Текст книги "Десятый круг"

Вылазка в город оказалась дурной затеей. Вонь магии пропитала камни, отравила воздух и бесстыдно покушалась полакомиться моими лёгкими. Не спасали ни близость к морю, ни тёмные закоулки, ни освещённые душами аллеи. Я часами бродил по улицам, слушая незнакомый говор бесов и раздражающее звяканье цепей. Цепи болтались повсюду: свисали с уголков крыш, опутывали стволы мёртвых деревьев, удерживали белые и зелёные фонари. Блёклый свет стелился по тротуарам, забивался под своды арок, застревал на зубцах кованых заборов. На крупных перекрёстках возвышались над дорогой остроконечные стелы. Следуя указателям, я выбрался из трущоб и вышел к амфитеатру.

Молодые демонессы ставили спектакль. В расшитых золотом тогах они носились по сцене, изображая ангелов и вознося хвалебные оды добродетели. Играя роль святых, они метались по миру смертных, нашёптывая душам греховные речи. Люди уступали их пленительным чарам, с особой страстью предавались порокам ради объятий прекрасной суккубы. Счастливые, опьянённые похотью, демонессы показательно вытягивали крупицы пламени у смертной, прикованной к сцене, души – на потеху и под аплодисменты восторженной публики.

Огибая стены амфитеатра, спускалась в низину широкая аллея. В окружении сотен фонарей играли красками витрины торговых лавок. Демон в испачканном пыльцой фартуке зазывал прохожих на дегустацию эссенции, заманчиво обещая угодить вкусу каждого гостя. По пылким заверениям, в наличии были как свежие души, обладающие сладким ароматом и обжигающие язык, так и уставшие, с лёгкой кислинкой и горьким послевкусием. Желающих задарма испить щепотку души собралось на удивление много.

Я старался не задерживаться. Иллюзия Кашиира отводила внимание, но ошиваться в заведениях для демонов не стоило. Даже уставшая, пусть и свободная душа, вызывала хищный интерес и притягивала голодные взгляды.

Городская стража строем прошла по улице. Уступая дорогу, я нырнул в маленький неприметный шатёр. Из полумрака повеяло дымом. Я с жадностью прильнул к одинокому костру в центре навеса.

– Приветствую, сломанная душа.

Из тьмы, сминая подушки, выполз демон. Он был слеп: глаза заросли толстым слоем брони. На сутулых плечах болталось грязное тряпьё, рёбра торчали из-под рваных лохмотьев. Вместо левой ноги волочился по полу обрубок кости с огрубевшей кожей. К колену была неряшливо пришита металлическая пластина.

– Поведать тебе о будущем? – Он заикался, будто подавившаяся ракушкой сирена.

– Я знаю своё будущее. – Я с наслаждением вдохнул запах дыма, перебивая опостылевшую магическую вонь.

– Без прошлого нет будущего. – Демон проворно уселся по правую сторону от меня, обнюхал руку. – Но ты найдёшь здесь союзника, маленький господин. – Он вытянулся, зашептал мне на ухо. – Не сейчас. Много позже. Когда душа окрасится скорбью, и вечный круг замкнётся.

Его пальцы, липкие и холодные, перебором пробежали по шипу на моей спине. Я не успел поймать проныру. Подушки разлетелись, и демон скрылся в темноте.

– Ищи терпеливо. Ответ глубже, чем тебе кажется, – тихо добавил он.

Откинув полог, я вышел из тени шатра. Тёплая морда уткнулась в руку. Долговязая лысая псина таращилась на меня неподвижными янтарными глазами. Чёрная кожа лоснилась жиром, из пасти вырывался горячий пар. Кашиир прислал ищейку – гончую егерей. Всегда мечтал о такой.

Я потрепал её за ухом. Псина ответила зловонным дыханием.

– Что ж, веди, – приказал я.

Ищейка не пошевелилась.

– Нам нужно на восточное кладбище. Я не знаю дороги.

Она наклонила голову. В отражении застывшего янтаря я увидел алое пятно своего внутреннего огня. Горящая сеть стягивала воедино две пульсирующие сердцевины, тонкая красная нить вырывалась из сердца и поднималась высоко в небеса. Глупая псина видела мою душу. И не знала, как добраться до восточного холма.

Даже выспросив дорогу, до кладбища пришлось добираться больше суток.

Тиземпсис не зря считали столицей Ада – на необъятных просторах города можно было раздобыть что угодно. Здесь воплощались в жизнь самые извращённые желания, будь у заказчика в запасе десяток-другой душ. Эссенцию продавали, покупали, выменивали, выставляли на торги и неизменно выпивали, словно целебный эликсир. То было пиршество на костях мёртвого круга – изящно и расточительно. Уставших ссылали в трущобы и доки, буйных – топили в море. Дьяволам доставались особенно лакомые кусочки – прямые поставки с вершины водоворота, только что умершие, полные огня и желания жить. По пути мне повстречался караван со свежим уловом. Один только запах недавней смерти вскружил голову, но я не стал разбавлять густое пламя своей души второсортным огнём смертных.

Наступление утра ознаменовалось сменой цвета небесного сияния с бирюзового на пунцовый. Он разгорелся к полудню, разрумянив крыши, расписав окна кровавыми бликами, и снова охладел к вечеру. К кладбищу я подобрался с наступлением сумерек.

Надгробные плиты, деревянные пятиконечные звёзды, каменные столбы, обелиски, запечатанные склепы – места захоронений продольными рядами простирались до залива, теряясь в сизом тумане. Кладбище занимало лиги четыре, не меньше. Ищейка с готовностью завиляла хвостом. Мы плутали среди памятников полный час и обошли пять сотен могил, прежде чем я понял, что псина даже не пыталась взять след. Приказы и уговоры эффекта не возымели.

Я выбил дверь осыпающегося склепа. Замотанное в тряпки тело лежало в центре усыпальницы. Ищейка перепрыгнула порог, обнюхала мертвеца и с низким рыком выскочила наружу. Не тот. Последующие пять гробниц отличались лишь смрадом разложений и цветом тряпья.

Около пыльной каменной плиты я почесал рога. Кашиир глумился надо мной. Или как иначе объяснить необходимость осквернить целое кладбище? Он ведь не думает, что я буду раскапывать могилы руками? Я отшвырнул плиту, истерически рассмеялся. Диинтас отпустил бы уйму остроумных шуток, узнай, что Истиннорождённый вынужден копаться в земле в поисках старых костей.

Захоронение было неглубоким. Когти легко раскрошили саркофаг. Ищейка скептически фыркнула и повела меня дальше.

На следующее утро я без сил опустился к основанию угловатого обелиска. Зудели шрамы на местах отрезанных рук, болели плечи, горели пальцы. Прислонившись рогами к влажному камню, я прикрыл глаза. Под пеленой век, в океане бескрайней тьмы, струился крохотный ручеёк пламени. Он брал исток от меня, поднимался над Мортуумом, просачивался сквозь толщу земли Эйкута, взмывал в бездну небес над Фоэдо. Я сосредоточился на нём, каплей огня пролетел на дальний конец потока. И тогда чужими глазами я узрел мир смертных.

Планария. Акри-ту-Даисис

– Рейз, это безумие, – пробормотала я, нервно сжимая холщовый рукав лохмотьев. – Настоящее безумие.

– Делай, как я говорю, и всё пройдёт гладко.

Он намотал мне на лицо тёмно-синий платок. Стало сложно дышать, по спине поползли капли липкого пота.

– Вдруг Откровений там нет? – давясь горячим полуденным воздухом, спросила я.

– Тогда поищем другое аббатство.

Рейз размазал грязь по щеке, взъерошил волосы. Я ни за что не отличила бы его от кочевника.

– Нам стоило поехать в Рим. В многолюдном городе куда больше возможностей для использования твоих сил. И там находится крупнейшая библиотека. Больше шансов, что мы найдём Откровения там, а не на краю мира.

Я не раскрыла истинной причины, по которой желала попасть в город знаний: слишком уж напрягла Рейза новость о том, что Дуан выжил. Да и месть всадника не интересовала. Все разговоры, так или иначе, сводились к призыву Войны и розыску подлинника Авесты.

– Без Йена в Риме делать нечего. – Он подвязал лохмотья тряпичным ремнём. – Лучше испытаем удачу здесь.

Мы вышли на тропу, ведущую к Акри-ту-Даисис – западному аббатству, несущему слово Отца в умы кочевого народа. Прихожане редко наведывались в удалённый храм: тяготы жизни в суровом климате не позволяли надолго отлучаться из родных поселений. Церковь смотрела на подобную халатность сквозь пальцы и охотно прощала пропуск служб, отдавая предпочтение набитым серебром мешкам, нежели чистой душе. И потому двери Акри-ту-Даисис по частному разрешению Эпарха были открыты для всех желающих. Кочевники могли посетить священные стены без приглашения, внеся символическое пожертвование в виде блестящего камня или драгоценной пыли.

У ворот нас встретил послушник с пузатым бурдюком воды на поясе. Рейз низко поклонился, вознёс хвалу Отцу и по традиции отдал служителю зелёный камушек со сверкающими гранями. Нас пропустили во двор.

Аббатство как две капли воды походило на Акри-ту-Натоу. Те же нелепые скульптуры над входом, обветренные барельефы, круглые окна с местами выпавшей мозаикой, ящерицы и стрекозы вместо голубей и лошадиный помёт на дороге. Седой анерх неспешно подметал тротуар, под сенью набирающих цвет лип, стянув доспехи, отдыхали дознаватели. От них на лигу разило выпивкой.

– Не обращай внимания, – одёрнул меня Рейз. – Мы здесь по разным причинам.

Спрятав вспотевшие ладони в рукава, я посеменила за всадником.

– Эй, вы, – окликнул нас мужчина средних лет. – Откуда и куда?

– Из Косминуа, господин дознаватель, – покладисто озвучил Рейз выдуманную историю. – Везём товар в Лимни, оттуда – в Рим.

– А тут чего забыли? – Он зачерпнул из ковша горсть тыквенных семечек.

– Так попросить Отца о милости. Будь на то Его воля, быстро распродадим запасы и вернёмся к работе.

Дознаватель подошёл к Рейзу, не стесняясь, откинул платок с его лица. Всадник виновато потупил взгляд, не позволяя себе глазеть на члена церковного воинства.

– А эта? – Довольный реакцией, он ткнул в меня пальцем.

– Сестра моя, добрый господин.

– Покажи лицо.

Я повиновалась, в точности повторив за Рейзом.

– Да благословит вас Отец, господин, – услужливо проговорила я.

Мужчина закинул семечку в рот, шумно раскусил.

– Надолго к нам?

– Отбудем с рассветом, – ответил Рейз. – Негоже повозку на стариков оставлять.

Дознаватель с пониманием усмехнулся и, сплюнув, вернулся в тень липовых крон. Лежавший на траве товарищ бросил ему походную флягу.

– К вечеру они будут пьяны, – прошептала я Рейзу.

– Наша посылка с медовухой пришла как нельзя вовремя, не находишь? – хохотнул он.

– И напрасно, если Откровений здесь нет.

– Увидим. Времени у нас до полуночи.

Мортуум. Кладбище у восточного холма

Захлебнувшись видением, я вытянул разум из мира смертных. Убогий мирок, точно мешок, доверху набитый грешными душами, вызывал отвращение. Их скоротечное существование в смертных оболочках годилось для двух ролей – быть марионетками ангелов или стать рабами демонов. Но оба пути в итоге служили единой цели: души накапливали пламя, чтобы стать топливом для водоворота и разогреть печи Чистилища утраченными воспоминаниями.

И всё же что-то связало меня с невзрачным людским миром. Тонкая нить пронзала ткань вселенной и вышивала огненный узор на клочке земли, что парил во тьме над Фоэдо. Было то шуткой Люцифера или насмешкой Бездны?

Злость обуяла меня. С первой секунды появления в Аду я был окружён интригами и ложью. Каждый шаг, осторожный или безумный, сопровождался обманом, тени предателей ползли попятам. Я поддавался их игре, старался освоить правила и занять ведущую роль. И неизменно проигрывал – раз за разом терпел поражение и в битвах, и в войне. Вечные участники были опытнее, искуснее, а, значит, одолеть их можно, лишь изменив правила.

Пламя взвилось над обелиском. Столб огня ударил в небеса. Мелкая алая сеть куполом растянулась над кладбищем и медленно опустилась на землю, подобно лучам закатного солнца. Нити просочились в холодную почву, касаясь костей, мумий и полуистлевших останков. Они обволакивали тела, собирали в коконы рассыпающийся прах, и вытягивали покойников на поверхность. Десятки тысяч могил забурлили, изрыгая кости усопших.

– Только попробуй не притащить мне балааширскую душу, – прохрипел я.

Ищейка фыркнула горячим паром, припустила к холму. Поминая ангельских прародителей, я поплёлся за ней.

Псина заскулила у разбитой надгробной плиты. Среди обломков камня лежал свёрток выцветшей ткани, удивительно хорошо сохранившейся для десятка тысячелетий в земле. Откинув махровые края, я увидел кость фаланги пальца.

– Именем Владыки Смерти приказываю погасить пламя и сдаться, – дерзкий голос демонессы застрял в тумане.

– Неужто эскорт прибыл так скоро? – съехидничал я.

Я бросил ищейке кость.

– Погаси пламя. Немедленно.

Низкий голос не подходил её привлекательной внешности. Фигуру с идеально правильными формами покрывала кольчужная броня. Мелкие звенья обтягивали кожу, на наплечниках болтались тонкие ремни с резными металлическими кольцами на концах. Длинные с острыми коготками пальцы сжимали цепь с наручниками; браслеты звенели и искрили перевязью магических плетений. Маленький хвостик под стать рогам важно топорщился. Городская стража – прекрасное разочарование Тиземпсиса.

Огонь на моих ладонях погас, окончательно развеяв иллюзию Кашиира.

– Назови себя и вытяни руки, – скомандовала она.

– Истиннорождённый, – повиновался я.

Ни одна мышца не дрогнула на миловидном лице. Звеня кандалами, демонесса прошествовала ко мне. Она не ведала, кто перед ней, и не подозревала, что ей надлежало падать ниц или бежать. Я мог сжечь её одним касанием, испить кратким вдохом, даже не почувствовав вкуса.

Туман рассеялся под копытами демонессы. За соблазнительным покачиванием бёдер я различил стоявший поодаль отряд её точных копий. Вряд ли среди них была хоть одна настоящая – полсотни неудачных попыток Балаашира создать идеального воина ныне разгуливали по городу, отлавливая нарушителей. Право, лучше бы отправил их в увеселительные дома – скрывать бронёй столь прекрасные тела грешно даже для властителя Мортуума.

Браслеты щёлкнули на моих запястьях, плетения внутри впились в кожу. Звеня цепью, я слизал потёкшие по рукам капли крови.

– Зови ищейку, – приказала демонесса.

– Псина мне не принадлежит.

– Зови сейчас же.

Голос её разделился: в низком тембре прозвучало эхо чужого шёпота.

– Боюсь, она меня не послушает, – невинно пролепетал я.

Балаашир уже знал о пропаже. Как и о том, что я по-хозяйски заглянул на гостеприимный огонёк Тиземпсиса.

– За нарушение восьмого закона его нужно отправить в казематы. – Копия демонессы взяла меня под руку. В хрупкой фигуре силы оказалось не меньше, чем у Тамиша с его внушительными размерами.

– Какая досада. – Я скривил губы в ухмылке. – Так хотелось встретиться с вашим господином лично. Башимир, Баламор, никак не запомню его имя. К тому же теперь нам есть что обсудить. Не так ли? – Я повернулся к демонессе, разум которой сейчас контролировал Балаашир.

– Замолчи. – Она пристегнула к наручникам ещё две цепи.

– Не утруждайся, я пойду добровольно. Это переговоры, а не война.

Путь до башни Совета занял неполные четыре часа. Карета мчалась как лавина с горного склона, грозясь выбросить меня из окна. Кони стучали полупрозрачными копытами, кучер надрывал глотку. Всадники эскорта с трудом поспевали за сумасшедшим возницей, нагоняя экипаж на перекрёстках и отставая в лабиринте узких переулков. Безумный хохот стих, и кони замедлили шаг, когда дома расступились, а дорога превратилась в плотный ковёр магических плетений.

Карета остановилась у витой лестницы, поднимающейся к небесам. Демонессы с излишним усердием помогли мне выбраться наружу, и, едва я ступил на пестрящую зелёными символами площадку, потянули цепи к угловатой платформе в центре. Камень окутало изумрудное пламя. Платформа вздрогнула и с тихим шелестом потащила нас к вершине башни.

С высоты драконьего полёта открывался вид на город. Огни белых фонарей венками оплетали центральные улицы, мерцающими ручьями стекались к порту. Навстречу им поднимался над морем туман, сгущаясь над пристанью и протянув молочные усики вдоль побережья. Он крал свет трущоб, пряча во мраке район и непрерывно отбывающие корабли. Жаль, отсюда нельзя было увидеть водоворот – я с ностальгией взглянул бы на место своего рождения.

Платформа остановилась у входа в пирамиду. На остроконечной вершине магия сплеталась в кокон, излучая яркое бирюзовое сияние. Искрящейся дымкой оно струилось по гладким граням, соскальзывало с камня и разливалось в небе над городом.

Короткая аллея вела прямиком к высоким дверям. Магией разило так, что было сложно дышать. Я громко чихнул, всполошив стаю охранных плетений. Разноцветными бабочками они взвились над эскортом, но, словно почуяв знакомый запах, отступили.

У входа нас встретила ещё одна копия демонессы. Сверившись с записями, она раздвинула полированные створки и, первой юркнув в зал, объявила:

– Виарин, демон, именующий себя Истиннорождённым, прибыл на аудиенцию к Владыке Смерти.

Совет ожидал меня в полном составе. Балаашир, замотанный в обрывки тёмной мантии, сидел на троне, сверкая белой черепушкой. В отличие от Кашиира он не прятал под одеждой лишённый плоти скелет. Ткань плотно покрывала ступни и плечи, рваные лоскуты свисали с груди, путаясь в двух рядах рёбер. За костяной клеткой, где раньше пульсировало сердце, сплетались в узел бирюзовые нити. Единой сетью они пронизывали кости, удерживая вместе древние останки. Вот только нижнюю челюсть Владыка Смерти обронил где-то по дороге: вместо рта под пустыми глазницами парил сгусток холодного пламени. Корона из выпавших зубов, кружась, парила над головой.

На пьедестале уровнем ниже расположился на каменном кресле дьявол в синем балахоне. Стеклянная маска под капюшоном выражала крайнюю степень усталости. Справа, опустив рукава на колени, сидел Кашиир. Ещё ниже, сжимая посох в костлявой руке, скрипел полуистлевшим доспехом скелет. Из трещин в черепе вылетали серебряные искры. Они оседали на ступенях и падали на спинку кресла последнего члена Совета. Он был самым молодым из пятёрки – пальцы, покрытые бледной кожей, непрерывно перебирали магические кольца и символы, меняли и перестраивали конструкции плетений, будто камни на мостовой. Страницы затёртого фолианта, лежавшего на подлокотнике, выплёвывали аметистовые ленты в такт его порывистым движениям.

Демонесса подтолкнула меня к центру зала. Пара её копий принялась расправлять цепи. Металл с грохотом поволочился по полу.

– Ваалберит, какая неожиданная и неприятная встреча, – обратился я к гонцу, переминавшемуся с ноги на ногу за приставной трибуной. – Люцифер послал тебя за жареным мясом, а ты по ошибке забрёл в башню Совета?

– Я здесь по распоряжению Владыки, – ответил он. – Он пожелал заслушать подробный отчёт о результатах этой встречи.

Скрип позади резанул слух. Демон с шестью руками старательно записывал каждое произнесённое в зале слово. За мельтешащими перьями я не разглядел его морды.

– Пожелал проконтролировать, исполняют ли в Мортууме его волю? – Я дёрнул рукой, проверяя, насколько прочно демонессы закрепили цепи к кольцам в полу. Плетения на оковах погрузились глубже под кожу. – С чего бы? Владыка Смерти утратил доверие? Или Люцифер решил напомнить, что Совет, по сути своей, ничего не решает?

– Владыке нет нужды доказывать своё превосходство, – вскинулся Ваалберит. – Он неизменный истинный правитель Ада.

– Неужели со времён сотворения Вселенной не было других кандидатов? Сомнительно, что никто не покушался на столь лакомый кусочек.

– Ты посмел назвать себя Истиннорождённым, – ответил за гонца советник с посохом. – Это ли не вызов его власти?

– Я не претендовал на его место. Изначально.

– Выбирай слова, демон, – проскрипел костями советник, – ибо подобные высказывания могут быть расценены Советом как угроза.

– Разве? Я не сказал, что претендую сейчас. Или вы видите во мне достойного конкурента? В таком случае я с удовольствием предложу свою кандидатуру, если трон Аркса внезапно опустеет.

– Трон Ада не будет пустовать, – устало отозвался дьявол в маске.

– Конечно. Аду нужен правитель, – согласно закивал я.

– У Ада есть правитель. – Посох скелета шаркнул по камню.

– Которого никто никогда не видел, – поддел я.

– Владыка может принимать множество форм. – Из черепа советника вылетел сноп искр. – Никому не ведом его истинный облик.

– Тогда можешь ли ты с уверенностью сказать, что я – не он? Быть может, со скуки я принял облик демона, дабы испытать всех вас? – спросил я с издёвкой.

– Тебе далеко до его пламени, – скелет презрительно фыркнул.

– Которого ты тоже не видел.

– Я видел его гнев.

– И только? – оскалился я. – Ведь и это мог быть я.

– Вздор, – поддержал скелета советник в маске, – даже такой сгусток огня, как ты, не чета ярости Владыки. Ты не представляешь…

– Ещё как представляет, – прервал его шёпот переплетающихся голосов. – Довольно бахвальства, Виарин. Я хочу знать, кто провёл тебя в Мортуум.

Балаашир спрашивал не о проводнике. Его интересовало – кому ищейка унесла его драгоценную душу. В присутствии советников и под присмотром Ваалберита он не мог в открытую торговаться за кость.

– Ключ Эйкута, – с улыбкой соврал я.

Шеи коснулась холодная волна магии. Ледяные пальцы плетения обожгли кожу, по крупице проникая в кровь. Я помнил этот трюк с нашей прошлой встречи – даже бес не клюнул бы дважды на одну уловку. Внутреннее пламя обожгло горло. Хватка Балаашира ослабла. Я исподлобья посмотрел в залитые бирюзовым огнём глазницы. На сей раз мои мысли останутся при мне.

– Мы запечатали врата с этой стороны. – Советник в маске подался вперёд.

– А я распечатал с той. И меня крайне огорчило решение Совета противостоять Истиннорождённому.

Балаашир повёл четырёхпалой кистью.

– Ты – не Истиннорождённый, и никогда им не был, – холодно изрёк он.

– Двадцать лет назад ты считал иначе. Чем тебя купили? Явно не угрозой бросить Тиземпсис в Бездну. Ты бы не позволил. Или, на худой конец, вернул бы город обратно.

– Из Бездны нет возврата, – эхо голосов Владыки Смерти разлетелось по залу.

– Но я сумел вернуться.

– Не без чужой помощи. И мне хотелось бы знать, кто тебе её оказал.

– Увы, то был я сам.

– Всё также присваиваешь себе чужие заслуги, – выделился из хора протяжный баритон. – Я лично бросил тебя в Бездну. Достаточно глубоко, чтобы ты сгинул там.

– О, – я не смог сдержать удивления, – так вот почему Люцифер подозревает тебя в измене. Я здесь, а, значит, ваш контракт нарушен.

Трое советников в ожидании объяснений повернулись к Балааширу. Молодой остался безучастным.

– Твои знания поверхностны, – лидерство взял мелодичный женский голос. – Контракт священен. При его нарушении душа выбывает из цикла и после гибели тела направляется в Бездну без возможности возродиться. Будь то ангел или демон – несоблюдение контракта приводит к окончательной смерти. Даже для таких, как мы. – Он выдержал паузу, после которой голос опустился до хрипа дряхлого старика. – Количество душ во Вселенной ограничено. Новые никогда не рождались, и потому утрата каждой – трагедия, которая может повлечь бедствия невероятного масштаба.

– От меня вы избавились, не моргнув и глазом. В твоём случае – вообще не моргая, – съязвил я.

– Твоё существование представляло угрозу. Мы так думали. Значительное количество неизвестных привело к ошибке в расчётах.

Перья противно скрипели. Пыхтел за трибуной Ваалберит. Шёпот голосов Балаашира наполнял зал. Я терялся в звуках. Пламя внутри бушевало, и его рокот мешал разобрать слова. Кто-то прожорливым паразитом присосался к моей душе и нагло выкачивал огонь. Я противился чужому вмешательству, тщетно пытаясь отыскать его источник. Стоило отдать вору должное – момент он выбрал подходящий.

– Я тщательно изучил феномен твоего рождения, – продолжал вещать Балаашир, – и могу с уверенностью сказать, что ты – обычная демоническая душа, ранее низвергнутая до маниту. Ты так долго блуждал по мирам смертных, что позабыл о своей природе. Воспоминания существ, чьих душ ты коснулся, заменили твою память и стёрли личность.

Он говорил сущую ерунду, а я тем временем терял пламя. Совет не замечал, как огонь покидает моё тело, и я надеялся, что Балаашир не станет случайным свидетелем этой внутренней борьбы.

– Ты настолько слился с одним из смертных, что опустился на дно водоворота вместе с его душой, – не умолкал Владыка Смерти. – Но Аркс не пропустил тебя в Чистилище. Поэтому ты очнулся на краю воронки. Демон без памяти, без прошлого и без будущего. Долгие странствия насытили твою душу, что подарило иллюзию безграничной силы. Однако у путешествий по мирам есть оборотная сторона. Каждая новая душа усиливает нашу связь со смертными. Даже сейчас ты связан этими узами. Но я могу помочь.

Балаашир поднялся. На костлявых запястьях сомкнулись бирюзовые браслеты. Меня окружила магическая решётка, напрочь отрезав от внешнего мира. Водопад утекающего пламени сузился до сочащегося каплями ручейка.

– Но по правилам Ада помощь моя не бесплатна.

Цепи натянулись, распяв меня в центре клетки. Огонь сорвался с ладоней, опалил оковы, лизнул лазурные прутья. Облако пламени рассеялось, совершенно не навредив плетению. Похожим образом демоны запирали души смертных в фонарях. Какой позор – стать подопытным в лаборатории одержимого знаниями дьявола.

– Твоя связь с миром смертных до сих пор представляет определённый интерес. – Балаашир подошёл к клетке вплотную. – Я мог бы разорвать её. Или укрепить. Смотря насколько ты будешь сговорчив.

– Пожалуй, откажусь от обоих вариантов, – прохрипел я, снова окатив клетку огнём.

– Это не предложение. Я не заключаю сделок с демонами. Ваши низменные желания – клеймо на плоти Ада.

– Я бы посоветовал тебе передумать, но это идёт вразрез с моим контрактом.

Кашиир верно истолковал мой посыл. Голубые цепи сковали советников. Два потока, синий и белый, потекли от дьяволов к клетке. Змеями проскользнув между прутьев, они раззявили пасти, вцепились мне в грудь. Я жадно впитал огонь их душ, позволив магии наполнить тело.

Балаашир не удивился. За бесконечно долгую жизнь он успел позабыть об эмоциях. Браслеты на его запястьях разделились, шесть бирюзовых колец поползли по рукам. Он обернулся, обрывки ткани застыли, не закончив движение. Одновременно с ним замер Кашиир. Воздух наполнился тошнотворной вонью магии. Поединок советников завязался в пространстве за пределами времени.

Пламя дьявольских душ помогло подобрать ключ к кандалам. Огонь юркнул под оковы, выжег плетения. Цепи посыпались на пол грудой бесполезного металла.

Бирюзовая вспышка осветила зал. Лазурный кнут хлестнул по балахону Кашиира, выбив из-под ткани трусливые тени. Советника отбросило к трону. Магическая удавка обвила его шею, обнажив гнилую плоть под капюшоном.

Я окатил клетку мощным потоком пламени. Не глядя, Балаашир укрепил прутья.

Над плечом Владыки Смерти соткался пылающий меч. Ледяным факелом оружие пронеслось по залу, отрезав меня от душ дьяволов. Рывок кнута отшвырнул Кашиира к клетке. Меч развернулся, взлетел над советником и, словно гильотина, опустился на распластавшийся на полу капюшон. Кашиир укрылся рукой, подставив под удар фалангу чужого пальца. Остриё меча раскрошило кость, пробило голову советника и, порвав ткань, вонзилось в камень.

Магия Владыки Смерти растаяла. Клетка распалась. Больше меня ничего не сдерживало.

Я швырнул в Балаашира огненный шар. Ткань на костях загорелась, на черепе остался отпечаток сажи. Он метнулся к Кашииру. Тени не позволили забрать расплескавшуюся душу. Второй клубок пламени обратил корону в пепел.

– Глупцы! – вразнобой прокричали голоса Владыки Смерти.

Бирюзовые кольца окружили его фигуру, холодное пламя объяло тело. Балаашир осыпался кучкой остывшей золы. Душа истлела вместе с ним.

– Ангелово проклятие, – выругался я. – Куда он делся?

– Сбежал, – сдавленно отозвался Кашиир.

Хрустя костями, советник сел. Капюшон спал, тени собирали по кусочкам раздробленный череп. В левой руке заплясал бледный голубой огонёк. Остатки душ Совета потянулись на свет точно мотыльки.

– Предпочёл сам стать маниту, прихватив с собой большую часть пламени, – впитав души, добавил Кашиир. – Умно.

– Не сказал бы, что он проигрывал. – Я хвостом разметал золу по полу.

– Его душа была у меня.

– Тогда почему ты не прикончил его раньше?

– Не успел. Из-за твоего эффектного появления на кладбище пришлось срочно созвать Совет. – Он накинул капюшон. – Отрезать души от магии не так просто, как раскидываться огнём.

Я смерил Кашиира надменным взглядом, указал на пятого советника.

– А этот?

Молодой дьявол, не присоединившийся к бою, по-прежнему отрешённо перебирал плетения над книгой.

– Он – сердце Тиземпсиса, – ответил Кашиир. – И будет служить правителю.

Приметив опустевшую трибуну, я с сожалением выдохнул.

– Ваалберит удрал. Наябедничает Люциферу.

– Владыка всё равно узнает. Сейчас твоя забота – отвести его ярость от Мортуума. А я позабочусь, чтобы Балаашир не вернулся.

– Сколько времени нужно сильному маниту для возвращения?

Я подошёл к трону, плюхнулся на гладкий камень. Не уместившись, развалился поперёк, закинув хвост на треугольную спинку.

– Полгода. – Кашиир остался равнодушен к моей маленькой шалости. – Мне хватит.

– Как думаешь, в Мортууме найдутся желающие пополнить моё войско? – самодовольно спросил я.

– В Тиземпсисе много душ. Если добудешь тела, я создам тебе армию мертвецов.

Эхо моего смеха сотрясло стены пирамиды.

– Открывай врата. В твоём распоряжении все трупы Эйкута.

Планария. Акри-ту-Даисис

Ворота горели. Пламя шипело, огрызалось и настойчиво карабкалось на стены. Анерхи не успевали таскать воду из колодца. Снаружи аббатства завязался бой.

Культисты с энтузиазмом восприняли предложение Рейза спалить западный оплот церкви. К полуночи три дюжины крепких мужчин окружили храм. Атака началась позже оговорённого срока, но ожидаемо повергла в панику привыкших к мирной жизни послушников. В нападении, не раздумывая, обвинили прибывших днём кочевников. Благо, охота на нас продлилась недолго – быстро занявшийся пожар заставил церковников позабыть о гостях. Двое дознавателей, с трудом держась на ногах, успели выскользнуть за ворота. Третьего разбудить не смогли.

Анерх с коромыслом наперевес промчался вдоль низкой оградки цветника. Я юркнула за куст диких роз, припала к земле, стирая щекой росу. Ползком, почти не поднимая головы, я пробралась под окнами восточного коридора и затаилась за пышными ветвями азалии.

Задняя дверь распахнулась. В одном исподнем, с мечом наголо вывалился на улицу перебравший медовухи дознаватель. Он окинул двор рассеянным взглядом и, запинаясь, побежал к воротам.

Дождавшись, когда он скроется из вида, я прошмыгнула на кухню.

Гарью здесь пахло меньше. За холщовыми занавесками мелькали всполохи пожара, пелена дыма застилала небо так, что не было видно звёзд. Тихо прикрыв дверь, я обошла стеллажи с тарелками, осторожно выглянула из-за старой печи.