Текст книги "Весточка. О счастье. Цикл «В погоне за счастьем». Книга вторая"

Мария Тимофеевна, няня, что одобрил и представил Верховцев, была женщиной среднего возраста. Коренастая, плотная. Из тех, что и коня наскоку остановит, и в горящую избу по надобности. «За её спиной» я ощущала себя в безопасности. Однако, наедине она отличалась кротким нравом и некой умудрённостью опыта. С лёгкостью считывая насквозь и располагая к себе людей.

Седовласая блондинка, с узелком на затылке из вьющихся, непослушных волос; миловидная и проницательная, – наполняла спокойствием, вокруг себя, любое пространство.

Я прониклась её теплотой и умением управляться с ребёнком. Димку же больше интересовали другие критерии: дипломы; рекомендации; характеристики. А мне важен был человек. Под взглядом которого буду чувствовать себя уютно. Кто не станет журить за любую провинность. Кто поможет советом и научит как правильно… К удивлению, за короткий период, эта милая женщина стала для меня настоящим ангелом– хранителем. Благодаря ей я действительно смогла осознать и принять факт свершившегося, пусть и незапланированного материнства.

***

Верховцев приезжал по возможности. Точный график, в сложившихся обстоятельствах, спланировать слишком сложно. По итогу, с порога я встречала «одного»: хмурого; усталого; полностью взвинченного. Отогревала улыбкой и тихими разговорами, отпуская на свободу «другого». Того, кто с удовольствием возился с дочерью. По-детски резвился, пытаясь уловить новый жест, умение, «факт взросления». Того, кто смеялся. Заразительно звонко. И выглядел, по сравнению с первым, заметно счастливее.

Оставаясь верным негласной договоренности, между нами образовались несколько тем, которые каждый старался не трогать. Подобный формат отношений и ведения дискурса, пожалуй, доставлял удовольствие обоим. В нём не было лишних эмоций, взаимных иллюзий и пререканий. В нём был момент. И в этом моменте меня не сковывали по рукам и ногам. В нём попросту было легко и свободно. Я знала, что он уйдет. Знала о том, что вернётся. Оставит на пороге «ворох проблем», не вовлекая это всё в наши жизни. Мы вновь начинали дружить. Вытаскивать друг друга морально. Как это было когда-то… И забывались обиды. Пугающее будущее, приближающееся с невероятной скоростью, казалось, стало восприниматься легче и проще. И, да, я убедилась в одном… Что совершенно не против, если у дочери, хоть номинально, будет такой «воскресный папа».

Мария Тимофеевна подтрунивала меж делом, что найти лучшего отца, чем родного, увы, невозможно. Сложно спорить. Однако, выговаривалась она не всегда наедине. Любезничала с Димкой, на манер моей мамы. Оберегая его точно младшего сына. Подкармливала горячими пирогами и неустанно продолжала напоминать, что дочь-зеркало отца. Только от него зависит какой она вырастет и будет ли счастлива. Верховцев от удовольствия расправлял плечи, показывая себя во всей красе. Я же фыркала, стараясь не придавать его лёгкому флирту большое внимание.

Подобные философские изречения, от умудрённого опытом «товарища» слушала, лишь пожимая плечами. Если в подобном есть доля истины, следовательно, по жизни как раз мне и придется не сладко. Моему спутнику и подавно. Отсутствие эмпатии отца; бесчисленные романы; уход от мамы – всё это слишком четко стоит перед глазами. Брать ли из этого урок? Делать ли выводы? Вопрос риторический. Однако, в чем-то она всё же права. Если у девочки хорошие отношения с отцом – в отношениях с противоположным полом ей значительно проще. Девочка будет знать, что искать. И непременно найдёт. Следуя рука об руку, по жизни, с прообразом отца.

***

Благодаря помощи няни, я наконец-то смогла вернуться к работе. Проект был закончен. Оставалось лишь максимально серьёзно подготовить себя к презентации. Вызубрить всё до единого знака. Научиться держаться спокойно. Уверенно. С лёгким нахальством, сродни повелению моего куратора.

Следовало привести себя в идеальный порядок. Ведь, никто не должен усомниться в моей способности выиграть тендер; занять новую должность. Никто не должен заподозрить, что порой я работаю ночами, попутно качая на руках неспящую дочь. Никому не должна прийти мысль, что я не осилю возложенные на меня обязательства и перспективы. Никому. Ведь я сама выбирала этот путь. Остаётся бороться за своё право идти по нему и беспрепятственно следовать конечной цели.

Для Экспо в остатке полтора месяца. Мысли то и дело крутились вокруг этой темы. (До возвращения Макса на один месяц больше. Немного. Но всё же.). Нервозность растет. Одновременно с ней усиливается мнимая уверенность, порождаемая заученной фразой, произносимой сто раз на дню, точно мантры: «Я смогу это сделать. Во что бы то ни стало!». (И признаться Максу. Тоже. Смогу. Но позже… Это далеко не вопрос расстановки приоритетов. Просто… С холодным рассудком. Вначале дело. Никак не наоборот. Иначе… пиши пропало.)

– Молодые люди, не хотите проветриться? – вытягивает из некой паузы Мария Тимофеевна.

Димка что-то рассказывал фоном, пока я отвлеклась на свои дела. Голос стих. Не знаю, сразу ли я это заметила? Вернувшись взглядом к Верховцеву, наткнулась на «задумчивого истукана» Его гложет время не меньше моего. И не поймёшь: одинаковая у нас причина или разная.

– Чего сидеть-то в четырех стенах? – заботливо продолжает няня. Лаская слух мягкостью голоса. – Погода прекрасная. Алиса Дмитриевна уснула. Моё время ещё не закончено и у вас на перезагрузку есть свободных полтора-два часа.

– Милая моя женщина, в вашем предложении считывается скрытый подтекст, – будто проснувшись от долгого сна, распаляется в улыбке Верховцев. – Вы устали от нашей дружной компании или же всё менее прозаично?

– Я бы отметила в монологе нотку сводничества, – комментирую посредственно, замечая озорной блеск, коим отзываются мужские глаза.

– В таком случае замечу, что всегда могу задержаться, – парирует с мягкой улыбкой моя помощница, даже не стараясь опротестовать сложившееся впечатление. – Мои дети выросли и разъехались. У всех свои семьи. А муж не в том возрасте, чтобы нуждаться в постоянной опеке.

– А я в том, – подтрунивает Верховцев, буквально срываясь с места. – Прямо глаза открыли. Эх, чтобы я без вас делал, моя дорогая? – театрально приобнимает, бесцеремонно целуя в щеку, зардевшуюся краской женщину. Моментом оказывается рядом со мной, увлекая в сторону выхода. Проговаривая на ходу подобием скороговорки: – Сто лет не гулял по вечерней набережной в компании привлекательной девушки. Это безобразие надо непременно исправить.

– Напомнить, что для этого у тебя есть более подходящая кандидатура? – останавливаю у порога, сбивая романтический пыл реалистичной корректировкой.

– Наташка? – фыркает, кривясь, словно съел что-то кислое. – Брось, Кусь. Для этого мне необходимо изначально перенаправить её куда-нибудь в Ниццу. Не меньше. Тогда, возможно, соизволит и погулять. Но, отныне, мне выезд заказан. Папаша очень радеет за то, чтобы не потерять мой след в нежелании вернуться назад, – распаляется в улыбке, окутывая мягкостью взгляда. Продолжая нарочито сладко: -Да и как ты вообще уловила ассоциацию с ней в моей фразе о привлекательной девушке?

– Идите, идите, Анжелика Викторовна, – поторапливает Мария Тимофеевна, не позволяя вернуться к ответу. – Всё будет хорошо. Даже не думайте. Развейтесь немного, а то одна работа, да дочь на уме. Себе тоже надо уделять какое-то время.

– Может тогда я прогуляюсь одна? Вы оба не против? – вырывается нервно.

За меня вновь пытаются что-то решать. Да и пусть из благих побуждений. Только это всё равно напрягает.

– Темнеет. Мне придется плестись за тобой по пятам, – поддакивает невинным тоном Верховцев. – Позволь уж просто пройтись рядом, а не строить из себя агента ноль-ноль-семь.

– Девушки Бонда стоили и не таких жертв, – парирую с толикой снисходительности. Держать оборону в одиночку – задача не из лёгких. Да только благими намерениями, как известно…

– Будь осторожнее с желаниями, – выводит серьезно. – Мне не привыкать ради тебя посылать всё к черту.

– Готовы? – с лёгким прищуром уточняет Мария Тимофеевна, плавно подталкивая к порогу. И я тушуюсь с ответом, молча выходя из квартиры. Как проще, когда нет прочих «но». Слишком многих. Разных. И значимых.

***

Вдоль набережной уже зажглись фонари. Рябь воды приобрела золотистый оттенок. Ветра нет, и погода благоволит к неспешной прогулке.

Мимо нас проходят компании. Совсем юные парочки, что смущённо держатся за руки. И мне даже не верится, что когда-то мы били такими. Я. Не мы. Верховцев всегда был намного взрослее. Не по возрасту. Внутренне. А мне было семнадцать. И наивные представления о будущем абсолютно не вписывали в себя то, что на сегодня имею в остатке.

– А знаешь, за последние дни я стал лучше тебя понимать, – произносит расслабленно, наслаждаясь тихим прогулочным шагом. – В такие отношения действительно не сложно влюбиться.

– Объясни, – прошу сухо, разглядывая мерцающие огни впереди. Пешеходный мостик, увешанный тысячами замков, на которые «запирают любовь», скидывая ключи в воду.

– Я про то, что имею сейчас, -продолжает посредственно. – Мы не мелькаем друг перед другом двадцать четыре на семь; видимся по звонку; разговариваем на темы, которые не доставляют неудобств, – улыбается, замечая игриво. – Ты всегда мила и приветлива. Без скачков настроения; обоюдных высказываний; пререканий; поиска мнимых причин несоответствия. Просто задумайся. Утопичные отношения. Когда живёшь вместе подобного не бывает. Это типо конфетно-букетный, растянутый до бесконечности. Да, не спорю, за гранью френд-зоны есть секс, который сглаживает все острые углы взаимной притирки. Но только в реальности не бывает долгоиграющей совершенной картинки, к которой ты так стремишься все эти долгие годы. По факту, расстояние не убивает отношения. Как бы не принято было подобное говорить. Оно идеализирует их. Но на проверку бытом и временем подобные отношения дадут больше трещин, чем те, что мы смогли с тобой склеить.

Вздыхаю, замедляя шаг. Обходит. Останавливаясь. Выдерживая дистанцию, смотрит в глаза.

– Не заставляй меня чувствовать себя виноватой, – прошу несмело, выдавливая из себя слабую улыбку. – Дим, мы прошли с тобой слишком многое, чтобы сейчас прийти к какому-то подобию мирного сосуществования.

– Кусь, ты любишь мечту, – подытоживает с толикой грусти. – Ощущение, сродни которого сейчас словил я.

– Возможно, – соглашаюсь кивая. Ощущая озноб, сковывающий всё тело. Его слова отзываются в сердце. Не трепетом и ожиданием чего-то прекрасного. Щемящей тоской. Болью, от нежелания выкорчевывать с корнем те самые мечты, надежды, стремления, способные стать тленом от лжи, в которую окутываю свою жизнь все эти долгие месяцы.

– Скажи, что не испытываешь никаких чувств ко мне, – просит тихо, плавным движением подушечек пальцев по моей щеке, заправляя за ушко непослушные волосы.

– Это будет далеко от истины, – проговариваю с нервным смешком, стараясь свести всё к шутке. – Верховцев, ты сам заявлял, что любовь многогранна.

– Даже слишком, – выводит в ответ. – Пообещай, что я первый узнаю, когда рухнут твои воздушные замки.

– Придёшь позлорадствовать? – выпаливаю ехидно. – Вроде «я тебя предупреждал» или коронное» менять член на член задумка в корне бессмысленная»?

– Кусь, -смягчает кривясь. Наверняка припоминая шлейф минувших событий. – Мы слишком хорошо знаем друг друга. Тебе понадобится кто-то, чтобы это пережить. Пусть рядом буду я.

– Вербуешь на роль любовницы? – усмехаюсь сухо.

– Скорее сглаживаю моральные принципы, – замечает с улыбкой. – Сама прекрасно понимаешь, что в ближайшие месяцы мне не сорваться с крючка. Однако, за это время, на своей шкуре прочувствовал с какой стати уходят от жён, даже если на кону стоит всё. И дело тут вовсе не в смазливой мордашке или в подтянутом теле. Дело в гармонии и отсутствии требований. Когда, как сейчас, окунаешься на пару часов в параллельный мир и тебе хорошо. Готов бросить к ногам всю вселенную, за одну только радость, улыбку. И пусть от тебя не просят подобного. Давать приятней чем брать. На этом и строятся чувства. А твои взращены на иллюзиях. Пройдут ли они испытания жизнью? По мне, так я прочувствовал с тобой всё: дружбу; любовь; ненависть; предательство. И, как и прежде не могу выкинуть тебя из головы. Хотя все и твердят о том, что любовь не знает сослагательного и живёт каких-то три года.

– Дим…, – выдыхаю, отводя глаза.

– Ага, скажи по привычке «спасибо», – парирует мягким смешком. – И давай вернёмся к этому разговору месяца так через три. Думаю, большего тебе не понадобится.

– А если я…, – закусываю губы, не решаясь продолжить.

Рефлексивный смешок разряжает затянувшуюся паузу. Громкий выдох. Чувство вины, накрывающее с головой точно, лавина. Крепкие руки, укрывающие полами куртки от внешнего мира. Широкая грудь, вздымающаяся под тяжестью сбитого дыхания. Прижимает к себе сильнее, шепча буквально на выдохе:

– Кусь, я не представляю, что будет тогда…

***

Солнечный день. Приятная тихая музыка. Запах ароматного кофе, что стоит предо мной на столе. Лирическое настроение, позволяющее без причин улыбаться прохожим, с веранды небольшого, уютного кафе.

Послеобеденное время. Посетителей мало. Никто не мешает насладиться моментом. Несколько минут тишины. Спокойствия. И нет надобности делить с кем-то отведенное время. На работу чуть позже. Дома образцовый порядок. Спасибо Марии Тимофеевне. Привнесенный ею режим выверен до мелочей. А, следовательно, этот момент сейчас принадлежит только мне. И это безумно приятно.

– Привет, – проговариваю с улыбкой, слыша в ответ не менее довольный мужской голос. – Как она? Что нового?

– Течёт однообразно, внося незначительные коррективы. Как ты? Готова? Когда отчаливаешь созерцать красоты северной столицы?

– Через семь дней, – протягиваю неспешно, отпивая терпкий напиток. – Планирую вылететь утром. Первый прогон претендентов назначен на пять. Думаю, времени хватит. Познакомлюсь, согласую линию поведение с новым начальством и на покорение новых вершин.

– Умница. На пути к победе главное настрой, – подбадривает уверенностью, в которой нет и намека на долю сомнения. «Ты справишься». Именно так я слышу эти слова. И улыбка не сходит с губ.

Прикрываю глаза, пытаясь, представить его, напротив. Расслабленного. Спокойного. Одетого во что-то удобное и практичное. Без пафоса и вездесущего выпендрежу. Хотя, возможно, его футболка, да джинсы обходятся дороже моей фирменной сумки. Неважно. Впечатление, что он создаёт не зависит от наличия или отсутствия дорогого костюма. Макс есть Макс. Этим всё сказано.

Короткий ёжик светлых волос; лёгкая небритость; глубокий взгляд, проникающий прямо под кожу; мягкая улыбка и ямочки на щеках. Всё, что я люблю так давно. И чего так сильно не хватает рядом.

– Лик, мне необходимо в ближайшее время прилететь в Москву, – проговаривает неспешно, словно зондируя почву. – Подписать документы и скорректировать общие сроки.

– Когда? – выпаливаю излишне нервно, срывая на дрожь доселе спокойное дыхание. Щеки заливает огнём, а сердце в груди стучит так, будто вот-вот выпрыгнет наружу.

Выдыхает смеясь, превратно истолковывая моё нервное возбуждение.

– Как только руководители проекта придут к взаимному согласованию даты.

Губы дрожат и кофе уже не прельщает. Сглатываю, пытаясь теоретически предположить сколько на это потребуется времени.

– И… как долго ты здесь пробудешь? – уточняю несмело.

– Увы, это от меня не зависит. Возможно, пару дней или больше, – отзывается с меньшим удовлетворением. – Вопрос, за сколько соберут и подготовят необходимые бумаги. В отрасли строительства, как и везде сущая бюрократия.

Прикрываю глаза ладонью, пытаясь понять, как быть дальше. У меня в остатке быть может месяц, пара недель или дней. Я готова к подобному? Нет. Как и раньше…

– Макс, я уезжаю на несколько дней. Не хотелось бы…, – запинаюсь, нервно кусая губы. Всё должно было быть не так. А что, если…

– До Питера лететь чуть больше часа, – парирует мягко. – Думаешь, если мой график совпадет с твоим, я не найду возможности их совместить?

– Честно, не знаю будет ли у меня время, – протягиваю с щемящей тоской. Я не могу воспользоваться этим шансом прямо сейчас. И не могу его упустить. Сколько ждать после? Месяц, два, три или полгода? Работа движется медленнее, чем запланировано. Слишком сложный проект. Он говорил… – Для участников мероприятие продолжается до глубокой ночи, – констатирую сухо. – Все два дня на износ. Поэтому, было бы здорово, приедь ты как только я от этого освобожусь…

– Давай не будем загадывать, – пресекает мягкостью голоса, в котором хочется раствориться, забыв обо всех препятствиях и преградах. – В любом случае нам необходимо увидеться и поговорить.

Зажмуриваюсь. Молча кивая. И пусть он не видит. Сама знаю, что надо. Только как? И к чему этот разговор приведёт?

– Сообщи, когда узнаешь точную дату, – проговариваю бесстрастно, будто перелистываю своё расписание, обсуждая минутную встречу. – Я постараюсь что-то придумать. Но всё же надеюсь, что ты прилетишь, как только я буду свободна.

– Занимайся своими делами и не думай о лишнем. Всё сложится так, как должно, – парирует мягко.

– Угу, – протягиваю в ответ. Если суждено, то это станет не последняя наша встреча. Кажется Димка прав. Мои воздушные замки уже сейчас дают не слабую трещину.

Не успеваю толком попрощаться, натыкаясь взглядом на второго собеседника, спешащего ко мне на встречу.

– Веста! – буквально кричит довольная подруга, обвешанная яркими бумажными пакетами, пестрящими названиями фирменных магазинов. – Я тебе сейчас такое покажу!

– Макс, у меня…, – теряюсь в объяснениях, созерцая чужое довольство. – У меня Лизка закончила шоппинг и, кажется, в ближайшие полчаса я точно буду занята.

Смеётся в ответ. Заразительно ярко. И я машинально растягиваю губы в улыбке. Пусть грустной, но всё же.

– Терпения тебе, – произносит с издёвкой. – Наберу, как появится информация. Сейчас мой обеденный тоже подходит к концу.

– Пока, – вывожу с тихим вздохом. По обыденности, не решаясь сказать более вслух.

– До встречи, Беда, – пробивает ознобом по коже. Отключаюсь, переводя взгляд на подругу, что сверлит меня взглядом в ожидании чего-то большего. Фыркает. Закатывая глаза.

– Детский сад, – комментирует яро. – «Я тебе ничего не скажу, да и ты не спрашивай лишнего!». Вест, ты реально считаешь, что это нормально?

– Лиз, он прилетает…, – проговариваю задумчиво, отмахиваясь от её изъяснений.

– Нашла новость, – хмыкает, сваливая груду пакетов у ножки стола. – Даже твоя мама об этом в курсе. Уже заготавливает заранее успокоительное. Не говоря про Верховцева. Тот, пожалуй, рвёт и мечет, готовясь лезть на амбразуру!

– Ты не поняла…, – продолжаю задумчиво. Кусая губы в попытке разобраться как вести себя дальше. – Максу назначат вылет в ближайшие дни. У меня теперь нет времени до окончания его контракта.

– Дела-аа…, – протягивает, оседая на стул. – И что ты планируешь? Встретишь на нейтральной? Сколько он здесь пробудет? – тараторит, не позволяя вставить и слова в ответ. – Няня у вас, конечно, золото, но сутками с Алиской она одна не останется. Да и Димка взревёт, проверни ты сейчас подобный загул. А главное, ты забыла, что ты уезжаешь? И у нас на днях праздник! Я вон сколько всего накупила. Три месяца, в жизни девочки, случается лишь единожды!

Вытаскивает из пакетов пышные платья. Одно другого ярче: рюшечки; блёстки; широкие шелковые банты в районе будущей талии. Туфельки– пинетки, украшенные не меньше, чем сотней кристаллов. Повязочки с цветами, что выглядят так, словно их только что срезали с клумбы.

Отвлекаясь от тягостных мыслей, начинаю смеяться.

– Господи, Лизк, как я впихну во всё это грудного ребенка? Зачем ты опять столько всего накупила? Алиска вырастает быстрее, чем я успеваю хоть раз на неё – всё это примерить. У неё с предыдущего «юбилея» в два месяца, на который ты привезла половину ассортимента детского магазина, ещё куча вещей с неснятыми бирками!

– Каждый выбирает свой метод прокрастинации. Мне приятнее ходить по магазинам, чем сидеть в душном офисе, – нарочито серьёзно проговаривает в ответ. – Да и вообще, у девочки должно быть много нарядов. К этому надо приучать с раннего детства! Иначе как она поймет, чего ей хотеть от этой серой, однообразной жизни? – улыбается, добавляя с ноткой сарказма: – В крайнем случае, заведешь вторую. У вас с Верховцевым прекрасно получаются дети. Такой талант грех обрубать на корню.

– Ещё одно слово и я сдам тебя мужу, – улыбаюсь, сверля холодным взглядом, раззадоренную подругу. – Пусть он задумается над тем, откуда ноги растут у твоего дикого желания опустошать полки детских магазинов.

– Господи, Вест, перестань! Не своди всё к учениям дядюшки Фрейда.

Прикуривает тонкую сигарету, нервно стряхивая пепел в сторону:

– Мне просто было скучно, а лучшее, что у меня получается, так это тратить не свои кровно заработанные. Да и вообще я ещё слишком молода для подобной ответственности, а случайностей в жизни, насколько ты понимаешь, у моего мужа попросту не бывает. Всегда только точный расчёт. Порой даже тошно.

– Так может необходимо обсудить эту тему? – уточняю несмело, натыкаясь на гримасу, искажающею красивое личико. Отмахивается жестом одной руки, вроде» забыли», " проехали».

– Придёте вместе? – вставляю задумчиво.

– Конечно. Семейные вылазки к тебе – это уже что-то вроде традиции. Да и к Димке он до сих пор относится с некой подозрительностью, всё пытаясь просчитать наперед его следующие шаги.

– Пока повода вроде нет, – осекаюсь, припоминая высказывания Верховцева о дальнейшем будущем. Всё в них, по крайней мере для меня, не так уж и радужно.

– «Пока», – вторит Лизка. – До поры, до времени. Да, только, ты сама заявила, что твой Макс слишком скоро приедет. Повод не заставит себя ждать, а мой муж в чём-то, уж точно, способен помочь разрулить всю эту ситуацию.

– Хотелось бы верить, что кто-то способен её разрулить, – усмехаюсь, выдыхая с толикой грусти. – В среду в пять. Мама тоже приедет.

– Останется до твоего возвращения из Питера? – уточняет, вскидывая бровь. Наверняка прикидывая в уме, чем обернется для меня столь длительное соседство.

– Надеюсь, что нет. Планировала на пару дней. Я её, конечно, очень люблю, но любовь эта крепче, когда мы находимся на расстоянии.

– Это ты ещё с моей свекровью не знакома, – закатывает глаза, выдыхая в сторону витиеватое облако. – Вот, где точно, любить друг друга лучше на расстоянии. Только и сетует на то, что от старшего сына внуков так и не дождётся, а взглядом то сверлит меня. Будто я виновата, что к своим годам, нагулявшись до того, как встретить меня, он не задумался о том, что стоит порадовать мамочку, оставив на стороне пару-тройку незаконнорожденных детей.

– Боюсь в этом случае ваша встреча попросту не состоялась бы, – парирую с мягкой улыбкой, припоминая мужчину, чьи поступки не расходятся с принципами.

– Порой мне кажется, что он от этого только бы выиграл, – замечает устало. – Семейная жизнь – это тебе не вечный праздник. А если один из вас трудоголик, то второй… Хотя, что мне тебе объяснять. Ты сама такая же. Вот, только, Димка способен это принять и смириться. Ему в кайф рассказать всем какая ты умница и чего добилась сама.

Усмехаюсь в ответ, качая головой.

– Да не смейся, я сама не раз наблюдала подобное. Его бесит, что работа для тебя значит многое и одновременно, гордится тобой. А твой Макс? – врезается стальным взглядом в глаза. – Да, я не знаю его хорошо, но та встреча… Блин, меня никто в жизни так искусно не ставил на место! И вроде ж не нахамил, а всё равно осталось желание держаться подальше и не соваться впредь на его территорию. Выдержишь ты его? Мой не так прост. Этот вдвойне сложнее. Слишком самодостаточный. Упертый что ли? Как по мне, так рядом с таким можно стать лишь его тенью. Потратить жизнь на то, чтобы восхищаться им; смотреть в рот; идеализировать. Забыть про себя; растить кучу детей; варить борщи… Впрочем, ты уже давно на полпути к этому. С первым пунктом справляешься великолепно.

– Лизк, – морщусь, резким взглядом считывая на часах время. – Не лечи меня, ладно? Давай оставим разговоры на потом. У меня слишком много незавершённых дел. Уже пора.

– Я заготовлю чистую жилетку, – бросает язвительно.

– Люблю тебя, – отзываюсь улыбкой, поднимаясь со стула. До работы пешком всего пара – тройка минут. Глупо направляться к машине.

– Вест, у тебя ещё есть шанс передумать, – бросает мне в след.

– Уже нет, – отзываюсь посредственно. Выхода нет. Мне придется дойти до конца. Я этого хочу. Мне это необходимо. И да, проще, когда проще. Однако, ощущения внутри буквально кричат, что подобный выбор не всегда правильный. В этот раз я хочу им поверить. Прислушаться.

Поворот. Угол дома, за которым скрывается широкая арка. Вход в двор колодец. Миную его, направляясь к парадному офисных помещений. Второй этаж. Кабинет босса. Выдыхаю, стараясь избавиться от тягостных мыслей. Всё позже. Ничто не лечит так как работа.

Мысленно от одного до десяти и обратно. Стучу, натягивая на лице маску довольства. Всё позже. Вначале дело. Дай Бог пронесёт и к приезду Макса я буду морально готова.

– Аркадий Семёнович, – уточняю с улыбкой, слегка приоткрывая дверь. – Можно?

– Анжелика, – учительским тоном выводит начальник, указывая на свободное место в середине стола. Несколько знакомых персон сидят рядом. Ещё двое – те, что вижу впервые. Судя по внешней упаковке, занимают должности далеко не низшего звена.

Присматриваюсь, пытаясь понять, с кем имею честь обрести знакомство. Возможно один из них мой куратор? Узнать можно, разве что, по голосу. По поиску, что поверхностно провела мне не удалось найти в свободном доступе его фотографии. Страницы соцсетей закрыты от пользователей. На обоих аккаунтах стоит одноименная аватарка. А напрашиваться в друзья, при том, что наше общение носило рабочий характер, при этом происходило только по телефону, не столь этично.

– Финишная прямая, – комментирует начальник, представляя мужчин по имени отчеству. Указывает должности и принадлежность к проекту. – Анжелика Викторовна, прекрасно выглядите, – замечает с одобрительной улыбкой, на которую с лёгким стеснением киваю в ответ. – Вы готовы к решающему броску?

– Полностью, Аркадий Семёнович, – выдаю без заминки.

– Замечательно, – растягивает довольно. – Господа, у вас есть вопросы или дельные предложения. Нам необходимо согласовать все оставшиеся мелочи и отпустить нашу замечательную девушку готовиться к получению тендера.

Заседание длится около часа, в течении которого обсуждаются мельчайшие детали. Позже мне выдают распечатанные билеты и ваучер отеля.

Сверяю информацию с данными паспорта, стопоря взгляд на датах.

– Экспо через семь дней, – проговариваю задумчиво. – Дата вылета и заселения через пять. Это ошибка?

– Есть какие-то проблемы? – уточняет начальник. – Твой куратор не смог приехать, чтобы отработать на практике выступление. Придётся вылететь раньше и согласовать все детали с начальством питерского филиала.

– Никаких проблем, – растягиваю в улыбке напряжённые губы, просчитывая про себя необходимость объясниться с Димкой. В моих планах было оставить дочь с ним на два с половиной дня. Однако теперь это займет на пару дней больше.

Рабочие вопросы сходят на нет и мужчины, прощаясь, покидают кабинет моего начальника. Парочка даже желает «удачи», заменяя рукопожатие галантным касанием губ к тыльной стороне ладони. Окидывая до этого двусмысленным взглядом, буквально с головы до ног.

Держу лицо, бесстрастно произнося заученное «спасибо». Выдыхаю, лишь только оставшись с начальником наедине.

– Справишься? – уточняет более мягко.

– Куда я денусь? – парирую, сдерживая нервный озноб.

– Постарайся, девочка, – похлопывает по плечу, провожая до двери. – У меня на тебя большие планы и я очень хочу, чтобы ставка выгорела.

***

– Добро пожаловать, – доносится от двери. Голос мамы мягкий и ласковый в приветствии гостей.

Приподнимаю дочь на руки столбиком, прижимая к груди. Полусонные глазки не хотят открыться, а маленькие пухлые губки и вовсе сложены в недовольстве, подобием воздушного бантика. Улыбаюсь, прижимая сильнее. Расправляя под рукой складочки мягкого плюшевого платья.

Мария Тимофеевна колдует на кухне, наполняя пространство одурманивающими запахами. Мама встречает гостей. Остаётся лишь Димка, что обещал нагрянуть с минуты на минуту и очередной «юбилей» можно считать состоявшимся.

– Привет, – доносится из-за спины тихий мужской голос. – Как вы тут?

– Привет, Серёж, – отзываюсь улыбкой, оказываясь лицом к лицу. – Спасибо, нормально.

– Можно? – аккуратно протягивает руки к ребенку, плавно забирая в свои. – Моя жена решила сделать тебе сюрприз и притащила фотографа. Любительская съёмка её больше не удовлетворяет.

– Спасибо за предупреждение, – отзываюсь, качая головой. – Боюсь представить, что она предложит на празднование шести месяцев. Созовет званый ужин на сотню гостей?

Выдыхаю, замечая с улыбкой:

– Кстати, тебе идёт.

– Не забудь поделиться подобным замечанием с моей второй половиной, – парирует мягким шепотом, плавным движением рук, покачивая ребенка.

– Она это знает, – вздыхаю, понимая, что на некоторые темы говорить с подругой попросту бесполезно.

– Да, – соглашается излишне серьезно. – И боится до одури. Считает, что рождение ребенка несомненно влечет за собой потерю фигуры, красоты, свободы и вызывает кучу проблем в совокупности. – Растягивает на губах грустную улыбку, продолжая более мягко: – Ей бы осмотреться вокруг. Перед глазами отличный пример. Материнство тебе очень к лицу. Ты обрела некий шарм. Вроде и не изменилась особо внешне, но, в то же время, стала ещё более интересной и привлекательной.

– Спасибо, – улыбаюсь краснея. Протягиваю розовую соску мужчине, обличенному в дорогой, красивый костюм: – Возьми, иначе Алиска тебя полностью обслюнявит и подпортит внешний вид.

– Отлично, – улыбается в ответ. – Фотографии получатся реалистичными, а не бесчувственной картинкой из глянца.

– Лизка будет в бешенстве, – фыркаю, не в силах убрать с губ улыбку.

– Смирится, – произносит посредственно, осматривая ребенка ласковым взглядом. – Этой маленькой принцессе можно простить и не такие шалости.

– Папа дома, – озорно кричит Верховцев с порога и дочь молниеносно открывает глаза, отзываясь кряхтением на знакомый голос.

– То, что он слишком привязался к дочери, станет для тебя серьезной проблемой, – замечает неудовлетворительно мужчина, стоящий напротив.

– Знаю, – протягиваю несмело. – Она к нему тоже. Только, что я могу с этим сделать?