Текст книги "Весточка. О счастье. Цикл «В погоне за счастьем». Книга вторая"

– Я не очень понимаю…, – выдыхаю смешком.

– Видите ли, в родном городе порой становится тесно. Да и ритм жизни давит медлительностью, которую я давно перерос. Необходимо двигаться вперёд, поэтому по окончанию мы с вами улетаем вместе. Вы, надеюсь, с победой, ну, а я к покорению новых вершин. На место, которое уже ждёт.

– В новом офисе остались подходящие незакрытые должности? – хмурюсь, рассматривая его блистательную улыбку.

– Место не проблема, когда за тобой стоят влиятельные люди, желающие продвинуть вперёд.

– Ясно, – закусываю губы, пытаясь мысленно произвести необходимые рокировки. Кандидатов на вылет полно. И не понятно, кого именно сместят, угождая очередному начальству.

– Анжелика, расслабьтесь. Насладитесь едой. Я не требую от вас всю подноготную сотрудников. Её я позже нарою сам. Мне нужно лишь непредвзятое мнение со стороны. Небольшой начало очередной картотеки.

– А если я откажусь? – уточняю бесстрастно, впиваясь взглядом в смеющиеся глаза.

– Я найду того, кому прикажу это сделать. Того, кто сольёт намного больше полезной информации о всей неприятной изнанке. В том числе и о вас. Но, примите за данность мою благосклонность. Именно вас я прошу это сделать и, заметьте, не требую многого, взамен на свою помощь, и полное дальнейшее сопровождение.

– У меня есть время подумать? – уточняю, стараясь держаться под взглядом глубоких, изнуряющих глаз.

– Конечно, – парирует, распаляясь улыбкой. – Вы просили не отвлекать вас от еды? Сейчас для этого самое время. Не спешите. Наслаждайтесь моментом. Я подожду ответа до того, как мы откажемся с вами на улице.

– Вы умеете испортить аппетит, – язвлю с лёгкой ухмылкой, что искривляет губы, словно непроизвольная судорога.

– И жизнь тоже, – соглашается тихо. – Надеюсь, до этого не дойдет, но предупрежден, значит…, – обновляет бокал, плавно откидываясь на спинку кресла. – Мы никуда не спешим, – напоминает ехидно. – Однако, на моей стороне играть проще. Думайте.

***

– Ближайший мост разведут через полчаса, – комментирует мой спутник, едва мы оказываемся на улице. – Советую прогуляться в сторону набережной. Это весьма увлекательное зрелище.

– Я не против пройтись, – заявляю открыто, стараясь держаться свободно, а не скатываться перед ним в лебезящий тон.

– Заодно и поговорим по пути, – поддакивает, вытаскивая из пачки последнюю сигарету. Задумчиво крутит её меж пальцев, отвлекаясь на экран мобильного: – Пожалуй, я включу диктофон.

– Компромат? – хмыкаю сухо.

– Что вы, – кривится в ответ. – Исключительно для личного пользования. Не люблю упускать важные детали, а голова сейчас забита абсолютно иными вещами.

– Я не стану говорить нечто порочащее окружающих, – заявляю резонно, натыкаясь на его очередной недовольный смешок. – Поделюсь своим мнением. Взглядом со стороны. Если вас это устраивает, то я выполню часть своего соглашения. Ну, а намеренно топить всех– поищите для подобного действия кого-то другого. Для меня это слишком сложно.

– Сложно, – выдыхает, с чувством ломая сигарету меж пальцев. Слегка наклоняется вперёд, глубоко вдыхая аромат табака, что растирает подушечками, освобождая помол от бумаги. – Сложно-это бросить курить имея с никотином длительные, взаимно удовлетворяющие отношения. Когда сигарета не просто атрибут некой ситуации, а непосредственная приятная пауза перед началом трудного дня, или же ритуал перед решением какой-то сложной задачи. Момент уединения с собой. В котором нет ничего лишнего. Только ты и лёгкая горечь дыма, наполняющего лёгкие медленным ядом, которым не прочь ещё, и ещё затянуться…, – продолжает серьезно и, одновременно, с долей мечтательности. – Ни первый раз бросаю. К концу третьих суток психологическая зависимость настолько сильно давит на виски, что организму необходимо срочно добавлять объёмную физическую нагрузку. Так что, мадмуазель, борьба с пагубными привычками – вот, что действительно сложно, а не разговор, о котором я вас сейчас попросил.

Выкидывает сломанную сигарету в ближайшую урну, протягивая менее спокойно:

– Алкоголь раздражает рецепторы. Сейчас я просто безумно хочу курить. И с этим необходимо что-то делать, а не стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. Какая физическая активность вас больше приобщает: длительная прогулка по городу или качественный и изнуряющий секс? Или и то, и другое? В таком случае необходимо поскорее определиться с последовательностью.

– Включайте диктофон, – фыркаю, отчеканивая шаг в сторону.

– Ну наконец-то она на что-то решилась! – хмыкает, театрально «благодаря небеса за подобное чудо».

Опережает меня на добрых полметра, подхватывает под локоть, усмиряя шаг. Буквально убаюкивая бархатным голосом (держа в зоне видимости телефон, на котором мелькают секунды):

– Анжелика, позвольте поговорить с вами о высшем звене руководства вашего, а также нового офиса. Дайте, пожалуйста, небольшую характеристику каждому знакомому вам сотруднику. Начинаем с верхов и спускаемся к представителям более низших должностей. Попрошу особенно выделить сильные стороны ваших коллег, а также отметить бросающиеся в глаза слабости. Всё, что вы скажете далее ни коим образом не будет использовано против вас, так как, даже детальная видеозапись абсолютно ничто в суде, без письменного разрешение на сбор данных, заверенного вашей красивой подписью. Поэтому, повторно прошу, отнеситесь к этому разговору серьезно и выдайте мне то, что я хочу услышать.

Ухмыляюсь в ответ, стараясь держать эмоции под контролем и не сболтнуть лишнего. Монотонно зачитываю мысленный список, перебирая перед глазами всплывающие образы коллег. Мои характеристики не обладают особой чувственностью и эмоциональностью. При этом они честны и всеобъемлющи. (В общем и целом, они направлены на важные мелочи характера и повеления каждого потенциального претендента на вылет. На то, в чём действительно необходимо обратить внимание, чтобы раскрыть потенциал того или иного сотрудника. А ещё мной указано то, что всегда остаётся за каждом: краткий список ежедневных привычек, на автомате отмечаемых мной день за днём; что любит один и что не любит другой; от чего в общении с тем или иным следует воздержаться, а какие темы стоит поддержать…).

– Своеобразная подача информации, – хмыкает спутник, ставя телефон на паузу. – А ведь вы могли бы слить неугодных и, тем самым, урвать себе более привлекательный кусок пирога во время предстоящей дележки. Такой вариант развития событий вы не рассматривали?

– Быть причиной чьих-то неудач-слишком тяжёлая ноша. Боюсь, не осилить, – улыбаюсь, смотря в сторону реки. Разведенный мост поистине завораживает. Казалось бы, что в этом такого? А я стою, мечтательно смотрю вперёд. Представляя рядом с собой другого спутника, который наверняка, оценил бы этот вид не меньше, чем я.

– А как же утверждение, что дорогу осилит идущий? – настраивает на неприятный лад мой куратор, убивая весь сказочный флер, витающий в воздухе.

– В этой фразе нет уточнения, что идти необходимо по головам, – отмахиваюсь, не желая встречаться глазами.

– Так путь короче, – заявляет резонно. Хотя и с усмешкой, что просачивается в бархатный голос.

– Мой путь приятнее. Он стабилен. И за все эти годы у меня не появилось желания с него свернуть, – пожимаю плечами, всё же оборачиваясь к своему спутнику. – Ваш, как мне кажется, перестанет быть привлекательным практически сразу, как только вы добиваетесь очередной цели. Так чей же в конечном счёте выглядит более привлекательным, м?

***

Макс. Это имя давно стало для меня нарицательным. И случается «оно» всегда со мной слишком неожиданно. Точно человек, носящий его, имеет некую сверхспособность появляться из ниоткуда, уходить в никуда. От последнего щемит сердце, однако такое умение числится за ним тоже.

Эта встреча не стала исключением. Периодическое отслеживание движение стрелок на циферблате не помогло. Я всё же проглядела нужный временной период и появление Макса. Встретилась глазами раньше, чем взгляд в очередной раз упал на часы. Растягиваю губы в знак приветствия, ища более короткий путь, позволяющий оказаться рядом.

Обилие незнакомых людей вокруг. Мы находимся в широком холле, что ведёт к основному залу. И сейчас здесь, в период ожидания начала мероприятия и общего сбора, для дорогих гостей уготован лёгкий безалкогольный фуршет. Помещение, с каждой минутой становится всё теснее от вновь прибывших, а монотонный, усиливающийся гул от разговоров вокруг, вовсе не расслабляет.

– Я сейчас, – бросаю наставнику, не удосужившись вдаваться в лишние объяснения. Широко улыбаясь, устремляюсь вперёд. Ведомая единственным желанием: вдохнуть запах, наполняющий успокоением, оказаться в объятиях того, перед кем сегодня намерена выступать. Отрешившись от мира вокруг. Сосредоточиться только на нём и, лишь ему представлять, презентовать проделанную работу. Потому, что только лишь ему я способна подать свою идею в лучшем виде и, кажется, из всех присутствующих, именно он один способен оценить её по заслугам.

– Привет, – шепчу нежно, обрамляя руками колючие щеки. Оставляю на его губах невесомый поцелуй. Удовлетворенно прикрываю глаза, наконец-то размеренно выдыхая. Слышу его ответное приветствие, наряду со спокойным дыханием. Прижимаюсь ближе, уже не желая отдаляться или куда уходить. Повторяю краткий поцелуй ещё раз, уточняя с улыбкой: – У тебя не возникло каких-то проблем?

– С пропуском? – слегка одергивает в сторону плотный пластик, висящий на плотной плетёной нити. – Стоило только произнести фамилию и передо мной, как по волшебству открылись все двери. Осмелюсь спросить, чего это тебе стоило?

– Разговора по душам, – заявляю посредственно. – Кажется мой наставник решил занять место в верхушке правления и активно ищет союзников для акта свержения действующего руководства.

– Дрянная идея в этом участвовать, – заключает серьёзно, крепче прижимая к себе. – Новая метла как правило…

– Знаю, – перебиваю, с присущей нервозностью. – Да и мой начальник, по сравнению с этим типом, сущее золото.

– Лик, ты нас представишь? Кажется, мне стоит немного прояснить ситуацию, – заключает резонно, возвращаясь взглядом к моим глазам, вместо созерцания картинки, творящейся за моей спиной.

– Макс, давай не сейчас. До начала всего десять минут и мне необходимо сосредоточиться на прогоне, а не давать куратору повод обсуждать со мной что-то личное, помимо работы, – прошу тихо, поглаживая его щеку подушечками пальцев. – Мне, итак, тяжело находиться рядом с этим человеком. Он словно испытывает меня на прочность каждую секунду, и я не хочу ещё больше накалять это состояние.

Задержавшись большим пальцем у края его губ, нежно оставляю на них поцелуй, стараясь больше не позволять на публике слишком многого. – Сегодня программа рассчитана до десяти. После можно посидеть где-нибудь и всё обсудить. Через два часа перерыв. Я, как и всегда, надеюсь увидеть тебя в центре зала.

– Иди и не задумывайся о лишнем, – выводит размеренно, однако напряжённость витает в словах. – Я верю в тебя.

– Мне? – уточняю с улыбкой.

– Безоговорочно, – кивает в ответ. – Это более всеобъемлющее понятие. А ему нет. И мне бы очень хотелось, чтобы этот тип держался от тебя как можно дальше.

Звучное открытие дверей за спиной. Нарастающая приветственная музыка.

– До встречи, – нежно прохожусь ладонью по коже, оказываясь свободной от прежнего крепкого захвата.

– В центре зала, – выводит привычно, и я киваю в ответ. В очередной раз расставаясь, для того чтобы после ощутить радость встречи.

***

Жеребьевка. Мне выпадает число, которое далеко не каждый считает счастливым. Однако, это только порядковый номер, не так ли?

Отбросив суеверия, улыбаюсь ведущему, встречаясь взглядом с «единственным» зрителем, сидящем в первом ряду бокового сектора. Плавно киваю, в ответ на его улыбку и спокойный взгляд, безмолвно заверяющий о том, что всё идёт так как надо.

Претендентов тридцать. Я почти в середине прогона. Есть время собраться с духом; осмотреться; увидеть ошибки предыдущих ораторов. Тринадцать отличное число. Удобное. Как ни крути. Отчасти магическое. И, пусть многие относятся к нему с опаской. Я же, пожалуй, остановлюсь на мысли, что оно должно принести мне удачу.

Последние нравоучения организатора все конкурсанты, (включая меня), дружно слушают «в пол уха». Параллельно пытаясь проследить за тем, как начинается выступление первого участника. Именно по нему станут оценивать остальных и, как правило, именно его сольют, выставив не самые высокие баллы. Или наоборот-поставят максимум. Но такое случается редко, (разве, что он сможет покорить всех членов жюри, показав верх совершенства).

– Хождение по залу возбраняется правилами. Уходя со сцены-вы должен остаться за ней до окончания первой части, а так же не отвлекать инвесторов своим присутствием во время второй, – монотонно зачитывает распределитель, показывая всем видом, насколько эта часть «обучения» ему опостыла. – Всё движение в зале сводится к минимуму. После жеребьевки нельзя мельтешить перед глазами «важных людей» и заявлять о себе после прогона на сцене. Это воспринимается как давление и может привести к дисквалификации. Лишь в перерыве, заявленном как «антракт», участникам позволительно прогуляться в холл, но всё общение с инвесторами остаётся так же непозволительным.

Один из организаторов обводит толпу непробиваемым взглядом, пресекая желание задать уточняющие вопросы.

– Если всё понятно, – завершает распределитель с большим довольством, – Готовьтесь. И не пропустите свой выход.

– Достаточно жёсткие правила, – комментирую в сторону своего наставника. Попутно осматриваясь вокруг. В основное время, в нашем распоряжении за сценой несколько широких гримерок, рассчитанных на десять-пятнадцать персон; невидимая зона, где можно подсмотреть действующее выступление; а также небольшой коридор с удачно вписавшимся в него столиком с безалкогольными напитками, едой и добротной кофе машиной.

– Сущий ад, для тех, кто имеет вредные привычки, – подтрунивает напряжённо куратор. – Отсутствие курилок– что-то типо проверки на стрессоустойчивость. Охранники постоянно обходят периметр, отлавливая и штрафуя нарушителей. В итоге половина претендентов на победу, просто сливается с конкурса. Не вытягивают свой выход под это моральное издевательство.

– Им следовало бы убрать из зоны комфорта ещё и возможность выпить кофе, – плавно пожимаю плечами, на данный момент, не видя причин для собственной паники. – В таком случае и я оказалась бы в зоне риска.

– Эспрессо? – уточняет с лукавой ухмылкой.

– Двойной, пожалуйста, – соглашаюсь, попутно осматривая конкурентов. – Времени впереди ещё слишком много.

– Не хочется провести его более плодотворно? – подначивает с мальчишеским задором, преподнося мне дымящийся, бодрящий напиток. – Может, немного пошалить? – произносит с улыбкой, заставляя нахмуриться, а после и вовсе приподнять в удивлении вверх брови. – Подправить кому-нибудь костюм перед выступлением; запереть кого-то прям перед выходом; ну или на крайний случай кого соблазнить заручившись лишним поручительством?

– Я думала, мы играем честно, – процеживаю сквозь зубы, заранее отвергая подобную линию поведения.

– Уф, какая же скучная и правильная…, – растягивает недовольно, куратор, отпивая щедрый глоток из своей чашки. – Детка, ты хоть когда-то позволяешь себе повеселиться или постоянно поддерживаешь амплуа девочки-отличницы, которой чужды обыденные радости жизни?

– Мне кажется у нас разные понятия о веселье, – замечаю без тени довольствия, желая свернуть неприятный диалог.

– Да-да, наверное, – с издевательской улыбкой качает головой, точно китайский болванчик. – Кстати, завтра вечеринка и все участники, не зависимо от конечного результата, приглашены в паре со своим куратором. Единственное, до оглашения результатов, никто не знает о месте проведения этой party. Но, присутствовать на ней так же важно, как и пробиться в финал. Так что настраивайся, дорогуша, на то, что свою правильность и воспитание стоит оставить в отеле, если ты действительно решила поиметь от этого мероприятия все сопутствующие дивиденды.

– У меня уже сводит зубы от предвкушения, – кривлюсь в ответ, не утруждая себя на то, чтобы выдавливать пустую улыбку. – Слышала сказания «о нечто подобном» от бывших участников, но, если честно, надеялась пропустить этот пункт программы.

– У меня были серьезные сомнения на твой счет, – фыркает, скользя по мне сверху вниз коробящим, масляным взглядом, – Но вечерний образ слегка их развеял и я позволил себе подтвердить наше присутствие, в надежде, что из этого что-то да выгорит, – ухмыляется, вновь играючи меняя тон на более самоуверенно-дерзкий.– В этом году здесь много новых инвесторов, а лишних знакомств, как известно, не бывает. Благоприятных-тем более.

– Мне позволено взять на эту часть праздника своего сопровождающего, имеющего действующий пропуск? – уточняю пытаясь представить, как объяснить Максу необходимость присутствия в этом бедламе.

– К счастью, нет. Иначе там было бы просто не протолкнуться, -растягивает губы в улыбке мой собеседник. – Пропуск – это безлимит на посещение всех залов; возможность занимать места в первых рядах; присутствовать на всех презентациях, а также посещать фуршет, фотосессии и прочие плюшки, предоставленные организаторами. Однако, финальная вечеринка – это закрытое мероприятия. На ней нет места лишним. Это круг для общения участников, наставников и непосредственно всех инвесторов. Там заключаются такие контракты, о которых тут могут лишь намекнуть или высказаться в шутку! А самое интересное, что, не побывав там воочию, никто и понятия не имеет о том, что творится на той вечеринке. Фото, видеосъёмка-запрещены. Журналисты-не допускаются. Состав участников-проверяется трижды. Телефоны и все устройства связи-оставляются в «гардеробе». Зато, уходя из этого места, ты имеешь в остатке: нереальные впечатления; новые связи, знакомства; и, конечно, эмоции. Они там шкалят не по-детски. Поэтому расположение всегда, до последнего, держится в строжайшем секрете. Сообщение с адресом я получу в закрытом чате за то время, чтобы успеть организовать для вас, мадмуазель, достойную карету и доставить со всеми почестями на ежегодный балл.

– Надеюсь в двенадцать она превратиться в тыкву и можно будет сбежать, – хмыкаю, допивая остывший кофе.

– Я бы на это не надеялся, – заверяет с улыбкой, ловко откидывая свой стаканчик в урну. – Ну, а сейчас, прошу пройти со мной к закулисью сцены. Хотелось бы обсудить с вами детали выступления предшественников.

– Конкурентов, – поправляю серьёзно.

– Сомневаюсь, – бахвалится неподдельным довольством. – Повторите перед залом своё вчерашнее выступление, и вы в финале. Остальное-вопрос везения и номера в жеребьёвке. Но я бы, на вашем месте, расслабился и настроился на победу. И вышел спокойно, расслабленно. Будто уже, итак, выиграл.

На каждое краткое выступление затрачивается от шести до восьми минут. Большее не разрешено по регламенту. Пройдешь в финал-, сделаешь полный прогон. Нет? Был ли смысл отнимать у дорогих гостей бесценное время?

Если вдуматься-посыл верный. Однако, никто из мира «великих и удачных» даже понятия не имеет, чего на самом деле стоят для претендентов эти заветные шесть минут…

В крайние полчаса наши разговоры с наставником носят исключительно деловой характер. Подобная смена линии поведения не может не радовать. Мы от и до прорабатываем каждое выступление. Делаем ставки. Подмечаем детали и прорабатываем недочёты. Стараемся просчитать как избежать в дальнейшем подобного промаха или провала. Мы жёстко судим других, чтобы стать лучше самим. Подобная тактика тоже порой напрягает, но, только, зная все слабости своего противника можно обойти его на финише.

В кратких перерывах выдыхаю, отрешаюсь от данности. Отправляю очередное сообщение Максу, считывая ответ с лёгкой полуулыбкой.

Люблю его. И ни одни трудности в мире не способны собой затмить эту мысль.

– Моя мама преподаватель классической английской литературы-непонятно к чему, вставляет репликой мой куратор. Прищуриваюсь, пытаясь отследить логическую цепочку. То, что мы обсуждали до паузы никак, не вяжется с полученной информацией и не объясняет её наличие. – Отец-так же представитель питерской интеллигенции. Мои родители, смею поспорить, так же, как и ваши, старались вложить в воспитание единственного ребенка только лучшее, – усмехается, совершая некий театральный поклон, заставляющий проследить за ним оценивающим взглядом буквально сверху донизу. – Отсюда моя взращенная галантность и ваше многостороннее развитие.

Фыркаю, уточняя устало:

– С чего вы взяли, что я являюсь единственным ребенком в семье?

– Исключительно подмечая детали вашего поведения и наблюдая за многогранностью вашей личности, – протягивает с широкой улыбкой. – Ну и, конечно же, после вчерашнего вечера я навел справки. И, в вашей биографии, меня до сих пор смущает один спорный момент… Примерные девочки не отступают от плана, четко следуя каждому пункту по завету общественности: сватовство, замужество, а уж после дети, семья. Как так получилось, что, имея папу-профессора, маму-учителя, окончив школу с золотой, а институт с красным, дорожка свела не туда и я не замечаю на вашем пальце обручального кольца?

– Видимо в моем воспитании сделали упор не на то и, в итоге, в нем появилась значительная прореха, – язвительно улыбаюсь в ответ. – А вообще, моя личная жизнь никого здесь не касается, не так ли?

– Обожаю подобную англосакскую формулировку вопроса, – улыбается шире.-Ты вроде конкретно и не послал человека, но после уточняешь, не сильно ли он на это обиделся. Кстати, про это я и говорю, собирая по крупицам вашу характеристику. Мне импонирует ваше чувство собственного достоинства, однако, настолько ли в действительности оно для вас значимо?

Выдерживаю паузу и глубокий взгляд, прожигающий меня точно рентгеном. Телефон вибрирует в руке, и я машинально дёргаюсь от испуга, моментально вызывая на лице моего собеседника снисходительную улыбку.

– Соберите все эмоции разом и излейте на них, – одобрительно подмигивает куратор, в очередной раз выводя меня из состояния равновесия. – Готовность пару минут. Надеюсь, увидеть максимум. Терпеть не могу разочаровываться в красивых девушках.

Ослепляющий свет. Один. Два. Три. Шесть минут, ради которых я готовилась и работала крайнюю половину года.

Глаза Макса, ведущие словно маяк. Аккуратно и тихо. По самому краю. Едва сдерживаю себя в желании, чтобы не послать в его сторону воздушный поцелуй. Как бы я не переживала о его приезде, именно сейчас, благодаря ему, приходит успокаивающее осознание, что на самом деле это далеко не наказание, а настоящее чудо и большая удача. Без этого человека в зале всё стало бы не то. Без его поддержки я бы не чувствовала себя спокойно. В частности, без него меня вообще не было бы в этой профессии. Не было бы меня. Такой. Которая готова благодарить за всё это бОльшим, чем простое «спасибо».

Ухожу. Не стирая с губ довольной улыбки.

Кулисы. Притушенный свет и ощутимое нервное напряжение. Моментально убираю улыбку, попадая под смеющийся взгляд наставника. Он игриво хлопает в ладоши, одновременно, с напыщенной учтивостью, выразительно цитируя классика:

– Любовь слепа и нас лишает глаз.

Не вижу я того, что вижу ясно.

Я видел красоту, но каждый раз

Понять не мог, что дурно, что прекрасно.

Устало качаю головой, не оценив по заслугам разыгрываемого спектакля. То, что он доволен мной-свершившийся факт. Оценили ли мой выход те, кто правят сегодняшним балом? Спустя время увидим. Если да-меня ждёт финал. Если нет-терять нечего.

Отворачиваюсь от всех, уходя подальше от сцены. Набираю знакомый номер, проговаривая неспешно:

– Как ты смотришь на то, чтобы забрать меня отсюда на ближайшие полтора-два часа? Торчать за сценой столь долгое время просто невыносимо. Я тут. Ты там. Свой лимит терпения на сегодня я уже выбрала.

– Буду ждать в перерыве у выхода, – мягко парирует в ответ. – Тебе действительно нет смысла оставаться там и чего-то ждать. Беда, они пропали не меньше, чем я. После такого выступления любой проголосует за то, чтобы увидеть твой выход в полном объёме!

– Это всё было для тебя, – проговариваю с лёгким смущением, ощущая как кровь приливает к щекам. И всё же улыбаюсь, слыша в ответ не поддающееся сомнению:

– Несколько раз успел пожалеть о том, что являюсь здесь не единственным зрителем.

***

Придорожное кафе, где мы заняли столик, расположилось в квартале от выставочного центра. Одновременно близко, чтобы вернуться назад и далеко, чтобы не чувствовать давления, и суеты.

Потягивая кофе из бумажного стаканчика, сижу, облокотившись на плечо Макса. Расслабленно прикрыв глаза, поглаживаю свободной рукой его пальцы, то и дело выводя на ладони очертание линии жизни.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что ты здесь. Это кажется настолько сюрреалистическим. И самое страшное, Макс, – признаюсь честно, – я абсолютно не знаю, что с тобой делать и как себя с тобой вести.

– Просто позволь себе быть, – парирует мягко, прижимая меня к себе. – Так, как хочется. Сейчас. И не склоняй себя насильно к чему-то. Это заранее провальная идея. Мы с тобой потеряли столько времени, что и за год всего не наверстать.

– То есть нам надо спешить? – уточняю взволнованно. – Или наоборот? Я не очень понимаю. С момента нашего знакомства я прожила с тобой в мечтах столько жизней, что кажется уже запуталась в том, что действительно было, а чего нет…, – усмехаюсь кривясь. – Не воспринимай меня сумасшедшей, однако, чем реальнее я сейчас убеждаюсь в том, что ты действительно здесь, тем сильнее боюсь запороть и эту «попытку» начать всё сначала. А она обязана стать последней и увенчаться успехом.

– Каждый влюбленный безумен, но не каждый безумный влюблен, – мягко целует в ответ, поглаживая по волосам. – Лик, я сам кручу-верчу ребус, пытаясь добраться до сути, чем искупить своё отсутствие в твоей жизни и заполнить очередной неминуемый отъезд.

– Сколько у нас времени? – перебиваю опустошенно. Темы о встречах без расставания не возникают, в нашей истории так и подавно. Эмоции рядом с ним напоминают качели. Вот только был взлет и ощущение бесконечного счастья, как вдруг падаешь вниз, пребывая в прострации.

– Времени мало, – отзывается тихо. – Послезавтра вечером мне назначили вылет. В остатке две ночи. И возвращение назад после завершения контракта.

Закусываю губы, останавливая его ладонь. Вбираю в свою, крепко сжимая кулак. Это какая-то безысходность. У тебя вроде всё есть и, одновременно, ты ничего не имеешь.

– В общем, как сказала София, – продолжает серьезно, – «лучше бы не бередил душу и не появлялся бы на пороге до момента настоящей встречи».

– Она очень за тебя переживает, – поддакиваю с грустной улыбкой.

– Считаешь она права? – уточняет резонно. – Тебе тоже было бы проще если бы этих дней не было?

– Нет, – кривлюсь неуверенно. – Хотя возможно. Не знаю, Макс, – выдавливаю из себя извинительно. – Нет. Всё же, нет. Мне не было бы проще. Однако, я полный профан в построении отношений. За меня этим всегда занимался Верховцев. Поэтому, пожалуйста, не требуй от меня сейчас многого. Я обязательно всему научусь. Только не уверена, что сейчас. Сразу. Было бы проще, если бы всё шло своим чередом.

– Я остановился в двух кварталах от тебя. Поблизости всё было выкуплено ещё за месяц. Но мосты, между нами, не разведут, так что расстояние в этом смысле совсем не помеха.

– Зря, – смеюсь в ответ. – В этом случае у тебя был бы веский повод остаться.

– Лишить возможности выбора-так себе оправдание добродетели, – хмыкает в ответ. – Я знал на что шёл. Ты изначально обозначила, что эти дни у тебя не будет свободного времени.

– Спасибо. Я пытаюсь его найти, – приподнимаюсь вверх, нежно касаясь его губ.

– Вижу, но оно то и дело утекает сквозь пальцы.

Смотрю на часы, что по привычке заставляют меня спешить жить. Стрелки на циферблате отсчитали уже более часа с момента нашего отсутствия в зале. Следовательно, отправляться в обратный путь действительно нужно. Однако, как же не хочется!

– Ты правда считаешь, что у нас всё получится? – уточняю с надеждой, что вопреки всему ещё теплится в сердце.

– Беда, я убежден в одном: если ни с тобой, то ни с кем. Просто не вижу никого другого рядом по жизни.

– Звучит как обещание, – протягиваю с улыбкой.

– Скорее, как предложение, – парирует мягко, лёгким движением рук, фиксируя на моём пальце кольцо, что секунду назад ещё было скрыто в его кармане.

– Макс, у меня дочь, – процеживаю невнятно, пытаясь прийти в себя. Ощутимо сглатываю, упираясь взглядом в золотой ободок, удерживающий по центру, на возвышении, сверкающий камушек.

– В моем возрасте, бояться детей как-то глупо, – по привычке спокойно пожимает плечами, вызывая на губах непроизвольную улыбку.

– А Димка? – вставляю безжизненно. – Он же…

– Сомневаюсь, что осчастливлю его своим присутствием рядом. Но тебе не кажется, что с некоторыми вещами, происходящими в твоей жизни ему, просто придется когда-то смириться?

– Наверное, – заключаю неопределенно, с трудом отводя глаза от кольца.

– Не обещай, если не готова, – останавливает на полуслове, продолжая с улыбкой. – Оно мне выжигало карман. Необходимо было наконец-то водрузить его на законное место.

– Давай сделаем всё правильно? – прошу тихо, туша в глубине души излишки эмоций, что грозят разгореться и затмить собой остатки рациональности.

– Хочешь устроить официальный ужин, получить благословение от родителей и обещание не сметь приближаться к тебе вплоть до свадьбы? – уточняет с мягким смешком. Плавно проводит подушечками пальцев по шее волнистую линию, под которой моментально возгорается кожа, а дыхание в ответ заметно тяжелеет. – Последнее у меня отлично получится. Виза аннулируется в ту же секунду, как сойду с трапа самолёта на землю.

– Макс, я боюсь, что… Попросту не смогу тебя отпустить, – шепчу извинительно, ощущая, как под его взглядом алеют щеки. – Ты уедешь. Мне необходимо жить, работать. Я ещё не оформляла Алиске паспорт, да и Димка не подпишет разрешение на выезд, а пара дней, на которые я, возможно, смогу уехать сама-очередная капля в море…

– Зато насколько ценна эта капля бывает в пустыне, – изрекает философски с лёгким прищуром.

– Не хочу тебя на чуть-чуть, – пеняю на судьбу, закусывая от обиды губы. – Хочу наконец-то позволить себе поверить в то, что ты со мной навсегда.

– Как ты смотришь на то, чтобы улететь в воскресенье с утра? Мой рейс в десять. Сократив время на менее важное, можно вполне успеть до отлёта провести час-полтора в компании родителей.