Текст книги "Шесть имен кота-демона"

III. Кот, что соединил тела

Повозка слегка покачивалась из стороны в сторону, подпрыгивая на камнях мощеной улицы. Ди Цяньли искоса поглядывал на Чжан Чжо.

– Такое срочное дело, а вы целый час потратили на то, чтобы помыться и одеться! – заметил Ди Цяньли, потирая подбородок, и снова бросил косой взгляд на Чжан Чжо, который в этот раз был одет в черный, как ночь, халат с отложным воротником и короткими рукавами. На голове у него красовалась высокая традиционная черная шапка. Лицо его светилось, а тело источало тонкий аромат.

«Он что, даже сейчас воскурил благовония перед выходом?! Возмутительно!» – раздраженно подумал Ди Цяньли.

– К мертвым нужно относиться с почтением, и соответствующая подготовка к встрече – своеобразная дань уважения, – холодно ответил Чжан Чжо.

– Господин прав! – Сидевший рядом Авато-но Махито раболепно закивал.

Ди Цяньли взглядом прошелся сначала по Чжан Чжо, затем по японскому послу и едко процедил:

– Вы двое, сидящие вместе, выглядите как Черный учан и Белый учан. Два духа чиновников ада, покинувших загробный мир и нагрянувших в мир человеческий, чтобы забрать жизни. Очень похожи! Один одет в черный халат, другой – в белый. Не хватает только посоха для погребального шествия.

Повозка продолжала покачиваться, подскакивая на камнях. Спустя какое-то время лошадь внезапно остановилась, и снаружи раздался голос Чун Эра, который крикнул:

– Господин, прибыли!

Ворота квартала Кайминфан были широко открыты, у входа стояла стража, и прибытие Чжан Чжо и его сопровождающих привлекло взгляды зевак.

Чжан Чжо и его спутники покинули повозку, прошли через ворота и прошествовали по улице в небольшой двор, где их уже давно ждали.

– К нам прибыл придворный историограф! – воскликнул старик, который был за главного. – Не кто иной, как наместник квартала Кайминфан по фамилии Вэй.

– Вэй Лин? С каких это пор ты заделался наместником квартала? Разве ты не заправлял на Западном рынке? – Чжан Чжо увидел старика Вэя и расплылся в широкой улыбке.

– Вы знакомы? – спросил подошедший Ди Цяньли.

Чжан Чжо указал на старика и с улыбкой сказал:

– Этот человек знаменит в Чанъани. Он служил наместником Западного города и держал большую птицу с красным клювом, которая была… удивительной. Птица каждый день просила у людей деньги и, когда они давали ей монетку, улетала обратно к Вэй Лину, сжимая монетку в клюве.

Когда Ди Цяньли поднял голову, то увидел большую птицу, что сидела на плече старика.

– Придворный историограф вспоминает дела давно минувших дней. Я стар и ушел с поста наместника Западного города, потому и вернулся сюда, где прошла моя молодость. Теперь я наместник квартала Кайминфан. – Вэй Лин неловко улыбнулся.

– Так-так-так… Верблюд, стало быть, обитал в этом дворе? – Чжан Чжо скрестил руки на груди и шагнул вперед, чтобы осмотреться.

– Да, нас отделяла стена. – Вэй Лин приветственным жестом пригласил их войти.

Стена, построенная из глинозема, была высотой чуть более двух человек и скрывала внутреннее убранство. За ней росли несколько высоких ив с пышными ветвями и густой листвой, зеленым колпаком накрывающей весь двор. Ворота же обросли диким бурьяном и издавали странный свист, когда их задевали порывы ветра.

Когда они вошли, то увидели чрезвычайно грязный, неухоженный двор, заросший сорняками, покрытый птичьим пометом и грязью.

– Какая вонь! – Шангуань Ваньэр сморщила нос.

Там действительно дурно пахло, и то был запах разлагающихся трупов, не столь сильный и удушающий, скорее въевшийся в землю и вызывающий тошноту. Чжан Чжо нахмурился и спросил у Вэй Лина:

– Кто первый обнаружил, что Верблюд умер?

– Я, – поспешно ответил тот. – Верблюд арендовал у меня дом, а сегодня как раз день сбора платы за проживание. В другой день я бы и не заметил… Когда я подошел к двери и позвал его, никто не ответил. Долгое время я пытался докричаться до него, но безуспешно. Мне пришлось найти человека, чтобы выломать дверь, вот тогда-то мы и нашли Верблюда – мертвым…

Чжан Чжо кивнул и, не задавая больше вопросов, прошел по тропинке к дому. Его остановил окрик Ди Цяньли:

– Почему здесь так много кошачьих трупов? Неудивительно, что вонь стоит такая, аж глаза режет!

И действительно – на жалком клочке пожухшей травы у входа в дом лежало около дюжины кошачьих трупов с отрубленными головами. Из тел некоторых уже виднелись кости, другие всё еще разлагались, и в них копошились белые личинки.

– Придворный историограф, сначала зайдите и осмотритесь. Остальное обсудим потом. – Вэй Лин тяжело вздохнул и, кажется, хотел что-то добавить, но осекся.

– Хорошо! – Чжан Чжо медленно прошел в дом. Остальные последовали за ним.

Дом представлял собой двухэтажное деревянное здание с гостиной внизу для приема гостей и ежедневной рутины и просторной комнатой наверху, которая служила местом для отдыха.

Стоило им войти в комнату, как Шангуань Ваньэр истошно закричала, а Ди Цяньли и остальные побледнели от ужаса. На балке под потолком висел человек. Толстая пеньковая веревка была обмотана вокруг его шеи. Язык Верблюда высунулся изо рта, а глаза его были широко открыты. И самое жуткое: конечности Верблюда были отрублены. На месте рук и ног тонкими нитками были пришиты четыре лапы, явно принадлежавшие черному коту. Верхние лапы были подняты высоко-высоко вверх. Что касается нижних: одна из них была слегка приподнята, а другая опускалась к земле в чрезвычайно странном положении! Пол был залит кровью, а от вони, исходящей от сырого мяса, смешанной с миазмами гниения, можно было запросто лишиться сознания. Скривившись от отвращения, Чжан Чжо подошел к телу Верблюда и осмотрел его, заложив руки за спину, в то время как Ди Цяньли и другие принялись обыскивать комнату.

– Вы ничего не трогали после того, как обнаружили труп? – спросил Чжан Чжо.

– Я был канцлером Западного города в течение многих лет и точно знаю, что место убийства должно оставаться нетронутым, поэтому я ничего не сдвинул, ни к чему не прикоснулся, – кивнул Вэй Лин.

– Как… странно! – Чжан Чжо внимательно рассмотрел труп Верблюда, отошел на несколько шагов назад, нахмурился и погрузился в размышления.

Через некоторое время пришел Ди Цяньли и сказал:

– В доме бардак, но следов драки не видно. Кроме того, я не нашел отрубленных конечностей Верблюда.

Чжан Чжо слегка кивнул, посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, и спросил:

– Наверху проверяли?

– Да, вот только… – замялся на мгновение Ди Цяньли. – Хотя лучше поднимитесь сами и посмотрите.

– Мм? – вопросительно протянул Чжан Чжо. Заметив, что лицо Ди Цяньли странно исказилось, Чжан Чжо не стал задавать больше вопросов и медленно пошел наверх.

Деревянную лестницу не пощадили годы – каждая ступенька отзывалась дрожью и скрипом, стоило наступить на нее.

Поднявшись, Чжан Чжо глубоко вздохнул от увиденного. Весь второй этаж был занят просторной комнатой, полностью заставленной марионетками. На улице было светло, но в комнате царила темнота, так как окна были наглухо закрыты. Чжан Чжо огляделся. Перед его глазами открылось пространство, полное кукол: больших, ростом с людей, и маленьких, размером с предплечье, сделанных из дорогих пород дерева, например из самшита. Некоторые куклы были одеты в костюмы разных цветов, и лица у всех были разные – на чьих-то застыли странные улыбки, на чьих-то – гримасы. Глаза некоторых кукол источали злость и, погруженные в полумрак, выглядели чрезвычайно жутко. Чудовища, злые духи, демоны, призраки, монстры, оборотни, старики и младенцы… Все возможные существа, все возможные эмоции были заточены в одном месте.

С первого взгляда можно было понять, что куклы эти уже потрепаны временем. К ним так часто прикасались, так часто заставляли их танцевать, что открытые части их тел были затерты до блеска. Головы марионеток в особенности были похожи на человеческие – в глаза бросались гармоничные черты, созданные с помощью белой пудры и красного лака, а макушки украшали волосы, очень похожие на настоящие. Глаза марионеток, словно сделанные из глазури, сияли. Казалось, что каждое движение сопровождает пристальный взгляд, от которого по позвоночнику расползаются колючие мурашки. В центре комнаты, у задней стены, стоял стол с курильницей для благовоний, а за ним – стул, который для Верблюда явно был более священным, чем трон императора. На этом огромном высоком стуле сидела марионетка в натуральную величину человеческого роста. Остальные куклы располагались по обе стороны от нее, и потому восседавшая на стуле марионетка очень выделялась.

– Кажется, это кошка… – прошептал Ди Цяньли.

Это и вправду была кошка. И в то же время не кошка. У марионетки было человеческое тело и кошачья голова. Одета кукла была в длинный черный халат с написанными на нем краской цвета киновари заклинаниями. Голова, покрытая волосами, представляла собой кошачью морду, выкрашенную пудрой в белоснежный цвет. Язык, высунутый из большого кроваво-красного рта, и оскаленные клыки внушали ужас. Марионетка выглядела так, словно она квинтэссенция гнева. Губы ее растянулись в слабой неясной улыбке.

На столе стоял открытый длинный деревянный ящик темно-красного цвета. Чжан Чжо медленно подошел поближе и обнаружил, что внутри ящика лежит деревянная маска, которая выглядела точно так же.

– В этой штуке… сосредоточено зло! – Ди Цяньли очень не нравилось происходящее. Он протянул руку, чтобы достать маску, но неожиданно обнаружил, что за маской тянулись хлопковые шнурки, к которым был привязан какой-то предмет, упавший на пол. Чжан Чжо наклонился, чтобы поднять его, и понял, что это флейта. Она была толще и короче, чем принято делать, и, казалось, была создана из цельной кости, причем изначально белая кость была потерта так сильно, что сверкала, как нефрит.

– Такие флейты – настоящая редкость. – Ди Цяньли взял в руки музыкальный инструмент. Стоило ему внимательно рассмотреть его, как лицо исказилось в гримасе ужаса, и он судорожно вздохнул. – Это же…

– Человеческая кость. Скорее всего, из ноги ребенка, – мрачно подтвердил его догадку Чжан Чжо.

– Верблюд – настоящий ублюдок. Он жил в комнате, полной страшных вещей, да еще и играл на флейте из человеческой кости! Да он же преступник! – задыхаясь от гнева, воскликнул Ди Цяньли.

Чжан Чжо на удивление рассмеялся:

– Всего лишь несколько кукол и флейта. Возьмем ее с собой.

С этими словами он обошел комнату и внимательно осмотрел ее, после чего отвел Ди Цяньли, продолжавшего сжимать в руках деревянный ящик, вниз по лестнице.

Люди внизу томились в тревожном ожидании.

– Что-нибудь нашли? – поспешно спросил Кан Ваньнянь, притаившийся в толпе. Взгляд Чжан Чжо, снова прикованный к телу Верблюда, на мгновение упал на Кан Ваньняня. Придворный историограф промолчал, повернулся к старику Вэю и приказал:

– Найдите подходящее место для разговора.

Во дворе был расстелен белоснежный, чистый кусок войлока. Все сгрудились в круг и опустились на колени.

– Вэй Лин, ты живешь по соседству с Верблюдом. Не заметил ли ты чего-нибудь необычного прошлой ночью? – спросил Чжан Чжо.

– Нет, – задумавшись на мгновение, Вэй Лин покачал головой. Увидев, что Чжан Чжо не сводит с него пристального взгляда, он поспешно добавил: – Вчера вечером лил дождь, поэтому мы сидели в трактире и болтали о всяком. А потом он ушел, толкая свою тележку, с куклой за спиной. Когда все разошлись, и я отправился домой и лег спать.

– Толкая тележку? С куклой за спиной?

– Да, он же кукловод. Тележка ему нужна для спектаклей, там обычно лежат марионетки. Они у него есть и большие, и маленькие, и размером с человека. Если какая-то кукла не помещается в тележку, он несет ее на спине.

– А какую марионетку он нес за спиной вчера? Не ту, случайно, у которой голова кошки и тело человека?

– Именно ее.

Чжан Чжо кивнул:

– Ты слышал какие-нибудь звуки, доносящиеся из его двора прошлой ночью? Или, быть может, кто-то входил?

Вэй Лин покачал головой в ответ:

– Я уже слишком стар, да и к тому же переборщил с вином. Я уснул сразу же, как моя голова коснулась подушки. Вчера шел сильный дождь, поэтому я ничего не слышал. Хотя… Кажется, до меня донеслись звуки флейты. Не могу утверждать точно. Впрочем… Это неудивительно.

– Флейты? – Чжан Чжо бросил взгляд на деревянный ящик, который Ди Цяньли держал в руках. – Хм… А почему это неудивительно?

– Он часто играл на флейте по ночам.

– По ночам? На флейте? – Чжан Чжо заметил, как брови Вэй Лина вопросительно поползли вверх, и добавил: – Вэй Лин, ты честный человек. Ты же не врешь нам сейчас?

– Нет, я не осмелился бы! – Вэй Лин поднял руки, и лицо его перекосило от страха. – Но… Есть вещи, о которых я не смею говорить. Боюсь, что если скажу, то погублю всех.

Понимая, что именно его тревожит, Чжан Чжо улыбнулся:

– Тебя беспокоишься из-за кота-демона, да?

Вэй Лин повесил голову:

– Придворный историограф, согласно закону, те, кто уличен в содержании котов-демонов, и те, кто знает об этом, но хранит в тайне, подлежат изгнанию.

– Не беспокойся. Просто скажи правду. Я не стану на тебя доносить.

– Благодарю, придворный историограф. Тогда я расскажу!

Вэй Лин был вне себя от радости, стоило ему услышать успокаивающий голос Чжан Чжо, и, оглянувшись на труп Верблюда, висящий на балке, он практически шепотом начал свой рассказ:

– Придворный историограф, этот Верблюд – очень странный человек.

– Почему? Потому что он держал котов-демонов? – усмехнулся Чжан Чжо.

– У придворного историографа острый ум! – вздохнул Вэй Лин. – Верблюд этот – сын известного в Чанъани человека, Цюй Сы…

– Цюй Сы? Того, что называли Божественным кукловодом?

– Вы о нем слышали?

– Конечно! Цюй Сы был не только потрясающим кукловодом, но и мастером иллюзий. Лучше всего он показывал фокус, в котором нужно было закопать арбузное семечко на виду у публики, полить его водой, и через несколько мгновение семечко вырастало и давало плод. Мне довелось насладиться этим зрелищем.

– Да, он был искусным артистом! – Вэй Лин усмехнулся. – Мастерство Цюй Сы было поистине удивительным. Он был моим старым другом еще с тех времен, когда я служил наместником Западного города, но, к сожалению, он давно умер. У него было три сына, первые два погибли молодыми. Остался только Верблюд, третий сын, который и унаследовал его мастерство. Хотя… «унаследовал» – слишком громкое слово. Во многом он уступал своему отцу. Да, Верблюд мог показывать спектакли с марионетками, но он так и не постиг искусства иллюзионизма. Верблюд был хорошим ребенком. Он вырос тихим, скромным, простым и приземленным человеком, который, вопреки завывающему ветру и расплакавшемуся дождю, шел показывать спектакли. Актерское мастерство помогало ему заработать на жизнь. Мне было жаль его, и я заботился о нем время от времени, потому мы и сблизились. Но потом он неожиданно исчез.

– Неожиданно исчез?

– Да. Кажется, ему тогда было лет шестнадцать или семнадцать. Когда я пошел искать его, то обнаружил, что дом пуст и даже куклы исчезли. Тогда я подумал, что мальчику стало трудно жить в Чанъани и он ушел в другой город, за что я втайне винил себя в течение многих лет. – Вэй Лин глубоко вздохнул. – То были неспокойные годы. Я думал, что больше никогда его не увижу, но в прошлом году он неожиданно нашел меня.

Чжан Чжо пристально смотрел на Вэй Лина, не говоря ни слова.

Старик Вэй сказал:

– Ему было шестнадцать или семнадцать лет, когда он ушел, но вернулся он уже тридцатилетним. Он так и не нашел себе жены. Я был удивлен, когда обнаружил, что он практически не изменился… Разве что его поведение стало более странным. Верблюд еще больше замкнулся в себе. Я знал, что у него нет родственников в Чанъани, поэтому предоставил ему этот дом. Ему приходилось нелегко, но он не стал бы жить здесь просто так, поэтому мне пришлось брать с него крохотную плату за аренду, хотя я этого и не хотел.

– Знаешь ли ты, чем он занимался все годы, что жил не в Чанъани? – спросил Чжан Чжо.

– Я спрашивал его об этом, но он ничего не ответил. Я перестал задавать лишние вопросы. – Вэй Лин покачал головой. – Сначала все было как обычно. Он уходил рано и возвращался поздно, целыми днями разыгрывая кукольные представления, но со временем… Он стал вести себя чудно.

– Это как?

– Он никогда не пускал меня к себе и запирал дверь, когда уходил и даже когда возвращался домой. Со двора посреди ночи часто раздавалось жалобное мяуканье. Сначала я думала, что это были бродячие кошки, которые просто забежали во двор, а потом… – Вэй Лин судорожно вздохнул. – Потом я услышал, как он играет на флейте посреди ночи. И звуки эти отличались от привычных. Его инструмент всегда звучал… необычайно скорбно. А еще часто слышался женский голос.

– Женский голос?

– Да! Придворный историограф, это очень странно. Верблюд никогда не горел желанием беседовать с друзьями, что уж говорить о женщинах. Очень необычно, когда со двора холостяка ночью доносится женский голос. Я спросил его об этом, но он сказал, что я ослышался. Хотя я и стар, но у меня очень хороший слух. Я никогда бы не ослышался. – Вэй Лин задумчиво нахмурился. – Все эти события, вместе взятые, заставили меня думать, что тут что-то неладно. Есть еще кое-что, из-за чего я понял, что у Верблюда были некие… секреты.

– Что же это?

– Однажды, когда он вернулся ночью, во дворе снова раздалось пение флейты и зазвучал тихий женский голос. Терзаемый любопытством, я подставил лестницу к стене, вскарабкался и увидел, что он сидит во дворе. Руки его измазаны кровью, а за спиной – ящик. Когда он открыл ящик, я был удивлен до глубины души – внутри лежало несколько больших золотых слитков. Он был бедным, откуда у него могли взяться такие богатства? Я метался и ворочался всю ночь, а на следующий день, когда его не было дома, я открыл дверь в его двор. Стоило мне войти, как я обнаружил несколько трупов кошек!

– А женщина, о которой ты говоришь, куда подевалась?

– Не знаю. Я обыскал весь дом и никого не нашел. – Лицо Вэй Лина помрачнело. – А вот золотые слитки нашлись.

– Что было потом?

– Я взял золотые слитки и сел ждать Верблюда. Вернулся он поздно вечером. Когда я стал расспрашивать его, он сначала отказывался говорить, но, увидев, что я нашел золотые слитки, сказал, что получил их благодаря чуду.

– Благодаря чуду? – Чжан Чжо не удержался и прыснул от смеха.

Вэй Лин криво усмехнулся в ответ:

– Он рассказал, что, толкая тележку мимо угла улицы, часто натыкался на какой-то валун и несколько раз чуть не упал. Однажды он остановил свою телегу, выкопал валун, убрал его и обнаружил, что под ним был закопан глиняный горшок, в котором лежали эти золотые слитки. Я был вне себя от злости, так как понимал, что он говорит ерунду. Я не сдержался и сказал, что все знаю.

– Ты говорил, что он держал котов-демонов?

– В этом и сомнений нет! – вскричал Вэй Лин. – Трупы кошек во дворе, флейта, поющая посреди ночи, неожиданно появившиеся золотые слитки и странный женский голос… Разумеется, здесь замешаны коты-демоны! Я прожил в Чанъани всю жизнь и знаю, что такое нечистая сила.

– Он признался?

– Да, – кивнул Вэй Лин. – Он горько плакал и говорил, что у него не было выбора, ведь он беден. Я не смог разоблачить его, духу не хватило… Как-никак Верблюд был единственным оставшимся в живых сыном Цюй Сы. После этого он стал гораздо честнее. Я думал, что на этом все закончится, но все продолжилось, как прежде. Когда я приходил к нему, он не слушал моих увещеваний. Я решил оставить его в покое, но в конце концов случилось то, что случилось. Знаешь, придворный историограф, коты-демоны – это воплощение зла… А тот, с которым он связался… Я не знавал такой свирепости! Скольких людей, что держат котов-демонов, ждет хороший конец?

Вэй Лин украдкой смахнул слезу. Слушатели глубоко вздохнули вместе с ним. Чжан Чжо взял деревянный ящик из рук Ди Цяньли, открыл его и достал флейту. Все уставились на музыкальный инструмент. На лицах застыло странное выражение. Чжан Чжо поднес флейту к губам и подул. Звук получился очень резким и жутким, словно кто-то всхлипывал и стонал. Закончив дуть, Чжан Чжо спросил:

– Вэй Лин, это тот звук флейты, который ты слышал?

Вэй Лин на мгновение задумался и сказал:

– Да. Верблюд исполнял другую мелодию, но звук такой же.

Чжан Чжо отложил флейту и кивнул:

– Хорошо. Я узнал, что мне нужно. Можешь идти.

Вэй Лин поднялся на ноги и спросил:

– Придворный историограф, смерть Верблюда…

Чжан Чжо кивнул:

– Судя по тому, что я увидел во дворе и услышал от тебя, могу с уверенностью сказать: здесь замешан кот-демон.

– Я же говорил! Ах! – Вэй Лин ударил себя в грудь. Стоило ему уйти, как остальные тоже разошлись.

Чжан Чжо позвал Ди Цяньли, и они некоторое время тихо разговаривали. Наконец и Ди Цяньли ушел.

Чжан Чжо встал и попросил помощников Ди Цяньли привести в порядок двор и снять с веревки труп Верблюда, как вдруг увидел Кан Ваньняня, что ранее сопровождал Вэй Лина. Он вернулся с застенчивой улыбкой на лице.

– Чего тебе? Что это вдруг известный в Чанъани чужеземный торговец перестал заниматься своими делами и слоняется вокруг места преступления? – ехидно поинтересовался Чжан Чжо.

В глазах Кан Ваньняня блеснули искорки, и его взгляд остановился на деревянном ящике в руке Чжан Чжо.

– Придворный историограф, откуда взялась эта флейта? – Кан Ваньнянь высоко поднял голову, и его тучное лицо смялось в складки.

– Ты сам прекрасно знаешь, так к чему задаешь такие вопросы? Очевидно же, что эта флейта принадлежала Верблюду.

– На флейте еще можно играть? – тихо спросил Кан Ваньнянь.

Чжан Чжо задумчиво хмыкнул и, не мигая, посмотрел на Кан Ваньняня:

– С чего бы ты так заинтересовался этой флейтой? Неужто…

Кан Ваньнянь тут же поднял руки и замахал ими:

– Придворный историограф, не вини непричастного, я никого не убивал!

– А я и не говорил, что ты кого-то убил. Чего ты сразу заволновался? – Чжан Чжо прищурился и, уставившись на Кан Ваньняня, усмехнулся. – Чего ты хочешь?

Кан Ваньнянь потер руки и, затаив дыхание, посмотрел на флейту:

– Придворный историограф, если эта флейта не пригодится для расследования, могу ли я ее приобрести?

– Приобрести?

– Да! – Кан Ваньнянь обернулся, словно проверяя, не подслушивают ли их, поспешно подскочил к Чжан Чжо и показал пять пальцев. – Как насчет пяти лянов золота?

– Пф! Не смеши! – отмахнулся Чжан Чжо.

– Десяти лянов?

Чжан Чжо лишь холодно усмехнулся.

– Двадцати?! Двадцати лянов хватит? – взмолился Кан Ваньнянь, нервно облизав губы. Его лицо раскраснелось от волнения.

– Эй, кто-нибудь, сюда! – Улыбка испарилась с лица Чжан Чжо.

Услышав его крик, военный поспешно подошел и спросил:

– В чем дело?

Чжан Чжо указал на Кан Ваньняня:

– Избавьте меня от его присутствия!

Военный не понял, что стряслось, но, увидев серьезное выражение лица Чжан Чжо, подошел к Кан Ваньняню и прижал того к земле.

– Придворный историограф, какого черта?! – закричал Кан Ваньнянь, лицо которого было так сильно прижато к земле, что рот оказался полон грязи. – За что?!

– За что?! Мало того что ты покушаешься на вещи покойного, так тебе еще хватило наглости предложить мне двадцать лянов золота! Очевидно же, что-то тут нечисто! – притворно строгим голосом заявил Чжан Чжо, глядя на Шангуань Ваньэр и японского посла, которые едва сдерживали смех.

– Эй, придворный историограф, я обижен и оскорблен до глубины души! Мы давно знакомы! Разве ты не знаешь, что я за человек? Я никогда никого бы не смог убить. Это не я виновен в смерти Верблюда! – взвизгнул Кан Ваньнянь, и в голосе его был слышен дикий испуг.

– Не желаю слушать твои бредни, поэтому посажу тебя в тюрьму и прикажу забить до полусмерти. – Чжан Чжо едва сдерживал смех.

– Какая несправедливость! – Кан Ваньнянь кричал как резаная свинья.

– Тогда почему, скажи, ты предложил такую высокую цену за эту флейту?

– Потому что… – начал Кан Ваньнянь, но осекся.

– Не хочешь говорить?! В тюрьму его!

– Придворный историограф, я все скажу! Все скажу! Чтоб тебя! – взревел Кан Ваньнянь.

Чжан Чжо кивнул военному, и тот отпустил торговца. Кан Ваньнянь поднялся на ноги, вздымая клубы пыли.

– Говори! – Чжан Чжо снова опустился на колени, держа в руках флейту и ехидно усмехаясь.

– Встреча с тобой – самая большая ошибка в моей жизни! – сердито огрызнулся Кан Ваньнянь, опускаясь рядом. – Придворный историограф, я все расскажу, но, если окажется, что флейта не имеет отношения к убийству, могу ли я ее выкупить? – С этими словами Кан Ваньнянь упрямо скрестил руки на груди.

– Ну ты и торгаш! В тебе точно течет кровь согдийцев. Ни за что не отступишь от своей выгоды! – Чжан Чжо рассмеялся и добавил: – Хорошо, если выяснится, что флейта действительно не имеет к убийству никакого отношения, я готов отдать ее тебе.

– Чудненько! – Кан Ваньнянь был вне себя от радости. Он хлопнул в ладоши и нахмурился, а затем беспокойно посмотрел на столпившихся вокруг людей и добавил: – Но то, что я скажу, вы должны сохранить в тайне. Никому ни слова!

– Да говори уже!

– Хорошо, хорошо. – Кан Ваньнянь улыбнулся, вытянул шею и лукаво протянул: – Придворный историограф, флейта в твоих руках – необычная флейта.

Губы Кан Ваньняня растянулись в загадочной улыбке. В городе Чанъань живут сотни и тысячи людей, и среди них много приезжих, но никто из них не обладает такими знаниями, как чужеземные торговцы, особенно согдийцы, особенно такие, как Кан Ваньнянь. Они всю жизнь провели в путешествиях и много чего повидали, поэтому разбирались во всех диковинках. Отсюда и взялась поговорка, согласно которой все чужеземные купцы знают толк в сокровищах. Чжан Чжо ни капли в этом не сомневался.

– Придворный историограф уже догадался, из чего сделана флейта?

– Из человеческой кости.

– Верно! Очевидно, у вас глаз-алмаз, – одобрительно хмыкнул Кан Ваньнянь. – Для флейты действительно использовалась человеческая кость. Я знаю, что это кость из ноги молодой девушки лет четырнадцати, которая родилась в год Тигра и умерла насильственной смертью.

Все обменялись растерянными взглядами.

– Эта флейта, называемая Флейтой призыва, связана с чрезвычайно темным колдовством, распространенным в Западном крае.

– Господин Кан, если это темное колдовство, то почему оно распространено? – спросил Авата-но Махито.

Кан Ваньнянь рассмеялся в ответ:

– Потому что такое колдовство принесет огромную удачу и деньги. Но, конечно, оно весьма опасно.

– О чем речь? – мрачно поинтересовался Чжан Чжо.

Кан Ваньнянь указал на себя:

– Посмотрите на меня, придворный историограф, как я сейчас живу? Моя семья купается в деньгах, у меня много слуг. У меня так много денег, что до конца жизни не смогу их потратить. Но… Знаете ли вы, что когда-то я был сиротой, который чуть не умер от голода? Своим нынешним процветанием я обязан флейте, подобной этой, что была у меня когда-то.

– Что-что?! – заинтересованно переспросил Чжан Чжо. – Можно с этого места поподробнее?

Кан Ваньнянь не стал ничего скрывать.

– Я согдиец. Мои предки происходят из знатной семьи, ведь как-никак фамилия Кан относится к девяти великим фамилиям династий Суй и Тан. Однако… мой дед совершил преступление, и вся моя семья была наказана. Только мне удалось сбежать. Я скитался по миру и в конце концов был пойман торговцами и продан в горах близ Ганьчжоу, где по итогу служил рабом. Там же я увидел это колдовство. Туда не так-то просто попасть, и место то очень-очень старое. По местным слухам, там живет демон по имени Га-жань.

– Га-жань? Звучит так, будто это не китайское имя.

– Га-жань? Сразу ясно, что оно не из Поднебесной.

Кан Ваньнянь облизал губы и сказал:

– По слухам, Га-жань – полубог-полудемон с телом человека и головой кота. Он свиреп и ужасен. Он принимает разные обличья. Например, может появиться в образе красивой женщины, мужчины или старухи, но чаще всего он является в деревнях в виде длинноволосого ребенка, чтобы заманить какое-нибудь дитя. Как только малыш начинает с ним играть, Га-жань похищает его.

– Похищает? – широко открыла рот от удивления Шангуань Ваньэр.

Кан Ваньнянь кивнул:

– Если кто-то в округе терял ребенка и не мог его найти, значит, виноват Га-жань. Обычно через дней десять-пятнадцать высохшее тело обнаруживали в каком-нибудь укромном месте, например в пещере. И по жутким следам на стенах сразу становилось понятно, что жизнь у дитя отобрали насильно. Однако… Га-жань не простой демон, есть кое-что, чем он отличается от обычных злых духов. Освоившие особую магию, призывают его, чтобы получить семейное благополучие. Но если быть с ним неучтивым, то он разгневается и истребит всю семью. Многие местные жители поклонялись Га-жаню и были очень богаты, а вот те, кто не осмеливался его призывать, считали Га-жаня ужасным чудовищем и старались не иметь с ним никаких дел. Так получилось, что в доме моего тогдашнего хозяина Га-жаню поклонялись.

Все жадно ловили каждое слово Кан Ваньняня. Чжан Чжо поднял в руке флейту из человеческой кости и спросил:

– Раз эта флейта называется Флейтой призыва, то, значит, с ее помощью можно приманить Га-жаня? Верно?

– Да! – кивнул Кан Ваньнянь. – Этот ритуал очень сложный и держится в строгой тайне. В колдовство призыва нелегко посвятить даже собственных детей – все действия следует совершать без свидетелей. Для связи с иным миром необходимо что-то способное разжечь огонь ненависти в сердцах людей. Вот почему для флейты и была использована кость девушки, родившейся в год Тигра и умершей страшной смертью в четырнадцать лет. Только созданной из человеческой кости флейтой можно призвать Га-жаня. Между магом и демоном заключается своего рода соглашение, а затем Га-жань начинает помогать семье.

– Ты владеешь искусством призыва? – спросил Чжан Чжо.

– Нет. Как бы я научился такому? – усмехнувшись, ответил Кан Ваньнянь.

– Вы только что сказали, будто своим богатством обязаны флейте. Значит, вы владеете магией призыва, – заметил Авата-но Махито.

– Обязан ей, да, – согласился Кан Ваньнянь с загадочным выражением лица. – Но заключить соглашение можно и иным путем. Местные говорили, что если ты случайно повстречал Га-жаня и узнал его в том облике, который он принял, то нужно схватить его за волосы и сделать так, чтобы ноги оторвались от земли, а затем проклясть самыми злыми словами. Тогда демон будет молить о пощаде и исполнит любое желание, но… Га-жань коварен и хитер. Как только вы дадите ему волю, он обрушит на вашу голову всевозможные проклятия, которые сбудутся!

– Какой ужас! – испуганно воскликнул Авата-но Махито. – Этот демон – истинное воплощение зла!

Кан Ваньнянь усмехнулся в ответ:

– Так и есть, но его можно перехитрить.

– Каким же образом? – поинтересовался Чжан Чжо.

Кан Ваньнянь указал на свои уши: