Текст книги "Корейская волна. Как маленькая страна покорила весь мир"

Две страны выиграли конкурс заявок, и это оказалось последним решением, которое они сумели согласовать.

Первый кошмар можно назвать «Кубок». Япония и Корея спорили о том, будет ли он называться Кубком мира между Японией и Кореей или Кубком мира между Кореей и Японией. Формально, правильнее было бы Япония – Корея, потому что в алфавитном порядке Япония стоит перед Кореей (Japan – Korea). Но Корея выиграла в этом споре. По слухам, данное решение являлось частью компромисса между двумя странами: название Кореи стоит первым, а Япония принимает решающий финальный матч.

Чтобы доказать свое «преимущество», некоторые атрибуты Корейского Кубка мира подписывались словом «Корея» с буквы С – Corea вместо Korea. (У меня есть красное сувенирное полотенце Кубка мира в качестве доказательства.) На самом же деле «Corea» не означает Корею ни на английском, ни на французском языке. Это испанский, который не является официальным языком FIFA.

В действительности я даже слышала, как некоторые корейцы заявляли – но я нахожу это очень сомнительным, – что Корея действительно должна писаться с буквой C, и что Япония специально изменила ее на букву K, чтобы всегда быть первой, согласно алфавитному порядку. Во время турнира некоторые матчи проводились в Японии, а некоторые в Корее. Игроки летали туда-обратно между странами. Всех это очень сильно раздражало. Организация FIFA осознала, что она натворила, и с 2004 года сделала незаконным участие в чемпионате мира для многосоставных стран.

Когда я переехала в Корею, страна была независимой от Японии уже в течение сорока лет. Но желчь все еще осталась. Вскоре я обнаружила, что некоторые корейские слова, которые я знала, на самом деле не корейские, а японские. Кроме того, мне не позволяли их использовать. Одной из первых фраз, которой родители научили меня и моих сестер, когда мы пошли в школу в Корее, стала: «Я хочу в byonso». Byonso, то есть «туалет», японское слово, оставшееся со времен колонизации. Одна из моих сестер сказала эту фразу учителю в первый школьный день, и учитель поправил ее: «Вы имеете в виду, вы хотите в hwajangshil». Это слово является чисто корейским и политически корректным термином.

Когда дело касалось Японии, у многих корейских детей, с которыми я выросла, включая и меня саму, появлялся комплекс неполноценности. Любой ребенок ясно понимал, что японские механические карандаши намного лучше корейских, которые все время ломались, а японские контейнеры для обеда гораздо компактнее и хорошо сохраняли тепло. Корейские же были громоздкими, а обед в них уже к полудню становился холодным. Мои любимые рок-группы всегда гастролировали по Японии. Однако эти группы никогда не выступали в Сеуле (за исключением Duran Duran.)

И как это все связано с Корейской волной, о которой мы говорили?

Хотя многие корейцы не захотели бы в этом признаться, но их стремления и мотивация в значительной степени вызваны желанием победить Японию.

В 80-е годы вся Азия равнялась на Японию, как на страну, преуспевающую экономически. В настоящее время преуспевает только Корея. И хан сильно на это повлиял. В конце 1990-х годов компания Samsung положила глаз на японский гигант электроники Sony как на компанию, которую можно обогнать и победить. Ни IBM, ни Microsoft, ни Apple, а именно Sony.

Тело и земля едины

Как и многие корейцы, мои родители виновны в том, что я бы назвала «поклонением природе». И они в этом не одиноки. Например, у Руссо было идеализированное понятие «благородный дикарь».

А Генри Торо все время торчал возле Уолденского пруда, в то время как мама обстирывала его.

Я не могу сосчитать, сколько раз я куда-нибудь ездила с родителями, и они будили меня на рассвете, чтобы я могла полюбоваться на чертов восход.

Два самых любимых развлечения корейцев, которые всегда идут в тандеме: раннее пробуждение и любование природой.

В Корее у меня возникло чувство, что поздно вставать – большой грех. Это считалось чем-то безответственным. Мне даже в выходные не разрешали спать подольше. Корейцам очень нравится идея, что биоритмы тела должны быть в гармонии с природой. Таким образом, против природы не просыпаться вместе с солнцем.

Есть такая древняя корейская поговорка – Shin to bul ee, что значит «тело и земля едины»[19]19
  Корректный литературный перевод фразы «тело и душа не едины» не имеет смысла на английском языке.


[Закрыть]. Другими словами, люди по сути своей – сельскохозяйственный продукт, буквально прорастающий из земли. Хотя эта поговорка не имеет никакой связи с иудеохристианством, у нее есть некоторые параллели с библейским понятием Бога, сотворившего Адама из земной глины. Эта концепция предшествовала конфуцианству и любому другому официальному или организованному убеждению. Но данная идея вступает в противоречие с тем, как выглядит Сеул сегодня – плотная застройка небоскребами и совсем немного открытого пространства. Будучи частично уроженцем Запада мне трудно это принять. Я согласна в чем-то с Вуди Алленом, который однажды сказал: «Я и природа – две несовместимые вещи».

В каком-то смысле «тело и земля едины» – мощный антиинтеллектуальный посыл. Он подразумевает, что тело имеет превосходство над разумом. Это полностью противоречит философии картезианства. Вот сокращенная философская идея, выраженная самим Декартом: «Я мыслю, следовательно, я существую». Она, признаем честно, и лежит в основе современной западной культуры.

Большая часть философии «души и тела» уходит своими корнями в шаманизм. Как и многие современные прозападные корейцы, я всегда думала, что шаманизм – это какая-то позорная часть примитивного прошлого Кореи, практикуемая только неграмотными жителями.

Согласно различным опросам, до 80 % современных исландцев «не могут полностью исключить возможность существования эльфов».

Когда я впервые услышала об этом около пяти лет назад, я от души посмеялась и подумала, что с Исландией явно что-то не так.

Представьте мое потрясение, когда Ли Чам, глава Национальной организации туризма Кореи, сказал мне, что такой же процент корейцев (до 80 %) в той или иной форме придерживается древних верований шаманизма. Он добавил, что сейчас насчитывается 55 000 практикующих шаманов в Корее, а это «больше, чем духовенство всех других религий вместе взятых». Шаманизм связан с анимизмом – верой, что у всего есть дух (а не идея недоступных богов), и это самая первобытная форма религии в мире. Друиды, например, тоже верили.

До Х века шаманизм в Корее был самым близким к религии – в основном, это была свободная агломерация ведьм и женщин-предсказателей, которые общались с духами и демонами, чтобы наложить заклинания на удачу. Люди платили им кучу денег, чтобы они могли часами или даже днями петь, принося в их жизнь все необходимое – от урожая до зачатия ребенка.

Неудивительно, что шаманы, называемые mudang в корейском языке, часто воспринимаются как психически нездоровые личности. Иногда они даже направляют людей посредством своих ритуалов. Я знаю из достаточно надежных источников, как некоторые шаманы утверждали, что направляли генерала Дугласа Макартура, которого многие южнокорейцы считают героем. Ведь именно он возглавлял военные силы ООН в победной атаке, которая спасла Сеул от захвата северокорейцами. Однако, это не объясняет, почему шаманы-старушки поднимали свои ставки, надевая фирменные очки Макартура и покуривая трубку.

Думаю, стоит отметить, что многие корейцы не хотят, чтобы шаманизм оставался частью современной Кореи. В XV веке он был объявлен незаконным да так и считался нелегальным до конца XX века. Более того, он и сейчас легален лишь в некоторых регионах. Оказалось, достаточно тяжело найти в Корее людей, готовых обсуждать шаманизм на диктофон. Но потом я наткнулась на американца Давида А. Мейсона, работающего тут по контракту. Он является профессором, преподает дисциплину «Корейский культурный туризм» в Университете Кёнджу. Как проповедующий атеист он занимался теоретическим и практическим изучением местного шаманизма на протяжении десятилетий.

Когда Мейсон рассказывал мне о шаманских ритуалах, я не понимала, как они могут помочь, и находила их глупыми и неловкими. По словам Мейсона, шаманы верят в существование sanshin (сансин), то есть «горного духа». «В моем родном городе есть шаманские святыни. И живущая рядом с ними женщина уверяет, что ей дает силы святая гора, что она всегда может воззвать к ней. И она очень хорошо зарабатывает на этом». Согласно шаманизму, если у вас плохое здоровье или вам сопутствует неудача, это означает, что в ваших отношениях есть какая-то ошибка, которая связана либо с природой, либо с другими людьми, либо с предками или духами. Традиционно шаманская церемония может длиться до семьдесяти двух часов.

Нет точных сведений о том, сколько шаманов до сих пор продолжают проводить ритуалы и сколько они за них берут, потому что их деятельность все еще в большей степени незаконна и нерегулируема. Большинство районов, в которых сняты ограничения на шаманизм, достаточно отдаленные.

«Они могут прогнать вас через все круги ада, если вы их клиент, – рассказывает Мейсон. – Они быстро поднимают цену от сотни долларов до нескольких тысяч. Ходят слухи, что для богатого человека великие шаманы колдуют день и ночь и получают за это миллионы долларов».

Что касается того, как выглядит шаманский ритуал, то тут все может быть абсолютно по-разному. «Если ты приходишь на пару коротких сеансов, – делится Мейсон, – то ты просто сидишь с шаманом перед большим камнем или перед сосной». Так же он подтвердил, что некоторые современные владельцы бизнеса, при открытии нового магазина или учреждения, время от времени нанимают шаманов для проведения традиционной церемонии «на удачу», чтобы освятить новое пространство. «Они не хотят, чтобы общественность распускала сплетни, будто их ждет провал, поэтому распространяют слух, что у них был шаман». Данные ритуалы иногда проводятся с мертвой свиньей или головой свиньи на палке.

Мейсон отмечает, что, как бы корейцы ни хотели схоронить свои шаманские корни, влияние этой веры на сегодняшний день все еще очень ощутимо.

В последние десятилетия самыми большими врагами шаманизма стали ярые христиане Кореи. И это, по словам Мейсона, весьма иронично, так как корейское христианство многое берет от шаманизма.

Если вы когда-нибудь бывали в Корее в одной из таких церквей, вы точно знаете, о чем он говорит. Даже в некоторых церквях основных конфессий, таких как пресвитерианство, люди впадают в транс и говорят на разных языках. Важным аспектом корейского христианства, корни которого уходят в шаманизм, как считает Мейсон, является то, что корейские христиане, в отличие от западных, слишком усердно вымаливают у Бога именно блага реального мира. Тогда как «основные религии – христианство, иудаизм, ислам – стремятся сделать человека лучше, а не богаче».

Не меньшая ирония заключается в том, что шаманские обряды глубоко проникли в конфуцианскую практику, несмотря на факт, что именно конфуцианские правители искореняли шаманизм в первую очередь. Например, ритуал, связанный с поклонением предкам – jae sa. Или, как мне нравилось это называть, «пикник с мертвыми».

По крайней мере два раза в год мы всей семьей ездили на семейное кладбище и проводили ритуал, смысл которого я не понимала. Мы сжигали ладан перед могилами в одной урне, а в другую наливали алкоголь. Это было рисовое вино, или красное. Затем мы один за другим кланялись мертвым. А после готовили еду и устраивали пикник прямо у могил, что лично я считала ненормальным и неуместным. Только когда я стала намного старше, я узнала, что причина, по которой мы ели рядом с останками наших предков, состояла в том, что мы в буквальном смысле должны были вести себя так, будто мертвые едят с нами.

Шаманизм не слишком сочетается с амбициями современной Кореи. Понятие «тело и земля едины» теряет свою значимость. Во-первых, в Сеуле очень мало зеленого пространства, несмотря на впечатляющие улучшения в последнее время. Во-вторых, воздух загрязнен. А что касается веры, будто гармония с природой приводит к счастью, то…

Как вы объясните факт, о котором я упоминала в предыдущей главе? Что в Южной Корее самый высокий уровень самоубийств среди всех стран промышленно развитого мира?

Одной из причин данной ситуации может быть то, что корейская культура очень скептически относится к психическим заболеваниям. Виной тому древний анимистический пережиток. Помимо традиционного представления, что безумие является разновидностью одержимости демонами (самое частое и универсальное объяснение), корейцы также считают, что депрессия и шизофрения возникают из-за того, что человек потерял связь с природой. Здесь еще и дополнительный повод переложить ответственность на саму жертву. Расовая депрессия – это нормально, а индивидуальная депрессия – нет.

Другая причина высокого уровня самоубийств заключается в том, что корейцы не прощают себе неудач, что способствует как успеху, так и страданиям.

Но как бы корейцы ни ностальгировали по своим древним корням, им не сравниться с конфуцианством, царствующим в стране на протяжении тысячи лет.

Конфуцианство, самая стрессовая система убеждений на земле

Позвольте поделиться, почему мне всегда было так трудно найти настоящего корейца.

Один из основных принципов корейского этикета: вы обязаны принимать во внимание, кто вы по отношению к людям, окружающим вас. Мужчина или женщина? Старший или младший? Начальник или подчиненный? И т. д. и т. п. Вы основываете все свои действия на иерархии.

Именно по этой причине не считается грубым спрашивать чей-то возраст, ведь фактически вы спрашиваете, когда человек родился. Пока не выяснится, кто из участников разговора старше, никто точно не знает, как действовать и что говорить. Если кто-то новый входит в комнату, вы снова должны подстроить свое поведение. Такова неотъемлемая часть жизни корейцев. Но для меня это так никогда и не стало естественным.

Мне было двенадцать, когда мы переехали в Корею. Уже поздно переучиваться.

Мне всегда казалось, что общаться с людьми в Корее все равно как быть героем одного из голливудских фильмов, в котором агенты ФБР или шпионы врываются в дом, пытаясь арестовать банду преступников.

Агенты могут проникнуть в первую дверь, имея лучший в мир план захвата, но каждый раз, когда они заходят в новую комнату, появляются новые обстоятельства, которые требуется учитывать, чтобы принять решение за долю секунды. Есть ли еще кто-нибудь в комнате? Вооружены эти люди или нет? Где именно они находятся? Нужны ли очки ночного видения? Как лучше рассредоточиться членам команды, чтобы никто из них не пострадал?

Напряженно, не так ли? Здравствуй, ежедневный сердечный приступ! Со мной подобное случается каждый раз, когда я посещаю Корею. А причиной, по которой вы должны каждый раз проходить через всю эту канитель, является конфуцианская концепция поддержания порядка всеми, кто знает свое место в социальной иерархии, уважает тех, кто выше их, и не лезет на рожон.

Династия Чосон ввела конфуцианство во все сферы гражданской и личной жизни в начале XV века. Правители страны были обеспокоены потерей своей власти и искали радикальное решение, способное уничтожить две самые большие угрозы: разрушительную классовую войну и растущее влияние буддийских священников. Поскольку система поддерживала тех, кто уже у власти, для монархов это оказалось беспроигрышным решением.

В некоторых бизнес-книгах говорится, что чудо, случившееся с современной корейской экономикой, произошло именно благодаря конфуцианству. Безукоризненное повиновение, свойственное корейцам с давних времен, оказалось весьма полезным при строительстве экономической империи. Ли Чам, глава Национальной организации туризма Кореи, дал замечательное определение конфуцианству: «Оно восходит к отношениям между духовным и физическим, между небесами и землей. Это набор правил поведения, основанных на наблюдении за природой, за взаимосвязями между растениями, животными и космосом».

Ли родился в городе Бад-Кройцнах в Западной Германии. Имя, данное ему при рождении – Бернхард Квандт. Впервые он посетил Корею в 1978 году, когда ему было около двадцати лет. Он должен был остаться здесь только на шесть месяцев, но вышло так, что эта страна стала для него второй родиной. Ли безупречно говорит на корейском языке, он женился на корейской женщине, а в 1986 году стал гражданином Кореи. Он дал себе корейское имя. Свою фамилию Ли позаимствовал у семьи своей жены. Его имя Чам – корейское слово «сотрудничать» или «участвовать» – достойный символ его роли в корейском обществе. Он бизнесмен и местная знаменитость.

Когда-то Ли сыграл эпизодическую роль в корейской телевизионной драме и по красноречивому совпадению он изображал реального исторического персонажа, чья жизнь тесно перекликалась с его собственной. Это прусский аристократ Пол Георг фон Мёллендорфф, который в конце XIX века поселился в Корее и стал специальным советником корейского короля Коджона. Он носил традиционное корейское придворное платье, выбрал корейское имя Мок Ин Док и сыграл важную роль в формировании внешней политики страны. Его история очень напоминает то, что сейчас происходит с Ли.

В 2009 году президент Ли Мён Бак назначил Ли Чама главой Национальной организации туризма Кореи. Это очень важный пост в самом центре управления бренд-менеджментом страны. Учитывая, что Корея, по-другому называемая Царством Отшельников, так боялась европейцев, назначение на столь высокую должность белокожего немца огромного роста с выраженными тевтонскими чертами просто шокирует.

Успешная ассимиляция Ли в корейском обществе в самый разгар холодной войны делает его, на мой взгляд, очень надежным экспертом в вопросе «что значит быть корейцем». Ли считает, что конфуцианство пошло не по пути от теории к практике: древние правители Кореи коррумпировали учение и превратили его в политический инструмент. «Конфуцианство в Корее стало очень лицемерным. Его первоначальная идея очень хороша – у мужа есть определенная роль, у жены есть определенная роль. Но их отношения не должны строиться сверху вниз, они изначально должны быть на равных».

Как уже упоминалось, до 1990 года женщинам в современной Корее не разрешалось быть главой семьи. Поэтому я с удивлением узнала, что до XV века женщины имели равные с мужчинами права. «Они могли быть главой дома и мастером фамильных ритуалов», – сказал Ли. Другими словами, не существовало причин, по которым женщины в моей семье поклонялись могилам в два раза чаще, чем мужчины.

«Нынешняя практика, при которой родители решают все или муж решает все, является неправильной интерпретацией конфуцианской традиции», – считает Ли. Его собственная история избавила его от любых иллюзий и заблуждений относительно данного вопроса. Он страдал от несправедливости системы, когда начал встречаться с корейской женщиной, ставшей в последствии его женой.

Когда он впервые приехал в Корею в 1978 году, представлялось немыслимым, чтобы кореянка вышла замуж за иностранца. В конфуцианстве, практикуемом в Корее, личность человека определяется мужской стороной семьи. Ваше происхождение записано в hojok (ходжок) – семейный реестр с записью родословной. Традиционно не корейский мужчина не мог попасть в ходжок, и никто из его потомков тоже не мог. Следуя данной логике, незаконнорожденные дети тоже не попадали в ходжок, если мужчина не заявлял о своем отцовстве. Ограничения по ходжок не были полностью устранены до 2005 года, и потребовалось еще три года, чтобы официально завершить изменения[20]20
  Hyunah Yang, «Vision of Postcolonial Feminist Jurisprudence in Korea: Seen from the ‘Family-Head System’ in Family Law», Journal of Korean Law, 5(2), 2006: 17–18, http://www.snujkl.org/&module=file&act=procFileDownload&file_srl=129&sid=fdd361a9fd3e5565868b15241af3dd20.


[Закрыть].

«И что? – спросите вы. – Почему мое имя должно быть написано в какой-то глупой книге?»

Ходжок не является обрядовым или формальным. Он не похож на справочник Debrett’s в Великобритании или социальный реестр, который отслеживает потомков первых переселенцев с корабля Mayflower, в Соединенных Штатах. Если вы не записаны в ходжок, вы не являетесь гражданином Кореи, у вас такой же статус, как у нелегального иммигранта. Вы не можете унаследовать имущество своих родителей после их смерти. Вам будет трудно найти работу.

Одним из тех, кто пострадал от жестокости старой системы ходжок, стал усыновленный американцами кореец Дэниел Грей. История его жизни показывает, насколько Корея одновременно изменилась и не изменилась.

Сегодня Грей является директором по маркетингу O'ngo Food Communications в Сеуле, компании, которая предлагает поездки и кулинарные мастер-классы корейской кухни для шеф-поваров со всего мира. Хотя он выглядит как коренной житель, на самом деле он живет в стране только последние семь лет.

Он родился в Корее, вне брака. «Мои мать и отец влюбились друг в друга», – рассказывает он. Но отец на тот момент уже был женат, имел трех детей. Это создало серьезную проблему для Дэниела. Дело было в середине 80-х годов, когда незаконнорожденные дети не имели юридического статуса. «Моя мать не могла зарегистрировать меня даже по линии своей семьи, потому что не была мужчиной и не имела такого права. Незаконнорожденные дети получали социальное клеймо. В любой школе знали бы, что у меня нет отца. Мне было бы трудно поступить в университет».

«Моя мать умоляла отца записать меня как сына в ходжок», – делится Дэниел. Отец взял его к себе на какое-то время, но… «Моя мачеха совсем не заботилась обо мне», – вспоминает он.

Однажды Дэниелу сказали, что мать приедет его забрать. Но женщина, которая появилась в доме отца, оказалась не его матерью. Она была представителем приюта Хольта – самого известного в Корее агентства по усыновлению детей, основанного в 1955 году американскими христианскими миссионерами. «Она отвела меня в ресторан, накормила лапшой, потом в магазин игрушек и принесла мне сменную одежду. Я был очень расстроен и не понимал, что происходит». А случилось следующее: отец и мачеха Дэниела заявили, что больше не хотят заботиться о нем, поэтому мать отдала его на усыновление.

Дэниелу было шесть лет. Он прожил в приюте всего три месяца. «Мне очень повезло», – сказал он, напомнив, что день усыновления для любого ребенка из приюта представлялся праздником. Усыновленный «получал подарочную коробку от своих будущих родителей. В ней всегда лежали альбом с фотографиями и шоколад, так что все дети с нетерпением ждали события. Оно напоминало большую вечеринку, на которой все смогут есть снэки и конфеты».

«Я увидел фотографии моих приемных родителей в двухэтажном доме с большим передним двором, – рассказывает Дэниел. – А у моего отца был оранжевый «Форд». Но эти снимки показались мне чужими». Также в коробке лежали фотопортреты его приемных родителей – Линды и Ларри Грея, и его новой младшей сестры, другой корейского сироты, которую эта семья усыновила ранее. Прошло много времени, прежде чем Дэниел начал думать о Греях как о своих родителях. «Я долго не разговаривал, – вспоминает он. – У меня накопилось много проблем со здоровьем, требовалась стоматологическая помощь».

На адаптацию ушло много времени и сил. «Я был очень замкнут и напуган». Он никому не доверял. Греи попытались представить Дэниела своим корейским друзьям в Америке, а также корейскому министру, но, «когда я только-только попал в Америку, я очень испугался, что они собираются отправить меня обратно, и потому постарался дистанционироваться от прошлого настолько, насколько это было возможным». Что означало отказ от всего корейского.

Несмотря на непростое детство и отрочество, Дэниел добился успехов в учебе, в искусстве и игре на гитаре. Он стал учителем английского языка и литературы и волонтером в муниципальных школах Уилмингтона. Но его что-то беспокоило. В возрасте двадцати лет он отправился в Корею, чтобы работать преподавателем английского языка в маленькой школе в южном городе Кёнджу.

Через два года он набрался смелости, чтобы отправиться в Сеул и найти свою биологическую мать, не совсем представляя, с чем ему придется столкнуться. «Как оказалось, получить точные конкретные данные о ваших родителях – задача практически невыполнимая, – делится он. – Слишком много неверной информации». Хорошо что он не стал слишком долго ждать, чтобы начать поиски. «Агентства, которые помогали мне пять лет назад, больше не существовали». А приют, принадлежащий миссионерской группе Хольта, не занимался такими вопросами. Сиротам приходилось прибегать к помощи третьих лиц, чтобы найти записи о собственном усыновлении.

Причина такой ситуации ужасает. «Существует много групп, выступающих против усыновления. Группы, которые в первую очередь считают, что сирот вообще не следует отдавать на усыновление. Кроме того, они утверждают, что данные родителей не регистрируются должным образом». Поэтому поиск биологических родителей очень затруднен. И, получается, в подобной ситуации страдают самые невинные.

Наконец дело сдвинулось, благодаря приюту Хольта. «Там отыскали нужные данные и послали письмо моей матери». Две недели спустя она ответила, что хочет встретиться с сыном. На самом деле именно поэтому она и оставила свой адрес в приюте с самого начала: «Она ждала меня», – уверен Грей. Долгожданное воссоединение произошло на станции Hapjeong в Сеуле. Биологическая мать Дэниела приехала из своего родного города. «Она крепко обняла меня и сказала «Oreh gan man i eh yo», что означало «прошло так много времени».

«Она спросила меня, как я, здоров ли я. Спросила, чем я занимаюсь». Она также сообщила ему его настоящий возраст: оказалось, он был на один год старше, чем его уверяли.

Когда биологическая мать отдала Дэниела на усыновление, она убрала год, считая, что у ребенка помладше больше шансов быть усыновленным.

Дэниел решил остаться в Корее, что можно считать достаточно смелым поступком, учитывая враждебное отношение страны к усыновленным за границу детям. Сейчас незаконнорожденные имеют официальный статус без заявления об отцовстве, но многим корейцам не нравятся их западные фамилии. «До сих пор меня преследуют последствия, – рассказывает Дэниел. – Некоторые корейцы по-прежнему относятся ко мне негативно. Родители девушек, с которыми я встречался в прошлом, считали меня неполноценным человеком». Однако, несмотря на все препятствия, Грей заявляет, что чувствует себя настоящим корейцем. «Здесь мне более комфортно», – признается он.

Теперь он успешный бизнесмен в Сеуле, он снова выучил корейский и собирается жениться на корейской женщине. Он планирует отвезти свою биологическую мать в Делавэр, чтобы познакомить с приемными родителями. «Она сказала, что мечтает поблагодарить их».

Пока я слушала его, мне показалось, что что-то застряло у меня в глазу. Или кто-то рядом со мной нарезает лук.

Дай мне минутку. Фуф! Хорошо. Как трогательно!

История Дэниела убеждает, насколько здорово, что некоторые аспекты конфуцианства исчезли. А другие аспекты стали более размытыми.

Я заметила, что у молодых людей больше нет общепринятого, доведенного до автоматизма рефлекса уступить место пожилому человеку. В мое время (да, я знаю, как по-дурацки это звучит) дети буквально хватали за руку людей в возрасте, даже совершенно незнакомых, и подводили их к месту, на котором только что сидели сами.

Я также начала замечать, как молодые люди кричат на пожилых. Вспомнила странную тридцатилетнюю женщину с ярким макияжем в сеульском метро, которая носила зеленый прозрачный козырек от солнца. Она кричала и визжала, что мои родители якобы затерроризировали управляющего станции вопросами. Я могу с полной уверенностью сказать, что я никогда не был свидетелем такого инцидента в Сеуле во времена моего детства.

Возможно, мое описание корейского характера покажется излишне жестким. Но именно благодаря ему и появилось все самое лучшее в нашей культуре. Пожалуй, наиболее точно эти национальные особенности – гнев, конфуцианские принципы и поклонение природе – отражает знаменитая острая корейская кухня. Или, как назвал ее один американский шеф-повар корейского происхождения, «агрессивная».