Текст книги "Хозяин дома"

В этот момент в комнату Сладковой без стука вошёл Змееносцев. Он как будто бы лучше неё знал, когда к ней можно входить без предупреждения. И она никогда не была против.

Но сейчас Сладкова вспомнила о своих мыслях, которые посетили её во время беседы с Безделовым. Тогда она подумала: «А вот любопытно, смогу ли я в следующий раз, когда увижу Андрея, не поддаться его чарам? Ну, хотя бы один-единственный раз?»

К тому же Соня вспомнила, что Безделов упоминал о «загадочном» писателе Сергее Болотове, пообщаться с которым она втайне хотела уже давно. Но сейчас здесь был Андрей. И Соня решила проверить себя.

– Знаешь, Андрей, мне сейчас нужно сделать пару личных дел. Давай я сама зайду к тебе через пару часов.

– Личных дел? – наигранно удивился Змееносцев. – А я-то думал, у нас с тобой все дела теперь общие!

Он слащаво и самодовольно улыбнулся.

– Ну, так я зайду к тебе попозже? – без уверенности в голосе переспросила Сладкова.

– Ты и попозже ко мне зайдёшь. А сейчас я зайду… к тебе… – и Андрей заключил девушку в свои мускулистые объятия и принялся целовать её в шею.

– Андрей, подожди… – пробормотала Соня, но приятное тепло уже начало разливаться по нижней части её живота.

«Нет, я не могу ему отказать: это так приятно… – призналась себе в собственной слабости Сладкова. – Пусть подождут все другие дела…»

 
                                                * * *
 

Соня дала Змееносцеву то, что хотел он, и в ответ получила временную ясность сознания. После жаркого секса её любовник некоторое время полежал с ней в обнимку, подобно огромному змею обвивая её тело. Затем он ушёл по своим делам, обещая вскоре наведаться снова. Оставшись одна, Соня вспомнила о разговоре с Георгием Константиновичем. И также вспомнила о Болотове. Она твёрдо решила пообщаться с писателем: желательно сегодня, ещё лучше – прямо сейчас.

Что ей двигало? В первую очередь любопытство. Самодостаточные мужчины всегда были интересны Сладковой – и интересны не только физически. По рассказам Болотов был предельно самодостаточным и даже немного замкнутым, но это лишь усиливало любопытство Сони. Кроме того, у них явно был, по крайней мере, один общий интерес. Как было сказано раньше, одним из увлечений Сони некогда была художественная литература.

Подойдя к номеру Сергея Васильевича, Сладкова, собравшись с мыслями, постучала в дверь.

– Войдите! – услышала она его голос.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич, – поприветствовала писателя девушка, ступая за порог его комнаты.

По взгляду Болотова Соня поняла, что её визиту он, пусть и несильно, но удивлён.

– Здравствуйте, Соня, – ответил сидевший на кровати и пивший чай Болотов. – Чай будете?

– Нет, благодарю вас. Не сильно вас отвлекаю?

– Нет, всё нормально. Проходите, присаживайтесь, – Сергей Васильевич указал жестом на вторую кровать. – Что привело вас ко мне?

– Знаете, Сергей Васильевич, мы с вами, можно сказать, соседи, – чуть смущаясь, проговорила Соня, – и при этом мы никогда с вами не общались. Только на бою Димы Формовщикова обменялись парой фраз. Мы тогда с вами рядом сидели, помните?

– Конечно, помню. Кстати, как там Дима? Давно его видели?

– Встречала его несколько раз с тех самых пор. Грустный он какой-то стал, подавленный. Говорят, из своего номера практически не выходит. Явно Диму подкосила его травма. Это ведь тяжело, когда не можешь заниматься любимым делом, – задумчиво произнесла Соня.

Сергей Васильевич выждал небольшую паузу, отпил горячего чаю, а потом спросил:

– А вы, Соня? Вы занимаетесь любимым делом?

Сладковой стало неловко. Та её сторона, которая во время разговора с Варварой Желтковой назвала себя «шлюхой», в данный момент как будто бы спала. В эту минуту Соне и в голову бы не пришло отвечать Сергею Васильевичу подобным образом. Сейчас в ней жил, говорил и действовал какой-то другой человек – и этому человеку писатель Болотов был значительно ближе, чем распутник Змееносцев.

– Вы про то… – после непродолжительного молчания заговорила девушка.

– Я не обязательно «про то», – прервал собеседницу Сергей Васильевич. – Скажу сразу: я не собираюсь судить вас и давать оценку вам и вашим занятиям. У каждого своя жизнь и своя личная ответственность за совершённые поступки. Сейчас меня интересует следующее: есть ли в вашей жизни любимое дело? То, которым вы либо уже занимаетесь, либо хотели бы заниматься?

– Вы знаете, – начала Соня, – в своё время моя жизнь была совершенно другой, совсем не похожей на нынешнюю. Я училась на гумфаке в университете; много читала – Достоевского в особенности; встречалась с парнями. После вуза преподавала в школе в младших классах. В общем, вела нормальную жизнь обычной девчонки. Но потом… – Соня выдержала недолгую паузу. – Сергей Васильевич, я понимаю, что вы не психотерапевт – и даже, будь вы им, вы не обязаны были бы меня выслушивать. Но раз уж вы спросили меня, то я буду с вами откровенна. Потом я будто начала ощущать в себе некую пробоину, через которую стали стремительно утекать мои жизненные силы. А я… я словно пыталась заполнить чем-нибудь эту брешь… и затем начала испытывать дикое вожделение. Оно преследовало меня повсюду – будто на меня наложили какое-то заклятие. Потом – проституция, а потом я встретила Андрея…

– И он помогает вам заполнять эту брешь? – с пониманием глядя в Сонины глаза, спросил Сергей Васильевич.

«Как точно он выразил эту мысль!» – мелькнуло в голове Сладковой.

Вообще, ей было довольно странно, что она вдруг с таким доверием начала рассказывать о себе малознакомому, казалось бы, человеку. Девушку не покидало чувство, что Болотов действительно её понимает и интересуется её делами не из простой вежливости. Его лицо было несколько напряжено, как будто жизненные перипетии Сладковой на самом деле имели к нему какое-то отношение.

– Да, он помогает мне заполнять мои бреши, – сказала Соня, при этом осознавая, какой грязный и пошлый символизм мог прозвучать в её словах.

– Соня, у каждого человека есть незаживающая рана, та самая открытая брешь, – сказал Сергей Васильевич. – И я – не исключение. Другое дело, как мы будем действовать, когда её в себе обнаружим. Будем ли мы пытаться залепить её, стараться временно чем-то прикрыть; либо мы решим познакомиться с ней, чтобы познать всю ту боль, которую она в себе несёт. Боль – это сигнал. О чём сигнализирует ваша боль?

– Моя боль?.. – задумалась Соня.

– Вам не нужно отвечать мне прямо сейчас. Просто подумайте над этим, если вам будет интересно. Многие люди вовсе не желают осознавать причину своей боли, всю жизнь сидят на «обезболивающем», пробегая свои порочные круги бесчисленное число раз. Решите, чего хотите вы. Лично я свой выбор сделал уже давно.

– Но смогу ли я? Смогу ли я это сделать сама? Вы знаете, я однажды подумывала сходить к психотерапевту, когда всё это только начиналось.

– Я ничего не имею против квалифицированной помощи. Если специалист подскажет вам выход, это будет замечательно. Но за вас он ваших проблем не решит. Я общался с психотерапевтами, не скрою. Кое в чём они мне помогли. Но при этом я убедился в одном: полностью разрешить проблему способен только тот, кто изначально её породил. А порождаем их мы всегда сами.

Соня чувствовала, что этот разговор с Болотовым ведёт её в правильном направлении. Кроме того, всё время, что они разговаривали, её болезненная страсть спала крепким сном, не мешая трезво мыслить.

«Мне стоит чаще общаться с ним», – подумала Соня.

– Вам же я хотел бы порекомендовать к прочтению вот это, – и Сергей Васильевич протянул девушке лист бумаги с напечатанным на нём текстом. – Потом, если будут вопросы, сможете мне их задать. А сейчас, извините, я должен завершить некоторые дела.

– Да, конечно, – Сладкова взяла листок и поднялась с койки. – Всего доброго, ещё увидимся.

В глубокой задумчивости Соня вышла из номера писателя. Сейчас её занимало только предстоящее исследование самой себя. Поиск ответов, который она то и дело откладывала на потом, предпочитая идти путём наименьшего сопротивления, она собиралась начать незамедлительно.

Девушка прошла несколько шагов в сторону лестницы, как вдруг остановилась.

«Ведь я даже „спасибо“ ему не сказала!» – досадуя на собственную бестактность, подумала Соня.

Сладкова быстро вернулась к номеру Болотова и, без стука отворив дверь, уже хотела начать говорить слова благодарности. И тут она осознала, что стоило всё-таки постучать.

– Соня, ну почему не стучите? Стучать же надо!

В голосе Болотова не было раздражения, но Сладкова поняла, что застала его врасплох. В момент её вторжения мужчина что-то внимательно проверял в стене своей комнаты. Что именно это было, Соня не могла разглядеть из-за загораживающей обзор книжной полки, которая висела на стене. То, что писатель в данный момент проверял, находилось слева от полки.

– Извините, пожалуйста, Сергей Васильевич, я и правда забыла постучать… – виновато опустив глаза, сказала Соня. – Просто я даже «спасибо» вам не сказала. А ведь этот наш разговор… Я почему-то чувствую, что в данную минуту мне был нужен именно он. Огромное вам спасибо!

– Пожалуйста, Соня. Приходите ещё. Только сначала стучитесь.

– Обязательно.

Они оба улыбнулись.

Сладкова шла в свой номер, и её не покидало чувство, что Болотов уже успел очень хорошо её изучить.

«Но когда он успел это сделать?» – раздумывала Соня.

Просто она, как и сам Болотов, ещё не знала про страшный проступок того «единственного жильца».

 
                                             IV
 

В том разговоре я сказал ему, что они оба слишком часто гуляют своими мыслями по северу Западного полушария, но один из них может в итоге дать слабину, а второй – вряд ли. И причина тому – всё тот же проигранный бой. У другого же, кто более шаток, соблазн будет куда сильнее, а его одиночество – куда невыносимее.

 
                                                * * *
 

Дмитрий сидел с Леночкой на кровати, прислонившись спиной к стене и вяло обнимая девушку не загипсованной левой рукой. С третьей попытки она напросилась к нему в гости, надеясь, наконец, вывести захандрившего спутника из депрессии. Поначалу он говорил ей, что хотел бы побыть один, но в итоге уступил. И вот сейчас они смотрели сериал про викингов, который раньше всегда поднимал Формовщикову настроение. Не сказать, чтобы в этом кинопроекте Дмитрия впечатляли сражения или завоевания северян. Ему просто очень нравилась игравшая одну северную воительницу актриса.

Когда Формовщиков впервые увидел эту блондинку на экране, он почувствовал нечто необычное. С одной стороны, актриса понравилась Дмитрию и внешне тоже, но совсем не в том ключе, в котором ему нравилась ослепительно красивая Леночка. Его привлекали не столько сами черты лица воительницы, сколько тот магнетизм, который за ними скрывался. Если бы Дмитрия попросили объяснить, что он ощущает, когда смотрит на это лицо, он сказал бы нечто вроде: «Я чувствую, что она близка мне по духу. На первый взгляд она кажется весьма суровой, но в то же время может быть очень женственной и ранимой».

А Леночка? Да, возможно, чисто внешне она выглядела и ярче той актрисы, но что сказать про её «дух», Дмитрий вряд ли нашёлся бы. Мог только сказать, что её сочувствие казалось ему каким-то напускным и постепенно начинало раздражать.

– Дима, смотри какой классный бой! – воскликнула Леночка во время просмотра одной из батальных сцен.

– Да уж, много алой краски извели, наверное, – не поддержал восхищения девушки Формовщиков.

– Слушай, когда я смотрю все эти битвы, то постоянно представляю там тебя! – не переставала выказывать восторг смазливая брюнетка. – Мне всё время там видишься ты, одетый в свои доспехи, и разрывающий всех своих врагов в клочья! И даже без оружия, без мечей – одними голыми руками!

– Одной рукой, – скептически уточнил Формовщиков.

– Ну ты же скоро поправишься, дорогой мой! И, как раньше, будешь отправлять всех в нокаут! – не прекращала излучать оптимизм Леночка.

Пытавшейся подбодрить Дмитрия девушке не хватило эмпатии, чтобы прочувствовать, что своими высказываниями она не утешает его, а только делает больно. Буйное воображение Формовщикова сейчас и в самом деле рисовало картины, как он плечом к плечу сражается с очаровавшей его светловолосой воительницей. В своих грёзах он, совершенно здоровый, укрывший своё могучее тело доспехами, а суровое лицо шлемом с маской, бился на одной стороне с этой валькирией. Они вместе побеждали своих общих врагов, а она была так счастлива их союзу… и влюблена в него. В конце выигранной битвы она попросила таинственного воина показать ей своё лицо, и он снял перед ней свой шлем и маску… а она страстно поцеловала его в губы.

Но вскоре полёт воображения подошёл к концу, и Дмитрий снова почувствовал боль. Здесь и сейчас он уже не был могучим воином, побеждавшим врагов викингов голыми руками, а был лишь травмированным бойцом смешанных единоборств, не знавший наверняка, что будет в дальнейшем с его рукой. И лежащие в приоткрытом гардеробе доспехи и шлем, с одной стороны, помогали ему на время погрузиться в пленительные грёзы, а с другой – напоминали о травме и его нынешней, как бойца, несостоятельности. Порождаемые воображением дивные грёзы снова и снова разрушались под напором суровой действительности, бескомпромиссно разрывавшей эту успокоительную пелену и побуждавшую что-то менять – в своём мышлении, в своей жизни. Но что именно нужно было изменить, Дмитрий пока не знал.

Серия закончилась, как и желание Формовщикова проводить время с Леной. Сославшись на недомогание, он вызвал девушке такси, но даже не стал провожать её до крыльца. Расстроенная красотка недолго построила обиженную мордашку, но, осознав, что это не действует, уехала.

 
                                                * * *
 

Формовщиков добился поставленной цели и остался в номере один. Он выключил видеопроигрыватель, решив не смотреть сериал дальше. Ему не хотелось с обрыва своих фантазий снова сорваться в бездну боли. Таким образом, Дмитрий остался наедине со своими гнетущими мыслями. Впрочем, ненадолго: вскоре в его номер постучалась и вошла Варвара Желткова.

– Дима, здравствуй, дорогой, как ты себя чувствуешь? – ласковым и почти весёлым голосом заговорила девушка.

– Плохо, – односложно ответил лежавший на левом боку травмированный боец.

– Ты так переживаешь из-за травмы? Я всё понимаю: конечно, это очень досадное происшествие, – перешла на более сострадательный тон Желткова. – И всё же, я думаю, что сумею тебя порадовать.

– Интересно, чем? – по тону Формовщикова никто бы не подумал, что ему «интересно».

– Ты боец, Дима, профессиональный боец…

– Уже, возможно, бывший.

– Ну, не перебивай, пожалуйста! – умоляюще воскликнула Варвара. – Я хотела рассказать тебе о том, о чём ты, я уверена, много раз думал. И мечтал!

– О выздоровлении? До сих пор мечтаю. Лежу и мечтаю каждый божий день.

– Дима, несомненно, ты скоро поправишься! Ну да, может потребоваться несколько месяцев. Но сейчас я тебе о другом расскажу! Я же прекрасно знаю, кто твой самый-самый любимый персонаж во вселенных фэнтези. И я отлично помню, какой магией он владеет. Он замораживает!

Девушка изобразила руками, как она кого-то замораживает, но Формовщиков на неё даже не посмотрел. Неподвижным взглядом он сверлил одну точку на полу и, вероятно, с нетерпением дожидался конца, как ему на тот момент казалось, бессмысленного разговора.

– Дело в том, Дима, что я сама с юных лет интересуюсь магией. И, представь себе, я даже знаю одного колдуна! Настоящего! И вот с ним, я уверена, тебе имеет смысл познакомиться. С его помощью ты откроешь в себе то, что ранее было скрыто.

– Колдун? И чем же он так впечатлил тебя? Заморозил кого-то что ли? – Дмитрий лениво ухмыльнулся.

Формовщиков всегда сомневался в существовании так называемых тонких материй. И всё-таки в глубине души он отчаянно надеялся, что они реально существуют.

– Нет, заморозку он мне не демонстрировал, – энергично продолжала Желткова, – но многое другое он умеет. Например, предсказывать будущее. Он рассказывал мне про тебя незадолго до твоего последнего боя.

– В смысле про меня? – Дмитрий резко сменил горизонтальное положение на сидячее.

Теперь ему стало по-настоящему интересно.

– Ты понимаешь, Дима, экстрасенсу не обязательно видеть человека лично, чтобы узнать про него всё.

– И что же он рассказал тебе про меня?

– Он сказал мне дословно следующее: «В одном доме с тобой живёт мужчина, выдающийся боец. Скоро ему предстоит бой, в котором он получит тяжёлую травму. Но достаточно скоро он полностью выздоровеет и вернётся к своему делу. Он снова станет лучшим. Больше никому не проиграет ни единого боя. Но и он способен на большее».

– На что? На какое «большее»? – Дмитрий удивлённо смотрел на собеседницу широко раскрытыми глазами.

– Он сказал, что в тебе заложены скрытые способности. Какие именно, он не уточнял. Но сказал, что если ты придёшь к нему, то он поможет тебе их раскрыть.

– Что, и замораживать научит? – усмехнулся Формовщиков.

Впрочем, в том, что Дмитрий сейчас пытался выдать за усмешку, скептицизм уже отсутствовал напрочь. В его голосе звучала скрытая надежда.

Дмитрий задумался. Незадолго до последнего боя, когда Формовщиков в очередной раз примерял свой геройский костюм и вертелся в нём у зеркала, к нему в номер зашёл Драгунский. Выслушав от посетителя привычные, но всё равно неимоверно приятные комплименты (в том числе и по поводу костюма), Дмитрий, шутя, обмолвился, что неплохо было бы ему обладать не только внешним видом своего любимого героя, но и его сверхспособностями – умением замораживать. На это Драгунским без доли юмора ответил, что такой необычайно сильный духом, да и вообще «редкий, один на миллион» человек, как он, Формовщиков, ещё явно не раскрыл своего бездонного потенциала полностью. Виктор Александрович добавил, что он слышал о людях, которые умели читать чужие мысли, силой мысли двигали предметы, могли видеть будущее и делать многое что другое, «сверхъестественное» (так он выразился). Закончил же беседу Драгунский тем, что сказал, что бесспорно, таких людей на планете ничтожно мало, но он верит, что если у кого-то и есть задатки к развитию подобных способностей, то это у него, у Дмитрия Формовщикова. Дмитрий хоть и не поверил собеседнику на слово, но всё же, на радость Драгунскому, впал в навеянные его словами грёзы и не возвращался из них очень и очень долго.

И вот сейчас Желткова, будучи абсолютно серьёзной, вела с Дмитрием беседу о пробуждении в нём этих самых «неведомых сил». И этот разговор с каждой минутой согревал его душу всё сильнее и сильнее. Сейчас, когда он на время утратил почти все свои поводы для гордости – мощное накачанное тело, физическую силу и возможность драться, как раньше – Формовщиков всеми фибрами души захотел поверить словам Варвары. Заполучи Дмитрий любую из упомянутых «сверхспособностей», его представление о себе, как о могущественном человеке было бы частично (а, быть может, и полностью) реанимировано. И о травме уже можно было бы так сильно не переживать. А вдруг его научат становиться невидимым? Ну, а вдруг? Тогда и без здорового плеча можно какое-то время пожить. И без маски. Стоп! Нет. Без маски, пожалуй, всё же нельзя.

– Давай его телефон, – в какой-то момент перебил многословную собеседницу Дмитрий.

– Конечно! Ты не пожалеешь, я в этом уверена!

 
                                                * * *
 

На следующий день после разговора с Варварой Формовщиков приехал в офис к рекомендованному ему экстрасенсу. Встреченный лестными словами про свою красоту и мощь, Дмитрий с интересом приступил к разговору с «магом». Последний сразу же начал с того, что уверил Формовщикова в скором, примерно через три месяца, выздоровлении и продолжении карьеры бойца спустя год. Обещал полное отсутствие поражений в дальнейшем.

«Что ж, поживём – увидим», – подумал Дмитрий.

Далее разговор вышел на рамки спортивной карьеры Формовщикова. К примеру, «чародей» спросил:

«Есть ли в вашем окружении девушка по имени Анна?»

Дмитрий вначале чуть вздрогнул, но на вопрос ответил утвердительно, при этом подумав, что «девушка по имени Анна» имеется, пожалуй, в окружении девяноста процентов людей в стране. «Маг» сказал, что «её с Формовщиковым что-то связывает».

«Как минимум, место жительства», – подумал Дмитрий.

Пересказывать весь дальнейший разговор не вижу смысла. Скажу лишь, что Формовщиков несколько раз обратил внимание на то, что «экстрасенс» упоминал в разговоре ту же информацию, что незадолго до этого ему сообщал сам Дмитрий, лишь несущественно изменяя формулировки. Когда они подошли к главной теме разговора, то есть к раскрытию «заложенных в Дмитрии чудодейственных сил», то «маг» предложил следующее. Он собирался провести над Формовщиковым несколько обрядов, общая стоимость которых составила бы порядка трёхсот тысяч рублей, в результате чего у Дмитрия должны были «открыться чакры» и он, погружаясь в медитацию, смог бы «путешествовать вне тела». На вопрос Формовщикова «это как?» «маг» ответил, что он научит Дмитрия перемещать его сознание в любую точку планеты и видеть, что там происходит. Формовщикова, конечно же, обрадовала перспектива понаблюдать, пусть и вне тела, одним только сознанием, за некоторыми интересными ему людьми (особенно из сериала про викингов). Озвученная стоимость услуг не вызвала в нём какого-либо недовольства – деньги у него были. Впрочем, несмотря на заманчивость обрисованной ему перспективы, были у Дмитрия и сомнения. Сказав «чародею», что ему нужно поразмыслить над предложением, Формовщиков поехал обратно в гостиницу.

 
                                                 * * *
 

В последнее время они стали видеться значительно чаще. Сергей Анатольевич регулярно навещал травмированного атлета в его номере, пил с ним чай и курил (Формовщиков начал перенимать эту привычку у своего гостя). Когда Дмитрию становилось тоскливо (а в последнее время это стало его обычным состоянием), его «приходил поддержать» «знаток жизни» Сергей Серов – и день за днём «открывал ему глаза на суровую действительность». Вот и сейчас умудрённый опытом постоялец по-хозяйски располагался в мягком кресле, беседуя по душам с загипсованным бойцом.

– С нашей последней встречи вы заметно повеселели, Дима. Что-нибудь интересное произошло? – принялся расспрашивать Формовщикова Сергей Анатольевич.

– Да, вы знаете, решил открыть для себя новые горизонты. Времени свободного сейчас много, тренироваться нельзя, вот и решил изучить сферу, которая всю жизнь находилась от меня за занавесом. Это и придаёт мне надежду на лучшее.

Формовщиков не смог сдержать улыбки.

– Ох, как вы загадочно говорите, Дмитрий! – покачал головой Серов. – Кстати, сигаретку будете?

– Нет, спасибо, воздержусь.

– Ну, как знаете, – не стал настаивать Серов и закурил сам. – И что же нового вы для себя открыли, позвольте поинтересоваться?

– Вчера я ездил к экстрасенсу. Мне его Варвара Желткова посоветовала.

– И что же? – Сергей Анатольевич был весь внимание.

– Он сказал, что поможет мне раскрыть способности, которыми мало кто обладает.

– Ничего себе! Ну, и какими же?

– Он сказал, что проведёт надо мной несколько магических обрядов, в результате чего у меня откроются чакры, и моё сознание сможет выходить из тела и путешествовать где угодно.

– С ума сойти! – почти правдоподобно удивился Сергей Анатольевич. – Ну что ж, полагаю, у вас уже имеются планы на случай, если ваш замысел осуществится!

– Имеются, – Формовщиков буквально сиял.

– Рад видеть вашу улыбку, дорогой друг, – пустив клуб дыма, сказал Серов. – И всё же мне хотелось бы вот что с вами обсудить. Вы говорите, что этот экстрасенс научит вас «выходить из тела и путешествовать где угодно». Допустим. А он сам способен на такое, вы в курсе?

– Ну, способен, я полагаю, раз собирается меня учить, – пожал плечами Дмитрий.

– А где доказательство, что он сам это умеет? – продолжал свою мысль Сергей Анатольевич. – Я вот тоже могу вам сказать, что вчера во сне отправлялся в потусторонний мир и вёл там литературные дискуссии с душами Льва Толстого и Достоевского. И вы мне тут же поверите?

– Не знаю даже… – слегка растерялся Формовщиков. – Может, и поверю.

– Вот только я с вас денег не требую, вешаю вам лапшу на уши «за счёт заведения», что называется. А этот «волшебник», надо полагать, попросил достойное вознаграждение за свои услуги, не так ли?

– Ну, попросил. Но это не проблема для меня, на самом деле.

– Да, я вас понимаю: обобрать себя до нитки вы ему явно не позволите, а выбросить на ветер круглую сумму для вас, думаю, не станет огромной трагедией. Вы ведь и так уже потеряли значительно больше, – Серов указал на загипсованную правую руку Формовщикова. – Хотелось бы, конечно, верить, что вы поправитесь, но кто знает… Травма-то серьёзная. Даже если ваша рука частично и восстановится, то явно уже не будет обладать прежней силой и ударной мощью. О победах нокаутом, боюсь, вам придётся забыть навсегда.

– Я всё-таки надеюсь, что рука восстановится полностью, – неуверенно сказал Формовщиков.

– Ну, это если сильно повезёт, да и то, боюсь, не факт, – сказал Серов, сделав при этом вид, что не заметил, как Дмитрия буквально передёрнуло от его слов. – Впрочем, я немного отвлёкся от нашей главной темы. По поводу этого экстрасенса: если уж вы решили «поучиться» у него, то, на мой взгляд, имеет смысл проверить профпригодность самого преподавателя. Согласны со мной?

– Ну, пожалуй, да. Согласен, – ответил заметно помрачневший потенциальный «ученик мага».

– Так вот что я, собственно, предлагаю, – продолжил Сергей Анатольевич, докуривая сигарету и уже доставая из пачки следующую. – Дайте этому «колдуну» небольшое задание – строго в рамках того, что вы с ним обсуждали и чему он вас, как предполагается, будет учить. Если он способен путешествовать вне тела, то пусть приходит сюда, в вашу комнату. А вы сами вот что сделайте. Положите, к примеру, на этот журнальный столик, где сейчас моя кружка с чаем стоит, листок бумаги с написанными на нём несколькими цифрами. И попросите вашего «мага», когда его сознание окажется в этой комнате, прочитать эти самые цифры и потом их вам назвать. Только и всего. Скажите ему, что если он выполнит ваше задание, то вы согласны на все его условия и уже готовы приступить к «обучению». Я и сам бы, наверное, поучился такому, если бы всё это было правдой. Жизнь явно веселее бы стала! Если же в ответ на ваше предложение вы услышите разнообразные отговорки и всякого рода размытые объяснения, почему он сейчас не в состоянии этого сделать, тогда, полагаю, вас попросту «разводят на бабки», извините за выражение. Такой вот мой вам совет, Дмитрий.

Предложение Серова показалось Формовщикову разумным, а доводы убедительными.

– Да, именно так я и сделаю, – согласился со своим советчиком Дмитрий. – Мне самому интересно, что он скажет.

– Вот и славно, – выкуривая вторую подряд сигарету, сказал Сергей Анатольевич. – Не хотелось подрезать вам крылья, но не могу отделаться от ощущения, что только что спас ваш кошелёк от похудания. Негоже ему худеть вслед за вами. Кстати, что-то вы и впрямь сильно осунулись, Дмитрий. На сколько килограмм похудели?

– На восемь, – снова Формовщикова покоробило, и снова Сергей Анатольевич этого «не заметил».

– Ну что ж, как поговорите с экстрасенсом, дайте мне знать, – довольным голосом произнёс Серов. – А мне пора идти, скоро ещё загляну к вам.

 
                                                 * * *
 

Через считанные секунды после ухода Серова Дмитрий уже набирал номер экстрасенса (как обычно, он торопился). На вопрос «чародея», когда ему удобно было подойти на первый обряд, Дмитрий ответил своим контрпредложением. Даже добавил, что готов увеличить сумму оплаты в полтора раза, если будет доказана правдивость данных ему обещаний. Экстрасенс на это сказал, что «ему нужно кое с кем посоветоваться на этот счёт» и что «не всё так просто, как думает Дмитрий». Формовщиков ответил, что будет ждать звонка (он и впрямь надеялся на честность «мага» и уже готовился разгуливать «вне тела» по Канаде). Скажу сразу – звонка Дмитрий так и не дождался.

 
                                                 * * *
 

«Сама идея эзотеризма, идея посвящения, в большинстве случаев доходит до людей через псевдо-эзотерические системы и школы; и если бы таких псевдо-эзотерических школ не существовало, огромное большинство человечества не имело бы возможности услышать или узнать о существовании чего-то большего, чем жизнь, ибо истина в её чистой форме для них недоступна. В силу многих характерных свойств человеческого бытия, особенно современного бытия, истина может прийти к людям только в форме лжи – они способны переварить и усвоить её только в этой форме».

Успенский П. Д. «В поисках чудесного» [21, с. 394].

 
                                              V
 

Я просто сказал ему, что всё будет хорошо. Ни разу с момента той трагедии я не был так уверен в успехе. Равно как и наш Хозяин.

 
                                                * * *
 

В этот воскресный день Анна проснулась достаточно рано. Позавтракав у себя в комнате и почитав книгу, Обидина предалась раздумьям. Минуло уже три недели с того драматичного боя Дмитрия Формовщикова, но они с тех пор так и не поговорили. Дмитрий, казалось, практически не выходил из своего номера, а Обидина почему-то стеснялась зайти к нему сама, хотя такое желание у неё возникало ежедневно. Что именно её останавливало, ей самой было трудно объяснить. Возможная ревность Леночки? Вовсе нет. Анна видела, что легкомысленная красотка уже начала Формовщикову сильно надоедать. Было ли это чувство вины за то, что она, как ей показалось, отвлекла его внимание в решающий момент поединка? Возможно, да. Но в то же время было и кое-что ещё.

Когда Анна думала о Дмитрии, у неё возникали неприятные ассоциации с тем мускулистым стриптизёром, которому она, употребив лишнего, отдалась в том злосчастном ночном клубе. Та «шалость» положила конец её отношениям с Алексеем, чего Анна не могла простить себе до сих пор. А Формовщиков, тем более в своей лучше форме, которую Обидина лицезрела на ринге в «Магнитном» центре, внешне представлял собой примерно тот же типаж, что и её соблазнитель. Да, от природы Формовщиков был крупнее, но ассоциация в уме Анны успела сложиться весьма устойчивая. К тому же самоуверенная манера общения, которая прежде была присуща Дмитрию в разговорах с ней (за исключением последней их беседы, которая оказалась Анне приятна), также усиливала в уме девушки эту неприятную ассоциацию со стриптизёром. Тот сам был предельно дерзок и заносчив. Вообще, Дмитрий как будто бы всем своим существом напоминал Обидиной о чём-то таком, на что она упорно не хотела обращать своего внимания, на что сама себе пыталась закрыть глаза. Что именно это было, Анна пока не могла себе ответить, но при этом понимала, что чувство её не обманывает. И всё же девушка считала нужным навестить Дмитрия после пережитой им неприятности.