Текст книги "Начальник службы безопасности"

И запахи вокруг… Только в Судаке, по-моему, такие запахи по вечерам на пути к набережной. Тут и шашлыки пахнут одуряюще, и чебуреки жарятся, и плов в казанах выставлен, и аромат разливаемого повсюду коньяка, и слегка доносится запашок лёгкого вина… А сверху – мощный, какой-то только той местности присущий густой запах трав. Этих колючих, покрытых пылью, но таких пахучих крымских трав! Настолько сильна концентрация этих ароматов, что настроение как-то само поднимается. Становится весело, на людей смотришь не так, как дома. Все приветливые, дружелюбные, пропускают друг друга, все улыбаются. Атмосфера сплошного праздника! Я обожал эти вечерние прогулки!

Доходим до набережной и стоим, решаем, налево идти, или направо. Расстояние примерно одинаковое, но… Прогуляться туда и обратно сил точно не хватит. Проверено, пробовали.

А на самой набережной снова вино, танцы, и с арбалета пострелять можно, и из лука. И сувениры снова повсюду. Художники расположились стайкой в одном месте. Это если направо пойдёшь. Молодые ребята хип-хоп танцуют в другом, если налево пойдёшь…

На небольшой площади байкеры собрались, свои невиданные мотоциклы всем желающим показывают. На них за небольшие деньги и сфотографироваться можно. А дальше – мороженое разное, напитки, потом опять чебуреки … И так, пока ноги не начинают отваливаться.

Мы, обычно, в конце набережной в какой-нибудь небольшой кафешке заказывали или шашлык, или чебуреки и отдыхали, пока нам их готовили. Перекусив и отдохнув, шли назад.

Приезжали домой и сразу же засыпали. Так спал я только в Судаке – только прилёг, а уже вставать. И встаёшь-то всегда с хорошим настроением, с улыбкой на лице.

Сходили все вместе в Генуэзскую крепость. Тёще показать. Вот старина! Сколько раз там были, а всё равно интересно. Построена, говорят, еще в седьмом веке! С каждым годом всё больше и больше стен восстанавливают, красивее становится. Хотя, чувствуется, денег хохлы ну очень мало выделяют на реставрацию. За те годы, что мы в Судак ездили, можно было бы уж всё восстановить. Всё равно красиво!

Внутри и мечеть посмотрели, и луки мальчишкам купили. Сфотографировались с неграми какими-то в национальных одеждах, в латах рыцарских. Посмеялись над толстой тёткой-хохлушкой, которую один из негров на глазах её мужа на руки подхватил, а она заорала от неожиданности. Видно, совсем отвыкла от мужских рук.

А я увидел в сторонке мужика с металлоискателем. Ходит на пустыре внутри крепости, ищет чего-то. Я подошёл, спросил:

– И что попадается?

Интересно же.

Оказывается, в основном, попадаются гильзы от немецких винтовок и автоматов. Показал горсть. Здесь, в крепости, немцы серьёзно отбивались от наших при освобождении Судака.

А потом достал какую-то древнюю монету и попытался мне её «впарить» за серьёзные деньги в американских рублях. Утверждал, что вот только что здесь нашёл. Тут до меня дошло, что металлоискатель в руках исключительно для завлекания доверчивых туристов, а основной бизнес товарища – продажа сомнительных монеток. Сразу стало неинтересно, отошёл. Не люблю, когда меня за дурака держат.

Потом покатали детей на лошади. Тут всё было без подвоха – лошадь живая, настоящая.

Пока по крепости гуляли, проголодались, пошли обедать. Чаще всего готовили себе сами, в доме, но, когда сильно уставали, шли в какое-нибудь кафе или ресторанчик. И я, в очередной раз убеждался, что опять – деньги потрачены приличные, а еда дома всё-таки вкуснее. Может я и не прав, не знаю. Люблю есть то, что сами приготовили, а там всегда сомнения есть, что у повара руки чистые были, что продукты свежие, что масло не вчерашнее… Да, мало ли чего. Мнительный я человек, знаю за собой этот недостаток. Честно сказать, съесть могу что угодно: и просроченное, и слегка испорченное, и пересоленное, но… Это я сам для себя решаю, что есть, а в ресторане – кто-то за меня. И мне именно это не нравится.

Заметил, что в отпуске дни летят со скоростью пули. Вот только приехали, а уже назад собираться надо. Отъелись, накупались, загорели как…, не негры, но близко к этому. Одним словом, отдохнули нормально. На душе было спокойно, вот и отдохнули.

На работу, правда, звонил каждый день, слава богу, всё в порядке. Наверное, летом и сотрудники органов, и представители преступного мира тоже в отпуск уходят. Вот и поспокойнее немного.

Завезли тёщу с детьми на вокзал в Симферополь, усадили в поезд, помахали им рукой, когда состав тронулся, и поехали в Макеевку, к моим. Там примерно тысяча сто километров. Дорога неплохая, хотя и узкая. Ехать – одно удовольствие. Точнее, не одно. Много. Люблю эту дорогу. Погода – прекрасная! Машин из Крыма едет мало, а вот туда – уже много.

Но мы-то возвращаемся – так что дорога свободная. Машина хорошая, жена рядом – хорошая. Нет, вру – самая лучшая! Настроение – замечательное. Ведь есть ещё неделя отпуска, встреча с родными и сыном Пашкой. А потом, возвращение к интересной работе, где, как мне кажется, я нужен, полезен и это ценят.

На Сиваше остановились, решили сфотографироваться на фоне солёного озера или залива, не знаю, как правильно называется. Знаю только, что такой красоты не видели никогда! Представьте себе, берег, от него метров на сто вглубь сверкает, искрится и переливается на солнце ослепительно белая соль! Аж глазам больно, щуриться приходится. С виду, как только что выпавший снег, но это соль. А дальше – вода. Удивительное зрелище.

Кстати, увидели поезд, на котором наши ехали. В этом месте перешеек между Азовским и Чёрным морем настолько узкий, что его видно полностью.

В Макеевку, точнее её пригород под названием Новая Заря, приехали очень поздно вечером, часам к двенадцати ночи.

Каждый раз, приезжая к людям, которые меня воспитали, вырастили и, которых я с детства называю папа и мама, волнуюсь. Знаю, что приедь я ночью нищий, хромой, босой, больной… Примут, накормят, выслушают, всегда встанут на мою сторону… Потому что любят, хотя по крови я им и не родной. Так вышло, что своих детей им бог не дал, так взяли на воспитание меня. Потому что он, Павел Романович, был моим крёстным, и она, Мария Федотовна, меня тоже сыном считала. А я в третьем классе лишился семьи, хотя и с мачехой, но хоть какая-то была, а потом, в одночасье, никакой не стало…

Стучу в калитку, и в окне нашего дома сразу свет загорелся – отец, как мне кажется, всегда ждёт моего приезда. Бежит в тапочках и пижаме, калитку открыть. Пёс Шарик, захлёбываясь лаем, бросается в ноги. Гуля испуганно отскакивает, но тот, принюхавшись, начинает виновато скулить и лижет руки. Узнал, чертяка. Рад. Знает, что Гулёнка будет баловать его теперь колбаской, мясом, котлеткой. Хотя мать и ругается всегда на это, говорит, что после нашего отъезда собака три дня не хочет есть, что дают. Но, моя удержаться не может – всегда подкармливает пса чем-нибудь вкусненьким. У него в дни нашего приезда всегда праздник живота. Обычно мать разносолами собаку не жалует – и помои в миску льёт с хлебом, и каши всякие… Я сто раз говорил, что у собак желудок хлеб и тому подобное не переваривает, вредно им. Но, что мать, что отец только смеются:

– Мясом его, что ли кормить? Так с нашей пенсией и нам-то мяско не всегда достаётся.

Но, при этом, мать с отцом ни разу не взяли от нас денег. Ни разу! Обижались до слез, если пытались оставить на столе, в карман запихать. Наоборот, со своей нищенской пенсии то купить нам что-то попытаются, то «в дорожку» дать, а отец всегда:

– Ну, давай, хоть машину вам заправлю.

У самого раньше машина была – Волга М-21. Продал, когда я в 79-м в Ленинград уехал.

По традиции, всегда после приезда, на следующий день, с утра пораньше, все вместе едем на рынок. Нет, вру – на базар.

Макеевский базар с гордым наименованием – Центральный рынок. Кто там не был, скажу вам – это не тот рынок, к которому привыкли здесь. Это нечто особенное!

Раскинулся он на огромной территории. Купить можно всё – от коровы с овцами до иголки с ниткой. Это место, где можно провести целый день и не побывать дважды у одного прилавка. Это место, где, проголодавшись, остановишься, принюхаешься, и придёшь по запаху туда, где тебя накормят. Есть деньги – первое, второе и третье с пирожками. Нет денег – наешься одними пирожками. А пирожки продаются не в кафе, а у бабулек… Стоит такая бабушка лет восьмидесяти, перед ней огромная алюминиевая кастрюля, замотанная в одеяло и:

– Берите, детки, пирожки. Сама утром делала. Очень вкусные. С картошечкой, капустой и капустой с яйцом. По три рубля всего.

Там гривны и сейчас рублями называют. Берём на всех и с полными ртами идём на базар.

Этот рынок и Гуля моя любила. Старалась побольше торговцев обойти. Утверждала, что в Питере таких вещей нет. Не знаю, как вещей, а цен таких точно нет. Набираем, обычно, много чего. И детям в школу одежду, обувь, ранцы… И полотенца, постельное… Да всего много, ели-ели в машину помещается…

Потом, на границе, таможенники, увидев битком забитый багажник, только вздохнут тяжело и машут рукой:

– Да, проезжайте уже быстрее.

И матери с отцом обязательно чего-нибудь нужное купим, раз деньгами не берут. Я-то по дому пройдусь, всегда и сразу вижу, что надо им, а купить не могут. То электродуховка накрылась – пироги не сделать, то с газовой плитой беда – газ пропускает, не пользуются. Покупали, дарили, ремонтировали… Ну, и платки, халаты – матери, рубашки – отцу само-собой.

А на следующий день обязательно на кладбище ездили – могилки навестить. Там моя родная мама похоронена, а отец в другом месте.

А вечером – встречи с друзьями детства. Чаще всего у нас, потому что отец вино сам делал, а мать отличалась страстью моих друзей угощать – готовила замечательно.

Так мои ребята всегда старались к нам заскочить, знали, что и накормят здесь, и напоят. Вот и сейчас, мать с женой накрывают стол под огромным, в половину двора, грецким деревом-орехом, а отец лезет в погреб и несёт оттуда трёхлитровую банку вина. И садимся ужинать.

Я расспрашиваю своих друзей детства об их жизни, они – о нашей. Расходимся заполночь.

Следующий, последний перед отъездом день, посвящаем закупке продуктов. Гуля всегда говорит:

– Холодильник перед отъездом надо набить так, чтобы родители твои пару недель на еду деньги не тратили.

Так всегда и делали.

А утром, встаём в пять утра и уже в шесть – на трассе. До Харькова – всего ничего, и часа через четыре мы уже пересекаем границу. Почему-то на обратном пути мы особо никому не интересны – ни пограничникам, ни таможенникам… Домой дорога пролетает как-то быстрее. Дремлем пару часов в Новгородской области и рано утром – дома.

Немного поспим и едем к тёще детей забирать – отпуск окончен. Через день на работу.

14

А буквально через пару дней, не успели утром оба учредителя приехать на работу, как последовала команда предстать «пред их ясны очи». Что-то важное, наверняка, или срочное. Вхожу в кабинет, отвечаю на вопросы об отдыхе, что все нормально, отдохнул, сил набрался. Но, вижу, явно вызывали не за этим. И точно.

– Юрий Викторович, как мы уже как-то говорили, фирма, которая не развивается неминуемо придёт к упадку и закроется. Рано или поздно. – Это Боков заговорил. Тищенко пока молчит.

– Мы тут решали, решали и пришли к общему мнению, – тут Тищенко слегка поморщился, – что, кроме продаж сигарет, надо бы попробовать развить ещё какое-нибудь направление. Как говорят умные люди – «нельзя складывать все яйца в одну корзину». Вот мы и попробуем, так сказать, «разложить яйца по разным местам».

Посоветовавшись со знакомыми бизнесменами, решили заняться ещё и продажей рыбы. Говорят, очень выгодная тема, если правильно взяться. А у нас и люди знающие есть, опытные и достаточно проверенные. Должно пойти…

Ваша задача, а на этом особенно настаивает Сергей Анатольевич, принять меры к тому, чтобы мы могли полностью контролировать ситуацию в «рыбном отделе». Сложность состоит в том, что они территориально будут находиться далеко от нас, в порту. А Ваша, повторяю, задача, несмотря на это – не допустить растрат, хищений и прочих злоупотреблений со стороны его сотрудников, а также способствовать возврату денег за отпущенную с отсрочкой платежа рыбу.

К сожалению, в этой отрасли есть определённые риски, связанные с продажей. За продукцию деньги поступают спустя месяц, а то и больше. Но, как заверили нас с Сергеем Анатольевичем, прибыль с лихвой покрывает все риски. К тому же и Вы будете контролировать ситуацию. Думаем, справитесь.

Завтра подойдут руководители нового отдела, познакомьтесь, проверьте их по своей линии и вперёд… Кстати – оба Александры. Один – Неельсон, второй – Григорьев. Ну, познакомитесь.

Вижу, а Сергей Анатольевич как-то не очень рад новому направлению. Он всегда был противником распыления средств, а тем более, кредитования кого-либо на длительный срок. Но, Боков, видимо, убедил.

Замечательно. Мало мне нескольких сотен клиентов на табачном рынке, которых надо постоянно контролировать, так добавили ещё и на рыбном. И, если о нашем отделе сбыта и табачниках я много чего полезного узнавал от уже более-менее знакомых рыночников, с которыми сложились доверительные отношения, то как контролировать торговцев рыбой. Там уж точно пересечения с табачниками нет никакого и информацию получать не от кого. Проблема… Кто подскажет, «химичат» наши люди в рыбном отделе, или нет…

Как частенько и бывало, выручила меня моя же жена. Она дома, когда я поделился своими сомнениями, сразу же:

– Раз будет рыбный отдел, значит будет и склад. А на склад потребуется кладовщик. Если туда поставить своего человека, то будешь знать о всей «движухе» товара, попытках отпуска «налево», и многое-многое другое. Надо там иметь своего человека, а такой у меня есть. Это жена двоюродного дядьки – Татьяна. Она работала на Финляндском товарном складе, а сейчас без работы дома сидит. Думаю, к нам работать пойдёт с удовольствием.

Подумал я, подумал, и в очередной раз решил, что моя суженая не там всю жизнь работала – ей бы опером…

Руководители «рыбного» отдела подъехали к десяти утра ровно. Неельсон Александр оказался маленьким, кругленьким живчиком лет слегка за тридцать. Знаете, есть люди, которые сразу располагают к себе, но распоряжаться своими счетами, будь они у меня, я бы ему не доверил. У такого все деньги «уйдут», а ты еще и виноват будешь, и ему же должным останешься. Но общаться с ним было приятно, врать не буду.

Второй Александр, который Григорьев, выглядел посерьёзнее, по крайней мере внешне. Мне показалось, что и он в состоянии чего-нибудь «замутить» на свой карман, но сделает это более осторожно и аккуратно. Явно складе именно этот будет старшим в отделе.

Посидели, поговорили. Я ещё больше утвердился в своих предположениях относительно этих ребятишек. Потом оба заполнили анкеты, разработанные мною для принимаемых на работу, и отбыли по своим делам.

Судимы они не были, но Неельсон успел отмениться в каком-то уголовном деле о мошенничестве, проходя свидетелем. Что за дело, уточнять было бы слишком хлопотно, да и, я посчитал, незачем. Ведь, свидетелем был, не подозреваемым.

Нашей «кадровичке» Елене Анатольевне, я разъяснил, что если возникнет вопрос о подборе в «рыбный» отдел кладовщика, то – ко мне. А всем следует сказать, что нашли по объявлению. Вопросов не последовало. Сто процентов даю, что раньше эта дама явно работала на каком-то режимном предприятии, где присутствовал первый отдел. Там видно её и приучили не задавать лишних вопросов, и, тем более, не трепать языком, где попало. Меня это устраивало полностью. На собеседовании с Еленой Анатольевной при трудоустройстве к нам, я также про себя всё это отметил.

Как мне и было сказано, «рыбный» отдел территориально базировался в порту. Там арендовали и склад-холодильник, и офисное помещение. Неельсон отвечал за закупку рыбы в Мурманске, Григорьев – за её сбыт и всякие общие вопросы. Всё, как я и предполагал. На склад назначили родственницу моей жены Татьяну – она с удовольствием согласилась. Но об этом никто не знал. Все были уверены, что кладовщика нашли по объявлению. А в офис на телефон посадили менеджером некую Лену Зияшко. Уж не знаю, чья она была любовница, кого из Саш, но, точно была, голову даю на отсечение. Впрочем, не моё это дело. Хотя, почему не моё? Я должен владеть всеми раскладами в отделе. Ведь любая мелочь может либо помочь, либо помешать узнать о предполагаемых хищениях. И всё надо учитывать. Вот и эта Лена будет не на моем поле играть, коснись чего… Это уж точно, к бабке не ходи…

Неприятности с этим отделом начались буквально со второй закупки рыбы. Как-то поднимаюсь на второй этаж, а там трясущийся Неельсон под дверью шефов стоит. Я сразу же:

– Так, Саш, что случилось?

– Юрий Викторович, меня в Мурманске обворовали самым наглым образом. Все деньги украли, и для закупки рыбы и мои собственные. Чем-то опоили и украли.

Я затащил этого засранца к себе в кабинет, а девочку-юриста попросил пойти где-то на часок погулять. А сам начал опрос.

Оказалось, Неельсон получил «наликом» несколько дней назад тридцать тысяч долларов для закупки сельди и салаки в Мурманске, куда он и прибыл спустя четыре дня.

Поселившись в гостинице «Центральная», Саша решил отметить благополучное прибытие в сей славный северный город здесь же, в ресторане, на одном из этажей.

Гостеприимство местных жителей оказалось столь велико, что уже через полчаса его одиночество взялась скрасить молодая привлекательная особа в мини юбке. Они мило болтали, выпивали и закусывали довольно долго. Девушка оказалась весьма компанейской и внимательно выслушивала рассказы Александра о трудностях закупки рыбы по нужной цене. Она живо интересовалась ценами и нюансами переговоров. Особенно, способами сбивания цен. Одним словом, в её лице Саша нашёл весьма интересного собеседника, способного оценить все его усилия и лишения на нелёгком поприще закупочной деятельности. Собеседница настолько пришлась по душе Александру, что он не нашёл ничего лучшего, как пригласить её в свой номер. С его слов, исключительно с целью продолжения интеллектуальной беседы.

Прихватив с собой немного выпивки и закуски, ну не морить же голодом невинное дитя, они, обнявшись, пошли в номер. Точнее, обнимала и придерживала Сашу девушка, так как тому идти было почему-то уже очень трудно. Утомился, наверное. В номере они ещё немного выпили, а дальше – провал, темнота.

Очнулся Неельсон на следующее утро, часов в одиннадцать. Девушки, почему-то не было, а страшная головная боль была. СТРАШНАЯ! Ужасно хотелось пить, но ноги ходить отказывались. На четвереньках Саша добрался до умывальника, напился и тут до него дошло – что-то не так. Он добрался до своего портфеля, где прятал деньги и с ужасом обнаружил, что там ничего нет! Нет ни долларов казённых, нет и рублей, собственных. Ничего! Обливание головы холодной водой принесло некоторое облегчение. Но сообразить, куда подевались деньги, Александр не смог.

Часа три Саша с трудом «ползал» по гостинице и всех донимал вопросами, не видели ли они ту, которая с ним ночь провела. Как её зовут, так и не вспомнил. Замучил до смерти всех на рецепшне, там уже хотели милицию вызывать…

А потом, дозвонившись до Григорьева, Неельсон попросил совета, что же дальше делать. Тот сказал, что надо возвращаться и лично объяснять всё Бокову. По телефону, мол, не получится, не поймут. На просьбу прислать денег на обратную дорогу, коллега сослался на полную нищету и посоветовал добираться на попутках, после чего связь прервалась.

В Питер Неельсон действительно добрался с каким-то сердобольным дальнобойщиком, который выслушав его приключения, сначала ржал до колик в животе, а потом сказал:

– Еще один придурок на клофелинщицу нарвался. Когда же вы уже поумнеете и начнёте головой думать, а не другим местом?

И, добрая душа, согласился не только довезти того до города, но и подкармливал всю дорогу. Хороших людей всё-таки больше, чем плохих.

Выслушав убогого, я повёл его к начальству, благо оба к этому времени уже были на месте. Доложив за него о происшествии, тот не мог связно говорить и все время заикался, я спросил:

– Что делать с ним будем?

Тищенко сразу же, глядя на Бокова:

– Ваш протеже, вы и решайте, но деньги должны быть в кассе.

Ну, а тот, недолго думая, принял «гениальное» решение – дать Неельсону теперь уже сорок тысяч долларов и снова отправить на закупку. Я от такого решения чуть на пол не сел. Боков, видя мою реакцию, только и смог сказать:

– Ну, а как он еще вернёт деньги? Только отработать может. Ведь правда, Саш?

Я посмотрел на Тищенко, тот на меня, и пожал плечами, мол, а что я сделаю? На том и порешили.

Александр помчался в кассу, радостный и довольный, получать деньги, а я – в свой кабинет. Сел и думаю, сколько же у Бокова денег, что потеря такой огромной для меня суммы, его особо не обеспокоила. А ещё вспомнилось, что в милиции все были твердо уверены, что «буржуи-бизнесмены» за копейку и сами удавятся, и кого угодно удавят. А тут не за копейку, и не удавили… Много нового я узнавал, уйдя на пенсию.

Неельсон благополучно, в этот раз, съездил в Мурманск, закупил большую партию сельди и салаки. Довольно быстро большую часть распихали по рыбоперерабатывающим цехам, хотя это оказалось совсем не просто. Оказывается, рыба – это очень сезонный товар. Ведь летом потребление селёдки падает чуть ли не до нуля и большинство рыбоперерабатывающих предприятий уходит в коллективный отпуск. Но, с огромной, до двух месяцев, отсрочкой платежа, рыбу всё-таки разобрали. Оказывается, даже и при таком раскладе, это для нас было выгодно. Ну, в дела бизнеса я тогда особо не лез, в этих темах сам был как дитя малое. Но, рыбная тема, вроде, пошла.

А осенью, Татьяна, их кладовщик, через мою жену попросила о срочной встрече. Я сразу понял, что у «рыбников» опять что-то неладно.

Поехал к ним в порт, и убедился, что снова я прав – уж больно все напряглись, меня увидев. И оба Саши и Лена.

Сделал вид, что прибыл с внеплановой ревизией отдела. Посмотрел «дебиторку», отругал за просроченную многими клиентами оплату и пошел считать склад. Считал минут двадцать, замёрз, как сволочь. Ведь рыба-то хранится в холодильнике, а я, дурень, забыл про это, а одет был довольно легко.

Во время пересчёта Татьяна мне и сообщила, что ей удалось подслушать разговор Неельсона, Григорьева и Зияшко о каких-то новых машинах, которые те только-только купили. В смысле – купили оба Саши разом. Причём, новые, в салоне. И не в кредит. Понятно, что на заработную плату за полгода машину не купить, а Неельсону вообще это не грозило ближайшие несколько лет, так как он со своего оклада вносил в кассу треть за проср…нные деньги. Значит – воруют, и воруют по-крупному. Попросил Татьяну постараться узнать побольше и уехал.

Звонок от неё последовал буквально через пару дней, в субботу. Татьяна рассказала, что Саши с Леной частенько выпивают после работы, а уж по пятницам, так обязательно. И эта пятница исключением не стала. А выпив, потеряли бдительность, и уже не скрываясь, стали хвастаться, какие хорошие машины они купили. Оказывается, Неельсон купил тёмно-синюю «десятку», а Григорьев – серебристую «пятнадцатую» модель. При этом они машинами в «Норде» не хвастались, и Татьяну тоже просили молчать.

Как и на чём они деньги «сделали», она не знает, но, явно, что-то «провернули». Понятно. Буду думать, вариантов не так много. А, поняв, «колоть» первого надо Неельсона. Он – явно «слабое» звено этой компашки, глуповат и трусоват.

Узнав у Бокова, что Александр снова готовится отбыть в Мурманск, решил дождаться его возвращения, а уж потом действовать. Попросил шефов без меня Неельсона не отпускать, когда тот приедет с докладом. Тищенко при этом подозрительно спросил:

– А что случилось-то?

– Да пока не знаю, но в ближайшее время попытаюсь разобраться и результат доложу.

На том и разошлись, а чего болтать попусту, ведь доказательств-то хищений нет. А машины им могли купить родственники, любовницы, да мало ли кто…

Через несколько дней Боков предупредил меня, что завтра утром к десяти подъедет Неельсон с докладом о последней поездке. Хорошо, буду ждать.

Утром я уже поглядывал в окно и, увидев Сашу, прошёл в кабинет руководства. Те не возражали, а наш «рыбник» всё-таки «задёргался». Докладывая, был явно «не в своей тарелке», увидев и меня в кабинете.

В конце беседы я сказал:

– А теперь, господин Неельсон, пройдёмте ко мне.

Видели бы вы его лицо после моих слов. Как-то растерянно оглядываясь на Бокова, Саша пошёл за мной. Я уже тогда понял, что человек, что называется, «поплыл». Опять пришлось выпроваживать из кабинета нашего юриста. Усадив Александра за стол, я подошёл сзади и спросил:

– Ты ничего не хочешь мне сказать? Ведь есть что, – тот даже как-то сжался весь.

– Телефончик положи на стол. Про машину свою новую расскажи, и про то, на какие такие шиши купленную. И покажи номер человека, у которого в последний раз рыбу закупал.

Саша вообще посерел. Нашёл номер, показал. Я сел перед ним и спросил:

– Ты всю схему придумал, или Григорьев?

– Вместе. Юрий Викторович, ну жить на что-то надо было, вот я и согласился. А тот всё говорил: «Не узнает никто, не узнают».

– И сколько накидывали для себя?

– Да пять центов всего за килограмм.

– И получилось?

– Десять тысяч, за три закупки. Но для Бокова это же копейки. Вы сами знаете…

– Звони тому, у кого закупал, по громкой связи и скажешь, что не помнишь точно, сколько в накладных денег было указано, и сколько ты «отката» получил. Мол, для отчёта надо, а бумаги дома забыл.

Саша чуть не заплакал. Как я и предполагал, сельдь закупалась по два доллара за кило, по бумагам оформляли по цене в два доллара семь центов. С салакой не «химичили», так как она шла значительно дешевле. Саше шла разница налом, остальное брал менеджер той фирмы, где рыба закупалась. И так каждый раз. Неплохо устроились. Все.

В кабинете шефов Саша каялся и плакал. Клялся, что только три раза было, что он, вообще-то, честный, что больше не будет…

Рассказал, где его машина стоит, а где Григорьев свою прячет. Вызвонил в офис и того. Дождались его коллегу по преступному бизнесу. Тот, поняв, что отпираться уже бессмысленно, также всё подтвердил.

Договорились, что они отдают машины в погашение ущерба и идут на все четыре стороны. Или, я пообещал им крупные неприятности на выбор: от разбирательств в официальных органах, до разборок с другими людьми, которые не только машину заберут, но и последние штаны могут снять. Уже для себя лично, заодно. Поверили и не брыкались. Генеральные доверенности оформили на Софийской, недалеко от нас. За машинами съездили, прихватив одного из моих охранников с правами.

Машина Неельсона сразу бросалась в глаза наличием буквы «У» со всех сторон, то есть налеплено их было аж четыре штуки, по две спереди и сзади. Такого чуда я еще не видел! Думаю, что все проезжающие водители шарахались от такого «водятла», как чёрт от ладана.

Продажа техники, конечно, не покрыла всех убытков от деятельности Саш, но, Бокова это устроило, и ладно. Как-то он слишком либерально к этим засранцам отнёсся, терпимо. Я это могу объяснить только одним фактором – видно, давно их знал.

А «рыбный» отдел просуществовал ещё месяц, ведь надо было «распихать» за бесценок остатки рыбы и собрать «дебиторку». Ох и наездился я тогда по этим рыбным цехам. Такие «душные» люди там в хозяевах. Очень трудно деньги отдавали. С «табачниками» было намного легче. Но и так почти всё собрали. Один цех таки успел закрыться и хозяев найти не удалось. Но сумма там была небольшая, так что потери оказались минимальными.

Вот так бесславно и закончилась эпопея с «рыбной темой».

Самое интересное, что оба Александра клялись и стояли до последнего, доказывая, что Зияшко Лена вообще ничего не знала об их махинациях и, что она человек честный. В результате, Боков «сунул» её работать в магазин к Гуле. Правильно говорят, что добрые дела не остаются безнаказанными. Вот и меня с женой наказали – подсунули эту стерву. Как моя не отбивалась, какое-то время та проработала в магазине.

Запомнилась она тем, что, и по мелочи воровала из кассы, и блоки тащила, и кладовщика молоденького соблазнила. Везде отметилась, сука, пока не избавились от неё. Впрочем, Лёшка-кладовщик всё-таки иногда грустил, эту дамочку вспоминая.

А Татьяну пристроили в «дочернюю» фирму у нас же на территории, заведующей складом.

Самое смешное, что и в дальнейшем, не знаю, как Григорьев, а Неельсон, так честно работать и не стал. Уже через три месяца к нам на Салова приехала интересная компания: солидный человек, предъявивший мне пенсионное удостоверение подполковника ФСБ, а при нём четверо молодых спортивных ребят. Искали именно Александра Неельсона. Причём, искали по просьбе бизнесменов из Белоруссии, которым Саша должен был поставить крупную партию качественной водки напрямую с завода «ЛИВИЗ», но после получения четырёхсот тысяч предоплаты, исчез. На звонки не отвечал, а потом и номер оказался заблокированным.

А на нашу фирму вышли, так как именно здесь, по данным налоговой инспекции, было последнее официальное место работы Неельсона.

Ну, чем я мог помочь коллеге? Рассказал о Сашиных «художествах» у нас, дал его домашний адрес.

А буквально на следующий день, подполковник со своими «спортсменами» с утра примчался. И сразу:

– А фото Неельсона, случайно, у Вас нет?

Маленькая фотография три на четыре нашлась в кадрах, её я и показал ребятам. Один из молодых буквально простонал:

– Вот, сука. Это же он и был…

Оказывается, вчера вечером ребята пришли на квартиру Неельсона и позвонились в дверь. Открыл дверь сам Саша, а на вопрос, где Неельсон, быстро сообразив, что это по его душу, ответил:

– Да он сейчас здесь не живёт, квартиру сдаёт. А я снимаю и его в последний раз видел в том месяце, когда за квартиру платил.

Ребятишки потоптались, развернулись и ушли.

Думаю, они теперь Сашу долго искать будут. Тот явно теперь на своей квартире долго не появится.