Текст книги "Начальник службы безопасности"

15

В третьем ангаре на нашей территории находился склад «дочерней» фирмы, как Боков говорил. Там занимались развозкой товара непосредственно в магазины, ларьки, ближайшие садоводства. Владел этой развозкой некто Герман, с простой фамилией Адамович. Я сначала был уверен, что это одно из наших подразделений. Да и любой бы так подумал на моём месте. Ну, сами посудите: склад находится на нашей территории; пара их кабинетов – в нашем здании; товар таскают целыми днями тележками из наших ангаров в свой; деньги постоянно носят в нашу кассу…

Но, всё оказалось не так просто. Как-то так получилось, что я сдружился с Германом на почве увлечения охотой. Сначала. Потом выяснилось, что и ему и мне нравится русский бильярд. Так и пошло…

В общении, тогда это был парень, ему было 32, простой, нос не задирал. С ним всегда можно было поговорить, что-то обсудить. Несмотря на довольно приличные заработки, Герман ездил на ржавой «девятке» красного цвета, которую, если у его работников на развозке ломалась машина, с лёгкостью отдавал развести товар, не жмотился.

Так вот, как-то раз на охоте Герман мне и разъяснил «статус» своей фирмы. Всё оказалось одновременно и просто, и сложно для человека, далёкого от табачной торговли.

Фирма и оформлена и юридически принадлежала ему, и он занимается доставкой сигарет непосредственно в торговые точки. Товар получал с оптового склада Бокова Игоря Юрьевича по льготной, т. е. самой низкой, цене, потому что, по договорённости, берёт только у нас, и ни у кого еще. Кроме этого, процентов на восемьдесят оборотный капитал в этой фирме принадлежит Бокову в виде товарного кредита. Поэтому тот и считает лавку Германа чуть ли не своей.

К слову сказать, господин Адамович так не считал. Но, будучи разумным и хитрым коммерсантом, вслух о статусе своей фирмы с Боковым не спорил. Скажу больше, когда видел выгоду в приобретении сигарет «на стороне» – всегда брал. Естественно, так, чтобы Игорь Юрьевич не знал. Или тот делал вид, что не знает. Эти игры коммерсантов я тогда до конца не понимал. Но, как я понимаю, нам фирма Германа была нужна, потому что здорово поднимала объёмы продаж, но, при этом всевозможные риски для нас исключались, а перекладывались на плечи товарища Адамовича.

В любом случае, Боков просил меня оказывать всяческую помощь Герману, если тот за неё обратится, так как там наши деньги «вертятся» и потерять их было бы не здорово.

Однажды такую помощь оказывать-таки пришлось. Точнее, не однажды, а впервые, и сразу по-крупному. Настолько крупно «влетел» наш уважаемый Герман, что мог встать вопрос о дальнейшем существовании его фирмы. Хотя… Это я так тогда думал. А на самом деле может быть всё обстояло несколько иначе. Кто их знает, этих бизнесменов, никогда правду не скажут и зачастую, как мне кажется, сами не знают до конца финансовую устойчивость своей фирмы. Но, в этот раз Герман потерял для тех лет ну очень серьёзную сумму – миллион тридцать тысяч рублей. Именно столько было выдано на закупку крупной партии «Филипп Мориса» некоему Жене Коробкову, постоянному клиенту и «Норда», и Германа. Его и у нас, и на рынке все звали просто – Коробок.

Женя являлся владельцем сорокафутового контейнера здесь же, на рынке Салова 52. Занимался перепродажей мелким оптом сигарет, зажигалок, презервативов и прочим подобным. Человеком он бы был не просто шустрым, а сверхшустрым. Рыночники-азербайджанцы мне рассказали историю его появления на рынке. Причём все, как один, во время рассказов неодобрительно покачивали головами. Не уважают здесь таких, как Женя.

Коробков был человеком «сидячим», как я их называю, то есть, привлекавшимся к уголовной ответственности и отбывшим назначенный судом срок в местах лишения свободы, если говорить сухим казённым языком. В своё время появился он на рынке в качестве простого грузчика в контейнере по продаже сигарет. Хозяин контейнера, русский, средних лет, тихий спокойный мужичонка, взял Женю на работу как грузчика, а иногда, и помощника, когда был наплыв покупателей. Как вёлся бизнес хозяином контейнера, одному богу известно, но, через пару лет хозяином стал уже Женя Коробков, а грузчиком – прежний владелец. Вот таким пронырой оказался Евгений. И дела у него поначалу шли в гору – обороты росли, клиентов добавлялось…

Купил однокомнатную квартиру, стал строить дачу в садоводческом кооперативе, где председательствовал его отец. Там же открыл небольшой магазинчик на паях с приятелем. Всем стал рассказывать, что не квартиру приобрёл, а обеспечил себе «пенсию» на старость, потому что на государство в этом вопросе надеяться могут только идиоты, а он умный и потом квартиру будет сдавать и в старости жить спокойно. Этим от большинства моих знакомых и отличался, что считал себя если не самым умным, то уж точно умнее подавляющего большинства окружающих. На чём и «погорел».

В какой-то момент у Жени пошла череда «попадалова». Сначала был «кинут» на деньги компаньоном по дачному магазину. Попытался было на него «наехать» и, вдруг, в одну «прекрасную» ночь, магазин сгорает со всем находящемся в нём товаром.

Затем начинают серьёзно «брать за горло» поставщики товаров. Ведь там и сигареты были, и соки, и пиво, и много чего ещё. А откуда деньги было взять, ведь торговля и в контейнере, и в магазине, велась исключительно на предоставляемых товарных кредитах – то есть от поставки до поставки, и следующая поставка делалась, если отдавались деньги за предыдущую. А теперь всё встало. Торговли нет, клиент уходит, а аренду платить надо, и за место, и охране рынка, а за электричество, вывоз мусора… Много ли за что. Но самое главное – Евгений уже привык чувствовать себя «хозяином жизни» и жить «на широкую ногу», ни в чём себе не отказывая, а тут – такой «облом». Мало того, что денег не стало, так ещё и всякий торговый представитель норовит в морду сунуть… Неприятно…

И вот тут и созрел у нашего Женечки хитроумный план, как одним «ударом» поправить все свои дела разом. Естественно, план был, как у человека сидевшего – исключительно криминальный.

Зная, что в летний период у всех «табачников» возникают проблемы с приобретением продукции «Филипп Морис» – фабрика ежегодно на какое-то время закрывалась для профилактики оборудования, Коробков, воспользовавшись репутацией человека, могущего достать всё по выгодной цене, «подкатил» к Герману с предложением доставить прямо сейчас любую партию сигарет от Наташи Бабич, торгующей на этом же рынке, но территориально – с другой стороны.

Женя заявил, что эта мадам запаслась этими сигаретами заблаговременно в очень больших объёмах, но немного не рассчитала финансовые возможности и, когда пришёл срок расплачиваться за них, налички не хватило. Вот Наталья и «скидывает» приличную партию «Филипп Мориса» по «вкусной» цене только потому, что ей прямо сейчас понадобился «нал» в размере не менее миллиона.

И, ведь, сука, насколько правильно момент выбрал! Герман действительно сидел совсем без «Филипп Мориса», а на нашем складе этих сигарет оставалось только для самых «дорогих» наших клиентов и их никому больше не отгружали, в том числе и Гере. И отчаявшийся найти где-либо сигареты, Адамович «купился» на столь привлекательное предложение Коробкова. Ведь ранее тот действительно доставал что нужно, правда, не такие крупные партии.

Но тут, как потом сказал Герман, его как «переклинило». Особо не задумываясь, дал команду Светке, которая на «деньгах сидела», выдать наличными Евгению миллион тридцать тысяч – на ровное количество коробов. Тот схватил деньги и умчался «закупать» сигареты – и только его и видели. На тот момент о финансовых трудностях Жени никто не знал, иначе никогда такую сумму на руки ему не дали бы.

Герман ждал товар два часа. А потом заподозрил неладное – ведь Бабич находилась на этом же рынке и при всех раскладах товар давно уже должен быть привезён.

Не выдержав и наплевав на конспирацию, сам помчался к Наталье – сумма ведь огромная. А та ни о каких сигаретах не слыхала ни сном, ни духом. Наш бедный Адамович, в полуобморочном состоянии, вернулся к себе, не зная что делать.

Коробок всё точно рассчитал, подлюга: и что Герман сам к Наталье не может пойти и купить, ведь этим самым он нарушил бы соглашение с Боковым – не покупать сигареты у конкурентов; и что без «Филипп Морис» можно было потерять множество клиентов, а это для торговли всегда критично; и что в милицию не пожалуется, ведь никаких расписок не давалось, и сделка намечалась совсем уж «в чёрную». Да и знал, собачий сын, что за спиной Германа не было никого ни из милиции, ни из противоположных, так скажем, структур.

Ошибся только чуть-чуть в одном – РАНЬШЕ НЕ БЫЛО. А теперь в «Норде» появился я. Я, у которого, без лишней скромности, были нужные знакомства и там, и там. И помогать, в случае чего, Герману я стал бы не только по службе, но и по дружбе. А это уже был совсем другой расклад.

Обо мне Гера вспомнил, когда окончательно понял, что Коробок его «кинул», так как на рынке его не было, на телефон не отвечал, а потом и вовсе отключил, и дома родители не знали, где он. Человек окончательно «залёг на дно».

Рассказывая мне всё это, бедный пострадавший чуть не плакал. Ведь, действительно, где того козла теперь искать. И в милицию не пожалуешься – ни свидетелей, ни расписок. Я, как мог его успокоил и взялся за дело.

В первую очередь выяснил, найдутся ли у Германа надёжные люди, минимум двое, которые сделают всё, что я скажу, не задумываясь. Оказалось – да, есть такие, и, именно, надёжные. Уже легче.

Прошу привести обоих в мой кабинет. Приходят Света – кассир, финансист, заместитель по всем вопросам и прочая-прочая-прочая в одном лице, и Дмитрий – торговый представитель. Усаживаю их перед собой и начинаю рассказывать о совершившейся краже, а если быть совсем точным, с юридической точки зрения, грабеже, очень крупной суммы денег в фирме бизнесмена Адамовича. Подробно рассказываю. Потом ещё раз, как было.

А всё было так: примерно около двенадцати часов пополудни в помещение кассы пришёл Евгений Коробков поболтать со Светой. Он и раньше частенько заходил – слегка приударить за молодой и привлекательной кассиршей. Та особо и не возражала, так как была не замужем, но на приставания не отвечала и никаких «авансов» не раздавала. Ну, треплется, и треплется мужик – всё веселее, чем одной сидеть целыми днями в двадцать три года.

В этот раз Женя был слегка выпивши, но от этого только болтливее, а значит и веселее. В какой-то момент у Светланы прихватил живот, в этот день так было уже дважды, видно съела что-то несвежее, и она, извинившись, помчалась в туалет. Настолько спешила, что забыла закрыть на ключ сейф с деньгами. Коробков, очевидно, увидев в сейфе пачки крупных купюр, не удержался, и, перегнувшись через барьер, несколько штук схватил и сунул себе под футболку. После чего поспешил удалиться. Выходя из кассы, в дверях он столкнулся с торговым представителем Адамовича – Дмитрием Ивановым, который шёл сдавать деньги. Узнав от Евгения, что в кассе никого нет, тот здорово удивился – никогда такого не было, чтобы Светлана кого-либо оставила одного в кассовом помещении без присмотра. Заподозрил неладное Иванов сразу, потому что увидел, как футболка на животе Коробкова топорщится как-то странно. Так, как будто туда засунуты пачки денег. Но, будучи человеком достаточно несмелым и робким по жизни, остановить того и не попытался, так как и физически был намного слабее. Единственное, что он сделал – побежал искать хозяина фирмы, чтобы сообщить о странностях поведения кассира и Коробка.

Тот примчался в кассу в тот момент, когда Светлана трясущимися руками с ужасом пересчитывала деньги, понимая, что её обворовали. Даже на первый взгляд в сейфе денег стало значительно меньше, чем было – остались только пачки мелких купюр. Убедившись, что пропало больше миллиона, Светлана заревела так, что сбежались все девчонки из офиса. А Герман, расспросив, как всё происходило и выслушав Дмитрия Иванова, понял, что Евгений Коробков – единственный человек, который мог это сотворить.

Вот такую версию и Светлана, и Дмитрий изложили в своём объяснении в отделении милиции, куда я их привёз вместе с Германом. А само заявление о хищении денег написал непосредственно несчастный владелец этих денег – Адамович.

Уголовное дело было возбуждено через три дня, когда дознаватель выяснил прежние «заслуги» Коробка и, чего уж скрывать, когда ему позвонили мои друзья из Главка. Кто-нибудь сейчас, скривившись, может сказать – коррупция, дело сфабриковали. А встаньте на место Германа и всех нормальных людей, которые из-за одного негодяя могли потерять работу. Ведь потеря такой суммы денег в те годы вполне могла привести к закрытию фирмы, а в то время с работой было ой как не просто!

Да к тому же, и я, как и герой всем известного фильма считаю, что вор должен сидеть в тюрьме. Или, как минимум, должен быть наказан, тем или иным способом. Должна же быть в нашем мире справедливость. Иначе, хоть вешайся! Так что, совесть у меня была чиста и спал я спокойно.

Вы будете смеяться, но и, когда я работал в милиции, тоже всегда старался поступать по совести и по справедливости. Может быть поэтому до высоких званий не дослужился, а потом меня и вовсе «съели». Но и сегодня ни о чём не жалею. Зато душа у меня на месте и спокойна. Подлостью и подсиживанием чинов себе не зарабатывал!

Затем я поехал «знакомиться» с родителями Коробкова. Не поверите, как было неприятно им рассказывать о «художествах» их сына. Люди оказались настолько порядочными и интеллигентными, даже не верилось в то, что Женя их рода-племени – полная противоположность. Отец всю жизнь честно проработал на Кировском заводе, мать – учительница. Сейчас оба на пенсии. Как всякие нормальные родители очень переживали за непутёвого «младшенького». Ведь у старшего всегда всё было в порядке, и сейчас он – капитан большого судна и ходит в плаванье за границу. А этот – с детства рос хулиганом. То вечно дрался со всеми, потом с плохой компанией связался, а потом и вовсе сел в тюрьму. Мать так радовалась, когда несколько лет назад её Женечка вроде бы остепенился и взялся за ум. И квартиру сам купил, и дом строит. А теперь что, опять в тюрьму?

Глядя на плачущую мать Коробкова и закаменевшего лицом отца, чувствовал себя так, как будто я виноват в том, что тот украл эти проклятые деньги – до слёз было жалко обоих. Единственно, чем я мог их успокоить, так только пообещать, что, если деньги вернутся в кассу, все, до копеечки, я сделаю всё, чтобы о тюрьме речь не шла. Найдём способ прекратить уголовное дело. Но всю сумму надо вернуть – это непременное условие.

Плохо, что родители действительно не знали, где Женя. Я видел – не врут. Так не сыграешь при всём желании. Взяв адрес старшего брата, решил на всякий случай съездить поговорить. Благо тот только что вернулся из рейса и мог знать, где младшенький. Жил он тогда на даче в том же садоводстве, где председательствовал Коробков-старший и строился Коробков-младший. Но, в этот день разговора не получилось. Я так и не понял, почему.

Старший брат встретил меня как врага, с непонятной агрессией и даже на порог дома не пустил. Я тут же заподозрил, что Женя у него, и решил приехать во второй раз уже не один.

Вернувшись в город, мне опять пришлось побеспокоить своего братца Женьку и снова просить помощи. Сам он поехать не смог, но и мне не отказал – со мной поехал один из его товарищей, вернее парень из его бригады, как тогда называли. Тот при подъезде в садоводство спросил:

– А тот газовый ПМ, что они мне подарили, у Вас с собой?

Надо сказать, что Женькины ребята по своим делам поначалу ездили с газовыми пистолетами, потом с помповыми ружьями, заделавшись все поголовно охотниками, а уж потом, пройдя обучение на телохранителей и получив лицензии на оружие – с ИЖами.

Так вот, один из своих газовых ПМ они мне и подарили как-то, им уже такой был не нужен. Я его позже в разрешительной системе официально на себя зарегистрировал. Толку от него было мало было, как от оружия, но вид имел точно, как боевой, сразу не отличишь.

Достав из бардачка пистолет, он у меня там валялся на всякий случай, я дал его Стасу, так звали моего добровольного помощника. Тот по привычке сунул его за пояс джинсов и прикрыл сверху рубашкой. Подъехав к дому старшего брата Коробкова, увидели его стоящим на крыльце. Явно нас высматривал. Мы спокойно вышли из моей БМВ и направились к калитке его забора. На этот раз тот вёл себя намного сдержаннее. Сам успокоился, или двухметровый Стас в тёмных очках подействовал умиротворяюще, не знаю.

Войдя на участок, мы без слов направились прямо к крыльцу. И тут случилась маленькая неприятность – на глазах хозяина дома из-под рубашки моего напарника выпадает пистолет. Стас, нисколько не смутившись, поднял его и засунул опять же за пояс, только теперь сзади. Видевший всё это брат Жени Коробкова почему-то стал настолько вежливым, что пригласил нас в дом. Однако чаю не предложил.

Там, в гостиной, спокойно, без нервов, пояснил, что брата не видел уже неделю и где он сейчас находится не имеет ни малейшего понятия. Заглянувшая в комнату его жена заявила, что и век бы его не видела, алкоголика – видно не очень ладили. Ещё раз пояснив, почему пришлось их побеспокоить, мы со Стасом откланялись. Коробка не могли здесь прятать, сто процентов, учитывая явно неприязненные отношения к нему жены старшего брата.

Уезжая, заглянули в строящийся дом беглого гада. Его участок нам любезно показал старший братец. Но и там явно давненько никто не бывал. Везде грязь и нетронутая пыль. К тому же дом был пока ещё непригоден для постоянного проживания – надо было много чего доделывать.

Где ещё искать Коробка – на ум ничего больше не приходило. Оставалось только ждать, проявится же он когда-нибудь. Кроме Питера родни он нигде больше нигде не имел. А за границу валить – не с такими деньгами, маловато будет. Да и загранпаспорта у Жени точно не было – родители сказали. Так что появится товарищ, никуда не денется. Надо только набраться терпения.

…Через неделю позвонила мама Коробкова. Пожаловалась, что дважды милиция приходила, Женю искали, их совсем задёргали. А потом поинтересовалась, действительно ли я смогу спасти её сына от тюрьмы, если все деньги будут возвращены. «Вот и проявился наш беглец, сто процентов» – подумал я. А обеспокоенной мамаше твёрдо сказал, что, если вся сумма вернётся в кассу – в тюрьму Евгений не сядет. Сейчас не стоит передо мною цель – посадить вора. Хотя, не мешало бы. Но, раз обещал, значит сделаю.

Бедная мать заметно успокоилась и попросила меня приехать к ним домой, одному. Совсем одному. «Ну, что ж, подъеду, чуть позже, сейчас занят» – не лететь же мне к ним по первому требованию. Как говорил один из моих любимых героев: «Командовать парадом буду всё-таки я, и никак иначе».

Ближе к вечеру подъехал к дому Коробковых в районе метро «Автово», позвонил. Мама Евгения тут же попросила подождать, муж, мол, сейчас подойдёт. Гляжу, идёт. Вот партизан – ждал на улице, проверял, один я приеду, или с группой захвата. Увидел, что в машине я один сижу, подошёл.

Вместе молча поднялись в квартиру. По напряжённому лицу обоих родителей понял, что Женя отсиживается в соседней комнате, уж больно часто они посматривали на ту дверь. Екатерина Семёновна, так звали маму нашего ворюги, ещё раз переспросила, могут ли они надеяться, что их сын не сядет в тюрьму, если деньги будут возвращены полностью. Я видел, что отец Жени, Василий Петрович, крайне скептически поглядывал при этом на свою жену. Поэтому мне пришлось пояснять, в основном для него, что на тот день, когда были украдены деньги, речь действительно шла о возврате суммы в миллион тридцать тысяч. Сегодня же, когда пошла уже вторая неделя и мы имеем возбуждённое уголовное дело и их сын объявлен в розыск, пока в местный, а через некоторое время будет и в федеральном, сумма несколько изменилась в большую сторону. Ведь на прекращение уголовного дела теперь придётся потратить определённую сумму. Иначе никакой гарантии я дать не смогу. Дело зашло довольно далеко, и это не наша вина.

Самое смешное, что услышав от меня именно эти слова, Василий Петрович как-то сразу успокоился – вот теперь поверил. Начал спрашивать, а сколько это будет стоить и сколько ещё после этого они лично мне будут должны. Пришлось объяснять, что, в какую сумму обойдётся прекращение уголовного дела я не знаю – до сих пор взяток следователям ни разу в жизни не давал, а мне лично от них ничего не надо – на чужом горе сроду не наживался.

Екатерина Семёновна спросила, а сколько у них есть времени, ведь таких больших денег у них нет и придётся продавать Женину квартиру. На этот вопрос за меня ответил Василий Петрович:

– Ты что, не поняла? Чем быстрее, тем лучше. Сейчас каждый день дорог.

Мне оставалось только головой кивнуть в знак согласия.

Уже только сев в машину я подумал, ну почему у таких родителей такой сын вырос? Ведь замечательные же люди. Но и на старости лет им покоя нет. За что их жизнь так наказывает, за какие грехи?

Дома снова пришлось нервы водкой успокаивать. Всё-таки паскудная у меня работа. С одной стороны – всю жизнь стараюсь людям помогать, а с другой – не получается почти никогда быть хорошим для всех, ну никак. Делаешь одним хорошо, а другим в это же время – плохо. Почему так?

Квартира была продана за две недели. Повезло ещё, что в хорошем месте была и в новом доме.

Деньги Герману привёз Василий Петрович. Все – миллион тридцать тысяч. Мне пришлось присутствовать при этом – такая была его настоятельная просьба. Потом он стал пытать меня, а когда будет прекращено уголовное дело и во что это для них встанет. Вот тут уже мне пришлось брать паузу, ведь это совсем непросто – уголовное дело прекращать. Хотя, в голове план у меня всё-таки был. Когда велись разговоры с родителями беглеца, я не врал и знал, что говорил, когда успокаивал их.

И снова пришлось сажать перед собой Германа, Светлану и Дмитрия и рассказывать им свою версию случившихся событий, приведших к возврату денег.

Ведь все они до сего дня думали, что Евгений Коробков деньги из кассы украл. Не просто думали, а были твёрдо уверены. Что и закрепили на бумаге у следователя. А на самом деле всё было совсем иначе – деньги никто не крал! Более того, пропавшие деньги помещение офиса и не покидали!

Тут все, включая Германа, посмотрели на меня, как на конченого идиота.

– Внимательно слушайте и запоминайте каждое моё слово, особенно Герман. Ведь тебе придётся встречное заявление писать следователю – сказал я.

– Коробков всегда был неравнодушен к Светлане и при любом удобном случае «подкатывал» к ней со своими приставаниями. И всегда уходил «несолоно хлебавши», так как девочка для него была слишком молода и хороша, и она это понимала. Да и был у неё кто-то, как я понимаю. Поэтому и в этот раз Жене ничего не светило и он, понимая это стоял в кассе слегка расстроенный и обиженный. Напоминаю, ещё и слегка выпивший. И когда Светлана резко рванула в туалет «руки помыть», забыв закрыть на ключ сейф, Колобок тут же спонтанно решил над ней подшутить и немного отомстить за отвергнутые ухаживания.

Дотянувшись через стойку до сейфа, он достал оттуда почти все деньги, сунул их под футболку и пошёл к выходу, думая, где бы их на время припрятать, а потом, через пару часов вернуть – решил, что двух часов волнений для шутки вполне хватит.

В дверях кассы он столкнулся с Дмитрием Ивановым, который несколько странно посмотрел на него и куда-то умчался. А Женя, осмотревшись, увидел приоткрытую дверь кладовки и вошёл внутрь. Он знал, что у Германа там хранится всякий хозинвентарь типа швабр, вёдер и туалетной бумаги в больших коробках.

Вот в одну из таких коробок, в самый низ, под рулоны туалетной бумаги, шутник все деньги и запихал. После чего, весело насвистывая, пошёл к себе в контейнер. А там его уже поджидал приятель, точнее собутыльник, с которым они принялись отмечать наступившую пятницу – всё происходило в пятницу. А, надо сказать, Коробков был человек запойный, поэтому от него и жена ушла. И, как всегда, со своим приятелем одной бутылкой не ограничились. Набрался в течение часа так, что забыл вернуть Светлане деньги, а вызвав такси, уехали к приятелю на дачу в Лесколово пьянствовать дальше.

Пили беспробудно почти неделю, пока деньги не кончились. И только на второй неделе до Жени дошло, что он натворил. Ведь он же судимый и наверняка все подумали, что деньги им украдены! Теперь точно посадят. Кто ему поверит?

Со страху опять начал пить, теперь уже на деньги своего товарища. Денег хватило ещё на пять дней. А потом пришлось ехать к родителям, каяться и советоваться, как выкручиваться из такой непростой ситуации.

Но, как всегда, выручил отец – поехал к Адамовичу в офис, всё рассказал, и они вместе нашли в коробке деньги. Слава богу на них никто не наткнулся, потому что лежали в самой дальней коробке.

Вот и получается, что на самом деле никакого хищения денег не было, а имело место глупая, тупая шутка. О чём Герман и напишет в своём заявлении следователю. А чтобы следователь охотнее поверила, дело было у следователя – женщины, заявление повезу я. Мне легче будет её убедить, что всё так и было.

На этом и остановились.

Два часа я писал подробные объяснения для Коробкова, его отца, матери. Вручив листы бумаги в руки измаявшегося Василия Петровича, я наказал заучить их наизусть – от этого теперь зависело всё.

Потом я писал заявление в следственный отдел от имени «пострадавшего – непострадавшего» Адамовича с изложением вновь «всплывших» обстоятельств и просьбой уголовное дело прекратить.

Затем я созвонился со следователем и пригласил её назавтра отобедать со мной в любом удобном для неё месте. Слава богу – согласилась. Договорились встретиться в китайском ресторанчике недалеко от её работы в час дня.

Сел печатать и для неё, как примерно надо написать постановление о прекращении уголовного дела, чтобы выглядело совсем правдоподобно.

Ну, вроде процесс пошёл. Пока всё идёт как надо. У отца Коробка я взял тысячу долларов, чтобы следователь охотнее поверила в мою версию событий. Думаю, должно хватить. Чёрт его знает, сколько им там обычно дают. Для меня-то это в первый раз. И спросить не у кого, кто о таких делах рассказывает?

Наследующий день ровно в 13.00 в ресторан вошла девушка лет двадцати пяти и сразу направилась к моему столику. А к кому бы она ещё пошла, если только за одним столиком сидел я один, а за другими обедали по двое-трое. Да и сел я в самом дальнем углу, чтобы нам никто не мешал.

Спокойно поздоровались, я ей меню подсовываю. Но она даже смотреть не стала. Сразу официанта подозвала и попросила какую-то фигню, название сроду не выговорю. Чувствовалось, обедает здесь не впервые. Я с умным видом кивнул, мол, мне то же самое. Что заказал, понятия не имею. Но я же сюда не жрать пришёл, а вопрос решать. Надо будет для дела – и лягушку съем, а куда деваться.

Слава богу, принесли не лягушек, что-то другое. Что именно, так и не понял, а спрашивать неудобно было. Ел, по-моему, мясо сладковатое, и ещё какую-то лапшу прозрачную, непонятного вкуса. Пока обедали, разговорились. Девчонка нормальная оказалась, не корчила из себя крутого следователя – обычный человек со своими проблемами и заботами. Буквально через двадцать минут знакомства уже выслушал жалобы на завал в работе – одновременно расследует больше десятка уголовных дел; приставучих мужчин-следователей, которым только одного надо от молодой девчонки; немного поворчала на начальство…

Ну, а затем разговор плавно перетёк к бытовым проблемам: и машину переобувать скоро надо; и к осени приодеться, а зарплату не повышают, заразы, а на всё денег не хватает… Так, уже теплее. Я и сам начал подводить разговор к тому, что кое с чем помочь ей смогу. Ведь кто, как не я понимаю проблемы своих недавних коллег. Со всеми уголовными делами разобраться не смогу, а, вот с одним из них – точно помогу.

И, с шутками-прибаутками, начинаю рассказывать, как идиот Коробков «подшутил» над отвергшей его приставания кассиршей. И акцент делаю на том, что, на самом деле, деньги помещение офиса не покидали, то есть умысла на присвоение не было и распоряжаться ими он изначально даже теоретически не мог. А что касается переобувания машины или приобретения чего-либо к осени, то хозяин фирмы, в кассу которого деньги благополучно вернулись, на радостях, чтобы отблагодарить следователя, которого он, не разобравшись, загрузил ненужной писаниной, выделил небольшую премию в размере одной тысячи долларов. Исключительно желая компенсировать потраченные на него впустую усилия, в то время, когда она завалена реальной работой.

Произнося это, я спокойно вложил десять стодолларовых купюр в сложенные пополам бумаги с проектом постановления о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления. Протягиваю наблюдавшей за моими манипуляциями следователю бумаги и поясняю, что решил облегчить ей труд и уже подготовил постановление. Она с интересом взяла бумаги, деньги незаметно смахнула в сумочку, лежавшую на коленях и с интересом начала читать. Дочитав до конца, с уважением взглянула на меня:

– Следователем работали? Довольно грамотно изложено. Должно «прокатить». Только мне ещё понадобится обязательно допросить не только потерпевшего, с ним-то проблем не будет, но и подозреваемого на сегодняшний день. А он ведь в розыске, где-то прячется. Сможете обеспечить его явку ко мне, скажем послезавтра к десяти утра?

– Это всегда пожалуйста. Но, наверняка с отцом и матерью придёт, один боится.

– Господи, вот кадр. Я помню по делу, ему ж годочков-то прилично, сорок, что-ли, а всё папа с мамой за руку его водят? Во дела…

– Бывает…

– А на завтра тогда, утром ко мне потерпевшего и кассира пришлите. Ведь это они деньги нашли в чулане?

– Они. Они нашли и уже в кассу положили.

– А вот этого без меня делать не надо было бы. Ладно, завтра оформим задним числом и изъятие денег из коробки и передачу их владельцу. Так правильнее будет.

– Как скажете. Вас подбросить до работы?

– Ни к чему, сама дойду, тут рядом совсем.

– Ну, тогда всего хорошего. Надеюсь, всё срастётся, – с этими словами я попрощался и поспешил на Салова. Надо было и Германа со Светланой предупредить, чтобы на завтра до обеда ничего не планировали – думаю, следователь часа два-три мурыжить будет, никак не меньше.

Из своего кабинета позвонил и Коробковым. Предупредил, чтобы послезавтра их сыночек обязательно в десять утра был у следователя. От этого визита зависит почти всё. И чтобы Евгений ни слова не перепутал, говорил всё именно так, как я написал, дословно. А следователь лишний раз к словам придираться не будет, пусть не беспокоятся. И тут мама, ожидаемо, выдаёт, что Женя один ехать боится, поэтому она с папой его сопроводят. Так им спокойнее будет. Интересно, а попу после туалета они ему до сих пор не вытирают? Это я про себя подумал, вслух спрашивать не стал. Ну, главное, чтобы был, а там всё в порядке будет.