Текст книги "Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов"

№ 920

Берлин, 12 декабря 1916 г.[138]138
  Рукопись телеграммы. Часть текста не поддается прочтению.


[Закрыть]

На сообщение № 2387 от 6-го сего месяца

Уполномочиваю выплатить Вейсу 25 000 франков.

(Подпись неразборчива)

Христиания, 15 декабря 1916, 2.30. Получено: 7.20.

Расшифровка. Касательно телеграммы № 287

Секретно

Корреспонденцию из России для русского революционера можно адресовать местной типографии Кирсте и Зиберт, Стенсбергсгаде, 29. Так как эта фирма печатает также газету церковной общины, которую издает пастор Гюнтер, она поддерживает постоянные контакты с Гюнтером. Кирсте будет передавать корреспонденцию из России Гюнтеру, а тот дальше миссии. Кирсте по рождению имеет немецкое и норвежское гражданство, сведения Гюнтера надежны, и, так как его фирма получает много рукописей для печати, никому не бросится в глаза, если туда будет приходить и корреспонденция из России.

Хорошо будет, если русский из Берна сам придет в миссию и удостоверит себя, тогда я смогу познакомить его с Гюнтером, а тот в свою очередь отведет его к Кирсте, чтобы обговорить детали. Таким образом можно будет избежать контактов Кирсте с миссией, так как Гюнтер до 20-го числа этого месяца будет в отъезде, поэтому русскому пришлось бы до 20 ноября оставаться в Кристиании.

Прошу сообщить, когда он приедет и как его можно будет узнать.

Микаэллес

№ 2978

Миссия Германской империи

Берн, 30 декабря 1916 г.

Совершенно секретно! Срочно!

Честь имею сообщить Вашему превосходительству, что сим прилагаю записи секретаря посольства фон Шуберта[139]139
  Доктор Карл фон Шуберт (1882), советник миссии с 27 января 1917 г. С 9 июля 1915 г. по 31 августа 1918 г. работал в миссии в Берне. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] о переговорах с русским агентом Вейсом для дальнейших распоряжений на Ваше усмотрение.

Бетман-Голъвег

Его превосходительству рейхсканцлеру господину Бетману-Гольвегу

Я проинформировал г-на Вейса в духе полученных по другим каналам указаний.

В том случае, если ничего не произойдет, г-н Вейс намеревается отправиться отсюда 10 января в Швецию через Базель – Огтербах и Засниц, откуда он сразу же отправится в Кристианию и там сделает представление в имперской миссии.

Г-н Вейс сказал мне, что изменил свой первоначальный план поехать в Германию с русским паспортом и нашей визой. Он опасается, что его товарищам по партии может показаться подозрительным, если он без каких-либо проблем получит от нас визу на поездку по территории Германии.

Но господин Вейс нашел другой выход. Ему удалось достать паспорт одного швейцарца родом из Тессина по имени Эрнест Колер, который тот предоставил в его распоряжение на несколько месяцев. На этот паспорт он наклеит свою фотокарточку. Случайно анкетные данные этого швейцарца совпадают с данными Вейса. Сейчас сложность заключается в том, что Вейс не хочет рисковать и переходить швейцарско-германскую границу с этим швейцарским паспортом, в то время как у него нет подобных сомнений относительно выезда из Германии в Швецию, а также относительно использования его при въезде в Швецию и на территории Швеции и Норвегии. Для того чтобы устранить эту сложность, я договорился с г-ном Вейсом о следующем.

Здешний паспортный отдел выдаст г-ну Вейсу бумаги, необходимые для поездки в Варшаву и обратно. Эти документы будут на его настоящее имя: Евгений Цивин, и на них будут въездная и выездная виза сроком на два месяца. 10 января г-н Вейс перейдет с этими документами швейцарско-германскую границу.

Тем временем местный паспортный отдел поставит транзитную визу для Швеции на швейцарский паспорт на имя Эрнеста Колера. Я распоряжусь, чтобы 10 января фельдъегерь доставил этот паспорт в Германию. Затем фельдъегерь проводит г-на Вейса до Фрейбурга, незаметно передаст там ему швейцарский паспорт и заберет варшавские документы.

Дальше Вейс поедет со швейцарскими документами в Швецию. Разумеется, нужно предварительно сообщить пограничникам в Заснице об отъезде г-на Вейса и соответствующим образом проинструктировать их, чтобы они без проволочек пропустили его. Разумеется, все зависит от того, удастся ли, чтобы поездка г-на Вейса не бросилась в глаза. Я имею честь приложить пять фотографий г-на Вейса. Тем временем фельдъегерь привезет мне обратно варшавские документы г-на Вейса. Потом мы пошлем эти документы в Берлин и Варшаву.

Обратно г-н Вейс поедет приблизительно так же. В последнее время швейцарские власти очень строги при проверке документов, особенно у лиц, документы которых выданы в Варшаве. Посему совершенно необходимо, чтобы варшавские документы г-на Вейса, на которых также будет стоять виза для поездки туда и обратно в течение двух месяцев, имели все необходимые печати, свидетельствующие о том, что г-н Вейс действительно был в Варшаве.

Перед возвращением г-н Вейс должен получить транзитную визу для Швейцарии от имперской миссии в Кристиании. С этим паспортом он сможет въехать в Германию. В поезде между Фрейбургом и Базелем он снова встретится с фельдъегерем, который заберет у него швейцарский паспорт и снова передаст надлежащим образом оформленные варшавские документы. С варшавскими документами г-н Вейс снова въедет в Швейцарию и здесь передаст их мне. От меня он получит швейцарский паспорт, который в случае необходимости сможет показать своим русским друзьям.

Здесь позаботятся о том, чтобы в швейцарском паспорте г-на Вейса были необходимые печати, подтверждающие, что он дважды пересек германо-швейцарскую границу.

Я хотел бы также указать на то, что было бы целесообразным предоставить в распоряжение имперской миссии в Кристиании и пограничным властям в Заснице по одной фотографии г-на Вейса.

Шуберт

№ 1417, Берн, 31 декабря 1916 г., 2 ч. Получено: 9 час.

40 мин.

Расшифровка. Касательно телеграммы № 822

Совершенно секретно

Вероятно, Вейс выедет 10 января через Базель – Оттербах – Засниц в Швецию, а оттуда в Норвегию. Он предъявит в имперской миссии в Кристиании швейцарский паспорт на имя Эрнеста Колера и назовет пароль: «Я гражданин Швейцарии и прибыл по поручению администрации электростанций». Затем он предъявит фотографию и передаст сообщение.

Для того чтобы визит Вейса в миссию в Кристиании прошел по возможности незамеченным, его необходимо пропустить немедленно. Прошу срочно сообщить номер, по которому он должен сообщить о своем прибытии.

Бетман-Гольвег

1917 год

Телеграмма

Копенгаген, 16 марта 1917 г., 12.17. Получено: 16.45

Совершенно секретно!

Колышко[140]140
  Согласно немецким источникам, Колышко был в течение 15 лет личным секретарем барона Витте. В июне 1915 г. он приехал в Стокгольм и был представлен немецкому послу. Колышко выразил готовность вести в России в газете «Русское слово» пронемецкую мирную пропаганду. Брокдорф-Ранцау, находившийся тогда в Копенгагене, рекомендовал осторожно относиться к Колышко и его планам. В июле 1916 г. Колышко снова появился в Стокгольме, на сей раз в сопровождении князя Бебутова. С ними вел переговоры агент МИДа Боккельман. Во время этих переговоров стало ясно, что оба русских считают крайне желательным создание издательства, которое стало бы центром пронемецкой пропаганды. По мнению члена семьи гамбургских банкиров Варбурга, это был проект не только желательный, но и выгодный. Промышленник Гуго Стиннес был тоже заинтересован в переговорах между русскими и Боккельманом, но относился ко всему этому делу, особенно на начальной стадии, враждебно. Стиннес хотел играть ведущую роль, но немецкий посол в Стокгольме Люциус считал, что Боккельман, имевший связи с крупными русскими деятелями, более подходящая фигура для ведения переговоров, чем агенты Стиннеса в Стокгольме Тренк и Ферман.
  12 августа 1916 г. Стиннес и Боккельман наконец пришли к компромиссу. Стиннес согласился одолжить Боккельману 2 миллиона рублей на финансирование издательства в России. Через два дня статс-секретарь иностранных дел Ягов и Стиннес подписали в Берлине соглашение, по которому МИД имел право контролировать мероприятие в том смысле, в каком это затрагивало отношения между Германией и Россией. Похоже что часть денег, предназначенных на ведение в России пронемецкой пропаганды, попали через Колышко в газету Максима Горького «Новая жизнь». В одном из своих отчетов Стиннесу Ферман писал: «Новая жизнь» начала выходить только сейчас (май 1917), и поэтому кажется оправданным предположение, что с этим связан наш друг. Он, вероятно, побуждает Горького работать по чисто социал-демократическим линиям, чтобы сохранить «Луч» в резерве для себя».
  До своего ареста Временным правительством летом 1917 г. Колышко еще раз приезжал в Стокгольм и встречался там с Эрцбергером. См. также приложение к документу Эрцбергера от 31 марта 1917 г.


[Закрыть], который намерен встретиться с господином Эрцбергером[141]141
  М. Эрцбергер (1875 – 1921) – видный германский социал-демократ, агент германского правительства. В октябре – ноябре 1918 г. – член правительства. От имени Германии подписал Компьенское перемирие 1918 г. В 1919 – 1920 гг. – министр финансов. Убит террористами организации «Консул». (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть], находится в Копенгагене уже 4 дня. Известие о русской революции[142]142
  Известия о русской революции прибыли в западные страны с опозданием, вызванным трудностями передачи информации.


[Закрыть] застало его врасплох, и, как я слышал, он в чрезвычайном волнении заявил, что решил всеми средствами добиваться соглашения с Германией. Колышко добавил, что первоначально встреча с членом германского парламента казалась ему предпочтительней, чем беседа со здешним посланником кайзера, но сейчас настал такой критический момент, что он полностью оставил все мысли о собственной персоне и почел бы за лучшее встретиться со мной.

Разумеется, я считаю, что в настоящий момент, ввиду совершенно непонятного положения в России, встреча между мной и им исключена. Но поскольку д-р Гельфанд заявил, что к Колышко следует отнестись со всей серьезностью, я хотел бы знать, нельзя ли сюда прислать Эрцбергера или, если это действительно абсолютно невозможно, кого-нибудь еще. По мнению Гельфанда, это должны быть люди, занимающие определенное положение и имена которых известны в России (вроде Эрцбергера), люди, которые, с одной стороны, обладают некоторым авторитетом за границей, а с другой – официально ничем не обязаны имперскому правительству и могут быть в любой момент дезавуированы.

Барон фон дер Ропп, имевший обстоятельную беседу с неким Поляковым, доверенным Милюкова, убежден, что в либеральных кругах русской Думы наступило отрезвление в отношении Англии и появилась тенденция установить контакт с нами. Поэтому было бы, вероятно, полезно, на случай, если в России победит радикальное направление, в ненавязчивой, но вместе с тем и не поверхностной форме информировать такого человека, как Колышко, о нашей политической позиции по отношению к России.

Прошу выслать инструкции телеграфом[143]143
  Циммерман ответил 17 марта 1917 г. в 23.45: «Эрцбергер выехал. Дело Колышко будет вестись из Стокгольма».


[Закрыть].

Ранцау

Телеграмма

Копенгаген, 18 марта 1917 г., 12.17. Получено: 15.30

Как сообщил мне господин Скавениус[144]144
  Эриф фон Скавениус (1877 – 1940) – в то время министр иностранных дел Дании. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть], предполагавшаяся в середине месяца поездка принца Вальдемара и государственного советника Андерсена в Петербург откладывается в связи с последними событиями в России на неопределенное время, а скорее всего – не состоится вовсе[145]145
  На полях рукой Вильгельма II написано: «Но он ведь должен был поехать туда несколько недель тому назад! И давно уже был бы там! Все это результат медлительности в решениях, которой подвержены все Холыптейнеры по глюсбургишской линии!»


[Закрыть].

Ранцау

Телеграмма

Стокгольм, 20 марта 1917 г., 13.20. Получено: 17.15

Секретно!

Господин Валленберг[146]146
  Валленберг – член шведского правительства, представитель одного из богатейших родов Швеции, контролировавшего банки и страховые компании, связанного с крупнейшими концернами Западной Европы. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] сообщил мне, что, по его сведениям, в Петербурге сейчас одержали победу друзья мира, принадлежащие к крайней левой. Поэтому, сказал он, было бы хорошо дать им знать, что мы пойдем им навстречу в вопросе о проливе Дарданеллы, который является главной целью войны и поэтому представляет собой препятствие на пути к миру. На мое возражение, что ведь господину Неклюдову[147]147
  Неклюдов – русский посол в Швеции. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] это уже известно, министр ответил, что вряд ли крайние левые могли получить от Неклюдова эту информацию.

Находящийся в настоящее время здесь социал-демократ Янсон[148]148
  Вильгельм Янсон (1877 – 1923) – по национальности швед, участник немецкого социалистического движения. Во время войны – член Генеральной комиссии профсоюзов Берлина. В 1905 – 1919 гг. вместе с П. Умбрейтом был редактором Correspondenzblatt der Generalkommission der Gewerkschaften Deutschlands («Корреспондентский листок генеральной комиссии профсоюзов Германии»). С конца 1919 г. – атташе по социальным вопросам при шведской миссии в Берлине. Стоял на точке зрения, что победа Германии в Первой мировой войне была бы в интересах рабочего класса.


[Закрыть] через своих копенгагенских друзей войдет в контакт с крылом Керенского в Думе.

Люциус[149]149
  Барон Гельмут Люциус фон Штедтен (1869 – 1934) – германский посланник в Стокгольме с 18 марта 1915 г. Первые сведения о подготовке Февральского переворота также пришли от Люциуса. 23 февраля он сообщал из Стокгольма: «Я слышал от важного деятеля Антанты, который только что прибыл сюда из Петрограда, что там готовится крупная внутриполитическая перемена. События огромной важности ожидаются еще в этом месяце». (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть]

Телеграмма № 387

Берлин, 21 марта 1917 г., 19.20

На телеграмму № 476 от 20 марта

Предоставьте Янсону сообщить, что, как Вам кажется, Россия может рассчитывать на уступки в вопросе о проливе Дарданеллы и этот пункт не составит препятствия на пути к миру. У меня нет сомнений, что Янсон сможет через своих копенгагенских друзей довести это до сведения группы Керенского.

Циммерман

Телеграмма № 476

Копенгаген, 21 марта 1917 г., 12.55. Получено: 21 марта,

16.00

Д-р Гельфанд, с которым я обсуждал события в России, объяснил, что, по его мнению, конфликт имеет место главным образом между умеренными либералами и социалистическим крылом. Он не сомневается, что последнее победит. Однако победа социал-демократов в России означала бы мир. Лица, стоящие теперь у власти, очевидно, хотели бы продолжать войну. Лидеры этой политики – Милюков и Гучков. Они оба стараются оттянуть созыв Национального учредительного собрания, так как знают, что в тот момент, когда оно получит какое-то влияние, продолжение войны станет невозможным.

На мой вопрос, какова точка зрения армии, д-р Гельфанд ответил, что среди офицеров есть желание продолжать войну, особенно среди высшего командного состава, но рядовые хотят мира, и, что крайне важно, простые солдаты, без исключения, братаются с рабочими.

Д-р Гельфанд полагает, что, как только войдет в силу закон об амнистии политическим заключенным, появится возможность эффективно бороться против Милюкова и Гучкова посредством непосредственных контактов с социалистами.

Брокдорф-Ранцау

Телеграмма № 489

Стокгольм, 22 марта 1917 г., 13.20. Получено: 23.30

На телеграмму № 387

Секретно!

Господин Вильгельм Янсон во время своего пребывания здесь установил связи с русскими социалистами и пришел к выводу о необходимости официального опровержения выдумок иностранной печати, враждебной Германии, что Германия была предана старому царскому режиму, но что она настроена враждебно в отношении революционного правительства. Следует заявить, что Ваше превосходительство уже объявили в рейхстаге, что Германия не вмешивается в русские внутренние дела и не стремится к разрушению России.

Социалисты подчеркнули, что они хотят работать во имя мира, в то время как октябристы и большая часть кадетов выступают, как известно, за продолжение войны.

В настоящее время социалисты представляют собой более значительную силу.

Люциус

Телеграмма № 503

Стокгольм, 24 марта 1917 г., 21.00. Получено: 25 марта

0.42

События в Петербурге продолжают развиваться в благоприятном для нас направлении, и это все более беспокоит Англию. Влияние Керенского и лидера рабочих Чхеидзе[150]150
  Н.С. Чхеидзе (1864 – 1926) – один из лидеров меньшевистской партии, депутат 3-й и 4-й Государственной думы от Тифлисской губернии. В 4-й Думе – глава социал-демократической фракции. После Февральской революции – председатель Петросовета. После большевистского переворота и провозглашения независимой Грузии – председатель Учредительного собрания Грузии, член грузинского правительства, член Закавказского сейма. В 1921 г., после оккупации Грузии советской армией, эмигрировал в Париж. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] возрастает, так как армия, насколько можно установить, в основном высказалась за этих лидеров экстремистского плана против Гучкова – Милюкова. Шведский военный атташе сообщает о боях в казарме Преображенского полка между сторонниками октябристов и экстремистами. Бои кончились, только когда были расстреляны последние патроны. Офицеры обратились за помощью в другой полк и получили ответ, что в других казармах творится то же самое.

Антанта рассчитывает на антиреволюцию, которая может вспыхнуть в любой момент. Господин фон Гейденштам, возвращающийся в Петербург во вторник, не думает, что эту возможность следует принимать всерьез[151]151
  Замечание на полях: «Так как нас обвиняют в таких намерениях, чтобы поссорить нас с социалистами, мы должны поддержать социалистов (Керенского и др.) против Антанты и Милюкова и как можно скорее войти с ними в контакт. Вильгельм».


[Закрыть]. Он и другие знатоки считают, что мы не должны предпринимать никаких крупных военных акций[152]152
  Замечание на полях рукой Вильгельма II: «Об этом уже отдан приказ, так как фельдмаршал (так же, как и я) придерживается того же мнения».


[Закрыть], которые могли бы привести к восстановлению единства. Солдаты уже сейчас рвутся с фронта домой. Война никого не интересует, все поглощены революцией.

Примечательно, что английское посольство совершило страшную глупость: распространило известие о революции в Берлине и об убийстве Его Величества. Очень быстро выяснилось, что это утка, и это вызвало сильное недоверие к послам.

Сегодня в министерство дальнейших сообщений не поступало[153]153
  Замечание на полях рукой Вильгельма II: «Можно было бы наладить передачу сообщения с фронта на фронт (летчики с газетами, евреи) о том, что мы ни в коем случае не собираемся вмешиваться в события или как-то мешать им».


[Закрыть].

31 марта 1917 г.

Заключительное сообщение

Возможно ли передать прилагаемый ответ полковнику Ганстшефу в Софии лично в руки? Он прибывает в 12 часов.

Розенберг, 31 марта

Мы очень благодарны его величеству королю и министру-президенту Радославову[154]154
  В. Радославов (1854 – 1929) – премьер-министр Болгарии в 1886 – 1887 и в 1913 – 1918 гг. Один из основателей и лидеров (1807) либеральной партии (так называемых радославистов), существовавшей до 1920 г. Проводил прогерманскую политику. В 1918 г. эмигрировал в Германию. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] за их ценные советы по русскому вопросу и будем и впредь при решении этой проблемы оставаться в тесном контакте с союзным болгарским правительством. В своей речи в рейхстаге 29 марта господин рейхсканцлер учел пожелания, полученные им по телеграфу из Софии. Он надеется, что его речь соответствовала пожеланиям Его Величества короля. Насколько можно судить по имеющимся у нас сведениям, речь нашла благоприятный отклик в нейтральных странах, особенно в Скандинавии. Полный текст речи был передан из Стокгольма в Петербург в ночь на 30 марта через представителя Петербургского телеграфного агентства.

Как сказал господин рейхсканцлер, мы решили спокойно присмотреться к новому порядку в России, никак не вмешиваясь в дела русских. У нас нет ни малейших оснований относиться враждебно к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилья. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией.

Мы полагаем, что теперь господин Радославов выступит в Собрании, так же как господин рейхсканцлер в рейхстаге, и мы думаем, что затем нам следует подождать последствий сделанного им заявления. Мы используем это время для того, чтобы еще и еще подчеркнуть через прессу, листовки и другие пригодные для того средства наши добрые намерения относительно России.

Если в дальнейшем выяснится целесообразность привлечения болгарского агента, мы обратимся за советами по этому поводу к господину Радославову.

Мы, как и прежде, считаем, что в положении в России имеются ростки процессов, благоприятных для нас и для дела мира. Во вражеском лагере, напротив, по имеющимся у нас сведениям первоначальное удовлетворение сменилось скептицизмом. Социалистические и радикальные силы начинают играть в событиях в России все более значительную роль, и это не устраивает наших противников. Если правительство Милюкова удержится у власти, ему наверняка придется пойти навстречу пожеланиям народа и заключить мир. Всякому другому правительству, желающему прийти к власти, следует порекомендовать тот же рецепт. Единственно, что тут трудно предсказать, – это темп развития событий.

Берлин, 31 марта 1917 г.

Ваше превосходительство!

Позвольте мне в приложении передать Вам обещанный отчет о моей поездке в Стокгольм. Надеюсь в ближайшее время передать Вашему превосходительству еще ряд мелких замечаний и наблюдений.

С выражением глубочайшего почтения остаюсь преданный Вашему превосходительству

М. Эрцбергер, член рейхстага

Русский статский советник Иосиф фон Колышко, заместитель министра финансов при графе Витте и личный доверенный последнего, живущий с начала войны в Стокгольме и пользующийся славой либерального русского писателя, еще в начале марта просил меня организовать встречу с ним в Копенгагене для обсуждения неотложных дел. Я не пожелал тогда откликнуться на его просьбу. После революции он прислал в Берлин своего человека с настоятельной просьбой организовать беседу, так как это важно для отношений между Германией и Россией. Поскольку он собирался в Россию, мне пришлось срочно выезжать в Стокгольм. Новое русское правительство потребовало, чтобы он немедленно вернулся в Россию, где он будет введен в состав правительства.

Утром 26 марта я прибыл в Стокгольм. Немедленно по моем прибытии мы встречались с Колышко на квартире варшавского крупного промышленника Гуревича, который уже больше года живет в Стокгольме. Наш разговор длился, с небольшими перерывами, двенадцать часов. Ниже я излагаю результаты беседы.

По настоянию английского посла Бьюкенена[155]155
  Джордж Уильям Бьюкенен (1854 – 1924) – английский дипломат. В 1910 – 1918 гг. – посол в России, в 1919 – 1921 гг. – посол в Италии. В 1921 г. вышел в отставку. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть] и при его содействии отсрочка созыва Думы стала сигналом к революции. Но Дума не ставила перед собой цели создать парламентское правление по образцу Англии. Забастовка рабочих в арсеналах в Петербурге стала началом революции. Казачий полк, посланный на подавление восстания, немедленно перешел на сторону восставших (полк состоял из новобранцев, а не из старых казаков). Посланный с той же задачей эскадрон лейб-драгунского полка отказался стрелять в рабочих. Командир полка отдал приказ расстрелять эскадрон – полк ответил на это убийством полковника и затем объединился с повстанцами. Постепенно в Петербурге не осталось надежных полков. Революция совершилась только в Петербурге, а затем по телефонной связи распространилась на Москву и другие крупные города. Какой-либо систематической подготовки в масштабах всей России не было. Во главе движения встали выдающиеся члены Думы, которые составили новое правительство, возглавляемое Милюковым, Гучковым и Керенским. Через несколько дней образовалось некое подправительство – комитет солдатской и рабочей партии. Это состояние продолжается по сей день и напоминает революцию младотурок в Константинополе. Милюков – теоретик, любитель пространных обсуждений; по описаниям он напоминает мне нашего бывшего министра иностранных дел барона фон Буриана. Керенский – молодой петербургский юрист, лидер «зеленых социалистов», т. е. социалистической крестьянской партии. Его поддерживает незначительная группа в парламенте, но он является передаточным звеном между своей партией и социал-демократической рабочей партией и поддерживает контакты с ней. Самый могущественный человек в правительстве, несомненно, Гучков: с политической точки зрения он личность весьма ненадежная – сначала был председателем Думы, какое-то время заигрывал с правыми, потом перешел к октябристам, имеет хорошие связи с партией кадетов. Во время бурской войны стоял за буров, против Англии. В начале войны был делегатом Красного Креста и в этом качестве посетил всех командующих на фронте. Затем был поставлен во главе комиссии по снабжению армии и на этом посту добился расширения прав для рабочих. Гучков – карьерист, безоглядно сметающий любые препятствия на своем пути. Некоторые сравнивают его с Наполеоном[156]156
  Наполеон I Бонапарт (1769 – 1821) – французский император в 1804 – 1814 и марте – июне 1815 г. (Примеч. Ю. Ф.)


[Закрыть]. Если России необходим диктатор, то Гучков, несомненно, окажется самой подходящей кандидатурой. Гучков был в составе думской делегации, которая должна была вести переговоры с царем о создании парламентского правительства. Он настоятельно требовал, чтобы его ввели в эту делегацию, так как считал, что Николай II тяжко обидел его, и хотел отомстить. При виде Гучкова бывший царь пришел в смятение и немедленно заявил о готовности отречься от престола. Так что делегация Думы достигла большего, чем намеревалась. Революция продолжалась так, как желали этого Англия и члены Думы.