Текст книги "Коррупция как механизм социальной деградации"

В связи с этим немаловажным, с точки зрения методологического обеспечения процесса познания моментов взаимной связи процесса глобализации и состояния и динамики современных форм преступности, представляется проблема идентификации преступности не просто в качестве социального, индивидуального или группового, поведения, а как элемента эволюционного развития коллективных структурированных форм человеческих сообществ, точнее, как тени прогрессивного эволюционного процесса, месторасположение которой находится в сфере действия законов естественного отбора и индивидуальной биологической эволюции. Кстати, данная посылка может служить индикативным показателем в отношении того, что в любом случае в преступную деятельность вовлекаются те индивиды, которые в силу наследственности, социального окружения или социализации, т. е. неосознанно или сознательно, сублимируют преступными действиями недостаточность нормальных личностных качеств. Это далеко не антропологизм Ч. Ломброзо, скорее, психоанализ З. Фрейда или В. Адлера. Это физиологический и социальный факт, ибо рациональный цинизм преступника-интеллектуала так же социально ущербен, как и звериные повадки психически неполноценного маньяка.

В силу того, что изменение социальной реальности происходит сегодня в полном объеме человечества, ряд аналогичных фактов и тенденций проявились более отчетливо, чем раньше, приобрели иной размах и степень социальных последствий и, соответственно, стали требовать внимания исследователей и практических работников. Так, история знает государства, функционирование которых современные криминологи описали бы как преступные, например, пиратские государства Средиземноморья эпохи позднего Рима или государства викингов Средневековья. Но для наблюдателя, современного приведенным государствам, они представлялись естественной формой существования и выживания, так же, как и бродячие отряды рыцарей, называемые историками то революционерами, то бандитами, на самом деле выступали тенью тех процессов, которые происходили и в самом нормальном обществе, только с иным, не с социально необходимым содержанием. Иное дело, когда приговором Нюрнбергского трибунала конкретное государство было признано не только агрессором с точки зрения международного права, но и преступным с позиции определения его как опасного социального феномена. И уже иная степень социального права необходима для описания с позиций криминологии и теории уголовного права тех действий, которые совершает под прикрытием или, пользуясь пробельностью норм международного уголовного права, не по отношению к отдельным преступникам или их организованным формированиям, а к национальным государствам и религиозным конфессиям часть мирового сообщества под прямым диктатом США.

Таким образом, выводом из данной части исследования может стать необходимость выделения конкретно-исторической формы общества в качестве самостоятельного и самодостаточного субъекта социального развития с признанием его деликтоспособности и, соответственно, закреплением данного правового факта как во всей системе позитивного национального и международного права, так и в рамках уголовно-правового законодательства.

В данном исследовательском дискурсе представляется очевидным, что ряд мощных по своей значимости криминогенных факторов оказывает в условиях глобализации разрушительное воздействие на криминальную ситуацию в мире, состояние правопорядка в отдельных государствах, защиту государственных и общественных институтов, граждан от криминала. Влияние криминогенных факторов на сферу общественных отношений приобрело более выраженный системный характер и проявилось в увеличении уровня и темпов роста преступности, в изменении структурно-криминологических характеристик преступности и в утяжелении ее социальных последствий.

Преступность стала распространять свое влияние на те социальные и экономические институты, которые всегда считались надежно защищенными, она сформировалась в силу, реально угрожающую общецивилизационному развитию и внутреннему развитию национальных государств.[84]84
  Криминогенная ситуация в России на рубеже XXI века / Под общ. ред. А. И. Гурова. – М., 2000, с. 5.


[Закрыть]

Раскрывая криминогенную ситуацию, прежде всего, необходимо остановиться на анализе ее наиболее значимой составной части – криминальной ситуации, которая характеризуется количественными и качественными показателями целостного социально-негативного массового явления, основу которого составляет совокупность деяний, содержащих признаки преступлений, а также лиц, совершивших такие деяния за исследуемый период времени.

Обострение криминальной ситуации подтверждается не только статистическими данными, оно находит отражение в соответствующей палитре общественного мнения, которое констатирует существенный рост озабоченности граждан по поводу имеющей место криминальной экспансии.

В свою очередь необходимо обратить внимание на то, что виктимизация населения продолжает оставаться на неприемлемо высоком уровне, а уровень латентности современной преступности продолжает оставаться достаточно высоким.

Общая картина развития криминальной ситуации складывается под влиянием трех разнохарактерных тенденций, каждая из которых имеет свои особенности и специфику.[85]85
  Там же, с. 17.


[Закрыть]

Первая, долгосрочная, тенденция отражает глобальный криминологический вектор, который определяет обязательный абсолютный и относительный рост преступности для большинства развитых и развивающихся стран мира. Ее объективность и всеобщий международный характер подтверждается данными регулярных обзоров ООН о тенденциях в области преступности, функционирования систем уголовного правосудия и стратегиях по предупреждению преступности. Речь идет о среднестатистической тенденции преступности, наблюдаемой в течение большого исторического промежутка времени. Для достаточно длительного периода, с 1971 по 1999 г. включительно, указанная тенденция описывается растущей экспонентой с постепенно увеличивающейся скоростью нарастания. Такую зависимость следует считать линией долгосрочного тренда, при этом она оказывает самое непосредственное влияние не только на годовые показатели, но и на долгосрочную перспективу.

Вторая тенденция – тенденция особо резкого кратковременного возрастания объема и уровня преступности, характерных для отдельных периодов развития общества. Она имеет прецедентное значение для системного анализа криминогенной ситуации, характеризует максимальный зафиксированный рост преступности и позволяет предвидеть вариант наиболее жесткого развития обстановки, которая может повторяться при неблагоприятных сценарных условиях будущего. Применительно к статистическим показателям текущего периода эта тенденция выражает достаточно сильную повышающую компоненту, что усложняет существующую ситуацию в борьбе с преступностью.

Третья, колебательная, тенденция отражает периодические отклонения статистических показателей преступности от линии долгосрочной тенденции. Амплитуда этих отклонений имеет возрастающий характер, при этом вслед за этапом возрастания обязательно наступает полоса спада, т. е. снижения объема и уровня преступности.

Вопрос о том, какая из трех тенденций и с какой силой станет наиболее значительно воздействовать на складывающуюся обстановку в течение ближайшего времени, всецело определяется интенсивностью влияния факторных комплексов преступности и сценарными условиями социально-экономического развития. При этом социально-экономические и политические характеристики, как и прежде, будут занимать первичное положение, их воздействие на тенденции развития преступности будет осуществляться опосредованно, через совокупность криминогенных, нейтральных и антикриминогенных факторов.

Криминогенная ситуация наиболее отчетливо характеризуется влиянием двух факторных групп:

– внешние (по отношению к преступности) криминогенные факторы – экономические, социально-политические, правовые, организационные, социально-психологические, технические, медико-социальные, экологические и иные;

– внутренние факторы преступности – криминальный рецидив, профессионализм, криминальная организованность, традиционные и новые формы криминальной традиции.

В числе внешних криминогенных факторов следует особо выделить экономический, пороговые и кризисные значения которого детерминируют тенденции развития преступности. Его составляющими являются:

– общее снижение жизненного уровня населения;

– увеличение имущественной дифференциации населения, экспоненциальный рост децильного коэффициента, действие которого отражает качественные позиции уже не только индивидуального отношения, но и группового государственно-институционального и межгосударственного уровней действия тенденций абсолютного и относительного обнищания;

– деформация структуры экономики;

– расширяющаяся неравномерность социально-экономического развития регионов, рост политической и идеологической зависимости периферии;

– сырьевая экспансия ведущих государств и стоящих за ними ТНК;

– коррумпирование органов власти и управления в национальных и международных организациях, криминализация хозяйственной стратегии и финансовой деятельности;

– массовый социально-психологический и нравственный сдвиг, вызванный снижением уровня жизни населения и разрушением национальных и универсальных ценностных систем, вовлекающий значительное количество населения и организованных региональных и трансграничных структур в противоправные отношения.

Прогностические гипотезы об улучшении после распада СССР материального и иного системно организованного состояния человечества не подтверждаются, что не только не снимает существенной социальной напряженности в национальных границах и международном сообществе в целом, но, напротив, выступает отправной точкой в разворачивании новой волны, все более принимающей характер уже не организованной профессиональной преступности, а массовой протестности, куда втягиваются отдельные государства, регионы и их ассоциации.

В течение последнего времени тенденция борьбы за здоровый образ жизни в цивилизованных государствах вступила в противоречие с трендом критичности в состоянии здоровья в остальных регионах мира, проявляясь в беспрецедентных для мирного времени показателях уменьшения численности населения, падения рождаемости, роста смертности практически во всех возрастных группах, снижения средней продолжительности жизни, роста инфекционных заболеваний, эпидемий и пандемий при отсутствии эффективных препаратов борьбы с ними и недофинансирования соответствующих, как правило бюджетных, отраслей медицины.

Возрастание неравномерности социально-экономического развития регионов также резко дестабилизирует обстановку и выступает практически непосредственным криминогенным фактором, так как приводит к росту регионального и национального сепаратизма, провоцируя широкий спектр новых форм преступных проявлений, в том числе таких, которые паразитируют на основе нарушения финансовых и хозяйственных макроэкономических механизмов.

Наиболее сильное криминогенное влияние экономического развития в глобальных условиях проявилось в непосредственном расширении организованной преступности и преступлений экономической направленности.

Наряду с кризисно– экономическим фактором, определяющим сложную криминальную ситуацию, значительный криминогенный потенциал сохранился и за другими укрупненными факторами внешней по отношению к преступности среды. Экспертная оценка относительной значимости укрупненных социальных криминогенных факторов свидетельствует об их следующей последовательности: экономические и финансовые факторы; политические факторы; правовые факторы; организационные факторы; социально-психологические факторы; технические и технологические факторы и иные факторные явления.[86]86
  Там же, с. 20.


[Закрыть]

В составе внутренних, по отношению к преступности, факторных комплексов также выявлены основные факторные подгруппы, влияние которых на криминальную ситуацию является максимальным. Условная относительная значимость криминального и криминогенного влияния внутренних факторных комплексов преступности располагается в следующей последовательности: криминальный рецидив; криминальный профессионализм; криминальная организованность; криминальные традиции и иные внутренние факторные явления. При этом практически по трети от условного целого составляют рецидив, профессионализм и организованность, что свидетельствует о системном строительстве некоего преступного сообщества уже не только функционально, но и социально-субстанционально, что является критическим индикатором общественного состояния в целом.

Описываемая проблема имеет также уголовно-правовой догматический характер. Объектом уголовного посягательства становятся не отдельные лица, а целые социальные и этнические группы. Темпы развития преступных технологий таковы, что сегодня уже «ни одна страна мира не может быть защищена от угрозы разорения».[87]87
  Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Глобальная империя Зла. – М., 2001, с. 37.


[Закрыть] Речь идет уже об искусственном, преступном разорении. Зачастую этим действиям нет адекватного определения ни в национальном, ни в международном законодательстве. Примерами мирового масштаба могут быть события последних лет в Югославии, Афганистане, Ираке, кризисные ситуации в экономике и политической жизни ряда стран «третьего мира».

На постсоветском пространстве мы можем говорить о формировании криминального сообщества как антипода обществу законопослушному. Впервые на этот процесс обратила внимание А. И. Долгова в своем исследовании.[88]88
  Долгова А. И. Преступность, ее виды и организованная преступность // Проблемы борьбы с криминальным рынком, экономической и организованной преступностью. – М., 2001, с. 5.


[Закрыть]

Как и процесс глобализации в целом, глобальная преступность в ее современных формах, в международной среде и в параметрах национальных преступных формирований, канализируется по уже глобальным коммуникациям: в сфере материального взаимодействия – через транспортные средства, энергоносители и средства связи, в сфере обмена информации – используя экспоненциально расширяющиеся возможности компьютерного киберпространства.

Организационно современные, особенно интернациональные, преступные сообщества строятся по единому с легальным капиталом образцу: монопольно организованные сообщества в форме корпораций, в международной сфере легального капитала, как и теневого, – транснациональных корпораций. За индивидуальные рамки вышли и в ответ на скоординированное давление международного сообщества принимают все более организованные формы международный терроризм, религиозный экстремизм и фундаментализм.

Следовательно, можно констатировать, что, во-первых, параметры современной преступности сопоставимы с параметрами глобальных перемен, в чем-то их перерастают; во-вторых, источником и реальным пространством диалектического, хотя и волевого, разрешения и снятия и полем жестокой борьбы с крайними социально опасными формами преступности выступает внутренняя социально-экономическая и политическая противоречивость становления и развития, усиливающаяся влиянием глобализации в объективной форме законов развития или социальной политики постиндустриальных держав; в-третьих, борьба против современных форм преступности должна развиваться также системно: как в границах юрисдикции правовых систем национальных государств, так и в использовании фрагментов становящегося в качестве будущего глобального, современного международного права.

Данные выводы могут быть верифицированы статистическими и иными данными, приведенными в международной и отечественной криминологии, самостоятельными авторскими расчетами на глобальном и конкретно-социальном уровнях.

Так, согласно данным экспертов ООН, уже в настоящем времени число зарегистрированных в мире преступлений достигнет или даже превысит 0,5 млрд, а их фактическое число (с учетом латентности) будет в пределах 1,5–2,5 млрд при общей численности населения свыше 6 млрд человек. По законам диалектики, с силой исторической закономерности количественные изменения по мере их накопления приводят к качественным изменениям.[89]89
  Россия в фокусе криминальной глобализации. – Владивосток, 2002, с. 22–30.


[Закрыть]

Известно, что ежегодно только в России регистрируется около 3 млн преступлений, соответственно, уровень преступности в расчете на 100 тыс. населения приблизительно равен 2000. В Великобритании эта цифра составляет около 9000, т. е. в 4,5 раза больше, чем в России.[90]90
  Ведерникова О. Н. Теория и практика борьбы с преступностью в Великобритании. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001, с. 171–244.


[Закрыть]

Это официальные данные, тогда как латентная преступность в разы превышает ее показатели. Некоторые специалисты оценивают соотношение общих показателей латентной и регистрируемой преступности как 10:1.[91]91
  Горяинов К. К. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования. – М., 1994; Конев А. А. Основные криминологические характеристики латентной преступности. – Омск, 1984, и др.


[Закрыть]

Кроме того, необходимо учитывать еще одну статистическую закономерность преступности. Ежегодно во всех цивилизованных странах регистрируется ровно столько преступлений, сколько их могут «переварить» национальные правоохранительные органы.[92]92
  Лебедев С. Я. Что делать с преступностью: бороться или контролировать? //Криминологический журнал, ноябрь 2001, № 1, с. 39.


[Закрыть]

Таким образом, приведенные статистические данные подтверждают вывод о том, что преступность в современных условиях превращается в глобальную общечеловеческую проблему.[93]93
  Ковалев Н., Куликов А. XXI век против глобализации преступности // Московские новости, 2000, № 43, с. 43; Кувалдин В. Глобализация – светлое будущее всего человечества? // НГ-сценарии, 2000, № 9, с. 13.


[Закрыть] Практически все исследования, посвященные анализу отдельных видов преступной деятельности, содержат указания на глобальный характер угрозы, исходящей от этой деятельности.[94]94
  Алиев В. М. Легализация (отмывание) доходов, полученных незаконным путем. Уголовно-правовое и криминологическое исследование. – М., 2001, с. 7; Емельянов В. П. Уголовная ответственность за терроризм и преступления с признаками терроризирования. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. – М., 2001, с. 3; Репецкая А. Л. Транснациональная организованная преступность. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. —М., 2001, с. 3, и др.


[Закрыть] В свою очередь правовые документы межгосударственных организаций и их органов насыщены подобной терминологией, и, несомненно одно, – изменилась ситуация и возникла острая необходимость вырабатывать новые правила игры.[95]95
  Россия в фокусе криминальной глобализации. – Владивосток, 2002, с. 13; Братимов О.  В., Горский Ю. М., Делягин М. Г., Коваленко А. А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. – М., 2000.


[Закрыть]

Законодатели уже отметили данную тенденцию и начали модернизацию законодательной базы.[96]96
  Авакьян С. А. Глобализация, общие конституционные ценности и национальное регулирование // Национальные интересы, 2001, № 4, с. 44–47; Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. – М., 2001, с. 279.


[Закрыть] Динамика уголовного законодательства приобретает устойчивую тенденцию к увеличению объема уголовного законодательства. Так, количество статей УК РФ с 227 в 1922 г. возросло до 364 к настоящему моменту. Новое уголовное законодательство других стран также увеличивается в объеме. УК Китая 1997 г. состоит из 451 статьи, УК Республики Беларусь 1999 г. – из 466 и т. д.

Вместе с тем растет и количество международных уголовно-правовых актов и норм. Фактически, по мнению исследователей, ситуация приближается к моменту создания международно-правового акта прямого действия, не требующего инкорпорации в национальное законодательство.[97]97
  Россия в фокусе криминальной глобализации. – Владивосток, 2002, с. 23.


[Закрыть]

Одновременно продолжается процесс формирования системы международной уголовной юстиции. Наряду с эффективно действующим Интерполом, ведется интенсивная работа по созданию международного уголовного суда, возможен вариант формирования органа международной прокуратуры. Таким образом, сегодня идет речь о готовности мирового сообщества к созданию системы наднациональной юстиции.

Растет и число осужденных, причем тенденция роста устойчива. Так, Н. Кристи прогнозирует значительное увеличение численности тюремного населения планеты.[98]98
  Кристи Н. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед к ГУЛАГу западного образца. – М., 1999.


[Закрыть]

Меняется сама преступность, ее качество и оценки. Так, В. С. Овчинский проанализировал Доклад ЮНРИСД (НИИ социального развития при ООН) 1997 г., в котором выделены шесть основных тенденций глобализации (распространение либеральной демократии; преобладание рыночных сил в экономике; интеграция мировой экономики; трансформация систем производства и рынка рабочей силы; быстрота технического обновления; революция средств массовой информации и диктат идеологии потребительства) и рассмотрел их применительно к развитию преступности.[99]99
  Овчинский В. С. XXI век против мафии. – М., 2001, с. 8–24.


[Закрыть] При этом был сделан вывод о том, что преступность приобрела глобальный характер и качественно, и количественно, как с точки зрения характеристики проблемы, так и с точки зрения количественного охвата.

Таким образом, проблема имеет уже не локальный и даже не региональный, а глобальный характер. С этих позиций следует отметить три группы преступлений, которые, с одной стороны, тесно связаны друг с другом, а с другой – в той или иной степени характерны если и не для всех, то для подавляющего большинства стран современного мира: организованная преступность, коррупция и терроризм.

К числу наиболее важных в теоретическом и методологическом аспектах выводам можно отнести и тот факт, что преступность, выражая глобальные закономерности собственной динамики, стала приобретать новые качества.

Среди таких качеств в их последовательном ряду следует назвать: транснациональность преступности, ее популяризацию в средствах массовой информации, криминализацию экономической и политической сфер, а также правоохранительной системы, формирование виртуальных форм и развитие преступности в параметрах глобального компьютерного киберпространства, появление тенденции не только к профессионализации определенных форм преступной деятельности, но и к превращению ее идеально и реально в образ жизни, криминальную норму социального поведения.

Результатом криминализации экономики стало проявление тенденций подчинения экономической, а в перспективе и всей государственной политики специфическим экономическим интересам криминальных структур, что, в свою очередь, исключает потенциал реформирования материально-производственной базы производства в направлении формирования современной техноструктуры и ведет к соответствующим социально-политическим последствиям для социума в целом. В связи с этим проблема преодоления криминализации экономики становится одной из ключевых проблем современной национальной и международной экономической политики и требует неотложных мер по реализации.

Постоянно расширяется ареал распространения такого феномена, как «теневая экономика». Программы и рекомендации западных специалистов по выводу из тени производственных мощностей и товарной массы даже в совокупности с усилиями национальных государств в современных условиях результатов не показывают. Проблема действительно глобальная, так как ее проявления имеют место практически в любой из форм современного государственного устройства и политического режима, хотя феноменально она принадлежит странам «третьего мира» и государствам постсоветского геополитического и экономического пространства.[100]100
  Глинкина С. П. Теневая экономика в глобализирующемся мире // Постсоциалистические страны в условиях глобализации. – М., 2001, с. 241–255.


[Закрыть] Государство как социальный институт не успевает реагировать на происходящие изменения и в определенном смысле способствует тем самым формированию новой реальности: правовой, социальной, экономической.[101]101
  Бедность: альтернативные подходы к определению измерения. – М., 1998; Де Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. – М., 1995.


[Закрыть]

Прямым подтверждением тотальной криминализации общества является то, что неуклонно растет число преступлений, совершаемых бывшими и действующими сотрудниками правоохранительных органов. В криминологии даже появилось специальное направление – преступность в сфере борьбы с преступностью.[102]102
  Криминальная ситуация на рубеже веков в России. – М., 1999, с. 36–40; Преступность в России и проблемы борьбы с ней. – М., 2001, с. 21; Алтухов С. А. Преступления сотрудников милиции. – М., 2001; Кабанов П. А. Криминологическая характеристика личности политического преступника. – Нижнекамск, 2000; Тарасов Н. В.Криминологическая характеристика сотрудников милиции, совершающих преступления. – М., 2000; См. также диссертации и статьи Е. А. Брайцевой, А. А. Купленского,Ю. А. Мерзлова, К. А. Прохорова, З. С. Токубаева, Н. Р. Фасхутдиновой, В. А. Фесуновой, О. А. Чистотиной и др.


[Закрыть]

Необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство. Впервые за всю историю существования человечества появилась виртуальная экономика. Дело в том, что экономика всегда была производящей, и только в последние 10–15 лет появилась виртуальная экономика, которая не только ничего не производит, но и в принципе не может этого делать. Пока она существует, как и все в этом мире, исключительно за счет инерции движения производящей экономики, но продолжаться вечно это не может, тем более что запросы пользователей результатами виртуальной экономики растут в геометрической прогрессии.[103]103
  Россия в фокусе криминальной глобализации. – Владивосток, 2002, с. 32.


[Закрыть] «Банк, – справедливо отмечает А. С. Панарин, – не оставляет ничего: стоит ему перевести активы в другое место, как на месте остается пустыня – виртуальная реальность торжествует над материальной».[104]104
  Панарин А. С. Искушение глобализмом. – М., 2000, с. 159.


[Закрыть]

Происходят качественные изменения в таких сферах деятельности человека, которые складывались тысячелетиями. Так, в конце минувшего века деньги стали стремительно утрачивать свою функцию всеобщего эквивалента и перестали стимулировать все иные виды человеческой деятельности. Они сами стали ходовым товаром. По экспертным оценкам, годовая торговля валютой приближается к 500 трлн долларов, что в 80 раз превышает объем мировой торговли товарами.[105]105
  Там же, с. 160.


[Закрыть]

Все чаще фактором, детерминирующим негативные процессы в обществе, выступает миграция населения. Способствуя развитию преступности в целом, миграция, с одной стороны, выступает в качестве существенной детерминанты ее организованных, особенно транснациональных, норм, а с другой – является необходимым элементом такой прибыльной сферы транснациональной организованной преступной деятельности, как торговля людьми с целью их криминальной эксплуатации. Кроме того, она способствует сокрытию следов торговцев людьми при перевозке «товара» в места назначения, а также в значительной мере детерминирует процессы формирования сети распространения запрещенных законом товаров.

Отрицательное влияние миграционных процессов усиливается, когда они вступают во взаимодействие с другими негативными социально-экономическими и политическими факторами. В целом можно констатировать, что миграция и глобализация экономических и социальных процессов взаимообусловлены, поскольку глобализация экономики способствует росту миграционных процессов, а увеличение миграционных потоков обеспечивает развитие глобальных перемен, происходящих в жизни общества. Действуя взаимосвязано, они детерминируют транснационализацию организованной преступности как свое следствие, поскольку она чутко реагирует на любое проявление дополнительных возможностей для получения сверхприбыли и ухода от социального контроля.

Развитие новых рынков потребления связано в немалой степени с революцией в области коммуникаций, которая способствовала развитию системы обмена информации на глобальном уровне, высветив различие между странами в формах потребления товаров и услуг. Стремление к потреблению мирового уровня, существующему в экономически развитых странах, привело к возникновению новых рынков для таких товаров и услуг. Сложился глобальный мировой рынок, на котором потребители получили доступ к информации о товарах и услугах практически из любой точки земного шара, а деловые круги получили возможность для организации сбыта в общемировых масштабах.[106]106
  Ohmae K. The Borderlines World. New York: Harper Business, 1990, p. 18–26.


[Закрыть]

То же можно сказать и о транснациональных преступных организациях, которые поставляют свои товары и предоставляют услуги по всему миру. Наиболее ярким примером деятельности мирового нелегального рынка можно назвать незаконный оборот наркотиков, которые стали мировым товаром исключительной важности и превратились в глобальный товар. По некоторым оценкам, мировая торговля наркотиками превышает масштабы мировой торговли нефтью и достигает уровня 400 млрд долларов в год.[107]107
  World Drug Report. United Nations International Drug Control Program. Oxford University Press, 1997, p. 127.


[Закрыть]

Кроме того, современные системы коммуникаций обеспечивают передачу информации в киберпространстве, практически не оставляя следов, что позволяет сделать ее полностью закрытой и поступающей по назначению из любой части света за считанные минуты. Помимо этого, современные технологии и глобальные информационные системы создают невиданные доселе возможности для транснациональной преступной деятельности и дают преступным группам новые способы для более легкого и успешного проведения незаконных операций.[108]108
  Godson R., Olson W. International Organized Crime // Society, 1995, Jan. – Feb.,p. 18–19.


[Закрыть]

Компьютерные технологии и сопровождающее их усложнение методов и масштабов глобальных финансовых операций сделали возможным увеличение объемов, скорости и закрытости международных финансовых расчетов, что повысило возможности транснациональной организованной преступности и уменьшило вероятность ее выявления и пресечения. Это позволяет без проблем легализовать доходы от различных видов незаконной деятельности. Ежедневно 1 млрд криминальных долларов вливается в оборот мировых финансовых рынков.[109]109
  Кузнецова Н. Ф., Багаудинова С. К. Контроль над легализацией преступных доходов в США // Вестник Московск. ун-та. Серия: «Право», 1997, № 6, с. 40.


[Закрыть] Количество и объем сделок, проходящих через международные межбанковские электронные системы, составляет следующие величины: каждый день через них осуществляется более 465 тыс. электронных переводов на сумму более 2 трлн долларов и 220 тыс. сделок.[110]110
  Диканова Т. А., Осипов В. Е. Борьба с таможенными преступлениями и отмыванием «грязных» денег. – М., 2000, с. 157.


[Закрыть]

Процесс развития такой финансовой системы опережает темпы законотворчества. Существует настолько много точек проникновения в мировую финансовую систему, что введение в тех или иных странах ограничений в отношении оборота денежных средств, полученных в качестве дохода от незаконной деятельности, совсем не означает, что операции по пресечению отмывания денег будут пресекаться, это лишь заставит преступников искать другие каналы получения доступа к этой системе.

По мнению экспертов, данный процесс сильно стимулировал секс-индустрию, торговлю на черном рынке радиоактивными материалами, наркотиками и огнестрельным оружием, человеческими органами, отмывание грязных денег и многие другие виды деятельности транснациональных преступных организаций.[111]111
  Pastor J. Global Prolferation of gang Activity // Criminal Justice International, 1996, vol. 12, N 2, p. 1.


[Закрыть] Поэтому значительные трудности государственного мониторинга преступной деятельности, облегчение контактов между транснациональными преступными организациями и общий рост транснациональной организованной преступности явились отрицательным результатом успехов в технологии и развитии коммуникаций.

Изложенное приводит к ряду оригинальных, но требующих верификации, важных методологических выводов.

Во-первых, понятие социального конструкта в данном контексте становится неэффективным, так как структурная эволюция объективна по отношению к реальному субъекту не только научного исследования, но и самого исторического процесса.

Во-вторых, социальная трансформация имеет универсальный характер не только по масштабам своих проявлений, но и как следствие эволюционного процесса структурной эволюции человеческих сообществ. В этом случае, являясь делом человеческих рук и человеческого ума, в том числе в индивидуальной форме, она индифферентна к единичной цели личности, так же, как и к совокупной цели какой-либо из своих низших коллективных структурных единиц, например, интересу социальной группы, класса или отдельно взятого государства.

В-третьих, глобализация как форма проявления социальной трансформации выступает как закон социального движения, имеющий вероятность столкновения с таким же объективным законом становления отдельного человека как родового саморазвивающегося существа.

В-четвертых, не случайно, что во всех, практически без исключения, исследованиях социального поля отсутствует одно методологически важное исследовательское звено. Речь идет о том, что практически везде в социологии, политологии и юриспруденции личность рассматривается как симбиот или оппонент государству, а не обществу, хотя это противоречит как принципам социального исследования, так и логике общественных отношений.

В-пятых, кумулятивное давление со стороны структурной эволюции с силой физического закона рождает равную по силе, но противоположную по вектору ее приложения, реакцию как получающей импульс действия тенденции к нивелированию и резкому снижению качественного функционального многообразия человеческой индивидуальности, так и находящихся в аналогичной ситуации структурных единиц, подлежащих упразднению.

В-шестых, если внутренняя коллизия индивида и личности является потенциальным источником индивидуальной преступности, противоречие человека и политического строя государства могут породить спектр социально значимых и социально опасных преступлений в аналогичной же организованной форме, то глобальная сшибка действия социальных законов, отражающая на одном «игровом поле» процесс развертывания двух форм – индивидуальной и коллективной – человеческой эволюции, потенциально в качестве реакции может иметь только мегапреступность или массовые протестные, возможно необратимые, формы совокупного по форме, но все же индивидуального по интеллектуальному содержанию и моменту лидерства, противодействия.