Текст книги "Иудаизм"

Моисей взывает к сердцу своих соплеменников-израильтян. Закон о прощении долгов был направлен на то, чтобы вселить в них дух щедрости. Расчетливый еврей согрешит, если откажет в займе бедному брату своему из страха, что тот может не возвратить ему долга, потому что приближается седьмой год.

Ожесточать сердце и сжимать руку означало бы не доверять Господу и Его благословениям. Именно над этими словами Моисея размышлял царь Соломон, когда писал: "Иной сыплет щедро, и ему еще прибавляется; а другой сверх меры бережлив, и, однако же, беднее" (Прит. 11:24).

Как должен Израиль относиться к нуждающемуся, Моисей говорит коротко и точно: открой ему руку твою (Втор. 15:8, 11). Здесь же говорится, что нищие всегда будут среди земли твоей. В этом печальном признании звучит трагическое предчувствие того, что полностью повиноваться Господу Израиль не захочет.

Закон предполагал освобождение слуг (15:12–18)

Случалось, что человек, не будучи в состоянии уплатить своего долга, вынужден был продавать себя в услужение своему кредитору. Если по размерам его долга ему приходилось работать шесть лет, то в седьмой год его следовало отпустить на свободу. Это не должно было совпадать с годом прощения долгов: речь шла о седьмом годе пребывания такого человека в рабстве.

Господь и прежде дал ясно понять, что шесть лет рабского труда достаточно для возмещения человеком неуплаченного долга. Однако во Второзаконии Моисей дополняет повеление хозяину, отпускающему своего раба. Тот должен был добровольно снабдить раба от стад, от гумна и от точила своего, в зависимости от того, насколько его самого благословил Господь. Ведь после шести лет работы не на себя отпустить «брата» с пустыми руками значило бы вновь подвергнуть его риску потерять свободу.

Соблюдение этой заповеди служило благой цели, потому что она напоминала хозяевам о милости Божией, явленной Израилю в освобождении его из Египта. Она не давала бы им забыть, что их собственное благополучие по-прежнему зависит от этой милости.

Учитывал Моисей и такую ситуацию, когда раб настолько привязывался к своему господину и его семье, что не хотел уходить от него. В таком случае хозяину следовало проколоть ему ухо шилом в знак того, что он навеки остается его рабом.

Два довода приводит Моисей для того, кто, возможно, по жадности не захочет отпустить своего раба. Да подскажет ему чувство справедливости, что если бы он нанял свободного, то шесть лет его работы обошлись бы ему, по крайней мере, в два раза дороже. И за-

тем, если он по вере будет послушен упомянутому повелению и отпустит своего раба на свободу, то Господь благословит его во всем, что он станет делать. Это обещание благословений в награду за послушание неоднократно дается во Второзаконии.

Закон о перворожденных животных (15:19–23)

Моисей напоминает об этом законе, апеллируя к способности человека отказываться от того, что ему принадлежит. Впервые этот закон записан в книге Исхода (13:11–15). Значение его было воспитательным: когда евреи приносили в жертву первенцев своих домашних животных, это напоминало им об освобождении их из Египта, где все перворожденные египтяне (и сыновья их и скот) погибли. Для евреев это было поводом наставлять собственных детей, рассказывая им о том, как Бог освободил их народ из рабства.

Первенца животного надо было принести в жертву на восьмой день. Эти жертвоприношения, кроме того, обеспечивали пищей священников.

По закону каждое первородное животное мужеского пола подлежало полному отделению для Господа. Оно не могло быть источником дохода для своего владельца, на первородном воле нельзя было пахать, первородного мелкого скота нельзя было стричь.

Каждый год, вероятно, во время одного из ежегодных праздников, первенцев из скота следовало приносить к главному святилищу и там предлагать в жертву. Мясо их затем съедалось в ходе общинной трапезы жертвователем и членами его семьи.

Животное, страдавшее каким-либо пороком, нельзя было приносить в жертву, поступать с ним следовало так же, как с дичью, т. е. съедать дома. В согласии с требованием, высказанным прежде (12:16, 23–24), кровь таких животных тоже нельзя было употреблять в пищу.

Праздники паломничества (16:1-17)

Моисей ведет речь о трех самых значительных ежегодных праздниках, в которых все евреи-мужчины обязаны были участвовать. Желательным было и участие членов их семей. В религиозной жизни Израиля эти праздники играли такую важную роль, что и после рассеяния некоторые евреи, жившие далеко от Палестины, все еще приезжали туда, чтобы присутствовать на одном или более из них. Участие в этих праздниках давало израильтянам возможность выражать свою признательность Господу как Освободителю их и Кормильцу. Отправляясь в паломничество к святилищу, они, кроме того, демонстрировали свою веру в Господа, оставляя на Его попечение свои семьи.

Праздники поклонения Богу выливались в радостное времяпрепровождение, участники с благодарностью делились щедротами Его благословений.

Слово «Пасха» (песах) происходит от глагола пасах, означающего "проходить мима". Этот праздник праздновался в ту ночь, когда Господь "прошел мимо" помазанных кровью дверных косяков в домах израильтян, пощадив жизни их первенцев, первенцев же из египтян (как сыновей их, так и скот их) Он предал тогда смерти. Жизни перворожденных еврейского народа были защищены жертвенной кровью. С тех пор Пасха стала для евреев ритуалом, который они совершали в память об освобождении их Богом из Египта, ритуалом, которому сопутствовал назидательный рассказ представителям младшего поколения о том, что сделал для евреев Господь.

Праздновали Пасху на 14-ый день месяца Авива (март-апрель). Первоначально пасхальную жертву избирали из мелкого скота, ею должно было быть однолетнее животное из овец или коз. Моисей расширил рамки выбора – из крупного скота. Возможно, дело здесь в том, что жертвы из крупного скота следовало предлагать в семидневный Праздник опресноков сразу же после Пасхи. Так или иначе, ягнята стали традиционными жертвенными пасхальными животными. На алтарь их приносили "в сумерки".

В пасхальных празднествах язычники не могли участвовать, если только не становились прозелитами.

Пасха отмечалась и месяц спустя для тех, кто не мог принять в ней участие в месяце Авиве по причине своей церемониальной нечистоты или пребывания в пути.

За Пасхой сразу же следовал семидневный Праздник опресноков, так что два этих праздника, в сущности, составляли один.

Употребление в пищу только пресного хлеба напоминало о поспешности, с какой евреи вынуждены были уйти из Египта. Это помогало им не забывать об их внезапном и стремительном исходе из "дома рабства". Как хлебы бедствия, опресноки символизировали, кроме того, неволю, в которой жили евреи в Египте.

Мясо животного, принесенного на алтарь вечером первого праздничного дня (мясо пасхального ягненка), нельзя было оставлять до следующего утра. Не съеденное следовало сжигать, потому, что жертва была святыней.

Первая Пасха праздновалась израильтянами по домам. Но позднее, после возведения главного святилища (места, где пребывало имя Господне), Пасху можно было праздновать только там. Этим символизировалось рождение Израиля, как народа, предназначенного стать семьей, чьей главой является Бог.

Съев пасхального ягненка, люди должны были возвратиться в свои шатры, временные жилища тех, кто приходил к главному святилищу, чтобы принять участие в празднике.

Праздник седмиц (16:9-12) свое название получил в свете Моисеева повеления отсчитать семь седмиц со времени начала жатвы в марте-апреле. Праздновали его, следовательно, в конце мая – начале июня. Он был известен также как "Праздник жатвы" и как "день первых плодов". Позднее ему было дано название «Пятидесятницы» (семь недель плюс один день составляли пятьдесят дней), термин появился в переводе Септуагинты.

Темой и поводом праздника седмиц было щедрое обеспечение Богом Своего народа. Отсюда добровольное приношение каждого должно было согласовываться с тем, насколько благословит того или иного человека Господь.

Праздник седмиц должен был быть временем веселья и щедрости друг по отношению к другу. Как Господь был великодушен к израильтянам, так и они должны были быть великодушны к другим, в особенности, к менее обеспеченным членам своего сообщества.

Праздник кущей (16:13–17) называется так потому что, собрав осенний урожай, израильтяне должны были неделю жить в «кущах» или шалашах, которые сооружались из ветвей и листвы. Его называли также "Праздником собирания плодов". Праздновать его начинали на 15-ый день седьмого месяца, т. е. месяца Тишри (сентябрь-октябрь). То обстоятельство, что он назван "Господним праздником", а также просто «праздником», возможно, указывает, что это осеннее торжество стало самым значительным из трех ежегодных еврейских праздников, на которые стекались паломники.

Общее веселье должно было быть главной особенностью этого праздника, как и праздника седмиц. Народ должен был радоваться тому, что Бог благословлял его, но также и тому, что в свое время он был освобожден из Египта. Неделя, которую евреи проводили в шалашах, напоминала им об их пребывании в пустыне после того, как вышли из "дома рабства". Таким образом, осеннее торжество было посвящено образованию народа по Божией милости и Его непрекращающейся поддержке этого народа, неизменной с тех пор и до момента каждого праздника Кущей.

Моисей напомнил мужам Израиля об их обязанности три раза в году являться пред Господа. Это не означало, конечно, что членам их семей не надо было принимать участия в праздниках. Идеальной мыслилась такая ситуация, когда все они вместе со слугами, левитами, "пришельцами", сиротами и вдовами участвовали в торжествах. При этом каждый мужчина должен был приносить Богу какой-то дар, потому что лейтмотивом грех упомянутых праздников было выражение радостной благодарности Ему за Его обильные духовные и материальные благословения, излитые на Израиль в прошлом и изливаемые на него в настоящем.

Законы и способы теократического правления (16:18–18 22)

Если все предыдущие разделы книги касались в основном законов, которыми руководствовался народ, поклоняясь Господу, то темой этого раздела является ответственность официальных лиц за соблюдение обрядов Богопочитания в условиях жизни народа в Обетованной земле. Они отвечали также за праведность и беспристрастность совершаемых ими судов.

В стихе 16:18–20 Моисей не уточнил, как именно должны были назначаться судьи и надзиратели. В пустыне поначалу Моисей сам был единственным судьей народа. Но когда груз его судейской ответственности стал для него чрезмерным, он назначил «руководителей» (вождей, начальников) племен в лице их военачальников, "надзирателей" и судей. Вероятно, эти люди стали старейшинами в каждом из колен, а судьи для каждого города брались впоследствии из соответствующего городского совета старейшин, который действовал в качестве юридического органа.

"Надзиратели" были помощниками судей. Всем этим начальникам следовало судить народ судом праведным. Выносимые ими приговоры должны были отвечать принципам праведности, установленным в слове Божьем, которое в то время соответствовало пяти книгам Моисея. Начальникам нельзя было извращать закон. Это означало, что Бог дал евреям некий небесный образец, с которым им следовало сверяться в своем поведении по отношению друг к другу. Если их действия не согласовывались с упомянутым образцом, то вели к "извращению закона" и, значит, подлежали либо исправлению, либо осуждению.

Судьи предостерегались от всякого «лицеприятия». В идеале они должны были так подходить к каждому человеку, как будто никогда прежде не знали его (ее). Брать взятки, значило становиться на неправедный путь, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых, то есгь лишают судей способности действовать в процессе разбирательства справедливо по отношению к каждой из сторон.

Требования к судьям и к другим официальным лицам Моисей резюмировал в эмоционально подчеркнутом повелении: "Правды, правды ищи". Но именно оно подразумевало, что праведный суд будет для людей по причине их слабостей некоей ускользающей целью. Тем более было абсолютно необходимо точно следовать эталону, сформулированному в законе. И жизнь и преуспеяние евреев зависели от того, удастся ли им учредить праведный суд в Обетованной земле.

Одной из важнейших обязанностей судей было не допускать осквернения Богопочитания. Все, что вело к синкретизму, т. е. к совмещению почитания Господа с языческими обрядами поклонения, было под запретом. Так, запрету подлежало насаждение "рощ из дерев", точнее, столбов или древесных стволов с символическим изображением Астарты – богини плодородия и супруги Ваала, а также установления каменных столбов – мужских символов плодородия.

Приносить в жертву Господу животное с каким-либо пороком, значило вносить в святилище нечто неприемлемое для Бога. Подобная жертва была мерзостью в глазах Господа. Предлагать Ему то, что не было лучшим, значило бесславить имя Его. Принося Господу несовершенную жертву, человек свидетельствовал о своей неспособности признать в Боге совершенного Творца мира и всего сущего в нем. А также о своей неспособности понять, как велико расстояние, отделяющее совершенного святого Бога от грешных людей.

Священники несли ответственность за чистоту святилища, например, за недопущение в него каких бы то ни было символов плодородия или несовершенных жертв. Но высшая ответственность за это лежала все-таки на судьях. Если священники оказывались неспособными достойно исполнять свою миссию, необходимо было вмешательство судей.

Судьи отвечали также и за то, чтобы заслуженное наказание понесли почитатели лжебогов. Всякий поклонявшийся иным богам заслуживал смертной казни, потому что совершаемое им угрожало самому существованию народа. Запрещалось и поклонение небесным светилам, потому что в ходе его честь воздавалась бездушному творению, а не живому Творцу.

Казнь могла совершиться лишь после того, когда после тщательного расследования устанавливался факт преступления. При этом требовались два или три свидетеля, чтобы гарантировать общество от совершения казни по ложному доносу. Одного свидетеля было недостаточно, ведь если он лгал, некому было уличить его.

При совершении казни свидетели должны были действовать первыми. Так что, если бы в дальнейшем свидетельство их все-таки оказалось ложным, то они, как совершившие убийство, сами подлежали бы казни.

Вслед за свидетелем все общество должно было принять участие в казни, демонстрируя, таким образом, свое неприятие других богов и свою преданность Господу.

Идолопоклонство объявлялось злом, которое следовало истребить из среды народа.

Для будущих судей в Обетованной земле Моисей предусмотрел те же правила, которые ранее были предусмотрены им в отношении судей, вершивших спорные дела в пустыне. Чувствуя, что решение какого-то дела слишком трудно для него, судья должен будет обратиться с ним в главный «трибунал», составлять который будут священники и главный на то время судья. Собираться им предстоит на месте будущего святилища, на том месте, которое изберет Господь. Решение «трибунала» следует рассматривать как окончательное. Всякое неповиновение ему объявлялось "дерзостью против суда" и подлежало наказанию смертью. Строгости правосудия придавалось первостепенное значение, потому что она была направлена на предотвращение анархии.

После смерти Моисея и Иисуса Навина народу предстояло быть управляемым судьями и священниками. Известно, однако, что эта система не обеспечила Израилю и подобия сильного центрального правительства. Она могла бы быть эффективной лишь в том случае, если бы руководители (судьи и священники), а также народ преданно следовали за Господом. В книге Судей рассказывается о постоянных бедствиях, которые терпели народ и его вожди в рамках упомянутой системы.

Предвидя это, Моисей включил в свою проповедь закон о будущем царе (17:14–20).

Может возникнуть вопрос, почему Бог допустил "поражение" священников и судей? Или почему Он сразу же не установил в Израиле монархию? Ответ, по крайней мере, частичный состоит в том, что Он постепенно готовил народ к жизни при монархическом правлении.

Поскольку долго находиться в особом положении, не имея при этом царя, Израиль не смог бы, он попросит себе царя и получит его. В стихах 14–15 говорится об условиях, которым должен отвечать будущий царь, а в стихах 16–17 описывается его поведение, в стихах 18–20 – его интеллект и познания.

Царь должен был отвечать двум условиям. Во-первых, избрать его должен Господь. Впоследствии исторический опыт Израиля подтвердил, что пророки, говорившие от имени Божия, Его выбор и возвещали. Например, Самуил поддержал Саула, а затем Давида; Нафан же поддержал Соломона.

Во-вторых, царь должен быть израильтянином. Еврей, с детства воспитанный на традициях и Писаниях, с гораздо большим рвением отстаивал бы чистоту израильской религии, чем чужеземец.

Три момента подчеркнуты относительно поведения царя. Ему запрещалось приобретать большое число коней. Рассуждая по-человечески, царская армия, состоявшая в основном из пехоты, была бы значительно слабее вражеской армии, обладавшей множеством колесниц и всадников. Однако послушный израильский царь должен был полагаться не столько на свою военную силу, сколько на Господа. Точнее, ему следовало полагаться только на Него. Бог уже явил евреям Свою способность сокрушать мощнейшую армию, снаряженную колесницами (Исх. 14–15). Кроме того, приобретать коней значило бы для израильтян отправляться за ними в Египет, где ими торговали. Между тем, народу не следовало и думать, чтобы возвращаться в "дом рабства".

Запрещение брать много жен было продиктовано тем, что цари нередко женились на чужеземках, делалось это в интересах заключения выгодных политических союзов. Но жены-иностранки склоняли бы сердце царя к своим богам, царь рисковал бы стать идолопоклонником.

Запрещение относительно чрезмерного умножения серебра и золота было направлено на то, чтобы не поддался царь чувству независимости от Бога и похотливому стремлению к роскоши.

Итак, целью всех трех запретов было намерение удержать царя от стремления к чему-то большему, чем быть слугою своего Хозяина, Господа, на Которого он должен полагаться во всем. Трагические последствия несоблюдения этих запретов можно наблюдать на примере царя Соломона, который нарушил все три.

Царь вменялось списать этот закон и повеления, внимательно читать их и старательно им следовать (речь идет о всей книге Второзакония, а не об этом лишь небольшом разделе ее). Чтение содействовало бы укреплению интеллекта царя и умножению его познаний, а также смиряло бы дух его. Следствием этого явится продолжительность царской династии.

Постановления священникам и левитам выражены в стихах 18:1–8.

Колено Левия разделялось на три клана: гирсонитов, каафитов и мераритов. Изначально каждый из этих кланов исполнял свой круг обязанностей в скинии. Каафиты, кроме того, разделились еще на потомков Аарона и тех, которые происходили не от Аарона.

Только потомкам Аарона позволялось служить священниками. Остальная часть этого племени называлась левитами. Таким образом, священники составляли меньшинство в колене Левия.

Левиты прислуживали священникам, в их функции входило также обучать израильтян Закону. Имели другие обязанности, помимо служения в скинии, и священники. Так, они исполняли роль судей, были стражами при списке (свитке) закона, они же просвещали и наставляли людей относительно кожных заболеваний, были помощниками Моисею в церемонии обновления завета.

В отличие от других одиннадцати колен, никто из левитов, включая священников, не имел своего надела земли, чтобы жить и обрабатывать его. Но для левитов было выделено сорок восемь городов. Источником существования священников (и левитов, помогавших им в главном святилище) были народные жертвоприношения Господу. А те левиты, которые не были заняты в главном святилище, жили за счет даяний от народа (Втор. 14:28–29; 16:10–11).

Народ должен был содержать священников, служивших в главном святилище. Им полагались определенные части от жертвенных воловьих и бараньих туш, а также первые, собранные или полученные, в году зерно, вино, масло и шерсть.

Они обладали этим правом потому, что Бог избрал Аарона и его потомков из всех племен, чтобы предстояли пред Господом и служили во имя Его.

Если левит желал прийти в главное святилище, чтобы служить в нем во имя Господа (т. е. от Его имени), ему разрешалось сделать это и получать такое же содержание, какое получали другие левиты. Это не означало, что данный левит непременно служил бы священником (как полагают некоторые). Мужчины из колена Левия должны были помогать священникам (1 Пар. 23:28–32).

В случае если левит распродавал свое имущество прежде, чем уйти в Иерусалим, и получал деньги за него, он все равно имел право на получение содержания за свою работу в святилище.

Не обошел стороной Моисей и пророков. Все перечисленные в этих стихах (18:9-14) мерзости или мерзкие дела, какие делали народы сии (т. е. хананеи), так или иначе, связаны были с предсказанием будущего либо колдовством. Посредством колдовских ритуалов, представители этих народов пытались воздействовать на «богов» в желательном для себя направлении. Проведение через огонь, т. е. принесение в жертву детей было одним из элементов колдовских контактов прорицателей с неземными силами, условием их воздействия на ход тех или иных событий.

Подобные дела запрещены Богом как абсолютно безнравственные и лишенные смысла, ибо судьба человека зависит от того, исполняет он заповеди Господни и установленные Богом нравственно-этические законы или нет. Ворожбе это не подвластно. Кроме того, колдовская практика сама по себе свидетельствует об отказе признать верховное владычество Господа.

Люди, знакомые с оккультной практикой и случаями одержимости бесами, знают, что многие подобные дела подвели людей под власть сатаны.

Слово прорицатель, которое в еврейском языке образуется от глагола «разделять», означает произносящего лжепророчество или пытающегося понять волю «богов» на основании разного рода предзнаменований.

Понятие «ворожбы» или «чародейства» выражает попытку контролировать поведение людей или их обстоятельства силою, полученной от злых духов (демонов).

Объяснять предзнаменования или гадать – значит предвещать будущее на основе знаков, которые видят в полете птиц, в форме и цвете огня, в характере дождя. Понятия «чародейство», "ворожба" имеют, кроме того, аналог в еврейском слове касап, под которым подразумевается практика колдовских бормотаний, смысл этих бормотаний непосвященному не ясен. Произносящий заклинания по-еврейски звучит как "завязывающий узелки", своими колдовскими заклинаниями он «связывает» других людей.

Объявляется, что вызывающий духов вступает в контакт с мертвыми, но на самом деле он сообщается с демонами.

Вовлеченность во все эти гнусные дела хананеев и была одной из причин, по которой Господь воспользовался Израилем для уничтожения их. Очевидно, для еврея было мерзостью оказаться причастным к подобным делам.

В отличие от вовлеченных в черную магию хананеев, которые слушали своих прорицателей, чародеев и обаятелей, израильтянам предстояло слушать Господнего Пророка. Евреи могли быть уверены, что "чреда пророков" не прервется после Моисея, потому что они с самого начала просили у Господа на Синае, чтобы Бог говорил к ним через посредника.

Каждый пророк, которого воздвигнет Бог, непременно будет израильтянином, а поскольку истинный пророк говорит только те слова, которые слышит от Господа, Моисей обязывал народ повиноваться этим словам.

Пророка как меня, даст тебе Господь, говорит Моисей. Однако не было среди людей пророка, наделенного такой силой и правом столь близких отношений с Богом, как Моисей. Он являлся образцом для любого из будущих пророков. Каждый из них должен был следовать его примеру всеми силами.

Поскольку народу говорилось о необходимости безоговорочного послушания Божьему Пророку, который явится в будущем, лжепророчество рассматривается как равное покушению на верховные прерогативы Бога. По этой причине лжепророк подлежал смерти.

Имелось два способа проверить, Божьи слова изрекал пророк или нет. Прежде всего, то, что он говорил, должно было согласовываться с Божьей волей и словом Его. Если он говорил от имени богов иных, то тем самым противоречил сказанному в слове Божьем и, значит, был лжепророком. Затем, истинное пророчество должно было осуществиться. Если же изрекаемое пророком не удовлетворяло этим условиям, то какое бы сильное впечатление ни производил он, народу не следовало бояться его, ни угроз его в свой адрес.

Города-убежища и уголовный закон (гл. 19)

Моисей еще прежде отделил три города в Трансиордании (4:41–43) в качестве убежищ. Поскольку он знал, что Господь не позволит ему пересечь Иордан и пойти с израильским народом в Обетованную землю, он и отдал теперь народу распоряжение отделить три города-убежища, согласно с первоначальными повелениями Бога (Чис. 35:9-34). В пределах их новой территории эти города-убежища должны были быть расположены равномерно. Моисей велел израильтянам, разделив землю на три части, проложить дороги к этим городам так, чтобы всякий убийца мог легко добраться до одного из них.

Слово, переводимое как «убийца», происходит от евр. расах, означающего "отнять жизнь без законной на то санкции". Оно могло относиться как к умышленному, так и к нечаянному убийству.

Упомянутые города следовало отделить во избежание дальнейших бед. Только тот человек, который убил ближнего своего (соседа) не преднамеренно, не питая к нему зла, имел право бежать в один из этих городов, чтобы спасти себе жизнь. Ибо в них предлагалась защита от мстителя за кровь. Слово, которое переводится этими тремя словами, звучит по-еврейски как гоел, и первое его значение – "защитник семьи". Под таковым подразумевался близкий кровный родственник (ближайший родственник-мужчина). Это на нем лежала ответственность за выкуп любого члена своей семьи из рабства и за выкуп его имущества. Это он обязан был в случае смерти родственника жениться на его вдове и воспитать его детей, сохранив за ними имя покойного, и он же был "мстителем за кровь".

Тот, кто убил своего соседа нечаянно, должен был оставаться в городе-убежище до смерти первосвященника, занимавшего в ту пору свой пост. Старейшины города обязаны были защищать его от "мстителя за кровь". А если виновный в убийстве уходил из города прежде смерти первосвященника, то мститель имел право убить его, и "не будет на нем вины кровопролития".

Назначение городов-убежищ должно было приучать Израиль к мысли, что человеческая жизнь важна для Бога. Даже совершив нечаянное убийство, виновный должен был в значительной мере поплатиться своей свободой на немалый период времени.

Если израильтяне верно и во всем будут следовать повелениям Господа, тогда Он распространит их территорию до пределов, обещанных по Завету, заключенному с Авраамом. В упомянутом случае понадобится еще три города-убежища, а всего – девять, чтобы предотвратить осквернение земли невинно пролитой кровью.

В еврейском оригинале употреблено единственное число: "эта заповедь". Моисей употребляет единственное число, чтобы подчеркнуть единство Закона, он – един, и повиноваться ему надо в целом. Но Моисей указывал также на главное требование закона, а именно – на необходимость любить Господа, Бога твоего. Закон был дан Израилю для того, чтобы у него было средство выражать свою любовь к Богу.

Однако город-убежище не был таковым для совершившего умышленное убийство. Виновного, если он укрылся в нем, следовало возвратить в его город, отдав в руки мстителя за кровь. Народу, которому предстояло процветать под Божьими благословениями, надлежало очищаться от греха пролития крови невинной.

Вслед за законом о городах-убежищах Моисей дает закон о межевых камнях между установлениями о городах-убежищах (ст. 1-13) с одной стороны и запрещением лжесвидетельствовать с другой (ст. 15–21). Надо заметить, что в древности смещение межевых камней было чувствительной проблемой на Ближнем Востоке. Очевидно, это явление имело широкое распространение и в Израиле. "Не нарушай межи ближнего твоего", – говорит Моисей.

Закон о даче свидетельства (19:15–21)

Моисей установил принцип, согласно которому для обвинения человека в совершении преступления было недостаточно одного свидетеля. Этот принцип должен был действовать в защиту от лжесвидетеля, который мог оговорить собрата-еврея по причине

ссоры с ним или из каких-то других низменных побуждений. Наличием, по крайней мере, двух или трех свидетелей достигались большая точность и объективность при ведении процесса.

Однако невозможно было избежать таких ситуаций, когда налицо был лишь один свидетель. И он обязан был предъявить обвинение нарушителю закона или обидчику. Подобные случаи следовало представлять "главному трибуналу", состоявшему из священников и судей. Если при расследовании свидетельства обнаруживалось, что оно ложно, то обвинитель (свидетель несправедливый, он же – свидетель ложный) подлежал такому же наказанию, которому он "замышлял" подвергнуть своего собрата. Сделавшись известной израильтянам, судьба лжесвидетеля удерживала бы других от дачи ложных показаний в судах. Итак, нарушение 9-ой заповеди (Исх. 20:16) было еще одним злом, от которого народу следовало очищаться.

Заметим, современные социологические теории, согласно которым наказание, в особенности смертная казнь, не удерживает от совершения преступлений, противоречат библейскому пониманию человеческой природы.

Закон возмездия, известный в Римском кодексе как лекс таилонис, был сначала изложен в книгах Исход (21:23–25) и Левит (24:17–22). Этот закон был дан с целью поощрения к справедливому наказанию преступника в тех случаях, когда могла возникнуть тенденция к вынесению слишком мягкого или слишком сурового приговора. В древности кодексами законов, действовавшими на Ближнем Востоке, предусматривалось нанесение увечий преступникам (им вырывали глаза, отсекали губы и т. п.). Еврейский закон, за одним исключением (Втор. 25:11–12), нанесения подобных увечий не одобрял. Лишь первая часть этого закона "жизнь за жизнь" применялась на практике в подтверждение того принципа, что наказание должно соответствовать преступлению (т. е. что платить следует той же монетой). Вот почему раб, ослепленный своим господином, подлежал "в возмещение" нанесенного ему увечья освобождению.