Текст книги "Невменяемый дипломат"

Кремону следовало решить: вначале избавиться от трупа или поправить неважное самочувствие? С последним проблем не будет, достаточно подойти к любому сентегу в том же трактире, и за пару монет тамошние приживалы не только вылечат, но и на руках носить станут. Но и от тела следовало избавиться как можно скорей. Вдруг убитого уже ищут? Ведь не простой сентег – Медиальт. Такой может носить в своем теле и артефакт связи, и еще некие дающие наводку на это место штуковины.

Быстрый обыск ничего не дал, хотя горка вещей и перекочевала в отдельную сумку. Но вот тело… Куда спрятать его?! Тут же город. Были бы горы кругом, лес, степь, наконец, так хоть закопал бы… Кремон замер, а потом бросился к окну.

Повозки на внутреннем дворе занимали едва четверть всего пространства. Основные транспортные средства наводняли тут все с утра. Но хуже всего, что чуть ли не в каждой второй повозке кто-то спал. Зачем платить за место в ночлежном доме, если и так прекрасно можно выспаться под открытым небом. Был бы дождь, а так…

Одна надежда на собственную телегу, которая стояла чуть ли не под самым окном: если выкопать достаточно глубокую яму под ней, то, упрятав туда труп, можно дня на два сбить возможную погоню со следа. А потом уже будь что будет!

Но на этом сложности не кончались. А ну как кто посмотрит на окно как раз в тот момент, когда вниз полетит птицеподобное тело? Поднимут крик, начнут выяснять…

Кремон завернул труп в одеяло, обвязал веревкой и взгромоздил на стол, придвинутый к самому окну. Затем бросил конец веревки вниз. Подождал: там все было тихо. Вышел из комнаты, спустился во двор. Рванул веревку – и подхватил на руки выпавший из окна труп.

Теперь нужно было вырыть яму, закопать труп, утрамбовать ногами землю, а излишки перенести на одеяле в отхожее место – благо оно было рядом, – да туда и высыпать. А времени до утра оставалось все меньше и меньше.

Глава 13
Предсмертное состояние

И все-таки Кремон не только управился до рассвета, но и успел помыться. И вновь предстал в образе женщины перед только что пришедшей в себя Ягушей.

– Ну что, очнулась? – Поставив стул у изголовья, он уселся на него и приложил ладонь ко лбу девушки. – Температуры вроде нет… Кто это такой был и чего вы так друг на друга набросились?

Колдунья попросила воды и, утолив жажду, стала пояснять:

– Это злейший враг моего хозяина, один из самых подлых и жестоких Медиальтов нашей империи. Его в свое время изгнали из Полюса за жестокие опыты не только над людьми, но и над сентегами. В своей лаборатории он создавал ужасных монстров, да еще и скармливал им плоть иных подопытных существ. Когда его разоблачили, то отправили в ссылку на один из необитаемых островков в Бархатном море. Ду-Грайт сыграл в этом наибольшую роль, ну и я всегда находилась рядом с хозяином. Поэтому этот ублюдок меня и узнал… Только почему он здесь? Ведь ссылка у него пожизненная! И куда он подевался?..

– А как же ты его не заметила?

– Да я вообще на сентегов внимания не обращаю!

– Значит, он преступник… – задумчиво протянул Кремон. – Как же ему удалось сбежать?

Ягуша пожала плечами:

– Не знаю. Видно, кто-то помог. Ведь тот островок как-то защищен магически, чтобы исключить возможность побега. Так куда же он подевался?

– Убили его…

– Кто?! Как убил?!

– Ну, этот… принц твой, Кремон, и убил… – Энормианин показал рукой на обугленный пол в центре комнаты. – Не знаю, как он это вытворяет, но у него получилось отразить все удары сентега по своему телу. Хотя сверкало и горело – жуть страшная! Мне показалось, что весь дом сгорит!

– Так ты все это видела?

– Ну да! Когда ты этого гостя чем-то «пригрела», мы с Кремоном собирались войти в комнату. Он меня попросил, чтобы в этот раз я лично его привела. Потому как повода ему явиться к тебе вроде как не было…

– Как это не было?! – возмутилась красавица.

– В том смысле, что книжки-то вы обе уже прочитали. А ты ему очень понравилась, вот Кремон и придумал другую причину, чтобы с тобой остаться: якобы для охраны. Иначе боялся, что ты его как кавалера на этот раз вытолкаешь из комнаты. А они, принцы, знаешь, какие обидчивые и гордые?! О-о! А как влюбляются, то еще и глупые становятся…

– А разве он влюбился? – зарделась Ягуша, и, кажется, этот вопрос ее сейчас интересовал стократно больше, чем судьба беглого преступника.

– Еще как! Только о тебе и расспрашивал, как мы встретились! Но ведь это к делу не относится? Ну вот… А когда мы вошли и он увидел, что ты падаешь, так сразу и метнулся на того сентега. Еще и ножи свои метательные успел бросить… Ага! И попал! Но тот Медиальт живучий был, зараза! Вот и пришлось Кремону ему шею сворачивать. В тот момент враг и ударил твоего принца чем-то жутко страшным… я уж подумала, до угольков его сожжет! А он ничего, живой остался, хоть и шатался сильно… Вон, видишь, какая чернота на полу осталась? Потом Мой принц прибежал, братца увел, а потом от трупа избавился… Ну а я присматривала, чтобы никто ничего не заметил.

– И где он сейчас?

– Кто? Мой любимый?

– Зачем мне твой! Я про Кремона спрашиваю!

– Так они только что уехали… Договорились под вечер встретиться, почитай под самым Полюсом. Старший принц себя неважно чувствует, вот младший и решил его у какого-то их знакомого сентега подлечить. Мне самой во время первого удара от Медиальта досталось: чем-то таким он страшным по внутренностям бил…

– Так давай я тебя хоть проверю…

Девушка стала приподниматься, но Кремон остановил ее:

– Лежать! Пока не позавтракаешь – никаких движений. Сейчас закажу что-нибудь поесть прямо сюда. Ты сама вон бледная и еле дышишь. Лучше копи силы, они нам могут в пути понадобиться.

Красавица и в самом деле выглядела неважно, и кого-то лечить в ее состоянии – смех и только. В то же время она понимала, что подруга этой ночью глаз не сомкнула. Поэтому прошептала:

– Спасибо, Рионушка! В дороге отоспишься, я сама буду похасом править…

– Ой, не смеши меня! Я могу еще три ночи не спать и тебя в беге обгоню! – Кремон поднялся и вышел из комнаты.

Однако он и в самом деле чувствовал себя неважно. Что-то внутри вражина своим ударом явно повредил, и какому-нибудь врачу, а еще лучше Медиальту, следовало показаться на глаза как можно быстрее.

«Ничего, пока потерплю», – сказал себе он.

В зале трактира никого еще не было, пришлось идти на кухню. Картина там была совсем иная, чем на окраинах империи: готовкой занимались две женщины и два сентега. Явный дефицит рабов просматривался, явный. Как же они тогда в самой столице ценятся?

После вопроса постояльца о раннем завтраке все глаза повернулись к самой массивной женщине, именно она здесь командовала, невзирая на присутствие двух тэшей. Поинтересовавшись, чего бы хотела пришедшая конклатерра, она принялась загружать поднос: мясо, сыр, хлеб, каша в глиняном горшочке, сметана, блины и варенье с орехами… Делала она это до тех пор, пока Кремон с удовлетворением не сказал: «Хватит!» Расплатился и очень аккуратно понес здоровущий поднос в комнату.

Вначале была накормлена Ягуша, которая тут же задремала, расслабившись. Невменяемый умял все остальное, радуясь своему не пропавшему аппетиту и тяжело вздыхая по поводу плохого самочувствия. Его тоже в сон потянуло, но следовало бежать отсюда как можно дальше и быстрей. Снося личные вещи из комнаты в телегу, он с несколькими встречными затеял короткие разговоры, в которых жаловался на нежданную болезнь служанки и немедленный отъезд домой, причем домой на север, называя город на расстоянии полдня пути отсюда.

Затем помог сойти вниз девушке, уложил ее на соломку и тронулся в путь. И опять пошли пейзажи, раскинувшиеся по сторонам от тракта, и опять начались заслоны. Сегодня дотошно-любопытных сентегов оказалось не в пример больше, чем вчера. Останавливали и расспрашивали уже чуть не на каждом втором воинском заслоне, которые теперь стояли на каждом километре. Причем все сентеги были взвинченными и агрессивными. Сказывалась близость столицы, и наверняка не всем нравились приказы императора о недопустимости передвижения воинских группировок. Теперь уже и маленькие группки охранников останавливали и запрещали двигаться дальше. Ввели лимит на количество охраны даже для самых титулованных особ. Хочешь ехать дальше? Можешь взять с собой только четверых сопровождающих.

Скандалы звучали практически в расположении каждого заслона. Недовольная знать, спешащая в столицу, переходила на крики, каркала на сердитых проверяющих, угрожала им, и местами доходило даже до потасовок.

Но крестьянскую телегу не задерживали. Как правило, вопросы следовали от одного или двух сентегов прямо на ходу:

– Ну и куда вы претесь? – на своих длинных ногах они легко поспевали за движущимся гужевым транспортом.

– Домой, тэш! – и Кремон называл очередной пригород очередного населенного пункта, где якобы и находилось поместье.

Порой самые ретивые тыкали шпагами в солому, нарываясь на ругань конклатерры. Мнимая Риона не стеснялась в выражениях, сетуя, что уже и так два горшка разбили с маслом и другие вещи попортили своим противным железом.

Вот так и двигались, пока Кремону совсем плохо не стало. Внутренности так болели, словно туда кто шилом тыкал.

«М-да! Успел мне этот Медиальт перед своей смертью нагадить! – досадовал Невменяемый, стараясь не кривиться. – Хочешь, не хочешь, а в какой-то трактир заворачивать придется…»

Как потом выяснилось, поселок, в котором они остановились, был центром нескольких усадеб одного рода, которые общими усилиями построили довольно солидный постоялый двор. Трактир его славился на всю округу, и почти каждый путешественник старался именно здесь подкрепиться в дороге. Тут не было ни одной рабыни, все работы выполнялись сентегами.

Когда они насытились, Кремон сказал Ягуше:

– Иди в повозку, подремли, а я поищу врача, пусть меня посмотрит. Уж больно неважно себя чувствую.

– Так, может, я смогу помочь? – встрепенулась Ягуша, но Кремон помотал головой:

– Нет-нет, тебе силы набирать нужно. Иди!

Ягуша ушла, а Кремон подался на кухню. Оттуда его послали в большой господский дом, стоявший в нескольких сотнях метров от трактира. Отойдя подальше, он свернул в кусты и принял свой настоящий облик – иначе у врача могли бы возникнуть вопросы.

В холле дома его встретил какой-то сентег.

– Что-то у меня внутри все колет, – пожаловался Кремон. – Пока конклатерра вернется, совсем от боли изведусь. Можете помочь?

– Могу, если заплатишь. Да еще и на пару лет омоложу! – обрадовался птицеподобный врач предстоящему заработку и назвал цену: – Это тебе обойдется в пятьдесят гравов.

Невменяемый не удержался от выразительной мимики: пятьдесят местных гравов равнялись примерно сотне энормианских стасов, и за них здесь можно было купить шикарного похаса. Поэтому, помотав головой, приступил к торговле:

– Тэш, не надо мне омоложения. А за простенькое лечение я готов заплатить целых два грава.

Сентег затрясся, с бешеной скоростью щелкая клювом. Кажется, он ухохатывался от всей души и долго не мог успокоиться. Наконец он воскликнул:

– Мне уже давно за двести, и брать меньше за свои услуги мне собственное достоинство не позволяет. Тем более если речь идет о лечении раба!

Он сосредоточился, и по его взгляду было понятно, что он уже начал просматривать человека магическими умениями. У Кремона возникло подозрение, что он имеет дело с Медиальтом. Но такого быть не могло – те отличались особыми бляхами на груди, только им присущим плетением ремней экипировки и способом завязывать шарф и несколькими, загадочно окрашенными перьями на крыльях.

Но на всякий случай гость с севера решил уточнить:

– При всем уважении к тебе, тэш, осмелюсь заметить, что такие расценки только у Медиальтов. И только при обслуживании иных тэшей.

– Ха! А я лечу лучше большинства Медиальтов. Так что могу требовать за свою работу столько, сколько считаю нужным.

«Все понятно! Наглая и чванливая птица! – решил Кремон. – Просто какой-то зазнайка! Надо уходить отсюда и искать лекаря подешевле…»

Он тяжело вздохнул и развел руками:

– Извините, тэш, но такие траты я себе позволить не могу… Ладно, может, хворь сама пройдет…

Сентег немного помолчал, глядя на него, и вдруг воскликнул:

– Ого! Да ты скоро умрешь! Можно сказать, и ночь не переживешь! Но самое невероятное, тебя атаковали структурой быстрого гниения! Шейтар меня загрызи! Раб атакован структурой, которую умеет сотворить только Медиальт высокого класса! Не двигайся! – он зашел сбоку, потом со спины, ощупывая тело человека руками. – Вот так чудеса!

«О чем он мелет? – с нарастающим беспокойством думал Кремон. – Как он может такое рассмотреть? Он же не Медиальт! Уж не врет ли он? Скорей всего!..»

А сентег продолжал его ощупывать и приговаривать:

– Да ты еще и лечился у кого-то из великих… Шейтар меня загрызи, но тебя кто-то лечил от магического бессилия… Ты когда-то был Эль-Митоланом… потом тебя чем-то припекло… хм… Да нет, скорей все выжгло… почти… И тебе заново возрождали магическую сущность… Ха! Надо же! И ведь возродили! Дня три-четыре, и вновь почувствовал бы свои силы… Но кто же тебя так… этой ночью? Неужели тот, кто лечил? В целях эксперимента, что ли? Или завистливый конкурент решил извести тебя со свету и вмешался? Но все равно не сомневаюсь: подобное лечение стоило тысячи… причем не гравов, а золотых монет Центра. И кто за тебя платил? Твоя прижимистая конклатерра?

Такие чудеса диагностики и самого тупого пациента могли убедить: перед ним в самом деле Медиальт. Откуда он взялся здесь и почему так просто выглядит, было непонятно. Но факт оставался фактом: о человеке сентег знал многое. Правда, Невменяемый тупым не был, поэтому предположил, что в этом доме сейчас находится Ветеран. Он увидел в окно приближавшегося человека, быстро подговорил одного из местных жителей на шутку и сейчас давится от смеха где-то поблизости.

«А если нет? – тут же подумал Кремон. – Если и в самом деле передо мной Медиальт высокого класса? Как бы узнать? Для начала надо бы ему польстить…»

– Я просто потрясен, тэш, – сказал он. – Сколько в вас участия и сострадания! А о вашем умении вообще молчу. Потому что у меня просто нет слов…

– Это надо же, какой льстивый раб! – воскликнул сентег с удивлением. – Ему осталось жить всего ничего, а он пытается льстить вместо того, чтобы умолять о спасении. А насчет денег за лечение…

Может, он хотел посоветовать, как отыскать нужную сумму, но тут в холл по-хозяйски вошел еще один сентег. Этот скорей походил на разряженного модника, но отдающего дань воинской тематике. Увешан красивыми ремнями, вооружен по максимуму, разве что только керечесы в руках не хватает и коробочного ранца на спине. Этот тоже отличался пристрастием к прическам и наверняка использовал такой же артефакт для укладки перышек, что и Ду-Грайт, хозяин Ягуши. Выглядел он более чем молодо, хотя все познавалось в облике птицеподобных целителей в сравнении.

– Круке-Кре, что этому рабу от тебя надо? – спросил он, приближаясь.

– Вначале мне показалось, что это шпион. Потом я понял, что он ходячий покойник. Ибо совсем ему мало жить осталось… Теперь подозреваю, что он смертник!

Вошедший замер на месте, и его голос дрогнул:

– То есть он принес какую-то неизлечимую заразу? Или его тело сейчас взорвется, расплескав ядовитую субстанцию?

– До такого не дойдет… он у меня под полным контролем… Но более странного раба я еще в своей жизни не встречал… И он очень сильный, невероятный по мускульной мощи… Несмотря на плачевное состояние, он мог бы, наверное, порубить тут всех нас своим мечом…

– Ха-ха! Это ты уже перегнул! – с хвастливой самоуверенностью хохотнул молодой сентег. – Я бы из него решето сделал играючи. Да и чего рапиру об него пачкать? Ударил бы огоньком, превращая голову в головешку, и вся недолга.

– Да? Вот такие самонадеянные вояки и погибают в первом же серьезном бою! И хочешь, продемонстрирую доказательство твоего бессилия против этого раба? – Круке-Кре отошел метров на пять от Кремона и жестом пригласил подойти к себе молодого франта. – Вот ударь по нему парализующей молнией!

А Невменяемый стоял на месте и обливался потом от… бессилия и страха. Он и в самом деле попал под воздействие непонятных парализующих структур, которыми незаметно наградил подлый Медиальт при ощупывании его тела. Даже пальцами пошевелить не получалось. Высший врач не только сумел его обездвижить и взять под полный контроль, но еще каким-то чудом рассмотрел те мутации организма, которые позволяли сбрасывать в землю боевые магические атаки иных Эль-Митоланов. Подобного даже такой мэтр, как Ветеран, не сделал бы!

Модник озадаченно мотнул головой на предложение старшего соплеменника:

– Как молнией?! Я ведь его убью! А что он мне сделал плохого?

– Ничего! И ты ему ничем не повредишь. Ну! Смелее, не стесняйся!

– Да как-то… – молодой франт явно засмущался, слишком совестливый попался, видимо. – Мы не в бою… он – безоружный.

– Ха! Вот ведь наивный! Этот раб тебя одним ударом «за барьер» отправить может, невзирая на все твое оружие, силу Эль-Митолана и кучу оберегов.

– Скажешь тоже…

– И скажу! И требую! Бей!

Кремон уже понял, что губы его кое-как слушаются, и с трудом произнес:

– Тэш! Так ты меня что, добить собрался? Лучше уж полечи. Я заплачу пятьдесят гравов. Только вылечи!

Теперь старый сентег, нравоучительно подняв палец вверх, стал давать очередной урок молодому:

– Вот посмотри на этого жадного и глупого человека. Вначале я по своей доброте предложил его вылечить всего лишь за смехотворную сумму в пятьдесят серебряных монет. А он мне нагло предлагал в ответ только два грава. И врал мне в глаза, что у него таких денег нет!..

– Нет! Я просто сказал, что не могу позволить себе такие расходы.

– Да?! И это при том, что ты имеешь при себе кучу добра на огромную сумму и денег раз в пять больше, чем я запросил? – ехидно произнес Медиальт.

Энормианин вытаращился на него. Этот сентег рассмотрел на нем все! О подобных умениях даже легенд или сказок не существовало, и Кремон теперь не удивился бы, если бы оказалось, что этот врач успел покопаться в его воспоминаниях. И сейчас все о нем, Кремоне, расскажет.

Сентег словно прочитал все это в его глазах, потому что воскликнул:

– Конечно, я знаю о тебе все! Но хочу, чтобы ты сам во всем признался. Но вначале… – он с раздражением взглянул на молодого франта: – Ну сколько я буду ждать молнии? Или ты только что подарил все свои колдовские силы любовнице?

Похоже, эти слова рассердили молодого сентега, потому что лицо его стало очень недоброжелательным.

– Ну ладно, раз ты ручаешься за его безопасность…

И ударил синей парализующей молнией. Невменяемому только и удалось, что в бессильной злобе закрыть глаза и машинально прикинуть силу удара: примерно треть от максимальной. Лицо обдало жаром, который тут же прошелся по телу и вытек в пол через ноги.

– Вот! Убедился?! – радостно воскликнул врач. – А теперь бей огненным шаром! Быстрей!

Глаза Кремону так и не пришлось открывать. Опять те же ощущения и нарастающая бессильная ярость.

Оба сентега подскочили к нему. Старший явно вошел в научно-исследовательский экстаз: восхищенно сыпал медицинскими терминами и, тыкая пальцем в человека, пытался объяснить данный феномен. Молодой, приоткрыв клюв, внимал, явно ничего не понимая.

– Какой объект! Какой бесценный экземпляр! – Круке-Кре опустился на пол, чуть ли не клювом ощупывая почерневшие дощечки паркета. – Это же уникальный сброс силы! Сказка! А если тут еще и концентрация с преобразованием замешаны!..

Эти слова вселили в Кремона надежду на то, что ему удастся выкрутиться. Если он – «бесценный экземпляр», то экзальтированный экспериментатор должен быть заинтересован в том, чтобы этот экземпляр остался в живых. А значит, вылечит и с голоду умереть не дасть. Посадит в какую-нибудь клетку. А там уж возможность для побега обязательно появится. Да не просто для побега, а с должным шумом и выверенным ударом, после которых этот каркающий ублюдок останется со свернутой шеей.

Кремон решил воспользоваться моментом для разговора с молодым франтом:

– Извиняюсь, тэш, а как тебя зовут?

Тот покосился на ничего не слышащего и бубнящего что-то себе под нос Круке-Кре и с некоторой неохотой ответил:

– Ну… можешь меня называть просто… Граф! – И вдруг спросил: – Ты на меня не обижаешься?

– За что?

– За молнию и за шар огня. Тебе не больно было?

– Ерунда! Только жарковато становилось… – Кремон понизил голос: – А кто этот Круке-Кре? У меня такое впечатление, что он меня на части порежет и в банках с самой крепкой гремучкой хранить будет.

Непонятно отчего, но Граф развеселился:

– Ты что, не слышал об этом знаменитом Медиальте? Ну, ты, провинция!

Невменяемому очень хотелось возмущенно вздернуть подбородок, но тело так до сих пор ему и не повиновалось. Поэтому он смог только с сарказмом прошипеть:

– Ну да, я просто обязан знать каждого такого мучителя и мясника! Особенно если за всю свою жизнь ничего кроме гранитного карьера не видел.

– Странно. Откуда тогда у тебя столько всего ценного? И денег так много?

– Да не мое это. Конклатерра носить на себе заставляет, ей лень с собой таскать.

– А-а, ну да, они такие… – Граф сразу проявил сочувствие и понимание. Видимо, натерпелся со своей.

– Вот именно, – подхватил Кремон. – Моя еще и скандалистка, каких поискать! Если она сюда прибежит меня искать, лучше с ней не связывайтесь. Отдайте ей все мои вещи. А заодно…

– Что заодно?! – спросил Медиальт, перестав бормотать себе под нос. – Заодно и тебя ей вернуть? А?! Да ты, раб, совсем уважение потерял к тэшам! Как ты смеешь такие разговоры с… Графом вести?! Никакого страха! Вот хам невоспитанный!

А тут еще и молодой франт, пощелкав клювом, сдал человека со всеми потрохами:

– Ты знаешь, Круке, он тебя считает мясником и мучителем. И уверен, что ты его разрежешь, разложишь в банки с гремучкой и будешь проводить опыты!

И он расхохотался уже в полную силу. Показывая, что и сам такой же, если не хуже. Хотя, если припомнить, как франт сомневался перед магической атакой, а потом чуть ли не извинялся, что-то тут не вязалось.

Но додумать Невменяемый не успел. Круке-Кре чуть ли не уткнулся клювом человеку в переносицу и сердито, с какой-то странной угрозой спросил:

– Это я – мясник и мучитель? Это я буду тебя резать? А зачем, спрашивается? Ты не прав! Хочу тебя обрадовать: ты у меня будешь целиком в гремучке! Причем – живой! Плавать в ней, дышать ею… И опыты над тобой я буду вести еще минимум лет сто. Я и это умею, не сомневайся! О! Мало того, могу и в гремвине тебя замариновать. Правда, он не настолько прозрачный, тебе будет плохо видна моя лаборатория…

И всем известный за пределами империи сентегов герой с ужасом понял, что Медиальт не врет: он и на самом деле все может…