Текст книги "Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны"

– Ты нам о своём походе расскажи, – напомнил Фарнак, меняя тему.

– О! Давно уже у меня такого не случалось. Мы прошли за полуденный рубеж Харада, за Хлавийские горы. Сделали стоянку – Третья Мраморная бухта, ты её знаешь, всегда можно перевести дух – и что же? Оказывается, в окрестностях завелись какие-то двуногие любители человечины. Мы их отогнали, но это стоило пятерых лучших разведчиков.

– Пятерых? – поднял бровь Фарнак. – Пятерых твоих разведчиков?

– Я сам в это с трудом поверил, дорогой друг!.. Однако те нападали исподтишка, стреляли с деревьев, отравленными иглами из духовых трубок. Обычное дело у южных племён, но тут яд был какой-то… ядовитый, – Вингетор покрутил кистью. – Необычный, у нас не нашлось противоядия. Я не стал терять больше людей, и мы ушли в море.

Потом встретились пальмовые рощи, целиком отравленные какой-то дрянью, хорошо ещё, что она валила человека сразу; ещё десяток погибших.

– Погоди! – встревожился Фарнак. – Рощи отравлены?! Это как?

– Вот так. Съешь плод – умрёшь. Сорвёшь лист – умрёшь. Вдохнёшь аромат цветка – умрёшь тоже. Делать нечего, пошли дальше. Миновали Каменку и собрались ошвартоваться в Нардозе, разузнать, что слышно в дальнем Захарадье, и что же мы видим на месте города? – Вингетор сделал эффектную паузу, свойственную лишь высокородному вельможе на заседании Государственного Совета, и Фолко окончательно уверовал, что этот человек оказался в рядах Морского Народа явно не по рождению. Чем больше вслушивался хоббит, тем больше казалось ему, что он узнает столичный аннуминасский говор.

– И что же? – поинтересовался Фарнак, видимо, уже хорошо знавший манеры собеседника.

С лица Вингетора сбежала улыбка.

– Город сожжён, – сухо отчеканил он, и это настолько отличалось от его прежней манеры, что всем показалось – он возвестил, самое меньшее, о начале Дагор Дагоррата. – Сожжён дотла. Обугленные руины, развалины да скелеты, обглоданные дочиста.

Фарнак глухо прорычал проклятье.

– Нардоз сожжён?! Кем? Ты узнал, Вингетор? Знают ли остальные таны? И… постой, а окрестности?! Там же поселилось немало наших!..

– Город и окрестности кишмя кишели дикарями, – Вингетор зло сощурился. – Мы едва высадились в порту, и почти сразу же пришлось уходить.

– Да простит меня достойный тан, – не утерпел Хьярриди, – но что это за дикари?

– Я таких ещё не видел, – мрачно ответил Вингетор, и его десятники дружно закивали. – Это не кхандцы, не Дальний Харад и уж, само собой, не Ближний. Это не мордорские орки. Это не чернокожие Полуденных Берегов. Какие-то новые, из глубинных земель. Чертами лица похожи скорее на нас, северян, кожа тёмная, но не такая, как у племён с Полудня. Сильные, свирепые, что твои хазги. Пока мы глазели на развалины, они повытаскивали из-под берега спрятанные лодки, и нам пришлось туго – эти ребята дрались, как безумные, и ни один не отступил. Их челны шли борт к борту, так что я не видел воды. Мы убивали их сотнями, но гавань Нардоза всё же пришлось уступить. А сражались они не обычными мечами или там копьями. Нет! На древко насажена заточенная лопата, или там грабли, или вилы, как вам это понравится? Но как же ловко они ими орудовали! Мои десятники вот тоже поначалу смеялись.

Судя по мрачному виду спутников Вингетора, больше ни один из них смеяться расположен не был.

– Мы отгребли подальше от берега. Ветер был свежий, преследовать нас на челнах дикари не могли. Среди них, конечно, были выходцы из других народов, но немного. Теперь эта орда владеет всем берегом южнее Каменки до самых Молчаливых Скал.

Фарнак аж присвистнул.

– Именно, дорогой друг, но послушай, что было дальше! После Нардоза я поклялся: костьми лягу, но доищусь, что это за пришельцы и откуда взялись. Поймать одного из их вождей оказалось не так уж и трудно, правда, потом мне пришлось зарезать и скормить морским зверям десятерых его спутников, прежде чем тот заговорил. У меня нашлись знающие его язык – собственно, вот он, Бралдо, и знал. Редкое наречие, на нём говорят далеко от моря. Верно, Бралдо?

Чернокожий великан кивнул, сверкнув белейшими зубами.

– Как есть, верно, мой тан. Далеко на восток, в джунглях – племена, что едят человечину. Но их было мало, они были слабы, мы били их всякий раз… а теперь их собралась тьма-тьмущая, собрали и тех, и других, и третьих, все приняли их язык…

– Именно, – подхватил Вингетор. – В общем, его зовут Имгашта, и рассказал он очень, очень много интересного, за что мне долго придётся оправдываться перед Морским Отцом, ибо вытягивал я из этого парня слова воистину лишь раскалёнными щипцами… – Вингетор неожиданно покачал головой, словно осуждая сам себя.

– Да что это с тобой? – удивился Фарнак. – Ну, пытал пленного, так что же тут такого? Одно слово – война! И мне случалось, так чего ж теперь?

Вингетор с кривой ухмылкой потупился.

– Потому что этот самый Имгашта, когда мы… гм… уже достаточно с ним провозились… сумел прокричать своим собратьям, что с ним, кто мы, как зовут предводителя – то есть меня, – где его, Имгашту, следует искать и кому следует мстить.

– Это как?! – не удержался Торин.

Вингетор мрачно взглянул на гнома:

– Я попался на хитрость как ребёнок, гном. Оказалось, мой пленник преотлично знает всеобщий язык, только умело это скрывает. И воля у него железная. Проверяя, я громко обсуждал с Освальдом, как лучше поступить с пленным – поджарить на медленном огне, четвертовать или же по-простому утопить, – так этот гордец и бровью не повёл, словно и не о нём речь шла. Я решил – не понимает! – и успокоился. А как своим передал… Тянули они за нами всё время. Вдоль берега на велбудах своих шли, морем – на лодках. Напасть так и не решились, но был момент, оказались совсем рядом. И он как их учуял, змея! Заверещал, заорал, точно чудо невиданное. И в воплях его я и «Умбар» слышал, и «Морской Народ», и «эльдринги», и даже – «тан Вингетор». Как тебе всё это нравится?

– Мне это совсем не нравится, – сквозь зубы процедил Фарнак. – Ты был в Совете?

– Ясное дело. Дозоры усилены. Но – чует моё сердце! – этого мало. Надо самим на юг идти, потому что если не мы эту орду, то она нас… А уж она нас точно прикончит, если только сможет, потому что воинов у них как песчинок на берегу или звёзд на небе…

– Вингетор, Вингетор… – встревожился Фарнак. – Не слыхал я раньше, чтоб ты, э-э, вещал, точно базарный сказочник!

– Прежде не вещал, – сухо ответил собеседник. – И сам над подобным смеялся. А теперь, видно, придётся по-иному. Потому что они и впрямь выводили на берег толпы, Фарнак, понимаешь, толпы! На десяток лиг вдоль воды стоит плотный строй – как тебе это понравится? Думаешь, Вингетор на старости лет из ума выжил и за наших отомстить не попытался? Как бы не так! Но я положил бы всех своих, если б только попробовал к берегу пристать. Зажигательными стрелами та орда пользоваться умеет отлично, уверяю тебя.

Тан жадно припал к кружке с пивом.

– И всё же я ускользнул от них!.. И даже высадился!.. Ночью, там, где меня не ждали. Прошел почти сорок лиг от моря. Сжёг три десятка селений. Хотел понять, что их гонит, чего они хотят. И я понял. Нашёл, понимаешь? – Он грохнул кружкой по столу.

Все замерли.

– Они боятся, – мрачно провозгласил Вингетор. – Бесчисленная орда смертельно боится – они смертельно боятся жуткого существа, обитающего где-то на востоке, возле озера Сохот.

– Возле озера Сохот? – удивился Хьярриди. – Мирные племена там всегда жили… А больше вроде ничего дикого там и в помине не было…

– А теперь есть, – объявил Вингетор. – Там, где кончается Хребет Скелетов и лес подступает к озеру, – там обитает некая Сила, которой подчиняются эти слившиеся в орду племена. Она подняла их из давних владений и превратила в наших – увы! – злейших врагов. Эта Сила гонит и гонит их на север. В скором времени они столкнутся с Харадом.

– Не могу сказать, что стану их жалеть, – проворчал Фарнак. – Дурной народ, хитрый, злой, в спину бить обожают, чести не знают и знать не хотят!

– Да пусть бы они хоть кем были! – аж привстал Вингетор. – Орда их сомнёт и даже не заметит. А потом на кого пойдёт? – ясное дело, на нас! Да и то сказать – мы с Харадом торгуем, они на юго-востоке красное золото моют, наши товары скупают – куда без них денемся? Гондор еле дышит, в Арноре истерлинги только-только приучились не на попонах в гостиных спать, Рохан всем бы хорош, да немного их, и всё больше продают, сами покупают мало. Так что сам рассуди, тан Фарнак, что случится, коль харадримов сметут!

– Ну, едва ль так уж сразу и «сметут»… – продолжал сомневаться Фарнак, да и Хьярриди в замешательстве покачал головой.

– Сразу или не сразу – нам от этого не легче, – отрезал Вингетор. – И, как водится у дикарей, орда за людей признаёт только своих. Сам ведь знаешь – они лучшие, вернейшие друзья и честнейшие союзники – для своего рода. А все прочие – они двуногая добыча. Обмануть чужака – доблесть; обобрать, в рабство продать или просто убить, потому что захотелось, – достойно. Мы для них всё равно что звери. Со зверями не договариваются, не торгуются и пленными не меняются. Понимаешь меня, Фарнак? Или они нас, или мы их. Третьего не дано. Вот что я пытался объяснить в Совете. Но, – губы Вингетора презрительно скривились, – не преуспел. Все, как и ты, дорогой друг, сказали, дескать, «ну едва ль так уж сразу и сметут». Орда ведь ещё лагерем у стен Умбара не стоит? – не стоит; так о чём же беспокоиться? – он досадливо сощурился. – Нет, мне, конечно, немного поверили – после того, как я показал пленника. Но не более того. А знаешь ли ты, друг мой Фарнак, кто единственный встревожился по-настоящему? М-м?

– Тан Гуннар небось? Гуннар Смеющаяся Секира?

– Гуннар? Х-ха! Как бы не так. Скиллудр, друг мой, Скиллудр собственной персоной.

– Скиллудр? – Хьярриди аж разинул рот, Фарнак ограничился изумлённо поднятой бровью.

– Именно так. Потратил, наверное, половину своего золота. Набрал целую армаду – капитанам былого впору! – и пошёл на юг. Один, как всегда. Пятнадцать тысяч воинов не в счёт.

– Пятнадцать тыс… что?! Он один поднял такой поход?! – теперь разинул рот и сам Фарнак. – Да не может такого быть!

– Ещё как может. Я же говорю – потратил, наверное, почти всё, что имел.

– И что же?

– Пока вестей нет. Но! Не хотят ли мои благородные друзья самолично взглянуть на пленника? Он у меня тут, рядом…

– Весьма любопытно! – вырвалось у Фолко.

– Тогда прошу за мной, досточтимые.

Дом, где содержался важный пленник, оказался настоящей крепостью. В узкую чёрную щель двери пришлось протискиваться, согнувшись в три погибели, а Торин и вовсе едва пролез боком.

За дверью коридор шёл не слишком понятными изгибами, однако в свете тусклых масляных ламп хоббит заметил частые бойницы в стыке стен и потолка. Ворвись сюда с улицы неприятель, ему бы не поздоровилось.

Внутренний же двор, отгороженный железной дверью и парой опускающихся решёток, поражал великолепием благоуханного сада. В кадках росли невиданные пальмы, иные высотою со стену, в искусственном ручье хищно шевелило зелёными отростками-щупальцами дерево-рыболов. Порхали пёстрые птахи, специальный слуга насыпал им корм. Освальд, шагавший первым, сделал один-единственный жест, и всю челядь тотчас же словно сдуло ветром.

– Прошу сюда. – Вингетор учтиво распахнул тяжко скрипнувшую дверь. Открылась каменная, винтом уходящая вглубь лестница. Десятник взял из кольца на стене факел, двинулся первым вниз.

– Крепко строили, на века, – одобрил Торин, косясь на мощную кладку стен и сводов.

– Возводили ещё при Морских Королях, – кивнул Вингетор. – Тогда и в самом деле умели строить, почтенный гном.

Винтовая лестница вывела процессию ещё в один коридор, низкий и широкий; что-то вроде главного тракта подземной темницы, небольшой, но крепкой и надёжной.

Четверо дюжих стражников споро вскочили на ноги при виде хозяина.

– Всё спокойно, мой тан! – отрапортовал старший.

– Возьми факел, Андраст, и идём с нами.

Пленника заперли в самой дальней каморке, не имевшей и крохотного оконца; Малыш скривился – гномы хоть и Подгорное Племя, однако именно потому знают, чем может обернуться пытка темнотой.

Вингетор снял с пояса тяжёлый ключ, отпер дверь. Стражники, не дожидаясь команды, обнажили мечи.

– Вот он, полюбуйтесь. – Хозяин кивнул на взятую с боем живую добычу.

Пленник сидел на полу, скрестив ноги, чресла его покрывала грязная набедренная повязка. Сложив руки на груди, он, не торопясь, с достоинством поднял взгляд на вошедших, не сделав и попытки подняться. Смотрел он с вызовом и уверенностью, несмотря на бедственное своё положение. Фолко заметил, что пленник даже не попытался прикрыть глаза от света факелов – а ведь сидел-то в полной темноте!

Под кожей странного оливкового цвета перекатывались внушительные мускулы; узкое точёное лицо, пожалуй, могло показаться красивым, если бы не нос, загибавшийся книзу, словно клюв у хищной птицы. Тонкие губы презрительно сжаты.

– Вот, извольте видеть, – указал Вингетор. – Так и сидит. Не ест, а теперь уже второй день не пьёт. Верно, решил себя уморить. Только уж нет, дудки, силком кормить станем!

Имгашта и бровью не повёл.

– Больно гордый, – проворчал хозяин. – Ничего, в прошлый раз заговорил и теперь отмолчаться не сможет.

Взгляды хоббита и пленника скрестились. В глазах того, кто звался Имгаштой, светилось странное безумие, Фолко не мог сказать, как он это понял, но ему почудилось, что в глубине этого человека полыхает странное белое пламя, выжигающее его изнутри, замещающее собой.

Вингетор заговорил, обращаясь к пленнику на странном, полном щёлкающих звонких звуков языке. Имгашта не повернул головы.

– Вот так и молчит. – Хозяин развёл руками. – Но ничего, я сегодня им сам займусь. Разговорится, будьте уверены!

– А… гм… хорошо. – Фолко с трудом оторвался от созерцания Имгашты. – И что же с ними теперь делать?

– Как это «что»? – удивился Вингетор. – Если совет Умбара проспит тревогу, мы-то проспать не должны! Орда ударит, не может не ударить, надо только понять, куда они двинут первыми – на нас или на Харад. Добычи в Хараде больше, и воевать им там сподручнее – южане давно забыли, что им вообще кто-то может угрожать. Эх! Ну и времечко настало!.. – он покачал головой.

Фолко забеспокоился – разговор пора было направлять в нужное русло, иначе Вингетор легко додумается до отправки военной экспедиции на Дальний Юг, а не к королю Эодрейду.

– Гм, кхм, – откашлялся хоббит. – Досточтимый и сильномогучий тан Вингетор. Помимо сих дел, бесспорно, важных и нужных, есть у нас к вам ещё одно.

– Небезвыгодное для славного тана! – встрял Малыш.

– Небезвыгодное? – сощурился Вингетор. – Что ж вы сразу не сказали! Тогда идёмте наверх, друзья мои!..

Когда они поднялись во внутренний дворик, Фолко обернулся к притихшей Эовин.

– Прости, храбрая, но не скучно ли тебе с нами? Всё дела да дела…

– Вовсе нет, – запротестовала девушка, но тут к ней с учтивым поклоном обратился Вингетор:

– Надеюсь, мои слуги сумеют развлечь деву-воительницу из Рохана, пока мы ведём разговоры! У меня собраны редкие каменья и цветы, ещё более редкие птицы и звери, прекрасной Эовин это было бы интересно…

Эовин собралась было надуться, но передумала. Тем более что сад во внутреннем дворике и впрямь был великолепен, и взгляд девушки то и дело тянулся к пальмам и разноцветным птицам в клетках. Вингетор сделал знак одному из сопровождавших, и молодой воин отвёл Эовин в сторону, к составленным вместе горшкам с пышно цветущими растениями и диковинному аквариуму едва не в человеческий рост. Вингетор на прощанье изящно поклонился. Вежливые, даже утонченные манеры его разительно отличались от грубоватого, простого обращения Фарнака и Хьярриди.

– Я немало имел дела с Морским Народом, но… – не удержался от вопроса Фолко.

– Но никогда не встречал похожих на меня, так? – рассмеялся Вингетор. – Справедливо! Говор у меня похож на арнорский, а семья моя долго жила в Минас-Тирите. Но на самом деле мы – коренные умбарцы. В Гондор мы попали как заложники корсаров Умбара ещё до Войны за Кольцо. Наша кровь смешана с гондорской, и я сам провёл там немало времени… А когда пришёл час, вновь стал тем, кем и должен был – морским таном, предводителем свободной дружины…

– Благодарю любезного хозяина за откровенность, – учтиво поклонился хоббит.

– А!.. – только отмахнулся Вингетор. – Буду признателен, друзья мои, если вы изложите своё дело…

Переговоры длились недолго.

– Можешь не продолжать. – Вингетор поднял ладонь, даже не взглянув на верительные грамоты короля Эодрейда. – Я и так отлично знаю, с кем меня свёл Морской Отец. Ваши имена, друзья, известны далеко за пределами Арнора и Гондора. Морским танам ведомы подробности войны за восстановление Рохана. Я верю вам безо всяких грамот и, раз Эодрейд предлагает такую щедрую плату, без колебаний подпишу с вами ряд. Сами понимаете, после неудачного похода на Юг для моей дружины это весьма кстати… Я бы также посоветовал вам поговорить с Амлодом и Гротти, это бывалые воины и, к счастью, оба сейчас здесь. У каждого по пять сотен мечей. Я так думаю, не только Эодрейду, но и нам не помешают надёжные тылы на Севере. С безумными южанами воевать всё равно придется, а мудрый должен иметь, куда отступить в случае неудачи…

– Ну, вот наше посольство, считай, и выправлено, – заметил Торин друзьям, когда они устроились на постоялом дворе. Эовин спала без задних ног, а Фолко и гномы сидели в соседней комнатёнке, расправляясь с копчёной курицей. – Считайте сами. Фарнак – семьсот мечей, Сваран – триста, Ория – тысяча, Хьярриди – двести, Вингетор – шестьсот, это уже две тысячи восемьсот; если завтра согласятся Амлод и Гротти, будет уже три восемьсот. Останется найти ещё одного, и… и всё!

– А мы так ничего и не выяснили для себя, – пробурчал Малыш.

– Потому что ещё и не выясняли, – парировал Фолко. – Хотя кое-что узнать уже удалось. С Ордой, с этим пленником, с загадочной Силой возле озера Сохот. Вот если завтра всё закончим, тогда…

– Что «тогда»? Ты хоть знаешь, что искать? – вскипел Маленький Гном. – Человека, эльфа, гнома, орка? Место, предмет, явление? Что? Ты нам можешь растолковать?

Хоббит медленно покачал головой:

– После Олмера я привык верить своим страхам, Малыш. А мне сейчас страшно. И становится ещё страшнее оттого, что я не знаю – чего же именно бояться?

Строри скорчил недовольную гримасу и вгрызся в куриную ногу.

– Мы ближе к разгадке, чем там, в Рохане. Надо походить… посмотреть… подумать… – продолжал хоббит.

– А твои амулеты-талисманы, они-то что? – не унимался Малыш.

– Это ж не масляная лампа! Огонь поднёс – вспыхнула и светит! Тут одного желания маловато.

– А чего ж надо?

– Вот пристал! Откуда я знаю? Хотя… – задумался вдруг хоббит, – попытаться можно. Завтра или послезавтра вечером.

– Попытаться? – удивился Торин. – Что «попытаться»?

– Питьё Фангорна, – кратко отмолвил Фолко. – Но я бы сперва походил, посмотрел и послушал. А уж потом…

Гномы переглянулись.

– А чего «потом»? Почему не сегодня?

– Потому что это не палантир! – пояснил хоббит. – Нельзя смотреть, куда хочешь и когда хочешь. Тут всё зависит от того, что сам думаешь и чувствуешь, в чём уверен и в чём – нет. Вот поэтому и надо вначале походить, поглядеть и послушать. Конечно, самое лучшее – свистнуть орлов да и слетать к этому самому озеру, но увы, орлов нам не положено.

– Как бы нам в Умбаре этом не застрять…

– Мне тут тоже сидеть не нравится, – парировал Фолко. – Но и блуждать в потёмках – хуже нет. Так что не сомневайся, сделаю всё, что смогу, и побыстрее! – и хоббит даже пристукнул кулаком по столу.

Город Умбар, 13 июля 1732 года

Наутро явился посыльный Фарнака. Его люди уже отыскали Амлода, Гротти и ещё одного тана, Фридлейва, которого хорошо знал сам Фарнак. Надо было идти на встречу, завершая наём флота.

– Эовин! – Маленький Гном громко затарабанил в дверь. – Вставай, лежебока!..

Утро в Умбаре – самое восхитительное время. Мягкий морской ветер, бирюзовое небо, солнце ласково гладит кожу, а не печёт, словно огонь. На улицах, конечно, с самого раннего часа столпотворение, люди спешат свершить свои дела до наступления полуденного зноя…

Фолко и его спутники не миновали и двух кварталов, как к ним прицепился какой-то толстый низенький темнокожий харадрим в богатых хламидах, обрушив на них целый водопад стремительной речи. Южанин яростно жестикулировал, закатывал глаза, хлопал себя по щекам, пытаясь что-то втолковать. Приставленный Фарнаком эльдринг попытался было отпихнуть наглеца, однако тот мгновенно выудил из складок расшитого причудливым узором одеяния начищенную, ярко блестящую золотом пластинку, густо испещренную какими-то знаками. Воин Фарнака склонился над ней, а когда миг спустя вновь распрямился, лицо его выражало крайнюю степень ярости. Морской удалец сдерживался из последних сил.

– Этот вонючий выползок, родившийся лишь по недосмотру Морского Отца, – поставщик рабынь и наложниц ко двору правителя Харада, – сдавленным от бешенства голосом проговорил воин. – У него… как это… пайцза Харада.

– Ну и что? – Малыш надменно подбоченился и положил руку на эфес так, чтобы все это видели. Маленький Гном был явно не прочь подраться.

– А то… что этот пожиратель падали очень просит вас… гм… – глаза воина сверкнули, – одним словом, он хочет купить воительницу Эовин!

Хлоп! Кулак Малыша врезался в подбородок харадрима прежде, чем кто-то успел сказать хотя бы слово. Работорговец подлетел вверх и опрокинулся на спину, смешно задрав ноги в вычурных сандалиях с загнутыми носами.

– Малыш! – рявкнул Торин.

– Да ладно, живой он. – Фолко коснулся горла харадрима. – Вот только зубов поубавилось… и притом сильно…

Толстяк валялся без чувств.

– Я ж не хотел так сильно бить… – оправдывался Малыш в ответ на упрёки Торина. – Само собой вышло…

– Подождать не мог? Мы б его потом и вовсе прирезали!

– А почему это он должен был ждать? – возмутилась Эовин. – Разве можно ждать, когда оскорбляют воительницу Рохана?! Спасибо тебе, почтенный Строри! – И она, внезапно обняв зардевшегося гнома, крепко поцеловала его – прямо в губы.

Эльдринг откупорил висевшую на поясе флягу и плеснул водой на лицо харадрима; тот застонал и приподнялся. Воин Фарнака бросил несколько злых коротких фраз на языке Южных Земель; на окровавленном лице работорговца появилась злобная усмешка. Он вновь поднял свою пайцзу и что-то визгливо выкрикнул. Вокруг них уже собиралась толпа – исключительно харадримы.

– К мечу, – коротко предупредил спутников эльдринг. – Обнажите оружие, эти псы должны струсить…

Миг спустя перед остолбеневшими харадримами взвихрилась сталь – Маленький Гном не упускал случая показать свой знаменитый веер; темнокожие в замешательстве отступили.

Толстяк, охая, поднялся с земли, бросил своим несколько коротких фраз и, не оглядываясь, заковылял прочь, прижимая полу роскошного балахона к расквашенной физиономии.

– Идёмте отсюда! – Проводник был мрачен. – Теперь хлопот не оберёшься… Они наверняка нажалуются в Совет… А там сидят подобные этому псу с пайцзой – ну ровно как у себя дома…

– Ну и что? – пожал плечами Фолко. – Он же первый начал!

– Первый, не первый… Он ведь чего хотел – женщину купить! Женщины у них за людей не считаются. Так, скот двуногий! – Воин выругался сквозь зубы. – А для харадримов в Умбаре действуют их законы, которые он не нарушил…

– Жаль, я его насквозь не проткнул, – посетовал Маленький Гном.

– Боюсь, тогда бы тебе солоно пришлось, брат гном, – покачал головой эльдринг. – Тебя изгнали бы из Умбара, самое меньшее, а то бы ещё и продали харадримам на рудники… Говорят, там даже гномы не выдерживают больше трёх месяцев.

– Что сделано, то сделано, – развёл руками Торин. – В крайнем случае заплатим этому псу. Золото у нас есть.

– Хорошо ещё, если только этим обойдётся…

Они двинулись дальше. Притихшая Эовин шла теперь в середине, между Торином и Малышом. Впереди шагал воин Фарнака, Фолко прикрывал спину отряда. Таким порядком они и добрались до той самой таверны, где встретились с Вингетором; Фарнак и остальные таны уже поджидали.

Проводник коротко рассказал о случившемся. Эльдринги молча переглянулись.

– Вам надо скорее уходить отсюда, – пробасил бородатый Гротти, настоящий великан семи футов росту, шириной плеч не уступавший Торину. – Да и чего ждать-то? Дело, считай, сделано. Мы согласны. Что скажете, таны?

– Я им рассказал про ваше предложение, – пояснил Фарнак. Остальные вожаки Морского Народа дружно закивали. – Общий счёт набранному войску вышел на четыре тысячи триста воинов. Больше, наверное, и не надо. Земли не так уж много… Если делить её на всех – худо выйдет…

– Четыре с небольшим тысячи, не мало? – усомнился Торин. – Война-то нешуточная!

– Так и мы шутить не станем! – от баса Гротти, казалось, сейчас начнут раскалываться стеклянные кубки. – Ударим не хуже хирда! Вот увидите!

– Не сомневаемся, не сомневаемся, – заверил Фолко разгорячившегося тана. – Если всё пройдёт, как задумано…

– Да разве не знаешь, что любой план только до первого боя? А потом всё надо заново придумывать? – поднял брови Фарнак.

– Знаю, знаю, – кивнул хоббит. – Но здесь случай особый. Ударить надо молниеносно, не затягивая войны. Вышибить саму волю с нами сражаться!

– Тогда клади рядные грамоты, досточтимый, – проговорил Вингетор. – Мы всё подпишем…

… – Ну, вот и всё, – Фолко, Торин, Малыш и Эовин задержались в таверне после того, как таны, опростав в честь знаменательного события немало кружек с элем, отправились на свои корабли. – Дело сделано. Мы исполнили поручение короля. Вот только не знаю, к чему обернётся эта война, даже коль победим – к добру или к худу.

– К худу? – Эовин округлила глаза. – Как же может победа обернуться к худу?

– Тебе, красавица, про это лучше вообще не думать, – хмуро заметил Торин. Ни он, ни Малыш так и не притронулись к пиву. – Как-то очень уж легко получилось всё у нас здесь, в Умбаре! И дня не прошло, а флот уже нанят.

– Да, и теперь осталось только… – начал было Малыш, однако конец фразы потонул в треске ломающегося дерева и яростных неразборчивых воплях.

Двери таверны слетели с петель, через порог в пустой просторный зал рванулась целая толпа орущих харадримов. Кто-то размахивал коротким мечом, кто-то притащил с собой сети.

– Клянусь Дью… – Торин едва успел вскочить на ноги, как на четвёрку друзей со всех сторон бросились темнокожие мечники. В их рядах мелькнула толстая физиономия торговца рабами, челюсть подвязана испятнанной кровью тряпкой.

– Ага!!! – заорал Малыш ещё громче атакующих. – Ну вот наконец-то мы как следует позабавимся!

Фолко молча обнажил меч, закрыв собой остолбеневшую Эовин.

Друзей окружили в самой середине зала, харадримы наставили мечи, но в бой лезть не спешили, а быстро разворачивали арканы и верёвки – похоже, они оказались не так глупы и в ход пошли ловчие снасти.

– Прорываемся! – скомандовал Торин, вращая топор над головой. – Фолко, прикрой девчонку!

Однако Эовин явно не желала, чтобы её «прикрывали». Выхватила короткую лёгкую саблю и очертя голову ринулась вперёд, вслед за Торином.

– Куда?!! – не своим голосом заорал Малыш – девчонка едва не подвернулась ему под меч.

Торин тем временем врезался в толпу харадримов, точно кабан в стаю псов. Первый же взмах топора рассек врага от плеча до пояса, хлынула кровь, вокруг гнома тотчас же возникла пустота.

Фолко, отбив в сторону вражеский меч, прыгнул следом за Эовин, пытаясь остановить, – но поздно. Взлетели брошенные сети, и миг спустя девушка оказалась спутана по рукам и ногам. Бьющийся кокон южане тотчас же утянули в задние ряды.

Торин, Фолко и Малыш ринулись вдогон. Испытанным боевым порядком, плечо к плечу, ударили в самую середину вражеского строя, один из нападавших упал, пропоротый мечом хоббита, но харадцы и не думали сопротивляться – дружно развернувшись, они ринулись наутёк. В дверях таверны тотчас возникла пробка.

– Руби!!! – взревел Торин.

Весь забрызганный кровью, гном разил направо и налево. Харадримы с визгом бросались в стороны, лезли в окна, но пробиться к выходу оказалось всё равно непросто; Фолко и гномы, хоть и не надели полного доспеха, тем не менее расшвыряли скопившихся перед дверьми врагов, вырвались наружу – однако толстомордого торговца и пленённой Эовин уже и след простыл.

Привлечённые шумом и криками, со всех сторон сбегались вооружённые эльдринги; ещё миг – и вспыхнула уличная схватка. Пытавшиеся спастись бегством южане напарывались на частокол мечей, но оружия не бросали, бились с бешенством загнанных в угол крыс. Морских воинов было всё же немного, и кое-кому из темнокожих налетчиков удалось вырваться из кольца.

– Эгей! Почтенные, что тут случилось? – со всех сторон посыпались вопросы, когда схватка окончилась. – Что это на них нашло?..

– Они украли нашу спутницу! – крикнул Фолко. – Девушку с золотистыми волосами! Она из Рохана!

– Украли?! Из Рохана?! – раздались негодующие возгласы. Толпа эльдрингов быстро росла, их собралось уже не менее трех десятков.

– К воротам! Быстрее! Перебьём этих собак!!

Под зловещий лязг оружия они бежали узкими умбарскими улочками к окраине. Мимоходом Фолко подумал, что надо было бы известить Фарнака и остальных… но поздно, слишком поздно, ничего уже нельзя сделать!

Мостовые перед разъяренной толпой пустели, как по волшебству. По пути к отряду присоединялись новые эльдринги – судя по всему, харадримов здесь не жаловали; мимоходом узнав, что случилось, воины выхватывали мечи и тоже бросались в погоню.

Обращённые к пустыне крепостные стены Умбара мало чем уступали бастионам Аннуминаса. Гордые и неприступные, они с молчаливым презрением глядели на сгрудившиеся у их подножия домишки. Широкие ворота были распахнуты; стражники дремали. Входной пошлины здесь никто не собирал.

Фолко и его товарищам не повезло. Как раз в это время к воротам подошёл караван, вьючные животные напрочь перекрыли проход.

– Эй, с дороги, смети вас Хругнир! – Торин с топором наперевес бросился к караванщикам.

Стражники оторопело уставились на разъярённого гнома, за которым валило не меньше пяти десятков вооружённых до зубов эльдрингов, все с клинками наголо.

– Что тут за бесчинства? – рявкнул выскочивший на шум десятник.

– Кто-нибудь выходил из города до этого каравана?! – выпалил Фолко, останавливая Торина, – гном, похоже, был уже готов затеять свару.

– Выходили, как не выходить! Харадримы, десятка полтора всадников. Налегке, без поклажи. Всего один тюк и был. А спешили, словно за ними сам Морской Отец гнался.

У Фолко вырвался невольный стон. Да уж, хороши же они, трое испытанных воинов, у которых из-под носа украли девчонку! Стыд-то, стыд-то какой! Да и что же теперь станется с бедняжкой Эовин?!!