Текст книги "Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона"

– Пойдём все вместе – или никто! – отрезал алхимик. – По одному-двое нас ноори сожрут и не поморщатся.

Из-за гор, с недальнего гребня, донёсся приглушённый раскат, словно там, у самого дна котловины, сошлись вместе грозовые тучи.

– Наш дхусс им так просто не дастся, – почти ласково проговорил алхимик. – Нэисс, милочка, как ты? Лучше стало? Давай, пей теперь вот это…

– С-спасибо… и впрямь лучше…

– Не торопись, дорогая. Я в Тёрна верю. Задёшево его местные не получат.

* * *

– Вот и зима, благородный дон Дигвил. Ранняя в этом году, совсем ранняя. Ещё бы осени длиться да длиться, ан нет – снег как лёг, так уже и не тает.

Мастер Латариус протянул руки к огню. Походная печка весело и жарко гудела, раскалившись почти докрасна. Огромный дилижанс застыл на пустой и мёртвой дороге; Гончие натянули полотно, защищая тягунов от пронзающего ветра. В Долье – во всяком случае, возле тракта – не осталось ни одного целого дома, ни одного постоялого двора или корчмы. Да что там дворы и корчмы! Не осталось даже деревьев, хотя их Гниль вообще никогда не трогала.

Дигвил молчал. За окнами дилижанса, за обитыми мягкой кожей стенами лежало Долье – его Долье. Мёртвое, пустое, где, наверное, не осталось даже мертвецов в земле.

Последние слова он произнёс вслух.

– Мертвецов и впрямь не осталось, – кивнул Латариус. – Мы искали. Смотрели. Сами понимаете, благородный дон, зомби нам всегда нужны. Но нет, никого не нашли. Гниль и их прикончила. Даже щепок от гробов – и тех не оставила.

– Почему так? – в который уже раз повторил молодой рыцарь. – Почему? Что случилось? Кого мы прогневали?

– Боюсь, что никого, – пожал плечами Мастер Смерти. – Видите ли, досточтимый Дигвил, наличие богов очень облегчает жизнь. Появляется, так сказать, субъект астрального общения. Есть к кому взывать, кому молиться, чьи капища рушить, на худой конец, если надмировая сущность помочь не в силах. А у нас что? Ом-Прокреатор? Так его никто не видел, не осязал, не обонял, и эксперименты наши закончились ничем.

– Эксперименты? Это что ещё такое?

– Опыты, научным языком выражаясь, – терпеливо пояснил Латариус. – Опыты по коммуникации… э-э-э, прошу прощения, по общению с божественными силами. Предпринимались Некрополисом ещё в стародавние времена. Во времена Семи Зверей.

– Семи Зверей? Да ведь тогда ни Некрополиса не было, ни даже Мастеров Смерти!

– Похвально, похвально, историю вы учили, мой дорогой дон. Но, раз учили, могли бы сообразить, что нечто не появляется ниоткуда. Не возникают по мановению волшебной палочки могучие империи и государства. Основание должно закладываться загодя, порой – за века и даже тысячелетия. Некрополис считает отцами-основателями не только тех, кто сражался с магами Навсиная в давние времена. Были, были те, кого порой называют «некромантами», задолго до того, как появились и Держава, и Некрополис. В эпоху ещё древней Империи маги-ренегаты, понимавшие, что привычный им мир катится в пропасть, предприняли, так сказать, некоторые меры. В том числе и попытались воззвать к Богам.

– Богам? Или Зверям?

– Называй их как хочешь. Важно лишь то, что те чародеи до них дозвались. И со всеми подробностями описали все процедуры.

– Но… быть может… это лишь сказки?

– Эта возможность не избегла нашего рассмотрения, – хладнокровно проговорил некрополисец. – Подвергай сомнению – первейшее правило любого, кто дерзнёт постигать неведомое. Мы проверяли иные работы древних мастеров. Повторили всё, что только смогли. Они были точны как в описаниях, так и в выводах, не позволяя себе ни добросовестного заблуждения, ни принятия желаемого за действительное. Исходя из этого, согласно принципу индукции… прости, благородный дон, одним словом, мы пришли к выводу, что Звери действительно существовали и с ними был возможен разговор.

– Прекрасно. – Дигвил не отрываясь, смотрел на заметаемую снегом пустыню, всё, что осталось от Долье, от его Долье. – И что теперь?

– Теперь? – пожал плечами Мастер Смерти. – Теперь ничего, благородный дон. Мы одни, и никого над нами. С бедой можно справиться лишь самим.

– Невероятные приключения моей невестки, доньи Алиедоры, заставляют усомниться.

– Она всего добилась лишь благодаря собственной силе, – мягко ответил старик. – Вы даже представить себе не можете, благородный дон, насколько она сильна. А если и представите, то не поверите.

– Охотно поверю… – пробормотал Дигвил. – Но что же, выходит, Гниль стала теперь просто всеуничтожающей?

Латариус пожал плечами и потёр руки, видно, никак не мог согреться.

– Таковой она явила себя только здесь, в Долье. Прорывы после дольинского случались и у нас, и в Державе Навсинай, да что там Держава, вы сами, благородный дон, по вашим же словам, были свидетелем. Разве там это хоть в малейшей степени походило на случившееся здесь?

– Нет, – признал Дигвил. – Деревья остались стоять, как и стояли. Многоножки охотились за людьми.

– Именно. – Сухой палец некрополисца нацелился Дигвилу в грудь. – А здесь они, как изволите видеть, уничтожили всё подчистую. Сами погибли в неисчислимых множествах, но обрушили даже крепостные стены.

– А на другой берег Сиххота, что же, не стали перебираться?

– Попытались, – кивнул Латариус. – Однако у нас всё-таки есть чем их встретить. Не во всяком огне они горят, но есть такой, что совладает и с их панцирями. Правда, земля выгорает на рост человека и на ней потом ничего не растёт… – Он покачал головой. – А если в оставленной этим огнём яме соберётся, скажем, дождевая вода, она окажется смертельным ядом. Который потом растечётся по подземным жилам, отравляя всё вокруг… Тот случай, когда говорят, что лекарство злее болезни. Но, так или иначе, мы их остановили. На наш берег они так и не перебрались.

– Хвала Зверям за эти мелкие милости, – пробормотал Дигвил затверженное с детства, что он слыхал от няни и служанок, а не из уст почтенного фра.

– Мы проведём здесь ночь, – решил Латариус. – Устраивайтесь, благородный дон. На дворе слишком ветрено и холодно. – Некрополисец поднялся, отомкнул замок. Щёлкнули запоры, Мастер опустил себе узкую лежанку, бросил пару одеял.

– А ваши Гончие, досточтимый Мастер?

– Они сами о себе позаботятся, – отмахнулся старик. – Если будет нужно, придут сюда. Нет – останутся снаружи.

– В такой холод?

– Гончие умеют согревать себя куда лучше, чем мы, смиренные исследователи Смерти и того, что за ней, – ухмыльнулся Латариус. – Не волнуйтесь, благородный дон. Подумайте лучше, что вы станете делать в Меодоре.

– Как это «что»? – искать семью, почтенный Мастер.

– Да, это я слышал. Но как именно? Что вы скажете стражникам у ворот столицы его величества Семмера, короля Долье и Меодора, хотя вернее будет сказать – одного лишь Меодора?

– Долье не умерло, – упрямо помотал головой Дигвил. – Вы сами говорили, Мастер.

– Разумеется. По пока это именно так. Хотя да, в наших силах его воскресить. Но всё-таки, у вас есть план, мой благородный дон?

Дигвил промолчал.

– Разумеется, нет, – резюмировал Латариус. – Как это, простите, типично для благородного сословия. Меч наголо, вперёд, в бой, а там разберёмся.

– Простите, – холодная вежливость далась Дигвилу недёшево. – Мастер Латариус, боюсь, я не вполне понимаю вас. Я подданный короля Семмера. Наследник сенорства. Моё фамильное кольцо при мне. И я…

– И что вы скажете? – перебил его старик. – Что побывали в плену? Что все ваши товарищи по оружию зомбированы, а вы каким-то образом ускользнули? Что прошли насквозь весь Некрополис и очутились у магов Державы?

– Именно так и скажу, – пожал плечами Дигвил, слегка краснея. Уступать в этом споре ему очень не хотелось, хотя в логике Латариусу отказать было нельзя. – Во всяком случае, маги Навсиная мне поверили.

– И сколько они продержали вас под замком? – язвительно вопросил старик. – Сколько длилась их «проверка»? И это ведь чародеи Державы, лучшие из них! Боюсь, король Семмер прикажет тотчас препроводить вас в пыточную, где опытные, замечательные специалисты, заплечных дел мастера, выяснят у вас все подробности вашей измены, как то: за сколько вы продались отвратным и богомерзким некромансерам, какое задание получили от них – наверняка же убить нашего доброго короля, его величество Семмера Первого?

Дигвил промолчал. «Проклятый старик был совершенно прав. Гром и молния, почему я сам об этом не подумал?!»

– И дело ведь не в том, что кто-то усомнится в вашей личности, – усмехаясь, продолжал Латариус. – Как раз напротив. При дворе, разумеется, найдётся масса людей, знающих вас в лицо…

– Меня знает и сам король, – буркнул Дигвил, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Именно. Все знают, что вы – именно тот, за кого себя выдаёте. Благородный дон Дигвил Деррано, без вести пропавший много месяцев назад.

– Маги Державы обещали, что пошлют весть моим близким.

– Вы так твёрдо верите их обещаниям? А что, если нет, не послали? Что, если, – он ухмыльнулся, – запамятовали в силу большой занятости? Но даже если они это сделали, разве сие послужит полным и безоговорочным доказательством вашей невиновности? Маги могли и «отпустить» агента некромантов. С тем чтобы, например, бдительно следить за ним и через него доставлять в Некрополис ложные вести. Король же Семмер столь сложной игры может и не понять. Он весьма раздражителен, этот король. И скажу совершенно откровенно, любезный дон Дигвил, – големы Навсиная уже давно стоят его величеству поперёк горла. Все устали от бесконечной и бессмысленной войны. Навсинай словно притворяется, что воюет в полную силу. Испытывает новых големов, обучает молодых магов – самый жестокий и затратный метод, скажу я вам, но и самый действенный. Прошедшие его и впрямь… могут доставить неприятности. Однако его величеству все эти рассуждения, понятно, что мёртвому припарка… разумеется, не наша, не из Некрополиса. Чтобы насолить чародеям, Семмер вполне способен повесить или четвертовать любого, особенно когда есть такое прекрасное оправдание.

– Хорошо, – угрюмо кивнул Дигвил. – Если вам так будет приятнее, считайте, что вы меня убедили, Мастер. Что вы предлагаете?

– Поверните кольцо камнем внутрь. Наденьте простые доспехи, прикиньтесь наёмником. Их сейчас немало бродит по Меодору, причём из самых дальних краёв. Выговор, конечно, вас может выдать… ну да будем надеяться, что много времени вам на поиски не потребуется. Благородная донья Ютайла, скорее всего, именно в Меодоре. Она ж из Веркоора, верно?

– Вы прекрасно осведомлены, Мастер Латариус. Отдаю должное вашим лазутчикам. – Дигвил холодно поклонился.

– Благодарю. – Некрополисец ответил таким же поклоном. – Я всего лишь хотел сказать, что на месте Веркоора сейчас – груда развалин. Да чёрно-белый стяг северных варваров, свивших там гнездо этим летом. К нам они не суются, так что Гильдия не стала тратить силы и средства на то, чтобы их оттуда выбить. Отсюда легко заключить, что вашей почтенной супруге деться из Меодора некуда. Хотя у вашего уважаемого тестя, да продлятся его дни, если не ошибаюсь, есть родня в Доарне?

– Трудно найти хоть одно благородное семейство в Долье или Меодоре, у кого не нашлось бы родни в Доарне или Акседоре, – пожал плечами Дигвил. – Но едва ли Ютайла с детьми… рискнула бы отправиться сейчас так далеко. Нет, я начну с Меодора.

– Желаю в том деле всяческой удачи, – склонил голову Латариус. – Некрополис не нарушает обещаний. Найдите свою семью, и наша часть сделки будет исполнена. Приведите нас к «пожирателю Гнили», и мы будем в расчёте. Если, конечно, вы решительно отказываетесь обсуждать, гм, некоторые иные возможности, кои я имел честь изложить…

– Потом, всё потом, – поморщился Дигвил. – Сперва – моя семья.

– Вне всякого сомнения, благородный дон. Вне всякого сомнения.

Как Гончие провели эту ночь снаружи, под снегом и ветром, Дигвил так и не смог понять. Однако утром все пятеро воительниц встретили вылезших из тёплого дилижанса Дигвила и Латариуса бодрыми и подтянутыми. Тягуны были запряжены, зомби-прислужники, нечувствительные к холоду, стояли на запятках, двое кучеров-людей, скоротавших ночь в более похожем на ящик переднем отделении рыдвана, тоже были готовы.

Снег перестал, однако тучи так и не разошлись. Ветер умер под утро, и взорам Дигвила открылась белая ровная пустыня, слегка всхолм-лённая; но снег скрыл всё, за что мог бы зацепиться глаз. Белое море с застывшими волнами, и больше ничего. Ни птичьих, ни звериных следов вокруг, и сам воздух абсолютно, совершенно пуст. Нигде не видно и лесов; и почему, почему так холодно? Ведь до настоящей зимы ещё самое меньшее четыре седмицы…

Молодой рыцарь плотнее запахнулся в плащ, тяжёлый мех давил на плечи, словно плохо пригнанная, перегруженная броня. Казалось, с каждым выдохом тело покидает частица жизни.

Латариус тоже выглядел озабоченным. Вполголоса отдал какие-то приказания Гончим, двое из них кивнули, вскочили в сёдла своих гайто, покрытых лёгкими белоснежными попонами, и миг спустя скрылись в снежной пустыне.

– Нас должны были встречать, – сквозь зубы процедил Мастер Смерти.

– А раз не встречают, то что это значит?

– Скорее всего, големы в очередной раз решили проверить бдительность младших Мастеров, ответственных за передовые части солдат-зомби, – пожал плечами Латариус.

– Будем надеяться.

– Разумеется. Ну, а теперь в путь. К вечеру достигнем Долье – реки, я имею в виду.

– Где именно, досточтимый?

– Там, где раньше располагался Аджекоор, – коротко бросил Латариус, и Дигвил больше ни о чём не спрашивал.

Оттуда и впрямь вёл кратчайший путь к меодорской столице.

Молодой рыцарь старался смотреть в окно, но зрелище земли, словно обритой наголо неискусным цирюльником, оказалось слишком тяжёлым. Дигвил со вздохом опустил шторку.

– Совершенно с вами согласен, благородный дон. Душераздирающее зрелище. Хочу заметить, что Некрополис никогда бы не учинил с Дольинским королевством ничего и близко похожего.

– Где мы расстанемся? – коротко бросил Дигвил.

– Мы? Расстанемся? – удивился Латариус. – Когда и вы, и я, когда мы оба выполним свои обещания. В город мы пойдём вместе. Гончие послужат прикрытием. Если что-то всё-таки пойдёт не по плану, благородный дон, будьте уверены, темница и пытки вам грозить не будут.

– А кто боится-то… – проворчал Дигвил. – Лучше показали бы, что у вас для меня припасено. Доспехи-то ни разу не мерили, у меча баланс, уверен, никуда не годится…

– Вот и зря уверены-то, – рассмеялся Латариус. – Некрополис знает, что залог успеха – это внимание к деталям. Откройте задний рундук, там всё обзаведение.

Дигвил искренне обрадовался – хоть какое-то дело. Всё лучше, чем молча пялиться на белый саван, прикрывший погибшую родину. О том, что сейчас на месте Деркоора, он вообще запретил себе думать.

Как и обещал Латариус, доспех оказался простым, однако пришёлся впору. Лёгкая, но надёжная кольчуга доброй ковки, простой доарнский шлем со стрелкой вместо забрала, поножи, боевые рукавицы толстой кожи с нашитыми стальными пластинами, сапоги на меху, подбитые железом, подкольчужная стёганая рубаха – Мастер Смерти ничего не забыл, ни одной мелочи. Всё добротное, в меру потёртое, видно, что постоянно в ходу.

Меч тоже оказался под стать. Клинок с простым, кожей крытым эфесом местной работы, но зато выкован явно гномами. Когда-то они делали на продажу множество заготовок, попадавших на все рынки Старого Света, потом перестали – всё скупали рыцарские ордена, но у хорошего наёмника такой неприметный с виду, но гибельный в бою меч и должен был быть.

Не забыл Латариус малый топорик, каким удобно и биться, и метать. Два кинжала, короткий и длинный, для левой руки. Довершали обзаведение копьё и лёгкий круглый щит, годный и для пешего, и для конного боя.

– Здесь удобства кончаются, – вздохнул Латариус. – Дилижанс придётся отослать обратно. Поедем верхами. Наёмник и старый лекарь, ищущие службы.

– А они? – кивнул на Гончих молодой рыцарь.

– Их никто не заметит, – усмехнулся Мастер Смерти.

Дигвил пожал плечами. Не заметят так не заметят.

– Когда будешь готов, скажи.

…Они миновали реку. В Аджекооре через Долье ещё при отце нынешнего короля перебросили большой арочный мост, чтобы могли проходить даже высокомачтовые морские корабли. Сам замок, раскинувшийся вокруг него городок лежали в развалинах, казалось невероятным, что многоножки, прежде всегда отступавшие перед каменными стенами и булыжными мостовыми, теперь смогли взять верх.

– Тут словно тараны поработали, – проворчал Дигвил, проезжая мимо груды камней. – Это ж ворота городские, я тут всех десятников знал… и даже простых стражников… А это трактир был, так и назывался, «У ворот», толстяк Миистан содержал, рёбрышки на угольях готовил, как никто…

– Не стоит предаваться бессмысленной жалости, – пожал плечами Латариус. – Она лишь заставит вас попусту тратить силы, мой благородный дон. Вы здесь, чтобы найти семью. Вот и ищите. Прочее же давайте оставим до более благоприятных времён.

Дигвил не ответил. Его гайто вступил на по-тёртые камни моста; здесь кончалось Долье, начинался Меодор, и едва кавалькада миновала середину арки, как в лицо им задул ветер, секущий, режущий, но – живой. Дигвил обрадовался ему так, словно ему, уже стоящему на эшафоте, вдруг зачитали приказ о помиловании.

– Здесь что же, никакой стражи нет? – удивился рыцарь. – Его величество Семмер не охраняет важнейший мост, одно из двух мест, где зомби могут беспрепятственно перейти реку?

– Его величество, конечно же, охраняет мост, – нехорошо усмехнулся Латариус. – Но сегодня мы решили, что стражникам необходим отдых. Тем более что никакой атаки здесь не последует. По крайней мере в ближайшие три дня.

– Они… живы? – вздрогнул Дигвил. Нет, только не это. Что угодно, только не это. Люди, настоящие, живые люди больше не должны гибнуть из-за него. Хватит и тех, что остались на тех крюках, в страшном зале, где защитников Долье и Меодора превращали в мертвяков, что совсем скоро понесут в собственный дом смерть и разрушение.

– Живы, живы, не беспокойтесь, – ворчливо бросил Латариус. – Зная вашу, благородный дон, особую, гм, чувствительность в этом вопросе, я приказал Гончим никого не убивать. Люди короля Семмера просто спят. Можете убедиться. – Мастер Смерти махнул рукой, указывая на внушительного вида казарму позади наскоро возведённой невысокой стены, перегородившей некогда широкий торговый тракт.

– Желаю убедиться, – тоном всем недовольного сенора заявил Дигвил. – Велите одной из ваших… спутниц сопроводить меня туда, Мастер Латариус.

– Речь не мальчика, но мужа, – ничуть не обиделся тот. – Нет ничего легче, дон Деррано! Разве вы ещё не поняли, что Некрополис считает правду самым сильным оружием? Ибо что есть на свете правдивее Смерти? Майре! Проводи благородного дона. Пусть всё увидит.

Казарму сотрясал богатырский храп. Обла-чённая в белое Гончая неразличимым движением распахнула перед Дигвилом двери и словно растворилась в темноте.

Стражники спали вповалку, словно поражённое неведомым чародейством войско. Большинство не расставалось с доспехами даже на отдыхе.

Дигвил прошел одну комнату, другую, третью – всюду одна и та же картина. Храпящие вояки, иные – на скамьях, другие – за столами, а третьи – и вовсе прямо на полу.

Мастер Смерти не солгал.

– Правда – самое сильное оружие, – встретил молчаливого Дигвила некрополисец. – Гильдия не отрицает ложь как средство достижения цели, но считает, что лгущий в конечном итоге лишится большего, чем приобретёт.

– Вельми благородно, – буркнул Дигвил, не зная, что сказать ещё. Однако и безоговорочно признавать правоту некроманта как-то тоже не улыбалось. – Не будем мешкать. До Меодора путь неблизкий.

За Долье окружавший их пейзаж вновь переменился. Мёртвая заснеженная пустыня уступила место хоть и разорённой дочиста, но всё-таки живой стране.

Здесь в полуразрушенных деревеньках по-прежнему ютились серфы, убравшие какой ни есть урожай и затаившиеся до весны; здесь повсюду стояли отряды рыцарей, где недавние враги – вассалы и Хабсбрада Меодорского, и Семмера Дольинского – воевали рука об руку, забыв о распрях. Враг, страшнее которого они не знали, обратил в ничто всё королевство Долье и, если его не остановить, несомненно, обратит в такое же кладбище и Меодор.

Гончие исчезли, растворились в снежной пелене, словно их никогда тут и не было. По ведущей на север дороге, что шла от крепости Ликси через Шаолит к самому Меодору, не мешкая, но и не привлекая внимания излишней торопливостью, ехали два всадника. Один – в простых, но добротных доспехах, какими пользовалось большинство наёмников-кондотьеров, и другой, уже весьма немолодой, в тяжёлом плаще и низко надвинутом капюшоне, защищавшем от холода поблескивающий лысый череп.

Нельзя сказать, что до них никому не было дела. Дважды их останавливали на заставах, и тогда вперёд выезжал старик. Отбрасывал капюшон, развязывал котомку, показывая ряды тщательно закупоренных скляниц.

– Лекарь я, Латаром прозываюсь, – с безукоризненным доарнским акцентом и обезоруживающе широкой улыбкой говорил старик. – Нет ли недужных воинов? Не требуется ли помощь кому, людям либо скотине? Я всех пользовать могу. А это Диггел, телохранитель мой. Опасные времена, сами ведь знаете, достославные. Так, что это тут у нас?.. Ага, вижу, вижу, рану плохо обработали, воспаление, нагноение, абсцесс… сейчас вскрою и вот это вот снадобье дам… сразу же полегчает, вот увидишь. Нет-нет, платы мне никакой не надо, вы, доблестные, мою шкуру тоже ведь защищаете от мертвяков богомерзких, брр, как подумаю, так мороз по спине дерёт…

И воину действительно становилось легче.

Оба раза с заставы они уезжали, провожаемые благословениями.

На душе и смутно, и кусок не лезет в горло. Латариус же, казалось, чувствует себя тут как рыба в воде. В нём никто не усомнился. На Дигвила косились, однако рыцарю было не до взглядов. Как ни крути, он шёл против своих. Кто знает, что тут вынюхивает некрополисец! А в Меодоре – законный его, Дигвила Деррано, король, Семмер, первый этого имени. Ему Дигвил присягал четырнадцатилетним, едва войдя в возраст, когда уже принято садиться в седло и браться за меч.

– Одолели сомнения, благородный дон? – угадал его мысли проницательный Латариус. – Не стоит беспокоиться. Всё, что нам надо, мы можем узнать посредством Гончих. Сами видите, досточтимый сенор Деррано, их никто не заметил. А они, будьте уверены, замечают всё. Не беспокойтесь, я не шпионю для Гильдии. Гильдия и так знает о Меодоре всё, что ей необходимо.

– Жаль, что она не знает с уверенностью, где моя семья. Почему бы тогда не приказать Гончим разыскать и её?

– Вам надо увидеть родных собственными глазами, благородный дон Деррано, не так ли? Ничего иного вы бы не приняли.

– Не отказался бы получить точные указания, где именно их искать.

– Желаете, чтобы мои Гончие проникли бы в город? Это нетрудно, поверьте, дон Дигвил.

– И насколько после этого возрастёт мой долг вам, мэтр Латариус?

– О, ни насколько, – развёл руками некрополисец. – Готов оказать сию услугу безвозмездно, то есть даром. Вы мне всё равно должны оказать куда более важную.

– Отрадно слышать, – бросил Дигвил. – Что ж, тогда я не против. Пусть отправляются вперёд и разведают, как и что в Меодоре.

– Ваше желание, благородный дон, – закон, – поклонился Латариус. И не поймешь, то ли всерьёз, то ли насмехался.

Гончие появились к вечеру, возникли безмолвными призраками из беспрерывно падающего снега, раздвинув завесы режущего ветра. Все пятеро. Латариус говорил недолго, тихим голосом – он не старался что-то скрыть от молодого рыцаря, но Дигвил сам не желал слушать. Довольно и того, что он под чужой личиной пробирается к столице – пусть и временной – своего короля в компании Мастера Смерти и пяти жутких Гончих!

– Всё будет сделано, – посулил Латариус, когда Гончие, не проронив ни звука, молча растаяли в подступающем сумраке. – Благородному дону совершенно не о чем беспокоиться. Если ваши близкие в Меодоре – их найдут.

Дигвил промолчал. Что делать дальше, он знал – Свободные королевства должны жить сами, без големов или зомби. Без пользователей Высокого Аркана или Мастеров Смерти, своим умом. Набивая шишки и упираясь в тупики, но и отыскивая из них выходы. Сами, без чужих сил на престолах Долье, Меодора или Доарна.

Сказать легко. Сделать – как? На что способны зомби и Гончие, он уже знал. Ощутил на собственной шкуре. Лучшие, самые злые и упорные, готовые умирать, но не сдаваться, полегли на Долье или маршируют сейчас бездушными куклами в рядах армии Некрополиса.

Но всё-таки зачем, зачем так уж понадобилось Мастерам Смерти Долье, его Долье? Чего они добились? «Вечной войны» с Державой, чего раньше избегали? Зачем им это?

– Досточтимый мэтр Латариус. Я всё-таки хочу спросить…

– Догадываюсь, благородный дон. Нет-нет, мысли ваши я читать не могу. У вас всё на лице написано, как вы кругом глядите. «Зачем вы, Мастера Смерти, перешли Сиххот?» Правильно?

Дигвил молча кивнул.

– Как-то я уже объяснял вашей достойнейшей невестке… – потёр подбородок Латариус. – Баланс. Равновесие. С захватом Меодора король Семмер сосредоточил в одних руках слишком многое. Две лучшие армии Свободных королевств. Самые плодородные земли на берегах моря Тысячи Бухт. Он бы не остановился, он пошёл бы дальше, как только меодорские нобили смирились бы со сменой династии. Тем более что Семмер, как вам наверняка известно, вполне мог стать регентом. Совершенно легитимно. Вы же помните историю с браками покойного Хабсбрада Рыжебородого?

Дигвил кивнул.

– Следующим пал бы Доарн. Поводов у Семмера было хоть отбавляй. Например, он потребовал бы выдать беглую королеву Мейту, вдову Хабсбрада. Она доарнка, Семмеру наверняка бы отказали. После чего, пообещав меодорским нобилям щедрые феоды и лены на северном берегу Эсти, Семмер, бесспорно, одержал бы ещё одну победу. Он весьма одарён как военачальник и как политик. Чего стоит хотя бы вся война с Меодором! Его величество прекрасно использовало первую же представившуюся возможность, что говорит о незаурядных способностях. Он мгновенно разобрался в происходящем, отличным – и внезапным! – ударом разгромил, право же, далеко не слабое войско Рыжебородого, а потом сумел утвердиться в Меодоре, несмотря на потерю собственного домена, Долье. И ведь не забудьте, благородный дон, что меодорская-то знать отнюдь не рвётся под знамёна Мейты Доарнской! Столковалась, сговорилась с Семмером!

– Потому что он настоящий король.

– Именно! Он – настоящий король, уже всё доказавший. А доарнка ляжет под свою родню с севера. Процветанием же Доарн похвастаться не может. Или не бежали оттуда серфы никогда, чтобы перезакупиться в том же Меодоре? Или в Долье?

Это была правда. Даже в Деркооре осели три доарнские семьи. Трудолюбивые и верные, а всего-то и было нужно – брать оброк по справедливости и не заставлять того, кто имеет сил на три меры, поднимать все шесть.

– Семмер сокрушил бы Доарн. Разбил бы его войско в одном решительном сражении, а потом бы купил преданность его нобилей так же, как он проделал это в Меодоре. Ярые противники, особенно погибшие в сражении, лишились бы своих земель, их получили бы благородные доны Меодора и Долье. А доарнцам бы пообещали общирные лены ещё дальше на севере, в Акседоре. И так далее, мой благородный дон, и так далее, пока армия новой империи Тысячи Бухт не дошла бы до Килиона и Воршта, где рыцарей можно по пальцам пересчитать, а короли, по-моему, не признаются королями нигде, кроме как в своей вотчине.

– Ну и что? – пожал плечами Дигвил. – Создалось бы новое королевство. Но разве оно смогло бы потягаться с Державой или Некрополисом?

Латариус усмехнулся, тонко, словно про себя.

– Мой дорогой дон. Неважно, как бы это вышло на самом деле. Важно, во что поверил бы Семмер и его приближённые. И если бы у них случилось головокружение от успехов, они могли бы… совершить что-нибудь необдуманное. Например, ввязаться в войну с Некрополисом. А нам это не нужно.

– Хорошо, – пожал плечами Дигвил. – Считайте, что вы объяснили мне всё, что нужно, мэтр. Дайте мне увидеть мою семью, и я сделаю, что вы от меня хотите.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – слегка поклонился Латариус.

Ближе к Меодору местность уже не казалась настолько разбитой и опустошённой. Стояли нетронутыми замки благородных донов, над избушками серфов поднимались дымки; сюда не доходили зомби Некрополиса, сюда не заглядывали год назад варвары кора Дарбе, и големы Навсиная ходили в атаки много западнее новой столицы короля Семмера.

Чего здесь было с избытком – это вооружённых людей в цветах Долье. Встречались и старые меодорские штандарты, но почти все – личные хоругви нобилей, без золотого королевского саблезуба. Дигвил стиснул зубы – его могли легко узнать. И не только благородные доны. Слишком многие знали его в лицо, дружинники, простые рыцари, командиры отдельных отрядов, кондотьеры… Старший сын одного из семи главных сеноров королевства – кое-что да значит.

– Где же ваши Гончие, мэтр?

– Терпение, благородный дон. Они появятся. Своевременно или немного позже.

Был яркий день предзимья, тучи наконец-то разошлись, постоянно падавший снег перестал; рощи и перелески стояли уже совсем по-зимнему укутанные белым. Наезженную дорогу преграждала высокая баррикада с узким проходом – телега едва протиснется.

У баррикады горели костры, густо стояли люди. Обвисли богато расшитые штандарты, но Дигвилу хватило и самого их края – синяя змея над огненными водами, герб рода Берлеа.

Соседи. В замке Берлекоор Дигвила, что называется, знала каждая собака.

Рыцарь придержал скакуна.

– О чём вы, благородный дон? – не поворачивая головы, бросил Латариус. – Цвета дома Берлеа? Опасаетесь, что узнают? Доверьтесь мне.

Некрополисец и впрямь послал гайто вперёд, откинув капюшон и крутя в воздухе правой кистью.

– Лекарь Латар с телохранителем! – громко объявил он. – Лечу раны всякие, простые и гнойные, пользую лихорадку, потёртости, мозоли с вывихами снимаю сразу! Бесплатно для воинов его величества короля!

Наставленные копья как-то сами собой опустились. Латариус спешился, небрежно сунул поводья первому попавшемуся ратнику, слегка оторопевшему от подобной фамильярности, взглянул на другого воина, случившегося рядом, чуть прищурился:

– Маешься животом, храбрец? Слева болит и тянет вот тут, верно? Аж спать не можешь? И отрядный врачеватель ничем помочь не в силах?

– В-верно, – только и выговорил опешивший латник.

– Проводи к огню, я помогу, – властно распорядился некрополисец. – Диггел! О животных позаботься.

Воин, которому Латариус только что поставил диагноз, пошёл вперёд, а его товарищ в свою очередь пихнул уздечку Дигвилу.