Текст книги "Жизнь в сибирской глубинке"

Хочется отметить ещё одну важную особенность личного подсобного хозяйства в деревне того времени. Оно было практически безотходным. Всё так или иначе использовалось. Ничего на свалку не нужно было вывозить. Да и свалок в деревне в те времена я не помню. В усадебном хозяйстве для перемещения и хранения продуктов использовались предметы длительного, многократного использования, такие как деревянные ящики и ящички, бочки и бочонки, тканевые мешки и мешочки, стеклянные или фарфоровые ёмкости, эмалированные бачки, ведра, бидончики, туеса из бересты и прочее. Они могли служить годами и даже десятилетиями. С некоторыми из них ходили в магазин. Я, например, ходил в магазин за растительным маслом с большой стеклянной бутылкой, в которую мне через воронку черпаком из бидона наливали нужную порцию масла. Когда масло заканчивалось, я с этой же бутылкой опять ходил в магазин за очередной порцией. Дело в том, что в те времена продовольственные товары привозили продавцу в мешках, ящиках, бочках, бидонах и прочем, то есть в оптовых объёмах, а продавец на своём рабочем месте уже развешивал их по запросам покупателей.

Для расфасовки сыпучего товара часто использовалась упаковочная бумага, которая нарезалась заранее продавцом. В неё заворачивали даже купленное сливочное масло. Приходя домой, покупатели пересыпали или перекладывали товар в свои ёмкости, а бумагу использовали для растопки печи.

В печи наряду с дровами сжигали и выслужившие свой срок и непригодные для дальнейшего использования изделия из дерева, тканей, кожи. Мусор растительного происхождения, включая сорняки, картофельную ботву, сжигали осенью или весной в огороде в кострах. Полученную в печке и кострах золу рассыпали в качестве удобрения по огороду.

Пищевые отходы также не выбрасывались, а шли в дело. Их определённым образом готовили и скармливали домашним животным. У каждого вида животных при этом был свой рацион.

Не оставался без применения и навоз. Осенью и зимой его накапливали за пределами хозяйственных построек, а весной использовали в растениеводстве. Основная масса навоза предназначалась для выкладки огуречной гряды, которая ограничивалась по сторонам широкими досками. В навозе делали в определённом порядке лунки и насыпали в них землю. В эти лунки в июне высаживали рассаду огурцов. Преющий навоз повышал температуру среды и создавал благоприятные условия для произрастания этих теплолюбивых растений. Следующей весной перепревший навоз разбрасывался по огороду в качестве удобрения, а на прежнем месте или по соседству с ним опять формировалась огуречная гряда.

Для стирки белья и мытья в бане использовалось простое хозяйственное мыло, которое производилось, как правило, без вредных химических добавок. Поэтому помои выливали без опаски в огород или на дорогу на улице.

Что касается не нужных в хозяйстве металлических изделий и излишков старых газет, то с ними тоже не было проблем. Пионеры регулярно собирали как металлолом, так и макулатуру, и школа с помощью колхоза, который обеспечивал транспортом, сдавала их за небольшую плату в пункты сбора утильсырья.

10. Ловля рыбы

Жить возле реки и не любить рыбалку – это, на мой взгляд, что-то непонятное. Что касается меня, то я очень рано стал увлекаться этим занятием. Оно приносило массу положительных эмоций. Больше всего мне нравилась ловля рыбы на удочку. Сначала я смотрел, как рыбачат другие, потом сам стал включаться. Совершенствовал свои навыки постепенно методом проб и ошибок. Главная проблема при этом была в недостатке нужных рыболовных крючков. В деревенском магазине крючки, конечно, иногда продавали, но чаще всего они были не того качества и не тех размеров. Подходящие крючки для ловли мелкой рыбы (например, ельцов или ершей) можно было найти гарантированно только в районном или краевом центре. Но не всем это было доступно. Я однажды от безысходности даже попытался изготовить рыболовный крючок из мелкого гвоздя. Что-то подобное крючку после долгих мучений получилось. Я привязал его к леске, закинул удочку, но крючок, как назло, за что-то в воде зацепился и, когда я стал вытаскивать удочку, оторвался. Такие ситуации возникали часто. Крючков требовалось немало. Приходилось их просить, выменивать, заказывать. С лесками также не всегда всё было благополучно. Ну а всё остальное – удилища, поплавки, грузила – я изготавливал сам. Здесь не требовались какие-то особые хлопоты.

Часто рыбачил с братом, с деревенскими друзьями. Однако с ними настоящая рыбалка не очень-то получалась, так как им не всегда хватало терпения соблюдать тишину. Они начинали шуметь, кидать камни в воду, или кому-то из них вдруг приходила идея покупаться. Поэтому я предпочитал ходить на рыбалку один. Вставал рано, когда брат ещё спал. Устраивался где-нибудь в укромном месте, между кустов. Особенно мне нравилось место на берегу Енисея за деревней, возле скалистого обрыва. Здесь у самого берега лежали большие камни, сидя на которых можно было погреться в лучах утреннего солнца. Кругом почти полная тишина. Редкие звуки птиц. Ровная гладь прибрежной воды, иногда нарушаемая насекомыми, которые летали, касаясь поверхности, и всплесками рыб, которые, по-видимому, пытались поймать этих насекомых, или спасались от хищных устремлений других рыб, или ещё с какой-то неведомой мне целью.

С собой я брал обычно две удочки. И ловил чаще всего на дождевых червей, которых хранил в баночке с землёй. Попадались рыбы разные и, как правило, не очень большого размера. Это ельцы, сорожки, ерши, окуни, пескари. По мере вылова я нанизывал их через жабры на простенький кукан (представлявший собой обрывок лески с гвоздями на концах) и держал в воде. К обеду я возвращался домой с приличным уловом. По деревне не стыдно было идти. Придя домой, я с гордостью передавал пойманную рыбу бабушке. Она её первым делом сортировала. Мелкая, не очень костистая рыба доставалась нашей кошке. Остальную рыбу бабушка чистила, готовила потом на сковородке для всей семьи.

Конечно, рыбалка не всегда бывала удачной в смысле величины улова. Но, несмотря ни на что, я хотя бы немного рыбы домой всегда приносил. Кошке на достаточно сытный обед хватало.

На всю последующую жизнь мне запомнился один случай на рыбалке. Его невозможно оценить однозначно. А произошло следующее. Я пришёл как-то с удочками на своё любимое место. Но что я увидел? Везде вдоль берега плоты, большие объёмы сплавляемого леса. Они были поставлены на отстой. С прибрежных скал тянулись мощные металлические тросы, которые сдерживали эти плоты от сноса течением реки. Что мне делать? Готовился, накопал червей, а тут такое. Осмотрелся. Водная поверхность между кустов, где я обычно ловил рыбу, всё-таки свободна от брёвен. Может быть, стоит попробовать порыбачить? Не идти же домой пустым.

Я поочерёдно забросил свои удочки. Поймал несколько ельцов. Потом события стали разворачиваться стремительно. Сняв рыбу с одной удочки и насадив на крючки червей, я только хотел забросить её, как сильно заклевало на другую удочку. Я поспешил, стал забрасывать удочку не так, как обычно, а, чтобы быстрее получилось, через себя. И тут, как назло, леска с грузилом и двумя крючками намоталась на трос, который тянулся поверху к плотам. Я отбросил эту удочку, стал вытаскивать ту, на которую клевало, и вот незадача. Удочка не поддавалась. Видимо, зацепилась за что-то. Я потянул её посильнее, подёргал так и сяк. В итоге вытащил пустую леску. Крючков на ней не было. Переключил внимание на первую удочку. Попытался её снять разными способами, но ничего хорошего опять-таки не получилось. Крючки ещё крепче зацепились за трос. В отчаянии дёрнул за леску пару раз. В итоге леска порвалась, а крючки с грузилом остались на тросе. Наверное, правы те, кто говорит, что беда одна не приходит. Лишился одной удочки, а потом и другой. Конец рыбалке! Запасных крючков нет. И что дальше? Неужели ничего нельзя сделать? Я посмотрел на трос, где зацепились крючки. До него руками дотянуться, конечно, невозможно. Высоковато. Удилищем тоже ничего полезного не сделаешь. Пришла мысль, что есть только один реальный способ освободить крючки. Нужно залезть на скалы, сползти по тросу вниз до зацепа и, освободив крючки, спрыгнуть с ними на большой камень, на котором я находился.

Думал, взвешивал всё за и против и решил рискнуть. Полез на скалу, с которой тянулся трос. Обходить её было очень далеко. Лез без особых проблем, хотя было страшновато. Держался за выступы скалы. И вот уже в поле зрения земля с травой и небольшие кустики. Вершина скалы совсем близко. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Я взялся рукой за кустик, который показался мне самым надёжным, и стал подтягиваться. Но случилось непредвиденное. Корни кустика затрещали и стали обрываться. Я замер. Подумал, что конец мне пришёл. Подождал немного. Увидел, что кустик всё-таки держится. Держится только на одном из своих корней. Мелькнул в голове вопрос: «Неужели он не выдержит?» С надеждой смотрел на него и проговаривал про себя: «Держись, дорогой! Не подведи!» При этом я медленно потянулся другой рукой к кустику повыше. Ухватился за него. Осторожно подтянулся. Потом была берёзка, и в конце концов я успешно залез на скалу и почувствовал себя в безопасности.

Я долго сидел на верху скалистого обрыва, приходил в себя. Размышлял о том, что было бы со мной, если бы корень кустика не выдержал? На этот вопрос у меня находился только один ответ. Разбился бы. Без вариантов. Так как внизу камни. Я вспомнил при этом образное выражение: жизнь висела на волоске. Оно применимо ко мне с некоторым конкретным уточнением. Моя жизнь в прямом смысле висела на корешке маленького кустика. К счастью, обошлось без печального конца. Буду жить дальше.

Успокоившись, я решил продолжить реализацию своего плана. Начал спускаться вниз по тросу. Оказалось, однако, что это не очень лёгкое занятие. Но с горем пополам я всё-таки сумел добраться до зацепившихся крючков и попытался освободить их. Но неудачно, так как в руках уже силы никакой не оставалось. Я вынужден был ни с чем спрыгнуть на камень. Посидел на нём, отдышался и, забрав то, что осталось от удочек, пошёл домой. Прихватил, конечно, свой небольшой утренний улов. Дома бабушке сказал, что рыбалка выдалась на сей раз неудачная. Кошка, однако, была довольна. Ей рыбы хватило. Семья же легко обошлась без рыбы. А меня ещё некоторое время мучил вопрос, можно ли эту рыбалку с приключениями считать вовсе неудачной. А может быть, удача всё-таки в данном случае не совсем отвернулась от меня?

Кроме удочки, живя в деревне, я пытался использовать и другие орудия лова. Это прежде всего спиннинг и так называемая закидушка. Спиннинг мне подарили родители. Иметь его было одно время в деревне модно, престижно. Я попробовал им ловить рыбу и с берега, и с лодки, но он не показал себя как эффективное орудие лова и стал восприниматься мною как бесполезная игрушка. Друзья вертелись возле меня, просили тоже попробовать спиннинг в действии. Мне трудно было им в этом отказать. Но у них результат был тот же. Рыба почему-то не шла на блесну. Возможно, место и время для такого рода рыбалки надо было найти более подходящее. Через пару дней спиннинг в результате такой эксплуатации стал, как выразился один из ребят, барахлить. В итоге я полностью разочаровался в нём и отдал своему брату. Он тоже поигрался им несколько дней со своими друзьями, периодически ремонтируя. Потом этот предмет для ловли рыбы всем наскучил, его поломали окончательно и выбросили как надоевшую игрушку.

Закидушка же оказалась удобным и эффективным орудием рыбалки. Она компактна при переноске, её быстро можно задействовать, а потом привести в исходное положение. Нужен только простор и чистое дно реки. Подобрав нужное грузило, её можно забрасывать довольно далеко. При хорошем клёве я иногда ловил одновременно три рыбы, то есть на все три крючка. Закидушку я часто использовал при рыбалке с плотов, которые отстаивались возле деревни. При этом попадалась довольно крупная рыба. Однажды на живца мне удалось поймать даже щуку приличных размеров.

Приходилось иногда участвовать в коллективной рыбалке неводом. Невод имелся в наличии у Евстафия Ивановича. Это был настоящий невод больших размеров, сделанный им самим по всем правилам. Чтобы его задействовать, нужны были помощники. Много помощников. Поэтому он частенько приглашал детей, меня в том числе. И говорил при этом, что нужно взять с собой ведро. Процесс рыбалки состоял в следующем. Плывя в лодке, выбирали место, например, на косе, где может быть рыба и удобно забрасывать невод. Сначала высаживались те, кто должен был держать один конец невода. Остальные в лодке, тихо работая вёслами, быстро заводили невод, сбрасывая его в воду. Когда лодка причаливала, второй конец невода незамедлительно начинали вытаскивать на сушу. Дуга невода как бы замыкалась. Рыба попадала в ловушку, так как внизу невода – грузила, а вверху – поплавки. Дальше наступал самый увлекательный момент. Все дружно начинали вытягивать невод из воды. Рыба плескалась в надежде найти выход из неволи. Некоторым рыбам удавалось перепрыгнуть через поплавки и спастись. Но основная масса рыбы была обречена. Невод освобождали от пойманной рыбы и потом ещё несколько раз забрасывали в разных местах. Улов, конечно, не всегда был большой. Но однажды он получился прямо-таки восхитительным. Лодку загрузили по максимуму. Евстафий Иванович тогда мне выделил за работу почти полное ведро рыбы.

В деревне применялись и другие, более изощрённые и довольно эффективные способы рыбной ловли. Имеется в виду применение плетёных из свежих тальниковых прутьев или из алюминиевой проволоки – морд-ловушек, разнообразных самодельных крупно– и мелкоячеистых рыболовных сетей и так называемых самоловов. Это, разумеется, старались широко не афишировать, так как действующая в водном бассейне Енисея служба рыбоохраны могла привлечь к ответственности. Но многие в деревне, конечно, знали о том, кто, что и как ловит.

Рыбаки ловили на эти снасти, как правило, рыбу более крупную, чем на удочки, в том числе рыбу ценных пород. Например, из семейства осетровых. Никто из нашей семьи этим не занимался, так как не было для этого своей лодки и соответствующих орудий лова. Но мы пользовались время от времени плодами промысла деревенских рыбаков, потому что имели возможность рыбу у них покупать или на что-нибудь обменивать. Иногда нам просто кто-нибудь дарил излишки пойманной рыбы.

11. Охотничий промысел

В нашей деревне было немало тех, кто время от времени занимался охотой. Мой отец из их числа. Зимой охотники обычно ходили на пушного зверя (имеются в виду белка, соболь), ставили петли на зайцев, добывали лесную дичь, если она попадалась на пути. Чаще всего это были тетерева, глухари. Как-то один из охотников увидел возле деревни на снегу следы лося (сохатого – по деревенской терминологии). Мужики быстро организовались и на охотничьих лыжах устроили погоню. В конце концов загнали лося и подстрелили. Добычу разделили. Помню, что нашей семье тоже кое-что досталось.

В тёплое время года, в разрешённые властями периоды, открывалась возможность поохотиться на водоплавающую дичь. В этом деле мой отец был довольно успешен. Когда мы жили на краю деревни, он иногда рано утром уходил с ружьём за ручей, продвигался вдоль речки Галкина и через непродолжительное время, если не отворачивалась удача, приносил домой по нескольку уток или гусей.

Сибирь у многих ассоциируется с тайгой, где живут медведи. Медведи, конечно, по нашей деревне не ходили, но время от времени давали о себе знать. Кто-то из деревенских, например, видел некоего медведя в ягодниках, кто-то какого-то медведя ещё где-нибудь. Но всё заканчивалось обычно мирно. Медведи, как правило, избегали контакта с людьми, агрессию по отношению к ним не проявляли. Но однажды произошло следующее. Недалеко от деревни медведь в лесу задрал корову. Пастух этого не видел. Вероятно, она отбилась от стада. Корову хозяева искали, но нашли только то, что от неё осталось. Не трудно было догадаться, кто виновник. Деревенский народ, конечно, возмутился. Как так? Что медведь себе позволяет? Мужики срочно организовали облаву на лесного зверя-преступника, нашли его с помощью собак и наказали по всей строгости.

Я с интересом слушал охотничьи рассказы. Наблюдал за отцом, когда он готовился к охоте: разбирал и чистил ружьё, заряжал патроны. Получил я представление об устройстве ружья. Разобрался в том, что такое патроны, пистоны, порох, пыжи, дробь, пули, патронташ. Запомнил, что и как нужно делать. Понял, что со всем этим нужно обращаться осторожно. Поучительным был рассказ отца о несчастном случае с одним деревенским охотником, который по недоразумению, готовясь к охоте, случайно выстрелил в себя. Прямо в подбородок. Рассказывал отец и о других происшествиях, к счастью менее трагичных, в результате которых люди получали серьёзные травмы.

Через некоторое время у меня появилась уверенность, что я достаточно много знаю об охотничьем деле. Хотелось всё это применить на практике. Несколько раз решался сходить поохотиться на какую-нибудь дичь. Тайком от родителей и от бабушки. Потому что они мне запрещали. Говорили, что дело это весьма опасное.

Я брал ружьё у отца, когда он был в отъезде. Но, нужно честно признаться, больших успехов в охотничьем деле я не достиг. Да особо и не стремился, так как добыча на тайной охоте – это улика. Для меня в этом деле важен был не результат, а процесс.

В первый свой выход с ружьём за ручей я подстрелил сначала воробья, а потом ворону. Грешен. Но какой охотник без греха? Зато получил опыт стрельбы по реальной цели. В другой раз пошёл уже значительно дальше вдоль речки Галкина с намерением не просто пострелять, а добыть всё-таки хотя бы одну утку. Шёл долго и местами даже крался, пока впереди, на повороте русла речки между кустов, не увидел двух плавающих уток. До них было далековато, и я решил не спешить. С ружьём наизготовку осторожно стал продвигаться вперёд. Но получилось так, что под ногой предательски хрустнула ветка. Это, по-видимому, спугнуло уток, и они улетели. Что делать? Плюнуть на всё и идти домой? Нет! Надо ещё попробовать. Я опять долго шёл, потом опять крался. Увидел уток. Не знаю, сколько их было точно. Видимость из-за кустов была плохая. Отчётливо увидел только двух. На них сосредоточился. Выстрелил. Услышал шум от крыльев по воде. Но одна утка осталась на месте. Неужели попал? Отлично! Подошёл ближе, не теряя её из вида. Она лежала на поверхности воды возле противоположного берега. Возник вопрос: «Как же теперь её достать?» Лезть в воду – перспектива не очень желательная. Во-первых, до утки расстояние отнюдь не близкое, а во-вторых, вода в речке в данное время очень холодная. Походил, походил я по берегу, а в воду лезть так и не решился. Вечером рассказал другу о случившемся. Он меня успокоил, сказав, что следующим утром он возьмет у своего отца лодку и мы сплаваем туда. А если подстреленную утку найти не получится, то будет возможность добыть другую утку.

На следующий день мы действительно побывали на том месте, где я охотился. Поплыли туда на лодке, взяв с собой ружьё, но подстреленную мною утку так и не нашли и других уток по пути не встретили. Предположили, что кто-то до нас с раннего утра в этих местах уже на охоте побывал.

Одна из моих попыток утвердить себя в качестве охотника чуть было не закончилась трагически. Я опять с ружьём пошёл выслеживать уток. Шёл долго вдоль речки, стараясь не шуметь, не привлекать к себе внимания. Уток не было. Я уже стал терять терпение, но вдруг заметил за кустами некое движение на водной поверхности. Да это же утка. А вон там другая. Хорошо! Подумал, что на сей раз у меня всё должно получиться. Я снял с плеча ружьё, выбрал, как казалось, надёжную позицию, прицелился. И только хотел нажать на курок, раздался выстрел. Но не мой. А откуда? С другой стороны речки! Ничего себе! Заряд, как мне показалось, пролетел недалеко от меня. Честно признаюсь, я крепко струхнул. Подумалось, что охотник с другой стороны речки стрелял, конечно, не в меня, а в уток, но ведь мог попасть случайно и в меня. А вдруг он ещё надумает стрелять? У меня в этой ситуации моментально сработал инстинкт самосохранения. Мелькнула мысль: «А ну её ко всем чертям, эту охоту! Надо двигаться быстрее домой».

Как-то однажды отец обнаружил, что у него явно недостаёт довольно много пороха и дроби. Были, разумеется, разборки. Мой брат обвинил в расходовании всего этого меня и даже сообщил отцу, что я ходил с его ружьём на охоту. При этом скрыл, что он сам не безгрешен, что отсыпал своим старшим друзьям и порох, и дробь. Мне, конечно, попало. Но успокаивало то, что в итоге я всё-таки научился держать в руках ружьё, снаряжать его и стрелять. Как настоящий мужчина. В послевоенное время это было очень важно для того, чтобы ощущать, что ты, как тогда говорили, готов не только к труду, но и к обороне.

Через какое-то время мне опять захотелось пройтись по своему любимому маршруту – за ручей, вдоль речки – и посмотреть, что происходит в природе. Путь наметил неблизкий. На всякий случай взял с собой ружьё. Ружьё у меня было в походном положении: на ремне через плечо. Шёл по пастбищу, потом по лесной дороге, всё рассматривал. Погода солнечная, приятная. На полянах разнообразная травяная растительность, цветы. Подошёл к повороту, за которым слева, ближе к речке, открывался вид на низину с колками. Прошёл немного дальше. И вдруг в окружающую тишину ворвался хорошо знакомый мне шум крыльев. Утки! Через несколько секунд я их увидел улетающими в сторону речки. Ружьё у меня было не заряжено, и я его даже не пытался снять с плеча. Просто не ожидал, что в таком месте могут быть утки. И я из любопытства направился туда, откуда они улетели. Приблизившись, я увидел два небольших, едва заметных со стороны водоёма. Они располагались друг за другом, были продолговатыми по форме, не очень широкими и почти не соединялись. В водоёме, который был больше размером, я заметил какое-то движение, плескание. Что это? Рыба? Но откуда она здесь? Пригляделся. Действительно, рыба. И какая? Увидел большое количество не каких-то простеньких рыб, а щук. Я походил вокруг, удивлённый до глубины души, поразмышлял. Через некоторое время стало понятно, что рыба попала сюда в весеннее половодье и осталась здесь после спада воды. Рыбы здесь, по-видимому, поначалу было много всякой разной, но выжила только хищная рыба – вот эти щуки. Стало ясно также, что данные водоёмы вскоре пересохнут, максимум через несколько дней, и оставшаяся рыба погибнет. Что делать? Я решил эту рыбу выловить и отнести домой. Но как? С собой у меня кроме ружья ничего не было.

Я всё-таки разулся, разделся до трусиков и осторожно вошёл в воду, которая оказалась очень тёплой. Было неглубоко. Дно илистое, мягкое. Попытался голыми руками поймать плавающую вокруг меня рыбу. Но не тут-то было. У меня ничего не получалось. Побегал, побегал за проворными рыбами – и только замутил водоём. Особенно с одного края водоёма. И вот чудо. Несколько рыб всплыло вверх брюшком. Я их легко поймал руками и выбросил на берег. Вот здорово! Способом замутнения я вскоре выловил всех рыб в водоёме. Все они оказались щуками примерно одной величины (длиной примерно тридцать сантиметров). Я их насчитал, как сейчас помню, шестьдесят шесть. Хороший улов. Но остался ведь ещё один водоём. Я перебрался туда. Он был с ещё более тёплой водой и совсем неглубокий. Апробированным способом я обследовал его. На сей раз выловил совсем немного, всего две рыбы. Это были уже не щуки, а окуни.

Рыбу я, максимально используя предметы своей одежды: рубашку и брюки, – с большим напряжением всё-таки донёс до дома. Бабушка с удивлением осмотрела мою добычу и выпустила её в бочку с поливной водой. Рыба некоторое время там находилась, ожидая своей участи.

Вот так иногда бывает. Хочешь одно – получаешь другое.