Текст книги "Хождение по торговым палатам"

Израильская эпопея

Если не было срочных дел, В. Е. Голанов предпочитал работать в своем кабинете в присутствии 2–3 «приближенных» сотрудников. Ему нравилось прилюдно разбирать почту, комментировать входящую корреспонденцию, высказывать в этой связи свои критические замечания, рассказывать присутствующим случаи из собственной богатой деловой практики. Ему нравились такие «посиделки». Довольно часто, зайдя к нему по какому-либо служебному вопросу, случалось задерживаться у него в кабинете на пару часов в качестве такого «слушателя». Однако его требовательность к своевременному выполнению поручений не снижалась, какой-либо скидки на время, проведенное его подчиненными в общении с ним, не делалось. Мне вначале такие «сессии» нравились, поскольку они не только подтверждали статус доверительных отношений с Голановым, но и давали много нужной информации, необходимой для быстрейшего вхождения в курс дел Палаты и её взаимоотношениях с другими ведомствами.

В один из последних дней декабря 1988 года, в самом начале своей трудовой деятельности в ТЕШ СССР, зашел к Галанову посоветоваться – что делать с одним новогодним поздравлением, поступившим на имя В. Л. Малькевича. Поздравление пришло от Федерации торговых палат Израиля, и было подписано её президентом Д. Гиллерманом. В то время у Советского Союза не было никаких отношений с этой страной. Более того, СССР на всех международных форумах активно поддерживал арабские страны в их противостоянии с Израилем. Голанов взял у меня эту поздравительную открытку и сказал, что ему нужно посоветоваться с Малькевичем. В тот же день Голанов поручил мне подготовить и направить стандартный ответ Гиллерману, поблагодарив его за поздравление и в свою очередь поздравить его с Новым годом, но за своей подписью, а не Малькевича. Сделал, как было сказано, и забыл об этом в текучке своих дел.

В конце марта 1989 г. секретарь нашего управления принес мне из канцелярии Палаты письмо президента Федерации торговых палат Израиля Д. Гиллермана на имя В. Е. Голанова.

Судя по отметкам на конверте, это письмо было отправлено авиапочтой из Тель-Авива 27 января, а в канцелярию Палаты проступило только 22 февраля. Ко мне же на стол оно попало в середине марта. Где это письмо блуждало все это время? Почему оно проскочило мимо секретариатов Малькевича или Голанова? Судя по содержанию письма, речь шла о вопросах, явно выходящих за пределы компетенции ТПП, но почему в Палате никто на это не прореагировал? Случайное стечение обстоятельств или преднамеренный «отход в сторону»?

Письмо Гиллермана Голанову начиналось с благодарности за новогоднее поздравление, полученное им из Москвы. Затем он напоминал, что уже неоднократно обращался к В. Малькевичу с рядом предложений. «Мне кажется, – отмечал он в этом письме, – что для нас наступило время рассмотреть возможность сотрудничества между нашими двумя Палатами, даже если они не будут предусматривать заключения официального соглашения. Это могло бы иметь весьма благоприятное воздействие с точки зрения развития международного сотрудничества. Я был бы рад прибыть в Москву, чтобы встретиться с президентом Малькевичем и Вами. Ожидаю Вашего скорого ответа – считаете ли Вы возможной такую встречу?»

Доложил Голанову о письме Гиллермана. Он молча выслушал мое сообщение, попросил оставить письмо, пояснив, что ему нужно посоветоваться.

30 марта 1989 г. В. Голанов продиктовал мне следующий ответ Гиллерману:

«Уважаемый г-н Гиллерман,

Подтверждаю получение Вашего письма от 27 января с. г. Надеюсь в самое ближайшее время иметь возможность прокомментировать затронутые в нем вопросы. Прошу извинить за задержку с ответом, которая произошла по независящим от меня причинам. С уважением, В. Голанов».

Произошедшая задержка действительно объяснялась причинами, независящими от руководства Палаты. Свои намерения и возможные шаги при установлении рабочих отношений с Федерацией торговых палат Израиля руководству ТПП СССР нужно было в обязательном порядке согласовать с такими советскими ведомствами как МИД, ГВК, КГБ, не говоря уже об аппарате ЦК КПСС, с которым было крайне важно проконсультироваться по этому вопросу, хотя бы неофициально.

Учитывая разновекторную трактовку идеологических и политических интересов СССР заинтересованными советскими государственными учреждениями, согласовать с ними единую линию поведения в отношении Израиля в то время было довольно сложно. Арабско-израильский конфликт с нашей официальной точки зрения оставался наиболее непредсказуемым и взрывоопасным из всех существовавших на тот момент региональных межгосударственных противостояний. В этом конфликте Советский Союз последовательно занимал сторону арабских стран. Любой непродуманный шаг СССР мог вызвать негативную цепную реакцию со стороны наших арабских стран-партнеров. Да и проблема эмиграции советских граждан в Израиль, и многочисленные всплески общественных эмоций, связанных с этим, еще не утихли.

Тем не менее в советском обществе вызревало понимание необходимости установления нормальных межгосударственных отношений с Израилем, разорванных по политическим соображениям в 1967 году.

В феврале 1989 г. заместитель директора Института США и Канады Р. Богданов посетил Израиль по линии Советского комитета защиты мира, после чего направил отчет о своей поездке в Международный отдел ЦК КПСС. В своей записке о встречах и беседах с членами израильского правительства, видными общественными и государственными деятелями этой страны он указывал на наличие у всех слоев израильского общества «потенциала доброй воли по отношению к Советскому Союзу», о том, что «изменения, происходящие в СССР в последние годы, нанесли серьезный удар по антисоветским настроениям в Израиле».

Обозреватель газеты «Известий» А. Бовин в одной из своих публикаций в эти же дни открыто призвал к установлению дипломатических отношений между двумя странами, что, по его мнению, могло бы содействовать разрешению «ближневосточного тупика». Главный редактор «Огонька» В. Коротич после посещения Израиля опубликовал в журнале большую статью о своем пребывании в этой стране, встречах с политиками и простыми израильтянами. По советскому телевидению прошла серия репортажей Е. Киселева об Израиле.

В связи с резко возросшим объемом консульской работы, Министерство иностранных дел при Э. А. Шеварднадзе без громкой огласки обменялось с Израилем небольшими представительствами консульских служб. Но до прямых дипломатических или торговых отношений между двумя странами дело еще не дошло. Советская сторона проявляла повышенную осторожность в очередности и последовательности своих шагов на пути нормализации советско-израильских отношений.

В марте 1989 г. министр экономики Израиля И. Модаи на встрече с руководителем Консульской группы МИД СССР в Тель-Авиве высказался за установление рабочих контактов между ТПП СССР и Федерацией торговых палат Израиля. Министр, как сообщалось, подчеркнул, что такие контакты могут быть весьма полезны, поскольку они, не выводя отношения между странами на государственный уровень, позволят деловым кругам обеих сторон в предварительном порядке ознакомиться с перспективами и формами возможного будущего торгово-экономического сотрудничества. Была ли это инициатива израильтян или наша интерпретация высказываний израильского министра – теперь это особого значения не имеет.

В июне того же года ТПП СССР, согласовав «предложение» израильтян с МИД СССР, приняла в Москве президента Федерации торговых палат Израиля Д. Гиллермана и президента ведущего израильского банка «Леуми». Официально они прибыли в Москву для участия в проходившей в эти дни международной конференции. Переговоры с израильтянами проводили лично В. Малькевич и В. Голанов.

Я не участвовал в том раунде переговоров, но знаю, что они предложили Д. Гиллерману «рассмотреть вопрос о возможности установить непосредственные торгово-экономические связи между израильскими компаниями и советским организациями и предприятиями по советско-южнокорейскому образцу с открытием на взаимной основе представительства Палат в Москве и Тель-Авиве в количестве 2–3 человек, не выводя эти контакты на официальный уровень». Израильтянам была передана копия «Соглашения о взаимном сотрудничестве между Торгово-промышленной палатой СССР и Корейской корпорацией содействия развитию торговли».

Смысл такого осторожного, дозированного подхода к прямым деловым контактам с Израилем по каналам торговых палат преследовал цель свести к минимуму основания для обвинения советской стороны арабскими странами в установлении с Израилем отношений на межгосударственном уровне.

Израильтянам в Москве было также заявлено, что, ввиду сложности обсуждаемого вопроса, его рассмотрение советскими компетентными органами в принципе возможно лишь при официальном обращении израильской стороны по этому поводу. Д. Гиллерман заверил В. Малькевича, что такое обращение поступит к нам незамедлительно после его доклада премьер-министру

Действительно, во второй половине июля в Консульскую группу МИД СССР в Тель-Авиве поступило письмо за подписью заместителя генерального директора МИД Израиля, в котором последний, ссылаясь на полученные указания, официально подтверждал желание израильской стороны рассмотреть вопрос о взаимном учреждении представительства торговых палат в Москве и Тель-Авиве с целью содействия развитию торговли между двумя странами.

Вот теперь все было, вроде бы, готово. Можно приступать к подготовке записки в ЦК КПСС, – как это требовалось, когда речь шла о принятии конкретных практических решений по вопросам, представляющим государственный интерес. Необходимо было получить одобрение Центрального комитета КПСС целесообразности предлагаемых ТПП СССР шагов по установлению непосредственных деловых связей с Израилем, которые помимо прямой экономической выгоды для СССР, как тогда думали, «могут оказать позитивное влияние на отмену поправки Джексона-Вэника, блокирующую развитие советско-американской торговли».

Записка в ЦК, как государственный документ, обычно являла собой конечный продукт коллективного творчества нескольких авторов, а сам процесс её создания чем-то напоминал известную картину написания запорожцами письма турецкому султану Но, конечно, на полном серьезе, без народного юмора и крепких выражений. Базовый каркас записки, в мою бытность, обычно делался на уровне соответствующего управления. Затем первоначальный вариант поступал на конвейер правки, где он безжалостно перекраивался на всех этапах его кабинетного продвижения по пути к столу Председателя президиума ТПП СССР. Там этот проект мог быть доведен до нужной кондиции им лично или с помощью лиц ближайшего окружения, либо, что не исключалось, вернуться на исходную позицию для «капитального ремонта».

В этот раз все прошло сравнительно гладко. Доказательная часть этого документа после многочисленных правок выглядела по советским стандартам бюрократической выразительности весьма внушительно. Посудите сами, там говорилось: «Современный Израиль обладает достаточно широкими экономическими, торговыми и финансовыми возможностями. Он находится в непосредственной географической близости от СССР, а взаимодополняемость экономических структур объективно создает условия для налаживания эффективного и взаимовыгодного товарообмена между Советским Союзом и Израилем». И еще: «На основании тех конкретных предложений, которые поступают к советским организациям и предприятиям от израильских фирм, можно с полной уверенностью предположить, что многие из них представляют большой интерес для нужд нашего народного хозяйства. В частности, израильская технология капельного орошения, компьютеризация агропромышленности, овощеводства и растениеводства, эффективной переработки сырой нефти. Израильтяне заверяют, что могли бы поставлять в Советский Союз высокотехнологические товары широкой номенклатуры в обход запретительных списков КОКОМ. Готовы они и к развитию нетрадиционных форм сотрудничества с советскими предприятиями и организациями, что, учитывая преференциальный торговый режим в отношениях с США и ЕС, могло бы облегчить проникновение наших машинно-технических товаров с совместных с израильскими фирмами предприятий на рынки западных стран».

Одним словом, экономическое сотрудничество СССР с Израилем, которое начинается усилиями ТПП СССР, обещает если и не полное решение наших внешнеторговых и внутриэкономических проблем, то вносит весьма весомый вклад в экономическое процветание нашей родины.

При этом в документе отдавалась и необходимая словесная дань, призванная развеять сомнения тех советских руководителей, которые опасались резкой негативной реакции арабских стран на шаги СССР по направлению нормализации своих отношений с Израилем: «Представляется, что налаживание таких связей с Израилем следует вести дозировано с учетом позиций арабских стран. На первом этапе было бы целесообразным поручить ТПП СССР: подписать соглашение о сотрудничестве с Федерацией торговых палат Израиля аналогичное соглашению, заключенному ТПП СССР с Корейской корпорацией содействия развитию торговли; разрешить на основании указанного соглашения открыть Представительство ТПП СССР в Тель-Авиве и Представительство Федерации торговых палат Израиля в Москве в количестве 2–3 человека в каждом».

Верховная партийная инстанция одобрила предложения ТПП СССР. Можно было приступать к их реализации. В предварительном порядке с израильтянами существовала договоренность об этапах наших дальнейших действий: во-первых, согласовать окончательный текст соглашения палат, во-вторых, официально подписать согласованный текст соглашения в Москве.

Из-за весьма плотных рабочих графиков Гиллермана и Голанова, которые должны были окончательно согласовать текст соглашения между двумя палатами, их встречу пришлось проводить в Париже и только с 25 на 26 сентября 1989 года, где пути их служебных командировок пересекались, и они могли совместно в течение суток поработать над текстом соглашения.

В. Голанова на этих переговорах сопровождали: генеральный директор В/О «Совинцентр» А. Н. Подволоцкий, представители ТПП СССР во Франции Б. И. Арутюнов и Ю. А. Малов.

Вместе с Д. Гиллерманом в переговорах участвовали: высокопоставленный сотрудник израильского МИД, советник по экономическим вопросам посольства Израиля во Франции и представитель банка «Леуми» во Франции.

Надо сказать, что, как на грех, во время этой командировке у В. Е. Голанова начался приступ каменно-почечной болезни, которой он страдал. Превозмогая боль, не афишируя свое недомогание, он провел первоначальный раунд переговоров, получил от израильтян текст соглашения с их правками, добавлениями и комментариями, мужественно держался во время официального ужина, участвуя в общем разговоре, иллюстрируя беседу своими воспоминаниями о забавных деловых эпизодах, которые случались у него в работе с французскими фирмами, и только когда мы часов в 11 вернулись в гостиницу, он, передавая мне все бумаги коротко сказал: «Больше не могу! Пойду к себе, меня не беспокой, разбирайся сам».

Поднялся к себе в номер, открыл окно, которое выходило в тихий внутренний двор гостиницы, разложил на письменном столе тексты соглашений – наш и вариант израильтян. Предстояла скрупулезная процедура сверки текстов, выявления имеющихся в них расхождений и определения – насколько эти различия соответствуют или не соответствуют нашему первоначальному тексту соглашения. Потом следовало выделить те предлагаемые израильтянами изменения в тексте соглашения, с которыми, по моему мнению, можно было бы согласиться и те, которые были для нас неприемлемы. А утром перед началом переговоров представить свои изыскания на «суд» В. Голанову для того, чтобы он смог сформулировать свою позицию на завершающем этапе переговоров при окончательном согласовании текста соглашения.

По намеченному плану мне удалось проработать часа полтора. Затем возникло одно обстоятельство, которое заставило оторваться от занятий. Загорелся свет, и в освещенную комнату гостиничного номера в здании, стоящем напротив, вошли мужчина и женщина. Меня отделяло от них расстояние метров в пятнадцать и раскрытое настежь окно. Эта пара так была увлечена друг другом, что не замечала ничего вокруг себя. Они сразу же, не таясь и не скромничая, приступили к любовным утехам. Занимались они ими долго и изобретательно, что не могло не отразиться на прогрессе в моей работе, которая все же была успешно завершена под утро.

На следующий день болезненное состояние В. Голанова обострилось еще сильнее. На переговорах он сидел, прикрыв глаза ладонью, поручив мне вести переговоры. Когда я слишком рьяно брался за отстаивание формулировок соглашения в нашей трактовке, он слабо махал мне рукой под столом, как бы говоря – уймись, это не принципиально, можно соглашаться с предложенным вариантом. Действительно, соглашение было составлено настолько в общих формулировках, что внести в него какие-либо принципиальные изменения было крайне трудно.

Единственное, в чем мы пошли на уступку израильтянам, так это в фиксации времени подписания этого соглашения. Мы согласились с их предложением подписать соглашение «до конца ноября в месте, которое подлежит согласованию» и оформили эту договоренность отдельным Меморандумом о взаимопонимании от 26 сентября 1989 г.

В дальнейшем по взаимному согласию местом подписания соглашения была выбрана Москва, а срок сдвинули на январь.

23 января 1990 г. руководители ТПП СССР В. Малькевич и Федерации торговых палат Израиля Д. Гиллерман подписали в Москве Соглашение о сотрудничестве между Палатами.

В пресс-релизе по этому поводу осторожно сообщалось о том, что достигнута договоренность об обмене представительствами – представительство ТПП СССР откроется в Тель-Авиве, представительство Федерации торговых палат – в Москве.

Однако при этом, очевидно, в порядке перестраховки, говорилось, что «Соглашение, заключенное между двумя общественными организациями, выражающими интересы деловых кругов обоих стран, не означает установление официальных торгово-экономических отношений между правительствами СССР и Израиля и не затрагивает политических отношений между двумя странами».

В течение 1990 г. в Тель-Авиве (июль) и в Москве (ноябрь) были открыты представительства двух палат, начался обмен торговыми делегациями, были заключены первые коммерческие контракты, начались переговоры о конкретных проектах взаимного сотрудничества. Принципиальные первые и, в тех условиях, наверное, самые трудные шаги по восстановлению нормальных отношений между двумя странами были сделаны.

Американская интерлюдия

В 1989 году – в свой первый полноценный год работы в ТПП СССР – не раз приходилось заниматься вопросами советско-американских отношений, конечно, относящихся к компетенции Палаты. Правда, в то время ТПП СССР уверенно выходила за рамки своих традиционных установок и функциональных обязанностей. При внешнем соблюдении своего формального подчинения ГВК, МВЭС в сфере внешнеэкономических отношений СССР того периода, Палата, по существу, по целому ряду вопросов играла в них заглавную роль.

Непрекращающийся поток иностранных визитеров в ТПП СССР, который включал руководителей ведущих корпораций, общественных и государственных деятелей многих стран мира в те годы наглядно демонстрировал высокий деловой и политический статус Палаты в тот период, – что, вероятно, можно было поставить в заслугу этой организации.

В. Малькевич и В. Голанов в глазах многих представителей западного делового мира выступали чуть ли не единственными советскими экспертами, способными интерпретировать постоянно происходящие в Советском Союзе политические и экономические пертурбации и в удобоваримой форме переводить такую информацию в плоскость конкретных рекомендаций к действию. Тесные личные связи с ключевыми фигурами в различных подразделениях советско-партийного истеблишмента позволяли руководителям ТПП СССР выступать перед западным деловым миром со своими советами и рекомендациями оперативно и квалифицированно. Для серьезных посетителей – выдающихся представителей бизнеса или общественности западных стран – они устраивали встречи с руководителями партии и правительства Советского Союза на самом высоком уровне. Только из тех встреч, которые руководители Палаты имели с главами иностранных корпораций и фирм, общественных организаций, фондов, банков и научно-исследовательских институтов, политических деятелей, сенаторов, конгрессменов в 1989—90 гг. можно составить список в несколько десятков страниц. Имею в виду встречи, на которых лично присутствовал.

13 февраля 1989 г. В. Голанов пригласил меня принять участие в беседе с вице-президентом одного из отделений Стэнфордского университета (Калифорния) Р. Нейтером, которого он принимал в этот день.

На этой встрече Нейтер предложил ТПП СССР стать партнером Стэнфордского университета при организации в Москве в июне 1989 г. международной конференции по торгово-экономическому сотрудничеству между СССР и западными странами. Он заверил, что мировой авторитет его научно-исследовательской организации обеспечит участие в этой конференции руководителей крупнейших компаний США, Канады, Западной Европы, Японии. Проведение подобного мероприятия, как показывает проведенный институтом анализ, вызывает повышенный интерес в западных деловых кругах. Стэнфордский университет, по словам его вице-президента, был готов заняться подбором иностранных участников в количестве не менее 200 человек и решением всех сопутствующих вопросов. Советская сторона, по его предложению, должна будет обеспечить материальную базу проведения конференции в московском Центре международной торговли, а также определить состав советских участников. Нейер предложил выдвинуть сопредседателями этой конференции В. Малькевича и одного из руководителей «Дойче Банка».

Предложение, безусловно, было привлекательным и весьма значимым как с экономической, так и с политической точек зрения. Стэнфордский университет – научно-исследовательское, многопрофильное заведение, пользующееся мировой известностью и авторитетом. Совместное проведение предлагаемого мероприятия могло сыграть чрезвычайно важную роль для популяризации в деловом мире процесса экономического реформирования СССР и установления нужных деловых связей советскими предприятиями, впервые выходящими на внешний рынок, с западными партнерами.

В. Голанов поблагодарил американца, но сказал, что подтвержденный график работы руководителей ТПП СССР и план мероприятий, намеченный на текущих год, к сожалению, исключают возможность проведения предлагаемой конференции в указанные американской стороной сроки. В середине мае текущего года в Вашингтоне должно быть проведено годовое собрание Американо-Советского торгово-экономического Совета; 22–24 мая – советско-американская конференция для деловых кругов тихоокеанского побережья США; 7–8 июня – международная конференция по вопросам торговли Восток-Запад, проводимая в Москве под эгидой «Экономической газеты» и «Интернешнл Геральд Трибьюн»; ISIS июня – «Дни Швеции» в Москве; в августе должно пройти совещание совместного Советско-Японского и Японо-Советского комитетов по экономическому сотрудничеству, в сентябре – учредительное собрание Ассоциации делового сотрудничества с КНР; в октябре в Москве – выставка «США-89»; в ноябре опять же в Москве – учредительное собрание Канадско-Советского делового Совета, на конец ноября запланированы переговоры по заключению нового масштабного соглашения о сотрудничестве с Всеобщей Конфедерацией промышленности Италии, объединяющей около 100 тыс. итальянских фирм, а на декабрь – проведение Годового собрания смешанной Финско-Советской торговой палаты. И это – далеко не полный перечень тех мероприятий ТПП СССР, проведение которых потребует тщательной подготовки, больших интеллектуальных и организационных усилий, не говоря уже о материальных затратах при их реализации.

Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, В. Голанов предложил руководству Стэнфордского университета подумать о переносе предлагаемой ими конференции на начало 1990 г. Кроме того он высказал пожелание включить в повестку дня будущей конференции вопрос о путях развития делового сотрудничества между Дальневосточными районами СССР и странами Азиатско-Тихоокеанского региона, включая Японию, США, Ю. Корею, Сингапур, Гонконг, Австралию.

Р. Нейтер согласился с предложением Голанова о переносе срока проведения конференции в Москве на следующий год, и они в предварительном порядке обозначили время с 12 по 14 марта как возможный период проведения этой конференции. В. Голанов также посоветовал Нейтеру связаться с руководством ИМЭМО АН СССР и пригласить данное советское научно-исследовательское учреждение выступить наряду с нашими двумя организациями учредителем предстоящей конференции. Нейтер пообещал встретиться и переговорить об этом с директором института Е. М. Примаковым в самое ближайшее время.

Для служащего в организации, имеющей отношение к внешнеполитическим или внешнеэкономическим делам, участие в переговорах с иностранным представителем вместе со своим непосредственным начальником почти всегда влечет за собой дополнительное и довольно нудное занятие – документальное оформление прошедших переговоров в виде «записи беседы» или «меморандума о встрече, переговорах», которые к тому же обычно сопровождаются рядом оперативных поручений по следам состоявшейся беседы.

В этот раз мне можно было не беспокоиться об этом. Переводчиком на прошедшей беседе Голанова выступал сотрудник нашего управления. На него и легла обязанность соответствующего документального оформления прошедших переговоров. Однако не успел я добраться до своего рабочего места, как позвонил Голанов и попросил снова зайти к нему.

Сначала он распорядился подготовить ему справку о Стэнфордском университете. Видимо, готовился доложить о результатах переговоров с Р. Нейтером В. Малькевичу. Предложил Голанову включить информацию об этом заведении в ту «запись беседы», которую ему уже готовит переводчик. Он согласился с моим предложением, но тут же выдал мне новое задание: предложил «подумать» о выступлениях В. Малькевича и его собственном на XII годовом собрании АСТЭС, которое должно состояться в Вашингтоне в середине мая. Поскольку до мая было еще далеко, и за это время все могло многократно поменяться, я беззаботно согласился «подумать» над новыми поручениями и отправился заниматься неотложными на тот момент делами, связанными с предстоящим проведением в Москве Британо-советского месячника и 73-его годового собрания Британо-советской торговой палаты.

В середине апреля, когда докладывал Голанову о результатах командировки в Индию, где участвовал в семинаре на тему: «Как Индии торговать с социалистическими странами», мой начальник поинтересовался, приступил ли я к работе над текстами выступлений руководителей Палаты на майском годовом собрании АСТЭС в Вашингтоне. Честно ответил, что только собираюсь заняться этим. Галанов уточнил, что отчетный доклад Малькевича на годовом собрании уже готовит АСТЭС, мне же нужно сделать нестандартно и броско его выступление в Сан-Франциско, куда после завершения работы в Вашингтоне переправится часть советской делегации для участия в советско-американской конференции по торгово-экономическим вопросам.

Надежды «мирно» разминуться с этим поручением не сбылись. Пришлось взяться за это сложное для меня и весьма трудоемкое дело. Ведь по тематике советско-американских отношений в то время регулярно выступали высшие руководители Советского Союза, зачитывая тексты, подготовленные лучшими аналитическими умами страны. К тому же Малькевич владел большим объемом информации, мне недоступной, имел собственный взгляд на многие веши и был по-настоящему широко образованным человеком. Стандартная советская текстовая «туфта» для выступлений у него не проходила.

Обычно все его служебные запросы, связанные с деловыми отношениями с США, выполнялись аккуратной и квалифицированной работой аппарата АСТЭС. Этот Совет родился на пике «разрядки» в советско-американских отношениях в первой половине 70-ых годов прошлого века. Он был учрежден по инициативе американской стороны, и имел статус американской некоммерческой организации, представляющей деловые круги двух стран. При помощи этой организации её американские участники пытались и часто находили выход на конечного советского потребителя американских товаров или советских производителей сырьевых товаров для американского рынка. Выход-то они, случалось, и находили, а вот избегать при товарообмене услуг государственных посредников – всесоюзных внешнеторговых объединений – все равно не удавалось. Поэтому деятельность Совета, помимо деловой составляющей, во многом носила политический характер, что, в частности, выражалось в регулярной организации помпезных встреч американских бизнесменов с советскими «предпринимателями» – этим конгломератом персоналий, состоящим из директоров предприятий, высокопоставленных чиновников министерств и руководителей внешнеторговых объединений, разбавленных тонкой прослойкой научных работников. По сложившейся традиции, каждая такая встреча, регулярно проводимая в рамках годовых собраний Совета поочередно в США и СССР, завершалась приемом у генерального секретаря КПСС, – если она проходила в Советском Союзе, или у американского президента, – если её проводили в Соединенных Штатах.

В 1974 году АСТЭС открыл свое представительство в Москве. Служебное помещение было предоставлено этому Совету в аренду Моссоветом по адресу: набережная Тараса Шевченко, дом 3, недалеко от гостиницы «Украина». Американский руководитель Московского отделения Совета оборудовал этот офис по самому последнему слову американской управленческой науки. Здесь работали несколько квалифицированных американских специалистов. Советской стороной был подобран штат наших работников этой совместной организации, в основном из сотрудников МВТ.

При В. Малькевиче деятельность АСТЭС, находившаяся под опекой МВТ, перешла под контроль ТПП СССР. Работой московского отделения АСТЭС руководил кадровый внешнеторговец Б. П. Алексеев, который сумел в то сложное время сохранить кадровый состав и высокий профессиональный уровень работы этого коллектива. Поручение Голанова невольно заставляло меня вторгаться в сферу деятельности Совета, что, в силу негласной служебной этики, было не совсем удобно. Однако ничего не оставалось делать, как приступить к «сочинительству», – в основном по вечерам, дома, поскольку в служебное время из-за большого наплыва текущих дел заниматься подобным «творчеством» не было никакой возможности.