Текст книги "Другой"

Глава 4

Незаметно промелькнула неделя. Наконец выдался тёплый солнечный день. Квартира Анны Петровны находилась в районе метро «1905 года», место весьма суетное: Макдоналдс, автомобили, ларьки и т. д., и единственным утешением была близость Ваганьковского кладбища. В том смысле, что там всегда можно было погулять среди зелени на чистом воздухе. Лёня и направился туда. Лера понеслась на работу – отнести в редакцию свои переводы и заодно найти что-нибудь подходящее для Лёни (кстати, он тоже был переводчиком). «Если он не сможет, я сделаю сама за него, пусть отдохнёт немножко, мужиков надо жалеть, особенно тех, кто вырвался из лап смерти. Таких, наверное, немало сейчас в нашей стране», – думала она.

И, оберегаемый женою, Лёня прогуливался вдали от шумных улиц, погружённый в отсутствие мыслей. И вдруг кто-то тихо окликнул его: «Лёня!» «Ух, глюки даже появились», – ухмыльнулся он. Но голос опять тихо и нежно, но уже чуть-чуть настойчиво произнёс: «Лёня!»

Одинцов оглянулся. Ноги его подкосились, а из горла вырвался визг, отдалённо напоминающий стон птеродактиля. Перед ним стоял Аким Иваныч во всём своём сиянии. Не узнать его было невозможно! Лёне сделалось дурно. Аким Иваныч озаботился.

– Что с вами, дорогой! Вот уж не думал, что встреча со мной вас так напугает. Сердечные капли?!

Лёня застонал.

– Да вот скамеечка. Садитесь, дорогой… А таблетки у меня припасены на всякий случай.

И Аким Иваныч – он, кстати, был очень прилично одет, седовласый такой, элегантный, лет сорока пяти, – осторожно взяв Одинцова под руку, посадил его на скамью и сунул даже в рот таблетку. Ничего не понимая, Лёня разрыдался. Аким Иваныч вынул из кармана чистейший шёлковый платок и вручил его Лёне.

– Вот мы какие, – утешал он, – и ад пролетели, и рассеянье по Вселенной, а как встретили своего старого друга, так ручьём слёзы потекли. Нехорошо…

Лёня высморкался, поднял голову:

– Значит, всё правда?! Всё истинно?

– В той степени, в какой истинно то, что мы, милый друг, сидим с вами на скамейке, а вы рыдаете.

– Боже мой…

– Всё очень просто. Несомненно, вы побывали там, где ещё будете. Загадка только в вашей экзотической форме восприятия. Согласитесь, в ад попадают не на поезде. Ваше восприятие оказалось чрезмерно субъективным. Но персонажи и все эти миры – они истинны. И я в том числе. Короче говоря, суть вы уловили, а остальное не так важно.

– Что же делать?!! – закричал Лёня.

– Не кричите так, Леонид, – остановил его Аким Иваныч, – на нас уже смотрят. А этим людям ещё рано на тот свет.

– Кто вы? – осклабился Лёня.

– Ваш друг. И к тому же, во-вторых, путешествую далеко не в первый раз.

Лёня вяло улыбнулся.

– Вот оно как, – вымолвил он, ничего не понимая.

– Да, да. Одной ногой я вполне устроен на этом свете, другой – я весь там. Неужели непонятно?

– Но как вы вернулись? – пробормотал Лёня.

– Справедливое замечание. Вижу, Лёня, что к вам возвращается разум. В связи с этим давайте пройдём вместе на Ваганьковское кладбище. Там будет виднее.

И Аким Иваныч поддержал ослабевшего Лёню, помогая ему.

– Здесь же рядом. Вот оно. Вперёд!

И Лёня послушно последовал за своим мэтром. Ничего не соображал, но в голове чуть-чуть просветлело.

– Пора, пора! – подхватывал мелодично Аким Иваныч.

Лёня ни о чем не спрашивал, только вздыхал и ковылял за ним. У него был пропуск на кладбище.

Вскоре они вошли в эту обитель тишины. И довольно быстро и юрко оказались у некоей могилы.

– Узнаёте? – ощерился Аким Иваныч и указал на фотографию.

Лёня опять взвизгнул. На него, несомненно, смотрело лицо того самого незабываемого парня с кровавой ладонью, который упрекнул его в том, что у него нет «зрения ада».

– Это он? Это он! – заголосил Лёня.

– Тише, тише, конечно, он. Ладный такой, не правда ли?

– Я его боюсь, – Лёня оглянулся.

– Зря. Я же с вами. Те персонажи, которых вы узрели тогда, похоронены, но, разумеется, в разных местах. На Ваганькове – только двое. Вот этого и ещё одного – помните, толстячок, который всё время бормотал «Помоги мне, Боже, помоги поскорей расплыться по Вселенной». Его просьба, кстати, была уважена. Он расплылся. Хотите, покажу, где лежит угрюмый его прах?

– О, не надо, не надо, – чуть не завопил Лёня. – Я и так его хорошо помню. Такой симпатичный.

– Да, да. В нём было что-то привлекательное. Даже сексуальное.

– А этот в аду? – сказал Лёня, с ужасом глядя на фотографию.

– Далеко не совсем. С ним гораздо сложнее. Любопытнейший персонаж – недаром он вас так напугал. Он ещё многих напугает.

Под фотографией была подпись: «Дорогому, незабвенному мужу. Спи спокойно. Твоя Катя».

Лёня пугливо бросил взгляд в сторону на огромный монумент из чёрного камня. Аким Иваныч заметил:

– А это знаменитый учёный, изобретатель. Совершеннейший идиот. Ничего, кроме своей науки, знать не хотел. Ни тебе Бога, ни тебе искусства – ничего. Одним словом, доизобретался.

Лёня стал почему-то оглядываться.

– Ну, хватит, мой друг. Достаточно. Надеюсь, теперь вы всё поняли. Покинем это печальное место.

Обходя ямы, Лёня последовал за Аким Иванычем. По дороге бормотал:

– Значит, смесь сновидения и реальности была. Жгучая смесь.

– Не совсем так, – поправил его Аким Иваныч. – Чуть-чуть так называемого сновидения, точнее… ну, не будем уточнять, а в основном – горькая действительность.

И Аким Иваныч вздохнул.

Лёня вдруг спохватился:

– Аким Иваныч, а как же самое главное: почему вы вернулись?

Аким Иваныч захохотал.

– Вот я и ждал, когда вы спохватитесь. Не забыли о главном. Так вот, юноша, я вернулся назад потому, что меня никуда не пустили. Оказалось, я такое редкостное, самобытное и, не боюсь преувеличить, до сих пор никогда не бывшее существо, что для меня ещё нет места в невидимых мирах. В видимом мире – нашлось, здесь каждая причудливая тварь найдёт себе место, а дальше – никуда. Это в точности тот же случай, который произошёл с вами: мы одной крови – ты и я! – и Аким Иваныч обнял Лёню за талию. – Вот в чём разгадка моей к вам симпатии, юный друг. Такое, как с нами, не бывает даже раз в тысячелетие. Собственно говоря, никогда и не было.

Лёня после этих слов взвизгнул, споткнулся и чуть не упал перед Аким Иванычем на колени.

– Да как можно! – закричал он в страхе, размахивая руками. – Я же собачонка, Аким Иваныч, по сравнению с вами. Я это чувствую! – брызжа слюной, продолжал он. – Я человек простой, тихий и глупый, ну как может быть, чтоб такого человека на тот свет не пустили, что ему места нет во Вселенной.

Лёня шатнулся и припал к дереву.

– Да я в муравейнике место себе найду, не то что во Вселенной, – прямо-таки шипел он.

Аким Иваныч, однако, осадил его.

– Возьмите себя в руки, вы же не баба. Я понимаю, вас это травмировало. Все разошлись, а вы остались.

– Но я же идиот, Аким Иваныч. Таким место есть. В чём же тогда дело? – влажные испуганные глаза его смотрели на Аким Иваныча, не отрываясь на суету.

– В общем, тупик в мироздании и в антропологии тоже.

– Какой бред! Какой ужас! – и Лёня покраснел, словно ему надрали уши. – А как вы-то?

– Что я? Меня уже третий раз не пускают. И, может быть, вообще никуда не пустят. Но я не горюю. Разве я похож на страдальца?! – и Аким Иваныч захохотал, обнажая золотые зубы во рту. – Страдальцы – они в девятнадцатом веке были, а сейчас для этого надо придумать слово какое-нибудь похлеще, из самых неописуемых глубин.

Лёня, стараясь изо всех сил не показаться бабой, чуть-чуть бодро поплёлся по дорожке за своим приятелем.

– Ничего, – не вполне человечьим голосом весело сказал Аким Иваныч, – в нашей ситуации есть много преимуществ, Лёня. Когда-нибудь вы это поймёте. И для нас приготовят в конце концов такую обитель… молчу… молчу.

– Значит, что-то произойдёт, и я стану иным. Когда?

– Не задавайте инфантильных вопросов. Живите как жили. Если считаете себя идиотом, так и считайте на здоровье. Взрыв произойдёт помимо вашей воли…

– Я не думал, что я – это, оказывается, не я… – вырвалось у Лёни.

– И не думайте. Не ломайте голову. Впереди – вечность.

И тихонечко, как всё равно любящий папаша с сынком, они подошли к выходу.

– А вон и Сашок в машине меня поджидает, – и Аким Иваныч указал на малинового цвета автомобиль у ворот кладбища.

Лёня увидел маленькую фигурку человека, дремлющего у руля.

– Он не из тех… не с поезда? – беспокойно спросил Лёня.

– Ни в коем случае, – успокоил его Аким Иваныч. – Близок к этому, но пока – нет.

– Аким Иваныч, а как же связь, должен же я знать…

– Ну, во-первых, я все ваши координаты знаю.

– Как, вы знаете мои координаты? – по-детски спросил Лёня.

– Дорогой мой, я за вами ещё с вашего детства наблюдаю. Прямо как только вы вылезли на свет.

Лёня растерялся и стал топтаться на месте.

– Во-вторых, за моими координатами вам не уследить. Так что связь будет верная, но односторонняя. Может, появится человечек от моего имени, Глебом зовут. Учтите.

– Да как же может быть такое существо, которому в мире нет никакого соответствия и понимания?!! Я брежу или живу, Аким Иваныч?!

– Вы опять за своё?.. До свидания и живите, – Аким Иваныч вдруг поцеловал Лёню в щёчку и в лобик, махнул рукой и направился к машине.

Сашок улыбнулся ему навстречу. Однако Аким Иваныч успел сунуть Лёне в карман газету, где чёрным по белому извещено было о небывалом крушении пассажирского поезда, которое произошло как раз в тот день, когда Лёня Одинцов уходил от мира сего. Но, как оказалось, не безвозвратно.

Глава 5

Когда Лера вернулась с работы, Лёня уже походил на нормального человека. Он совершил чудо, чтобы казаться таким. Но всё же, ложась спать, нервная и чуткая Лера вдруг спросила его:

– Ты кто?

Лёня вздрогнул, тем более он и сам теперь не знал, кто он. Внутри души он стал даже побаиваться самого себя. Вздохнув, он полез к жене под одеяло.

Утром Лера, еле позавтракав, побежала по делам. Лёня, решив, что всё происходящее вне сферы его ума, решил обратиться за помощью. А к кому же было обратиться, как не к Вадиму. Вадим был весьма сведущ в разных тайных науках и учениях.

Лёня позвонил Вадиму, сказав, что хочет поговорить с ним наедине. Вадим ответил, что у него Алёна, но она скоро должна уйти – «к сожалению», – добавил Вадим.

Лёня совершенно не понимал, даже не отдавал себе отчёта, что за человек эта Алёна, которую так обожал Вадим. «Почему она всё время дрожит за свою жизнь? – думал он, собираясь к Вадиму. – Даже улицу переходит дрожа. За кого же она принимает себя, что так до истерики ценит свою жизнь? Я вот, оказывается, какой-то потусторонний мотылёк и ничего больше. Чего мне дрожать, переходя улицу. Она, наверное, считает себя каким-то исключением, или же тут опять какая-то тайна. Не может нормальный человек так дрожать за свою жизнь. Конечно, сейчас жизнь стала не в меру тяжёлой, того и гляди прирежут. Но всё-таки… Многие, правда, стали пугливы, и если вечерком безлюдным видят человека, то шарахаются: не смерть ли моя? Даже при дневном свете шарахаются. Перестали доверять друг другу, вот до чего дошли. Но с Алёной это не сравнить. Она и в раю будет оглядываться».

Дверь ему открыла блондинка лет двадцати семи, симпатичная, чуть полная; в глазах голубеньких светился ум, немного печали и ещё что-то, что определить Лёне было трудно. Алёна провела его в гостиную, где в кресле расположился Вадим. На журнальном столике – кофе, шоколад, печенье. По стенам – книги. Одна валялась на столике. Лёня прочел заглавие: «Вопреки смерти». Женский голос пел:

 
Ах, как хочется быть, быть!
Ах, как хочется жить, жить!
 

Лёня поёжился: «Начинается. Что они так хотят жить, особенно быть. Я не очень хочу и жить, и быть. Я сам не знаю, чего теперь хочу».

Между тем Алёна налила ему ароматного кофейку, положила на блюдечко пирожное и булочки, не забыла и лимонные корочки. От такой женской ласки Лёня чуть не прослезился. В другое время он бы не обратил внимания, но сейчас нервы сдали.

– Вы столько пережили, Лёня, – с участием посмотрела на него Алёна. – Я бы с ума сошла.

– Всё бы ничего, – прошептал Лёня, – но что-то во мне надломилось.

– Ужасно. Тоже мне мироздание. Куда ни ступи – один кошмар, – заметила Алёна.

– Ну, ладно, Алёнушка, – успокоительно вмешался Вадим, – не суди слишком строго. А то ещё докатишься до слезинки замученного ребёнка. Мы в другое время живём.

– Не буду. Не буду, – засмеялась Алёнушка. – А то ещё влетит от Творца. Как там твоя Лерочка, Лёня?

– В работе. Но завтра идём на тусовку. К художникам.

– Ты всё-таки ум держи на привязи, Алёна, – прервал его Вадим. – Это что, ты иной раз такое загнёшь. В высшей степени странное и неслыханное. За это от тебя и оторваться не могу.

И они выпили по рюмочке.

– Я пошла, – наконец сказала Алёна. – А то опоздаю.

– Проводить? – спросил Вадим.

– Зачем? Не умру. Тут рядом. На маршрутке – и я у цели. И на улице светло.

Поцеловались, и Алёна выскользнула за дверь.

Вадим не удержался, подошёл к окну и увидел, как она вышла из подъезда, быстро оказалась у остановки и юркнула в маршрутку.

– Ну, рассказывай, – Вадим вернулся и сел на диван.

И Лёня рассказал – истерично, надрывно, с полуслезой и ничего не понимая в случившемся.

Вадим ошалел и на миг забыл об Алёне. Он откинулся на спинку кресла, и тотчас у него вырвалось:

– Боже мой! Какая смесь реальности и бреда. Причём реальность больше похожа на бред, а бред на реальность!

Он замолчал. От этих слов Лёня совсем ошалел и стал бегать по комнате. Незримое присутствие Алёны раздражало его. Он лишь повторял:

– Только Аким Иваныч – не бред! Только Аким Иваныч!

– Да при чём тут Аким Иваныч! Ад и прочее – это тоже не бред.

Вадим откашлялся.

– Во всей этой истории единственный бред – это ты, Лёня! Понял?

– Понял. Нет, не понял.

– Твои сновидческие извращения. И то, что тебя не приняли, потому что твоей душе нигде нет места – такая уж самобытная и невыразимая, – это, извини, бред. Не больше и не меньше! Ну, подумай вглубь, может ли такое быть? Что же, Вселенная хуже тебя, что ли?

– Да, я идиот, Вадимушка, как же Вселенная может быть хуже идиота?

– Ты опять за своё, – поморщился Вадим. – Ладно. Хлебни-ка коньячку. И давай подумаем.

Лёня робко присел на стул, но до коньяка с горя не дотронулся.

Вадим погрузился в раздумье.

– Алёны нет. Она бы сразу сказала. У неё страшная интуиция. А по разуму, будь он проклят, я вот что скажу: загадка тут в Аким Иваныче. Он не иначе как мистический шарлатан… нет, нет, о чём это я, ерунда. Этот человек опасен для тебя, Лёня. Мы не знаем, кто он – мэтр магических наук, выходец с того света, контролёр бытия, антропоморфный дьявол, но он ставит над тобой какой-то серьёзный эксперимент. Не знаю, что это за эксперимент и почему именно ты ему нужен, – не знаю. Но беги от него сломя голову.

– Как и куда я могу бежать, если его нет? Он никаких координат не оставил.

– Это проблема. Забудь о своём потустороннем путешествии и высших мирах – сейчас это неактуально для тебя. Подумаешь, прихватило немного сердце, с кем не бывает? Главное, отыскать этого Аким Иваныча и по душам с ним поговорить. А лучше всего сбежать – сбежать в никуда в конце концов, чтоб и шороху от тебя не исходило. Это, конечно, тебе не поднять. Извини.

– Где уж нам, – Лёня посмотрел в зеркало и прямо-таки отскочил от своего отражения.

– Но как его найти? – пересев на другой стул, спросил Лёня.

– Его надо искать и в то же время бежать от него. Это противоречие, но на противоречиях стоит мир. Искать его попробую я. Как? Думаю, что «душа, которой нет соответствия нигде» – это просто код, некий символ Аким Иваныча. По следу этого кода надо и рыскать. Я это смогу, мне самому интересно, тем более у меня много связей в самых затаённо-эзотерических кругах Москвы и Питера. А ты – беги.

– Куда?

– Обдумай с Лерой.

– Но пока она хочет мстить.

– Одно другому не мешает. Ты знаешь, её не переубедишь. Но всё равно ей надо рассказать. Мамуле, конечно, пока ни слова, она не заслужила, чтоб сойти с ума.

Лёня лихо выпил коньячку, исподлобья посмотрел на себя в зеркало и вымолвил:

– Вперёд!

И они отправились домой к Лере.

Лёня схватил подвернувшуюся тачку, и, понукая шефа, они поехали. К их несколько странному изумлению, Лера уже была дома, мамуля спала, она любила днём спать, чтоб, как она уверяла, не видеть пугающих снов, и они расселись на кухне.

Лёня, откусывая бутерброд с колбасой, всё рассказал на этот раз с каким-то глуповатым спокойствием, словно это его уже не касалось. И всё время ссылался на Вадима. Тот тоже подтвердил свой анализ Лёниного «бреда».

На столе пыхтел самовар, увы, электрический, кошка на подоконнике смотрела безмятежно-безумными глазами с высоты десятого этажа на великий, весь в огнях город. Лера среагировала спокойно.

– Ну, эта история из параллельной реальности. А я считаю, нельзя жить в двух реальностях сразу, пусть меня осудят за это. Такое доступно поэтам, но ты не поэт, Лёня. Выбрось из головы всю эту историю, а особенно Аким Иваныча. Потому что обо всём этом страшно даже думать. Главное, отгородиться от Аким Иваныча.

– Как? Как? – застонал Лёня.

– Да очень просто. Будет звонить, он или этот Глеб, отказывайся от любых встреч. Тебя нету, и всё. Сам возникнет на улице – подними скандал или убеги. В конце концов, есть управа: та же милиция и тому подобное. Мы не на Луне живём.

– Первый раз слышу, чтоб такого персонажа, как Аким Иваныч, можно было одёрнуть с помощью милиции, – печально возразил Вадим.

– Вадимушка, всё можно, если целиком жить здесь. Если жить там и здесь – конечно, ничего не выйдет.

Лера вдруг встала, и покой ушёл с её глаз. Даже губы задрожали.

– Да провались этот Аким Иваныч в бездну. Тоже мне Воланд. Я замучилась, видя то, что произошло и происходит. Здесь сюрреализма тоже хватает.

– И что?

– Да я не о том, Вадимушка, – сбилась с толку Лера. – Для меня важный момент этой так называемой жизни – закон возмездия. Но не жертвуя собой, ни одним волосом.

– «Мне отмщение, и Аз воздам». Ты что, забыла? – возразил Вадим. – Неужели ты думаешь, что они не получат своё в своё время?

– Но я хочу сейчас, хочу видеть это, хочу для себя, а не для них, – истерично ответила Лера. – Хочу наполниться местью, как своей кровью, как своей жизнью. Иначе я тронусь от гнусности этого мира.

– Ой, Лера, Лера, – Вадим явно обескуражился. – Старый путь.

– Я не революционерка. Я хочу отомстить за себя и за мужа. Мы пережили столько, что с меня хватит. Я хочу только сплясать на их могилах.

– К чему мы пришли? – прервал Лёня, вообразив в своём уме этот пляс. Лёня упорно молчал во время этой взвинченной беседы. Но тут вмешался: – К чему пришли? Да, ясно, Лера и я начнём поиск отравителей. Здесь, на земле. Вадим возьмётся за Аким Иваныча. Вот и всё.

На этом и закончили. Вадим уехал к себе. Лера успокоилась. Но Лёня скрыл своё состояние.

Лера уже спала, но он рядом не мог долго заснуть. Мучил патологический страх – заснёт, и опять начнётся все с начала. Полёт. Ад. Бог. Аким Иваныч. И ему некуда приткнуться. И душе его нет места. Среди ночи, когда казалось, звёзды смирились со своей судьбой, он заорал безумным голосом во сне… И ему казалось, что он будет кричать так вечно.

Глава 6

На следующий день утром после кофе в их квартире раздался телефонный звонок.

– Алё? – задумавшись о своём, спросила Лера.

– Это ты, Лерка? Наконец! Ты не представляешь, какой ужас…

Это звонила Инна, их дальняя родственница, но с которой всегда была связь.

– Что случилось?

– У Ковалёвых…

Ковалёвы были близкие друзья Инны, да и Лера с Лёней их прекрасно знали.

– Опять! Опять! – прервала Лера.

– У Ковалёвых пропал Володя. Ты представляешь, что значит – единственный сын пропал?

– Что с ним?

– Он на мотоцикле, дуралей ведь, совсем юный, врезался в автомобиль. Голова повредилась, но не очень. Он был жив, в сознании. Другой мотоциклист, его друг, вызвал по мобилке скорую. Скорая подъехала, его забрали.

– Но он не погиб, его спасли??

– В том-то и дело, что ни в одной больнице он не оказался. Нигде его нет. Уже неделя прошла. Катя и Андрей в ужасе. Но картина ясная – это не первый случай, его использовали на органы, международная мафия, это же колоссальные деньги. Просто кошмар какой-то. Людоедство высшей категории.

Дальше на таких интонациях разговор не смог продолжаться. Полуживой парнишка, которого можно было спасти… Кровь… Вынутые перед смертью почки… И всё аккуратно, цивилизованно. Последний стон. Стоит ли жить в таком мире?..

– И всё мужчины, всё мужчины, – раздавался в трубке голос Инны, – разве женщины способны на такое?

– Инна, брось свои бредни. И женщины способны. Не в этом же дело.

Лера даже не сообразила, что Инна бросила трубку. Красная, она вернулась на кухню. Слава Богу, что Анна Петровна ушла с утра в магазин! Лёня, тем не менее, довольно вяло реагировал на сообщение Леры.

– По теперешним временам это нормально. А будет ещё хуже, – предупредил он, глядя в пустоту.

– Кругом одни беды и катастрофы. Везде. Словно нас хотят уничтожить. Хоть не включай телевизор, не слушай радио, не бери телефонную трубку, – раздражённо высказывалась Лера.

Потом она немного успокоилась, решила завтра утром сходить в церковь.

– Может быть, наши молитвы им помогут…

Но под конец Лера не выдержала:

– И подумай, Инна даже в этой ситуации не усмирила свою феминистскую ненависть к мужикам. Феминистка! А у самой две дочки от разных сбежавших мужей.

– Взвинченная истеричка. Конечно, легче воевать с выдуманным врагом, чем с настоящим, – и Лёня успокаивающе махнул рукой.

Пришла Анна Петровна с набитой продуктами и газетами сумкой и опять ушла. Каждые десять минут звонил телефон, и всё одно и то же: кого-то обидели, кому-то набили в подъезде морду, кто-то пережил гипертонический криз… И так без конца.

Лера не могла сосредоточиться на работе, и к тому же сосед непрерывно стучал молотком, то с шумом рылся за стеной, словно полуразумный крот, стуча, кряхтя и не успокаиваясь до самого вечера, словно он строил себе отсутствие бессмертия…

Наконец Лёня принялся читать Лере вслух стихи, чтобы она забыла о том, в каком веке живёт.

И только к позднему вечеру звонки, стуки, крики внезапно остановились, словно их и не было.

Ночь равнодушно, но грозно смотрела в окна. Запершись в уют, в свою комнату, они тихо беседовали:

– Теперь можно приступить к началу, – холодно, с усмешечкой произнесла Лера. – Пора подумать о мщении.

Лёня вздрогнул, а Лера взяла со столика пачку газет и села на диван.

– Что ты хочешь? – невольно спросил Лёня.

– Садись рядом и смотри. Я хочу начать с моей тётушки, с Софьи Петровны. Она экстрасенс, как ты знаешь, – со змеино-ласковой улыбкой проговорила Лера. – Только через этот, чуть-чуть сверхъестественный тоннель можно что-то увидеть. Тётушка – мастерица своего дела. И посмотри, как она зарабатывает на хлеб.

Лера открыла газету и ткнула пальцем в объявление: «Снимаю муки совести. Возвращаю душевное равновесие даже в самых безнадёжно жутких случаях, звонить по телефону…»

– Это она! Софья Петровна Бобова твоя! – воскликнул Лёня.

– Она, она! И у меня есть план, как использовать этот шанс. А пока вот полюбуйся на объявления в газетах, которые я подчёркивала.

Лёня прочитал вслух: «Потенциальный убийца ищет подругу жизни. Главное – родство душ. Звонить только ночью», «Обучаю практике энергетического вампиризма. Один курс – 15 000 долларов».

– Хорош, – пробормотал Лёня.

Далее следовало: «Обучаю технике перманентного обмана в сфере предпринимательства. Беру дорого».

– А вот ещё, – вздохнула Лера. – Утончённый текст: «Пожилая дама мечтает о совместной смерти с молодым человеком. Желающих просьба прислать фотографию».

Взгляд Лёни метнулся в сторону: «Удовлетворяю любые сексуальные наклонности, исключая садизм», «Готов к любым законным половым извращениям. Детей не приводить», «Занимаюсь отпугиванием нечисти. Во всех её формах. Возможно отпугивание на дому». Лёня перевернул лист. «Оживляю трупы в обмен на интимную связь».

– Ну, что скажешь, хороша картина? – осведомилась Лера.

– В аду жутче.

– Ну, до уровня ада мы ещё на этой планете не дожили. Всё ещё впереди!

И Лера свернулась клубочком на кровати.

– Интеллигенция наконец должна научиться себя защищать, Лёня, – сказала она, протягивая к нему нежные руки. – Иди-ка ко мне. И забудь о кошмаре. К тётушке я пойду сама дня через два, а тебе даю три дня, чтобы прийти в себя. Почитай опять Гомера, это успокаивает.

– Нет уж. Хватит с меня моего визита к разным богам…

Проворчав это, Лёня поцеловал жену. Но он порой сетовал про себя, что иногда даже во время соития Лера умудрялась читать французские романы.