Текст книги "Трое из Леса. Вторая трилогия"

Глава 25

Ряска сомкнулась, пошли медленные круги. Кувшинки заколыхались, но тяжелая гладь выровнялась, застыла, как темное масло.

Олег сказал напряженно:

– Что теперь? Мы не согласились, теперь оставил нас посреди своего болота. Мы отсюда не выберемся.

Таргитай сказал дрогнувшим голосом:

– Тебе что, только крылья растопырить, всего-то делов!.. Даже Мрак мог бы волком, хотя тут и волку не выбраться. А я?

– Да что ты, – отмахнулся Мрак.

– А что я? Как я, так меня и не жалко?

– Да нет, – пояснил Мрак, явно думая о своем, – ты бог, тебе что…

– Я ж не болотный бог! Я утопну, как жаба. Хотя нет, жабы не топнут. Тогда как твоя секира. Олег, поколдуй, а?.. Даже если что случится, ну и что?.. Хуже не будет.

Олег в бессилии оглядывался, стиснул руки:

– Не могу.

– Разучился?

– Не могу рисковать, – пояснил Олег. – Можно бы попробовать заморозить болото, чтобы убежать по льду… но я могу проморозить до дна, как бы далеко ни тянулось. Погибнут все лягушки, пиявки, все живое и неживое… Нет, Род не простит, что ради собственного спасения отнимаем жизнь у других существ.

Мрак выразительно покрутил пальцем у виска:

– Олег, тебе эта вонь не стукнула в голову? Мы ж уйму людей перебили по дороге сюда!

Олег отмахнулся:

– Людей можно. Их не жалко, они отвечают за свои поступки. А жабы зависят от нас, нашей милости. Да и если бы я был уверен, что проморожу здесь, а не в тридевятом царстве… и что именно проморожу, а не сожгу…

– Тогда не надо, – сказал Мрак поспешно. – Колдун ты, конечно, знатный, таких ни в одной земле нет, но я еще не знаю, что лучше: гореть или тонуть.

Олег торопливо огляделся:

– Тогда выбирай скорее. Вода, похоже, прибывает.

В самом деле, сапоги постепенно погружались в топь, скоро жидкая грязь хлынет через голенища. Таргитай ощутил, что воздух стал вроде еще плотнее, в нем вот-вот поплывут все трое… А Олегу летать будет совсем легко. Вообще-то птица в воздухе – что рыба в воде…

Он сам удивился, как умно все выстроил, хотел поделиться с Олегом и Мраком, но посмотрел на их хмурые лица, смолчал. Даже если и в самом деле умно, то все равно найдут за что наругаться.

– Ну и что? – сказал Мрак Олегу раздраженно. – Хоть круть, хоть верть, а надо что-то делать… Ты еще можешь упорхнуть, пташка наша волосатая, но мне уже выбраться вряд ли. А Тарху так и вовсе скоро грязь в ноздри хлынет. Правда, ему не привыкать… У него в носу и так…

«Смолчу», – решил Таргитай.

Олег сосредоточенно двигал складками на лбу, брови сшибались так, что над головой гремело, но вид становился все несчастнее. Развел руками:

– Мрак… землю расколоть могу. Еще ливень большой вызвать…

– Опять из жаб? – вскрикнул Таргитай. – Не надо! От них бородавки.

– Нам только ливня недостает, – бросил Мрак зло. Он ругнулся, ибо вода, поднимаясь, хлынула через голенища. Вокруг начали ходить медленные бурунчики, словно нечто невидимое уже примеривалось к ним, копало ямки. – Давай хоть землю растрескивай!

– Но тогда…

– Что? Болото провалится к чертовой матери?

– А мы?

– А что нас ждет сейчас? – отпарировал Мрак.

Олег с отчаянным видом начал двигать руками, морщины на лбу заходили, как волны, а зеленые глаза то вспыхивали, как изумруды на ярком солнце, то угасали, становясь похожими на темно-зеленую траву.

Таргитай сказал просительно:

– А в вихре, как нас снес с небес?

– Только вниз, – ответил Олег жалким голосом.

– А вверх?

– Сейчас не получится! Не мешай, у меня и так все не так…

Плечи Таргитая передернулись, как на морозе.

– Вниз не надо. Мы уже набывались у Ящера.

Мшистые кочки исчезали под водой, теплая, нечистая, она поднялась до пояса. Олег судорожно поворачивался во все стороны, в глазах откровенный страх, губы дергались. Мрак, опасаясь, что волхв в ужасе сунется в самую топь, придержал за шиворот. Ноздри оборотня вздрагивали, уши стояли торчком. Только Таргитай, что искательно и с надеждой заглядывал в глаза оборотня, видел, что там не было никакой надежды. Плавать никто из них не умеет…

– Надуем мешки! – выкрикнул Олег жалко. – За них можно цепляться!

– У нас все мешки дырявые, – с готовностью сообщил Таргитай. Заулыбался во весь рот, довольный, что помог. – Ты думай, думай! Уже по грудь, а с водой во рту говорить труднее…

Вода колыхалась, прибывая, исчезли последние кочки, самые высокие, на поверхности теперь плавали только листья кувшинок, да в медленных водоворотах кружились мелкие листочки ряски.

В десятке шагов под водой мелькнуло белое, исчезло, затем в трех шагах из воды с шумом выметнулось, перепугав Олега, гибкое женское тело. Зеленые волосы красиво пошли веером, серебристые брызги рассыпались на десяток шагов. Болотница убрала волосы за спину, от этого движения ее некрупная грудь нацелилась в мужчин красными кончиками, похожими на раскаленные в огне наконечники стрел.

Голос ее прозвучал мелодично, но тихо, словно шелест осоки:

– Что, за гусем можно попросить сплавать, а как что-то серьезнее, так гордость не позволяет?

Олег шлепал губами, не зная, что сказать, Таргитай таращил глаза, а Мрак прогудел с неловкостью:

– Понимаешь, чудо болотное, мужчины сами должны находить выход.

Она пошла в их сторону, медленно поднимаясь из воды. Ее обнаженное тело отливало светлой зеленью, по чистой упругой коже скатывались крупные капли. Мокрые волосы падали на спину, пара прядей осталась на узких плечах. Тонкие косточки ключиц торчали беспомощно, в ямочки набралась вода.

– Ты ж его нашел, – ответила она.

– Да? – удивился Мрак. – Укажи.

– Я – твой выход.

Вода поднялась Мраку до груди, а когда болотница подплыла ближе, волна плеснула ему на подбородок. Мрак скривил рожу:

– Ты о чем?

– Идите за мной… – сказала она торопливо. – Через два шага надо прыгнуть!.. Если не сумеете, то задержите дыхание, там яма…

Он едва не отдернул руку, когда в его широкую горячую ладонь скользнули ее узкие пальцы, холодные, как у ящерицы. Вода поднялась до подбородка, Мрак ухватил Олега, тот качнулся в сторону, словно ловил раззевавшегося Таргитая, и так, цепочкой, двинулись зигзагами, петлями. Иной раз вода плескала в глаза, дважды пришлось окунуться с головой, было страшно, но Мрак заставил себя двигаться, к тому же болотница тянула, как водяной тур, он не столько перебирал ногами, сколько его тащили, как доску, а когда болотница остановилась, вода ей достигала до пояса.

Мрак ощутил под ногами твердое, остановился, огромный и широкий, с него текло в три ручья. Сзади радостно завопил Таргитай, Олег молчал, Мрак слышал мокрый стук, словно волхва все еще трясло от страха.

Болотница тяжело дышала, грудь ее поднималась и опускалась, Таргитай засмотрелся как заколдованный, ребра то остро натягивали нежную кожу, то резко исчезали вовсе.

– Успели, – прошептала она. – Честно говоря, даже не верила… А теперь проще. Пойдемте. Надо спешить.

Она безбоязненно шла на расстоянии вытянутой руки от Мрака. На плечах блестели крупные капли, по прямой спине сбегали тоненькие струйки, на пояснице останавливались в нерешительности, одна струйка пробовала огибать оттопыренные ягодицы справа, другая слева. Некоторые капли безуспешно пытались пробиваться напрямую. Ее длинные ноги шагали уверенно, но Олег, в отличие от Таргитая, заметил, что она никогда не поднимает ступни над водой.

Мрак бросил на него насупленный взгляд, догадался, но молчит и поглядывает угрожающе. «Да я что, – ответил Олег взглядом, – мне все равно, что у нее там с ногами. Лишь бы выбраться из этого вонючего места. Таргитаю тоже все равно, да он и не заметит вовсе, даже если его этой перепончатой лапой смазать по роже…»

– Все, – сказала она внезапно. Остановилась так резко, что Мрак натолкнулся на нее, ухватил за плечи, чтобы не свалить и удержаться самому. Ее узкое тело, чистое и прохладное, вздрогнуло в его ладонях. Она запрокинула голову, чтобы взглянуть в нависшее над ней лицо с грозно сдвинутыми бровями. Глаза этого человека, такие коричневые, чуть посветлели, но взгляд ушел в сторону, словно их хозяин не знал, что сказать, куда убрать руки.

– А-а, – проговорил он наконец, голос сел, стал сиплым, – дальше вон деревья… И кусты… Ага, понятно.

– Мое имя ты знаешь, – напомнила она.

Хотя Мрак тут же убрал ладони с ее узких плеч, она отодвинулась с таким трудом, словно рвала по живому, в ее зеленых глазах было странное выражение. Она упала в воду навзничь, на миг открыв белый плоский живот, но все равно ухитрилась не показать ступни, медленно погрузилась, на глубине очертания ее тела расплылись, изломались, всплыл крохотный зеленый листок.

Олег после паузы сказал все еще нетвердым голосом:

– Давайте выбираться отсюда.

Мрак молчал, смотрел на воду. Таргитай ухватил Олега за руку:

– Ну, хоть Змея, хоть что-нибудь!

Олег осмотрелся:

– Туда!.. Мне бы только сухое место, чтобы не тревожили. А там, Мрак прав, будь что будет.

Мокрые, как бобры, в ряске и тине, они брели к берегу, загребая воду сапогами, за ними тянулись облака желтого ила. Таргитай завернул руку за спину, щупал мешок, жирный гусь оттягивал, да еще набралось воды, что сейчас вытекала тонкими струйками в дыры.

– А куда? – проскулил он с надеждой. – Нам бы к людям… Отдохнуть, набраться сил. Когда я нееденый… ненаеденный то исть, я совсем слабый! Может быть, вас этот мокрый и уговорил отдать власть упырям, но мне почему-то не хочется. Даже если он такой же мудрый, как три Олега.

Мрак брел хмурый, собирал складки на лбу, наконец проворчал:

– Мне вообще плевать, что я не стану мудрецом. Я никогда не хотел стать умным… даже человеком! А если захочу, то стоит посмотреть на Олега, чтобы заречься навеки.

Олег спросил ядовито:

– Так что ж тебе не нравится?

Мрак прорычал:

– А то, что я не хочу, чтобы мне указывали, кем быть!.. Да, я – охотник. Но потому, что сам хочу быть охотником, а не потому, что какая-то толстая жаба, великий волхв Боромир или сопливый Олег мне это указывают. И если вдруг восхочу стать, скажем, волхвом, чтобы мне не указывали, что я дурнее Таргитая!

Олег не удержался:

– Да-да, почему в самом деле не стать волхвом?

Мрак метнул неприязненный взгляд:

– Я же сказал, любому перехочется, стоит тебя, зануду, увидеть. Я только сказал, что не хочу, чтобы не давали стать волхвом, а не то, что я им хочу стать!

Олег уже не отвечал, стоял, упершись лбом в чахлую березу, корявую на болотной воде, губы двигались, глаза закрыл. Таргитай раскрыл рот, кулак Мрака ткнулся под нос, и певец застыл. Волхв шептал все быстрее, пальцы двигались, даже Таргитай ощутил, что сейчас толкни волхва под локоть или спроси, почему рыжий, и вместо Змея к ним рухнет скала или земля разверзнется, это у Олега получается как бы само, стоит только хоть что-то перепутать.

Вершинка березки зашумела, веером полетели чахлые листочки, полные болотной воды. Ветки затрепетали, Таргитай ощутил, как внезапный ветер шевелит мокрые волосы. Сразу стало холодно. Сильная рука Мрака ухватила за ворот:

– Держись ближе!

– А что?

– Молчи, дурак! Олега собьешь.

Олег, бледный и сосредоточенный, с невидящими глазами, сделал шаг в их сторону. Мрак ухватил его, ветерок стал сильнее. Теперь было видно, что ходит по кругу, а круг все сужается, они – в середине. В воздух взлетели комья сырого мха, стебли травы, мокрые листья. Таргитай начал отплевываться, мокрой травой залепило уши, начал дергаться и вытаскивать из ушей траву. Мрак рыкнул, вихрь уже рвал одежду и сбивал с ног.

Сильный порыв качнул и сбил с ног. Но не упали, ветер подхватил, поднял в воздух, стенки были мутные, что-то мелькало с бешеной скоростью, только Мрак с его волчьими глазами успевал рассмотреть изжеванные ветром листья, размолотый на мокрые волоконца мох, водоросли, ряску, даже просто грязь…

Сквозь рев ветра донесся непонимающий вопль:

– Олег! А как же Змей?.. Это никакой не Змей!

Зеленая земля приближалась с большой скоростью. В ноги больно ударило, все трое покатились по земле. Таргитай вломился в колючий кустарник, завопил. Мрак вскочил на ноги, секира в руке, глаза злые, как у волка:

– Черт, когда же ты научишься…

Он осекся. Они были на берегу широкой реки. Волны катились всего в трех шагах, а на том берегу под низкими тучами тускло блестели крыши добротных домов, были даже двухповерховые, сараи из толстых бревен, вместительные, в сторонке на лугу паслось стадо коров, а вдоль берега плыли толстые гуси. Вокруг села тянулась настоящая стена из вбитых в землю стволов деревьев, концы заострены, так что огороженное село уже не село, а город.

– Мог бы и сразу на ту сторону, – проворчал он. – Не в самую середку, нам переполох на базаре ни к чему, но все-таки…

Олег огрызнулся:

– Я и так не думал, что попаду так точно! Мог бы на дно реки, скажем…

Мрак содрогнулся:

– Нет уж, пусть так… Тарх, что ты там ищешь?

Таргитай выбрался, исцарапанный и перепачканный зеленью, подбородок и обе ладони в ягодном соке, к локтю прилип раздавленный гриб.

– Опять жрет, – сказал Мрак с отвращением. – Уже и грибы отыскал.

– Это я отыскал?

– Ну да, – сказал Мрак саркастически. – Скажи еще, что нечаянно!

Олег молча пробежался вдоль берега, заприметил под ветвями раскидистой ивы, что опускалась прямо к воде, спрятанную лодку. Пока отвязывал, Таргитай быстренько залез поближе к носу, устроился поуютнее, опустив испачканные ладони в воду.

Мрак сел на весла, сделал осторожный гребок, весла затрещали, но выдержали. Олег снял с мели, мощно толкнул и, когда она пошла уже по воде, запрыгнул и устроился на корме.

Уперев одно весло в воду, Мрак умело развернул лодку, хотя до того никогда не греб, начал грести, но лодка двигалась медленно, ибо весла то зарывались в воду глубоко, то проскальзывали над верхушками волн, и Мрак едва не валился со скамьи.

Пока он с трудом догреб до середины реки, Таргитай задремал, убаюканный мерным журчанием воды, плеском волн о борт. Рожа перекосилась, начал похрапывать, улыбаться блаженно, даже зачмокал, будто собирал свиней к корыту.

Мрак греб, греб, Таргитай уже едва не хрюкал, разозленный Мрак наконец вытащил весло из уключины, с размаху шарахнул Таргитая по уху. Тот мешком свалился на дно лодки. Дико заорал спросонья, поднял голову – явно в ней грохот и звон подков, а в глазах блещет все звездное небо.

Мрак спросил участливо:

– Что, не спится?.. Ну, тогда на весло, погреби.

Таргитай ошалело принял весло, а Мрак пересел к Олегу. Течение медленно сносило лодку мимо города, но впереди виднелась отмель, их несло прямо туда. Таргитай кое-как перебрался на сиденье за веслами, поплевал на ладони, набрал в грудь воздуха и тут от толчка едва не свалился за борт.

Лодка замерла, упершись в золотистый песок. Мрак шагнул за борт, волны плескались по щиколотку.

– Дальше поведу я, – объявил он.

– Почему ты?

– А кто из вас чует, где постоялый двор?

Глава 26

Хозяин постоялого двора, крепкий дородный мужик, слабых они еще не видели, придирчиво оглядел их, глаза цепкие, голова как пивной котел, два глубоких шрама пролегли через бровь и щеку, плечи налиты мощью, а руки длинные и толстые.

– Да, – ответил он, – постоялый двор. У вас ни коней, ни коров?.. Как же сюда добрались?

– А мы люди простые, – отмахнулся Мрак. – Когда на Змее, когда на Рухе, когда еще на черт-те чем… У тебя что, есть нечего?

Хозяин отступил в сторону, давая проход:

– Поесть найдется. А вот есть чем платить?

Олег покачал укоризненно головой, а Мрак похлопал себя по калите на поясе. Там зазвенело. Уши хозяина чуть шевельнулись, а в глазах появилось озабоченное выражение. Звон золота отличается от звона серебра или меди, но как-то слабо… Либо пара золотых, одна звенеть не будет, либо там еще что-то… Камешки, к примеру.

Улыбаясь, он пошел следом, зычно взревел:

– Радко, Мизгирько!..

В нешироком помещении стояло четыре стола. За двумя обедали и неспешно попивали дешевую бражку селяне, за одним спал, положив голову на столешницу, оборванный бродяга, четвертый был пуст.

Из открытой двери кухни выскочили два краснорожих парня, копия – хозяин, только помоложе, один другого шире, на лицах готовность как нести на стол самого большого кабана, так и вынести самих гостей за ворота.

– Вытереть стол, – распорядился хозяин. – Быстро подать ту мелочь, что готова… вишь, эти трое начинают грызть стол! А потом и то, что жарится.

Ухмыляясь, Мрак перенес ноги через лавку, сел. Хозяин даже не спросил, что им подать, сразу видно битого мужика, угадывает, что нужно троим здоровым мужчинам, как и то, что разносолов не жди в этом медвежьем углу. Что принесут, то и лопай. Другого не будет.

Олег с отвращением запустил руку в мешок Таргитая:

– Не жадничай!

– Ты чего?.. А вдруг голодать случится?

– Жрун несчастный… Ребята, зажарьте и эту птичку.

– Вот эту?

– И этого, – поправил Олег.

Мрак проводил взглядом удаляющегося гуся, проронил неожиданно:

– Опять мордой в грязь!.. Но все-таки, мне чудится, во что бы ни встревали, всегда чему-то да научиваемся.

– Да? – огрызнулся Олег. – Но я кладу голову под любой топор, что если чему-то и обучусь за это безумное время, то только не от вас двоих!

– Как знать, – ответил Мрак сумрачно. – Как знать…

На стол начали таскать мясо, рыбу, на середку бухнули тяжелый каравай размером со щит воеводы. Мясо жестковатое, Мрак заметил, что ухайдакали старую корову, он уже начал отличать говядину от телятины, Таргитай же наверняка знал только лосятину и медвежатину, все остальное пока что в диковинку, а Олег чувствовал, что ему все равно, лишь бы наполняло тело силой, а голову свежестью мысли.

Он ел ровно, не хватал лучшие куски, как Таргитай, проговорил довольно внятно:

– И что дальше?.. Даже мудрец может сесть на муравейник, но только Таргитай на нем останется сидеть.

Таргитай едва не удавился, но рот набит до пупа, не возразить, а на отчаянные жесты ни волхв, ни оборотень не обратили внимания.

– По-дурному, – прорычал Мрак. Он терзал зубами кусок мяса, отрывал и глотал, почти не прожевывая. – Девять дней потеряли!

– На свою голову беду искали, – сказал Олег. – А что ее искать? Беда всегда рядом.

Мрак посмотрел на багрового, как закатное солнце, Таргитая, кивнул. Тот двигал руками, будто учился на волхва. Из пасти торчал кусок мяса, которым можно было бы заткнуть дыру в городских воротах.

– Ну что ты обиделся на пинок от упыря? – сказал он почти мирно. – Разве тебе не давали в детстве подзатыльники? А это то же самое, только ниже. А вот что делать сейчас? Девять дней долой, а мы даже не знаем, куда кидаться!

– Один бог все знает, – ответил Олег рассеянно.

Мрак тут же ухватил Таргитая за шиворот, потряс. Певец с трудом проглотил, видно было, как утолщение пошло по горлу, словно большая гадюка проглотила козу, грудь поднялась, медленно опала, зато живот выпятился, как у богатого и родовитого боярина.

– Ни черта он не знает!

– Да нет, – объяснил Олег, – я хотел сказать, что только бог не делает ошибок.

Мрак снова посмотрел на несчастного Таргитая, кивнул:

– По крайней мере, он в этом уверен.

– Что же делать? – пробормотал Олег. Жевал неспешно, почти вяло, глаза смотрели в одну точку. – Может, нужна какая-то хитрость?..

Мрак вздохнул:

– Кто волком родился, тому лисой не быть. Зато знаю: где Олег лисой пройдет, там куры три года не несутся.

Олег вскинул рыжие брови:

– Ты не надышался дряни в болоте? Я не умею лисой. Только… э-э-э… птицей.

Мрак посмотрел с сожалением:

– Да это я так, повязка сползла. Говорю, что девять дней минуло… Ага, не нравится? А как ты одно и то же нудишь с утра до ночи?

Олег тщательно вытер пальцы мякишем хлеба, сгреб кости со своей тарелки на край стола, а себе придвинул жареную птицу. Был он задумчив и мрачен, голос дрогнул:

– Моя вина, что не подумали, сразу ринулись… Раньше это проходило, но тогда было просто: увидел – бей. А сейчас впервые силой не взять. Да и мудростью, что страшнее всего, не пройти. Что мы супротив мудрости Вечных Дубов, неизведанных знаний упырей?

Таргитай ел молча, а когда Мрак и Олег замедлили пожирание всего, что ставилось перед ними, он твердо помнил, что гуся уже нет, а когда поедят в следующий раз, не знает даже мудрый Олег.

Все трое обедали уже неспешно, первый голод утолили, под столом тесно от костей, отяжелевшие собаки смотрят с ужасом, а гости все едят и едят. Им подают все горячее, исходящее вкусным паром, эти хищные люди вгрызаются в сочные ломти мяса, брызгает восхитительный, с ума сводящий сок, и когда под стол летела очередная кость с лохмотьями еще горячего мяса, собаки хватали ее на лету, хотя хватать становилось все труднее.

За соседним столом обедали двое простых селян. В неглубоких мисках плескалась жидкая похлебка, оба уныло сербали, заедали черным ноздреватым хлебом, плохо пропеченным и подгорелым. На обилие стола лесных людей косились с завистью и боязнью.

Один смотрел в свою тарелку все с большим отвращением. Наконец повернулся к лохматым гостям, сказал в пространство, ни к кому не обращаясь:

– Кто добро творит, тому бог отплатит.

Мрак изумился:

– Да ну?

– Точно, – ответил мужик, обрадованный, что с ним заговорили, – бог знает все!

Мрак повернулся к Таргитаю, потряс за шиворот:

– Ты слышал?

– Мрак… – просипел тот, полузадушенный, – кому ты веришь?

– Народу, – буркнул Мрак. – Народу! Когда больше верить некому… Когда умники довели нас до разора… ну, почти, когда не знаем, куда идти, кого еще слушать, как не простой народ?

Олег хмурился, ел молча, теперь еще и запивал каждый глоток сперва квасом, а потом кислым вином. Таргитай съежился, ел тихо, даже не чавкал. Похоже, Мрак на него смотрит, когда говорит про умников. Мужик поболтал ложкой в опустевшей миске, сказал намекающе:

– За голодного бог заплатит.

Мрак с усмешкой оглянулся на Тарха:

– Да? Но только не наш.

– У бога всего много, – сказал селянин наставительно.

– Да? Но только не у нашего. Разве что дуда…

Селянин вскинул брови:

– Богохульники! Бог все слышит. И все зрит!

– Это верно, – согласился Мрак. – Только наш бог слаб глазами: через хлеб да за пирог! Значит, что-то не замечает…

– Богохульник, – повторил селянин уже с неуверенностью в голосе. – Если бог чего-то не замечает, так надо. Богу закон не писан!

– Это верно, – согласился Мрак. – Наш бог на трех свиней корму не разделит… Эй, хозяин! Угости и этого. За наш счет. Может быть, будущего пророка от голодной смерти спасаем.

За окном послышались стук копыт и голоса. Хозяин, что лично следил, как гостям подают зажаренных гусей, исчез, а вскоре трое услышали такой сладкий голос, что даже не поверили, что этот мужик только что ржал как конь, сопел и чесался спиной о косяк так, что трясло всю стену.

– Непростая свинья пожаловала, – буркнул Мрак.

Олег красиво обгрызал крыло, бросил с усмешкой:

– Неужто еще один бог?

Таргитай съежился, стал горбатеньким, даже плечи сузились, а гусиную лапку держал двумя руками так, словно ее вот-вот отнимут.

– С нами бог, – пробасил Мрак с набитым ртом, – так кто же против нас?

Слышно, как по двору скачут, на крыльце топало, будто ступал конь. Олег хотел сказать, что зачем же так сразу, как будто обязательно против, а может, просто гости, не все же лезут в драку, есть же на свете и мудрые, что путешествуют мирно, раздумчиво, неспешно…

В распахнутую дверь взъехал на рослом коне, пригнувшись под притолокой, крупный широкий мужчина в боевых доспехах, в шлеме. Лицо немолодое, мясистое, седые усы падают на грудь, но раздвоенный подбородок чист, если не считать узкого шрама. Налитыми кровью глазами окинул всех в корчме, заорал зычно, даже в седле привстал, глаза выкатил:

– Освободить столы!.. Быстро!..

Хозяин выбежал навстречу, чересчур суетливый, кланяющийся, замахал помощникам, те со страху вовсе скрылись на кухне. Хозяин указал на полупустое помещение:

– Сейчас вытрем столы, все уберем!.. Если надо, еще стол поставим.

Грузный мужчина, воевода по замашкам, выкатил глаза еще больше, мясистое лицо пугающе налилось темной кровью, а заорал так, что раздулся, как петух:

– Всех убрать!.. Сейчас здесь будет княгиня с ее людьми!

– Да-да, – согласился хозяин торопливо. – Как изволите!

– Быстро!!!

За соседними с неврами столами быстро вскакивали, кто-то хватал недоеденное, кто-то спешил убраться первым, загремела перевернутая лавка. Конь воеводы рвал удила и помахивал хвостом, надменный и раздутый, как сам хозяин. Воевода озирал корчму, уперев руки в бока.

Наконец его взор упал на единственный стол, где все так же мирно ели, один кувшин лежал под столом, а ко второму не притрагивались, оставляя на потом. Трое лохматых, в простых волчьих шкурах, лесорубы или бродяги…

Он подал коня в их сторону, заорал люто, вытаращивая глаза и раздувая ноздри:

– А вы там, трое!.. Оглохли?

Мрак и Олег ели неторопливо, обращая внимания на его крики не больше, чем на визг щенка. Таргитай, вежливый и добрый, словоохотливо объяснил, глотая мясо:

– М-м-м… мы… заплатили за еду… М-м-м-мы… м-м-м-м… ее едим-м-м-м-м…

Воевода гаркнул:

– Хотите, чтобы вас вышвырнули?

Мрак хмуро покосился на что-то крикливое на коне, продолжал жевать и посыпать солью каждый кус, Олег брезгливо повел бровью, а Таргитай, слегка обидевшись, предложил:

– Хочешь попробовать?

Конь под воеводой плясал, бешено раздувал ноздри, чуя гнев хозяина. Воевода сжал в руке плеть, лицо налилось дурной кровью так, что вот-вот треснет. Таргитай отложил недоглоданную кость и молча ждал, что тот подъедет ближе, но воевода был немолод, опытен. Знал, на кого можно наорать, замахнуться, а то и огреть плетью, а перед кем ломать шапку. Эти же, неизвестные, держатся так, словно он для них заместо надоедливой мухи. Двое не замечают вовсе, а самый молодой готов встать ему навстречу, но небо лишь знает, что будет потом. Понятно, чего ждать от этих поселян, с виду просто мужики, но среди странников попадаются очень непростые люди. Он сам не встречал, но о таких встречах поговаривают, поговаривают…

– Ты чего такой храбрый? – спросил он на всякий случай.

– Слезай с коня, узнаешь, – предложил Таргитай.

Он продолжал есть, вставать явно не собирался, но в его глазах воевода внезапно увидел синеву, безоблачную и грозную, словно просвечивало сквозь череп этого золотоволосого парня страшное синее небо, обитель богов.

Краска отхлынула от лица воеводы, по телу пробежал холодок, словно к горлу приставили холодное лезвие, но в корчму вбежали его гридни, крепкие воины, надо спасать лицо, и он заорал надменно и глупо, но чуть тише:

– Будут приличные люди! Вы там, чтоб сидели тихо!

Мрак и Олег снова смолчали, а Таргитай, дивясь, что на него падает трудное бремя переговоров, которые всегда вел Олег, ответил еще вежливее:

– Да мы самые расприличные!.. Приличнее уж не бывает.

Воевода раздул грудь и сам весь раздулся, стараясь выглядеть большим и страшным, только железные пластины на щеках не дали роже лопнуть, прорычал:

– Я вижу, какие приличные!..

Он не успел закончить вопли, какие могли бы окончиться для него плохо, потому что отступить никак не мог, а Мрак уже начал морщиться, но через порог переступил сгорбленный старик, бледный и сухой, одетый богато, с золотой цепью, огляделся. Вбежали двое отроков, быстро и ловко начали помогать хозяину убирать со столов, вытерли лужи пролитого супа, подобрали черепки, подмели, брезгливо открыли окно настежь.

Во дворе заржали новые кони. Люди переговаривались, покрикивали на челядь постоялого двора. Донесся звонкий женский голос, Таргитай сразу оживился, глаза заблестели, а грудь начала выпячиваться, как у петуха на плетне.

Через порог переступила высокая женщина. Двое гридней шли так близко, что едва не наступали на пятки. Она была в плаще с капюшоном, толстая ткань скрывала фигуру, а капюшон – лицо, но по тому, как держалась и двигалась, было видно, что молода, привыкла к подчинению, десятки слуг бросаются исполнять любое ее желание.

Перед нею еще раз вытерли стол, воевода самолично смахнул невидимые хлебные крошки. Княгиня уселась царственно, откинула капюшон на плечи. Теперь стало видно, что уже не молода, но троянда и увядшая все равно красивей молодой крапивы, а эта женщина была настоящей трояндой. Взор ее крупных серых глаз пробежал по опустевшему помещению, задержался на троих, что неспешно насыщались через два стола.

– А что те люди?

Воевода наклонился к ее уху:

– Странники. Просто странники.

Она наморщила носик:

– Мне кажется, от них дурно пахнет. Почему они не ушли?

– Они ведут себя тихо, – ответил воевода виновато. – Заплатили сразу, хозяин на них не жалуется. Да и кроме того… – Он замялся.

Она поинтересовалась строго:

– Что-то не так?

– Да нет, – ответил воевода, – если изволите их выставить за дверь, то я выставлю…

В дверях появились еще люди: две смешливые девушки, высокий сгорбленный мужчина с крючковатым носом и темными мешками под глазами. Он был стар, седые волосы падали из-под капюшона, но глаза из-под заплывших, набрякших век смотрели остро, настороженно.

Похоже, он уловил, о чем шел разговор, тут же оказался рядом с женщиной, сказал тихо, но властно, вклиниваясь в разговор:

– Светлая княгиня, умоляю простить, что вмешиваюсь…

– Что случилось?

– Умоляю, только не задевайте тех троих.