Текст книги "Пираты Карибского моря. Проклятие капитана"

Глава 8
СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

Де ла Крус шел по безлюдным улицам спящего города в глубоком раздумье. Он укорял себя за нерасторопность в приобретении корабля. Сердце его сжималось от одной мысли о том, что происходит с бедной Каталиной и где она сейчас.

Чтобы уйти от невеселых дум, он стал рассуждать о том, что же привлекает его в Девото и не изменяет ли ему на сей раз интуиция…

Так он дошел до улицы Меркадерес, по которой обычно возвращался в гостиницу. Не успел он завернуть за угол на Лампарилью, как в полуметре от его головы что-то просвистело и, ударившись о мостовую, разлетелось на множество осколков. У его ног чернела кучка земли, а рядом валялся пышный куст гвоздики.

«Кто бы это мог встретить мою победу столь странным образом?» – подумал де ла Крус и, выхватив шпагу, устремился к двери обветшалого дома. По предположению капитана, цветочный горшок бросили из окна второго этажа. Дверь открылась от первого же толчка. Ступени лестницы жалобно заскрипели под его ногами, как бы предупреждая капитана об опасности.

«Действительно, – подумал он, – тот, кто швырнул горшок, не станет ждать меня у окна, а если и ждет, то не один. Да и лестница может оказаться специально подпиленной!»

– Трусы! Слышите? Спускайтесь вниз! Я к вашим услугам, – но лишь эхо было ему ответом. – Тогда хоть научитесь точнее метать цветочные горшки, – прокричал со смехом де ла Крус и, решив, что сторонники англичан взялись отомстить ему, вышел на улицу и зашагал к гостинице…

И вдруг бревно, задев края шляпы, обрушилось на плечо капитана. Ноги его подкосились, и он потерял сознание. Последним, что пришло ему в голову, было: «Неужели Девото все-таки агент…»

Как долго де ла Крус пролежал без сознания, он не знал. Временами ему казалось, что он слышит приглушенные разговоры. Но звон колоколов всех церквей Тринидада и пальба из пушек форта Эль-Морро вновь уносили де ла Круса в небытие.

Когда же Педро наконец пришел в себя и открыл глаза, первое, что он увидел, – это совсем по-детски улыбавшееся лицо Девото.

– Где я? – еле слышно спросил капитан.

– В доме друзей и в полной безопасности.

– У вас?

– Нет, но хозяин так же… – Девото запнулся, а де ла Крусу невольно подумалось: «Так же несчастен, как и я», – доброжелательно относится к вам, как и я.

– С каких это пор? – спросил де ла Крус.

Вместо ответа Девото, глядя в окно, произнес:

– Скажите, капитан, кто такая Каталина?

– Это название моего корабля.

– Но вы обращались к ней как к живой женщине.

– Так звали мою бедную матушку.

Теперь Девото пристально всмотрелся в глаза де ла Крусу. В душе испанца происходила какая-то борьба. Он напряженно дышал и перебирал пальцами.

– Будьте со мной откровенны, Педро. Мне можно вас так называть?

Де ла Крус промолчал.

– Слишком нежными были слова, обращенные к Каталине. Но оставить вас в бреду одного я не мог. Прошу вас, не волнуйтесь. Ваша тайна останется здесь, – и Девото ударил себя в грудь. – Но, Педро, откройтесь мне до конца. Это для меня так важно!

Капитан молчал. Он мысленно проклинал своих врагов. «Лучше бы смерть, чем этот бред, – думал он. – Кто знает, что я наговорил? Кому? Врагу или в лучшем случае совсем незнакомому человеку».

– Откройтесь мне, Педро, – меж тем продолжал настаивать Девото. – В моих венах течет благородная кровь. Голова моя не пуста. Рука не дрогнет. Три дня, с той ночи, как я подобрал вас на улице, не отхожу от вашей постели. Я многое понял. Скажите, вы влюблены, а она вас не любит? – В голосе Андреса звучали и сострадание, и надежда.

– Нет, дорогой Девото, не совсем так, – решил открыть свою тайну испанцу Педро. – Я люблю Каталину, и она любит меня. Но злой рок разлучил нас… И одному богу известно, как я страдаю.

Услышав подобные слова, Девото вздрогнул и быстро заговорил:

– Я неплохо знаю морское дело. Плавал в Мексиканском заливе, в Карибском море ходил на разных кораблях. Тысяча дьяволов, я согласен! Готов принять ваше предложение; Конечно, если вы еще не передумали. Примите мои извинения за то, что я так плохо думал о вас.

– Сколько времени вы плавали старшим помощником? – спросил де ла Крус.

– Всего год. Но за меня вам краснеть не придется.

Куда только делись прежняя надменность, раздражительность и враждебность Девото? Рядом находился совсем другой человек, и это вдруг насторожило де ла Круса, однако он сказал:

– Хорошо, дон Андрес, плавать вам на «Каталине» старшим помощником! Но сумеем ли мы стать друзьями?

– В тот вечер, когда я пошел вслед за вами и на углу Лампарильо увидел, что вы лежите без сознания, я почувствовал, как во мне пробудилась любовь к вам, и случай предоставляет мне возможность доказать вам ее, – весело заключил Девото. – А теперь вам положено выпить вот это, надо готовиться к встрече с хирургом. Лекарь сказал, когда вы придете в себя, он займется раной на вашем плече, наложит тугую повязку.

– Кто прислал врача? Генерал Чакон?

– Нет, но в городе, поверьте мне, лучшего лекаря не сыскать. Да вот и он сам, – сказал Девото, когда за дверью послышались чьи-то шаги.

В комнату вошел сын палача, а вместе с ним незнакомый Педро седой мужчина.

– Я знал, сеньор де ла Крус, что рано или поздно мне придется щупать ваши кости. Сегодня вам будет больно. Думайте о том, кто милее всего вашему сердцу, или о вашем злейшем враге, или о своей счастливой звезде, которая вам, бесспорно, сопутствует.

– Я могу судить о ее существовании лишь по тому, какие люди встречаются на моем пути, – тихо ответил де ла Крус, ему было больно пошевелиться.

Пожилой мужчина слегка поклонился.

– Девото, у вас есть возможность послать кого-либо в «Розу ветров»? Если да, то передайте моему слуге Бартоло, пусть разыщет боцмана и придет с ним сюда. Вы не будете возражать? – спросил де ла Крус, обращаясь к незнакомцу, в котором он угадал хозяина дома.

– Pourquoi pas? Complitement! [14]14
  Отчего же? Вполне! (фр.)


[Закрыть] – ответил с чистым парижским произношением гостеприимный хозяин.

– C'est gentil de votre part [15]15
  Это очень любезно с вашей стороны (фр.)


[Закрыть], мсье… – Капитан ждал, когда француз произнесет свое имя.

– Поль Эли Тетю.

– Благодарю вас за приют и радушие, если бы ваша улыбка могла исцелять, я был бы уже здоров!

– Mon cher capitaine [16]16
  Мой дорогой капитан (фр.)


[Закрыть], у меня давно не было основания пребывать в настроении, которое вызывает улыбку. Но ваша история, вы сами… воскрешают во мне воспоминания юных лет. Это, поверьте, единственная причина моего отличного gaite de coeur [17]17
  Веселое настроение (фр.)


[Закрыть].

– Приятно познакомиться с человеком, у которого смерть за плечами вызывает улыбку. Вы полны оптимизма, мсье Тетю. Нет, что я говорю? – решил поправить себя де ла Крус. – Вы улыбаетесь, видя, как отступила передо мной бедняжка смерть.

– Sans prix! [18]18
  Бесподобно! (фр.)


[Закрыть] Браво! Не каждый в вашем положении станет утруждать себя упражнениями в остроумии. Вы положительно нравитесь мне, де ла Крус. Впрочем, я утомляю вас, и мой милый друг Хуан терпит это только потому, что еще сам не готов приняться за дело.

В это время кто-то приоткрыл дверь, и в комнату вошли боцман и Бартоло.

Негр-великан, у которого под мышкой, как и прежде, была котомка с дукатами, тут же повалился на колени рядом с кроватью больного.

– Полно, Бартоло, встань! – потребовал де ла Крус. – Кто приходил ко мне?

Бартоло протянул две записки, а боцман, мельком глянув на де ла Круса, уставился на Девото, он узнал в нем недавнего ночного соперника капитана.

– Сейчас попрошу всех оставить нас с больным на несколько минут. Кроме вас, – хирург указал на Бартоло. – Это необходимо для моей работы, прошу вас.

Когда примерно через полчаса Девото, Тетю и Добрая Душа возвратились в комнату, де ла Крус сидел на кровати, обложенный подушками. Левая рука его торчала в сторону, как подбитое крыло птицы. Плечо и грудь были затянуты широкими полосами белого полотна.

– Регулярно принимайте эту микстуру и вот эти порошки, – сказал сын палача. – На ночь выпейте три глотка из темной бутылки, но не больше. Неделя полного покоя, и вы сможете вставать. Затем горячие ванны из специального раствора, растирание мазями, упражнения. И еще через неделю бревна снова могут пытаться сломать ваши кости.

– Если все будет именно так, то позвольте вам удвоить сумму обычной доли хирурга на корабле, – заявил де ла Крус, морщась от невыносимой боли.

– Как? И вы, милый Хуан, с нами? – радостно вскричал Девото.

– С вами? На корабле, которого не существует… – начал было Хуан, но его перебил Девото:

– Как так не существует? Корабль, на котором я старший помощник, не существует? – произнес испанец тоном, хорошо знакомым де ла Крусу. Кровь вновь кипела в жилах Девото.

«Да, горяч мой помощник! С ним придется нелегко», – подумал де ла Крус, в то время как хирург произнес:

– Настоящий врач, дорогой Девото, обязан принимать только одно решение. Я уже сказал: будет корабль, вернемся к неоконченному разговору. Сейчас же лучше оставим больного с его слугой.

В комнате воцарилась тишина, которую неожиданно нарушил боцман.

– Мой старший помощник, сеньор Девото, не сомневайтесь! – Голос Доброй Души звучал внушительно. – Корабль стоит в порту и будет нашим скорее, чем думают мой капитан и дон Хуан.

Девото подарил Доброй Душе благодарный взгляд, слегка пожал де ла Крусу руку и направился к двери со словами:

– Ничего не понимаю. Но жребий брошен!

– А вы верьте! Верьте в него, дорогой Андрес. Мое сердце не обманывает, – сказал с грустной улыбкой хозяин дома. – Vent arriere [19]19
  Попутного ветра (фр.)


[Закрыть], капитан. Я не стану надоедать, но мы скоро увидимся. Бартоло получил нужные указания. Мой дом скромен, но вам в нем будет хорошо, – с этими словами Тетю поклонился и тоже вышел.

Когда ближе к вечеру де ла Крус пробудился ото сна, заметно восстановившего его силы, в комнате находились Бартоло и Девото. Слуга тут же принес ужин и зажег свечи, а Девото уселся на край кровати рядом с больным, явно собираясь с ним о чем-то поговорить.

– Педро, я сгораю от нетерпения, если вам не трудно, объясните, как вы представляете себе наше плавание? – наконец поинтересовался Девото, стоило де ла Крусу закончить трапезу.

– На примете есть один быстроходный корабль. Я покупаю его. Мы набираем команду, получаем патент, становимся корсарами – и в море!

– На поиск…

– Да, дорогой Девото, главное найти Ганта, узнать, где Каталина, вырвать ее из рук жестокой судьбы, отомстить. Скажу честно, напрасно рисковать не стану. До тех пор… Словом, если вы…

– Не продолжайте, – попросил Девото, де ла Крус не видел, как заблестели его глаза. – Мне ясно! Однако вы знаете, что сейчас на корсарском судне во время плавания обязательно должен присутствовать королевский нотариус?

– Он не будет нам помехой.

– Перед отъездом из Новой Испании капитан галеона, который недавно прибыл из Кадиса, рассказал мне, что королю на утверждение дан проект нового устава для частных лиц, занимающихся каперством. Вы должны знать, де ла Крус, в проекте много новшеств и ограничений.

– Может ли это остановить меня, Девото?

– Бесспорно, нет!

– Корабль, который я надеюсь приобрести, быстроходен. Думаю, старший помощник и выученная им команда сумеют так управлять кораблем, что ни один противник не уйдет от нас, – пошутил де ла Крус.

– Да, конечно!

– Вот вы, Девото, говорили о нотариусе. У вас есть кто на примете?

– В Гаване, кроме Тетю, вас и моей шпаги, у меня нет никого и ничего, – Девото вздохнул, – как, впрочем, и на всем белом свете…

Фраза эта была произнесена с таким неподдельным чувством, что де ла Крус подумал: «Я не вправе обмануть этого человека, он должен обрести во мне верного друга».

– Скажите, Девото, а Поль Эли тоже вымышленное имя?

– Думаю, что нет… а впрочем…

– Во всей Франции я не встречал фамилии Тетю. По-французски ведь это означает «упрямец».

– Не все ли равно, де ла Крус? Главное, я никогда не встречал более доброго, милого и порядочного человека, чем Тетю. Не уподобляйтесь тем, кто пытается по прошлому судить о настоящем. Примите Поля Эли таким, каков он сейчас. Бывают ведь капитаны, которые любому судну прибавляют пол-узла ходу…

– Вы делаете мне честь…

– Не расспрашивайте его о прошлом, если он сам не заговорит. Но знайте, Лафонтен [20]20
  Лафонтен, Жан де (1621-1695) – выдающийся французский поэт-баснописец.


[Закрыть] и Лебрен [21]21
  Лебрен, Шарль (1619-1690) – французский живописец, глава академического направления во французском искусстве.


[Закрыть] были друзьями его отца, с беднягой Ла Салем [22]22
  Ла Саль (Кавелье де ла Саль), Рене Робер (1640-1687) – французский исследователь Северной Америки, открывший обширные земли по течению Миссисипи под названием Луизиана. Убит американцами – участниками экспедиции.


[Закрыть] они вместе росли, а молодой герцог Сен-Симон де Рувруа [23]23
  Сен-Симон де Рувруа, Луи (1675-1755) – герцог, французский политический деятель и писатель.


[Закрыть] бегал к нему за советом. Сейчас Поль Эли с нами, и зачем ворошить то, что кануло в Лету и к нашему с вами делу не имеет отношения? Поль Эли, как и я, капитан, мы преданы вам…

– Благодарю, Девото. Вы правы. К чему знать название звезды, коль она и так ярко светит и верно служит мне?

После бала в доме Марии Арреолы Вальдеспино маркиз де Блаказ уединился в своей каюте. Он никого не принимал и в одиночестве выпивал за день до полдюжины бутылок вина. Четыре ночи и три дня маркиз взвешивал, сопоставлял и тщательно обдумывал все известные ему моменты взаимоотношений графини с молодым капитаном. На рассвете четвертого дня маркиз решил, что жизнью в данный момент ему не отпущено даже и такого приносящего успокоения средства, как сомнения.

«Графиня, бесспорно, влюблена в де ла Круса, – признался наконец себе маркиз. – Значит, единственный выход – отдалить от нее капитана. Но как?»

Де Блаказ вызвал старшего офицера и приказал, используя любые средства, узнать самым подробнейшим образом о капитане де ла Крусе все, что можно.

Это распоряжение маркиз отдал в тот день, когда Педро пришел в себя после неудавшегося покушения на его жизнь.

На следующее утро де ла Крус уже был в состоянии обсуждать с боцманом план дальнейших действий. Добрая Душа не переставал удивлять капитана. Не прошло и суток с того момента, как старший офицер принялся за сборы сведений о де ла Крусе, а боцман уже знал о намерениях маркиза.

Обсудив новую ситуацию, капитан и боцман пришли к заключению, что их первые активные действия, направленные на покупку корабля, принесли желаемые результаты.

– Тебе следует, Добрая Душа, прежде всего познакомить старшего офицера с кем-нибудь из твоих людей. Пусть они поведают ему, что я давно собираюсь приобрести корабль, чтобы уйти в плавание, но местные власти, по случаю морской блокады англичан, не решаются выдать мне разрешение на покупку корабля, приписанного к гаванскому порту.

– Это нетрудно сделать, мой капитан.

– Меж тем я сегодня же напишу Марии, чтобы она встретилась с маркизом и… Кстати, Бартоло, – верный слуга теперь находился все время рядом с капитаном, – пойди узнай, есть ли в доме бумага, чернила и перо.

Бартоло вышел, а капитан спросил:

– Так что ты, Добрая Душа, узнал о ростовщике, у которого маркиз занял деньги месяц назад?

– Старый плут, он и слушать меня не желает. Если б вы могли сходить к нему сами…

– Придется. А ты не знаешь, какова сумма долга?

– Капитан, мне ничего не удалось узнать, – боцман смутился.

Когда Бартоло возвратился, они вместе с Доброй Душой положили на колени капитана широкую доску, на нее лист бумаги, и де ла Крус с трудом начал выводить буквы.

«Милейшая сеньорита Мария,

судьба вновь лишила Вашего верного друга возможности видеть Вас, чтобы восхищаться Вашей красотой, жестоко наказывая его за какие-то грехи. Но сейчас я чувствую себя лучше и, даст бог, через неделю смогу быть у Вас, чтобы рассказать о последних занятиях и успехах дона Мигеля в фехтовании. Теперь же прошу Вас не отказать мне в любезности и при встрече с маркизом (надеюсь, она состоится в ближайшие дни) сообщить ему как бы невзначай, что я страстно мечтаю приобрести корабль, чтобы немедленно уйти в плавание.

Обнимите за меня графиню, которой я с нежностью кланяюсь. Завтра же напишу ей письмо.

С искренней преданностью и глубоким уважением,

Педро».

Закончив письмо, де ла Крус в ожидании, пока просохнут чернила, прочел свое послание вслух.

– Потеряй я боцманскую дудку, если мой капитан прав, – неожиданно заявил Добрая Душа.

– Это почему же, боцман?

– Извините, капитан, но зачем швырять деньги на ветер? Нам надо еще хорошенько переоборудовать нашу голубку!

– Это так, боцман, но насчет «денег на ветер» я не совсем тебя понимаю.

– Вы пишете: «Страстно мечтает приобрести корабль». Эти слова стоят лишних денег, мой капитан. На вашем месте я просил бы Марию просто сказать, что капитан де ла Крус и графиня влюблены друг в друга, и, если раньше де ла Крус искал возможность приобрести корабль, чтобы уйти в плавание, то теперь изменил свое намерение. Тогда у маркиза, если еще не появилась, то обязательно появится надежда отделаться от вас, и при этом, самое главное, он не станет заламывать цену.

– Черт возьми, хоть мне и тяжело водить пером, но твой довод заслуживает того, чтобы переписать письмо.

Поставив последнюю точку на новом послании, де ла Крус попросил Бартоло отереть ему лицо, от усилия покрывшееся испариной. Но тут же, переведя дух, он потребовал снова положить ему на колени доску с чистым листом бумаги и подать перо с чернилами.

Второе послание было адресовано жениху Марии.

«Милый Мигель,

у Вас в доме бывают офицеры с корабля маркиза де Блаказа. Я хотел бы просить Вас об услуге следующего свойства: рассказывая о том, как успешно Вы упражняетесь со мной в фехтовании, заметьте, что я ищу возможность приобрести судно, дабы заняться коммерческой деятельностью. Буду очень признателен Вам,

Педро де ла Крус».

Подпись расползлась. Капитану было трудно, он выбился из сил. Глубокая, ноющая боль в плече возобновилась с прежней силой. Он отправил боцмана с письмами и велел Бартоло дать ему двойную дозу той жидкости в бутылке, после которой боль ощущалась меньше. Через несколько минут после приема лекарства де ла Крус заснул.

С утра пришел сын палача. Он застал больного за мирной беседой с хозяином дома. Разговор они вели по-французски. Тетю рассказывал о себе. Де ла Крус безошибочно улавливал, что за внешним спокойствием повествователя скрывается не одна тайна благородного и прожившего яркую жизнь человека. Молодой капитан все больше проникался к Тетю искренним уважением.

Оказывается, Скаррон [24]24
  Скаррон, Поль (1610-1660) – французский писатель. Один из зачинателей бытового реалистического романа. Автор поэтических памфлетов против абсолютизма Людовика XIV.


[Закрыть], которому поклонялась вся Франция и которого когда-то боготворил Педро, не раз оказывал молодому Тетю свое покровительство. Двери салона Нинон де Ланкло [25]25
  Ланкло (Анна), Нинон де (1620-1705) – известная французская куртизанка, игравшая значительную роль при дворе Людовика XIV.


[Закрыть] были открыты перед Тетю, бывал он и в Версале.

– Видные придворные, преуспевающие буржуа, ученые, поэты – все собирались в доме Нинон, – говорил Тетю, когда в комнату вошел хирург.

Тетю замолчал, а де ла Крус подумал о том, что могло заставить столь почтенного человека коротать свою старость вдали от родины, в заокеанских владениях Испании.

Хуан долго осматривал больного: щупал пульс, слушал сердце, трогал пальцы левой руки, торчавшие из-под плотной белой повязки. Потом он потребовал, чтобы де ла Крус, превозмогая слабость и боль, попытался встать на ноги и прошелся по комнате, при этом не двигая левым плечом.

Когда де ла Круса снова уложили в постель, от боли ему было трудно пошевелить даже здоровой рукой.

Молодой Хуан дал капитану выпить той жидкости, которую он прописал принимать по вечерам, и капитан вскоре уснул. Проспал он весь остаток дня и всю ночь и тем самым был лишен возможности написать графине Иннес обещанное письмо.

Утром не успел Педро закончить свой завтрак, как услышал через открытое окно шум подъезжающей коляски. Бартоло лег на подоконник и подтвердил догадку капитана. В дверь дома, верхний этаж которого арендовал Тетю, уже стучался слуга графини.

Буквально через минуту Иннес в сопровождении удивленного Тетю быстро вошла в комнату. То, что она увидела, опечалило ее. Бледность придавала графине еще большее очарование, Тетю залюбовался молодой женщиной, затем, словно очнувшись, пригласил с собой Бартоло и оставил молодых людей наедине. Старому французу не надо было ничего говорить, из того, что видели его глаза, он понял, что именно связывает эту знатную красивую женщину с молодым капитаном.

Иннес подошла к постели и приложила ладонь ко лбу Педро. Капитан накрыл ее руку своей и произнес:

– Не судите меня строго, дорогая Иннес. Разве приход сестры к больному уже не приносит с собой облегчение?

Графиня быстро отняла руку.

– Вы, конечно, желаете говорить только о делах? – с укоризной спросила она. – Мы с Марией вчера побывали на корабле маркиза. Мария сделала вид, что насильно затащила меня к нему. Маркиз был весьма любезен, но я улучила минутку, чтобы оставить его наедине с Марией, и та, большая искусница в подобных делах, подала ему нужную мысль…

– Дорогая Иннес, присядьте. Прошу вас, вот сюда, на край кровати, и дайте мне вашу руку. Видит бог, небо ниспослало мне вас только потому, что я дал клятву разыскать Каталину и положить конец ее страданиям. Я не достоин вашего мизинца!

– Вижу, что болезнь повлияла на вас, милый Педро. Вы не замечаете, как противоречите самому себе. Всевышний послал меня, чтобы помочь вам, что я и делаю с великим наслаждением…

В эту минуту в дверь постучал Тетю. За ним следом в комнату вошел и Бартоло, неся на подносе чашечки с напитком:

– Холодный шоколад, мадемуазель. Больному обязательно! Прошу вас, попробуйте и вы.

– Хотя больной и лишен женской заботы, я вижу, ему хорошо у вас, мсье… Педро, вы не познакомили нас.

– Поль Эли Тетю, – хозяин дома поспешил представиться сам. – Смею заметить, с той минуты, как увидел вас, поклонник и почитатель вашей красоты.

Де ла Крус заметил, как графиня едва сдержала себя, чтобы не ответить Тетю, у которого желание сказать приятное вылилось в чисто французский комплимент, и гордой испанке это показалось не вполне деликатным. Педро попросил графиню поправить ему подушки и шуткой отвлек ее от неприятного происшествия.

Дальнейшая беседа между де ла Крусом, графиней и Тетю протекала мило и непринужденно.

Так они проговорили до наступления обеденного часа. Прощаясь, графиня сказала:

– Сеньор Тетю, разрешите мне завтра вновь посетить ваш дом. Если понадобится помощь, сообщите мне.

– Мой дом – ваш дом, графиня, – теперь Тетю ответил в испанском стиле и низко поклонился. Когда же экипаж графини отъехал от дома и Тетю вновь вошел в комнату, он неожиданно спросил де ла Круса: – Графиня ваша невеста?

– Нет, мой друг.

– Но почему бы вам, дорогой капитан, не связать свою судьбу с этой очаровательной женщиной?

Де ла Крус ответил не сразу. Он задумался, потом медленно произнес:

– Что бы ни сказал я, кроме правды, все будет недостойно вас и постыдно для меня. Да и что можно придумать?.. Графиня не похожа на других женщин и отличается от них не только внешней красотой, но и остротою ума. Эта женщина по своему образу мыслей опережает нынешнее время, по меньшей мере, на полвека.

– Поразительно!

– Да, но дело в том, дорогой Тетю, что настоящий мужчина, если он человек слова, не может принадлежать сразу двум женщинам… Бывают минуты, когда вместо счастья от того, что графиня рядом, я испытываю великие мучения.

– Не понимаю! Увольте, но вы же француз!

Де ла Крус тряхнул головой, и кудри его рассыпались по плечам, а лицо перекосилось от боли.

– Графиня знает, что прежде, чем я встретил ее, место в моей душе было занято другой. И пусть я перестану дышать и сердце мое разорвется в груди, нежели изменю той – другой – хотя бы в помыслах.

Тетю слушал исповедь молодого капитана очень внимательно. Чутьем тонкого, умудренного жизнью человека пожилой француз уловил, что де ла Крус открывает ему свою самую сокровенную тайну.

– В Тринидаде, где я поселился, оставив отчий дом и покинув Бордо… – тут де ла Крус рассказал Тетю печальную историю похищения Каталины, а также о том, какую он дал страшную клятву.

Когда капитан умолк, Тетю глубоко вздохнул и, протянув ему руку, промолвил:

– Mon cher frere cadet [26]26
  Мой дорогой младший брат (фр.)


[Закрыть], разрешите мне так вас называть. Я много плавал. От Зеленого мыса до Ла-Манша и от Порт-Саида до Панамы, Оставил море всего пять лет назад, ушел с линейного корабля прославленного Дюкасса. Но ваше появление в моей жизни, история, которую вы только что поведали, разбередили мне душу. Моя рука слаба, но ум и сердце готовы служить вам! Располагайте мною!

Де ла Крус увидел, или ему показалось, как увлажнились глаза его собеседника. Бывалый и молодой моряки нежно обнялись. И было в этом объятии и отцовское, и сыновнее чувство.

– Сейчас нам предстоит заполучить корабль. Есть лишь слабая надежда, что некий маркиз де Блаказ решится продать мне свою быстроходную ласточку.

– Видит бог, мне не суждено было умереть в постели! – скрестив на груди руки, торжественно произнес Тетю. – Как только лекарь разрешит вам выйти из дома, мы навестим французского консула, и, клянусь морем, наш поход к нему не будет напрасным.

Де ла Крус вспомнил Каталину, ее серые с голубым отливом глаза, совсем еще юный, несмелый взгляд и подумал о счастливой звезде, которая медленно, но верно, в это очень хотелось верить, вела его к заветной цели.

Глубокие практические познания Хуана в медицине, набор никому, кроме него самого, не ведомых лекарств и здоровый организм капитана быстро делали свое дело. Через неделю была снята тугая повязка, а еще через неделю хирург предложил де ла Крусу совершить небольшую прогулку по городу.