Текст книги "Пираты Карибского моря. Проклятие капитана"

Глава 9
ПОКУПКА КОРАБЛЯ

Французский консул с подчеркнутой любезностью принял Тетю и де ла Круса. Узнав о том, что Тетю был знаком с его другом, корсаром Дюкассом, и сам намерен приобрести корабль, чтобы посвятить себя опасной, но почетной профессии капера, консул пообещал оказать влияние на маркиза.

На следующий день де ла Крус нанес визит аудитору Чирино. Как только капитан появился в аванзале губернаторского дворца, секретарь немедленно доложил о нем аудитору, и тот принял де ла Круса тотчас, оставив более знатных особ ждать очереди.

– Капитан, я могу обрадовать вас, сообщив весьма важную новость, – вместо приветствия произнес Чирино, – Садитесь и слушайте внимательно! Я перескажу вам разговор, который состоялся вчера у генерала Чакона с маркизом де Блаказом. Маркиз спросил генерала, знает ли он капитана де ла Круса. Генерал, хотя он и бравый вояка, но и в нем иногда пробуждается дипломат, ответил: «Да, маркиз, знаю, и очень хорошо! Достойный человек! Я собираюсь отдать ему в подчинение одну из рот ополченцев». – «А я слышал, что капитан собирается в плавание». – «Кажется, у него есть такое глупое намерение – заняться торговой деятельностью. Но мы этому помешаем. Впрочем, у него нет еще корабля…» Тогда маркиз неожиданно спросил: «Скажите, генерал, а как скоро можно получить в Мадриде патент для капитана, который намерен стать корсаром?» – «Многое зависит от капитана. Если речь идет о вас, милейший маркиз, то…» – «Нет-нет, генерал, меня ждут дела поважнее…» – «Тогда положительно не понимаю вас. Или вы имеете в виду де ла Круса?» – «Генерал, если уж англичане – наши враги – знают, что происходит в городе, да будет позволено мне, союзнику и другу, узнать кое-что из местных „секретов“. – „Дорогой маркиз! Если вы осведомлены о чем-то, что неизвестно мне, то для получения патента де ла Крусу необходимо ровно столько времени, сколько понадобится линейному кораблю, чтобы пересечь океан с запада на восток и обратно. При благоприятных обстоятельствах всего пара месяцев“, – вот что ответил генерал Чакон. Я буквально слово в слово пересказал вам эту беседу, дорогой де ла Крус.

Чирино поднялся с места и продолжил:

– Поздравляю! Генерал Чакон считает, что персик вполне созрел и что вам теперь предстоит только легонько потрясти дерево. Я тоже так считаю. Поэтому и распорядился подготовить необходимые бумаги в Морское министерство. В письме к его величеству мы с генералом дадим вам самую лестную рекомендацию.

– Не знаю, как и благодарить ваше превосходительство и генерала Чакона, но, простите, мог бы я просить вас еще об одной любезности?

– Дорогой де ла Крус, неужели вы не видите, что я давно проникся к вам искренним расположением. Скажу откровенно, если бы в нашем государстве было больше столь смелых, умных и готовых самоотверженно служить королю молодых людей, как вы, солнце никогда не покидало бы пределов наших владений.

Аудитор подошел к столу и взял лист бумаги. Громко заскрипело перо:

«Предъявитель сего – капитан Педро де ла Крус нуждается в вашем содействии. Оказывая ему помощь, вы совершаете благое дело в интересах короля Филиппа V.

За генерал-губернатора Кубы,

аудитор Чирино.

10 ноября 1703 г. Гавана».

– Бумагу носите при себе. И пусть всем вашим начинаниям сопутствует удача! – с этими словами Чирино пожал де ла Крусу руку и по-дружески обнял его.

Как только Педро вернулся домой, Бартоло тут же сообщил ему, что от генерала Чакона приходил посланец и передал приглашение явиться на воскресный военный смотр в Эль-Морро.

Вечером капитану принесли записку от графини.

«Милый Педро,

послезавтра в Эль-Морро генерал Чакон устраивает смотр ротам народного ополчения. Я уверена, что Вы приглашены. Умоляю Вас быть обязательно. Кроме того, что я хочу видеть Вас, представится возможность переговорить с маркизом. Он не хотел идти на смотр, но мне удалось убедить его. Мы с Марией прибудем на полчаса раньше. С нетерпением жду встречи,

Ваша Иннес».

Де ла Крус еще раз перечел записку графини, ощутил, как волна нежности охватывает его, и подумал: «Надо скорее уходить в море!»

Прогуливаясь перед началом смотра с молодыми женщинами по площадке, де ла Крус прорепетировал сцену, которую они намеревались разыграть с маркизом.

Когда де Блаказ появился в Эль-Морро, первыми, кого он увидел, были, конечно, графиня и капитан, любезно беседовавшие чуть в стороне от остальных гостей.

Маркиз подошел к ним, чтобы поздороваться, и тут же к ним приблизилась Мария. В это время де ла Крус сделал вид, будто заметил среди гостей нужного ему судовладельца.

– Извините, милая Иннес, но я должен покинуть вас, – обратился де ла Крус к графине тоном, от которого маркиза передернуло.

– Милый Педро, неужели это так важно?

– Да, Иннес, разговор с ним должен многое решить.

– Прошу вас, только ненадолго, Педро. Мне без вас будет скучно, – в сердце маркиза была пущена еще одна стрела.

– Надеюсь, милая Иннес, маркиз займет вас с Марией, я скоро вернусь.

Маркиз принялся рассыпаться в любезностях по поводу красоты своих собеседниц, а де ла Крус отвел судовладельца чуть в сторону. Было видно, как капитан в чем-то настойчиво его убеждает, а тот стоит на своем.

Когда де ла Крус возвратился, графиня спросила его:

– Что с вами, милый? Вы чем-то расстроены?

– Старый упрямец не желает уступать, но бог с ним! Все, что ни делается, – к лучшему, – и капитан нежно поцеловал руку Иннес.

– О! Понимаю, – с радостной улыбкой проговорила Мария. – Понимаю, де ла Крус, вы остаетесь в Гаване. Как хорошо!

Капитан поклонился, но не успел ничего ей ответить, так как начался смотр. Как оказалось, власти Гаваны основательно подготовились к нападению на город англичан. По окончании смотра к де ла. Крусу подошел тот же судовладелец.

– Я подумал, капитан, и могу предложить вам другой вариант, но в этом случае вам придется ждать не менее полугода.

– Благодарю вас, сеньор. Однако вы не возражаете, если об этом мы поговорим у вас в конторе?

– Жду вас – и до свидания, – владелец судостроительной верфи подмигнул капитану, раскланялся и ушел.

Тогда Мария, взяв под руку графиню Иннес, заявила:

– Мы пойдем попрощаться с дочерьми генерала.

– Однако вы, милый Педро, не уезжайте без меня, – добавила графиня.

– Я так рада, милый Педро! – шаловливая Мария весело улыбнулась капитану и увела графиню.

Маркиз покусывал ус, а капитан задумался. Как всякого ревнивца, маркиза одолевали сомнения. Он боялся, что последний его козырь может быть бит. Молчание нарушил де ла Крус:

– Какая чертовская удача! Ждать еще полгода…

– Капитан, мне трудно догадаться, о чем вы говорите, – подыскивая нужные слова, неловко сказал маркиз, – но, если я могу быть чем-либо вам полезен…

– Милейший маркиз, речь идет о покупке судна. Не согласитесь же вы продать мне свое! – при этих словах капитан так искренне рассмеялся, что даже самый проницательный человек не смог бы догадаться об умело расставленной де ла Крусом ловушке.

Наступила пауза. Педро вспомнил, как, играя в детстве в шахматы, он всегда с особым волнением ждал очередного хода противника, которому следовало решить, принимать или нет предложенную ему жертву. Маркиз напустил на себя безразличие и как бы без особого желания произнес:

– А знаете, капитан, вы, сами того не подозревая, подали мне хорошую идею. Здоровье все еще не позволяет мне пуститься в плавание через океан, а экипаж корабля спит и видит тот день, когда я отпущу всех домой. К тому же в вашем распоряжении, кажется, находятся мои векселя. Загляните ко мне на корабль вечером. Поговорим, – маркиз положил руку капитану на плечо. И Педро испугался, что маркиз может почувствовать, сколь громко застучало от волнения его сердце.

– Милейший маркиз, вы даете мне шанс. Однако вы должны понимать, я не Крез [27]27
  Крез – последний царь Древней Лидии, государства Малой Азии. Царствовал с 560 до 545 г. до н.э. и обладал несметными богатствами.


[Закрыть]. Не заломите ли вы чересчур высокой цены, как это сделал хозяин верфи?

– Вы мне симпатичны, де ла Крус. К тому же вы родом из Бордо, славного французского города… Так что, я жду вас? – уже более уверенным голосом заключил маркиз.

– Непременно! – заверил его капитан.

Когда они подошли к группе разодетых женщин, Мария не смогла определить по выражению их лиц, который из мужчин был более доволен состоявшимся разговором. Наконец де ла Крус галантно улыбнулся Марии. Графиня отвернулась. Чувства, терзавшие ее, могла бы понять лишь та, которая ради любимого была вынуждена принести подобную жертву.

Процедура покупки судна в дальнейшем заключалась лишь в выправлении необходимых бумаг. Маркиз, предвкушая свою победу, назначил весьма сходную цену и получил обратно свои векселя плюс разницу в золотых дукатах. Французский консул в тот же день легализовал судовые документы, нотариус засвидетельствовал купчую. Старший капитан гавани выдал удостоверение новому владельцу двадцатичетырехпушечного корабля «Каталина», приписав ее к гаванскому порту, – таким было условие Чирино и Чакона, а почтенный сборщик королевских налогов проставил в кассовой книге сумму, равную установленному проценту от общей стоимости судна.

Оставалось внести представителю Морского министерства положенный залог в тысячу дукатов и как можно быстрее отправить в Мадрид бумаги с разрешением на патент капера.

Однако, как только капитан произвел все расчеты, он обнаружил, что после внесения залога окажется весьма стеснен в финансах. «Что, несомненно, – подумал он, – отразится на переоборудовании корабля и чертовски помешает при наборе команды»..

С такими мыслями де ла Крус направился к Чакону.

Генерал при встрече заключил молодого человека в объятия:

– Клянусь всеми пушками крепости, я напрасно теряю бравого офицера, а еще не знаю, каким он окажется капитаном. О том, как вы действуете на суше, я осведомлен и долго буду ставить вас в пример! Впрочем, поздравляю вас, де ла Крус! Я раньше немного сомневался в этой затее с каперством, но теперь искренне рад вашим успехам.

– Благодарю вас, дон Луис. Однако докажите свое расположение на деле.

– Вы опять за свое, капитан! Дайте хоть отдышаться.

– Генерал, я принес с собой список военного снаряжения, необходимого «Каталине».

– Давайте по порядку, сеньор. Сегодня вечером мы с аудитором подпишем бумаги, необходимые для получения патента. Внесли ли вы уже залог морскому ведомству?

– Об этом я и хотел поговорить.

– Ну вот! А список снаряжения после… Не огорчайтесь, мой друг, мы с Чирино предвидели ваши затруднения, и представитель Морского министерства согласился принять вместо вашего залога наше поручительство сроком на один год.

– Генерал, не знаю, как мне благодарить вас! Вы с доном Николасом посланы мне самим небом. Но, уверен, год – это много. Я намерен внести сумму залога через месяц.

Чакон сделал удивленное лицо.

– Схожу за товарами в Тринидад.

– Сейчас это опасно. Тем более у вас еще нет патента.

– С «Каталины» будут сняты все орудия. Мы ночью выйдем из гавани и ночью же точно в назначенный час войдем в нее.

– Одумайтесь, де ла Крус, в Тринидаде может не оказаться товара, случится непогода. Наконец, это предприятие может не принести вам необходимой суммы.

– Я все рассчитал, генерал.

– Надеюсь, вы не собираетесь нарушать закон? – хитро прищурив глаз, спросил генерал.

Конечно же, де ла Крус под расчетом подразумевал перевоз контрабандных товаров, чем на Кубе занимались многие и что принесло бы ему хорошие барыши – в данном случае цель оправдывала средства.

– Генерал, я еще не корсар, – начал было де ла Крус, но бравый Чакон перебил его:

– Ладно, ладно! – генерала не так-то легко было провести. – Сожалею только, что крейсерское почтовое судно три дня назад ушло из Гаваны. Так что вам придется ждать целый месяц. А маркизу – страдать. Любовь, в конечном счете, всегда страдания.

– Разве почтовое судно не пошло в Картахену, а затем не зайдет в Сантьяго? – спросил де ла Крус.

– Зайти-то оно зайдет, но я сомневаюсь, что капитан – мы здесь его хорошо знаем – согласится взять из рук частного лица пакет, адресованный королю.

– Генерал, я завтра же выезжаю в Сантьяго.

– Погодите, горячая вы голова! Не забывайте, что от вас еще пахнет лекарствами и мазями. Да и спешить некуда. В вашем распоряжении неделя. Я предоставлю вам право воспользоваться моей эстафетой. Ну, а теперь посмотрим ваш список.

Де ла Крус протянул бумагу.

– Пушки – четыре. Будут. Не новые, но будут. Снимете с разбитого судна. Можете прихватить там и две бомбарды, но, насколько мне известно, на судне маркиза стоят четыре пары превосходных кулеврин.

– Вы хорошо осведомлены, генерал.

– Да-да. Итак, порох, ядра, гранаты, бомбы… У бомб старые взрыватели. Но все это дам. Обязан. Петарды, фитиль, Есть. Аркебузы, мушкеты, пистолеты, сабли. Дорогой капитан, вы должны понимать. В осажденном городе… А маркиз, разве он не оставляет вам своего вооружения?

– Для каперского судна, генерал, которое станет действовать в одиночку, этого мало.

– Но вы понимаете, что просите? Все дам и от души, но мушкеты, пистолеты и сабли – нам самим их не хватает, – Чакон видел, как де ла Крус широко улыбнулся, – …или в вас проявился француз? Просить заведомо невозможное, чтобы получить реальное.

– Генерал, ну хотя бы сабли.

– Нет, капитан, и поставим точку! Набирайте экипаж и присылайте за снаряжением, – генерал поднялся со своего кресла. – А хитрец вы, однако, де ла Крус. Сознайтесь, вам не очень-то хотелось уходить из Гаваны.

– Обещаю служить королю… и вам, генерал! – торжественно ответил капитан, пожал руку Чакону и вышел.

Через неделю Педро де ла Крус получил разрешение Хуана на путешествие. Перед отъездом он навестил Иннес. Она знала, что капитан должен отправиться с пакетом в Сантьяго.

– Ради всех святых, милый Педро, будьте осторожны, – произнесла графиня, когда капитан стал прощаться. – Берегите себя! Я буду молиться за вас!

– Дорогая Иннес, можно подумать, что я отправляюсь на войну, в опасный поход.

– Нет, Педро, но всякий раз, как я расстаюсь с вами, мне кажется, что больше мы не увидимся.

Педро нежно поцеловал графиню в лоб. Та извлекла кольцо из потайного кармашка и произнесла:

– Это семейная реликвия. Пусть оно бережет вас от беды. Но, заклинаю всеми святыми, не расставайтесь с ним, если только не попросит сделать это вас та, которую вы так безумно любите, ради которой дали клятву. Тогда, де ла Крус, обещайте, что вы найдете способ переслать мне его обратно.

В Сантьяго, как и предвидел генерал Чакон, капитан почтового судна отказался взять пакет. Губернатор города, дальний родственник старшего сержанта Прадо, ярого противника генерала Чакона и аудитора Чирино, не выразил желания вложить пакет в свою почту. Хотя это и было открытым выпадом против тех, кто представлял губернаторскую власть на острове Куба.

Бумага, выданная де ла Крусу аудитором Чирино, не возымела действия ни на капитана, ни на губернатора. Наш герой, раздосадованный тем, что придется потерять целый месяц, уже покинул было почтовый корабль, когда у самого трапа его остановил почтенный дворянин. Он присутствовал при разговоре де ла Круса с капитаном.

– Извините, сеньор, позвольте мне поближе рассмотреть кольцо, которое я вижу у вас на руке. Можно? – он указал на кольцо графини Иннес.

– Отчего же, сеньор, – ответил де ла Крус и протянул руку.

– А сеньор может сказать, как эта вещь попала к нему?

– Чем обязан я столь странному вопросу, сеньор?! – только теперь де ла Крус осознал, что его пытаются допросить.

– Дело в том, сеньор, что мне хорошо знакомо это фамильное кольцо. Оно принадлежит весьма знатной семье де ла Куэва. Я родственник дона Франсиско Фернандеса де ла Куэва, герцога де Альбуркерке, вице-короля Новой Испании. Надеюсь, вы понимаете, что я обязан узнать того, кому выпала столь высокая честь – носить это кольцо, или того, кто…

– Довольно, прошу вас, сеньор! Неужели вы не видите, что перед вами человек, который не способен…

– Конечно, конечно, – перебил незнакомец, – поэтому я и спросил лишь о том, как кольцо попало к вам?

– Извольте, сеньор, но дайте слово, что это останется между нами.

– Вы имеете это слово, сеньор, – испанский идальго поклонился.

– Не далее как три дня назад мне собственноручно надела это кольцо на палец прекрасная и добрая Иннес де ла Куэва, графиня де Аламеда, и снять его может только она… или еще одно, назначенное ею лицо. Лицо это женщина, так что прошу меня извинить…

– О! Что вы, сеньор! Наоборот, это я приношу вам мои извинения! И хотел бы добавить, что в таком случае могу быть вам полезен. Я возвращаюсь в Мадрид с высочайшим поручением от герцога и там буду удостоен чести видеть короля. Однако скажите, разве графиня Иннес все еще в Гаване?

– Любезный сеньор, вы сомневаетесь? – вопрос был задан де ла Крусом столь искренне и так решительно, что тут же рассеял все сомнения знатного идальго.

– Я возьмусь доставить ваш пакет ко двору, – испанец еще раз покосился на кольцо, – и, если сеньор решит поведать мне о деле, которое привело его сюда, кто знает, может быть, я окажу ему еще одну услугу.

– Бумаги содержат просьбу о патенте на каперство. Я -. капитан де ла Крус, отныне ваш покорный слуга, с нетерпением буду ждать ответ из Мадрида.

– Вы родились в рубашке, капитан де ла Крус, секретарь морского министра – мой лучший друг.

Обратный путь от Сантьяго до Гаваны показался Педро чуть ли не вдвое короче.

Глава 10
ВООРУЖЕНИЕ «КАТАЛИНЫ»

– Souvenir de jeunesse [28]28
  Подарок юности (фр.)


[Закрыть], – ответил Тетю и провел рукой по шраму, который тянулся от скулы и уходил под ворот рубахи. – А это… – Тетю коснулся пальцем небольшой рваной отметины на щеке.

– Хороший укол шпаги, – заметил де ла Крус.

– Укол в сердце был еще больней. Эта рана долго кровоточила. Зарубцевалась, когда я навсегда оставил Францию. Я был молод и уходил в плавание с желанием вернуть утраченное богатство, а с ним и положение в обществе. Вместо предполагаемых трех я отсутствовал восемь лет. Возвратился с полной сумою. Казна короля к тому времени была пуста. Людовик даже отменил обычай обмениваться новогодними подарками. С капиталом, привезенным из-за океана, я мог бы вернуть все: и титул, и любовь. Но… к моему возвращению все изменилось в Париже. Веселье и легкость оставили двор. В Версале торжествовали ханжество, скука, отрешенность, полное безразличие к делам государственным и злая зависть к чужим успехам. Верховодила всем мадам де Ментенон [29]29
  Ментенон, Франсуаза д'Овинье (1635-1719), маркиза, с 1684 г. вторая жена Людовика XIV, влиявшая в значительной степени на политику последнего.


[Закрыть]. – Де ла Крус вежливо молчал. До назначенного часа первой встречи тех, кому суждено было стать во главе команды «Каталины», оставалось еще добрых полчаса. – Мадам, будучи женой Скаррона, блистала в его салоне пленительной Венерой. Но такова жизнь: став любовницей стареющего короля, она превратилась в святошу. – Морщины над переносицей Тетю обозначились резче. – А что может быть хуже, чем куртизанка, ставшая первой дамой королевства?! В стремлении подчинить своему влиянию европейскую политику, эта puta [30]30
  Проститутка (исп.)


[Закрыть] была немилосердно жестока.

– Герцогиня Анна-Мария Орсиньи, ловко обворожившая королевскую чету в Мадриде, говорят, доверенное лицо госпожи де Ментенон. Это верно? – спросил де ла Крус.

– Глупая интриганка может доставить столько же неприятностей, сколь и умная, однако умная причинит большее зло, так как ум ее изощренней. Я никогда не принадлежал к числу почитателей де Ментенон и знал, что моя верность другой женщине вызывает у мадам раздражение. Но последний удар нанесла не она, а та, которую я любил до самозабвения. Я бросил к ногам любимой все, поставил на карту жизнь… Я спас ее честь, но навлек на себя беду. К моему возвращению из плавания она вышла замуж за другого, затем завела молодого любовника… У меня на глазах! Я снова рискнул и вызвал ее ухажера на дуэль, он поплатился жизнью. Мадам даже в преклонном возрасте не допускала пренебрежения к себе, повторю, она обладала огромной властью, а здесь ей представился случай мне отомстить, и вот dure necessitas [31]31
  Жестокая необходимость (лат.)


[Закрыть] – я здесь.

– Шевалье Поль Эли…

– О, далеко не шевалье! Но это ни к чему. Больше ни слова о себе. Мой дорогой капитан, я слушаю вас.

– Мой друг, я вижу вас на капитанском мостике «Каталины». Встаньте во главе команды моего корабля, Тетю, а мы с Девото будем исправно выполнять ваши приказания.

– Faux pas [32]32
  Ложный шаг (фр.)


[Закрыть], капитан. Этого никогда не случится. В моду нынче входит титул «honorable» [33]33
  Почетный (фр.)


[Закрыть], я согласен на него. Никакого жалованья. Койка на «Каталине» и стол, если позволите, в вашей каюте. Возможность быть рядом с вами… Мой дорогой де ла Крус, вы принесли с собой казавшуюся мне безвозвратно утраченной свежесть жизни! Я готов послужить вам фок-мачтой…

«Еще одна страждущая душа», – подумал де ла Крус в тот момент, когда в комнату вошел Девото. За ним последовал Хуан, его наголо обритая голова блестела, как хорошо начищенный медный таз. Он постучал по ней и сказал:

– Да будет мое опоздание вознаграждено… посвящением в хирурги «Каталины». Я согласен, черт возьми!

– Спасибо, дорогой Хуан! Я уж было загоревал, – сказал с улыбкой де ла Крус и горячо пожал руку молодому врачу.

– Иначе, доктор, вам пришлось бы лечить самого себя, – заявил Девото. – Моя шпага непременно бы проткнула вас, откажись вы от нашей компании.

– Что касается вашей шпаги, Девото, – ответил Хуан, – как видите, ей не повезло. Пусть и мой ланцет никогда не коснется вашего тела.

– Весело мы начинаем плавание, – заметил де ла Крус и встал. Его стройная, но крепкая фигура, глаза, в которых искрились ум и вера, повелительный, полный решимости жест, голос, невольно прозвучавший слишком строго, заставили присутствовавших залюбоваться капитаном.

– Дорогие друзья, – меж тем говорил де ла Крус, – я не мыслю себе осуществление задуманного мною предприятия без крепкого союза искренних и преданных друг другу людей!

Все находившиеся в комнате, кто жестом, кто красноречивым взглядом, подтвердили свое согласие.

– Мой жестокий отец не переставал повторять: если не хочешь, чтобы тайна твоя стала достоянием врага твоего, не доверяй ее даже другу. Я так не считаю! В противном случае, в чем же тогда заключается смысл дружбы? – Де ла Крус открыл дверь, попросил боцмана войти в комнату и занять свободное место, Когда тот уселся, капитан продолжил: – Вы четверо, не считая Бартоло, посвящены в мою тайну, она взволновала вас, и вы решили встать со мною рядом плечом к плечу. Я благодарен вам за это и знаю, что вы не только разделяете мои чувства, но и готовы мне помочь. Прошу вас быть со мной всегда предельно честными. Какой бы страшной ни была правда, я должен ее знать! Предпочитаю встретиться с врагом, чем иметь дело, да простит меня каждый из вас за то, что я сейчас скажу, с трусливым другом.

Девото попытался было как-то ответить, но повелительный жест де ла Круса остановил испанца.

– Добрая Душа, – боцман встал с табурета, но де ла Крус движением руки вернул его на место и продолжил: – Ему я уже многим обязан и доверяю во всем. Боцман нас не подведет!

Старый морской волк снова быстро поднялся на ноги. В глазах его светилась глубокая благодарность. Он взволнованно произнес:

– Сверните мне шею, если это не так! – и сел.

– Хуан! Хирург «Каталины». Его познания в медицине вызывают во мне преклонение язычника перед идолом. – Теперь со своего стула поднялся сын гаванского палача и склонил голову на грудь. – К нему я испытываю братскую любовь и уверен, хотя он это и скрывает, что нет на всем острове более нежного сердца, чем у него. С ним я готов идти на любое дело. Знаю, раз он с нами, значит, наш верный друг.

– Credo quia rerum [34]34
  Верю, потому что истинно (лат.)


[Закрыть], – произнес Хуан и сел.

– Старший помощник Девото. В нем я уверен, как в самом себе! Мне известна сила его гнева, твердость руки, справедливость сердца. Говорят, что дружба, которая начинается с размолвки, намного сильнее. Это так! Я сожалею лишь о том, что нас не родила одна мать.

Девото вскочил, бушевавшие в его груди чувства мешали ему вымолвить слово, и он молча бросился в объятия де ла Круса.

– Кровь и гром! – наконец вскричал Девото. До последнего раската грома и последней капли крови моя жизнь принадлежит вам.

– «Кто герой? – Кто превращает в друга врага своего», – вспомнил Тетю фразу из Талмуда.

– Врагами мы никогда не были. Мы дети одной судьбы, и она не могла свести нас лучшим образом. А теперь о вас, милейший и почтеннейший Поль Эли Тетю…

Старый француз встал, скрестил на груди руки, и было в его осанке столько величия, что де ла Крус невольно сделал паузу.

– Я хотел видеть Тетю капитаном «Каталины». Однако он наотрез отказался. В таком случае, по праву владельца корабля, это место занимаю я – Педро де ла Крус, с этой минуты корсар Его Величества короля. Испании Филиппа V.

Теперь поднялись на ноги все разом, и в комнате воцарилась тишина, похожая на клятву. Первым нарушил ее де ла Крус:

– Вместе с тем любое распоряжение Тетю, «почетного» капитана «Каталины», прошу выполнять, как любой из моих приказов!

– Только в ваше отсутствие, капитан, – и Тетю поглядел в сторону Девото.

Тот склонил голову на грудь, а затем горячо пожал руку своему старшему другу.

– Бартоло! – позвал де ла Крус, дверь отворилась, и в нее боком протиснулся верный слуга. – Было бы несправедливо умолчать о нашем Бартоло. Не сомневаюсь, что вы очень скоро увидите в нем своего товарища и полюбите его. Сам Бартоло уже заявил, что каждому из вас будет предан так же, как мне,

– Мой капитан сказал правду, – только и произнес негр. По тому, как он закивал, все поняли, что Бартоло искренне разделяет чувства капитана.

– «Кто не знает, в какую гавань ведет свой корабль, – между тем продолжал де ла Крус, – для того нет попутного ветра», – так любил говорить мой первый школьный наставник в родном Бордо. Мы с вами хорошо знаем цель, и я уверен, что у нас не будет недостатка в попутном ветре. Милейший Тетю только что вспоминал фразу из Талмуда. Я помню другую, принадлежащую, правда, Эпиктету [35]35
  Эпиктет (р. ок. 50 – ум. ок. 138) – греческий философ-стоик.


[Закрыть]: «Чем отомстить врагу своему? – Старайся делать ему как можно больше добра». Глубокий философский смысл заложен в этом изречении, но с хитрым, коварным и жестоким противником, которого нам предстоит одолеть, мы вынуждены будем использовать всю нашу сноровку и знание морского дела, а равно ловкость и ум, опираясь лишь на силу и еще раз на силу. В достижении цели меня не остановит даже смерть! И если каждый из вас готов разделить мою судьбу, то скрепим нашу дружбу бокалом лучшего бордоского вина.

Все окружили де ла Круса. Бартоло обошел каждого с подносом, на котором стояли кубки с искрившимся напитком. Де ла Крус взял два бокала и, когда Бартоло поставил на стол пустой поднос, передал один из них своему верному слуге.

– Одно лишь условие ставлю вам, друзья мои. Каждый из вас должен дать клятву, если со мной что-нибудь случится, вы продолжите дело, найдете Каталину, вернете ее в родной дом!

Все разом чокнулись и в наступившей тишине до дна осушили содержимое кубков.

В тот вечер друзья разошлись, когда в доме Тетю от свечей не осталось и огарков. Было выпито изрядное количество лучших бордоских вин, доставленных с корабля из личного погреба маркиза де Блаказа.

Ноги уже плохо слушались друзей, и де ла Крус заметил, прощаясь, что о делах они говорить больше не в состоянии. Добрая Душа прислонился к дверному косяку и ответил:

– Знайте все! Верхняя палуба боцмана всегда чиста, как девственница. Сколько бы он ни пил и как бы его ни штормило, боцман не пьянеет, боцман укрепляется в вере…

– Тогда с сегодняшнего дня, – распорядился де ла Крус, – старший помощник и боцман приступают к набору команды, а мы с капитаном Тетю займемся перевооружением судна. Маркиз уже забрал с корабля золотой сервиз да кольца для салфеток, усыпанные алмазами и рубинами – фамильная реликвия. Позже он пришлет за одеждой и оружием.

На следующее утро за завтраком случилось то, что вызвало слезы на глазах верного слуги.

Бартоло складывал на поднос посуду, когда увидел, как Тетю отодвинул ящик стола, за которым сидели друзья, и указал на два одинаково туго набитых кожаных мешочка.

– Вот, дорогой Педро, это наш с Девото взнос, по пятьсот золотых дублонов, чтобы вы могли обтянуть шелком корпус «Каталины», – на устах Тетю играла отеческая улыбка. – Взнос бессрочный, беспроцентный. Может и вовсе не погашаться!

Бартоло схватил руки Тетю и Девото и попытался было их поцеловать. Преданный слуга был единственным человеком, который знал, как переживает де ла Крус в связи с отсутствием у него средств, необходимых для перестройки и достойного вооружения «Каталины». Педро глубоко страдал при мысли, что выйдет в море с друзьями и командой, не обеспечив их безопасности. При мысли же о походе в Тринидад без пушек необходимого числа негр испытывал почти суеверный страх.

Через три недели после того, как маркиз де Блаказ поменял каюту на номер в лучшей гостинице города, его бывшее судно нельзя было узнать.

Пятерых отменных плотников, кузнеца с веселым подмастерьем и еще десяток матросов Добрая Душа привел на корабль сразу, как только французская команда сошла на берег. Время шло, рос и экипаж «Каталины». Корабль оснащался: на баке и юте появилось по паре погонных и ретирадных пушек. Фальшборт по обе стороны занизили, чтобы удобнее было с него вступать в абордажный бой. Расширили штормовые портики – «Каталине» предстояло ходить в непогоду. По совету Тетю заменили бушприт. Теперь его основание соорудили из шести фиш-пластин из крепчайшего дерева акана, скрепленных точеными дубовыми коксами и стянутых бугелями – массивными железными обручами. Оснастили новый бушприт утлегарем и вооружили большим набором кливерных парусов, что в значительной степени должно было увеличить маневренность судна. Де ла Крус сам следил за выполнением этой работы. Он не мог никого упрекнуть и громко спросил:

– Боцман, вы знаете, что значит бушприт для «Каталины»?

– Так точно, капитан! На обтяжку такелажа бушприта следует обращать особое внимание, поскольку к нему крепятся все штаги фок-мачты и ее стеньг. Потеря бушприта почти всегда ведет к потере всей фок-мачты, а также стеньг грот-мачты. Этого ни ваш боцман, ни «Каталина» себе никогда не позволят, мой капитан!

Тетю не переставал удивляться познаниям де ла Круса в морском деле, его энергии и врожденной изобретательности. Тетю сразу поддержал и внес практические изменения в предложение капитана установить на капитанском мостике и у рулевого защитные листы из жердей гваякового дерева, которые надежно укрыли бы людей во время боя от картечного, ружейного и пистолетного огня. Девото придумал по обе стороны борта над самой ватерлинией прорезать плотно закрывающиеся ставнями орудийные порты и установить в них по мортире, стреляющей в упор. Вводить их в действие, когда капитан решит пустить ко дну приблизившийся к «Каталине» для абордажного боя вражеский корабль. Добрая Душа перестроил трапы, которые вели на бак, на ют и на капитанский мостик. Плотники убрали громоздкие, с причудливыми резными фигурами лестницы и заменили их на простые, более легкие. Теперь благодаря разработанной боцманом системе блоков трапы легко могли взмывать вверх. Таким образом заранее преграждался путь тем, кто мог попытаться во время рукопашного боя проникнуть с палубы на капитанский мостик, в носовую или кормовую надстройки судна.