Текст книги "Жаклин Кеннеди"

Джон Кеннеди проработал в Палате представителей шесть лет, войдя в Комитет по образованию и труду и Комитет по делам ветеранов. Проявляя мало интереса к рутинной работе, он с помощью отца подобрал себе самый большой в конгрессе штат компетентных помощников, которые освободили его от исполнения многих неприятных обязанностей. Правда, для этого была и гораздо более серьезная причина – по-прежнему слабое здоровье. Например, во время поездки в Лондон в 1948 году Джек попал в больницу, упав в обморок сразу после приземления самолета. Состояние его было критическим, но именно тогда измученному организму молодого конгрессмена наконец повезло: лечащий врач смог определить источник его проблем со здоровьем. Оказалось, что Джон Кеннеди страдает редким недугом – болезнью Аддисона[16]16
  Хроническая недостаточность коры надпочечников, или гипокортицизм, – редкое неизлечимое эндокринное заболевание, в результате которого надпочечники теряют способность производить достаточное количество гормонов, прежде всего кортизола и альдостерона. Впервые описана британским терапевтом Томасом Аддисоном в 1855 году.


[Закрыть].

После того как стала понятна методика борьбы с недомоганиями, пациента довольно быстро поставили на ноги. Вскоре неунывающий Джон Кеннеди смог вернуться к работе в Палате представителей и еще дважды – в 1948 и 1950 годах – переизбирался на двухлетний срок. А к концу третьего срока в конгрессе Джек нацелился на сенат.

Джек плюс Джеки

Первое знакомство Жаклин Бувье и Джона Кеннеди произошло в канун Рождества 1951 года, а в роли Купидона выступил их общий знакомый – корреспондент «Чаттануга Таймс» в Вашингтоне Чарли Бартлетт, часто приглашавший студентку Джеки на свидания. Тогда сестры Бувье проводили каникулы в доме Бартлеттов, неподалеку от особняка Кеннеди в Палм-Бич. Чарли, который давно относился к Джеки с симпатией, не без умысла предложил девушкам провести вечеринку с его приятелями. «Я просто подумал, – говорил потом Бартлетт, – что эта многообещающая девушка станет замечательной женой для кого угодно, однако ей нужен очень умный и утонченный муж, хотя сама Джеки в этом плане казалась совершенно неискушенной. Этакое дитя природы, она обладала буйным воображением, хорошо рисовала, мастерски владела словом и буквально лучилась радостью жизни. Я знал, что Джон ищет новую пассию, и подумал, что Джеки вполне подходит… Если честно, я не понимал, что старина Джек – самый настоящий бабник. Знал, что он любит девушек, но что он ходок, не знал… Не уверен, что стал бы их знакомить, если бы знал… что у него это чуть ли не болезнь…»

Беспрерывный поиск сексуальных развлечений был действительно во многом связан с болезнью Джона. Когда наконец определили источник его недугов, было назначено и необходимое лечение. Для компенсации дефицита альдостерона ему раз в три месяца вшивали в бедро капсулы со 150 мг ДОКСА[17]17
  Дезоксикортикостеронацетат (ДОКСА) – синтетический активный регулятор минерального обмена, искусственно созданный гормон коры надпочечников.


[Закрыть], а для возмещения недостатка кортизола[18]18
  Кортизол (гидрокортизон) – биологически активный глюкокортикоидный гормон стероидной природы.


[Закрыть] вводили по 35 мг этого гормона с ежедневными инъекциями. Полное излечение было, увы, невозможно, но по крайней мере частота и сила приступов снизились. Однако побочным действием стала сексуальная гиперактивность. Причем особых ухищрений для ее реализации от Джека не требовалось. Высокий и стройный красавец, Кеннеди излучал обаяние немыслимой силы. Благодаря этой особенности он со школьных времен был окружен преданными друзьями и сторонниками, а многие женщины с ходу были готовы выпрыгнуть из одежды.

Незадолго до встречи с Джеки Кеннеди признали «самым завидным женихом Америки», а вашингтонская пресса присвоила ему титул «самого привлекательного конгрессмена». Впрочем, знакомство тогда произошло шапочное. Джон без особого энтузиазма предложил Джеки выпить с ним где-нибудь после вечеринки, но в то время она только начала серьезно (как сама полагала) встречаться с Хастедом и не стремилась к новым романам. К тому же у Джека была аллергия на шерсть животных, особенно на конскую. «Представь себе меня с человеком, у которого аллергия на лошадей!» – воскликнула Джеки в беседе с кузеном Джоном Дэвисом, и они оба вдоволь посмеялись над подобным абсурдом. Вскоре сестры Бувье укатили в Европу, и следующая встреча с Джеком состоялась не скоро.

Восьмого мая 1952 года Марта Бартлетт позвонила Джеки и пригласила ее в Джорджтаун на очередной ужин. Чарли туда же пригласил Джона Кеннеди. Впоследствии Джеки и Джек считали, что тот вечер был ключевым в их отношениях. Жаклин, постоянно вращавшаяся в журналистской среде американской столицы и поднаторевшая в светских сплетнях, вполне отдавала себе отчет, что Джон Кеннеди – закоренелый бабник и, возможно, не раз разобьет ей сердце, но решила, что боль того стоит. «Во мне словно боролись две Джеки, – вспоминала она в своей автобиографической книге, – одна желала самостоятельности и независимости, вторая хотела мужа и семью».

Выгоды подобного союза прекрасно понимал и Кеннеди. Конгрессменом он стал, будучи холостяком, но неженатый сенатор – это нонсенс! Ему просто необходимо было кольцо на безымянном пальце. Тем паче у них с Джеки были общие интересы к истории и журналистике, литературе и религии, искусству и спорту, и Джеки действительно была красива, хотя и не в его вкусе. Все прежние подружки Джека были блондинками пышных форм с кукольными личиками, тогда как эта – темноволосая плоскогрудая худышка. Кроме того, ему нравилось самому добиваться желаемого, и от процесса охоты он получал удовольствие больше, чем от результата. А Джеки, попавшись на белоснежную улыбку и яркий взгляд голубых глаз, влюбилась без памяти. Она сама позвонила ему в Вашингтоне, и Джек пригласил ее на обед. С тех пор началась беспрерывная осада самого молодого конгрессмена США: Джеки ему звонила, «случайно» попадалась на пути, а на его рабочем месте стали появляться горячие обеды с нежной записочкой. Вскоре Джек пригласил ее в свой номер гостиницы…

К тому времени невинной девушкой Джеки уже не была. Свой первый сексуальный опыт она получила во время учебы в Сорбонне, когда познакомилась с Джоном Марквандом – младшим, старшим сыном американского писателя Джона Филлипса Маркванда. Обаятельный молодой человек настолько вскружил Жаклин голову, что, выпив по паре коктейлей, они отправились к нему домой, где он собирался добиться от нее полной взаимности. «Она была так горяча, что не могла дождаться, пока я войду в свою квартиру, – однажды похвастал Маркванд. – Я решил, что лучше пойти на это, пока она не передумала». Он намеренно остановил лифт между этажами, и Жаклин лишилась девственности в тесной кабинке. Их роман продолжался, пока Жаклин не вернулась в Америку. Но в любом случае Маркванду ничего не светило: он был беден и вдобавок – протестант. Когда о случившемся узнала Дженет, то отхлестала дочь по щекам и заявила: «Он тебе не пара. Писатели бедны, как церковные мыши!»

Вскоре Кеннеди с Жаклин застукали с поличным, когда они страстно целовались на заднем сиденье двухдверного «Плимута» Джона. Как рассказывал Лем Биллингс, фонарик подкравшегося полисмена осветил салон в тот момент, когда Джек снимал бюстгальтер со своей новой подружки. Членов конгресса вашингтонская полиция знала в лицо, и страж порядка извинился, откозырял и удалился.

А в ее отношениях с Джеком наступил некоторый перелом: Джеки начали приглашать на семейную виллу Кеннеди в Палм-Бич, они стали появляться вместе, ходили в кино и играли в бридж, ездили на рыбалку и бейсбольные матчи. Правда, первая встреча с шумными и довольно неотесанными членами клана ее шокировала: «Не знаю, – в ужасе писала она подруге, – смогу ли я ужиться с этими гориллами». Труднее всего для нее было найти общий язык с сестрами Джона: те постоянно отпускали шпильки в ее адрес, говоря, что у нее слишком писклявый голос и грубые ножищи[19]19
  Жаклин носила обувь 10-го размера.


[Закрыть]. Юнис, Джин и Патрисия высмеивали ее пристрастие к балету и охоте, которые считали «аристократическими забавами», и хвастались семейными достижениями в спорте и политике, в которых Джеки совсем не разбиралась. К тому же Джон любил бейсбол и вестерны, а она – оперу и балет; она обожала лошадей и собак, а у Джека на них аллергия…

Но цель оправдывала и средства, и неудобства. Джеки приучала его к своему присутствию, к своей постоянной заботе. Покупала для него модную одежду и книги, переводила с французского, поскольку в языках Джек был не силен, помогала в учебе его младшим братьям и даже немного поучаствовала в его предвыборной кампании в Бостоне. Как заявила она одной из подруг: «После того, что я сделала для него, он просто был обязан жениться на мне».

А Джек и не помышлял о подобном повороте в своей жизни. На инаугурации президента Эйзенхауэра в январе 1953 года он появился под руку с Джеки, но предлагать ей руку и сердце не спешил, и она мучилась от неизвестности. Кроме того, ее обскакала младшая сестренка. Стройная, красивая и более женственная Кэролайн Ли всегда привлекала внимание мужчин, да и Дженет не упускала случая поставить ее в пример старшей дочери. Журнал «Лайф» посвятил Кэролайн Ли Бувье целый разворот, а Голливуд приглашал ее на съемки. Несколько месяцев она провела в Италии, где по настоянию матери обучалась пению, а в декабре 1952-го состоялась ее помолвка.

Женихом Ли был Майкл Темпл Кэнфилд. В младенчестве его усыновили Кэтрин и Касс Кэнфилды, но, согласно мемуарам герцогини Вестминстерской, король Эдуард VIII считал его биологическим сыном своего брата принца Георга, герцога Кентского, и Кикки Престон – американской светской львицы и наркоманки, которая покончила жизнь самоубийством в 1946 году. После войны Майкл учился в Гарвардском университете, а после его окончания отправился в Лондон в качестве помощника посла США.

Их свадьба с Кэролайн Ли состоялась 18 апреля 1953 года. Торжества по поводу бракосочетания проходили в имении Ачинклоссов в Мерривуде, куда был приглашен и отец невесты. Блэк Джек, который бóльшую часть времени пьянствовал в своей нью-йоркской квартире, на свадьбе был почти трезв и, к удивлению всех присутствующих, даже танцевал с бывшей супругой. Когда молодая семья покидала Мерривуд, Ли с торжествующим видом бросила свадебный букет родной сестре. Затем они с мужем отправились в свадебное путешествие, закончившееся в Лондоне, который на долгие годы стал для Ли вторым домом.

Одна из былых приятельниц обеих сестер, вспоминая свадьбу Кэролайн Ли, говорила: «Она была очень сексуальна, в то время как Джеки вела себя по-мальчишески и увлекалась лошадьми. В пятидесятые годы девственность считалась буржуазной добродетелью, и мы все старались поскорее избавиться от нее. Я уверена, что Ли рассталась с ней раньше Джеки. Джеки в этом плане отставала от сестры, хотя и делала все, что в ее силах. Она любила повторять, что ей нравится секс до полового акта и после него».

А известный писатель Трумен Капоте[20]20
  Трумен Гарсия Капóте (1924–1984), урожденный Трумен Стрекфус Персонс, – американский романист, актер, драматург театра и кино, известный своей нетрадиционной сексуальной ориентацией.


[Закрыть], от которого Джеки вообще ничего не скрывала, называя своей «лучшей подругой», вспоминал: «Девственность для Жаклин была помехой, от которой она стремилась избавиться как можно скорее. Если мои подсчеты верны, то в ее постели побывали по меньшей мере пятеро парней до того, как мистер Кеннеди познакомился с ее прелестями».

Правда, представления о сексе у Жаклин и у Джона весьма различались. Джеки ожидала возвышенных чувств, романтики и страсти. Увы, эти ожидания не оправдались ни на йоту. Для Джека секс представлял собой нечто среднее между спортивными тренировками и удовлетворением естественных надобностей, а в постели он вел себя по принципу: «Раз-два-три-спасибо-до свидания». К тому же как женщина она ему совершенно не нравилась, и он этого не скрывал. «Джеки по уши влюбилась в Джека, – вспоминала супруга одного из его знакомых сенаторов, – а тот почти не замечал ее и постоянно насмехался над ней, так как тогда у нее была столь плоская грудь, что ей приходилось носить набитый ватой лифчик. В то время мы все понимали, что она хочет выйти за него замуж, а он не очень-то стремится жениться на ней, хотя и подумывает об этом, обращаясь к друзьям за советами. Он колебался, и мы в шутку предлагали ему вынести этот вопрос на голосование в сенате».

Помолвка Джека и Джеки все же состоялась. Но главная заслуга в этом принадлежала не жениху, а его отцу, который был его первым и главным наставником во взаимоотношениях с прекрасным полом. У мужчин клана Кеннеди женщины делились на два сорта: для постели и для семейной жизни, причем эти понятия не смешивались. Все мужчины Кеннеди по-своему уважали своих жен и сестер и заботились о них, но совершенно с ними не считались, им даже не приходило в голову хранить верность по заветам собственной религии. Будь жив Джо-младший, Джек, возможно, долго оставался бы холостяком, но судьба и отец однозначно определили его карьеру. Неженатый мужчина за тридцать вызывал у обывателей подозрения в гомосексуализме, что для политика в то время означало полный крах.

Кандидаток в невестки Джозеф Кеннеди оценивал, как породистых лошадей, обращая внимание и на стать, и на родословную. Жаклин Бувье устраивала его как нельзя лучше. К тому же как признанная чемпионка она обладала отменным здоровьем, а значит, могла быть надежной опорой его недужному сыну. «Глава семьи провел со мной обстоятельную беседу, – вспоминала Джеки в своей автобиографии, – честно рассказав о проблемах Джека, о перспективах его жизни, поставив задачи будущей супруги столь замечательного члена клана Кеннеди, обещав, что Джек обязательно станет президентом Соединенных Штатов Америки, а его супруга – первой леди. При этом он обещал щедрую поддержку как президентской кампании Джека, так и его семейной жизни».

Джек смирился с доводами отца и его выбором, соглашаясь на брак по расчету. Перед тем как корреспондентка «Вашингтон Таймс Геральд» Жаклин Бувье на лайнере «Юнайтед Стейтс» отплыла в Лондон освещать коронацию Елизаветы II, свежеиспеченный сенатор Джон Ф. Кеннеди сделал ей предложение. Отплывая в Англию, Джеки, согласно правилам приличия, делала вид, что будет раздумывать по поводу долгожданного сватовства, но ее душа трепетала от счастья: сбылось! Она покорила самого завидного жениха Америки и теперь с уверенностью смотрела в будущее.

Нельзя сказать, что она не осознавала предстоящих трудностей, о которых ей твердили многие. «На вечеринке, – вспоминал Лем Биллингс, – я отвел Джеки в сторону и попытался открыть ей глаза. Описал проблемы Джона со здоровьем, рассказал о некоторых из его женщин, сделав акцент на опасностях, какие подстерегают девушку, вступающую в брак с мужчиной много старше себя, вдобавок привыкшим к определенному образу жизни». О том же Джеки, как и других невесток, предупреждала и Роуз Кеннеди.

Но Жаклин всерьез полюбила Джека, подспудно уравнивая его с любимым папочкой. Она философски относилась к противоположному полу и говорила: «Все мужчины любят ухаживать за женщинами. Думаю, что вообще нет верных мужей. Мужчины представляют собой удивительное сочетание добра и зла». Увы, надежда, что под ее влиянием Джон Кеннеди сумеет стать примерным мужем, была тщетна. В том, что касается женского пола, Блэк Джеку до Джека Кеннеди было далеко.

Разумеется, в семейных преданиях клана Кеннеди традиционно считается, что симпатия была обоюдной и что Джон сразу отнесся к Джеки серьезно. «Она мгновенно сразила брата наповал, когда они впервые встретились на ужине, – утверждал Эдвард «Тедди» Кеннеди, самый младший из братьев, за которого Джеки в те времена частенько писала рефераты. – Все родные тотчас поняли, что к этой девушке он относится по-особенному, и наблюдали за развитием их отношений. Помню, она тогда часто приезжала на Кейп-Код, участвовала в жизни семьи. Джона пленил ум Джеки: они вместе читали, рисовали, гуляли и беседовали».

В этих словах не так уж и много выдумки. Джон, которого болезни с детства лишили многих мальчишеских радостей, в отличие от прочих членов семьи, читал запоем[21]21
  Джон Кеннеди мог читать около 2500 слов в минуту (в 10 раз больше средней скорости чтения). За завтраком он прочитывал шесть газет от корки до корки.


[Закрыть] и был неплохо эрудирован, любил английскую литературу и историю. Так что у него с Джеки было действительно немало общего, и он это прекрасно понимал. А она хоть и твердила: «Я самая счастливая девушка в мире!», но тоже прекрасно понимала, что Джек в нее нисколько не влюблен. «Я так не похожа на тех девушек, которых Джек находит привлекательными!» – жаловалась она Джозефу Кеннеди. Тот же уклончиво ее утешал, при этом не давая ложных надежд, лишь намекая на возможные проблемы.

«Легче всего обмануть того, кто желает быть обманутым, – откровенничает Жаклин. – Я очень желала, потому услышала слова Джозефа о том, что все в моих руках, что рядом с хорошенькой умной женой многие перестают смотреть налево <…> что лучше иметь страшно занятого мужа-президента, чем бездельника без доллара на счету, и пропустила сами предостережения. Кто из молодых жен не мечтает перевоспитать мужа, отучить его смотреть на других женщин, превратить в образцового семьянина? Я была как все, тоже считала, что справлюсь».

Конечно, будь Джон Кеннеди просто бедным сенатором, этой свадьбы не было бы. Страх перед бедностью преследовал Джеки с детства. Джон Уайт утверждал: «Главным образом ее интересовали деньги. Они действительно были лейтмотивом ее жизни». Меркантильность Джеки отмечали многие ее друзья и поклонники. «Джеки боялась нищеты, была просто одержима этим страхом, – говорил Деми Гейтс. – Одних подобные страхи разрушают, других, напротив, подталкивают к свершениям… Джеки приходила в ужас при мысли: вот живет она в огромном вашингтонском доме, а потом – бац! – и в один отнюдь не прекрасный день оказывается на улице. Что тогда делать? Как жить?»

Гор Видал, как и Джеки, присутствовал в Лондоне во время коронации и стал свидетелем ее разговора с Джоном Марквандом. Как только Джеки сообщила о своей помолвке, «…он пришел в ужас и воскликнул: “Ты не можешь выйти за этого… придурка!” Джеки спокойно возразила: “У него есть деньги, а у тебя нет”. Тогда он спросил, каково ей будет с мужем-политиком. Она ответила: “Да, конечно, я не люблю политику, и он намного старше меня, но жизнь с ним всегда будет интересной, и прибавь к этому деньги”».

Поделилась новостью Джеки и с Деми Гейтсом, который приехал на коронацию из Мадрида, и тот пришел в ужас: «Я рассказал, что когда Кеннеди приезжает в Нью-Йорк, то звонит моему двоюродному брату и своим друзьям, и они приглашают толпу девиц, короче, что он безнадежный бабник. В ответ Джеки рассмеялась и заявила: “А ты на моего отца посмотри!” Думаю, в первую очередь Джон привлек ее внимание не потому, что был сенатором или красавчиком, просто все его недостатки нивелировались избытком денег. Других таких богатых поклонников у Джеки не было».

Официальное объявление об их помолвке было опубликовано 25 июня 1953 года. Дженет не очень-то радовалась свадьбе дочери с ирландцем, не принадлежавшим к высшему обществу, и с радостью отдала бы Джеки замуж за потомственного миллионера, мистера «старые деньги», или за богатого европейского аристократа. Но ироничный и беспринципный Джозеф Кеннеди, называя вещи своими именами, легко доказал, что лучшего шанса ее дочери не представится.

Гораздо лучше отнесся к предстоящему замужеству Жаклин ее родной отец, хотя и смотрел вначале на сына бывшего бутлегера свысока и называл его «чертовым Миком». Их знакомство состоялось в Нью-Йорке за ужином. Джеки, которая устроила эту встречу, вспоминала: «Папа и Джон болтали о спорте, политике и женщинах – обычные темы для двух энергичных мужчин. Они были очень похожи». И хотя Блэк Джек по-прежнему считал, что его любимой доченьки не достоин никто, но к будущему зятю отнесся благосклонно. «Как бы то ни было, Джеки влюблена в него, как кошка, – говорил он приятелям, – а Джон Кеннеди – хороший парень».

Свадьба века

Заметка о грядущем браке молодого сенатора с «энергичной светской знаменитостью Жаклин Бувье» с их фото попала в раздел «Персоны» журнала «Тайм», а репортеры всей Америки заняли предстартовую позицию. Но если друзья Джеки при этом известии ужасались, то в компании Джека оно вызывало удивление. Аластер Форбс утверждал, что никогда не видел такого подавленного человека, как «Джон в тот день, когда он сообщил мне о своей женитьбе». А одна из временных пассий Джека говорила: «Когда он упомянул о своей женитьбе, то выглядел прямо-таки испуганным».

Тем временем в Нью-Йорке обе семьи готовились к торжественному событию. Двадцать третьего мая 1953 года – одновременно с помолвкой Джека и Жаклин – Юнис Кеннеди, которой шел уже 31-й год, вышла за тридцатисемилетнего Сарджента «Сарджа» Шрайвера – отпрыска старинной католической обедневшей семьи из Мэриленда, который ухаживал за Юнис более 10 лет. Та свадьба тоже состоялась благодаря Джо Кеннеди: Юнис всячески морочила голову бедному парню, а тот ходил перед ней на задних лапках, пока старый Джо прямо не подтолкнул дочь к замужеству. Газетчики тогда провозгласили это бракосочетание «одной из самых важных и ярких свадеб, когда-либо сыгранных в Америке». Кеннеди собрали тысячу семьсот гостей, которых газета «Бостон Глоб» охарактеризовала как «живой справочник “Кто есть кто в США”».

Как и любой нувориш, Джозеф Кеннеди не стеснялся демонстрировать свои немалые возможности и богатство. Потому он не пожалел кошелька, чтобы получить максимум рекламы от свадьбы сына. Правда, ни невеста, ни ее мать не хотели, чтобы вокруг этого события был такой же ажиотаж, как на свадьбе Юнис и Сарджа. Но тут уж и Джек и его отец сказали твердое нет. «Послушайте, – убеждал Джозеф сватью. – Вы всего лишь выдаете дочь замуж, а я на этой свадьбе должен познакомить страну с будущей первой леди США. Хотим мы этого или нет, но на свадьбе обязательно будут фотокорреспонденты. Пусть Джеки предстанет в лучшем виде».

Доверить Дженет подготовку бракосочетания подобного масштаба и значения Джо не мог. Он предоставил ей возможность позаботиться о шампанском и лепестках роз, которыми будут осыпать молодых, а сам занялся всем остальным. Дженет пыталась возражать и особенно бурно протестовала против его предложения пригласить ирландского священника. Но в конце концов Джозеф Кеннеди на своем настоял и пригласил для проведения обряда старого друга семьи, бостонского архиепископа Ричарда Кушинга. Он страстно мечтал о том, чтобы его сын стал первым американским президентом-католиком, и список приглашенных составлял именно с таким расчетом. Кроме того, бывший посол Кеннеди добился, чтобы папа Пий XII благословил жениха и невесту.

Первые дни августа Джеки и Джон провели в Хаммерсмите, и Джек уехал в свою последнюю холостяцкую поездку. Встретились жених с невестой уже в сентябре незадолго до свадьбы. «Джеки вообще изменилась после помолвки, – вспоминал Чарлз Бартлетт. – Перестала быть бесшабашно-веселой. Забавно, она совсем не походила на девушку, отхватившую ценный приз. По-моему, Джеки тогда уже поняла, что связывает свою судьбу с ловеласом, или даже не знаю, как его назвать. Но в те дни она не казалась мне очень счастливой, да и вообще…» А одна из ее подружек, Эйлин Боудон, писала: «Мне вправду кажется, что Джеки тревожилась по поводу замужества, – тревожилась, что, войдя в эту семью, утратит индивидуальность. Очень тревожилась…»

Из Хайанниса вся компания перебралась в Ньюпорт, где и должна была состояться церемония. Гости уже начали прибывать, и владельцы отелей радостно потирали руки – наплыв народа ожидался невиданный! Джек пригласил на свою свадьбу чуть ли не весь сенат, а Джо добавил своих друзей-бизнесменов из Голливуда. Когда число приглашенных перевалило за тысячу, Дженет пришла в ужас и заставила Джеки позвонить в офис Кеннеди в Нью-Йорке. Кей Донован, которая рассылала приглашения, услышав просьбу невесты, немедленно связалась с личной секретаршей Джека, Эвелин Линкольн. «Джеки считает, что на свадьбу приглашено слишком много гостей, – сказала она. – Нельзя ли сократить список?» После этого Джек добавил еще несколько новых фамилий.

За пару дней до свадьбы Хьюди организовал мальчишник в клубе Клембейк, и жених от души валял дурака, после каждого тоста швыряя в камин хрустальные бокалы. Шутить он продолжал и на следующий день, сострив во время обеда, что вынужден жениться на Джеки, чтобы такая известная журналистка, как она, не навредила его политической карьере. Джеки в долгу не осталась и заявила в ответ, что он, мол, недостаточно романтичный ухажер, предъявив единственную написанную им от руки открытку, которую Джек отправил ей из отпуска на Бермудах: «Жаль, тебя нет сейчас со мной».

Во время репетиции свадебного обряда отец невесты был трезв, шутил и даже поцеловал руку бывшей супруге, вызвав изумление окружающих. «Наверное, после свадьбы с Ачинклоссом Дженет никогда не была так близка к оргазму», – прокомментировал эту выходку жених. Неизвестно, слышала ли его теща, но судьба в ее лице нанесла тяжелый удар по счастливой новобрачной. Дженет Ачинклосс ненавидела бывшего мужа. Видеть, как он красуется на свадьбе, для нее было мукой, слышать перешептывания досужих сплетниц – нестерпимо. Присутствие Блэк Джека на свадьбе Ли с Кэнфилдом и без того стоило ей немало нервов. Накануне она позвонила Джону Бувье и просила его не приезжать на свадьбу. Но Джеки мечтала о том, что к алтарю ее поведет любимый папа, и сумела настоять на его приезде. Дженет скрепя сердце не стала устраивать скандал, но своего мнения на этот счет не изменила.

И вот наступило 12 сентября 1953 года: знаменательный и долгожданный день, когда Жаклин Ли Бувье, 24-летняя фоторепортер «Вашингтон Таймс Геральд», сочеталась браком с Джоном Фицджералдом Кеннеди, 36-летним американским сенатором-демократом. Дул свежий ветерок, но небо было ясным и светило солнце, будто Джо Кеннеди сумел договориться даже с погодой. Перед самым красивым католическим собором Ньюпорта, церковью Святой Марии, народ начал собираться с самого утра. В ней могло поместиться не более семисот человек, но приглашений на венчание было разослано около восьмисот, и полиции даже пришлось поставить регулировщиков! Как писали в газетах, одних только зевак, жаждущих хоть взглянуть на молодоженов и приглашенных знаменитостей, собралось около двух тысяч человек, да и репортеров было чуть ли не больше, чем гостей.

За час до удара церковных колоколов позвонил один из кузенов Бувье и сообщил, что Блэк Джек в своем номере напился до невменяемого состояния. После этого позвонил сам отец невесты и совершенно пьяным голосом заявил, что, как бы Дженет ни противилась, он будет вести свою дочь к алтарю. «Представляете, какой начался переполох, – вспоминал Джон Дэвис. – Дженет просто умирала, а у Жаклин случился сердечный приступ». На самом деле злая, как фурия, Дженет накинулась на дочь с упреками: «Я так и знала, что твой отец выкинет нечто подобное и все испортит. Я знала это. Не знаю, зачем тебе нужно было звать его сюда».

Джеки с рыданиями бросилась в свою комнату. Она не могла представить своей свадьбы без отца, прекрасно знала, что при всей нелюбви Джона Бувье к Ачинклоссам он не мог в такой день оставить дочь. Даже стала требовать у матери, чтобы свадьбу отложили, пока Блэк Джек не протрезвеет…

Джеки не догадывалась, что этот прискорбный инцидент был подстроен ее матерью. Зная о пристрастии бывшего супруга к спиртному, Дженет заплатила управляющему гостиницы «Викинг», чтобы тот круглые сутки снабжал его алкоголем. По словам одной из дальних родственниц Хьюди, она даже попросила кого-то споить Блэк Джека.

Об этой семейной трагедии Ли вспоминала с горечью: «Я никогда не видела отца ни под кайфом, ни пьяным вплоть до самого отвратительного дня в его жизни – дня свадьбы любимой дочери. Оно и понятно, хотя я, наверное, единственная, кто знал, каково отцу на вражеской территории, совсем одному. Мать в письме выразила надежду, что отец поймет, насколько ему не рады, передумает и не приедет, так, мол, будет лучше всего. Папа очень расстроился, что его не пригласили на обед накануне свадьбы, и, понятное дело, пошел и напился, раз ему запретили отдать любимую дочь жениху. Сразу после свадьбы я наняла маленький самолет, отвезла отца обратно в Нью-Йорк и на время определила в больницу. Особенно больно оттого, что он несколько месяцев ждал этого дня и готовился. Ведь, кроме пристрастия к алкоголю, у папы была еще одна слабость – огромное тщеславие. Поскольку он обожал Джеки, буквально души в ней не чаял, это событие было в его жизни одним из важнейших. <…> Женская месть беспощадна. Мама просто очень неловко чувствовала бы себя под одной крышей с папой. Но вообще-то я не понимаю ее мотивов…»

Так или иначе, план Дженет удался. Ненавистный бывший был нейтрализован, дочь с трудом успокоили, поправили макияж. Как бы совершенно случайно рядом оказался Хьюди, одетый в подобающий случаю костюм и готовый вести невесту к жениху. Ровно к 11 утра Джеки под руку с Хью Ачинклоссом появилась у церкви. Пресса тут же настрочила, что невеста вошла в церковь под руку с отцом, Джоном В. Бувье-третьим, и поместила соответствующую фотографию. Досадное недоразумение исправили лишь на следующий день – Джек Кеннеди сам сообщил репортеру «Нью-Йорк таймс», что отец невесты внезапно заболел гриппом и не смог выдать ее замуж. Впрочем, коварство не помогло Дженет избавиться от слухов и сплетен. «Народ шушукался, особенно на приеме после бракосочетания, – рассказывала Эллен Слокум, ньюпортская светская львица. – На приеме было около тысячи трехсот гостей… и в большинстве все они отметили отсутствие Джека Бувье».

Неудивительно, что расстроенная Джеки выглядела довольно напряженно, хотя, приученная с детства «держать спину», стоически перенесла удар судьбы, и никто не заподозрил чувств, бушевавших в ее душе. «Она превосходно владела собой, – вспоминала этот день Сильвия Уайтхаус, – сумела подняться над проблемами, а именно закрыть глаза на вынужденное отсутствие отца. Я, подружка невесты, знать не знала, что в эту минуту он сидит пьяный в отеле “Викинг”. Джеки не плакала, не подавала виду…»

Точно так же Жаклин вела себя через четыре года, когда ей предстояло навсегда потерять этого самого главного мужчину своей жизни. После того скандала на свадьбе любимой дочери Блэк Джек медленно, но верно катился по наклонной, а дочери даже не догадывались, что он серьезно болен. Да он и сам этого не знал. «Видите ли, – объясняла Ли, – отец всегда был ипохондриком, то жаловался на спину, то на гайморит, то еще на что-нибудь. В конце концов к таким жалобам просто привыкаешь и перестаешь обращать на них внимание. Когда он в очередной раз начал сетовать на боли в спине, я жила в Англии, а Джеки хоть и была в Америке, но, полагаю, приняла его слова не слишком всерьез…» Никто не насторожился, даже когда 27 июля 1957 года он лег в больницу на обследование. Джеки приехала проведать отца, но, узнав, что анализы вполне благополучны, отправилась встречать свой день рождения в Хаммерсмит. Ли с Майклом в это время отдыхали в Тоскане. А Джон Бувье 3 августа впал в кому и скончался от скоротечного рака печени. Об этом страшном диагнозе врачи никому не сказали.