Текст книги "История античного атлетизма"

Глава II
Агонистические сюжеты древнегреческой мифологии

Невозможно представить себе мифологию и религию эллинов без яростных единоборств героев и богов, без состязаний в силе, ловкости, быстроте и выносливости.

Мы уже упоминали, что обязательной принадлежностью палестр и гимнаеиев были гермы. Самый «разносторонний» древнегреческий бог – Гермес – покровительствовал и молодым атлетам. По многочисленным преданиям, он еще в детстве показал себя не только хитрым и находчивым, но также ловким и сильным.[139]139
  Лукиан. Разговоры богов. 7, III; 24, I.


[Закрыть] Поэтому Гермеса призывали на помощь эллинские юноши перед состязаниями в борьбе и в беге.

В Херсонесе Таврическом, Ольвии и Горгиппии праздновали Гермеи (игры, посвященные Гермесу): «Там обычно устраивались состязания детей и юношей, причем эфебы состязались в видах спорта, носивших военный характер».[140]140
  Соломоник Э. И. Фрагмент агонистического каталога из Херсонеса // ВДИ. 1963. № 4. С. 175.


[Закрыть]

Незаурядными атлетическими качествами отличались многие персонажи древнегреческой мифологии. Геракл – «великий борец», лучник и дискобол. Аполлон – искусный стреловержец, борец, кулачный боец и метатель диска. Также хорошим дискоболом и пятиборцем считался Персей. Полидевк – непобедимый кулачный боец, а его брат Кастор – всегда первый на скачках. «Храбрые и сильные Диоскуры помогали в битвах, появляясь на белых конях, покровительствовали мореплавателям, путникам, а также всем атлетам Греции. Предание рассказывает, что Диоскуры славились искусством верховой езды и умением управлять колесницей».[141]141
  Колесникова Л. Г. Спорт в античном Херсонесе. М.; Л., 1964. С. 10.


[Закрыть] У многих мифографов описаны как непревзойденные конники Иолай и Нестор. Этот перечень можно продолжить.

Что же касается конкретно эллинской мифологии, то ее замечательный и вездесущий антропоцентризм способствует повсеместному стиранию граней в обрисовке богов, героев и людей. В итоге – основное внимание обращено не столько на божественные, сколько на человеческие судьбы.[142]142
  Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976. С. 257. См. также: Hiiltkranz A. Les religions des indiens primitifs de TAmerique. I. 1963. P. 33.


[Закрыть]

Воспитатель древних героев – кентавр Хирон – может быть назван одним из первых педономов и педотрибов: ведь у себя на Пелионе он обучал Ахилла, Кастора, Полидевка, Амфиарая и других не только музыке и врачеванию, но и гимнастике.[143]143
  Гомер. Илиада. XI, 831.


[Закрыть]

Также в древнюю мифологию уходят корнями традиционные игры эллинов. В каждом случае, как правило, существовало несколько легендарных версий об их происхождении.

Олимпийские игры

О рождении Олимпийских игр аэды и рапсоды рассказывали следующее: на берегах Алфея Зевс боролся с Кроном за власть и, победив, учредил эти состязания.[144]144
  Павсаний. У, VII, 4.


[Закрыть] По другому мифу в Олимпии первыми состязались Куреты – Геракл, Пеоней, Эпимед, Иасис, Идас. Там впервые Геракл увенчал победителя веткой маслины. Таким образом, эта версия честь установления игр приписывает Идейскому Гераклу,[145]145
  Там же. VIII, И, 1.


[Закрыть] Аполлодор и Феофраст приводят миф о том, что Олимпийские игры после длительного перерыва возобновил Геракл Фиванский, празднуя победу над царем Авгием.[146]146
  Аполлодор. И, VII, 2; Пиндар. Olympia, XI, 47.


[Закрыть] «Считать Геракла учредителем праздника побудило, вероятно, участие в нем дорийцев, переселившихся на Пелопоннес, по преданию, под начальством потомков Геракла».[147]147
  Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. II. СПб., 1889. С. 117.


[Закрыть] Возможно и другое: миф о Геракле – основателе (или реставраторе) Олимпийских игр – результат влияния Спарты, являвшейся до Пелопоннесской войны могучим союзником Элиды.

Миф о Геракле Фиванском – основателе или продолжателе Олимпийских игр – ученые склонны отнести к XIII веку до н. э. (т. е. ко времени Троянской войны). Страбон, один из наиболее солидных «реалистов» древнегреческой географии, истории и литературы, правда, настоятельно советует нам «…опустить древние сказания и об основании святилища, и об учреждении игр; некоторые считают Геракла, одного из Идейских Дактилей, основоположником их, а другие – Геракла, сына Алкмены и Зевса, который первым принял участие в играх и одержал победу; ведь эти сказания передаются на много разных ладов, но им не следует особенно доверять».[148]148
  Страбон. География в 17 книгах. VIII, III, 30 / Пер. Г. А. Стратановского. М.: Наука, 1964.


[Закрыть]

Итак, уместно заметить, что в эллинской мифологии, на фоне единого героя, в разные времена существовали и активно действовали несколько «местных» Гераклов. И каждое эллинское племя, каждый полис хотел иметь «своего» Алкида. Кроме того, многочисленные походы и странствия героя весьма способствовали почти безграничному расширению «Геракловой географии» – от Скифии до Африки!

Отдадим, разумеется, должное добросовестности Страбона. Но в данном исследовании нас интересуют именно легенды, сказания и мифологические сюжеты.

Однако наиболее популярной и распространенной версией является миф о Пелопсе – учредителе Олимпиад. По словам Павсания, в Писе его почитали настолько выше других героев, насколько Зевс был выше прочих богов.[149]149
  Павсаний. V, XIII, I.


[Закрыть]

По преданию, Пелопс влюбился в Гипподамию – дочь жестокого Эномая, царя Элиды. Эномаю было предсказано, что он погибнет от руки зятя. Поэтому всем, кто сватался к Гипподамии, царь предлагал состязаться в беге колесниц. Догнав очередного претендента-неудачника, Эномай поражал его копьем. Пелопс согласился на все условия царя (предусмотрительно подкупив его возницу Миртила щедрыми обещаниями). Осевая чека тайно вынута Миртилом, на бешеной скорости колесница разваливается: Эномай гибнет. Став мужем Гипподамии и одновременно властелином Писы и Олимпии, Пелопс в память о своей победе решил каждые четыре года устраивать Олимпийский праздник и проводить состязания.[150]150
  Там же. V, I, 5; V, VII, 4; VIII, И, I.


[Закрыть]

Но победитель не собирался выполнять данные Миртилу обещания и столкнул беспечного возницу в море. Так свершился первородный грех Пелопса, от которого страдали и его сын Атрей, и внук Агамемнон, и правнук Орест.[151]151
  Софокл. Электра. С. 503–515.


[Закрыть]

Учитывая эту ветвь мифа, логично допустить, что устроенные Пелопсом игры могли носить не только триумфальный, но и искупительный характер.

Приведем изложение этого мифа полностью по Аполлодору:

«Эномай, царствовавший в Писе, имел дочь Гипподамию, и то ли он сам был влюблен в нее, как говорят некоторые, то ли он получил оракул, в котором ему предсказывалась смерть от руки того, кто женится на его дочери, но никто не брал ее в жены. Отец Гипподамии не мог убедить ее сойтись с ним, женихов же он всех убивал.

Обладая оружием и конями, которые были подарены ему Аресом, Эномай устраивал состязания для женихов; победивший в этих состязаниях получал право жениться на Гипподамии. Жених должен был посадить Гипподамию на свою колесницу и мчаться с ней до Коринфского перешейка, Эномай же преследовал его вооруженный, и если настигал жениха, то убивал на месте. Тот, кого он не смог бы настигнуть, мог взять Гипподамию в жены. Поступая таким образом, Эномай убил многих женихов (некоторые указывают, что их было двенадцать). Головы убитых Эномай отрубал и прибивал гвоздями к своему дворцу.

Прибыл и Пелопс, чтобы посвататься к Гипподамии. Пораженная его красотой, Гипподамия влюбилась в него и уговорила Миртила, сына Гермеса, помочь Пелопсу. Миртил же был возничим Эномая. Любя Гипподамию и желая ей угодить, Миртил не укрепил ступицы колес чеками, и это послужило причиной поражения Эномая. Кони потащили его, запутавшегося в вожжах, и он погиб. Согласно другим источникам, его убил Пелопс. Умирающий Эномай, поняв предательский поступок Миртила, проклял его, пожелав ему погибнуть от руки Пелопса.

Так Пелопс получил Гипподамию. Проезжая в одном месте с Миртилом, который его сопровождал в этом путешествии, Пелопс отлучился, чтобы принести воды супруге, испытывавшей жажду. В этот момент Миртил попытался овладеть Гипподамией. Пелопс узнал от Гипподамии о поступке Миртила и сбросил его у мыса Гереста в море: оно было названо по имени Миртила Миртойским. Падая, Миртил проклял весь род Пелопса».[152]152
  Аполлодор. Эпитома. II, 4–8.


[Закрыть]

Жестокость изложенного мифа является таковой лишь с нашей современной точки зрения. Этические нормы человеческого общества сурового периода патриархата не только допускали, но порой даже предусматривали поединок за царскую власть с обязательным смертельным исходом для одного из участников. Поэтому вполне допустимо, что легенда изложила в поэтической форме обстоятельства, близкие к реальным.

По мнению Дж. Томсона, в мифе о состязании Пелопса и Эномая отразился известный в Элладе тех времен древний обычай единоборства искателя престола с царем, что являлось, по сути, одной из форм ритуального убийства. В своем труде «Эсхил и Афины» Дж. Томсон пишет: «…миф о Пелопсе может быть интерпретирован как символическое отражение специфической формы первобытных инициаций, принятых в доисторической Олимпии. Они состояли из двух частей – инициаций возмужалости и инициаций в царский сан. Последние заключались в состязаниях-испытаниях (первоначально – в состязаниях в простом беге, а потом – в беге колесниц); победитель провозглашался божественным царем или царем-жрецом года…»[153]153
  Thomson G. Aeschylus and Athens. A study in the social origines of drama. London, 1941. P. 118.


[Закрыть]

С этой точкой зрения очень хорошо согласуется рассказ Павсания о том, что Эндимион (один из царей Элиды) однажды предложил своим сыновьям состязаться с ним в беге, назначив наградой победителю именно царский престол (Павсаний. V, I, 6; V, 8, 1).

Что же касается непосредственного ритуального состязания женихов за невесту (и одновременно за царскую власть), то этот агон свидетельствует о существовании в Древней Элиде матрилинейной традиции наследования престола.

По этому поводу С. В. Шостакович пишет: «Престол передавался через царевну-наследницу, которую “жених” должен был суметь похитить и тем самым оспорить у ее отца престол. Такой царевной-наследницей и была Гипподамия».[154]154
  Шостакович С. В. Сказание о Пелопидах (из истории становления патриархальной семьи в Древней Греции). Иркутск, 1975. С. 7.


[Закрыть]

Как считает этот же исследователь, существование матрилинейной преемственности престола в Элиде доказывает и тот факт, что, по сохранившимся мифам, Пелопсу не пришлось затем оспаривать царскую власть у сыновей Эномая – Гипподама, Левкиппа и Диспонтея.

В легенде о Пел once, Гипподамии и Эномае переданы сложные перипетии многовековой и жестокой борьбы между матриархатом и нарождающимся патриархатом. «Миф сложился в эпоху этой борьбы, когда размывание и группового, и парного брака уже продвинулось далеко вперед, о чем свидетельствует сама сюжетная завязка мифа о состязании претендентов на руку девушки с отцом невесты».[155]155
  Там же. С. 8.


[Закрыть]

А поэтому не стоит пытаться рассмотреть в образе прекрасной Гипподамии черты девушки-изувера, неблагодарной дочери, спокойно наблюдающей гибель отца (и даже косвенно причастной к этой гибели).

Символично, что олимпийскую эстафету у Пелопса принял его правнук – Геракл Фиванский (Младший). В мифологии это, пожалуй, первый сюжет, связанный с понятием атлетической династии. Такой, какой, например, явилась в действительности династия Диагоридов – знаменитых кулачных бойцов с острова Родос.

А сам культ Пелопса – древнейший из всех, известных в Олимпии: он возник тут еще задолго до утверждения культа Зевса.

По одной из мифологических версий, Миртил, сын Гермеса, властью богов был после смерти вознесен на небо, где теперь присутствует в качестве созвездия Возничий. А память героев этого мифа (пусть и легендарная) почиталась в Олимпии специальными играми в честь Пелопса и Гипподамии.

Описанный мифологический сюжет являлся одним из самых популярных не только в литературе, но также и в изобразительном искусстве эллинов. Восточный фронтон храма Зевса в Олимпии был украшен скульптурными изображениями Эномая, Пелопса и Гипподамии. Наконец, вспомним, что имя Пелопса увековечено и в названии полуострова Пелопоннес.

Даже происхождение священного перемирия во время игр ἐκεχειρία (ekecheiria) мифология объясняет свободно и поэтично. Впервые такое перемирие было якобы объявлено в Аркадии.

Ликаон, сын Пеласга, желая как можно лучше принять и почтить пришедших внезапно к нему богов, зарезал и подал на стол своего первенца Никтима. Вопреки ожиданиям столь своеобразно хлебосольного хозяина, обидевшись и усмотрев в этом святотатство, Зевс испепелил перунами Ликаона и остальных его детей.

Но и сделав это, он продолжал разить Аркадию огненными стрелами до тех пор, пока Гея не подняла в мольбе руки (χείρας (cheiras)) и не утихомирила его.[156]156
  Аполлодор. Ill, VIII, 1–2.


[Закрыть]

Анализ мифологических источников позволяет нам различить в многовековой истории Олимпийских игр четыре периода:

1) героический период (в играх участвуют преимущественно боги и герои);

2) легендарный период, начинающийся с 50-го года после Девкалионова потопа, когда Климен, сын критянина Кардиса, возобновил якобы Олимпийские игры, посвятив их Идейскому Гераклу;[157]157
  Павсаний. V, VIII, 7.


[Закрыть]

3) полулегендарный период – в IX веке до н. э. после нового перерыва игры возрождены Ликургом и Ифитом;[158]158
  Там же. V, IV, 4 и далее. Некоторые исследователи считают, что Ликург с Ифитом возродили Олимпийские игры в 884 году до н. э.


[Закрыть]

4) исторический период игр, исчисляющийся с 776 года до н. э., когда элидский повар Коройб победил в простом беге.

Автор отдает себе отчет в определенной условности первых двух периодов этой «олимпийской хронологии». Однако тот общеизвестный факт, что мифология и реальность в сознании древних греков обычно сливались воедино, все же позволяет нам предложить такую синтетическую периодизацию.

Истмийские игры

С агонами в Коринфе на Истме связано тоже немало мифов.

Древнейшая, на наш взгляд, версия такова: Истмийские игры основал Тесей в честь победы над разбойником Синидом. К тому же этот герой считается изобретателем основных приемов борьбы (Аполлодор, Павсаний, Элиан).

В этом плане характерен рассказ Плутарха о Тесее: «Он первым пошел по стопам Геракла в устройстве состязаний, считал славой для себя, что греки… станут благодаря ему справлять Истмийские игры в честь Посейдона.

…Некоторые, правда, говорят, что Истмийские игры посвящены Скирону, ибо Тесей хотел искупить вину за убийство родича: ведь Скирон был сыном Капета и Гениохи, дочери Питфея. Наконец, третьи называют сыном Гениохи не Скирона, а Синида (см. выше. – Ю. Ш.) – это в его-де честь учреждены Тесеем игры».[159]159
  Плутарх. Тесей. XXV.


[Закрыть] Плутарх ссылается на Гелл аника и Андрона Галикарнасского. Достаточно распространена версия и о том, что Истмийские игры стали проводить в честь спасенного дельфином Меликерта – сына Ино (впоследствии Меликерт становится Палемоном).[160]160
  Павсаний. I, IV, II.


[Закрыть]

«…Там еще в мое время росла сосна у самого морского берега и тут же стоял жертвенник Меликерта. Говорят, что к этому месту дельфин принес ребенка и что Сизиф, найдя его лежащим (на берегу), похоронил на Истме и в честь него устроил Истмийские игры»,[161]161
  Павсаний. И, I, 3; Аполлодор. Ill, IV, 3.


[Закрыть]

Но со временем культ финикийского Меликерта и Палемона был вытеснен местным культом Посейдона, в честь которого и проводились конные состязания.[162]162
  История греческой литературы. М.: АН СССР, 1946. Т. I. С. 187–188.


[Закрыть]

Страбон подтверждает, что на Истме находилось святилище Посейдона, где в тени сосновой рощи коринфяне праздновали Истмийские игры (VIII, VI, 22). Этот же автор обращает внимание на особую популярность состязаний, говоря, что «…Истмийские игры, справлявшиеся там, привлекали толпы народа».[163]163
  Страбон. VIII, VI, 20.


[Закрыть]

Интересно, что большинство версий возникновения Истмийских игр имеют в основе счастливое избавление и лишь в одном случае – искупление вины.

Пифийские игры

Основателем Пифийских игр принято считать Диомеда, который посвятил эти состязания Аполлону.[164]164
  Павсаний. II, I, 3.


[Закрыть] Но Пиндар (а в Х-й книге «Описания Эллады» и Павсаний)рассказывает, что Пифийскиеигры учредил сам Аполлон в память о своей победе над Пифоном.[165]165
  Павсаний. X, VII, 2; Пиндар. Pythia. IX. С. 1–75.


[Закрыть]

В Темпейской долине, в Фессалии «…пифийский Аполлон очистился по велению Зевса после крови змея Пифона, стража Дельф. Затем сын Зевса и Лето увенчал голову темпейским лавром и с лавровой веткой в руке, сорванной с этого же дерева, пришел в Дельфы и завладел оракулом. Венками из ветвей этого же лавра венчают также победителей на Пифийских состязаниях».[166]166
  Элиан. Пестрые рассказы. Ill, I. Тут и далее – перевод С. В. Поляковой. 3VL: АН СССР, 1963.


[Закрыть]

Таким образом, легенда о Пифийских играх – триумфальный миф о победителе. Первым же победителем на Пифийских состязаниях при всех вариантах принято считать Аполлона.[167]167
  Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957. С. 304.


[Закрыть]

Панафинеи

Относительно происхождения Панафинейских игр мифологических расхождений меньше, но они все же есть. Сын Гефеста, царь Афин Эрихтоний, первый введший состязания в беге колесниц, учредил и Панафинеи.[168]168
  Элиан. Пестрые рассказы. III, 38.


[Закрыть] Именно этот праздник начинался от жертвенника Прометея лампадодромией.[169]169
  Павсаний. I, 30, 2.


[Закрыть] Как известно, эта символическая церемония и в наши дни предшествует открытию Олимпийских игр. Павсаний же поддерживает мнение о том, что Панафинеи впервые стали проводить при Тесее:

«Этому празднику раньше было имя Афинеи, Панафинеями же они стали называться при Тесее, потому что были отпразднованы всеми афинянами, объединившимися в один город».[170]170
  Там же. VIII, II, I.


[Закрыть]

Примерно то же сообщает о Тесее и Плутарх: «…город назвал Афинами и учредил Панафинеи – общее празднество с жертвоприношениями».[171]171
  Плутарх. Тесей, XXIV. Тут и далее перевод дается но изданию: Плутарх. Сравнительные жизнеописания / Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек. М.: АН СССР. Т. ИП. 1961–1964.


[Закрыть]

Правда, у Аполлодора читаем следующее: «…Эгей, вернувшись в Афины, устроил Панафинейские состязания, в которых сын Миноса Андрогей одержал победу над всеми. Эгей тогда отправил его на охоту за Марафонским быком, и бык его убил. Некоторые, однако, сообщают, что Андрогей отправился в Фивы, чтобы принять участие в состязаниях, учрежденных в честь Лаия, и был там убит завидовавшими ему участниками состязаний, устроившими засаду» (III, XV, 7). Но этот сюжет мало популярен.

Среди мифологических генеалогий древних игр Панафинеи, пожалуй, отличаются наиболее выгодно. Ибо тут идет речь не о частном поводе или торжестве, а о единении большой группы людей.

Немейские игры

Немейские игры возникли, вероятно, позже других общегреческих состязаний, хотя есть, и более древние мифы об их происхождении.

Первичная легенда приписывает открытие Немейских игр (как и Олимпийских) Гераклу. Алкид якобы учредил эти состязания в честь своего первого подвига – победы над Немейским львом.

Не случайно Лукиан устами Гелиоса в «Разговорах богов» назвал знаменитого сына Зевса «великим атлетом».[172]172
  Лукиан. Разговоры богов, 10, II.


[Закрыть] Каждый подвиг этого героя бесчисленных мифов зиждется на гигантской силе, соединенной с ловкостью и безмерной отвагой. По версии, которую мы находим у Павсания, эти игры учредил аргосский царь Адраст.[173]173
  Павсаний. X, XV, 3.


[Закрыть]Так он хотел почтить память своего отца (в другом варианте – деда) Пелия. В играх принимали участие величайшие герои Греции.

Судьей на играх был сам Гермес. Кастор, Полидевк и Эвфем состязались в беге колесниц. Адмет и Мопс – в кулачном бою. Атлант и Пелей – в борьбе. В беге всех победил Ификл.

В своей книге по античной философии А. Ф. Лосев приводит другую версию: «Немейские игры были учреждены очень поздно, а тот Зевс Апесант, которому они были посвящены, мало вспоминался, т. к. его заслонил миф о походе на Фивы семи вождей, проходивших через Немею и, по преданию, установивших игры в честь погибшего младенца, сына местного царя».[174]174
  Лосев А. Ф. Указ. соч. С. 91.


[Закрыть] Подробности этого мифа находим у Аполлодора[175]175
  Аполлодор. III, 6, 4.


[Закрыть] и Элиана.[176]176
  Элиан. Пестрые рассказы. IV, 5.


[Закрыть]

По одной версии, кормилица младенца Пронакта пошла, оставив ребенка, показывать вождям дорогу к колодцу. В ее отсутствие мальчика умертвил змей. В память о Пронакте якобы и были установлены Немейские игры. У Элиана же находим и другой вариант (почти аналогичный). Игры были учреждены в честь немейского царевича Архемора, которого, подобно Пронакту, умертвила змея при сходных обстоятельствах. Между всеми этими версиями легко уловить связь. Ведь и поход Семерых против Фив был, согласно легенде, предпринят именно Адрастом в защиту интересов его зятя Полиника. Это совпадение нескольких мифологических вариантов тоже, на наш взгляд, свидетельствует об относительно позднем утверждении Немей.

Но, разумеется, нет никаких оснований считать эти мифы плодом классического периода эллинской литературы.

Совершенно очевидно, что общегреческие агоны уходят своими корнями в доисторическую эпоху, а впоследствии Олимпийские, Пифийские, Истмийские и Немейские игры родились вторично[177]177
  Павсаний. V, VIII, 1–3.


[Закрыть](соответственно в 776, 590, 583 и 573 годах до н. э.), чему есть не мифологические, а литературно-документальные подтверждения.

Сюжеты

В мифах не только многократно названы, но зачастую и весьма подробно описаны различные виды физических упражнений античности.

Именно из мифологии почти во все жанры древнегреческой литературы перекочевали традиционные «агонистические» сюжеты. Тут, как и обычно, фигурируют боги и герои, постепенно обретающие реальные человеческие черты.

Как писал Энгельс, «фантастические образы, в которых первоначально отражались только таинственные силы природы, приобретают теперь также и общественные атрибуты и становятся представителями исторических сил».[178]178
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 20. С. 329.


[Закрыть]

Даже историки, археологи и этнографы нередко опираются в своих изысканиях на мифологию уже хотя бы потому, что, в отличие от сказочных, поэтических, басенных и других художественных образов, мифологические образы не условны: в них всегда присутствует конкретность. В мифологическом мышлении сливаются воедино элементы фантастики и реальности: весьма плодотворное соединение!

В греческой мифологии, как уже говорилось, божества нередко очеловечивались настолько, что стиралась грань между небожителем и простым смертным. И это делало легенду еще более обаятельной и близкой человеку, несмотря на ее внешнюю фантастичность.[179]179
  Тренчени-Вальдапфель И. Мифология. М., 1959. С. 27.


[Закрыть]

Первым и, пожалуй, самым распространенным агонистическим сюжетом в мифологии является рассказ о единоборстве за обладание невестой.

Мы уже достаточно подробно останавливались на сватовстве Пелопса, который состязался с отцом своей невесты. К этому же виду агонов следует отнести и состязание Геракла с царем Эвритом в стрельбе из лука за право называться мужем царской дочери Иолы.[180]180
  Плутарх. Тесей. VIII.


[Закрыть]

Однако чаще женихам приходилось в мифах состязаться не с будущим тестем, а между собой.

Неутомимый Геракл борется с речным богом Ахелоем за право быть мужем Деяниры. Так повелел ее отец царь Ойней.[181]181
  Софокл. Трахинянки. С. 103–105; Аполлодор. II, VII, 5.


[Закрыть] Правда, по одной из версий, даже после победы Алкида царь якобы не отдал ему Деяниру, ибо герой уже был женат на Иоле. И Данай, когда боги очистили данаид от скверны, устроил в честь олимпийцев пышные игры. Победители получили как награду в жены дочерей царя. Павсаний говорит, что главным было состязание в беге.[182]182
  Павсаний. Ill, XII, I; Аполлодор. II, I, 5.


[Закрыть]

Тот же Павсаний пишет: «Говорят, что Икарий устроил для женихов Пенелопы состязание в беге; что на нем победил Одиссей – это всем известно».[183]183
  Павсаний. Ill, XII, 2.


[Закрыть]

Наконец, еще одним вариантом этого сюжета является миф об Аталанте, дочери беотийского царя Схенея, которую вскормила медведица.

Быстроногая и неутомимая Аталанта жила в лесу и всем претендентам на руку и сердце неизменно отвечала:

 
Мной овладеть единственно можно,
В беге меня победив. Состязайтесь со мною ногами.
Быстрому в беге дадут и супругу, и спальню в награду.
Плата же медленным – смерть:
таково состязанья условье.[184]184
  Овидий. Метаморфозы. X. С. 369–372 / Перевод С. В. Шервинского.


[Закрыть]
 

Притягательная красота Аталанты заставляла рисковать жизнью многих. Неудачников она, как и Эномай, поражала копьем.

Прибегнув к покровительству Афродиты, Аталанту победил Гиппомен (по другой версии – Меланион). Мчась, он бросал подарки Афродиты – золотые яблоки, подбирая которые, бегунья отстала и проиграла состязание.

Этот миф передан и Феокритом[185]185
  Феокрит. Идиллии. III. С. 40–42.


[Закрыть], и другими авторами. Аталанту Беотийскую иногда ошибочно отождествляют с аркадской Аталантой, дочерью царя Иасия – участницей Калидонской охоты и похода аргонавтов.[186]186
  Аполлоний Родосский. Аргонавтика. I, 769; Аполлодор. I, VIII, 2; Элиан. Пестрые рассказы. XIII, 1.


[Закрыть]

Уже сам характер нелюдимой беотийской охотницы, живущей в лесах, находится в вопиющем противоречии с дальними походами и многолюдным обществом.

Однако и сходства в описаниях образа жизни, внешности и характера двух Аталант (вплоть до мельчайших подробностей!) более чем достаточно. И если, придирчиво ознакомившись с историей двух Гераклов эллинской мифологии, исследователи без колебаний установили, что Старшим является Геракл Идейский (хотя бы потому, что его генеалогические корни следует искать на Крите), то относительно двух Аталант этот вопрос решить гораздо сложнее.

Кроме Элиана и Аполлония Родосского, миф об Аталанте Аркадской весьма подробно изложил Аполлодор: «…от Иасия и Климены, дочери Миния, родилась Аталанта.

Отец Аталанты, желавший иметь детей только мужского пола, выбросил девочку, и ее вскармливала, часто навещая, своим молоком медведица, пока Аталанту не подобрали охотники, воспитавшие ее у себя. Став взрослой девушкой, Аталанта сохраняла свою девственность и проводила время, занимаясь охотой в диких и пустынных местах… Над ней пытались совершить насилие кентавры Ройк и Гилей, но она убила их, застрелив из лука. Аталанта вместе с мужчинами приняла участие в охоте на Калидонского вепря; когда же были учреждены игры в честь Пелия, она вышла победительницей в поединке с Пелеем. Позднее она отыскала своих родителей и, так как отец стал убеждать ее выйти замуж, выбрала участок, пригодный для бега, укрепила посредине кол в три локтя высотой и назначила это место как исходное для женихов, которые должны были состязаться с ней в беге. Сама же она следовала за ними бегом в полном вооружении. Тот, кто оказывался настигнутым в пределах указанных границ, должен был поплатиться жизнью, а тот, кто не был бы настигнут, получал право жениться на ней. После того как многие, сватавшиеся к ней, погибли, влюбленный в нее Меланион пришел на место состязаний, имея с собой золотые яблоки, подаренные ему богиней Афродитой. Преследуемый Аталантой, он бросал их на землю; Аталанта, подбирая их, оказалась побежденною, и Меланион женился на ней.

…Гесиод же и некоторые другие сообщают, что Аталанта была дочерью Схенея, а не Иасия; Еврипид же говорит, что она была дочерью Менала. Мужа ее он называет не Меланионом, а Гиппоменом»,[187]187
  Аполлодор. Ill, IX, 2.


[Закрыть]

Как видим, даже знаменитый мифограф затрудняется точно определить: две Аталанты существовали или одна. Однако античная традиция Аталанту Аркадскую называет непобедимой лучницей, а вторую – Аталанту Беотийскую – непревзойденной бегуньей. Также упоминаются два царя-отца, правящие и живущие в разных областях Эллады. Наконец, известны имена и двух счастливых претендентов-женихов.

Если вспомнить, что неукротимый, могучий и более чем общительный Геракл имел несколько жен, то это не вызывает удивления.

Но лесная охотница, в силу своеобразного и вполне определенного нрава, едва ли была склонна к смене мужей. И это – еще одно доказательство того, что в мифологии эллинов мирно уживались две воинственные Аталанты. Это вытекает не только из характера самого мифа, но также из анализа душевных особенностей его героинь.

Кроме того, нельзя забывать, что художественные возможности мифа практически неограниченны: «Коль скоро миф, во-первых, хронологически не привязан, а во-вторых, представляет собой не повествование о каком-то, хотя бы квазиисторическом событии, но лишь вневременное чувственно-наглядное истолкование некого факта или события нынешнего мира, он, миф, не боится того, что с точки зрения рационалистической логики представлялось бы противоречием».[188]188
  Дьяконов И. М. Вступительная статья к сборнику «Мифологии древнего мира». М.: Наука, 1977. С. 20.


[Закрыть]

В проанализированных мифах слышится отголосок тех далеких времен, когда человеческие жертвы не были редкостью. В них ощущается и древнее влияние матриархата: женщине отведена главенствующая роль. Исторические связи мифологии с жизнью общества многообразны и прочны. И то, что сегодня кажется нам в высшей степени фантастическим, в свое время могло быть естественным и даже заурядным.

Менялся образ жизни людей, изменялись и нравственные идеалы.

Наконец, хотя состязание за невесту не является чертой исключительно древнегреческого быта и древнегреческой мифологии, но для эллина, вносившего элемент соревнования буквально во все, этот сюжет особенно характерен.

Кроме всего вышесказанного, миф об Аталанте является, на наш взгляд, еще одним подтверждением мнения, что женские состязания в беге были в Элладе столь же древними, как и состязания мужчин.

Вторым агонистическим сюжетом является смерть от неверно пущенного диска. Главный миф этого цикла, несомненно, – рассказ об убийстве Гиацинта (Гиакинфа).

Сведения о Гиацинте мы черпаем преимущественно у Овидия (Метаморфозы. X, 162–219), Филострата Старшего (Картины. I, 24), Лукиана (Разговоры богов. 14), Плутарха (Нума. 4), Аполлодора (III, 10, 3).

Аполлон вместе со своим любимцем Гиацинтом, сыном царя Спарты, занимался дискометанием. Бог неудачно метнул снаряд, который упал на землю и, отскочив, рикошетом поразил Гиацинта.

У Лукиана сам Аполлон так рассказывает об этом:

«Он учился метать диск, и я бросал вместе с ним. А Зефир, проклятый ветер, давно был влюблен в него, но без всякого успеха, и не мог перенести того, что мальчик не обращает на него никакого внимания. И вот, когда я, по обыкновению, бросил диск вверх, Зефир подул с Тайгета и понес диск прямо на голову мальчика, так что от удара хлынула струя крови и мой любимец умер на месте».[189]189
  Лукиан. Разговоры богов. 14, И.


[Закрыть]

Бросается в глаза контраст между совершенно реальной обстановкой дискометания и столь фантастической деталью, как тяжелый диск, унесенный… ветром.

Возможно, что это у сатирика Лукиана прием неизменного комизма даже при столь печальных обстоятельствах…

Ряд авторов (К. Вайсенгофф, 1939; А. Лосев, 1957; И. Тренчени-Вальдапфель, 1955) видят в образе Гиацинта природу, которая умирает осенью, чтобы снова воскреснуть весной. Отождествление Аполлона с солнцем абсолютно логично: ведь именно от его лучей засыхают и гибнут растения, но эти же лучи снова дают жизнь весенней флоре.

К этому же кругу мифов принадлежат сказания о Нарциссе, Адонисе и Лине – юношах, также погибающих в расцвете сил и красоты. Особенно близок к Гиацинту Лин: он гибнет тоже при состязании с Аполлоном. Правда, соревнуются они не в дискометании, а в пении и в игре на кифаре.

Другая сюжетная ветвь мифа приводит нас к Лину, обучающему Геракла игре на кифаре. Не слишком музыкальный герой в сердцах швыряет неподатливый музыкальный инструмент и случайно убивает своего учителя.[190]190
  Аполлодор. II, IV, 9; Павсаний. 1, 43, 7; IX, 29, 6.


[Закрыть]

Древний праздник Гиакинфий, существовавший в Греции,[191]191
  Афиней. IV, р. 139.


[Закрыть] совмещал и плач об умершем Гиацинте, и радость по поводу его возрождения. А. Ф. Лосев в уже упомянутой работе пишет: «В аполлоновской мифологии Гиацинт – упорядоченная и преображенная стихия»,[192]192
  Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М.: 1957. С. 378.


[Закрыть]

Вообще же связь Аполлона с агонистикой в древнегреческой мифологии самая тесная. С одной стороны, он часто несет смерть (лук, стрелы и, в нашем случае, диск). С другой же стороны, классический Аполлон – бог цветущей юности и палестры (которую и создал вместе с Гермесом).[193]193
  Гигин. Мифы. С. 277.


[Закрыть] Он – бог всевозможных состязаний. Первый победитель на Пифийских играх, Аполлон побеждал и в Олимпии: Гермеса – в беге, Ареса – в кулачном бою.[194]194
  Павсаний. V, VII, 4.


[Закрыть]

По Плутарху, Аполлон – вообще покровитель всех состязаний атлетов и особенно – лучников.

Жители Дельф поклонялись ему как богу кулачного боя, критяне – как покровителю бега. Вообще же в Дельфах Аполлон издревле считался не только опекуном отдельных видов состязаний, но и богом всякой агонистической победы.[195]195
  Плутарх. О музах. С. 5–7.


[Закрыть]

Диск, причиняющий смерть, фигурирует и в других мифах.

Аргосскому дарю Акрисию было предсказано оракулом, что сын его дочери Данаи свергнет и убьет деда. Несмотря на меры, принятые Акрисием, к Данае в виде золотого дождя проник Зевс, и та родила Персея. Заточенные Акрисием в сундук, брошенные в море, мать с сыном все же спаслись. После совершения общеизвестных подвигов Персей хочет все же увидеть своего деда и отправляется в Аргос. По дороге он попадает в фессалийскую Ларису: тут умер царь, и его сын Тевтамид решил почтить память отца состязаниями. Весть об этом привлекает Персея. Акрисий, узнав, что внук направляется в Аргос, бежит оттуда… тоже в Ларису. Участвуя в пентатлоне, Персей метнул диск и случайно убил деда. Предсказание сбылось.[196]196
  Аполлодор. И, 2, I; II, IV, I; II, IV, 4; III, X, 3.


[Закрыть]