Текст книги "Моя Латинская Америка. Заметки бывшего торгпреда"

Рис. 19. Л.И. Родин в своем кабинете, 1994 г.

Потом я встречался с Львом Иосифовичем довольно часто и в офисе, и у него дома, далеко не сразу у меня установились с ним ровные и доверительные отношения, но все же установились. Я стал, вероятно, одним из последних его российских друзей, с которыми он в течение своей трудной и интересной жизни имел дела и просто общался. Последний раз мы виделись с ним в больничной палате в Панаме в 2008 году. Я тогда получил от него в подарок его биографическую книгу «Признание одного мечтателя», изданную в Колумбии 2005 году.

Он родился 1 августа 1920 года в Киеве, где он был единственным ребенком в семье еврейского коммерсанта Иосифа Родина. Своей тягой к знаниям, книгам, изучению языков Лев Родин был обязан матери, Марии Гороховской. В 1926 году, когда ему было 6 лет, семья, спасаясь от украинских антисемитских погромов, перебирается в Ровно, на территорию Польши. Вторая мировая война застает его во Львове, вошедшем в 1939 году в состав СССР, в качестве студента-первокурсника Политехнического института. Война разлучила его с семьей навсегда. Родители погибают в антисемитских печах нацизма. В колонне беженцев юноша Родин по-джентльменски помогает красивой полячке нести ее чемодан, а когда после бомбежки девушка погибает, остается с ее чемоданом, а главное, с его содержимым – в основном модной одеждой. Немцы наступают, и он решает идти в Киев к сестре матери, по дороге меняя одежду из чемоданчика на еду. Чужой чемоданчик с женской одеждой привлекает внимание НКВД. Родина арестовывают, подозревая в нем диверсанта. Ему грозит расстрел.

Но судьба к нему благосклонна, расстрел отменяют и заменяют высылкой вместе с другими беженцами в Казахстан. Тяжелым физическим трудом Родин зарабатывает здесь на хлеб и на жизнь. Работает на поле в колхозе, на каменоломне, в угольной шахте под Карагандой. Многих людей, которые так или иначе повлияли тогда на его судьбу в разных и трагических, и комических ситуациях, он потом будет вспоминать добрым словом, подчас забывая плохое. Сказались на его судьбе в эти годы его образование, начитанность.

Из отбойщика и рабочего крепильной бригады в шахте, где он заслужил звание стахановца, его выдвигают на работу в плановый отдел шахты, а в конце войны назначают начальником отдела кадров. Именно в эти годы сложилось и осталось потом на всю жизнь его отношение к СССР и советской цивилизации как цивилизации, отрицающей расизм и победившей, несмотря на огромные жертвы, фашизм, принесший гибель миллионам таких, как он, евреям, в том числе и его семье.

1945 году Л. Родин уезжает в поисках семьи в Польшу, затем через Чехословакию в Германию. Под Франкфуртом в городишке Зальцхейм встречается с группой интернированных русских, где знакомится со своей будущей женой Элеонорой Леонидовной Брославской, потерявшей во время войны, как и он, свою семью. Уже вдвоем они приезжают в Париж, где Лев надеется получить поддержку от своего дяди, крупного коммерсанта и банкира. Дядя устраивает Льва учеником ювелира и помогает молодым арендовать в еврейском квартале небольшую мансардную комнату. Потом, уже в 1949 году, когда все попытки Льва Родина добиться в Париже приличных доходов на ниве мелкой коммерции не дадут желаемых результатов, дядя Сакариас поможет Льву и его семье оформить документы для иммиграции в США и купит билеты на пароход до Нью-Йорка. На этом его помощь кончается, но пройдут годы, и, когда дядя умрет, Лев Родин примет самое деятельное участие в его похоронах и окажет значительную поддержку его вдове.

В Нью-Йорке он начал зарабатывать на жизнь наемным коммивояжером-продавцом модных тогда искусственных жемчужин, а уже через семь лет стал вместе со своим японским партнером по бизнесу Эко Такашима владельцем компании International Cultured Pearl Co с шестнадцатью офисами-магазинами по всему миру. Именно этот бизнес был тем, который сделал его коммерсантом международного уровня и принес наконец достаток в его семью.

В 1956 году, понимая, что процессы оттепели и развития международных контактов СССР с учетом его российского прошлого и знания русского языка могут принести ему успех, он начинает работать с советскими внешнеторговыми объединениями «Разноэкспорт», «Союзювелирэкспорт», «Новоэкспорт» и другими, неоднократно приезжает в Москву. Крупным проектом Родина в 60-е годы становится импорт из СССР часовых механизмов, производимых на комплектном оборудовании и технологии, приобретенных нами в Швейцарии, с последующей сборкой механических автоматических часов под марками западных и японских фирм на предприятиях Родина в Гонконге, на Вирджинских островах и острове Гуам.

Последние два предприятия были ориентированы на американский рынок, и таким образом некоторая, хотя и небольшая, часть советской продукции, преодолевая тогдашние таможенные антисоветские барьеры (600 %!), поступала в США. Просуществовали эти два предприятия совсем недолго. Министерство торговли США быстро ввело ограничения на величину минимальной добавленной стоимости для ввозимых в США после сборки в свободных промышленных зонах часов, и эти предприятия Родину пришлось закрыть. Это послужило для него доводом для переориентации на южноамериканский рынок, и он вскоре расширяет созданный еще в период продаж искусственного жемчуга свой офис в Панаме и склады в зоне свободной торговли Колон на атлантическом побережье этой страны.

В свободной зоне Колон Родин создает слиянием панамского филиала International Culturale Pearls с покупаемой им здесь Сompania Importadora de Relojes Suizos новую компанию CIERS S.A. Продажи через эту компанию на рынки Латинской Америки и мира часов (в том числе и советских марок), наших часовых механизмов достигают 12 млн единиц в год. После приобретения фирмой права представления на рынках региона цветных телевизоров из США марки RCA, фотоаппаратов из СССР марок «Зенит», «Зоркий», ЛОМО объемы продаж компании возрастают до 125 млн долл. в год. В начале 70-х годов он устанавливает в СССР еще более широкие деловые связи, ежеквартально приезжает в нашу страну, приобретает друзей и знакомых, в том числе в мире искусств, начинает собирать произведения русской живописи.

В 1977 году, получив прямую поддержку первого заместителя министра внешней торговли СССР Николая Смелякова, он заключает с ВО «Автоэкспорт» агентское соглашение с предоставлением созданной им для этого в Панаме специальной фирме МОИНСА права импорта и продаж на рынках стран Латинской Америки автомашин Волжского автозавода марки «Лада» и других. Соглашение предусматривало отсрочку платежей сроком до трех лет и весьма низкие, конкурентоспособные цены на уровне 75 % тогдашней цены в странах региона автомашины «фиат-123» итальянского производства, модели, служившей базой для разработки нашими автостроителями автомашин ВАЗ-2101 и последующих моделей.

Уже в первый, 1978 год работы через МОИНСА на рынках стран региона было продано 1,5 тыс. ед. наших автомашин по средней цене 2,5 тыс. долл. ФОБ Панама, а также на 2 млн долл. запчастей и аксессуаров. Машина, как говорил тогда Родин, недорогая, простая и доступная для самообслуживания, сразу нашла своего потребителя – сектор малоимущих слоев города и деревни, молодых семей, студентов. Уникальным в международной практике автодилеров было снабжение каждой автомашины «Лада» не только набором нужных инструментов, но и подробного технического описания конструкции и инструкции по ремонту и обслуживанию на испанском языке.

Вплоть до начала 90-х годов фирма МОИНСА приобретала и продавала в регионе все выделяемые ей заводом ВАЗ экспортные объемы, которых все более и более не хватало для экспорта из-за потребностей собственного отечественного рынка и поставок по межправительственным соглашением. Успех «Лады», а затем «Нивы», «Самары» на латиноамериканских рынках, как это ни покажется сегодня странным, подтягивал к нему автомашины других наших производителей, хотя и не столь конкурентоспособных марок – заводов ГАЗ, КамАЗ, Ижевского и Запорожского автозаводов, хотя и не в таких объемах.

Наращивая объемы импорта и продаж наших автомашин и запчастей, МОИНСА постепенно превратилась в основного зарубежного импортера завода ВАЗ, а в Панаме – в основного по объемам операций пользователя свободной торговой зоны Колон и самую крупную панамскую фирму с более 1300 рабочих и служащих. К началу 90-х годов фирма стала крупной транснациональной структурой, являясь собственником или совладельцем пятисот семидесяти центров сервиса и продаж в двадцати восьми странах региона, пароходной компании с тринадцатью судами типа РО-РО для перевозок автомобилей, арендатором складской территории в Колоне для 15 тыс. автомашин, склада запчастей, офисов в Колоне и Панаме, ремонтными мастерскими для предпродажной подготовки автомашин. Крупным филиалом фирмы была компания Motores Internacionales del Caribe в Республике Куба.

Рис. 20. Аэрофотосъемка автомашин «АвтоВАЗа» в свободной торговой зоне Панамы. 1992 г.

В 1992 году компания заняла третье место по объемам продаж автомашин в Латинской Америке, продав в различных странах 64 тыс. ед. автомашин марок «Лада», «Нива», «Самара». В том же году все японские производители продали в регионе 190 тыс. автомашин, в т. ч. «Тойота» – 76 тыс. ед., «Митцубиси» – 68 тыс. ед. Успех с «Ладой» позволил фирме заключить агентские соглашения о представительстве автомашин «Субару» в Бразилии, «Киа» – в Венесуэле, Чили и Кубе, «Митцубиси» – в Республике Куба. Еще ранее, в 1989 году МОИНСА заключает соглашение о представлении в двадцати двух странах региона автомашин марки «КамАЗ». В декабрьском 1992 года номере журнала «Newsweek» Л.И. Родин был назван самым крупным независимым автодилером в мире. Эта независимость, не так уж часто применяемая для автодилеров в мире форма сотрудничества, когда производитель не принимает участия своими активами в деятельности своего представителя за рубежом, потом, когда резко изменится экономическая политика в России, отрицательно скажется как на работе дилера, так и в конечном итоге – экспортера-производителя автомашин. Да и в целом поражение в СССР социализма и его распад, реставрация рыночных, капиталистических отношений в России не могли отрицательно не сказаться на российском автомобильном проекте в Латинской Америке, рожденном в эпоху государственного контроля внешнеторговой деятельности.

Экономическая политика сдерживания девальвации рубля, завышенный курс доллара уже к 1993 году сделал невыгодным экспорт автомашин заводом в сравнении с возможностями продаж на внутреннем рынке. На существенное повышение экспортных цен в условиях технологического отставания моделей «Лада» от растущих требований мирового автомобильного рынка МОИНСА не пошла. В результате в 1993, 1994, 1995 и последующих годах «АвтоВАЗ» не выполняет принимаемых на себя обязательств по объемам поставок автомашин для МОИНСА (продавать в России и СНГ тогда было выгоднее в два-три раза), объемы импорта и продаж МОИНСА падают до уровня 10, а затем и 3 тысяч автомашин в год, что даст потом Л.И. Родину повод к возбуждению в 1996 году в панамском суде иска против ВТФ «АвтоЛада» за невыполнение принятых обязательств по поставкам.

Я был свидетелем того, как, несмотря на все усилия, предпринятые в 1995 году, МОИНСА с участием работавших на фирме представителей заводов «АвтоВАЗ» и КамАЗ В.И. Никонова, Л.И. Хрипунова, В.П. Михайлова, а также мной и Генконсульства РФ в Панаме начали стремительно падать продажи автомашин в Панаме, ухудшалось положение фирмы. Знаю, какие усилия предпринимались ими для перевода на новые рыночные условия сотрудничества между МОИНСА и российскими компаниями. Из этих попыток, пожалуй, наиболее обнадеживающим было согласие в конце 1997 года руководства «АвтоВАЗа» с предложением, исходившим от Л.И. Родина, посетившего тогда в последний раз Тольятти, о приобретении заводом путем дополнительных поставок партий автомашин активов фирмы МОИНСА в Панаме.

Получению такого согласия немало способствовало наше Генеральное консульство и его руководитель А.А Ермаков. Тут я считаю нужным еще раз подчеркнуть большое значение личности нашего главного дипломатического представителя в стране пребывания. Также, как В.Н. Казимирову в Коста-Рике, Александру Александровичу удалось установить весьма дружественные личные отношения с президентом Панамы Пересом Бальядаресом. Как это удалось Алексею Александровичу, я не знаю, но все вопросы организации работы Генконсульства в Панаме с арендой прекрасного помещения в престижном районе Обаррио в центре Панамы, регистрации автомашин, расселения по квартирам сотрудников дипломатов и не дипломатов явно решались «в одно касание» неслучайно и быстро.

Рис. 21. Л.И. Родин в беседе с Генконсулом РФ в Панаме А.А. Ермаковым, 1993 г.

Высокий, обаятельный по-русски Александр Александрович даже был чем-то и похож на президента Панамы, и, хотя вместе их я, например, никогда не видел, следствия этих взаимных дружественных отношений были видны в том, как была настроена к нам панамская пресса, многие руководители панамских ведомств, бизнесмены. И все-таки, как бы не были важны личные симпатии, я думаю, что основой таких конструктивных и дружественных отношений панамского руководства к России в тот период были основы идеологического происхождения: президент Перес Бальядарес являлся одним из основателей созданной генералом Омаром Торрихосом партии революционных демократов, человеком из его ближайшего окружения. И неслучайно А.А. Ермаков работал потом в качестве посла России в Венесуэле Уго Чавеса (2000–2004 гг.) и снова в Панаме (2009–2015 гг.).

А тогда мы буквально бомбили с ним Москву нашими доводами в пользу такого решения «АвтоВАЗа». К сожалению, правление завода в мае того же года большинством голосов отклонило это предложение. Конъюнктурные соображения коротких денег оказались на заводе тогда доминирующими, а ведь до российского дефолта и девальвации рубля оставалось тогда в мае чуть больше года. С горечью говорил тогда мне Родин о близорукости этого решения и его последствиях. Одним из таких последствий было, к сожалению, завершение 18 февраля 1998 года рассмотрения в панамском суде иска к ВТФ «АвтоЛада» (на сумму 288 млн долл.!) за упущенную выгоду с удержанием в пользу МОИНСА 47 млн долл. ее задолженности перед российскими поставщиками автомашин. Иска бесперспективного, но давшего формальное право МОИНСА так и не выплатить заводу указанную выше сумму за поставленные ранее автомобили. Другим последствием на фоне тяжелой болезни Л.И.Родина (диагностированный в октябре 1996 года рак) была последующая декапитализация МОИНСА его сыном Мартином Родиным и отказ фирмы платить по счетам ряда других кредиторов, в том числе ВТФ «КамАЗ» на сумму 4,2 млн долл., хотя сумма этого долга Л.И. Родиным неоднократно признавалась.

Когда в августе 1998 года грянул дефолт и рубль в одночасье был троекратно девальвирован, ситуация изменилась. Правительство Е.М. Примакова – Ю.Д. Маслюкова приступило к реализации восстановления ряда порушенных к этому времени производств, к задачам стимулирования экспорта и параллельно к жесткой борьбе с коррупцией. Помню, как в начале 1999 года в Панаму, почему-то минуя посольство, фактически тайком приезжал В.В. Каданников, тогда еще генеральный директор ВАЗа и председатель совета директоров фирмы «АвтоВАЗ». Мои попытки найти его в Панаме были предприняты уже после его отъезда. О результатах переговоров с ним Л.И. Родин сообщил мне сухо и кратко: «Он отказался платить по решению панамского суда, а у МОИНСА денег нет». Так был закрыт этот крупнейший в истории российско-латиноамериканских торгово-экономических связей и, возможно, перспективный проект.

Можно ли вернуться к этому проекту вновь? Может быть, но вряд ли это может теперь произойти без серьезной поддержки государства. Переход «АвтоВАЗа» с 2005 года под контроль к альянсу «Рено» и «Ниссан» привел фактически к полному разрушению его российской технологической цепочки. Из почти двухсот российских предприятий, работавших на завод в советское время, в 2015 году на завод работали всего десять, а 53 % компонентов для собираемых на «АвтоВАЗе» автомашин поступали из-за рубежа. ВАЗ в 2015 году был одним из самых убыточных предприятий в стране: 73 млрд долл. в год.

То, что произошло сейчас, когда после ухода «Ниссана» и «Рено» из России началось восстановление участия государства в развитии национального автопрома, внушает некоторую надежду, в том числе и на возобновление экспорта автомашин «Лада» на мировые рынки. Однако описанный выше опыт показывает, что условиями для такого экспорта должны стать и максимально возможная, а лучше 100 %-ная локализация производства модельного ряда «Лада» и готовность к зарубежным инвестициям в дилерскую сеть за рубежом.

Считаю, что без государственной поддержки в этом деле не обойтись… А в сотрудничестве с китайскими компаниями дело дальше внутреннего рынка у нас не пойдет. Китайцы, так же как и «Рено» и «Ниссан», свое добро на экспорт из России машин «АвтоВАЗа» не дадут. Зачем им мы где-то в роли конкурентов? В этом китайские партнеры ничем не будут отличаться от французов, японцев, владевших «АвтоВАЗом» до сих пор.

Возвращаясь к панамской истории фирмы Родина, хочу отметить, что я далек от мысли идеализировать Льва Родина как горячего патриота российского экспорта в Латинскую Америку, хотя многое из того, что он делал, имело оттенок особого отношения к его советскому и российскому прошлому. Выросший в удачливого бизнесмена в жестокой конкурентной среде Запада, он приобрел в ней и все свойственные этой среде черты, в том числе и правило погони за прибылью любой доступной ценой. Но, несмотря на успехи в бизнесе, он так и не стал своим среди аристократической панамской элиты, в глубине души считавшей его русским выскочкой.

Пусть это обстоятельство запомнят те нынешние российские олигархи, которые устремились на Запад после начала нашего противостояния в начавшейся мировой межимпериалистической схватке России с Западом. Ведь Родин, не будучи ортодоксальным верующим, не был обласкан ни в панамской еврейской общине, ни в американских пенатах.

Лев Иосифович Родин скончался в возрасте восьмидесяти шести лет 12 июня 2006 года в своей квартире на шестнадцатом этаже дома «Уинстон Черчилль» в престижном районе Панамы Пунта Паитилья. Его прах согласно его завещанию без прощальных церемоний был развеян над Панамским заливом с вертолета, нанятого для этой цели его сыновьями.

Я вспоминаю и написал так подробно о Л.И. Родине и его фирме в Латинской Америке, чтобы подчеркнуть, что государственное участие в экспортной работе порой является чрезвычайно важным и нужным для развития и экспортного производства, и для выхода со своей продукцией на внешние рынки. Так делается во всем мире. Частный интерес – могучий фактор прогресса, но направлять этот интерес, а где необходимо – активно и грамотно поддерживать его, сначала у себя дома, а потом и на внешних рынках, необходимо, если мы хотим быть суверенными в технологическом отношении наравне с другими участниками мировой торговли. И эта история с нашей автомобильной продукцией на рынках Латинской Америки является в этом смысле весьма поучительной.

Еще одним послом России в Панаме, с которым мне довелось вместе работать после отъезда из Панамы первого нашего дипломата в ранге посла С.С. Гурова, был Николай Михайлович Владимир. Невероятный трудяга, Николай Михайлович своим примером буквально заряжал меня ежедневно на всë новые и новые проекты. Это был очень интересный период финальной стадии переговоров о вступлении России в ВТО, чему тогда препятствовали только Грузия и Панама. Поводом для сопротивления панамцев было отсутствие российско-панамского соглашения о сотрудничестве в области морского судоходства, в котором они были заинтересованы, как страна «офлаживания» судов почти половины всего мирового торгового флота. Переговоры по согласованию содержания и подписанию соглашения, в которых я принимал непосредственное участие, были очень интересными и в итоге успешными. Панамцы долго упирались, настаивая на предоставлении судам под панамским флагом особых преференций в российских портах.

Помню, как мы вместе с Н.М. Владимиром искали выход из этой ситуации, поскольку никаких преференций мы вовсе не должны были бы предоставлять хотя бы по стандартным условиям, применяемым в ВТО. Мы предложили в итоге вести дело к организации визита панамских представителей на переговоры в Москву. Официальное приглашение на такие переговоры мы передали панамцам вместе с приехавшим из Москвы со Смоленской площади представителем – Виктором Коронелли, ныне нашим послом в Республике Куба. И уговорили панамцев. Окончательный текст соглашения, без подписания которого панамцы не давали добро на вступление РФ в ВТО, был доработан с делегацией Панамы, приехавшей для этого в Москву в 2003 году для переговоров с Министерством транспорта РФ уже после моего возвращения на Родину.

Сейчас вот думаю: выходит, что не только хоть малую, но пользу я приносил своей работой за рубежом, но и вред, поскольку считаю, что вступление России во Всемирную торговую организацию было не только преждевременным, но и ошибочным решением. Время это доказало.

Поток наших предпринимателей, приезжавших по разным, иногда курьезным и странным делам в Панаму, оказался гораздо шире и разнообразнее в сравнении с коста-риканским. Хорошим поводом для такого потока были устраиваемые в Панаме по нечетным годам Международные ярмарки-выставки «ЭКСПОКОМЕР». Я постарался, чтобы эта выставка прочно вошла в стандартное расписание нашей ТПП России и ее «Экспоцентра» для рассылки приглашений на ее участие среди российских предпринимательских структур. И такое участие начиная с 1991 года было постоянным, за исключением одного 2001 года, когда на выставке работал только стенд торгового отдела посольства. В четные годы я рассылал в Россию приглашения на другую периодически проводившуюся тоже международную выставку – «ЭКСПОМЕДИКА».

Конечно, не всегда и не все предприниматели шли в посольство и в его торговый отдел. По разным причинам. А из тех, кто все же приходил за консультацией и помощью, не всем удавалось такую помощь предоставить. Каких только тут не было случаев – продуктов внешнеэкономической и внешнеторговой свободы действий, предоставленной нашим предпринимателям реформами: купленный в Бразилии у жуликов вместо сахарного речной песок, просроченные и некачественные растворимые кофе и супы, срочные продажи абсолютно аварийных вертолетов МИ-8, требование американских судебных органов уничтожить прибывшие в свободную торговую зону Колон контейнеры с якобы незаконно изготовленной для поставки в свободную зону Колон водкой, принадлежащей США марки «Smirnoff», и т. д. и т. п. Список таких отрицательных, вредных последствий ликвидации монополии внешней торговли можно было бы, наверное, продолжить примерами из других стран, остановлюсь же подробнее лишь на одном из них, произошедшем в Панаме, где такая чрезмерная свобода могла бы привести в других обстоятельствах к весьма неприятным последствиям. И наоборот, если и когда включались государственная поддержка и контроль.

В 1998 году мне удалось с использованием наработанных контактов с Луисом Варкасией, директором службы охраны президента Панамы, получить и отработать запрос панамцев на поставку партии российского оружия – подствольных гранатометов, боеприпасов к ним и модернизированных автоматов АК-103. Для «Рособоронэкспорта» это был, конечно, мизерный (всего-то 1 млн долл.) контракт, и, вероятно, поэтому прислали они в Панаму на завершение переговоров и подписание контракта, мягко говоря, неподготовленного представителя. Но зато от завода-производителя… А ведь рядом в Колумбии на постоянной основе давно уже работал их грамотный во внешнеторговых сделках специалист.

Этого представителя завода с полномочиями от «Рособоронэкспорта», относительно молодого и пьяного в дупель, я и встретил майской ночью 1998 года в панамском аэропорту Токумен. Он буквально упал на меня, запачкав мою рубашку уже неоднократно облеванной курткой и потребовал немедленно опохмелиться тут же, в зоне прилета аэровокзала…

Весь следующий и еще два дня, которые были ему отведены на подписание уже согласованного мной текста и условий контракта в Панаме, он просыхал в гостинице, мне же приходилось оправдываться перед Луисом Варкасией за неожиданную «болезнь» представителя столь грозной и известной в мире организации, каким представлялся ему «Рособоронэкспорт».

Отчаявшись, я был вынужден потом выбивать у этого представителя доверенность на подписание контракта, и в итоге все же пришлось представить его директору живьем, отмытого и подлеченного при содействии Гали, хотя бы для обмена визитными карточками. Это единственное, что сделал тогда командированный в Панаму представитель российской «оборонки».

Потом панамцы тянули с оплатой аккредитива. Их знаменитая «hora Latina» все же наступила, но как раз в дни августовского 1998 года дефолта в РФ. «Дойче Банк» отказался тогда открывать в пользу «Рособоронэкспорта» предусмотренный условиями контракта аккредитив под предлогом неплатежеспособности поставщика.

Кроме того, банк официально направил мне телекс, в котором указал, что не сможет открыть аккредитив по контракту на поставки оружия в Панаму еще и потому, что армии как таковой в Панаме нет… Луис Варкасия был взбешен, сделка была на грани срыва. Мои переговоры с другими банками не принесли успеха, в обстановке дефолта в Москве стали уже остывать к этому контракту (мол, не впервой с латинами так…), но мне уступать не хотелось, и я решил предложить панамцам изменить условия расчетов и заплатить прямым переводом в Москву всю сумму сделки авансом.

Мне повезло. Я нашел Луиса по телефону в момент, когда он находился в гостиничном номере президента Переса Бальядареса в Майами. Повезло. Луис, разумеется, выдал мне все, что он думает о русских, но, видимо, неслучайно решил спросить мнение президента на этот счет и неожиданно получил положительный ответ. Давний соратник генерала Торрихоса, работавший в его правительстве министром экономики и планирования, неслучайно был в числе его единомышленников. На следующий день я подписал с президентом Национального банка Панамы Боливаром Парьенте нужные документы, и платеж 100 % цены контракта состоялся. В Москве удивились и сначала не поверили. Контракт же вскоре вступил в силу.

Самое же смешное (тогда, правда, мне было не до смеха) началось потом, когда на испытаниях прибывших в Панаму через 6 месяцев гранатометов, вылетавшие из под АК-47М, значительная часть гранат падала в сельву, не взрываясь… Доля брака оказалась на уровне 65 %. Только через год после кучи шифровок и объяснений на самом высоком панамском и российском уровнях удалось-таки поставить в Панаму (теперь уже безвозмездно) партию новых боеприпасов к гранатометам, которые все-таки взрывались…

Специалисты завода потом объяснили мне, что в бракованной партии поставок не были учтены особенности природных условий в тропической сельве, где детонации не происходило из-за мягкой почвы и падения гранат сквозь листья густой тропической растительности. Заводчане-специалисты поработали потом в течение недели с панамцами – бойцами Национальной гвардии, обучали их содержанию оружия, навыкам его использования. И не только гранатометов, но и новейших образцов автомата Калашникова, поставленных в рамках этой второй безвозмездной поставки в качестве образцов для затравки.

Эти трое специалистов Тульского оружейного завода несмотря на незнание испанского языка нашли общий язык общения с солдатами Национальной гвардии, панамцы были довольны результатами обучения их правил пользования подствольными гранатометами, об этом мне сказал Луис Варкасия, и я с удовольствием доложил в Центр об этом. Довольны были и наши ребята, которые впервые побывали за океаном в экзотической для них стране и условиях.

Они благодарили и меня. Тут дошло и до курьеза. Видимо, настолько твердо усвоив как правило царившую тогда в России практику «откатов», они вплоть до посадки в самолет отчаянно пытались сунуть мне в карман 100 долларов. Я твердо отказывался. И тогда кто-то из них задержался на какое-то время в зоне беспошлинной торговли Duty Free аэропорта в Панаме и принес оттуда мне подарок и так искренне и настойчиво уговаривал меня взять его на память о них и о нашей совместной работе по продаже в Панаму тульского оружия, что я дрогнул. Этот подарок – добротная ветровка – до сих является моей любимой одеждой в межсезонье.

Если заключить серьезно, то вот такие прямые выходы наших предприятий на объекты зарубежного сотрудничества безусловны нужны и полезны. Впрочем, это было и при системе монополии внешней торговли. Только волокиты и всяческих согласований тогда было чересчур, и не всегда на зарубежные объекты попадали те, которые были настоящими спецами, а не приближенными профсоюзными и прочими деятелями.

Однако этот сюжет с небольшой по объему, но с первой поставкой нашего оружия в Панаму впервые за всю историю российских и советских отношений с этой страной может служить в ее начальной неудачной части иллюстрацией результатов ослабления государственного контроля над этой отраслью торговли, а еще, мягко говоря, не очень уж и подчиненного порой отношения латиноамериканцев к зависимости от США в этой области.

А независимое поведение президента П. Бальядареса, видимо унаследовавшего от генерала О. Торрихоса вместе с положением лидера созданной генералом партии «Национальное революционное действие» и дозу антиамериканизма, в итоге не осталось незамеченным. Вскоре он был обвинен в каких-то грехах при покупке земли в США и лишен навсегда американской визы…

Рис. 22. В гостях у директора службы безопасности президента Панамы Луиса Варкасии с нашей внучкой Каролиной, приехавшей к нам на каникулы

Этот маленький успех в военно-техническом сотрудничестве вполне мог бы получить и солидное продолжение в форме закупок панамцами партии вертолетов МИ-8. «Президенту понравилось честное решение русскими вопроса, где была большая доля их вины – путем безвозмездной поставки новой партии оружия», – сообщил мне тогда Луис Варкасия, добавив, что тот поручил ему поехать на открывающуюся через месяц в Чили международную ярмарку оружия и товаров военно-технического назначения для переговоров по закупке партии российских вертолетов МИ-8.