Текст книги "Сталин: Взгляд со стороны. Опыт сравнительной антологии"

Документ, который имели в виду составители биохроники, есть не что иное, как поздний вариант воспоминаний Н. А. Емельянова, который – со всеми сопутствующими материалами – хранится в бывшем ЦПА, а ныне РГАСПИ (Ф. 4. Оп. 2. Ед. хр. 599, 6oi). Этот пакет документов рассказывает достаточно характерную для 30-50-х годов прошлого века историю…

Во всех первых вариантах воспоминаний, написанных в 20-х и начале 30-х годов, Николай Александрович ни разу не упомянул о посещении шалаша Сталиным, Свердловым, Дзержинским – теми, кого с 30-х годов стали именовать «ленинским ядром ЦК». И в вышедшем в 1935 году первом томе «Истории гражданской войны в СССР», в главе о VI съезде авторы были вынуждены ограничиться замечанием: «Ленин был связан с руководителями съезда и давал им необходимые советы».

Но по мере того, как всё более усиливался «культ личности», такое положение становилось нетерпимым. И в том же 1935 году Емельянов, его жена, а потом и сын Николай – неизменный спутник Владимира Ильича в Разливе – были арестованы. После допросов 64-летний Николай Александрович заболел, оглох и «вспомнил», что Сталин приезжал в шалаш «раза два». Его и Надежду Кондратьевну выпустили, а Николай[36]36
  Николай Николаевич Емельянов – сын Николая Александровича Емельянова. Убит в 1935 г. якобы при попытке к бегству.


[Закрыть] погиб. С тех пор – даже после смерти Емельянова в 1958 году – во всех интервью и «литературных записях» его воспоминаний всегда содержалось упоминание о приезде Сталина, Дзержинского, Свердлова и т. д.

В 1946 году, когда издавались сочинения Сталина, директор ИМЭЛ В. Кружков написал помощнику Сталина Поскрёбышеву о том, что Емельянов вспомнил о двух приездах Иосифа Виссарионовича в Разлив. Поскрёбышев ответил: «Тов. Сталин подтверждает приезд к Ленину в Разлив дважды». В третий том сочинений Сталина этот факт не включили. А вот в исторической литературе он стал фигурировать. Лишь в 1982 году сын Емельянова Александр Николаевич официально заявил «со всей партийной ответственностью, что И. В. Сталин (Джугашвили) к В. И. Ленину не приезжал»¹⁰⁵.

Л. Д. Троцкий: В период реакции после июльского движения роль Сталина вообще значительно возрастает. Уже знакомый нам Пестковский пишет в своих апологетических воспоминаниях о работе Сталина летом 1917 года: «Широкие рабочие массы Петрограда мало знали тогда Сталина. Да он и не гонялся за популярностью. Не обладая ораторским талантом, он избегал выступлений на массовых митингах. Но никакая партийная конференция, никакое серьезное организационное совещание не обходилось без политического выступления Сталина. Благодаря этому партийный актив знал его хорошо. Когда ставился вопрос о большевистских кандидатах от Петрограда в Учредительное собрание, кандидатура Сталина была выдвинута на одно из первых мест по инициативе партийного актива». Имя Сталина стояло в петроградском списке на шестом месте… В 1930 году считалось еще необходимым в объяснение того, почему Сталин не пользовался популярностью, указывать на отсутствие у него «ораторского таланта». Сейчас такая фраза была бы совершенно невозможна: Сталин объявлен идолом петроградских рабочих и классиком ораторского искусства. Но верно, что, не выступая перед массами, Сталин рядом со Свердловым выполнял в июле и августе крайне ответственную работу в аппарате: на совещаниях, конференциях, в сношениях с Петербургским комитетом и проч.

О руководстве партии в тот период Луначарский писал в 1923 году: «До июльских дней Свердлов состоял, так сказать, в главном штабе большевиков, руководя всеми событиями вместе с Лениным, Зиновьевым и Сталиным. В июльские дни он выдвинулся на передний план».

Это было верно. Среди жестокого разгрома, обрушившегося на партию, этот маленький смуглый человек в пенсне держал себя так, как если б ничего особенного не случилось: распределял по-прежнему людей, ободрял тех, кто нуждался в ободрении, давал советы, а если нужно – приказания. Он был подлинный «генеральный секретарь» революционного года, хотя и не нес этого звания. Но это был секретарь партии, бесспорным политическим руководителем которой Ленин оставался и в своем подполье. Из Финляндии он посылал статьи, письма, проекты резолюций по всем основным вопросам политики. Ошибаясь нередко на расстоянии тактически, Ленин тем более уверенно определял стратегию партии. Повседневное руководство лежало на Свердлове и Сталине, как на наиболее влиятельных членах ЦК из числа оставшихся на свободе. Массовое движение тем временем чрезвычайно ослабело. Партия наполовину ушла в подполье. Удельный вес аппарата соответственно возрос. Внутри аппарата автоматически выросла роль Сталина. Этот закон проходит неизменно через всю его политическую биографию, как бы составляя ее основную пружину¹⁰⁶.

И. В. Сталин: Ленин и Сталин смело и уверенно, твердо и осмотрительно вели партию и рабочий класс на социалистическую революцию, на вооруженное восстание. Ленин и Сталин – вдохновители и организаторы победы Великой Октябрьской социалистической революции. Сталин – ближайший сподвижник Ленина. Он непосредственно руководит всем делом подготовки восстания. Его руководящие статьи перепечатываются областными большевистскими газетами. Сталин вызывает к себе представителей областных организаций, инструктирует их и намечает боевые задачи для отдельных областей. 16 октября Центральный комитет избрал Партийный центр по руководству восстанием во главе с тов. Сталиным. Партийный центр являлся руководящим ядром Военно-революционного комитета при Петроградском совете и руководил практически всем восстанием¹⁰⁷.

В. Т. Логинов: Ленин, как и в беседе с руководителями «военки» 14 октября, настаивал на том, что во главе всей работы, связанной с проведением восстания, должен стоять не сугубо партийный, а советский центр. И на ночном заседании в Лесновской думе, где присутствовали уже только члены ЦК, принимается постановление: «ЦК организует Военно-революционный центр в следующем составе: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский. Этот центр входит в состав революционного Советского комитета», то есть ВРК.

Во время дискуссии 1924 года и это решение получило сугубо политизированное толкование. В уже цитированном докладе 19 ноября 1924 года Сталин приводит первую часть данного постановления и оценивает его как создание «практического центра по организационному руководству восстания». Далее он продолжает: «На этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто “ужасное”, то есть в состав практического центра, призванного руководить восстанием, “странным образом” не попал “вдохновитель”, “главная фигура”, “единственный руководитель” восстания, Троцкий… Между тем здесь нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября».

Есть что-то неприличное в дележе «лавровых венков» спустя многие годы после победы. Наиболее продуктивным в таких случаях является, как правило, обращение к источникам, максимально приближенным к времени события. Вот цитата из юбилейной статьи «Правды» 6 ноября (нов. стиль) 1918 года: «Вдохновителем переворота с начала до конца был ЦК партии во главе с тов. Лениным. Владимир Ильич жил тогда в Петрограде, на Выборгской стороне, на конспиративной квартире… Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета тов. Троцкого». Автором этой статьи был Сталин¹⁰⁸.

Л. Д. Троцкий: Сталин не руководил восстанием ни лично, ни через посредство «центра». В протоколах, воспоминаниях, бесчисленных документах, справочниках, исторических учебниках, опубликованных при жизни Ленина и даже позже, пресловутый «центр» ни разу не называется, и имя Сталина как руководителя «центра» или хотя бы как видного участника восстания никогда и никем не упоминается. Память партии прошла мимо него. Только в 1924 году Комиссия по истории партии, занятая собиранием материалов, набрела на тщательно спрятанную запись заседания 16 октября с текстом решения о создании практического «центра». Развернувшаяся в это время борьба против «левой оппозиции» и против меня лично требовала новой версии истории партии и революции.

Помню, Серебряков, у которого были друзья и связи везде и всюду, сообщил мне, что в секретариате Сталина в связи с открытием «центра» большое ликование. «Какое же это может иметь значение?» – спрашивал я с недоумением. «Они собираются на этом стрежне что-то наматывать», – ответил проницательный Серебряков. И всё же дальше повторной перепечатки протокола и туманных упоминаний о «центре» дело в тот период не шло. Слишком еще свежи в памяти были события 1917 года, участники переворота еще не подверглись истреблению, живы были еще Дзержинский и Бубнов, значившиеся в списке «центра». В своем фракционном фанатизме Дзержинский мог, правда, согласиться приписать Сталину заслуги, которых тот не имел; но он не мог приписать таких заслуг себе: это было выше его сил. Дзержинский умер своевременно. Одной из причин опалы и гибели Бубнова был, несомненно, его отказ от лжесвидетельства. Так никто ничего о существовании «центра» вспомнить не мог. Вышедший из протокола призрак продолжал вести протокольное существование: без костей и мяса, без ушей и глаз.

Это не помешало ему, однако, послужить стержнем новой версии Октябрьского восстания…

В 1920 году Сталин, уже не называя Троцкого, противопоставляет ЦК Ленину как автору ошибочного плана восстания. В 1922 году он повторяет это противопоставление, заменяя, однако, Ленина «одной частью товарищей» и осторожно давая понять, что восстание было спасено от ложного плана не без его, Сталина, участия. Через новых два года оказывается уже, что ложный план Ленина есть злостный вымысел Троцкого, зато сам Троцкий действительно выдвинул ложный план, к счастью, отвергнутый ЦК. Наконец, «История партии», вышедшая в 1938 году, изображает Троцкого как отъявленного противника Октябрьского восстания, которым руководил Сталин. Параллельно совершалась мобилизация всех видов искусства: поэзия, живопись, театр, фильм оказались призваны вдохнуть жизнь в мифический «центр», следов которого самые усердные историки не могли открыть с лупой в руках. Сталин как вождь Октябрьского восстания показан ныне на всех экранах мира, не говоря уже об изданиях Коминтерна¹⁰⁹.

Р. Слассер: Не все биографы Сталина придают значение тому, что Сталин оказался в тот день не у дел. Такер, например, вообще обходит этот вопрос молчанием, Улам находит этому довольно изощренное объяснение: он считает, что задание Сталина как раз в том и состояло, чтобы не принимать активного участия в восстании, дабы не подвергать себя риску ареста. Наоборот, Сталин должен был оставаться в тени, поскольку входил в ту резервную часть партийного центра, которая могла принять на себя руководство в случае, если восстание даст осечку.

Из всех западных биографов Сталина наиболее остро ощущал необходимость как-то логически обосновать и объяснить, почему Сталин не принимал участия в событиях 24 октября, Дейчер. Он пишет: «Отсутствие, бездеятельность Сталина в штабе во время восстания невозможно объяснить. Это остается странным и непреложным фактом».

Советский историк Городецкий критикует «ошибочную» позицию Сталина в редакционной статье «Что нам нужно?» от 24 октября и произнесенную в тот же день на совещании большевистской фракции, что Сталин отводит слишком много места оборонительной стороне деятельности ВРК. Однако Городецкий не делает никаких попыток объяснить этот промах Сталина. Возможно ли все-таки найти удовлетворительное объяснение той загадке, которая поставила в тупик Дейчера? Отчасти… ответ на этот вопрос заключается в том, что другие лидеры, и в особенности Троцкий и Свердлов, не захотели привлечь Сталина к участию в подготовке и осуществлению восстания. <…>

Его не было на заседании утром 24 октября, потому что Свердлов, созывая товарищей, не потрудился оповестить Сталина, кроме того, наведаться в партийный штаб ему помешала собственная безынициативность…

Сталина, разумеется, никак нельзя было упрекнуть в недостатке ума, но порой он с трудом воспринимал новую для себя ситуацию… Наиболее успешно он добивался своих целей тогда, когда действовал осторожно, обдуманно и энергично в ситуации, досконально изученной им на основании прошлого опыта. Осуществление большевиками операции по захвату власти представляло собой уникальную, единичную акцию, не оставлявшую больших шансов на успех тем, кто, подобно Сталину, не умел схватывать всё на лету, а напротив, готовясь к тем или иным событиям, нуждался в предварительных прикидках и примерках¹¹⁰.

Л.Д. Троцкий: Плохо начав в марте, скомпрометированный в апреле, Сталин весь год революции провел за кулисами аппарата. Он не знал непосредственного общения с массами и ни разу не почувствовал себя ответственным за судьбу революции. В известные моменты он был начальником штаба, никогда – командующим. Предпочитая отмалчиваться, он выжидал инициативы других, отмечал себе их промахи и слабые стороны и отставал от событий. Для успеха ему нужна известная устойчивость отношений и свобода располагать временем. Революция отказывала в том и другом.

Не вынужденный продумывать задачи революции с тем напряжением мысли, какое создается только чувством непосредственной ответственности, Сталин так и не понял до конца внутренней логики Октябрьского переворота. Оттого так эмпиричны, разрозненны и несогласованны его воспоминания, так противоречивы его позднейшие суждения о стратегии восстания, так чудовищны его ошибки в отношении ряда позднейших революций (Германия, Китай, Испания). Поистине, революция не есть стихия этого бывшего «профессионального революционера».

И тем не менее 1917 год вошел важнейшим этапом в формирование будущего диктатора. Он сам говорил позже, что в Тифлисе он был учеником, в Баку вышел в подмастерья, в Петрограде стал «мастером». После четырех лет политического и умственного прозябания в Сибири, где он опустился до уровня «левых» меньшевиков, год революции под непосредственным руководством Ленина, в кругу товарищей высокой квалификации имел неизмеримое значение в его политическом развитии. Он впервые получил возможность познакомиться со многим, что до тех пор совершенно выходило из круга его наблюдений. Он прислушивался и присматривался с недоброжелательством, но внимательно и зорко. В центре политической жизни стояла проблема власти. Временное правительство с участием меньшевиков и народников, вчерашних товарищей по подполью, тюрьме и ссылке, позволило ему ближе заглянуть в ту таинственную лабораторию, где, как известно, не боги обжигают горшки. Та неизмеримая дистанция, которая отделяла в эпоху царизма подпольного революционера от правительства, сразу исчезла. Власть стала близким, фамильярным понятием. Коба освободился в значительной мере от своего провинциализма, если не в привычках и нравах, то в масштабах политического мышления. Он остро и с обидой почувствовал то, чего ему не хватает лично, но в то же время проверил силу тесно спаянного коллектива одаренных и опытных революционеров, готовых идти до конца. Он стал признанным членом штаба партии, которую массы несли к власти. Он перестал быть Кобой, став окончательно Сталиным¹¹¹.

Информация к размышлению

1917 год по праву может считаться переломным не только в жизни страны, но и во всей мировой истории. Однако этот момент можно считать переломным и в жизни И. В. Сталина. Впервые подобный выбор он сделал, примкнув к революционному движению, причем тогда, когда его перспективы были весьма туманными. Существовавшая в Российской империи со второй половины позапрошлого века мода на участие в революционном движении, не просто терпимое, но деятельно-сочувственное отношение самых различных слоев русского общества к революционерам и юношеский максимализм привели семинариста Джугашвили в стан зарождающейся социал-демократии. С этого момента началась нелегальная конспиративная деятельность будущего вождя. Практически два десятилетия своей сознательной жизни Сталин посвятил революционной марксистской работе «на земле» – в подпольных комитетах РСДРП и рабочих кружках. Причем эта работа периодически прерывалась арестами, пребыванием в домах предварительного заключения и, наконец, в многочисленных северных ссылках.

Наступило время Февральской революции, во многом неожиданной и для императорского двора, и для профессиональных революционеров[37]37
  По официальным данным советской и партийной историографии, численность социал-демократической (большевистской) партии весной 1917 г. составляла 24 тысячи человек.


[Закрыть], как находившихся в заключении, так и проживавших последние предреволюционные годы в эмиграции.

Крушение императорской России открыло двери тюрем для политических заключенных и дало возможность вернуться в страну высшим руководителям центральных органов РСДРП, которые плотно освоили Европу как место относительно безопасного пребывания после поражения первой русской революции 1905–1907 годов. В стране с последних дней февраля царило ощущение народной победы. Самыми популярными лозунгами были «Да здравствует Революция!», «Да здравствует Святая Свобода!».

В марте 1917 года Сталин, как и множество осужденных самодержавием «политических», прибыл в столицу. Именно здесь в ближайшие месяцы он должен был найти свое место в революционном движении, научиться и приспособиться к принципиально иным условиям легальной политической и организационной работы.

В революционном Петрограде Сталин был введен в состав нелегального бюро ЦК РСДРП(б), правда, только с правом совещательного голоса. Он был избран в президиум Бюро ЦК только 15 марта, а 18 числа того же месяца направлен в исполком Петроградского совета. Одновременно в восстановленном издании газеты «Правда» (с 5 марта 1917 года), которую тогда возглавлял В.М. Молотов, Сталин был введен в состав ее редакции (13 марта), а уже на следующий день опубликовал в ней статью «О Советах рабочих и солдатских депутатов».

В первые недели и месяцы революции самыми заметными и популярными фигурами стали уличные трибуны. Сталин не мог похвастаться яркими ораторскими способностями. Возможно, именно из-за этого он и занимался «литературной деятельностью» в газетах и организационной работой. Но именно ежедневная рутинная работа в тени ярких и говорливых вождей из разных политических партий и движений дала ему уникальный шанс. Сталин именно тогда понял, что судьбы революции решаются не столько на трибунах, сколько в результате огромной по объему и напряженности организационной работы, то есть за кулисами ярких политических событий. Настоящим испытанием для него стала подготовка двух июньских демонстраций в Петрограде: первая (10 июня) не состоялась по политическим причинам, зато вторая (18 июня) собрала около полумиллиона участников и прошла по преимуществу под большевистскими лозунгами. Тогда же Сталин в полной мере осознал силу и возможности организационной работы, а также важность столь уникального инструмента., как исполнительный аппарат (впрочем, тогда подобного термина еще не существовало). И именно это знание организационной работы на многие десятилетия определило особенности сталинской политики и ее огромные политические возможности при борьбе за власть в партии и государстве.

Партийный аппарат в восприятии Сталина мог и должен был стать той организующей силой, которая в условиях легальной работы обеспечивала бы решение любых самых сложных проблем. Для него это были «дела» в отличие от «бесполезной говорильни», «митинговщины» и пустых дискуссий. Впоследствии дискуссия у Сталина стала лишь одним из механизмов шельмования политических врагов, оказания на них давления, подготовки кадровых партийцев к принятию «политически правильных» решений. Тот же аппарат мог обеспечивать и вполне корректные результаты голосования.

Глава 6
Фронтовик

И. В. Сталин: Сталин вместе со Свердловым – ближайшие помощники Ленина в деле строительства Советского государства. Вместе с Лениным Сталин ведет борьбу против Каменева, Зиновьева, Рыкова и других штрейкбрехеров и дезертиров революции. Организация разгрома Керенского – Краснова, ломка саботажа чиновников и служащих, ликвидация контрреволюционной Ставки и царского генералитета, закрытие буржуазной печати, борьба против контрреволюционной Украинской рады, разгон Учредительного собрания, разработка первой советской Конституции 1918 года – во всех этих решающих событиях Сталин принимал самое активное и руководящее участие…

В тяжелые дни Брестского мира, когда решалась судьба революции, Сталин вместе с Лениным твердо отстаивали большевистскую стратегию и тактику против предателя Троцкого и его сподручного Бухарина, которые вкупе с англофранцузскими империалистами хотели поставить молодую, неокрепшую Республику Советов под удар германского империализма¹¹².

Л. Д. Троцкий: Все те, которые возглавляли Красную армию в сталинский период – Тухачевский, Егоров, Блюхер, Якир, Уборевич, Дыбенко, Федько, были в свое время выделены на ответственные военные посты, когда я стоял во главе военного ведомства, в большинстве случаев мною самим во время объезда фронтов и непосредственного наблюдения их боевой работы. Как ни плохо было, следовательно, руководство, но оно, очевидно, умело выбирать людей, раз Сталин в течение более десяти лет никого не нашел им на смену. Правда, почти все полководцы гражданской войны и строители армии оказались впоследствии «предателями» и «шпионами». Но это не меняет дела. Именно они отстояли революцию и страну. Если в 1933 году выяснилось, что Сталин, а не кто-либо другой строил Красную армию, то на него, казалось бы, падает и ответственность за подбор такого командного состава. Из этого противоречия официальные историки выходят не без трудностей, но с честью: назначение изменников на командные посты ложится ответственностью целиком на Троцкого, зато честь одержанных этими изменниками побед безраздельно принадлежит Сталину. Сейчас это своеобразное разделение исторических функций известно каждому школьнику из Истории, редактированной Сталиным…

В той настойчивости, с какою Сталин подготовлял свою новую биографию, несомненно, сказались основные черты его характера. Можно по-разному относиться к ней, но нельзя отказать ей в силе. Он хотел продвинуться вперед, занять более видное, если возможно – и первое место. Это стремление было у него сильнее всех других чувств – не только личной привязанности, но и верности определенной программе. Оно не покидало его никогда. В нем не было и тени того великодушия богатых натур, которые радуются талантам и успехам другого. В чужом успехе он всегда чувствовал угрозу своим целям, удар по своей личности. С силою рефлекса он занимал немедленно оборонительную, а если возможно, и наступательную позицию. Он не мог никоим образом приписать себе роль теоретика и создателя большевистской партии, он стремился поэтому преуменьшить роль теории и эмигрантов-теоретиков, осторожно поддерживать недовольство Лениным, преуменьшать значение тех вкладов, которые Ленин вносил на важнейших поворотах истории, выдвигать его действительные или мнимые ошибки. Только после его смерти он канонизировал его, чтоб постепенно вытеснять его память.

Он не мог никак приписать себе ни руководство Октябрьским переворотом, ни руководство гражданской войной. Но он с первого дня неутомимо подкапывал авторитет тех, кто участвовал в руководстве, неутомимо, осторожно, шаг за шагом, сперва без какого-либо общего плана, лишь повинуясь основной пружине своей натуры. Уже через год после переворота, признавая за Троцким руководящую роль в перевороте, он в то же время осторожно противопоставлял ему ЦК в целом. Он называл по имени Ленина, чтоб создать противовес Троцкому. Но в то же время под безличной фирмой ЦК он резервировал для себя место в будущем. Одна и та же политика, система этапов, переходов в отношении Октябрьского переворота, как и Красной армии. Сперва признание руководящей роли другого, но ограничение ее ролью ЦК. Затем сужение чужой руководящей роли и постепенное оклеветание всех остальных членов ЦК, кроме мертвого Ленина, который не опасен, но зато может служить прикрытием¹¹³.

И. В. Сталин: Сталин был командирован Центральным комитетом партии на юг в качестве облеченного чрезвычайными правами общего руководителя продовольственного дела на юге России.

6 июня 1918 года Сталин с отрядом рабочих прибыл в Царицын. Соединение в одном лице прозорливости политического вождя и таланта полководца позволило Сталину разгадать роль Царицына как места главного удара со стороны контрреволюции. Взятие Царицына отрезало бы Республику от последних хлебных ресурсов, от бакинской нефти, позволяя белым объединить донскую контрреволюцию с Колчаком и чехословацкой контрреволюцией и общим фронтом идти на Москву. Надо было во что бы то ни стало удержать в руках Советской власти Царицын. Очистив железной рукой город от белогвардейских заговорщиков, добыв и послав в голодающие столицы значительное количество продовольствия, Сталин целиком занялся обороной Царицына. Беспощадно ломая сопротивление контрреволюционных специалистов, присланных и поддерживаемых Троцким, Сталин быстрыми и решительными мерами реорганизовал разрозненные отряды, ускорил прибытие из Донбасса частей Ворошилова, ставших ядром вновь сформированной X армии. Железная воля и гениальная прозорливость Сталина отстояли Царицын, не дали белым прорваться на Москву¹¹⁴.

Р.А. Медведев[38]38
  Медведев Р.А. (род. в 1925 г.) – публицист, доктор педагогических наук.


[Закрыть]: В связи с обострением продовольственного положения в Москве и в центральных губерниях России Совнарком РСФСР назначает Сталина общим руководителем продовольственного дела на юге России, наделив его чрезвычайными правами. В этой связи Сталин 4 июня выезжает в Царицын. Он застает здесь неразбериху и хаос как в продовольственных, так и в военных делах, в области транспорта, финансов и т. п. Используя свои полномочия, Сталин взял на себя всю власть в районе Царицына. Нет сомнения в том, что он проделал в Царицыне большую работу для наведения порядка в тылу и на фронте и снабжения продовольствием промышленных центров России. Однако основным средством для наведения этого порядка Сталин уже тогда избрал массовый террор. Он писал Ленину: «Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим [положение]. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб всё же дадим».

И Сталин действительно не щадил никого. Он не останавливался не только перед расстрелом десятков действительных врагов Советской власти, но и перед уничтожением всех тех, кто лишь подозревался в связях с контрреволюцией. В свое время об этом без всякого осуждения писал К.Е. Ворошилов¹¹⁵.

И. В. Сталин: Т[овари]щ Ленин! Т[овари]щ Троцкий!

Пишу коротко: времени мало, занят до безобразия.

1) Продовольственное дело налаживается, и, если пришлете побольше цветной мануфактуры и денег мелкими купюрами (не выше 500 рублевых), дело пойдет лучше.

2) Много хуже обстоит дело с войной на внешнем, особенно же, на внутреннем фронте. Специалисты – люди мертвые и кабинетные, совершенно не приспособленные к гражданской] войне. Между тем казаки не дремлют и в один прекрасный момент могут соединиться с оренбургскими казаками, оторвав центр от хлебного юга. Я не хотел брать на себя никаких военных функций, но штаб округа сам втягивает меня в свои дела, и я чувствую, что иначе нельзя, просто-таки невозможно иначе. Теперь я вижу, что было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, напр[имер], комиссаров при отрядах, «штабах» и пр., обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на юге. Судите сами, на днях был арестован каким-то «комиссаром» специалист Ковалевский, а Снегирёв при своей поездке на фронт с трудом избежал ареста. Или еще: Зедин – человек честный и пре[да]нный как военком, но другой военком – неисправимый пьяница и безобразно растрачивает казенные деньги. И т. д. и т. п. Необходимо мигом исправить все такие дефекты, но кому «надлежит» это сделать? Центру сразу невозможно разобраться в этом, а правомочного представителя центра (военного) нет здесь. Знаете ли вы, что Петров и весь его штаб почему-то выехали в Москву, а его «армия» ввиду этого совершенно разложилась и открыла дорогу казакам? Знаете ли вы, что мобилизация казаков, объявленная нами, сыграла с нами злую шутку, вооружив несколько тысяч казаков, взявших у штаба артиллерию и прочее снаряжение, ушедших потом от нас и теперь лупящих наши отряды нашими же снарядами? Знаете ли вы, что отряды так называемой Донской Республики (среди которых, кстати, всего 2–3% казаков) хотели захватить царицынскую артиллерию и взорвать потом местный совдеп? Всё это – вопросы, которые можно решить лишь на месте.

3) На Ростовском фронте открываются переговоры с немцами.

4) Я получаю ваши шифрованные телеграммы, но ключа к шифру не даете. Поймите же, что это ни с чем не сообразно.

5) Почему не информируете меня о делах?

22. VI.[1918]¹¹⁶.

Р. А. Медведев: Постепенно Сталин присвоил себе и все главные военные функции на Северном Кавказе.

Одной из первых его жертв стали военные специалисты, которых он не только отстранял от работы, но и расстреливал. С крайней враждебностью и недоверием отнесся Сталин к военному руководителю Северо-Кавказского военного округа А. Е. Снесареву.

Генерал царской армии и видный ученый-ориенталист А. Е. Снесарев одним из первых добровольно вступил в Красную армию. Энергично руководя войсками, он помог организовать оборону Царицына и остановить белоказаков. Тем не менее именно в это время Сталин шлет телеграмму в Москву, обвиняя Снесарева в саботаже. План обороны города, предложенный Снесаревым, Сталин считает вредительством. В конце концов он самовольно не только сместил, но и арестовал Снесарева. По приказу Сталина был арестован и почти весь штаб военного округа, состоявший из военных специалистов. На одной из барж на Волге была создана плавучая тюрьма, которая утонула вместе с большинством заключенных при невыясненных обстоятельствах.

По настоянию Сталина был разработан новый план обороны Царицына. С северного участка фронта сняли часть войск для наступления к западу и югу от Царицына. Как свидетельствуют военные историки В. Дудник и Д. Смирнов, «это нарушило устойчивость организованной с таким трудом обороны… 1 августа началось это необеспеченное наступление, а к 4 августа связь с югом прервалась, город оказался отрезанным от центра. Пришлось срочно перебрасывать части на северный боевой участок». Сталин свалил неудачу наступления на бывшего военрука Снесарева, от которого он якобы получил совершенно расстроенное наследие.