Текст книги "Школяры"

Однажды на одном из уроков случилась маленькая неприятность с одной из девочек (не будем называть её имени, чтоб не смущать). Её соседка по парте вдруг подскочила:

– Ой! Она описалась!..

Все с любопытством повернули головы на крик. Кто-то засмеялся, большинство же удивлённо молчали.

Подошла Екатерина Васильевна.

– Девочка моя, что случилось?

В ответ не последовало никакого ответа.

– Что же ты не попросилась? – продолжила Екатерина Васильевна.

– Я постеснялась…

Как ни странно, случай этот быстро забылся. Хотя, чаще всего, дети почему-то зло реагируют на подобное, долго помнят и дразнятся.

Уже в первом классе у многих появились прозвища. У кого-то обидные, а у кого-то, непонятно откуда взявшиеся. Кольку Шмелёва стали дразнить «Шмель», а другого Кольку, Отливана – «Колюня». Про Юрку сочинили целый стих, на который он постоянно обижался:

 
«Юрик-тюрик сел на стулик и поехал воевать,
Дрался-дрался, обосрался и пошёл штаны менять».
 

Но дразнилка эта вскоре забылась, а Юрку стали дразнить просто «Пожарником», вспомнив, что отец его работал в пожарной команде.

Конечно же, доставалось и девчонкам. Валя Яговцева превратилась в «Ягодку», а девочку с красивым именем Эльвира (сокращённо – Вира) стали дразнить «Вирка-дырка». Без прозвища, в конце концов, практически не осталось ни одного первоклашки.

Позднее, с годами, появлялись и новые, совершенно другие прозвища. Так, Витька Ляпцев стал «Ляпкиным – Тяпкиным», а Вовка Протченко – «Лёвой Задовым» (был такой адъютант у Нестора Махно во время Гражданской войны), Серёжка Персидин – «Персиком», а Вовка Евстратов почему-то «Кузей медным чайником». Между прочим, почти все учителя в школе тоже имели какие-нибудь прозвища: «Колобок, Синявка, Коробочка, дядя Коля» – вот только несколько из них. Но прозвища – это будет позже, в старших классах. А пока календарь день за днём отсчитывал первый учебный год наших первоклашек.

* * *

Снег больше не таял. Возле школьных печей появились охапки дров. Топили печи из общего коридора, а в классы тепло поступало от тыльных стенок печей-голландок.

На большой перемене многие ходили кушать в столовую. Но не все. Некоторые приносили завтраки из дома. Хотя обеды в школьной столовой и были недороги, но не все родители были в состоянии выделить из семейного бюджета даже эти скромные несколько рублей. Вот и появлялись на партах во время перемены бутылочки с молоком да горбушки домашнего хлеба.

Но тем, кто не ходил в школьную столовую, всегда было обидно и даже немного завидно, когда кто-то приносил оттуда вкусно пахнущие пирожки, ватрушки или пироженки.

В класс со слезами вбежала Люда Павлова, а за ней, пытаясь вымазать её лицо чем-то коричневым, толкаясь и подпрыгивая, ввалился Вовка Широбоков.

– На, ешь говёшки! – громко выкрикивал он.

Но Люда, бывшая выше Вовки почти на голову, умело увёртывалась от его наскоков.

Вошла Екатерина Васильевна. Увидев происходящее безобразие, строго спросила:

– В чём дело?! Широбоков, почему к девочке пристаёшь?

– А он меня какашками измазать хочет, – хныкая, пояснила Люда.

– Какими такими какашками? Широбоков, ну-ка, подойди ко мне.

Вовка, низко опустив свою широколобую голову, подошёл к Екатерине Васильевне. Правая рука его была спрятана за спину.

– Ну-ка, ну-ка – покажи, что там прячешь? – Екатерина Васильевна строго взяла Вовку за руку.

– Ничего я не прячу, – буркнул Вовка, нехотя доставая из-за спины руку и показывая зажатый в ней кусок хлеба, густо намазанный чем-то коричневым, действительно, напоминающим чьи-то какашки.

Екатерина Васильевна посмотрела и брезгливо сморщилась.

– Фу, где ты взял эту мерзость?

– В столовой давали…

– Как в столовой? – не поняла учительница.

– Да, в столовой. Стакан чая и хлеб с вот этим вот.

Екатерина Васильевна снова взяла Вовкину руку с куском хлеба и осторожно подвинула её поближе, пытаясь внимательней рассмотреть то, что было намазано на хлеб. Потом она громко рассмеялась.

– Какие же это какашки? Это ведь икра кабачковая, вкусная и полезная.

Успокоившись от смеха, Екатерина Васильевна принялась за воспитание Вовки.

– Ну, что мне с тобой, Володя, делать? Постоянно шалишь и нарушаешь дисциплину. Что, опять твою бабушку в школу вызывать? Пожалел бы её, она ведь старенькая.

– А я её и так жалею, что попросит – всё делаю, – попытался оправдаться Вовка.

– Ты меня не перебивай! – приструнила его Екатерина Васильевна.

В это время прозвенел звонок, и учительнице пришлось прервать воспитательный разговор.

– Ладно, Широбоков, договорим после уроков. Не будем задерживать твоих товарищей.

Она глянула на притихших учеников, стоявших возле своих парт.

– Садитесь, ребята. А ты, Широбоков, быстро сходи и вымой руки.

Вовка с видом победителя вышел из класса, не забыв при этом от дверей погрозить Люде кулаком, на что Люда скорчила в ответ смешную рожицу.

Екатерина Васильевна села за учительский стол, открыла свои записи, но тут же их закрыла и обратилась к классу:

– Ребята, скоро – Новый год. Вы любите этот праздник?

– Да! Да! – понеслось со всех сторон.

– Вот и хорошо. Всем нам поручили очень ответственное задание – мы будем делать ёлочные игрушки.

– А как? Мы ведь не умеем, – раздались нерешительные возгласы из класса.

– Ничего, научимся вместе. Вчера я вас просила принести картон или цветную бумагу – у кого что есть, и цветные карандаши. Все принесли?

– Да, да, – опять волной пронеслось по классу.

– А я забыл, – уныло протянул с места Колька Гурьев.

– И я з-забыл, – вторил ему Мотька Щибрик.

Екатерина Васильевна встала, нахмурила брови.

– Очень плохо. Что же это у вас с детства память такая плохая? А дальше что будет? Ну, давайте посмотрим, у кого картона много, может быть, поделятся с вами?

– Екатерина Васильевна, у меня много! – крикнул Коля Отливан. – У моего папы на работе этого картона, хоть завались. Он в магазине работает, и они этот картон в печке сжигают, я сам видел.

Учительница подошла к Колиной парте.

– Ну-ка, ну-ка, покажи. И, правда – много картона. Вот и хорошо. Давай, Коля, поделись с этими забывахами.

Когда вопрос с картоном был решён, учительница обратилась ко всему классу:

– Теперь слушайте внимательно, я объясню, что вы должны делать. Нужно нарисовать своего любимого зверя или игрушку, или любой предмет. Только нарисовать крупно и ярко. А потом мы выберем ваши лучшие рисунки, аккуратно вырежем их ножницами, привяжем к ним ниточки. Это будут ёлочные игрушки. Всем понятно?

– Понятно! – дружно ответил класс.

– А я не умею рисовать! – громко выпалил Колька Парамонов.

– И я, и я, – послышалось несколько голосов.

– Ничего страшного, – успокоила Екатерина Васильевна, – мы с вами будем делать бусы. Для начала возьмите листочки бумаги и покрасьте их в какой-нибудь один цвет.

В классе воцарилась тишина. Только слышно было, как по картону и бумаге скрипят, скребут, шебаршат карандаши. Учительница ходила между рядами парт и изредка подсказывала, поправляла.

– Алла, а это что у тебя – арбуз?

– Нет, это крыжовник, – скромно ответила Алла Девкина. – У нас его много бывает в огороде, и я его очень люблю. Только он почему-то не всегда сладкий, а больше кислый.

– Ну, хорошо. Красивая у тебя ягода получилась и большая.

– А вы же сами сказали, что нужно крупно нарисовать.

– Да, да, правильно, – Екатерина Васильевна едва сдержала улыбку. – Продолжай, не отвлекайся.

Подойдя к парте, за которой сидел Вовка Евстратов, учительница громко похвалила его:

– Ох, какой красивый чайник! А почему он у тебя красный?

– Так он медный. У нас был такой. Деду Кузе нравился.

Сидевший с Вовкой Сашка Морозов прыснул в кулак:

– Кузя – медный чайник…

Все громко рассмеялись. Даже учительница не удержалась. Так к Вовке Евстратову и прилипло это непонятное прозвище: «Кузя – медный чайник».

Работа над новогодними игрушками продолжалась до конца урока. Как и обещала Екатерина Васильевна, лучшие игрушки, а их оказалось подавляющее большинство, были собраны в отдельную коробку. Потом, немного подумав, положили в коробку и все оставшиеся игрушки, решив, что и они пригодятся. Хотя бы для украшения ёлки на главной площади посёлка, которая находилась прямо под окнами школы.

Прозвенел звонок на перемену. Сидевший на первой парте Генка Огибенин первым вышел в коридор и тут же заскочил обратно.

– Ребята!!! Ёлку привезли! – возбуждённо крикнул он.

Первоклашки гурьбой высыпали из класса. Посреди коридора, действительно, лежала большая пышная красавица ёлка, по-видимому, только что привезённая из леса. На её ветках даже снег не успел растаять. А какой стоял аромат!

Трое взрослых дяденек, привезших ёлку на лошади, шугнули ребятишек:

– А, ну, мелкота, марш отсюда! Нечего под ногами путаться! Успеете ещё, наводитесь хороводов возле ёлочки.

– А мы для ёлки игрушки сделали, – пискнул кто-то из ребячьей толпы.

– Ну, и молодцы! Мы сейчас ёлку-то вам поставим, а вы потом и украсите её. А пока давайте, идите в класс, учитесь дальше.

Как раз в это время прозвенел звонок с перемены, и ребята быстро разошлись по классам. Правда, делали они это без особого желания – очень уж не хотелось от ёлки уходить.

В классе до прихода учительницы Лёшка Черемных достал из парты еловую веточку.

– Ребя, смотри, что у меня есть!

– Ну, и что? – хмыкнул Валерка Зайцев, – у меня тоже есть.

– И у меня, и у меня, – послышалось со всех сторон.

Оказалось, не осталось ни одного первоклашки, кто не принёс бы из коридора хотя бы маленькую еловую веточку.

– Ой, – вдруг всхлипнула со своей парты Надюшка Канонерова, – а на ёлке-то, наверно, ничего не осталось. Она же лысая будет…

– Ты, чё, дура, что ли? – возразил Надюшке её однофамилец Сашка. – С чего она лысая-то будет? Она же во-он какая большая!

Вошла Екатерина Васильевна. Все быстро попрятали еловые веточки в парты и карманы.

– А что это у нас в классе так ёлкой пахнет? – загадочно спросила учительница.

После недолгого молчания голос подал всё тот же Сашка Канонеров:

– Так ведь ёлка в коридоре лежит. Она большая и от неё сильно пахнет. А у нас на перемене дверь была открыта…

– А-а, тогда понятно, – протянула, улыбаясь, учительница, ногой отодвигая под стол обронённую кем-то зелёную еловую веточку.

На следующей перемене ёлки в коридоре уже не было. Её подняли на второй этаж и установили в одном из специально освобождённых для этого классов.

* * *

Наступили зимние, или, как их радостно называют сами школьники, новогодние каникулы. Это были самые весёлые и долгожданные каникулы. Даже для первоклашек, для которых всё в этой школе, в этой жизни было в первый раз. В период новогодних каникул школу было трудно узнать: её классы и коридоры стали нарядными и красивыми, украшенными всевозможными бусами, гирляндами, игрушками, рисунками, большинство из которых было сделано руками самих школьников. Где-то среди всей этой пестроты были и работы первоклашек.

Зайдя в школьный коридор, ты словно попадал в сказку, в сказочный лес. Сверху опускался пушистый снег, в котором, только приглядевшись, можно было узнать белоснежную вату. Вперемежку со снежинками красовались пышные гирлянды и разноцветные бусы. В простенках были развешаны «портреты» сказочных героев. А в уголке стояла «настоящая» избушка на куриных ножках, над окошком которой крупно было написано: «Подарки».

Конечно, в большинстве своём, все эти украшения делались руками старшеклассников. Но и работа первоклашек была не напрасной: что-то из сделанного их руками украшало класс, что-то взяли для украшения школьной ёлки, а чем-то украсили и главную ёлку посёлка.

Резвясь и играя вокруг ёлки, ребятишки нет-нет, да и хвастались друг перед другом: «А вон мой мячик висит, а это моя машинка, а эту матрёшку я нарисовал».

Отгремел новогодний бал у старшеклассников, да и средние классы уже робко и несмело провели свой самостоятельный бал. Настала очередь новогодних утренников для младших классов. Для первоклашек – впервые в школьных стенах. Все они были в ожидании чего-то радостного и загадочного. Конечно же, большинство ребят в своей пока ещё короткой жизни уже неоднократно были на утренниках, проводимых для них на работе своих родителей. И, конечно же, большинство из них уже знали, что Дед Мороз – это вовсе не Дед Мороз, а преподаватель физкультуры Сергей Павлович. Но как хотелось верить в чудо! Как хотелось радоваться, веселиться и получать подарки, так сильно пахнущие мандаринами, яблоками и шоколадными конфетами!..

Первый Новогодний утренник! Пока под строгим наблюдением родителей, в глазах которых светилось нисколько не меньше радости, чем в глазах их дорогих чад. Красавица ёлка, украшенная, увешанная игрушками, серебристым дождём, электрическими гирляндами… Песни, пляски, хороводы вокруг ёлки под музыку баяна, не замолкающего в руках настоящего виртуоза, учителя пения Николая Александровича Успенского. И, конечно же, громкое пение гимна новогоднего праздника на все времена: «В лесу родилась ёлочка». Большинство первоклашек одето в новогодние костюмы и маски, а у кого костюмов нет, просто нарядно, празднично одеты.

Веселье продолжалось не один час. Разгорячённые от игр и беготни, ребятишки и не собирались расходиться по домам. Но иного мнения были взрослые, слегка уставшие от шума и гама. У всех у них были какие-то свои, взрослые, проблемы, решение которых, разумеется, не терпело отлагательств.

– Юрка, давай заканчивай, идём домой, – схватил пробегавшего Юрку за руку отец.

– Ну, пап, ну, ещё немножечко… Никто ведь пока не уходит…

– Как это не уходит? Ты посмотри: и Саша Петров собирается, и Сережа. Хватит, набесились. И Дед Мороз уже отдыхает, и Снегурочка.

– Ну, пап. Ведь ёлки теперь целый год не будет!

– А вот тут ты, сынок, ошибаешься. Завтра мы с тобой на Метелёв Лог поедем на лошадке. Нас туда в школу тётя Зоя Калинина пригласила, на новогодний праздник. Тебя и Алю. У Али папа завтра работает, вот я вас и повезу.

– Ур-ра! – радостно завопил Юрка. – Можно я Але это расскажу?

– Так они с мамой уже ушли. Отдыхать перед поездкой надо. Тебе, кстати, тоже.

На следующий день с раннего утра Юрка был уже на ногах и донимал мать одним вопросом:

– Мам, когда папа приедет?

– Когда надо, тогда и приедет! – следовало в ответ. – Иди ещё поспи немного.

Но какой уж там сон, когда все мысли были о предстоящей поездке. Юрка крутился возле окна и пытался ногтем процарапать дырочку во льду, сплошь покрывающему оконное стекло. Наконец, в десять часов утра скрипнула дверь, и вошли Юркин отец и Аля Калинина.

– Проходи, Аля, проходи. Обогрейся немного.

– А я не замёрзла.

– Ну, всё равно проходи. Молочка хочешь?

– Нет, я дома покушала.

– Ну, хорошо, иди вон с Юркой нашу ёлочку посмотри.

А посмотреть было на что. Михаил Николаевич каждый год привозил для своих ребятишек огромную пушистую ёлку. Макушку ёлки обрезали, а всё остальное устанавливалось посередине самой большой комнаты в доме, занимая почти весь объём от стены до стены. Наряжали ёлку обычно всей семьёй и не только игрушками. Юркина мама, Зинаида Николаевна, выпекала печенье в виде разных фигурок, и это печенье развешивалось на ёлке. Развешивались и конфеты, и орешки в золотинке. Получалось очень красиво и вкусно.

Аля долго восхищённо ходила вокруг ёлки, трогала пальчиками игрушки.

– А у тебя дома есть ёлка? – поинтересовался Юрка.

– Есть. Только у нас ёлочка маленькая.

– А у нас во какая – огромная! – прихвастнул Юрка. Потом, перейдя на шёпот, спросил: – Конфетку хочешь?

– Хочу, – также шёпотом ответила Аля.

– Вон ту, большую, снимай с ёлки.

Аля потихоньку, чтобы не задевать игрушки, сняла конфетку.

– Ой, а она пустая, – не то с обидой, не то с недоумением сказала Аля, держа развёрнутый фантик в вытянутой руке.

– Ха-ха-ха! Обманули дурочка на четыре кулачка! – рассмеялся Юрка.

– Сам ты дурачок, и шутки у тебя дурацкие, – обиженно ответила Аля.

Вошёл Юркин папа. Увидев чуть не плачущую Алю с зажатым в руке фантиком, он строго шлёпнул Юрку по заднице.

– Ты опять шуткуешь?! Смотри, дома оставлю. Быстро извинись перед девочкой и угости нормально.

Юрка подошёл к Але:

– Ладно, ты не обижайся. Я ведь без зла. Просто посмеяться. На вот тебе подарок на Новый год!

Он достал из-под ёлочки кулёк, положенный туда по подсказке отца ещё вечером.

– Это всё тебе.

Аля нерешительно, боясь нового подвоха, открыла кулёк. На этот раз всё было без обмана: кулёк был доверху наполнен конфетами.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Аля.

– Ну, как, конфликт исчерпан? – весело спросил Юркин папа. – Тогда – в путь. Дорога неблизкая, да ещё снег разошёлся. Давайте, ребятки, поторопимся.

Возле ворот Юркиного дома хрумкал сено Буян, лошадка из пожарной части. Запряжён он был в сани с плетёным коробом, а в коробе был расстелен большой овчинный тулуп.

– Ну-ка, прыгайте в короб!

Повторять не пришлось. Юрка и Аля быстро вскарабкались в короб и уселись поудобнее. Юркин папа закутал их плотнее в тулуп, оставив только небольшие щёлки для глаз.

– Как вам там, тепло?

– Даже жарко.

– Ничего, это пока. Поедем, так ветерок со снегом задувать будут. Ну, всё, поехали.

Дорога до Метелёва Лога пролегала через лес, а кое-где – по льду замёрзшей речки. Юрка и Аля с любопытством разглядывали зимний лес. Деревья здесь были все в снегу, не так, как в посёлке. Да ещё с неба сыпал и сыпал снег. Настоящая сказка!

– Папа, а волки здесь есть?

– Наверно, есть.

– А они на нас не нападут, – не унимался Юрка.

– Не нападут, – успокоил Юрку отец, – мы их хлыстом. А что Алю не слышно стало?

– Так спит она, пригрелась.

– Вот и ты бы поспал.

– Не, я лучше на лес посмотрю.

Какое-то время ехали молча. Вдруг отец громко вскрикнул:

– Вон он, смотри! Эк, как петляет!

– Кто? Где? – не понял Юрка.

– Да заяц! Вон, смотри, к лесу скачет.

– Ага, вижу…

Действительно, выбрасывая далеко вперёд свои длинные задние лапы и оставляя на только что выпавшем снегу чёткие следы, к лесу, петляя, мчался белый заяц. Он бежал так быстро, что сзади за ним образовалось небольшое снежное облачко. Юрка с интересом наблюдал за зайцем и даже попытался немного присвистнуть ему вслед, но свист получился каким-то тихим, смешным. Юрка глянул на спящую Алю – не слышала ли она его «богатырский» посвист. Но Аля безмятежно спала.

Больше в дороге ничего интересного не произошло. Да и в метелёвской школе Юрке не понравилось: маленькая какая-то, учеников немного, и все малолетки. Все старшеклассники учились в висимской школе и жили в интернате. Утренник проводила Алина мама, работавшая в школе учительницей. Попели песни, порассказывали стихи. Потом всем вручили подарки. И всё.

«Нет, у нас в школе гораздо веселее и интереснее, – подумал про себя Юрка, – ну, хоть подарок дали, и то ладно».

Домой вернулись уже вечером.

– Устали, поди, намёрзлись, – суетилась возле «путешественников» Юркина мама.

– Да нет, мам, всё нормально. Кушать только хочется.

– Подожди, папа сейчас Алю домой отвезёт, а потом все вместе сядем и покушаем. К тому времени и девчонки от подружек придут. Расскажи пока, как съездили, понравилось?

– Не понравилось. У нас в школе лучше…

* * *

Третья школьная четверть для первоклашек прошла как-то обыденно, незаметно. Всё было уже привычно: и ранний подъём в школу, и школьная дисциплина, и школьные друзья-товарищи. Первоклашки втянулись в строгий ритм.

День за днём проходили чередой. Правда, небольшие коррективы внесла сердитая уральская погода. Сразу после новогодних праздников вдруг ударили сильнейшие морозы, столбик термометра опустился ниже сорока градусов. Для первоклашек отменили занятия в школе, но не все из них усиживали дома – неинтересно. Самые бойкие и выносливые всё равно приходили в школу и от нечего делать начинали носиться по классу, по партам, устраивая игры в догонялочки. Вовка Широбоков, Вовка Протченко, Колька Гурьев, Валерка Зайцев – несколько человек из большого класса, которым не сиделось дома.

А Юрка отсиживался дома. Утром очень не хотелось вставать из тёплой постели в холод простывшей за ночь комнаты. Отец уходил на работу, сёстры-старшеклассницы – в школу, мать гремела чугунками на кухне, готовя еду и для всей семьи, и для многочисленной скотины. Юрка потихоньку включал настольную лампу, брал книжку и, плотно укрывшись одеялом, погружался в мир сказок, приключений, тайн и загадок.

К чтению книг его пристрастил отец, взявший его как-то ради шутки в поселковую библиотеку. Было Юрке тогда только пять лет, но он прекрасно читал и писал. В библиотеке Юрке предложили:

– А давай мы тебя, как и твоего папу, в библиотеку запишем. Будешь ходить, выбирать сам себе книги, какие понравятся. Согласен?

– Согласен, – ответил без задержки Юрка.

И вот уже два года он был постоянным читателем поселковой библиотеки. Начав с самых простеньких книжечек для детей, теперь, учась в первом классе, он свободно читал книги и для 4-6 классов. Если что-то было непонятно, спрашивал у отца, который никогда не отказывал в разъяснении появившихся вопросов.

Отец у Юрки и сам очень любил читать. Любимым занятием в их семье было собраться всем вместе и слушать, как отец читает очередную интересную книгу. Страница книги переворачивалась за страницей, и всё Юркино семейство следовало за главным героем книги, сопереживая ему в трудных ситуациях и радуясь за него, когда случалось что-нибудь радостное, доброе. Чаще всего, такие читки случались по вечерам, в конце рабочего дня. Отец читал, мать и сёстры лепили пельмени, а Юрка, забравшись на русскую печь, заворожено слушал и поглядывал на всех сверху.

Но морозы за окном постепенно пошли на убыль, а вскоре и совсем уступили место ясным солнечным дням. Во всём чувствовалось скорое приближение весны: на крышах появились плачущие от дневного солнца сосульки; снежные сугробы, из-за которых зимой не видно было заборов, посерели и осели; на дорогах появились лужицы, с каждым днём становившиеся всё больше и больше.

Чувствовалось приближение весны и в школе. Старшеклассники скинули шубейки, сменили свои тёплые зимние шапки на клетчатые кепки, а кое-кто вообще форсил без головного убора. Пытались подражать старшим и первоклашки. Но весенняя погода очень обманчива. И вот уже один за другим «жертвы весеннего потепления» начали болеть простудными заболеваниями и перестали посещать школу. Болезнь не щадила почти никого. Правда, были всё-таки и исключения. Например, Вовка Широбоков и Колька Гурьев, которые и в морозы-то не сильно одевались, с приходом весны вообще стали ходить в школу без верхней одежды. И ругали их за это, и стращали их всякими разными болезнями, а они наперекор всему даже элементарного насморка не подхватили.

Сильнее всех разболелся Алёшка Малеев. Он был у матери один, рос без отца, поэтому мать всячески старалась оберегать его от разных напастей, которые, как ей казалось, подстерегали её Алёшеньку на каждом шагу. И одевала его потеплее, и не отказывала ему ни в каких просьбах, и лишний раз не выпускала его погулять с ребятишками на улице. В результате Алёшка рос слабым, избалованным, изнеженным мальчишкой, к тому же не очень любившим учиться. И, конечно же, болезнь не преминула этим воспользоваться – прилипла сильно и надолго.

Юрка, живший не очень далеко от Малеева, пару раз после школы забегал попроведать одноклассника, но Лёшкина мать не пускала его даже в дом. Постояв под окошком, построив Лешке рожицы и передав через мать школьное задание, Юрка убегал к себе домой. А потом и вовсе перестал посещать больного, с которым ему даже поговорить не давали.

Учительница в школе как-то спросила:

– Юра, ты к Малееву заходишь?

На что Юрка смущённо ответил:

– А чего к нему ходить? Меня к нему не пускают. А на улице холодно… Я больше к нему не буду ходить.

Екатерина Васильевна покачала головой и молча отпустила Юрку…

* * *

Рано или поздно, всему приходит конец. Закончился и первый учебный год первоклашек. И уже в первом классе сразу несколько человек, которые обучение постигали очень туго, были оставлены на второй год. Им давался ещё один шанс нормально учиться. Но обычно таким шансом мало, кто пользовался, и если уж не смог сразу учиться, то и на второй год его приходилось «тащить за уши»… А Толик Дружинин вообще уехал с родителями на другое место жительства. Класс немного уменьшился, и после летних каникул учёбу предстояло начинать в несколько меньшем составе.

А пока – летние каникулы! Ребятишкам, живущим в селе, не нужно было ехать на отдых «в деревню к бабушке», не нужно было спешить на юг, чтобы набраться сил. Зачем? Все прелести рядом: и чистый воздух, и чистая вода в реке и пруду, в которых можно от души и накупаться, и рыбы поудить. Рядом и лес с обилием грибов и ягод, и солнце, не затенённое дымом заводских труб. Отдыхай, закаляйся, набирайся сил. Ну, а если и этого мало, то можно отдохнуть организованно в пионерском лагере, здесь же, в своей родной школе.

А школе отдыхать было некогда. Нужно было за три летних месяца подновиться, принарядиться, чтобы 1 сентября принять новых первоклашек и тех, кто продолжит обучение в старших классах, чистотой и уютом свежеокрашенных, отремонтированных классов. Радость обучения и радость познания не должны прекращаться никогда.

И, как бы в подтверждение этих слов, рядом со старой деревянной школой началось строительство новой, кирпичной, современной школы. Пройдёт три года, и бывшие первоклашки окончат курс обучения в начальной школе, окончат четыре класса и в свой пятый класс пойдут учиться уже в здание новой школы. Но это будет потом. А пока – летние каникулы!!!

В Юркиной жизни случилось много перемен. У него появился маленький братик Сашка, крикун и визгуша. Юрке не очень-то нравилось, когда Сашка начинал свои концерты, и он вместе со своими друзьями-соседями Толькой и Сашкой Петровыми чуть ли не целыми днями пропадал на речке.

А ещё Юркины родители решили перестроить, подновить старый дом, и их семье пришлось на какое-то время переехать в другой дом на этой же улице, только выше на два квартала. На новом месте появились и новые друзья. Но и о старых своих друзьях Юрка не забывал.

Так уж совпало, но и на работе у отца тоже вовсю кипело строительство – строилось новое кирпичное здание пожарной части. Если мать разрешала, Юрка за день успевал сбегать и к отцу на работу, и на строительство их нового дома. Но, чаще всего, его отовсюду выгоняли, чтоб не мешался под ногами. Юрка не обижался. Что взять с этих взрослых? Они только об одном думают – как бы не зашибить пацанёнка. А то, что этому пацанёнку всё интересно – это мало кого волновало. Юрка не обижался, он просто уходил «в гости» к своим одноклассникам, живущим по соседству. То у Алёшки Черемных на сеновале в сене покувыркаются, то с Сашкой Канонеровым в речке Висимке маляшей (маленьких рыбок) половят, то с Колькой Отливаном в мяч у ворот поиграют. Домой он возвращался под вечер усталый.

– Как там, на строительстве, всё нормально? – спрашивала обычно мать.

– Нормально, – отвечал, пожимая плечами, Юрка…

К бабушке Елене, живущей через дорогу от Юркиного перестраиваемого дома, из города на лето приехал внук Андрейка. Они быстро сдружились с Юркой. Андрей, или, как его сразу же прозвали, Дюшес вместе с Юркой и братьями Петровыми часто ходил на рыбалку или на совхозное поле за горохом. Не отставал он и в дворовых играх: лапте и «мухе». Последней, правда, его пришлось долго обучать. Он никак не мог понять, как можно играть в «муху». Юрка терпеливо объяснял Дюшесу:

– Видишь, в землю вбит кол? Вот, с одной стороны вверху он немного сточен, чтоб было удобно на него устанавливать «муху». А сама «муха» выстругана из круглой палочки в виде единицы. Видишь?

Дюшес понятливо кивал головой. Юрка продолжал:

– А теперь с определённого расстояния нужно битой попасть по колу, и тогда эта «муха» летит вперёд. Тот, кто водит, должен бежать за «мухой», а остальные в это время выручают свои биты, бегут за ними и обязательно должны коснуться колышка. Если водящий стукнет «мухой» по колышку раньше игрока, то опоздавший игрок будет очередным водящим. Понял?

– Не совсем. А как определить водящего? И как быть, если «застукают» сразу несколько человек?

– Тогда по новой метают биты все, кого «застукали». Так же, как и в начале игры. Смотри.

Юрка взял свою биту за один конец и подбросил её так, чтобы она закрутилась в воздухе. Сделав несколько оборотов, его бита упала на землю торчком.

– «Тыка!» – воскликнул Юрка. – Значит, мне больше метать не надо. Давай, теперь ты.

Дюшес подкинул свою биту, она, сделав пару вялых оборотов, плашмя шлёпнулась на землю.

– А у тебя «ляка», это худшее положение, а, значит, тебе водить. Бывает ещё и так, что бита несколько раз ударяется о землю обоими концами, это называется «коромысло». Это среднее между «тыкой» и «лякой», и если народу играет много, то те, у кого «коромысло» и «ляка», должны переметаться, пока не определится один худший, водящий. Теперь всё понял?

– Ещё не всё, – мотнул головой Дюшес, – а кто кидает первым, и для чего эти ямки на земле?

– Ну, сколько можно тебе всё разжёвывать? Ямки – это три позиции, с которых кидают биты. Сначала все – с дальней, потом, кто попадает, переходят на среднюю, потом – на ближнюю. Чем ближе – тем удобнее кидать, тем скорее и сильнее попадёшь по колу. Понял?!

Дюшес задумчиво кивнул головой. А Юрка продолжал:

– Первым же кидает тот, у кого раньше всех будет «тыка», остальные – по порядку. Играть начнём – всё увидишь и поймёшь.

Пока Юрка объяснял и показывал правила игры, подошли другие ребята. Каждый нёс с собой свою «персональную» биту. У кого-то она была средних размеров, аккуратно обработанная, у кого-то совсем маленькая, тоненькая. А Толян Петров, парень рослый и крепкий, пришёл с битой, больше похожей на полено из поленницы – толстой, длинной и неотёсанной.

– Чё, сыгранём? – спросил Алёшка Ерохин, бывший на несколько лет старше большинства ребят.

– Сыгранём.

Быстро определили, кто будет «галить» («водить» – прим. автора). Разумеется, кто был старше, тот «метался» первым и, имея определённый опыт в игре, редко становился «водящим». В воздухе закрутились-залетали палки-биты. «Галить» первым досталось Сашке Петрову, кидать – Юрке. Бросок, и Юркина бита пролетела в метре от вбитого колышка.

– А-а, мазила, – засмеялись ребята.

Но и биты, брошенные Лёшкой Ерохиным, Сашкой Колесниковым и Дюшесом, тоже пролетели, не задев заветного колышка. Настала очередь Толяна. Он подошёл к последней отметке, деловито поплевал на руки.

– Ну-ка, разойдись, не то зашибу!

Затем он размахнулся своей огромной битой и, что есть сил, запустил её в сторону колышка. Есть!!! Бита ударила точно по середине! Спружинившая «муха» сорвалась и с жужжанием отлетела метров на сорок. Все, толкаясь и смеясь, бросились выручать свои биты, боясь не успеть и стать новым водящим. Успели все.