Текст книги "Большая Москва. От Троицка до Сколкова"

Филимонки: монастырь, собор, церковь

Усадьба, ведущая свое начало с XVIII века, сменила не одного хозяина. Основателем ее был Голицын, чьему роду она позже принадлежала продолжительное время. Один из последующих владельцев, Д. В. Измайлов, в XIX веке приступил к основательной перестройке обветшавших зданий; так появился скромный по масштабам усадебный комплекс стиля позднего классицизма, а конкретнее – ампир. Был разбит липовый парк, а по реке Ликове появился ряд прудов. При посещении усадьбы мы спускались к заросшим берегам этой речки, застроенным дачными шестисоточными участками. В некоторых местах в воду даже опущены насосы, качающие благодатную влагу на плодородные огороды. Что будут делать со всем этим «самостроем» при вхождении в Новую Москву, трудно сказать…

Следующий хозяин Борис Антонович Святополк-Четвертинский почти ничего не менял. Вот этот усадебный дом и был сожжен в 2006 году, и сейчас здесь чернеет пепелище. Именно сожжен, так считают многие местные жители, ибо хоть главное строение и было заброшено, но находилось во вполне сносном состоянии. По некоторым предположениям, в этом доме как раз и останавливался Наполеон во время отступления из Москвы.

А кем же был Б. А. Святополк-Четвертинский? Он принадлежал к древнему роду, завоевавшему православие трагической ценой. При смуте в Польше его отец в 1794 г. был повешен чернью в Варшаве за преданность России. Екатерина II по достоинству оценила такой патриотизм. Дети пострадавшего были привезены в Петербург, дочерей сделали фрейлинами, молодой князь был помещен в кадетский корпус и вскоре произведен в офицеры. Вся семья пользовалась особым покровительством императрицы. Милости не закончились и в дальнейшем – при Павле и Александре. Борис Антонович участвовал в Наполеоновских войнах, был награжден орденами, а выйдя в отставку, был пожалован в должность шталмейстера двора его величества с чином действительного статского советника. В 1820 г. купил усадьбу в Филимонках. Если московская жизнь Четвертинских была насыщена светскими встречами и приемами, благотворительной деятельностью, то летние месяцы они проводили в Филимонках, в полном спокойствии, отдыхая среди прекрасной природы, в общении с близкими и в воспитании детей. Они находились в родственных отношениях с Вяземскими и часто бывали в Остафьеве.

Что же осталось посмотреть туристам за глухим бетонным забором психоневрологического интерната, который обосновался здесь в 1920-е годы? Ведь если договориться с охранниками, то можно пройти на территорию, обжитую «психохрониками» (так местные называют пациентов). Издалека видны возвышающиеся руины редкого для Подмосковья неоготического Троицкого собора Князь-Владимирского монастыря. Для его сооружения в середине XIX столетия князь Владимир Святополк-Четвертинский, сын героя войны 1812 года, пригласил известного архитектора Тибо. Но на созданное произведение князю взглянуть не удалось – он скончался за несколько дней до его освящения. Имение перешло к его наследникам, которые решили создать рядом с собором женский монастырь, назвав его именем основателя.

Менее эффектна, но тоже примечательна на зазаборной территории сохранившаяся Успенская церковь, приземистая и скрывающаяся за высокими соснами. Сразу видно, что недавнего времени; и действительно – XX век, архитектор А. А. Латков, тот, кто строил многие сооружения в Троице-Сергиевой лавре. Успенский храм в советское время закрыли, разрушили пятиглавие и прорезали новые окна – это исказило весь первоначальный замысел.

Не пощадили и Троицкий храм, сначала в нем был склад, потом столярная мастерская. Разрушены купол, алтарь, северная и южная стены, начали разбирать и пояс арок, вероятно, несших на себе свод. Начались страшные гонения на церковь. В 1928 г. монастырь закрыли, пришли красноармейцы, монахинь и послушниц выгнали из святой обители. Сестры разбрелись кто куда, некоторые нашли приют в близлежащих селах.

В настоящее время деревянные постройки монастыря унич тожены, сохранился лишь каменный корпус келий. И хоть в 1994 году Троицкий собор Князь-Владимирского женского монастыря возвращен верующим, но он по-прежнему находится в жалком состоянии, и проход к нему из-за ведомственной принадлежности территории ограничен.

С нотками отчаяния звучит призыв о помощи настоятеля собора: «Братья и сестры, прошу вас оказать посильную помощь в восстановлении Троицкого храма бывшего Князь-Владимирского монастыря. Монастырь был основан в 1890 г. княжной Святополк-Четвертинской в память чудесного спасения Царской семьи при крушении императорского поезда… на Азовско-Харьковской железной дороге в 1888 г….»

Не имея возможности приблизиться к храму и представить его в оправе окружающих ландшафтов, дадим слово современнику времен строительства: «Это одна из самых живописных местностей нашего околотка; речка Ликова протекает между высокими гористыми берегами, на вершине коих налево находится княжеская усадьба со спускающимися к речке террасами, окаймленными сиренью, а направо зеленеет еловая рощица, над которой высоко подымается изящ ная белая колокольня» (сосед по имению барон Шеппинг так описывал Филимонки в 1895 г.).

Б. А. Святопохк-Четвертинский

На закрытую территорию можно попасть тремя путями – и все они не очень легальны; а по-другому не получится. Что ж делать, если сами власти заставляют ловчить и изворачиваться. Первый – через проходную, выписывая пропуск, – наименее эффективный. Второй – через все остальные места, а именно дырках в заборе, о которых можно узнать у местных жителей. И, наконец, третий – тоже через проходную, но уже с медицинской картой, но это не всегда приемлемо. Те же, для кого проходная является непреодолимым препятствием, могут довольствоваться подробным описанием в фундаментальном труде «Памятники архитектуры Московской области»: «Оригинальные формы здания, отчасти навеянные образами романо-готической архитектуры, представляют романтическое направление в зодчестве середины XIX столетия… Здание поставлено на цокольный этаж, где помещалась княжеская фамильная усыпальница. …Памятник не утратил художественной ценности и значимости уникального сооружения».

Обследуя внешний периметр цокольного этажа, а также по рассказам побывавших там, нельзя не отметить явную преемственность – в настоящее время княжеская усыпальница используется как морг. Свободно раскинувшийся скелет руин храма допускает многочисленные и разнообразные по степени сложности маршруты восхождения на верхотуру. Похоже, пациенты интерната, и не они одни, периодически этим развлекаются. Трудно сказать, в какой части храма совершаются редкие богослужения начиная с 2002 г., однако по виду наиболее «обжитыми» помещениями представляются усыпальница и морг…

Некоторые усадьбы и комплексы являются ведомственной территорией, а потому посторонним, пусть даже заинтересованным туристам и экскурсантам, в них не попасть. Санатории, интернаты, больницы, дома престарелых держат оборону, выставляя бездушных охранников, закрываясь высоким забором – каменным и основательным. Чтобы увидеть усадебные красоты, нужно отойти на пригорок якобы для лучшего обзора и… пожалеть о закрытом режиме объекта. Даже посольства в столице, располагающиеся в памятниках архитектуры, раз, а то и два-три в году открывают свои двери для посетителей, а в Новой Москве санатории и больницы, как секретные объекты (Валуево, Филимонки, Михайловское). Даже в церковь того же Валуева (уж, казалось бы, нет более открытых учреждений) на территории санатория не попадешь. Только определенные часы, и то раз в неделю; что же это за церковь для местных прихожан? …С ностальгией вспоминаешь деревенские церкви, с настежь открытыми дверями с утра до вечера.

Конечно, местные жители, особенно детвора, да и всякого рода экстремальщики, знают все лазы и проходы (как в Филимонках с отреставрированной колокольней и полуразрушенной церковью). Но экскурсанты и туристы, приезжающие к достопримечательностям как на праздник, обходные нелегальные пути искать не будут.

Где совершались убийства салтычихи?

Одна из гипотез связывает возникновение названия селений Верхние и Нижние Теплые Станы с ордынскими набегами. Подмосковный край в этих местах периодически подвергался нападениям татар, которые здесь и делали привал перед окончательным сражением. Впрочем, есть и другая версия, по которой топоним обязан своим происхождением теплым шатрам татарского войска. К концу ордынского подчинения здесь находилось поселение тягловых людей, обслуживающих послов Золотой Орды. После падения татаро-монгольского ига стали появляться мирные деревни. Отсюда шла дорога из Москвы на Калугу; это было на расстоянии одного перехода (17 км) от столицы, и, следовательно, для путешественников и ездоков тут находилось последнее отапливаемое пристанище на выезде из города.

Земли, которые ныне занимает поселок завода «Мосрентген», когда-то принадлежали Стрешневым, получившим их в 1628 году в награду за участие в освобождении Москвы от польских интервентов. Желтый крест и белая подкова на поселковом гербе как раз и соответствуют родовой символике и подчеркивают историческую преемственность. Грифон связывает поселение с Севастопольской мотострелковой дивизией (на городском гербе Севастополя тоже изображено это мифическое существо); мечи в лапах грифона символизируют защиту Отечества. «Пустошь Возцы, Теплый Стан и село Узкое» – так значатся в документах на передаваемые в дар земли.

В это время на этих просторах находилась деревня Говорово («пустошь Говорово»), первое упоминание о ней относится к 1627 году. Переписные книги того периода указывают на наличие в Говорове помещичьего дома. Сменив несколько владельцев, поместье было пожаловано «в вотчину» (то есть с правом передачи по наследству) Ивану Дашкову за участие в Чигиринском походе. Но под давлением в 1687 г. имение пришлось продать предводителю стрелецкого войска, верному стороннику царевны Софьи – Федору Шакловитому. После низложения стрельцов и казни первых лиц мятежа, после отречения Софьи от престола и заточения ее в Новодевичьем монастыре имение было пожаловано думному дьяку, сподвижнику Петра I Автоному Иванову. Он прославился тем, что создал в Москве драгунский полк, впоследствии переименованный в Азовский; это соединение отличилось в битве под Полтавой и в Прутском походе.

Следующий хозяин деревни закончил строительство церкви Святой Троицы, и село стало называться Троицким. В XVIII веке хозяйкой усадьбы стала внучка Иванова, злодейски прославившаяся под именем Салтычихи – Дарьи Салтыковой. В 1768 году ее осудили за жестокое обращение с крепостными крестьянами и даже их убийства; всего по ее приказу, как выяснило следствие, было умерщвлено более сотни душ. Суд вынес смертный приговор, который Екатерина II заменила пожизненным заточением в монастыре; либеральная императрица гордилась тем, что в ее правлении почти не приводились в исполнение смертные приговоры (одно из исключений – казнь Пугачева). Убийства Салтычиха совершала преимущественно в своем московском доме на углу Кузнецкого Моста и Лубянки, а также в родовой ближней усадьбе Троицкое.

Дом Дарьи Салтыковой наводил ужас на москвичей до такой степени, что и приближаться к нему опасались. Она еще в молодости прославилась как зловещая личность, к тому же совершавшая языческие ритуалы. Рассказывали, что в летнюю пору Дарья в сопровождении преданного слуги каждую ночь приходила на берег Неглинки и, шепча заклинания, умывалась речной водой в надежде получить вечную красоту. После этого обряда слуга сжигал использованное ею полотенце, а пепел выбрасывал в воду. Однако моложе женщина не становилась, годы брали свое, а лицо искажалось злобой на всех и вся.

Вероятное изображение Салтычихи

Какая-то отрицательная энергетика преследует места, связанные с Салтычихой. На месте московского дома – современное здание ФСБ, в подмосковном имении Троицкое в 1930-е годы размещалось управление НКВД. И хотя этот «урод рода человеческого», как назвала Салтычиху Екатерина II, и была наказана, ее мистические ритуалы и темная энергия окрашивают места в зловещие краски. Словно сама река Неглинная, некогда бывшая чистой и прозрачной, со временем превратилась в зловонный поток, уходящий под землю; сюда попадали нечистоты, навоз и мусор с задних дворов. А далее с подземной клоакой стали связывать множество жутких историй: сюда, дескать, спускали трупы и таким образом прятали концы в воду.

Особенно свирепствовала Салтычиха над женщинами. Это, конечно, была своего рода патология, но, как ни объясняй зверства, имя стало нарицательным. Местный поп села Троицкого спокойно хоронил трупы истерзанных жертв на кладбище. Жертвами становились в основном крестьяне Верхнего Теплого Стана, это их безымянные могилы, наспех выкопанные, окружили старую Троицкую церковь. Священник и двое подручных помещицы были биты кнутом, клеймены и сосланы в Сибирь на каторжные работы. А вот из московских чиновников, прикрывавших преступления Салтыковой, никто не пострадал. Перед тем как отвезти Салтычиху в приготовленную для нее подземную тюрьму под сводами церкви московского Иванова монастыря, ее поставили на один час на эшафот с надписью на груди: «Мучительница и душегубица». Отныне она лишалась всего своего состояния, дворянства, самого права называться фамилией отца или мужа и даже считаться женщиной. Ее содержали в одиночке и кормили через решетку. От злобы она рычала и плевалась на охранников. В 1778 году Салтычиху перевели в застенок, пристроенный к монастырской церкви и имевший закрывавшееся занавеской окно, через которое желающие могли смотреть на преступницу. Просидев в застенке более двадцати лет, в 1801 году она умерла и похоронена в Донском монастыре членами семьи Салтыковых. Тюремный угол ее вместе с церковью был разобран в 1860 году.

Много позже будущий наследник поместья поэт Ф. И. Тютчев вспоминал, как накануне войны его водили к Ивановскому монастырю и показывали небольшое завешанное дерюжкой помещеньице в подвале, где провела свои последние дни душегубица Салтычиха. В воспоминаниях современников сохранились упоминания о том, что многие жители Москвы и приезжие приходили в Ивановский монастырь сами и приводили с собой детей специально для того, чтобы посмотреть на знаменитую Салтычиху. Кстати, постоялый двор села Троицкого, по некоторым сведениям, помнит также Наполеона, останавливавшегося здесь при отступлении из Москвы.

Впрочем, народная молва приписывает зверства Салтычихи еще и усадьбе в селе Красном. С ними же связывают и название прилегающих деревень – Страдань и Колотилово. Но это не соответствует исторической достоверности – эти топонимы появились задолго до рождения помещицы-садистки.

В дальнейшем село с печальной известностью было продано за долги. Вначале родственникам мужа, а потом Тютчевым; здесь провел свои детские и юношеские годы их внук, известный русский поэт Федор Тютчев. Но дед остался в истории не только благодаря внучатому потомку – в свое время он был возлюбленным (по принуждению или еще как – это уже вопрос второй) Салтычихи и едва вырвался из ее пылких и навязчивых объятий. Николай Тютчев оставил Дарью Салтыкову и посватался к ее соседке по имению. Салтычиха, узнав о сопернице, пыталась избавиться от нее любыми путями. Взрыв московского дома не удался, тогда было запланировано убийство другим путем. Тютчевы спаслись бегством и остановились в имении невесты в Орловской губернии (ныне Брянская область), где и родился будущий поэт. Впрочем, много времени он проводил в подмосковной усадьбе, неброская природа формировала его философски-поэтический дар. Здесь, можно сказать, сама земля вдохновляла поэзию Тютчева, и, по его же собственным словам, расцвел «великий праздник молодости чудной».

Сам же владелец Троицкого был рачительным хозяином, при нем имение украсилось великолепным регулярным парком с каскадом прудов, заросших, но сохранившихся и поныне. В дальнейшем усадьба уже не перестраивалась. Конец XIX – начало XX века не принес в Теплые Станы промышленного оживления; заводов и фабрик здесь, как и новых деревень, не возникло. Ситуация не менялась вплоть до 1960-х годов, когда территория Теплого Стана вошла в черту Москвы и стало местом массовой застройки.

Н. А. Тютчев, дед поэта

Церковь в селе Мосрентген

Село же Троицкое осталось за МКАД и составило основу поселка Мосрентген. Прежнее название, существовавшее более 200 лет, сменилось. Вначале это был поселок Теплого Стана, потом поселок завода «Мосрентген», производившего медицинскую технику и рентгеновские аппараты. В XX столетии жилые и хозяйственные постройки были утрачены и поглощены городским строительством; усадебный дом сгорел. Сохранились лишь части регулярного парка, старые дубы и липы, цепь прудов. Церковь была закрыта, как ни странно это звучит, но в ней находились жилые помещения, лаборатория Института физики Земли АН СССР. В 1992 г. храм был отреставрирован и возвращен верующим.

С 1730-х годов семейство Салтыковых владело еще и имением в Красном. Именно при новых хозяевах сформировался усадебный ансамбль – главный дом (впоследствии перестроенный), регулярный парк с пятью прудами, соединенными каналами. Вот только жаль, что на все это великолепие можно смотреть только сквозь решетку, – усадьбой владеет какая-то зашифрованная и закрытая организация (ни табличек, ни информации от местных жителей). Но, хуже того, вся территория разделена между различными ведомствами и разграничена заборами – во флигеле находится отделение милиции, дом принадлежит частным лицам и напоминает игрушку-новодел со стеклопакетами, живописным парком можно любоваться издалека, а пруды, говорят, регулярно вычищают для прогуливающихся высоких гостей.

Салтычиха покрыла зловещей славой всю родню; впрочем, это не мешало всему семейству существовать и владеть недвижимостью. Троицкое (Мосрентген) за преступления хозяйки было отобрано (впрочем, формально за долги), а вот Красное осталось в фамильных руках до 1913 года, а Салтычиха жила здесь в 1756–1762 гг.; далее оно было приобретено СЮ. Витте – министром финансов правительства Николая II, но сам министр даже не бывал здесь, а отдыхала, вплоть до 1917 года, его жена.

Если вспомнить кадры известного фильма «Гусарская баллада», то на память придет хроника похождений кавалерист-девицы Н. А. Дуровой, ее встреча в Красном с М. И. Кутузовым. Об этих событиях свидетельствует и ее дневник. Когда к Красному приблизились французы (позже это оказалось ложной тревогой), офицеров штаба Кутузова вывели по тайному подземному ходу к берегу Пахры Впрочем, опасность была реальной – у восточной окраины села располагался редут французской армии; ныне он является памятником археологии.

Уже в наши дни при проведении ремонтных работ в усадьбе строители натыкались на подземные галереи, засыпанные землей. А в 1969 г. во время капитального ремонта церкви, находящейся вне территории огражденной усадьбы, рабочие нашли под ее полами узкий каменный коридор, ведущий куда-то на восток; из открывавшегося люка уходили в темноту ступени. Далее коридор разветвлялся на три хода, которые были завалены; видимо, отсюда шла связь с усадьбой.

О существовании каких-то подземных путей рассказывают и местные жители. Говорят, что жена С. Ю. Витте, уходя от большевиков в 1917 году, где-то в подземных тайниках спрятала свои богатства. Впрочем, это больше похоже на легенду о таинственных сокровищах. Как и то, что рассказывают о спрятанном разбойничьем кладе.

…Ранее вокруг Красного стеной стоял дремучий лес. Дорога на Калугу лежала через болотистые и низменные места. Так вот здесь орудовала разбойничья шайка Васьки Уса. Она подкарауливала обозы, из которых товары приходилось переносить на руках. Тут-то их и накрывали поджидавшие разбойники. Награбленное будто бы прятали в овраге под березовой рощей; с тех пор овраг и носит название Миллионный.

Но, понятно, не с Салтыковыми связано начало истории села Красное. «Государево именьице – сельцо Красное на реке Пахре» – так записано в описях дворцового имущества Ивана Грозного. Там, где сейчас стоит обновленный усадебный дом, располагался деревянный терем, предназначенный для отдыха царствующей особы по дороге в Оптину Пустынь. Здесь же, вероятно, могли прийти в себя после большой дороги с запада иностранные послы. А до царя этими землями владел Симонов монастырь.

Топонимисты, не мудрствуя лукаво, объясняют название красотой здешних мест на высоком холме при впадении речки Страданки в Пахру.

Хозяевами земель были поочередно боярин Черкасский, его брат, тесть Алексея Романова – Милославский, затем его наследники. Иван Милославский, кстати, был замешан в заговоре царевны Софьи против царевича Петра. Когда мятеж был раскрыт, участников постигли страшные пытки и мучительная смерть. По приказу царя гроб с телом Ивана Милославского был осквернен. Но месть не распространилась на всех Милославских, к тому же приходившихся родственниками Петра по отцовской линии. В 1695 г. Красное унаследовал имеретинский царевич Александр, женившийся на наследнице по линии Милославских. Близкий друг Петра, изучавший с ним пушкарское дело в Гааге, он попал в плен после битвы под Нарвой и по пути домой в 1711 г. скончался. В это время, в 1705 г., в селе Красном была освящена церковь Иоанна Богослова, построенная по заказу царя Имеретии и Кахетии, отца томящегося в плену царевича. Церковь и стала местом захоронения имеретинских царей. А село переходило грузинским наследникам.

Усадебный дом в селе Красное

Многоярусный усадебный храм представляет собой «восьмерик на четверике», завершающийся колокольней, как единое целое в стиле барокко. Такие обычно строили помещики того времени. Когда-то он великолепно вписывался в берег реки Страдань, теперь же стоит в окружении дачных участков и огородов. В конце века церковь перестраивали под классицизм, добавлены приделы, над трапезной поставлены парные колокольни. Она всегда рассматривалась в едином комплексе с усадьбой. В 1930 г. ее закрыли и заняли дворцом культуры. Как пишут церковные хроники, в советское время храм заполнился всякой суетой, и совсем перестала возноситься в нем молитва: были здесь клуб, типография, зал для занятий тяжелой атлетикой; «осьмерик» использовался и как жилой дом. Наконец, храм опустел совсем и употреблялся лишь как распивочная и туалет, да забредали изредка кладоискатели. В 1991 г. наступили времена возрождения, здание передали приходской общине. Окна застеклили, в виде буржуйки появилось отопление, был сделан временный иконостас, начались молебны. В молитвах звучали благодарственные слова «благоустроителям, благоукрасителям, жертвователям святого храма сего», доколе не угодно будет Богу положить конец этому миру…

Село Красное можно назвать последним престолом имеретинского царя Арчила Багратиони. Летопись жизни этого неугомонного монарха подошла бы для пестрого исторического романа. В течение всей жизни он пять раз восходил на имеретинский престол и один раз – на кахетинский. Каждый раз, когда его изгоняли турецкие войска по наущению противников, он брался за саблю и отвоевывал трон. В конце концов он осел в Москве и основал колонию земляков в Первопрестольной. Ему и было пожаловано село Пахово, получившее затем имя Красное.