Текст книги "Конкуренция и конкурентоспособность"

В рамках неоавстрийского «конкурентного порядка» монополии просто нет места. Дело в том, что в силу редкости благ не может существовать условий равного и свободного доступа к ресурсам. Это означает, что, с одной стороны, понятие «свободная конкуренция» является ложным, а с другой – монополия в той или в иной степени присутствует всегда. Но такая монополия, даже выраженная в способности влиять на рыночную цену, всегда имеет временный характер и вполне совместима с условиями конкурентной экономики. Монополия, возникающая вследствие завоевания преимуществ, – это мнимая монополия. Такая монополия, – говорит И. Кирцнер, – это «положение производителя, который защищен от угрозы, что другие предприниматели будут делать то, что делает он» [2, с. 110]. Она является закономерным следствием конкуренции и не должна рассматриваться в качестве явления, противостоящего ей. Наличие такой монополии является стратегическим оружием в конкурентном арсенале соперников, которое показывает другим пути развития своего потенциала и выступает стимулом для предпринимательского поиска. С этой точки зрения конкуренция распространяет не просто знания, а знания высшего порядка – обучает тому, где искать знание [2, с. 75]. Вследствие этого конкурентный процесс не может быть неэффективным (расточительным), так как даже дублирование и копирование способствуют обучению предпринимателей. Поэтому традиционным для неоавстрийцев является неприятие антимонопольной политики, равно как и политики защиты конкуренции, что согласуется с их позицией неприятия любых форм вмешательства государства в рыночный процесс.

Неоавстрийцы не отрицают монополию как таковую. Но для них подлинная монополия – это наличие условий, при которых предприниматели лишены возможности предлагать альтернативные решения. Причина этого может быть только одна – предоставление государством исключительных прав отдельным агентам рынка. Государство является виновником существования монополий даже в том случае, когда, казалось бы, существуют экономические условия для их возникновения. Таким образом, методологически проблема монополии решается неоавстрийцами в том же ключе, в каком она виделась еще А. Смиту: монополия – привилегия, предоставленная властью.

Вклад неоавстрийской школы

Сторонники неоавстрийской школы выделяют у нее три достижения: 1) обоснование динамической природы конкуренции; 2) раскрытие конкуренции как предпринимательского процесса. 3) обоснование роли конкуренции в распространении нового знания.

Что касается вопроса о природе конкуренции, то подход неоавстрийцев назвать новым нельзя. Процессный характер конкуренции присутствует еще в учении А. Смита. К. Маркс создает динамическую теорию развития рынка и конкуренции задолго до неоавстрийцев. Динамической является и концепция конкуренции Й. Шумпетера. К тому же, в отличие от предшественников, неоавстрийцы не раскрывают содержания динамики конкуренции. Маркс видит содержание конкурентной динамики в повышении концентрации производства и капитала, а Шумпетер – в замещении старого новым. Если в качестве динамики принять прирост знаний, то тогда становится непонятной причина сохранения неосведомленности и смысл конкурентного отбора.

Развитие конкуренции связывается с идеей предпринимательской бдительности. Но если понимать под бдительностью способность заметить то, что не заметили другие, возникает занятная коллизия. Бдительный предприниматель – это осведомленный предприниматель, принимающий решения на тех же принципах, которые применяются в неоклассическом подходе. Возникает проблема и с идентификацией бдительности. Бдительный предприниматель – это тот, действия которого оказались успешными. Критерий бдительности – конкурентная практика. Значит, в условиях всеобщей неосведомленности бдительность проявить никто не сможет. Как показал Маркс, настоятельная потребность в поиске конкурентных преимуществ обусловлена конкурентным давлением со стороны соперников. Предприниматели принимают решения наугад, в том смысле, что никто из них заведомо не знает возможного исхода инициативы. Конкуренция – это как раз тот процесс, где возможности каждого участника зависят не столько от его бдительности, сколько от действий соперников.

Претензии неоавстрийцев на создание новой теории информации также весьма сомнительны. Неполнота знания, его рассеянность, относительность и необходимость его проверки посредством практики – ключевые элементы марксистской теории познания. Но главное в другом. Утверждение о том, что конкуренция – это процесс движения от неосведомленности к знаниям и обогащения новыми знаниями, выглядит сомнительным. Во-первых, большая часть знаний является результатом деятельности, далекой от рыночных отношений, а производятся они посредством сотрудничества и кооперации, т. е. форм взаимодействия, отрицающих конкуренцию. Во-вторых, конкуренция не производит знаний. В лучшем случае она проверяет варианты предпринимательских идей на их соответствие требованиям «времени и места». Даже обогащая предпринимателей новым знанием, она не снижает степени их неосведомленности, являющейся производной от динамики перемен в конкурентной среде. В-третьих, сомнительной выглядит провозглашаемая роль конкуренции в открытии и распространении новой информации. В конкурентной среде любое недоступное соперникам знание – преимущество. С этих позиций конкуренция выступает стимулом продуцирования новых знаний. Однако она же – фактор, мотивирующий предпринимателя к сокрытию новой информации. Таким образом, фиксируя коммерческую результативность применения нового знания, конкуренция тормозит его распространение.

Насколько достоверным является выявленное знание? Это знание, жестко привязанное не только к месту, но и ко времени. Другими словами – это всегда прошлое знание. На новом этапе конкуренции оно может оказаться ложным вследствие изменения конкурентных условий. Кроме того, конкуренция является источником дезинформации участников рынка. Как показал К. Маркс, конкуренция информирует о результатах борьбы и ничего не говорит о намерениях соперников. Указывая направленность выгодных в прошлом действий, но, вынуждая конкурентов действовать в полном неведении относительно действий соперников, конкуренция препятствует координации их поведения. В результате вместо ожидаемых выгод, соперников может ждать убыток. Искажающее воздействие конкуренции как информатора.

Мировоззренческое значение неоавстрийского подхода также сомнительно. Во-первых, он дает предельно искаженное представление о содержании и предпринимательства, и конкуренции, выдавая распространение информации за их целевую функцию. На самом деле, эта функция – побочный результат предпринимательства и конкуренции, подлинная цель которых – поиск и обретение частной выгоды. Воспользовавшись терминологией Ф. Хайека, можно сказать: их цель – открытие новых источников выгоды. Во-вторых, представляя свою теорию как инструмент борьбы с тоталитаризмом, неоавстрийцы прилагают усилия для закрепления господства того же тоталитаризма, только обличенного в форму индивидуального эгоизма. воспевая индивидуализм и жадность в качестве факторов развития экономики, неоавстрийцы фактически возводили порок в ранг добродетели. В условиях высоко социализированного общества эти идеи явно вредоносны.

В неоавстрийской трактовке конкуренция – это полная неопределенность и сила, неподвластная участникам рынка. Конкуренция – это эксперимент, результаты которого нельзя предсказать. Ее невозможно ни понять, ни измерить. В конкуренцию можно только верить. Неоавстрийская теория конкуренции сродни теологическому учению, провозглашающему и пропагандирующему веру в конкуренцию как в наилучший способ взаимодействия рыночных агентов. Основанием для такой веры является убежденность Хайека в том, что зависть – наилучший стимул для обнаружения человеческих способностей. Хотя он же признает, что конкуренция – это не универсальная форма отношений. «В экономике, как и всюду, конкуренция – деликатная форма отношений, и к ней следует прибегать лишь в тех случаях, когда мы не знаем заранее, кто сделает работу лучше других» [8, с. 389]. А если мы это знаем, то должны предоставить монополию такому умельцу?

в) Эволюционная концепция конкуренции

Эволюционная составляющая конкуренции

Элементы эволюционных воззрений присутствуют у многих экономистов ХХ века. Но эволюционный подход как особый метод экономического анализа связан с выходом в свет работы американских экономистов Ричарда Нельсона и Сидни Уинтера «Эволюционная теория экономических изменений» [4]. Оно знаменовало возрождение методологии, на которую опирались классическая и марксистская теории. В эволюционном подходе любое экономическое явление рассматривается, во-первых, в динамике, во-вторых, как эволюционирующее, а в-третьих, как эволюционирующее эндогенно, т. е. за счет работы внутренних факторов. Побудительным мотивом разработки новой теории и главной ее задачей стал поиск ответа на вопрос о том, как распространяются и закрепляются в экономике новые знания.

Специфика подхода, как указывают его основатели, заключается в использовании в экономическом анализе идей из биологии. Одна из идей связана с наследственной мутацией видов. Согласно ей, любой популяции присуща как изменчивость свойств, вызываемая необходимостью приспособления к меняющейся среде, так и сохранение ряда отличительных для данной популяции свойств. В экономике данный принцип проявляется в том, что фирмы, изменяясь под влиянием перемен в конкурентных условиях, сохраняют некоторые свои признаки неизменными. Мутации фирм движутся в направлении развития у них способности осуществлять производство и извлекать прибыль.

Другая идея касается конкурентного отбора. Она гласит, что всякий процесс мутации организмов сопровождается стихийной (происходящей неустановленным образом) их селекцией, которая проявляется в форме трансформации, новообразования и вымирания видов. Среди фирм отбор осуществляется на основе достигнутого ими коммерческого успеха. «Определение того, что является успехом для коммерческих фирм, дается рыночной средой, и это определение тесно связано со способностью фирм к выживанию и росту» [4, с. 29]. Взятые во взаимосвязи, эти формы создают эволюционный процесс, суть которого состоит в поступательных, постепенных и непрерывных изменениях явления. Сам процесс обладает двумя особенностями: 1) его результаты прослеживаются не на отдельных особях, а на их популяциях; 2) наличие обратной связи, означающее, что изменчивость среды, порождая мутации у своих обитателей, впоследствии сама изменяется под воздействием происходящих изменений.

Эволюционный подход возник как протест против догматов неоклассической теории. Поэтому критика ее положений стала его отправной точкой. Критика велась в двух ракурсах. Во-первых, неприятия маршаллианского постулата о репрезентативной фирме, согласно которому на отраслевом рынке действуют однотипные фирмы. Эволюционный подход исходит из допущения о присутствии на рынке разнородных фирм, различающихся по размеру, типу организации, форме управления, целям и т. п. Во-вторых, неприятия тезиса о полноте рыночной информации. Опорный тезис эволюционистов – фирмы действуют в обстановке рыночной неопределенности и постоянной изменчивости среды. Поэтому они принуждены принимать решения в условиях, изменения которых им трудно предугадать, а вероятность наступления изменений нельзя оценить. Такое понимание условий деятельности фирм в корне изменяет понимание природы конкурентного процесса и поведения его участников.

В неоклассическом подходе варианты выбора фирмам известны и задача фирм сводится к выбору наилучшего (максимизирующего целевую функцию) варианта. Эволюционная теория исходит из того, что варианты выбора фирмам не заданы, а последствия выбора любого из них им неизвестны. Поэтому на одни и те же рыночные сигналы разные фирмы будут реагировать по-разному. Для подобных условий установление на рынке равновесного состояния представляется немыслимым. Напротив, закономерным является существование долгосрочного рыночного неравновесия, которое, с одной стороны, выступает причиной конкуренции, а с другой – закономерным ее итогом. Невозможно также является существование оптимальных фирм. Не может быть речи и о рациональном выборе. В условиях непрерывных изменений единственно оправданной формой рационального поведения становится адаптация субъектов рынка к окружающей среде.

Разнообразие фирм, действующих в условиях неопределенности и изменчивости окружающей среды – это один теоретический постулат эволюционного подхода. Второй его постулат состоит в шумпетерианском понимании рынка как динамической системы, которая обладает внутренними факторами, генерирующими инновационную деятельность фирм. Осуществляемые фирмами нововведения – это и есть экономические мутации, наполняющие содержанием эволюционный процесс. В этом процессе конкуренция выполняет ряд важных функций. Функция конкуренции состоит не в том, чтобы помочь понять рыночные сигналы, как провозглашает структурный подход, а в том, чтобы генерировать поиск новых решений, приводя к разнообразию в поведении фирм. Но любое нововведение – это всего лишь «экономическая мутация», судьбу которой заранее предсказать невозможно. Поэтому любая поведенческая стратегия неизбежно становится объектом рыночной селекции (отбора), результатом которой может быть как успех, так и провал. В этой части функция конкуренции заключается в том, чтобы «вознаграждать правильное поведение и подавлять плохое». Так как участники конкурентного процесса будут копировать образцы правильного поведения, то важной функцией конкуренции становится функция распространения знаний.

Рутины и конкурентный отбор

Выполняемые конкуренцией функции указывают, что в долгосрочной перспективе будут развиваться те фирмы, которые чаще делают правильный выбор, а гибнуть те, которые часто ошибаются. В содержательном плане это означает, что конкурентная система – полигон для экспериментов по поведению и его оцениванию. Вывод напрашивается сам собой: конкуренция – это процесс поиска и отбора. Суть этого процесса сводится к обеспечению выживания и развития наиболее приспособленных соперников. Соответственно оценка эффективности конкуренции должна определяется ее способностью обеспечивать воспроизводство фирм, наиболее приспособленных к эволюционирующей рыночной среде.

Когда новаторский поиск ведется в условиях неопределенности, где не существует четкого видения альтернатив поведения и его результатов, фирмы придерживаются поведенческих правил, выработанных в процессе предшествующего опыта. Этот вывод превратился в главный постулат анализа конкуренции в эволюционной теории. Его суть состоит в том, что фирме задаются не действия, а только правила, генерирующие действия в конкретной обстановке. Эти правила Нельсон и Уинтер назвали «рутинами». «Рутины» – это воплощенный в правилах поведения результат накопленных фирмой знаний, навыков и приемов. Рутины – центральная категория эволюционной экономики, где им отводится та же роль, что генам – в биологии [4, с. 31]. Поведение фирм подчиняется не принципам оптимизации, а рутинам. Фирмы предпочитают не менять их даже при изменениях среды, прибегая к замене старых рутин новыми только в чрезвычайных обстоятельствах. При этом быстрее всего заменяются поверхностные руины, а сущностные демонстрируют наибольшую живучесть и устойчивость.

Хотя рутины – предсказуемые образцы поведения фирм, это не стереотипы поведения и не шаблонные действия. Они создают возможности для будущих действий и формируют эти действия [10, с. 202]. Рутины – это отличительный признак каждой фирмы и характеристика предсказуемого образа ее поведения. Именно по этой причине фирмы по-разному реагируют на одни и те же рыночные изменения. Конкуренция оценивает разнообразные решения фирм, присуждая победу тем из них, чьи «рутины» обеспечили принятие решений, наиболее подходящих для сложившихся конкурентных условий. Таким образом, содержательная сторона конкурентного отбора заключается в проверке «рутин» на соответствие требованиям, задаваемых рынком. Стремление к выживанию подталкивает соперников к заимствованию успешных рутин, а значит, будет способствовать их распространению среди фирм. Если эволюция – это процесс избирательного сохранения знаний, то в этом процессе фирма выступает не только генератором и накопителем знаний, но и звеном, обеспечивающим закрепление знаний, т. е. их воспроизводство. При этом конкуренция – механизм распространения и укоренения положительного знания.

Эволюционная трактовка конкурентного отбора обладает рядом важных отличий. Во-первых, в ней отбор осуществляется не на основе соответствия параметрам рыночного равновесия. Во-вторых, выживание фирм базируется не на следовании принципам максимизации и оптимизации, а на способности приспосабливаться к изменениям. В-третьих, это отбор, который опирается не на пассивное приспособление к задаваемым рынком условиям, а на преобразовательную (инновационную) деятельность фирм. Такое понимание природы конкурентного отбора существенно расширяет понимание содержания конкуренции. В частности, конкурентная борьба выводится за рамки ценовых и количественных параметров, дополняясь соперничеством в области «рутин». Так как способы соперничества в области «рутин» не заданы (одни могут пойти по пути инноваций, а другие – копирования или имитации), то появляются «дополнительные измерения конкурентного процесса», расширяющие возможности для адаптивного поведения соперников.

Конкуренция рутин – многоуровневое соперничество, содержащее два уровня отбора. Один уровень отбора – это соперничество рутин, которые существуют в форме «операционных правил», применяемых фирмами в процессе текущего конкурентного соперничества. Второй уровень отбора представляет соперничество среди рутин более высокого порядка – «организационных рутин», в которых воплощены «инвестиционные правила», определяющие стратегический потенциал развития фирмы. Здесь отбор ведется в отношении способностей фирм правильно определять инвестиционную стратегию (инновация или имитация) и распределять ресурсы по инновационным направлениям в долгосрочном плане. Этот уровень отбора определяет результаты отбора на первом уровне.

Специфика эволюционного отбора позволяет сделать два важных вывода. Первый заключается в том, что принимаемые конкурентами решения зависят от «фирменных рутин» и потому являются их собственным выбором, а не задаваемым рынком. Неизбежно возникающие при этом различия в решениях формируют экономическую базу, на которой возникает конкурентный отбор. Второй вывод касается недостижимости рыночного равновесия в условиях разнотипного поведения конкурентов. Не равновесие, а неравновесие – признак любого рынка. В отличие от равновесного состояния, неравновесное состояние рынка обладает тем преимуществом, что порождает у фирм стимулы к поиску, т. е. к изменению своего поведения и совершенствованию рутин.

Смысл и роль конкурентного отбора могут быть поняты только во взаимосвязи с конкурентным поиском фирм. «Поиск и отбор, – подчеркивают Р. Нельсон и С. Уинтер, – два одновременно присутствующих и взаимодействующих компонента эволюционного процесса: те же самые цены, которые обеспечивают обратную связь при отборе, влияют и на направленность поиска. Под совместным воздействием поиска и отбора фирмы развиваются во времени, и при этом ситуация в отрасли в каждый период несет зачатки ситуации в ней в следующий период» [4, с. 42]. Это означает, что

• фирмы эволюционируют благодаря поиску более совершенных «рутин», к чему их принуждает конкуренция и который они ведут в форме обучения на основе собственного и заимствованного опыта;

• подлинно новое знание заключается в эволюции «рутин», формируясь под влиянием конкурентного отбора, оно распространяется в отрасли через заимствование наиболее успешных рутин;

• эволюция конкурентного процесса обеспечивается через накопление новых «рутин», которые, достигнув критического объема, вызывают качественные перемены на отраслевом рынке и в конкуренции;

• изменившаяся среда создает стимулы для дальнейшего совершенствования рутин.

Так как фирмы воспринимают и применяют новые рутины по-разному, спрогнозировать результаты конкурентного процесса невозможно. Процесс рыночных изменений оказывается недетерминированным, т. е. сопровождается непредсказуемыми результатами. Каждый раунд конкуренции, опираясь на рыночную неопределенность, ею же и завершается. Это важнейшее отличие эволюционной концепции конкуренции от ее структурной трактовки.

Таким образом, в эволюционной концепции конкуренция предстает перед нами как открытый и необратимый процесс. Суть конкурентного процесса сводится к тому, что он обеспечивает эволюцию конкурентных условий и конкурентов одновременно. Эволюция фирм выражается в усовершенствовании навыков принятия решений. Эволюция конкуренции выражается в создании новых правил конкурентного соперничества под влиянием рыночных (поведение фирм), нерыночных (институциональных) и случайных факторов. При этом эволюция конкуренции подчиняется ряду закономерностей: 1) характер адаптивного поведения конкурентов зависит от качества окружающей среды; 2) траектория развития конкуренции, выраженная в характер адаптивного поведения конкурентов, зависит от качества исходных условий их деятельности; 3) накопление адаптивных перемен изменяет не только конкурентную среду, но и критерии адаптивности.

Критика эволюционной концепции конкуренции

Несомненным достоинством эволюционного подхода является окончательное разграничение статической и динамической трактовок конкуренции. Поэтому обычно в заслугу эволюционной теории ставят то, что она рассматривает экономические явления в динамике и как организмы, развивающиеся по законам эволюции, т. е. проходящие в своем жизненном цикле этапы становления, развития и упадка. Между тем этот методологический подход не является открытием эволюционной теории, так как он был применен еще в марксистской теории. Причем марксистский эволюционизм отличается более четким определением историзма, предполагающего ограниченность существования явлений общественными условиями. Для эволюционистов конкуренция выступает внутренне присущей человеческому обществу формой социального дарвинизма. Для марксистов она – исторически преходящее, имеющее начальный и конечный пункты своего бытия, явление, существование которого детерминировано особыми условиями общественного производства. Среди эволюционистов все большее признание получает понимание того, что радикальные изменения могут стать результатом накопления постепенных изменений, а конфликты и кризисы служить причиной качественных скачков. Фактически это молчаливое признание законов марксистской диалектики.

Наиболее серьезные возражения касаются обоснованности применения в экономическом анализе аналогий из биологии. То, что жизнедеятельность любой саморазвивающейся системы подчинена дарвиновской триаде (наследственность, изменчивость и отбор) сомнения не вызывает. Однако механизм ее реализации может действовать по-разному. Во-первых, в живой природе мутации происходят случайным образом, вне зависимости и без какого-либо участия субъекта, подвергающегося мутации. Фирмы действуют не слепо, а осознанно. Они оценивают и отбирают рутины. Во-вторых, в биологии причиной отбора выступает эволюция вида, в то время как его адаптация является следствием отбора. В экономике, наоборот, конкуренты изменяются, приспосабливаясь к новым требованиям среды, а затем отбираются – выживают только те, которые нашли необходимые адаптивные практики. Здесь адаптация – причина, а эволюция – следствие. Причем изменения у агентов экономической конкуренции имеют не случайный характер, а являются результатом сознательного стремления конкурентов к усовершенствованию своих адаптационных способностей. Если проводить аналогию между процессом конкуренции в природе и в экономике, то аналогом последней будет выступать не дарвинизм, а ламаркизм, утверждающий, что эволюционные изменения происходят благодаря способности организма передавать потомству по наследству вновь обретенные способы адаптации к внешней среде.

В эволюционной теории процесс поиска и отбора имеет исключительно микроэкономическую природу, так как источником изменений выступают фирмы. В действительности перемены происходят под воздействием макроэкономических факторов, совокупно выражающихся в развитии производительных сил общества (науки и техники), что и вызывает перемены в базисных рутинах фирмы. Слабой стороной эволюционной теории является отсутствие ясного представления о зависимости рутин от материальных условий производства, открывающего возможности для субъективизации природы самих рутин.