Текст книги "Портреты заговорили…"

О ПРЕПОДАВАНИИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ ⁷

Едва ли можно сомневаться в том, что преподавание гражданского права на нынешнем противоречивом этапе развития нашего общества значительно усложнилось. Этому в немалой степени способствуют, по крайней мере, следующие обстоятельства. Во-первых, нас захлестывает поток информации, которую не в состоянии переварить ни те, кто преподают гражданское право (особенно если речь идет о представителях старшего поколения, к числу которых принадлежу и я), ни те, на кого это преподавание рассчитано, т. е. обучающиеся. К тому же бум в области гражданского законодательства сопровождается, как правило, падением качества издаваемых законов и подзаконных нормативных актов, которые, оставляя в стороне то, насколько приемлема положенная в их основу общая концепция (зачастую ее вовсе нет), а также отсутствие минимального ресурсного обеспечения многих из них, содержат также существенные дефекты юридико-технического порядка, которые при надлежащей правовой экспертизе указанных актов можно было бы устранить. Все это ставит преподавателей гражданского права в сложное положение. С одной стороны, по-видимому, нельзя обойтись без критики этих актов, а с другой – важно соблюсти чувство меры, не перейти тот Рубикон, за которым студентам может быть привито нигилистическое отношение к закону, своего рода социальный «спид», который несовместим с идеей перехода к правовому государству.

С этим связано и другое обстоятельство, вызывающее трудности в преподавании гражданского права. Как ни парадоксально, но до сих пор не дан четкий ответ на вопрос, что именно мы должны преподавать, чему уделять основное внимание: скрупулезному изучению законодательства или овладению понятийным аппаратом, которым так богато гражданское право, с тем, чтобы студенты научились пользоваться гражданско-правовым инструментарием, применять его на практике, не отступая от духа и буквы закона. И здесь необходим оптимальный баланс в изучении права и законодательства, который научит студентов оперировать гражданско-правовыми категориями и понятиями и в то же время не выхолостит из них то содержание, которое вкладывает в них закон.

Третье обстоятельство, в подходе к которому давно пора определиться, связано с размежеванием предмета гражданского права и примыкающих к нему правовых образований самого различного порядка и уровня. Не вдаваясь в дискуссию о системе права, хотел бы подчеркнуть лишь несколько положений, которые помогут значительно сблизить позиции спорящих сторон.

Во-первых, система права существует не в одном, а в самых различных измерениях. Иными словами, система права многомерна, или, что то же самое, полимерна. В системе права существуют не только первичные, но также вторичные, третичные и прочие правовые образования. Этот тезис свыше полувека назад обоснован одним из моих учителей, профессором В. К. Райхером в монографии «Общественно-исторические типы страхования», опубликованной в 1947 г., и развит в статье ученого о системе права, увидевшей свет незадолго до его смерти. К этому тезису я присоединяюсь.

В последние годы все настойчивее утверждается мысль, что фундаментальным является лишь деление права на публичное и частное, а гражданское право – это ведущая ветвь частного права. С этой точки зрения даже гражданское право занимает в системе права место вторичного правового образования.

Второй тезис, который мне импонирует, выдвинут в последнее время моими младшими коллегами В. Ф. Попондопуло и Д. В. Нефедовым. Он сводится к тому, что элемент комплексности присущ любому правовому образованию, независимо от его места в системе права. Все дело лишь в мере этой комплексности. В меньшей мере она присуща первичным правовым образованиям и в гораздо большей степени – вторичным, третичным и прочим. Ясно, что в гражданском праве комплексности меньше, эта отрасль права отличается большей юридической однородностью, нежели предпринимательское (коммерческое) право и еще более дробные правовые образования – акционерное право, банковское право, страховое право и многие другие.

Иными словами, химически чистые отрасли права выделить невозможно, их просто-напросто нет.

Изложенный подход к системе права, а именно признание многомерности системы права, с одной стороны, и комплексности (в той или иной степени) всех существующих в ней отраслей, с другой, во многом сводит на нет разногласия между «чистыми» цивилистами и сторонниками концепции хозяйственного права и в то же время позволяет выйти на оптимальные пути при размежевании того, что составляет предмет преподавания в гражданском праве и в таких специальных юридических дисциплинах, как коммерческое (предпринимательское) право, торговое право, акционерное право, банковское право, страховое право и т. д.

Возвращаясь к вопросу, чему же все-таки в ходе преподавания гражданского права следует уделять основное внимание – праву или законодательству, склоняюсь к тому, что праву, с тем, чтобы понятийный аппарат, усвоенный студентами при изучении гражданского права, был нашпигован необходимой начинкой (как цивилистической, так и публично-правовой) при чтении спецкурсов, которые, в свою очередь, должны покоиться на соответствующих правовых образованиях в системе права.

Несколько слов об оптимальной системе расположения подлежащего изучению материала в курсе гражданского права. Проще всего обстоит дело с наследственным правом. Полностью солидарен с моими коллегами по кафедре гражданского права – А. П. Сергеевым и А. А. Ивановым, которые убедительно доказали, что наследственное право в учебнике гражданского права Московского университета пристегнуто к праву частной собственности граждан без каких бы то ни было разумных оснований.

Место наследственного права, уготованное ему в учебнике Московского университета, во-первых, вступает в явное противоречие с тем, что переходит по наследству (по наследству переходят все принадлежавшие наследодателю права и обязанности, кроме тех, переход которых по наследству запрещен законом либо не соответствует самой их природе; во всяком случае, бесспорно, что по наследству переходит не только право собственности), во-вторых, и это вытекает из предыдущего, сводит на нет принцип универсального правопреемства, который присущ наследованию.

Словом, в учебнике гражданского права МГУ при определении места наследственного права телегу явно поставили впереди лошади.

С нашей точки зрения, место наследственного права оптимально определено в учебнике гражданского права Санкт-Петербургского университета. Вполне оправдано то, что наследственному праву предшествует изучение семейного права, как бы ни относиться к самостоятельности семейного права в системе права. Такой подход избавляет от повторений, поскольку содержание многих понятий, используемых в наследственном праве, раскрыто в семейном праве и подчеркивает органическую связь между семейным и наследственным правом, которые весьма близки друг к другу.

Но если попытка пристегнуть наследственное право к праву частной собственности должна быть отнесена к числу недоразумений либо к нежеланию отказаться от однажды избранной позиции, не выдержавшей испытания на прочность, то при определении места в курсе гражданского права личных неимущественных прав, а также института ответственности мы сталкиваемся уже не с мнимыми, а действительными трудностями.

Какой бы вариант мы при этом ни избрали, он неизбежно связан с определенными издержками. Если замкнуть институтом личных неимущественных прав общую часть гражданского права, поместив его впереди вещных прав, то мы в структуре гражданского права поменяем местами имущественные и личные неимущественные отношения: первые окажутся на втором месте, а вторые – на первом. Если же поместить их после вещных прав, то личные неимущественные права окажутся между вещным и обязательственным правом, хотя как то, так и другое опосредует имущественные отношения. Если поместить их вслед за общей частью обязательственного права, то они вклинились бы в институты, составляющие одну подотрасль гражданского права – обязательственное право, оказавшись между его общей частью и отдельными видами обязательств.

Не следует ли поместить институт (или подотрасль) личных неимущественных прав после отдельных видов обязательств перед разделом, посвященным интеллектуальной собственности? Разумеется, это предложение носит сугубо предварительный характер и требует дополнительного обоснования.

Не менее сложно найти оптимальное место для института гражданско-правовой ответственности. То, что она не сводима к ответственности за нарушение обязательств, а выступает в виде санкции и за нарушение абсолютных прав (как имущественных, так и личных неимущественных), не вызывает сомнений. Вроде бы сам Бог повелел ей быть в общей части гражданского права. Однако при этом мы неизбежно сталкиваемся с трудностями методического порядка. Нельзя сбрасывать со счетов, что многие нормы, входящие в институт гражданско-правовой ответственности, рассчитаны именно на ответственность за нарушение обязательств, а потому изучение указанных норм до ознакомления с общей частью обязательственного права будет еще более затруднено. Целый ряд положений, относящихся к ответственности, все равно придется изучать в обязательственном праве, что приведет к дублированию и к тому, что они нигде с необходимой полнотой усвоены не будут. Кроме того, какое бы право ни было нарушено, в результате правонарушения возникает обязательственное правоотношение, связанное для правонарушителя с отрицательными последствиями имущественного характера. Есть поэтому достаточные основания большую часть норм, составляющих институт гражданско-правовой ответственности, сосредоточить в общей части обязательственного права, поместив вслед за ним нормы об обеспечении, изменении и прекращении обязательств.

Однако и при таком расположении материала ряд норм, относящихся к специальным мерам гражданско-правовой ответственности, будут работать на опережение. В частности, о таких мерах гражданско-правовой ответственности, как возмещение убытков и компенсация морального вреда, неизбежно придется вести речь уже при изучении способов защиты гражданских прав.

Окончательное решение вопроса о месте гражданско-правовой ответственности в системе курса гражданского права затруднено тем, что до сих пор четко не определено содержание таких понятий, как охрана гражданских прав, защита гражданских прав и гражданско-правовая ответственность, и соотношение между ними.

Следующий сюжет, который хочу затронуть, вроде бы напрямую с преподаванием гражданского права и не связан, но в то же время имеет отношение к повышению качества законодательства, а тем самым и к повышению качества преподавания гражданского права.

Речь идет об участии вузовских ученых в законопроектной деятельности. К сожалению, пока они за редкими исключениями (к числу которых можно отнести, в частности, подвижническую деятельность Е. А. Суханова по подготовке ГК РФ) к этой работе не привлекаются. Между тем именно в ходе преподавания недостатки принятых законов, которые можно было бы устранить еще на проектной стадии, становятся особенно заметны. Подготовку законов, особенно основополагающих, к числу которых, вне всякого сомнения, относится и Гражданский кодекс, нельзя отдавать на откуп узкой группе специалистов, пусть и высококвалифицированных.

Уже сейчас видны многие недостатки и огрехи как первой, так и второй частей ГК, что отрицательно сказывается на практике. Не сомневаюсь в том, что, по крайней мере, часть этих недостатков можно было бы устранить, если бы вузовские ученые, работающие как в Москве, так и на периферии, активнее привлекались к законопроектной деятельности. Сожалею, что при подготовке проекта ГК разработчики проекта по существу пренебрегли моим опытом, который воплощен и в многочисленных публикациях, в том числе в докторской диссертации, специально посвященной кодификации гражданского законодательства, и в многолетней редакторской деятельности в журнале «Правоведение». Во всяком случае помог бы хотя бы улучшить стиль изложения целого ряда закрепленных в ГК положений, которые в нынешней редакции простому смертному мало доступны. Кажется, до сих пор признавалось, что Толстые не так уж плохо умели излагать свои мысли. Словом, с келейностью и снобизмом в законопроектной работе пора кончать.

Сказанное, разумеется, не умаляет весомости вклада наших друзей и коллег, которым выпала честь непосредственно разрабатывать проект ГК, в его подготовку – в первую очередь A Л. Маковского, уже упомянутого Е. А. Суханова и, конечно же, незабвенного Станислава Антоновича Хохлова, который был душой законопроектных работ и, кстати сказать, не чурался привлекать к ним ученых из глубинки, в том числе из Санкт-Петербурга.

И, наконец, последний сюжет, который прямо относится и к качеству преподавания гражданского права, и к воспитанию тех поколений юристов, которые очень скоро придут нам на смену. Я имею в виду гражданскую позицию преподавателей, которая должна находить отражение в издаваемых учебниках и учебных пособиях, при чтении лекций и проведении семинарских занятий, в непосредственном общении со студентами. Не прятать голову под крыло, руководствуясь немудреным житейским принципом: как бы чего не вышло, а открыто, без оглядки на власть имущих вскрывать язвы, которых накопилось у нас предостаточно. Но при этом нельзя становиться и на путь зряшного отрицания, ниспровергая с порога все и вся, не замечая тех позитивных ростков, пусть и слабых, которые иногда пробиваются в жизни.

К реальным социально-экономическим отношениям гражданское право находится, пожалуй, ближе всех других правовых образований. Оно выступает в качестве их формы и призвано их обслуживать. Поэтому мы, цивилисты, наряду с политиками, экономистами, философами, социологами, государствоведами, несем свою долю вины и ответственности за то, что наша страна оказалась в трясине, из которой не знает, как выбраться. Как могло случиться, что страна, располагающая значительными природными ресурсами и высоким интеллектуальным потенциалом, вынуждена пуститься по миру с сумой и протянутой рукой? Как могло случиться, что великая страна, которая была второй державой мира, оказалась отброшенной в разряд государств, с которыми мало кто считается? Вот какой вопрос каждый из нас должен себе задать и спросить у собственной совести: а все ли я сделал, чтобы этого не произошло, не кривил ли душой, не петлял ли как заяц ради достижения собственных мелкотравчатых интересов, удовлетворения мелких страстей и амбиций?

Перефразируя слова поэта, провозгласим: ученым можешь ты не быть, но гражданином быть обязан. Хотя, конечно, преподавателю гражданского права, призванному сеять разумное, доброе, вечное, если он хочет быть на высоте и пользоваться уважением как своих коллег, так и студентов, должны быть присущи оба эти качества.

РАЗДЕЛ II. MEMORIAE

АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ВЕНЕДИКТОВ (1887–1959) ⁸

В ряду ученых, внесших весомый вклад в развитие советской юридической науки, одно из первых мест, несомненно, принадлежит Анатолию Васильевичу Венедиктову ⁹.

Действительный член Академии наук Союза ССР, кавалер ордена Ленина, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, почетный (honoris causa) доктор права Варшавского университета – таков далеко не полный перечень высоких званий и наград, которых был удостоен доктор юридических наук, профессор Ленинградского университета А. В. Венедиктов. Перу его принадлежит свыше 230 работ, относящихся к праву, истории и экономике. В каждой из них, будь то капитальная монография или небольшая статья, Анатолий Васильевич выступал во всеоружии научного знания. Ученый широкой и разносторонней эрудиции, он одинаково свободно чувствовал себя не только при исследовании специальных вопросов права, идет ли речь о проблемах общей теории права, праве собственности, юридической личности социалистических организаций, договорной дисциплине, финансовом законодательстве и т. д., но и при освещении наиболее сложных проблем отечественной и зарубежной истории, политической экономии и отраслевых экономик, до сих пор вызывающих в науке острые дискуссии. Влияние его трудов на развитие научной мысли, особенно в области права, истории и экономики, неоспоримо. Можно назвать десятки фундаментальных произведений, изданных в СССР и зарубежных социалистических странах, авторы которых испытали благотворное воздействие идей А. В. Венедиктова по вопросам права собственности, гражданской правосубъектности, организации государственной социалистической промышленности и многим другим. Достаточно напомнить хотя бы, какую обильную научную литературу до сих пор вызывает монография А. В. Венедиктова «Государственная социалистическая собственность», изданная в 1948 г. и переведенная на шесть иностранных языков. Вот уже почти три десятилетия эта книга продолжает оставаться одним из самых крупных исследований, посвященных основным проблемам права государственной социалистической собственности в СССР. Учение А. В. Венедиктова о праве государственной социалистической собственности, о соотношении этого права с правомочиями госорганов на закрепленное за ними государственное имущество оказало и продолжает оказывать влияние не только на научные исследования в этой области, но и непосредственно на практику государственно-правового строительства как в СССР, так и в зарубежных социалистических странах.

Круг научных интересов А. В. Венедиктова был необычайно широк. Получив в высших учебных заведениях Петербурга экономическое (в Политехническом институте) и юридическое (в Университете) образование, он до начала Первой мировой войны дважды командируется для научных занятий за границу, где работает в области гражданского и торгового права капиталистических стран, римского права и папирологии. Блестящее образование, помноженное на неустанный самоотверженный труд и выдающиеся способности ученого-исследователя, позволило А. В. Венедиктову на протяжении полувековой научной деятельности создать фундаментальные труды, в которых глубокую и разностороннюю разработку получили столь далеко отстоящие друг от друга проблемы, как государственная социалистическая собственность и военно-хозяйственное законодательство капиталистических стран периода Первой и Второй мировых войн, организация государственной промышленности в СССР и феодальная собственность, юридическая личность государственных социалистических организаций и слияние акционерных компаний, хозрасчет предприятия, цеха, бригады и посессорная защита в праве антагонистических формаций, договорная дисциплина в промышленности и антитрестовское законодательство. Этот перечень мог бы быть продолжен.

В пределах небольшой статьи нет возможности дать сколько-нибудь подробную характеристику научного творчества академика А. В. Венедиктова.

Попытаемся ответить на два вопроса, которые, по-видимому, возникают у всякого, кто изучает труды А. В. Венедиктова: во-первых, какие качества позволили ученому внести в науку столь ощутимый вклад, и, во-вторых, каким должно быть наше отношение к его творческому наследию.

А. В. Венедиктов был, несомненно, одарен от природы ярким и самобытным талантом исследователя, глубоким, пытливым умом. Без этих качеств он никогда не стал бы тем, чем он был и остается в отечественной и мировой науке. Но одних этих качеств, если к ним не приложен повседневный, преодолевающий все препятствия на пути к цели, поистине титанический труд, еще недостаточно, чтобы из юноши, избравшего науку уделом своей жизни, постепенно выработался выдающийся ученый. Надо сказать, что природа не ошиблась, щедро одарив Венедиктова: ее семена пали на благодатную почву. Пожалуй, самой характерной чертой многогранной личности Анатолия Васильевича была его поразительная работоспособность. Она бросалась в глаза всем, кто хоть однажды общался с ним. Труд действительно составлял для него первую жизненную потребность. Неизвестно, когда он отдыхал. Вот и сейчас: воочию вижу его сидящим за письменным столом в рабочем кабинете, заставленном книгами. Книги всюду: на полках до самого потолка, в книжных шкафах, на столе, стульях. Анатолий Васильевич в синей рабочей блузе склонился над рукописью. Он поднимает голову, и я вижу его добрые, все понимающие глаза, зорко и немного лукаво смотрящие из-под косматых седых бровей…

Свой первый капитальный труд «Слияние акционерных компаний» А. В. Венедиктов опубликовал в 1913 г. в 26-летнем возрасте; последние прижизненные публикации датированы 1959 г., т. е. годом смерти. Далеко не каждому дано на протяжении столь длительного отрезка времени сохранить высокий творческий потенциал. И этим Анатолий Васильевич во многом был обязан не только своим природным данным, но и привитой с отроческих и юношеских лет потребности к каждодневному труду.

В 1951 г. Анатолий Васильевич перенес тяжелый инфаркт. Иные на его месте заметно свернули бы свою научную деятельность, довольствуясь тем, что достигнуто. Не таков был Венедиктов. Едва оправившись от болезни, он начинает работать с удвоенной энергией, опасаясь лишь одного – что не успеет свершить всего, что задумано. Его творческая продуктивность в последние годы жизни поразительна. В 1954 г. он публикует монографию «Гражданско-правовая охрана социалистической собственности», одновременно работая над многотомным исследованием, посвященным истории организации государственной промышленности в СССР. Первый том этого фундаментального труда объемом в 56 уч. – изд. л. публикуется в 1957 г. Готовя к публикации первый том, Анатолий Васильевич продолжает интенсивно трудиться над последующими. Материалы этих разработок составили второй том объемом 62,5 уч. – изд. л., который опубликован в 1961 г., уже после кончины ученого. Наряду с этим А. В. Венедиктов с исключительной оперативностью откликается на сложные экономико-правовые вопросы, возникшие в связи с начавшейся в пятидесятых годах реорганизацией управления промышленностью и строительством. Он публикует по этим вопросам ряд статей и одновременно готовит к печати монографию «Правовое положение совнархоза и подведомственных ему предприятий», опубликованную в 1959 г. посмертно. И все это не считая множества статей по самым различным вопросам общей теории права, гражданского права и истории права, среди которых широко известные работы о системе гражданского кодекса (1954 г.), о государственных юридических лицах (1955 г.), о субъектах социалистических правоотношений (1956 г.) и другие.

Жизнь Анатолия Васильевича в эти годы, когда он, борясь с постигшим его тяжелым недугом, развил поразительную творческую активность, по праву может сравниться с подвигом.

Формированию Венедиктова, выдающегося ученого и крупной личности, во многом содействовали его исключительная требовательность, высокая принципиальность и научная добросовестность. Анатолий Васильевич предъявлял немалые требования к своим ученикам, друзьям и товарищам по работе, но в первую очередь он был требователен по отношению к самому себе. С этим качеством неразрывно связаны его высокая принципиальность и научная добросовестность. Они сказывались буквально во всем: и в том, с какой прямотой Анатолий Васильевич отстаивал свои взгляды, не считая в то же время зазорным публично отказываться от тех из них, которые он признавал устаревшими или ошибочными; и в том, с какой тщательностью он проверял в своих работах каждую сноску; и в том предельном уважении, с каким он относился к трудам своих коллег, независимо от того, разделял ли он их взгляды или полемизировал с ними; и в том, с какой скрупулезностью следил он за малейшими изменениями в законодательстве и практике судебно-арбитражных, хозяйственных и иных органов по его применению.

О высокой научной принципиальности А. В. Венедиктова свидетельствует, например, такой факт. В 1949 г. книга Венедиктова «Государственная социалистическая собственность» была удостоена Государственной премии, а в 1950 г. появилась статья, автор которой не только поставил под сомнение основные положения этой книги, но и связывал с нею чуть ли не все беды советской цивилистики. Анатолий Васильевич смело выступил в защиту основных теоретических положений своей книги. В короткий срок он подготовил два доклада и две статьи, в которых доказал всю беспочвенность выдвигавшихся против него обвинений. В своих выступлениях он отстаивал неотъемлемое право советского ученого, не ограничиваясь комментированием общеизвестных положений, вносить посильный вклад в развитие марксистско-ленинской теории о государстве и праве в интересах коммунистического строительства. Выступления Венедиктова отличались глубокой партийностью, подлинной научной объективностью, высокой принципиальностью. Они имели важное значение для успешного развития советской юридической науки и формирования научной молодежи.

В тех же случаях, когда взгляды Анатолия Васильевича претерпевали изменения, он считал нравственным долгом уведомить об этом своих слушателей и читателей. Известно, например, что в работе «Правовая природа государственных предприятий», вышедшей двумя изданиями в 1928 г., А. В. Венедиктов рассматривал государственное юридическое лицо как само государство, организующее свою деятельность в сфере товарно-денежных отношений. Иными словами, он был близок к теории, которая впоследствии стала именоваться теорией государства и получила дальнейшее развитие и обоснование в трудах другого видного ученого-цивилиста – профессора С. И. Аскназия. Будучи со своей стороны последователен, А. В. Венедиктов имущество государственного юридического лица рассматривал тогда как товарную форму собственности государства, а отношения между трестом и существовавшим в то время ВСНХ квалифицировал не как правовые, а как организационно-технические. В конце тридцатых – начале сороковых годов Венедиктов решительно пересмотрел эти взгляды, выступив с обоснованием теории коллектива. С присущей подлинному ученому принципиальностью и самокритичностью он публично объявил об отказе от этих взглядов и дал их развернутую и глубокую критик¹⁰.

Неотъемлемыми качествами Венедиктова-ученого являлись глубина и многосторонность научного анализа. Эти качества воплощены во всех трудах Венедиктова, начиная от крупных фундаментальных произведений и кончая статьями, научными обзорами, рецензиями, тезисами докладов. При ознакомлении с работами А. В. Венедиктова поражает обилие сносок на самые различные источники. Анатолия Васильевича порой даже упрекали за чрезмерное пристрастие к сноскам. И лишь с годами начинаешь понимать, какой колоссальный труд вкладывал он не только в формулирование теоретических выводов и положений, многие из которых стали хрестоматийными¹¹, но ив саму подготовку к написанию своих произведений, ту черновую работу, в ходе которой и выковывается настоящий ученый. А если вспомнить, что всю эту работу Венедиктов проводил без посторонней помощи, опираясь на свои недюжинные способности, то можно лишь преклоняться перед тем, что им содеяно. Но дело, разумеется, не столько в числе сносок, сколько в том, что и в большом и в малом Венедиктов всегда оставался настоящим ученым, который не терпел верхоглядства в науке, к исследованию любого вопроса подходил с высоким чувством ответственности, опираясь на все доступные ему источники информации и научного знания. Он в совершенстве владел мастерством научного анализа, чувствуя себя как в своей стихии при изучении и пандектной литературы, и актов о национализации, и вотчинных грамот, и судебной практики по «коровьим делам», и Corpus juris civilis.

С особой осмотрительностью он подходил к формулированию предложений по изменению действующего законодательства, хорошо помня ленинское указание о том, что законодательствовать нужно с тройной оглядкой: семь раз примерь¹². Будучи председателем одной из рабочих подкомиссий по подготовке проекта Гражданского кодекса СССР¹³, Венедиктов хорошо понимал, что законопроектная деятельность не терпит прожектерства. Отнюдь не случайно, что многие из положений, получивших теоретическое обоснование в трудах Венедиктова, закреплены ныне в Основах гражданского законодательства, ГК союзных республик, Положении о социалистическом государственном производственном предприятии и других нормативных актах. Для советского ученого-юриста нет более высокой оценки его деятельности!

В центре научного творчества Венедиктова на протяжении всей его жизни находились организационно-правовые проблемы народного хозяйства, главным образом связанные с управлением государственной социалистической промышленностью в СССР. При исследовании этих, как и других проблем, ученому органически было присуще чувство реальности. Он никогда не делал скоропалительных выводов и предложений, тщательно взвешивал каждое свое устное и печатное слово, настойчиво предостерегая против использования таких организационно-правовых форм, которые ранее уже испытывались, но не оправдали себя в практике хозяйственного строительства. Эти предостережения ученого с особой силой прозвучали в период реорганизации управления промышленностью и строительством, проводившейся в пятидесятых годах.

Пожалуй, как никто другой в советской юридической науке, Венедиктов ощущал биение пульса хозяйственной жизни, с поразительной чуткостью улавливал малейшие отклонения практики от заданного курса.

Одним из привлекательных качеств Анатолия Васильевича являлась его постоянная связь с практикой. При всей приверженности к работе над книгой Венедиктов никогда не был чисто кабинетным ученым и тем более ученым-отшельником. С первых своих шагов в науке и до последних дней ученый по самым различным каналам был неразрывно связан с целой армией практических работников, которые пользовались его советами и консультациями, слушали его лекции и доклады и в свою очередь питали его материалом, идущим от самой жизни, от насущных потребностей общественного развития. Этим прежде всего можно объяснить, почему в работах Венедиктова при всей их академичности вы чувствуете дыхание жизни, глубокое понимание задач государственно-правового и хозяйственного строительства и путей их решения.

Глубокой внутренней потребностью Венедиктова, и как ученого, и как человека, являлось постоянное творческое общение его с коллегами и учениками по научной работе. Ученый громадной эрудиции, он мог бы любого из нас подавить запасом своих знаний. Это не мешало ему с одинаковым вниманием и тактом выслушивать советы и пожелания, от кого бы они ни исходили: от седовласого собрата по науке или от аспиранта, или, наконец, от студента, который готовит первый в своей жизни научный доклад. Как самые дорогие реликвии храню я письма и записки Анатолия Васильевича, в которых он просит ознакомиться с такой-то его работой, сделать по ней хотя бы устные замечания, высказать соображения по тому или иному спорному вопросу. Анатолий Васильевич нередко вызывал огонь на себя, оттачивая и проверяя свои взгляды в ходе научных дискуссий.