Текст книги "Доктор, все идет из детства? Психология воспитания и терпения"

Метод нулевой толерантности

По моим наблюдениям, метод нулевой толерантности является одним из самых эффективных способов профилактики и блокады зависимого поведения у подростков.

Метод нулевой толерантности должен предусматривать крайне жесткое психологическое отношение к подростку в том случае, если он начинает использовать наркотические препараты. Только в тех случаях, когда у родителей хватает мужества на самые жесткие меры, связанные с началом и продолжением употребления наркотиков, мне удавалось видеть реальные результаты. В тех случаях, когда родители идут на поводу у детей, пытаясь использовать методы уговоров, призывы к «здравому смыслу», бесконечное количество раз оплачивают дорогостоящее лечение и все возрастающие долги – эффект близок к нулю.

Подросток, использующий наркотическую модель поведения и получающий финансовую поддержку со стороны родителей, не только ничего не теряет в конечном счете, а, как это ни парадоксально, только приобретает. Он получает удовольствие и от употребления наркотических препаратов, и от возможности постоянно быть в центре внимания, вызывая у окружающих чувство озабоченности и какую-то патологическую гипертрофированную любовь. Многие родители никогда в жизни не обращали на своих детей столько внимания, сколько после начала употребления ими наркотиков.

Примером верного отношения к злоупотреблению наркотиками может служить женщина, два старших сына которой несколько лет «сидели у нее на шее», а она безуспешно пыталась наставить их на путь истинный, поднимая при этом еще и младшую дочь. В конце концов, когда она почувствовала, что физические и психологические силы оставляют ее, она заявила сыновьям, что вырастила их, выкормила, и возможности заботиться о них дальше у нее нет. «У меня еще есть дочь, и ее нужно поднимать, а вы идите на все четыре стороны и делайте, что хотите, – твердо сказала она им. – Если голодные приползете к моим дверям, то я вынесу вам в подъезд тарелку супа, а на большее не рассчитывайте». В течение полугода оба сына прекратили употребление наркотиков, один устроился на работу, а другой возобновил учебу в институте, которую давно забросил.

Помогая многим наркоманам и видя, как родители нежно заботятся о них, я всегда с горькой усмешкой говорю им, что мне самому, глядя на все это безобразие, хочется стать наркоманом, чтобы обо мне кто-нибудь так заботился.

Родители боятся, что, оттолкнув своего ребенка, они тем самым погубят его. Шанс теоретически есть – это нужно честно признать (хотя реально с такими примерами я не встречался). Подросток, предоставленный самому себе, без средств к существованию, может опуститься на социальное дно, и есть шанс, что он оттуда не «вынырнет». Только нужно помнить, что наркотики погубят ребенка в сто крат вернее. Предоставив подростку право самому отвечать за все последствия, родители дают ему шанс самому встать на ноги, а продолжая нести его по жизни на руках, полностью лишают такого шанса, потому что чем дольше продолжается такая псевдогуманная поддержка, тем меньше шансов у подростка когда-нибудь самостоятельно выжить без поддержки родителей и наркотиков.

Если родители заметили, что подросток начал употреблять наркотики, метод нулевой толерантности предусматривает полную блокаду какой-либо психологической, материальной и социальной поддержки. Для младших подростков: возможность переночевать, необходимая одежда и еда – и полное невмешательство в возможные негативные последствия, связанные с употреблением наркотиков. Необходимо много мужества, чтобы выдержать все это, но аппендицит нельзя вылечить терапевтически, поглаживая больное место и приговаривая: «Потерпи, может быть, все обойдется». Наркотики – это психологический рак, и требуют экстренных жестких мер терапии.

Как только подросток в достаточной степени столкнется с проблемами, связанными с его аддиктивным поведением, он сам обратится за помощью. Многие подростки месяцами и годами на родительские деньги злоупотребляют психоактивными веществами, даже не подозревая о своей зависимости от них, так как у них всегда есть средства для покупки новой дозы. Только лишение родительской поддержки зачастую впервые дает им возможность осознать, насколько серьезны их проблемы, и самим обратиться за помощью. Ни один врач не может вылечить наркомана или алкоголика, если этого хотят его мать, отец, жена, муж или друзья, но не желает он сам. Если подросток сам попросит о помощи, необходимо ему эту помощь оказать, чего бы это ни стоило, но смысл такая помощь будет иметь только в одном случае, если подросток и, что самое главное, родители будут твердо знать: эта помощь – последняя. Если подросток интуитивно, «нюхом» почувствует, что родителей можно будет «раскручивать» и дальше, единственное, чего можно добиться, это согласия пройти курс лечения за их счет, чтобы «омолодиться», понизить дозу вещества, необходимую для достижения желаемого эффекта, и начать все сначала, в твердой уверенности, что, когда снова станет плохо, родители опять помогут.

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ КАК РАДИАЦИЯ: В МАЛЫХ ДОЗАХ СТИМУЛИРУЕТ, В БОЛЬШИХ – ПОРОЖДАЕТ МУТАНТОВ.

Ужасы психологии

Бедных психологов часто подозревают в любви к различным бесчеловечным экспериментам на людях, и часто напрасно. Но вот вопрос: так ли мы безгрешны? Если честно, то нет. И лучше, чем придумывать всякие ужасы, давайте я расскажу вам сам.

Были. Были эксперименты. Например, в 1939 году Уэнделл Джонсон, ученый из университета Айовы, и его аспирантка провели небольшой эксперимент по исследованию речевого развития у детей. Ученых заинтересовал вопрос: можно ли искусственным образом сформировать заикание? 22 приютских ребенка они разделили случайным образом на две группы. Сирот в одной группе постоянно хвалили и подбадривали, а в другой группе постоянно высмеивали и унижали. В результате эксперимента большинство сирот из второй группы перестали идти на контакт и на всю жизнь остались заиками.

До начала XXI века эксперимент удавалось хранить в тайне. Когда факты выплыли наружу, журналисты назвали его «кошмарным исследованием» (the monster study). Университету были поданы многомиллионные иски. Вероятность проведения подобных экспериментов в настоящее время практически сведена к нулю, но они были. Давно, но были.

Поэтому давайте оставим эти ужасы в прошлом психологии, но не забудем вывод: если на детей орать и унижать их – ничего хорошего никогда не выйдет, а если хвалить и поддерживать, то ребенок сможет справиться даже с уже имеющимися проблемами.

Надеюсь, что вы об этом знаете и без меня.

КОГДА ТЫ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ, ТО ВСЕ ВЗРОСЛЫЕ ПОЧЕМУ-ТО КАЖУТСЯ ВРЕДНЫМИ, НО ПОТОМ, К СТАРОСТИ, С ПОЯВЛЕНИЕМ ВНУКОВ, У НИХ ЭТО ПРОХОДИТ.

Клички

Одна из серьезных проблем в жизни наших детей – это клички. У кого-то веселые, а у кого-то и обидные. У меня, например, в школе была кличка «Вагон», по аналогии с фамилией. Обидная кличка может не только серьезно осложнить жизнь ребенка в школьном коллективе, но и наложить отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Поэтому наша задача – помочь ребенку.

Но как? Ведь психологи часто советуют прямо противоположное. Например, сказать ребенку, что обижаться и показывать сверстникам, что тебя это зацепило, не стоит (легко сказать!). Наоборот, нужно воспринимать это, как будто это тебя вовсе и не задевает. Такой своеобразный буддизм в десять лет.

Другие советуют действовать. Я отношусь к последней категории. Феномен кличек специально изучался детскими психологами. Доказано, что негативные, обидные, оскорбительные клички приклеиваются только к тем детям, которые внутренне согласны их терпеть.

Мой совет: предлагайте ребенку использовать принцип «нулевой толерантности»: то есть не терпеть никогда. Каждый раз, когда ребенка кто-то обзывает, он должен подойти к человеку и спросить: «Почему ты меня так называешь? Ты хочешь меня оскорбить, у тебя есть какие-то проблемы? Давай договоримся, что ты так больше не будешь поступать». В 9 случаях из 10 это помогает. Если это сразу же не помогает, нужно исключить человека из круга своего общения и не вступать с ним в контакт до того момента, пока он не изменит свое поведение.

А после всего этого стоит вместе с ребенком задуматься: не лежат ли в основе клички какие-то реальные проблемы. Например, не стоит ли «жиртресту» немного похудеть?

Детское вранье

Товарищи родители, вы не узнаете от меня ничего нового, если я скажу, что наши дети иногда нам врут.

Я не знаю, хорошо это или плохо, но вот английские психологи выяснили, что чем раньше ребенок начинает врать, тем выше у него в дальнейшем интеллект. Но я не об этом. Я о том, что количество вранья у наших детей обратно пропорционально количеству ума у нас. Для тех умных родителей, которые не помнят словосочетания «обратно пропорционально», я поясняю: обратно пропорционально – это когда чем больше, тем меньше, и чем меньше, тем больше. А если ближе к нашей теме, то чем больше наши дети врут, тем меньше ума у нас. И наоборот. Вот каким умом нужно обладать, чтобы месяцами, целыми четвертями верить: «Мамочка, нам ничего не задали», «Мамочка, нам сегодня ко второму уроку». Ага, к пятому. «Мамочка, у нас сегодня собрали дневники», «Я забыл тебе сказать, что вчера было собрание» и высокая классика: «Я выучил все уроки».

Потом эти горе-родители сидят на приеме у детских психологов и рассказывают: «Вы знаете, у нашего мальчика такая низкая учебная мотивация, мы только сегодня узнали, что он последние два месяца не ходил в школу, вы представляете?» Я не представляю. Это как нужно было два месяца прожить вместе со своим сыном, чтобы не заметить, что он не ходит в школу. Это либо святая наивность, либо святая простота, либо еще что похуже.

Своей наивностью мы просто поощряем детей к вранью. Неужели трудно периодически проводить выборочные проверки выполнения домашних заданий, звонить друзьям детей, интересоваться у учителей, что и как они задают, где и как это можно проверить, приплачивать, в конце концов, учителям за то, чтобы они дублировали вам лично домашние задания.

Мой совет: когда дети поймут, что обмануть родителей не удается, – будет вам и выполнение домашних заданий, и хорошая учеба, и спокойная жизнь.

Экономическая целесообразность детского вранья

Детское вранье – это абсолютная норма. Все дети врут. Врал я. Врали вы. И врут ваши дети. Это нормально. Вопрос: зачем?

А затем, что вранье зачастую экономически целесообразно. Ты что-то сделал неправильно, и тебя за это могут наказать. Ты соврал, не сказал, и наказания не последовало. Вы говорите, что все тайное рано или поздно становится явным? Вы сами в это верите? Если да, то вы – наивнее, чем ваши дети.

Дети хорошо знают, что если у них наивные и доверчивые родители, то не все тайное становится явным, а только половина. То есть в половине случаев ты делаешь все, что хочешь, врешь, и тебе за это ничего не будет (прокатило). А во второй половине случаев не повезло (не прокатило), тебя вывели на чистую воду, отругали, устыдили, наорали, потом сами устыдились своего поведения, извинились, помирились и пошли кушать пирожное в кафе, чтобы никогда больше не врать и не ругаться.

И так до бесконечности. При таком раскладе вранье – выгодно для ребенка.

А как бороться? Только не разговорами и не попытками усовестить. Мол, с ребенком нужно разговаривать, нужно донести до него, что так вести себя нехорошо. Ребенок должен услышать. Он услышит. Как Васька. А Васька слушает, да ест. То есть – врет.

Бороться нужно экономическими мерами. Нужно сделать так, чтобы вранье для ребенка стало экономически невыгодным, нецелесообразным, бессмысленным. Нужно, чтобы ни один эпизод вранья не проходил незамеченным. Нельзя ничему верить. Если вы поймали ребенка на вранье, как правило, это означает, что он вам врет уже давно и что он собирается врать и дальше. Он уже вкусил радость безнаказанного вранья, и так просто (только с помощью ваших разговоров) он от него не откажется.

Поэтому нужно временно удвоить, утроить и удесятерить свою подозрительность. Мама должна на время стать параноиком, а папа – Шерлоком Холмсом. Ребенок должен десять, 20, 30 раз убедиться, что ложь не пройдет. Тогда эта модель поведения естественным образом угаснет за ненадобностью.

И запомните (я это уже говорил): если ребенок успешно врет своим родителям – это означает, что его интеллект просто выше, чем интеллект родителей.

Почему дети кусаются

Меня часто спрашивают: почему дети кусаются и что с этим делать?

Отвечаю: нет ничего более нормального, чем желание укусить другого человека. Конечно, укусить не просто так, а в ответ на причиняемые тебе неприятности. Психологи считают, что уже грудные младенцы кусают материнскую грудь за то, что она (грудь) позволяет себе долго где-то ходить и не оказывается у них во рту по первому требованию. Далее навыки кусания отрабатываются на детских площадках, в яслях, садиках и школах.

– Дай совочек!

– Не дам.

Кус-кус. Вау-вау. И совочек в руках, и песочница свободна. Красота.

Проблема здесь не в том, почему дети кусаются, а в том, почему они кусаться перестают. И причина только одна: большинству детей с детства прививают жестокое знание, что любая попытка решить проблему таким способом приведет к еще более серьезным проблемам.

У тебя не только отберут совочек и отдадут его покусанному, но еще и отдадут ему твою машинку, и в песочницу ты потом целый день не попадешь, и мама на тебя будет косо смотреть. У большинства детей этот процесс воспитания приводит к тому, что уже в 3–4 года они перестают кусаться, осознав невыгодность этой модели поведения.

У отдельных детей, которым не повезло с мамой (мамы любили их за любое поведение), этот навык торможения кусачего поведения не выработался, они остались «плохо воспитанными» и «некультурными».

В свои десять, 20, 30 и 40 лет они продолжают кусать мешающих им людей, не чистят зубы и искренне уверены, что мир устроен так, что он просто обязан вращаться вокруг их «я».

Поэтому мой совет: дайте ребенку свободу выбора. Или не кусаемся – и песочница, добрая мама, или кусаемся, – но уже без песочницы и доброй мамы. Поверьте, ребенок обязательно выберет добрую маму.

Проступок и наказание

Была у меня знакомая журналистка, которая мне когда-то нравилась (как журналистка). Было это давно, и теперь она мне (как журналистка) не нравится. Но осталась у меня от нее одна фраза, и я ее (фразу) люблю до сих пор.

Фраза эта звучит так: «Качество любой системы характеризуют не ее ошибки, а реакция системы на ошибки». Любая система, в том числе система нашей психики, семейная система, школьная, образовательная, рано или поздно совершает ошибки. Ошибки совершают психологи, врачи, родители и дети. Это неизбежно. Главное не это. Главное – как система реагирует на свои ошибки. Должна реагировать хорошо. Но так бывает не всегда.

Как-то была на консультации женщина, у которой сын-подросток совершил серьезный поведенческий проступок. Не смертельный, но серьезный. И она сказала, что, к сожалению, не может его наказать, потому что у него завтра день рождения, а, как известно, «к сожалению, день рождения только раз в году», и она никак не может испортить сыну этот праздник.

Любые мои попытки вразумить женщину натыкались на стену непонимания: мол, ничего страшного, я его потом накажу. Во-первых, не накажет, а во-вторых, живые организмы очень плохо реагируют, когда между проступком и наказанием проходит большое время. Мозг не может автоматически связать одно с другим. Мозг мальчика запомнит, что ошибки совершать можно, главное, чтобы маме потом было жалко его наказывать. И рано или поздно маме будет уже поздно его наказывать.

С другой стороны сотни и сотни очень приличных, очень успешных, очень порядочных людей рассказывали мне, что в подростковом возрасте совершили достаточно серьезные проступки. И что они до сих пор с ужасом вспоминают, какую ужасную реакцию это вызвало в их семье. Они это помнят десятилетиями и не повторяют.

Любой подросток может совершить ошибку. Это не страшно. Страшно, если ошибку совершите вы, вовремя адекватно не отреагировав на ошибки своих детей просто потому, что вы устали, потому что вам некогда, потому, что пусть муж это делает или жена или потому, что у него случайно именно сегодня день рождения.

День рождения раз в году – только при хорошем поведении. При плохом поведении – день рождения раз в два года или вообще ни разу.

ЕСЛИ РЕБЕНОК СПРАШИВАЕТ, ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ЕГО, РАССЛАБЬТЕСЬ, ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВЫ ЕГО МАЛО ЛЮБИТЕ, ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ОН ТОЛЬКО ЧТО «НАКОСЯЧИЛ» И ПРОВЕРЯЕТ, ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ОБ ЭТОМ.

Януш Корчак и право ребенка на смерть

Давно хотел написать о Януше Корчаке – польском педагоге с еврейскими корнями, авторе замечательных книг для детей и взрослых.

В 1942 году немцы предложили ему оставить подопечных детей и не ехать с ними в концлагерь. Януш Корчак отказался и потом вместе с детьми зашел в газовую камеру.

Но сегодня не об этом. Хотя о таких вещах нужно и знать, и помнить. Корчак всю свою жизнь посвятил детям и отдал ее ради детей. Ему можно верить. Но есть в его творчестве один момент, который мало кто из педагогов и психологов понимает. В ряде советских изданий его работ этот трудный момент даже убирали, чтобы не смущать читателей. Но мне он кажется важным, и я его понимаю.

В книге «Как любить ребенка» Корчак пишет, что каждый ребенок имеет три права:

1) право на смерть,

2) право на сегодняшний день,

3) право быть тем, кто он есть.

И вот это самое право ребенка на смерть многих смущает. Как это так? Какое такое право на смерть имеет ребенок?

Януш Корчак объясняет, что избыточная забота о здоровье и жизни ребенка, отсутствие у него права быть самим собой, быть живым, лишает его самой жизни: дверь – прищемит палец, косточка – подавишься, палочка – глаз выколет, нож – порежешься, руку сломаешь, машина задавит, собака укусит. «В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка у жизни; оберегая от смерти, мы не даем ему жить».

Я с чувством глубокой благодарности вспоминаю своих мудрых родителей, которые никогда не мешали нам с братом расти так, как нам удобно. Мы часто ездили семьей в лес, и я пятилетним мальчиком мог залезть на вершину 30-метровой ели или кедра и с самой макушки рассматривать бесконечный уральский лес. Мне никто не запрещал. Мог ли я упасть? Да – мог. И мои родители оставляли мне это право на мою смерть.

Надеюсь, что и я немного научился у них этой мудрости. Моя младшая дочь много лет ходила на ипподром. Бывают ли там несчастные случаи? Постоянно. Бывают ли совсем несчастные случаи? Бывают. Я думал об этом? Да. Мне хотелось запретить ей туда ходить? Да, хотелось. Но я не сделал этого, потому что уже в шесть лет это было ее право, ее выбор, ее жизнь, и мне казалось, что я не имею права лишать дочь ее жизни только ради того, чтобы мне было спокойно.

Именно об этих простых и понятных вещах и пишет Януш Корчак, когда говорит о праве ребенка на смерть. И в этом нет ничего страшного, потому что, на самом деле, он таким образом просто говорит о праве ребенка на жизнь.

ЕСЛИ БЫ ВЫ, КАК Я, ЗНАЛИ, КАК МНОГО ВЗРОСЛЫХ ЛЮДЕЙ СПЯТ СО СВОИМИ ДЕТСКИМИ ИГРУШКАМИ, ВЫ БЫ ЛУЧШЕ ОТНОСИЛИСЬ К ЛЮДЯМ.

Границы дозволенного

Родители пишут мне, что знают, что подростки ищут и тестируют границы дозволенного поведения, а некоторые совершают запрещенные или опасные поступки, и спрашивают: есть ли средство помочь им расти в доверии и пройти подростковый период, не совершая рискованных поступков?

Я отвечу так: пройти подростковый возраст, не совершая рискованных поступков, нельзя, но вот помочь его пройти можно. И я думаю, что это можно сделать лучше, чем это делают даже сейчас во многих примитивных племенах. Там, зная, что мальчикам нужно для определения своей мужественности обязательно пройти через некие опасные испытания и не желая пускать этот процесс на самотек (там тоже, видимо, есть заботливые родители), они выбирают высокую пальму, собирают всех мальчиков-подростков, привязывают к верхушке пальмы длинную веревку, за другой конец привязывают за ноги подростка и вниз головой сбрасывают его с вершины пальмы. Веревка натягивается перед самой землей. Периодически веревка рвется. Все мальчики это знают. Часть мальчиков погибает. Но не все.

Вам это ничего не напоминает? Да, это прообраз современной тарзанки. Когда я учился в 8-м классе школы номер 9 города Перми, учитель географии однажды чуть не получила сердечный приступ, когда обнаружила, что мы – мальчики, повадились ходить по узкому карнизу на четвертом этаже из одного окна в другое. Она заходит в класс, а тут в окно вхожу я. Скандал.

Что сделали наши родители? Они срочно собрали штаб, выяснили, кто из родителей близок к туризму, альпинизму и спелеологии, и быстро организовали нас в походы по горам, пещерам и рекам.

Удовольствие для нас было максимальное, а риск минимальный. Самые светлые воспоминания об этом периоде.

Поэтому совсем без риска нельзя, а помочь его минимизировать можно. Все в горы. Остальные в пещеры.