Текст книги "Дезертир флота"

Рядом с клеткой новоприбывших валялась рассыпанная по плитам пола каша и куски мяса. Не жрать отраву – это, конечно, правильно, но выставлять напоказ свое упрямство зачем? Эх, где только таких гордых рыжих делают?

Квазимодо прокрался к клетке фуа.

– Валяешься, лягушка? Жир належиваешь?

– Ну, валяюсь, належиваю, иногда сижу, хожу в ведро и хочу бабу, – сердито прошептал ныряльщик, подползая к решетке. – Ты когда за водой пойдешь? Я сейчас издохну.

– Не издохнешь. – Вор ухмыльнулся. – Раз бабу хочешь, значит, до настоящей жажды далеко.

– Сволочь ты однобокая, – грустно прошептал фуа. – Я пить хочу.

– Ладно тебе, – пробормотал Квазимодо. – Принесу и воды, и пожрать чего-нибудь легенького. Завтра нам силы понадобятся. А то, что бабу хочешь, как раз и обнадеживает – настоящим бойцом становишься. А то как же – «меня от ваших баб воротит», «и взглянуть побрезгую».

– Лучше бы меня по-прежнему воротило. Ты не знаешь – она такое мучение.

– Ну, где мне понять. Это ты у нас такой любовник пылкий, неукротимый, – морщась, прошептал вор. – Ладно, ты мне своими влюбленностями похотливыми голову не забивай. Я на разведку и за водой.

– Эй, селянин, подойди сюда, – громко прошептали из соседней клетки.

Направившийся было к ступенькам, Квазимодо неохотно остановился.

– Подойди сюда, одноглазый, не пожалеешь, – настойчиво прошипели из стойла, где сидели новые пленники. – Не будь дураком, селянин, лови свое счастье.

– И где это вы такую кучу счастья надыбали, что раздаете так легко? – пробурчал вор, приседая перед решеткой.

Рыжий драчун прижался к брусьям. Яркие темно-карие глаза второго пленника сверкали в глубине клетки.

– Одноглазый, открой замок. Получишь сотню серебром. Тебе такое богатство и не снилось.

Квазимодо фыркнул:

– Выгодное предложение. Вы, наверное, монетки на теле держите? В самом темном месте?

– Выйдем – получишь. Слово даю. – Рыжий парень яростно стиснул брусья решетки. – Я не обману.

– Мне-то что? Я ваш замок все равно открыть не могу. На моей двери стоит старый, разболтанный, сам открывается. Так что не судьба, извините.

– Врешь! – Рыжий даже зарычал по-собачьи. – Попробуй, урод. Если получится, я тебя отблагодарю по-княжески. Только открой решетку, быдло тупое.

– Не могу, сказал же, – раздраженно прошипел Квазимодо. – Да что вам сдался этот замок? Дальше караулки ведь не уйдете.

– Уйдем! Я вырежу всех в этой смрадной дыре разврата. Кровь будет хлюпать под ногами, они утонут в ней, я сдеру шкуру с их воинов и сделаю из них…

– Я бы, конечно, вас еще послушал, уважаемый. Красиво говорите, – прервал пылкого собеседника вор. – Да мне некогда. Мне за водой нужно. А вы сидите и не огорчайтесь сильно. Сдается мне, ежели выйдете вы, уважаемые, из клетки, то живо схлопочете еще по полсотни пинков да вернетесь за решетку. Вон с вас даже наручники не сняли…

– Что ты понимаешь, урод безмозглый?! – зарычал рыжий пленник. – Я свободным рожден, не чета тебе! – Он с удивительной гибкостью метнул скованные руки между брусьями, изогнулся и почти достал щиколотку одноглазого парня. Квазимодо едва успел отпрыгнуть. Разочарованный рыжий издал низкое вибрирующее рычание.

– Вы эти собачьи ухватки бросьте, – пробормотал слегка испуганный вор. – Тоже мне еще великий, трахнутый на голову милорд нашелся.

– Ошейник носишь, раб хозяйский. Я тебе горло вырву, – страстно пообещал рыжий пленник.

– Да на здоровье. После здешних хозяев или до них за дело приняться желаете? Если что, я могу местных живодеров попросить, чтобы мой кадык вам на обед прислали. Ваша милость довольна будет?

– Осел тупой! Вонючка уродливая, – в бессильной ярости зашипел рыжий парень.

Неожиданно из глубины клетки метнулась вторая тень. Хлестнула по решетке огненная грива волос. От удара скрипнули брусья. Оторопевшему Квазимодо на миг показалось, что гибкое тонкое тело протиснется сквозь узость ячейки, просочится между крепкими брусьями. Но темное дерево выдержало. Скованные кисти чуть-чуть не дотянулись до ноги вора. В клетке теперь придушенно рычали в два голоса. В полутьме неистово сверкали две пары карих глаз.

Квазимодо сплюнул. Бешеные какие. Разве с такими договоришься?

Квазимодо прокрался мимо стола с книгой учета, поднялся по ступенькам. Сначала стоит проверить левую часть верхнего этажа. До внешней стены там ближе всего. Может, рискнуть веревку перекинуть? Была бы «кошка» хорошая. Ладно, посмотрим на месте. Потом вода и жратва. Шутки шутками, а Ныр может и не выдержать.

Вор прижался к двери, хотел послушать, но тут же зайцем метнулся назад. Влетел в коридор между клетками. Сзади на лестнице уже слышались торопливые шаги. Квазимодо едва успел заскочить в свое стойло и закрыть дверь, как мимо камеры пробежал тюремщик. Загорались светильники в коридоре. Вдоль камер, как упитанные летучие мыши, проносились взбудораженные надсмотрщики. Квазимодо ни жив ни мертв лежал на матраце. Дверь прикрыта, на замок-то защелкнуть не успел. При беглом взгляде незаметно, но стоит кому-то подойти… Вот так рискуешь, рискуешь, и когда-то везение кончается.

Ударил гонг. Идут. Квазимодо в ужасе заставил себя подползти к решетке. Сейчас сделают из тебя истинного урода. Или еще хуже. Никакого возбуждения вор не чувствовал, только страх. Проклятая сука, принесло же ее именно сейчас. Дверь не заперта, сидишь здесь как полный лох. Может, не за тобой?

Властный хрипловатый голос лорда Дагда, серебряное журчание ее голосочка. Одновременно до клетки вора долетел чудесный аромат духов. Квазимодо зажмурился. Страх никуда не делся, но пришло и другое… Мгновение юный вор ненавидел себя – тело предавало, неистово и мгновенно захотелось женщину. Тупо и сильно, так бывало, когда долго бездельничаешь на якорной стоянке или валяешься под пальмами после сытного обеда. Бывали в жизни Квазимодо и такие странные моменты, когда абсолютно нечем было заняться. Со шлюхами не так – там купил, быстро справил нужду, пошел пиво пить…

В какой-то момент вор понял, что уже ни о чем не думает, лишь изо всех сил вжимается искалеченной щекой в решетку, и старается увидеть. Ее, только ее. Господа разговаривали у клеток с рыжими глупцами. Квазимодо слов не понимал, да и не пытался понять. С наслаждением слушал серебряный голосок. Лорд Дагда мешал, заглушал. Квазимодо с ненавистью морщился.

– …Отличные экземпляры. Похоже, действительно реликт. Их ареал популяции за последние годы сократился необратимо. Говорят, последние семьи ушли умирать на Север.

– Значит, нам повезло. – Даже не глядя понятно, что пухлые губки приоткрываются в лукавой и очаровательной улыбке. – Попробуем этих. Если повезет, что стоит заказать большую охоту на Севере?

– На них и так охотятся, и слишком успешно. – По голосу было слышно, что лорд Дагда тоже доволен. – С кицунэ связано слишком много суеверий. В большинстве своем совершенно ложных.

– Проверим прямо сейчас? – лепечут прекрасные губки.

– Милая моя леди Атра, ты опять увлекаешься. Не будем искажать удовольствие от эксперимента поспешностью. Материал находится в состоянии аффекта. Этим двоим нужен отдых и полноценная доза анксиолитиков.[40]40
  Анксиолитики – транквилизаторы, используемые для устранения чувства страха и тревоги.


[Закрыть] Не подходи близко. Они перевозбуждены.

Решетка скрипнула и содрогнулась под двойным ударом. Пленники разочарованно зарычали. Леди Атра восторженно ахнула.

– Да, они в отличной форме, – засмеялся лорд Дагда. – Сразу пара – это такая редкость. Прикажи подготовить их на завтра. Если понадобится принудительный прием препарата, пусть произведут, но очень бережно. Я не желаю видеть мятый материал. Ты остаешься? Не увлекайся, днем нам нужно будет открыть ярмарку. Истинная цивилизация обязана опираться на традиции, и не стоит пренебрегать их созданием и планомерной поддержкой.

– Фу, эти ярмарки – такая скука. – Прекрасная леди с милой гримаской ткнула кулачком в бок хозяина города. – Иногда твои идеи совсем не остроумны.

Квазимодо не мог разглядеть красавицу. Видел только плечо всесильного лорда. Дальше темнела высокая молчаливая фигура – кажется, телохранитель, он и в прошлый раз сопровождал леди Атру. Тот визит темноволосой ведьмы помнился с трудом – одно только унизительное желание стоять на коленях и горячечный восторг. Сейчас было ненамного лучше – опять стоишь на коленях, морда до боли расквашена о жесткие брусья. Парень уже два раза ловил себя на том, что тянется к двери – толкнуть решетку, выползти в коридор, лишь бы взглянуть на нее. В любое другое время вор только бы посмеялся над такой тупостью. Эх, парень, и вправду все мозги у тебя между ног уместились.

До остатков сознания пробилась вялая мысль, о том, что мозги, видно, сейчас и вовсе ушли погулять. Ноздри жадно ловили аромат духов. Возбуждение накатывало сокрушительными волнами. Квазимодо чувствовал, что содрогается, как пес. Шелудивый пес на помойке. На помойке – значит дома.

От воспоминания в голове слегка прояснилось. Ничто так не бодрит, как память об одиноких ночевках на городских свалках, о грызне среди таких же изувеченных, покрытых гнойниками и струпьями бродяг и нищих.

Серебряный волшебный смех. До сих пор Квазимодо не слишком верил в магию. Сейчас судороги желания, проходящие по телу, заверяли в обратном. И снадобье здесь ни при чем. Ох, отдал бы остаток жизни, лишь бы завалить ее на тростник на полу. Хрен с ним, с матрацем, лишь бы забраться на дивное тело. Ох, чудовище нежнокожее…

«Идет», – понял вор. Паника и блаженство навалились одновременно. Хотелось лечь, зарыться в тростник низом живота, скрыть свое непристойное состояние – набедренная повязка уже ничего не могла замаскировать. Но еще больше хотелось сдернуть красную ткань, показать блистательной госпоже, как любит, как жаждет ее ничтожный раб. Она (сука! богиня! тварь, тварь прекрасная!) будет довольна.

«О боги, не отнимайте у меня разум. Только не сейчас! – взмолился Квазимодо. – Хочу сыграть последнюю игру. Не может мною баба как тряпкой пользоваться. Я – вор, а не милордик подкаблучный».

Она появилась перед клеткой, и одноглазый парень чуть не завизжал от восторга. Сегодня на юной леди было еще более открытое платье. Темный блестящий шелк, вернее, полоски шелка оставляли полностью открытыми плечи, руки и спину черноволосой красавицы. Шелк лишь символически скрывал соски грудей. Бюст, пожалуй, был даже чересчур роскошен и изобилен для такой молодой женщины.

Леди Атра наклонилась. Ее плоть упруго колыхнулась, и от этого зрелища вор чуть не опозорился.

Кажется, от внимания искушенной красавицы произведенное ею впечатление не утаилось. Леди Атра лучезарно улыбнулась:

– Скучаешь, одноглазик? Мечтаешь?

Квазимодо судорожно кивнул. Смотреть в синие очи красавицы казалось истинным счастьем. Кроме того, остатки рассудка настойчиво советовали не возражать.

– Какой разумный малыш, – умилилась леди Атра. – И какой стойкий иммунитет. Славная обезьянка.

Парню хотелось облизать ее с ног до головы. От каблучков удивительных туфелек, через пупочек, проколотый странным украшением, и выше, до гладкой шеи, отягощенной колье с огромными изумрудами.

Игра. Игра. Ты только играешь. Нужно обмануть. Крошечный комочек спасительной жилки за щекой грел десну, заставлял думать.

Леди Атра выпрямилась и небрежно скомандовала кому-то:

– Приготовьте его мне. Поживее. И голову сделайте.

Квазимодо смог на миг оторвать от нее взгляд. Какая же красивая. Рядом с девушкой возвышался огромный детина. При виде бессмысленно-угловатого лица, выступающих надбровных дуг и похожих на коричневые валуны мышц обнаженного торса вор даже слегка протрезвел.

«И это чудище будет меня готовить?!»

Телохранитель казался в два раза выше своей миниатюрной хозяйки. Звероподобная рожа сплошь заросла щетиной толщиной чуть ли не с палец. Квазимодо показалось, что сквозь эту поросль на голове гиганта виднеются короткие наросты-рога. В другой раз вор бы сгорел от любопытства – что это еще за аванк двуногий? Сейчас было не до этого. Выглядел господский страж совершенно тупым, но у его ног сидели две зубастые твари поменьше. Вроде собаки, но Квазимодо сроду не видел таких странных псин. Гладкошерстные, остроухие, с длинными шеями, но почему-то напрочь лишенные хвостов. Глаза поджарых тварей недобро поблескивали, а на шеях красовались ошейники с блестящими шипами.

Собак вор по вполне понятным причинам не любил. К счастью, телохранитель и псины повернулись и последовали за хозяйкой. Перепуганный Квазимодо даже с опозданием среагировал на уход сиятельной госпожи. Захотелось заскулить, броситься следом, но вор удержался, и даже без особого труда. Началась Игра, и Квазимодо больше не чувствовал себя зачарованной козявкой. Вернее, кроликом с позорно взведенной, как арбалет, плотью.

В короткой паузе вору хватило здравого смысла запереть замок. Слава богам, леди Атру больше интересовала замысловато изуродованная щека пленника, чем плохо запертая дверь загона.

Набежали надсмотрщики, и Квазимодо оказался в коридоре. Покорно шаркая под конвоем и изображая туповатую бессмысленность каждым движением, вор думал, что убьет ведьму. Шанс будет. Его не может не быть. Леди Атра самоуверенна, как все красивые дамочки. Видать, и чародейские способности от бабской глупости не спасают. Убить ее, а там посмотрим. Жаль, ножи остались бесполезно спрятанными в пыльной кладовой. Ничего, леди Катрин говорила, что и голыми руками нетрудно из человека душу вынуть. Вот баба была – и красива, и умна, как старая крыса. Жаль, немногому успел у нее научиться.

Вора усадили на табурет. Не успел он опомниться, как защелкали ножницы. Темные пряди падали на колени. Скрипнула по коже черепа бритва. Прощайте, волосики…

Квазимодо быстро засунули в чан едва теплой воды. Вор не сопротивлялся. Чего не искупнуться перед смертью? Главное, чтобы кипятить не начали. Вдруг милостивая леди вареную человечинку предпочитает?

Вынули, быстро обтерли большой тряпкой. В гладкие озабоченные лица надсмотрщиков Квазимодо не смотрел. Еще заподозрят чего, лохи тюремные. Вор получил новую набедренную повязку. Одноглазый парень чуть не ухмыльнулся – давненько его не одевали чужие руки.

Квазимодо стоял перед дверями. Руки стянуты за спиной, но не металлическими наручниками, а какими-то мягкими путами. Их вор так и не успел рассмотреть. Некоторая свобода движений оставалась, да только мало ее, свободы, для настоящего дела.

Ничего, Квазимодо рассчитывал дорого разменять свою жизнь.

Дверь распахнулась, одноглазого парня мягко подтолкнули в спину, и Квазимодо увидел поле своего последнего боя.

Зал оказался на удивление просторным. На помойку не похоже. Видать, не суждено тебе по собственному пророчеству жизнь окончить. Колебалось пламя нескольких светильников. Пахло дорогим ламповым маслом. Посреди зала располагалось низкое просторное ложе. Никакой резьбы, серебра и прочих господских украшений – приземистое неровное сооружение, должно быть, из мешков с шерстью, покрытое белым шелком. Слегка смягчали скудость обстановки яркие подушки. В двух шагах от постели над полом на ладонь возвышалось ограждение широкого колодца. Ага, значит, шанс попасть на помойку, хоть и подземную, остается.

Рядом с ложем на ковре вытянулись давешние псы. Третий пес, тот, что двуногий и погромаднее, застыл у дверей на противоположной стороне зала. Плохо – мешать будут.

Кроме телохранителей леди-змеюки, в просторной комнате находились и еще люди. Мимо скользнула служанка – поверх полупрозрачного шелка какая-то неведомая сбруя из черной кожи с пряжками. Запрягают их лорды, что ли? Квазимодо как-то видел подобную девку ночью в коридоре. Странная прислуга – прически как хвосты подбритые и с лицами что-то не то. Или это одна и та же девчонка?

Служанка исчезла где-то слева – не разглядишь. К своему одноглазию вор привык, но сейчас слишком вертеть башкой не полагалось. И так леди Атра обозвала иммутетом. Тупым ты должен быть и жаждать как кобель, почуявший течку. С этим возникли трудности – слишком волновался, да и думалось о другом.

Отправят тебя в дыру в полу без долгих слов.

Руки освободить не удавалось. Петли тонкие, но крепкие.

Послушался стук каблучков, и вор мгновенно забыл и о руках, и о колодце страшном. Дернулся влево, на колени мгновенно повалиться захотелось.

Леди Атра шла от ярко освещенной двери. Грациозно колыхался подол платья вокруг точеных ног, еще упоительнее вздрагивала пара лучших украшений красавицы. Волновались, играя по плечам, кольца сияющих кудрей. Пахнуло дивными духами.

Квазимодо не помнил, как рухнул на колени. Беспокоиться о притворстве больше не было нужды – одноглазый парень уже не играл. А его организм еще явственней демонстрировал преданность синеглазой богине.

«Ничего у меня не получится, – в ужасе подумал вор. – Я же не могу ее убить».

Мысль мелькнула и пропала, потому что леди Атра была рядом.

– Заждался, малыш?

Тяжело звякнули браслеты на узком ее запястье. Квазимодо захотелось заскулить, когда пальчики богини погладили его лысую макушку. Кажется, он и заскулил, потому что хозяйка засмеялась:

– Хороший щенок.

Вор трепетал. Богиня касалась его, она была так добра. Хотелось страстно лизнуть нос узкой удивительной черной туфельки, потом скользнуть языком по щиколотке. Выше, еще выше…

Квазимодо содрогнулся.

– Нетерпеливый, – прошептала хозяйка. – Подними морду, я хочу тебя видеть.

Вор поднял лицо. Сначала показалось, что совсем ослеп – близкое сияние синих глаз казалось сном. Молодая женщина жадно всматривалась в искалеченное лицо, в разодранную шрамами щеку, в оскаленные в вечной полуулыбке осколки зубов.

Длинные подкрашенные синим «металлом» ресницы красавицы возбужденно трепетали.

– Здесь слишком темно, – с досадой прошептала она. – Я хочу видеть.

Мгновенно рядом возник подсвечник – его держала опустившаяся на колени служанка.

– Пошла вон. – Леди Атра оттолкнула девушку.

Рабыня мгновенно исчезла.

Квазимодо себя не помнил. Никогда рядом с ним не стояло такое соблазнительное, такое желанное существо. Парень задыхался от магического аромата. Язык машинально пытался остановить неудержимо тянущуюся изо рта слюну.

Глаза красавицы расширились.

– Какой ты… Слова понимаешь? Можешь идти со мной?

Квазимодо кивнул.

Прикосновение обожгло обнаженное плечо.

– Иди со мной, ужасный малыш. Хочу получше рассмотреть тебя…

Свет слепил глаз. Он падал сверху, из круглого, яркого, как солнце, стеклянного светильника. Квазимодо, повинуясь хозяйке, упал в кресло. На широких подлокотниках и внизу, у пола, топорщились ремни с цепями и пряжками. На них вор не обращал внимания. Жестокий свет слепил, не давал видеть богиню. Квазимодо лишь чувствовал ее волшебный аромат, чувствовал ее движения. Аромат приблизился. Одноглазый парень нетерпеливо выгнулся навстречу.

Серебром разлился смех:

– Что, мой стойкий маленький пират, я все же нравлюсь? А ты знаешь, что ты уникален? Еще держишься. Еще думаешь. Положи руки сюда…

Квазимодо вытянул освобожденные руки, как она хотела. Скрипнула кожа широких браслетов, звякнули замки. Запястья и локти оказались накрепко притянуты к подлокотникам, но вору было все равно.

Она появилась из сияния света. Синевой металла светились длинные крутые локоны, лицо казалось темным пятном. В руке блестела светлая полоска стали. Грудь – два упругих полушария, с трудом удерживаемые полосками шелка, – почти коснулась подбородка вора.

Квазимодо застонал.

– Тихо, моя прелесть, – прошептала леди Атра в самое ухо. – Я не хочу затыкать твой прелестный ротик. Он мне так нравится.

Подобрав подол, она села на колени пленника. Квазимодо безмолвно изогнулся.

Молодая женщина засмеялась:

– А ты послушный зверек.

– Да, – прошептал Квазимодо.

Чувствовать на себе теплую тяжесть чудесного тела было прекрасно.

– Ты можешь говорить? – удивилась леди Атра. – Ты действительно уникален. Нужно нам еще поработать с афродизиаками.

– Потом, – с трудом выговорил Квазимодо. – Дай мне.

– Дать?! – едва слышно пропела хозяйка. – Что тебе дать, наглый мальчик?

– Дай себя. Потом убьешь. Дай тебя трахнуть.

– Трахнуть? – Красавица возбужденно дышала в кривобокий нос пленника. – Дерзкий уродец. И ты смеешь предлагать такое ланон-ши?

«Ты не ланон-ши», – чуть не сказал вор. От сознания того, что богиня лжет, Квазимодо несколько опомнился.

– Да, богиня. Тебе будет интересно.

– С тобой?! – искренне удивилась леди Атра. – Нахальный щенок.

– Я искалечен. У меня никогда не было женщины.

– Правда? – проурчала красавица, проводя по здоровой щеке вора чем-то холодным.

– Разве женщина, даже проститутка, подпустит такого, как я? Только богиня, только ланон-ши может сделать меня мужчиной. Пусть и перед смертью.

– Ах ты, хитрый уродец. Хочешь меня разжалобить? – Теплый язык скользнул в ухо пленника.

«А ты, богиня блудливая, не слишком-то умна», – почти трезво подумал вор. Стоило ему начать врать, и все стало куда проще.

– Дай мне познать счастье, и я принесу тебе великую жертву.

– Что ты мне можешь дать, кроме своей милой девственности и своего последнего глаза? – промурлыкала красавица, оседлавшая жертву.

– Я принесу тебе голову лорда-командора. Лорд Найти держал меня в спальне. Его забавляло присутствие уродца во время игр с любовницами. Я могу пробраться к нему и… Для тебя, госпожа.

– Действительно?! – Леди Атра выпрямилась.

Квазимодо наблюдал за сменой выражений, промелькнувших на прекрасном лице, и понял, что ничего не выйдет, еще до того, как леди Атра с сожалением тряхнула густыми локонами.

– Не стоит связываться с вашим Найти. Он слишком силен. А ты умный уродец. Почему все-таки на тебя не действует смесь? Ты вполне связно соображаешь.

– Я сошел с ума от твоей красоты. Я хочу потерять с тобой свою душу. Дай мне трахнуться.

Красавица звонко рассмеялась:

– Какой ты честный. Всем этого хочется, но никто не рискует потребовать вслух. – Алчный взгляд молодой леди снова обратился к здоровой щеке парня. – Когда я исправлю твою мордашку, мы разделим постель, я обещаю.

– Потом – еще раз, – с неподдельной страстью прошептал Квазимодо. – Только попробуй меня и никогда не забудешь. Попробуй сейчас, потом исправь меня, милостивая богиня, и попробуй еще. Прошу тебя. Умоляю.

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – улыбаясь, сказала красавица.

Квазимодо молчал, пожирая ее взглядом. Короткий приступ здравомыслия проходил, на парня снова накатывало.

Молодая женщина жадно наблюдала за ним, потом протянула руку и подхватила длинным ногтем слюну, стекающую на подбородок пленника из безгубого угла рта. Слизнула с пальца, далеко высунув розовый язычок. Квазимодо зарычал, рванулся. Скрипнуло массивное кресло.

– Тихо, урод! – Узкая рука в перстнях с неожиданной силой откинула голову парня на подголовник. Черноволосая красавица нависла над жертвой, мелькнул ланцет. Из нанесенного бестрепетной рукой пореза под нижним веком единственного глаза пленника выступила кровь. Тотчас язык мучительницы слизнул алую влагу. Квазимодо даже не успел испугаться – его лицо жадно вылизывали, размазывая слюну и кровь. Синеглазая богиня хищно заурчала. Безумная ласка кончилась страстным поцелуем. Язык, раздвинув острые корни зубов, глубоко ушел в рот. Квазимодо никогда не испытывал ничего подобного и сейчас совершенно ошалел. Черные густые кудри закрыли свет. Вор опомнился. Странная сейчас придет смерть.

Когда леди Атра оторвалась от его рта, вор чуть не завопил – лицо мучительницы совсем не походило на лучезарный лик юной нежной богини. Впрочем, тут же черты лица разгладились, на пухлые губки вернулось обычное выражение невинной прелести. Молодая женщина порывисто выпрямилась, швырнула на каменный стол ланцет, схватила бокал, принялась жадно пить. Квазимодо не отрываясь смотрел, как часто вздымается пара таких округлых и почти обнаженных грудей.

– Было бы глупо не попробовать тебя до переделки, – улыбнулась богиня, облизывая влажные, окаймленные свежей кровью губы. – Ты ведь будешь послушным?

Набедренная повязка с треском покинула свое место. Несмотря на все бесстыдство происходящего, Квазимодо едва пережил этот миг – все равно как пропустить удар под дых, только не больно, но куда стыднее. Зато госпоже понравилось то, что она увидела под красным лоскутом.

Сначала каменный стол. Холодный, с канавками для стока крови, с мешающими пряжками и ремнями фиксаторов. От движения двух тел звякали о мрамор драгоценности и разбросанные повсюду страшные инструменты, вскрикивала и урчала леди, тяжело дышал раб. И задавить в себе страх было невыносимо трудно.

Потом Атра пожелала ненадолго занять место в пыточно-лекарском кресле. Потом прекрасную леди утомил яркий свет и неудобства, и она пожелала перейти на постель.

Все это было так страшно. Квазимодо помнил лишь обрывки. Неожиданно жесткая, бугристая постель – понимание, что он лежит на покрытых тонким шелком телах, слава богам, еще живым и теплым. Об этом следовало немедленно забыть – раздетая служанками леди Атра упала в объятия одноглазого любовника, и следовало служить ей и ублажать, не отвлекаясь ни на что. Освобожденная от остатков платья, драгоценностей и туфлей на каблуках-стилетах хозяйка была еще податливей и красивее и поэтому еще ужаснее. Вор запретил себе думать. Присутствующее в огромной «спальне» люди, их взгляды – ничто не имело значения. Служанки со странными, слишком толстыми губами и лишенными зубов деснами, неподвижный огромный телохранитель. Рабыни ритмично работали длинными опахалами над извивающейся на постели парой, жуткий страж торчал, сложив руки на груди, у дверей. Все они были предметами, не отличающимися от светильников. И черный зев колодца, и подносы с грудами узких мудреных ножей, защипов, крючьев и шипов – ни на что нельзя было отвлекаться. Только удовольствие для госпожи.

Квазимодо балансировал на острой грани. Поддержать собственное возбуждение и полностью удержать над ним контроль. Все это было дьявольски сложно. Вор вел свои мысли по узкому коридору, не давая задерживаться, не давая шагнуть и на шажок в ненужную сторону. Мысли должны только помогать телу.

Леди Атра была куда бесстыдней бордельных шлюх, с которыми приходилось общаться вору. И уж намного их жаднее. Неужели ее никто толком не удовлетворял? Или ее удовлетворения обычно проистекали в области развлечений куда ужаснее? Квазимодо служил, напрягая фантазию. Черноволосая партнерша охотно поддерживала и развивала идеи, приходилось идти дальше. Ужасаться тому, что делаешь, не было времени. Миледи урчала, как ненасытная кошка. Ее кудри густым потоком обметали разгоряченное тело. Еще новенькое, еще… Потом обратно к тому, что понравилось больше. Единственное, что непременно желала любовница, – это обязательно видеть половинчатое лицо невольного возлюбленного. Ее возбуждение уродством не смущало парня. Нет смысла огорчаться тем, что пока спасает тебе жизнь.

Хватало забот с собственным возбуждением. Проклятое колдовство требовало немедленно и до конца насладиться прекрасным женским телом. Страх не давал этого сделать. Сталкивая и сдерживая эти два чувства, Квазимодо все продлевал и продлевал удовольствие госпожи.

Иногда вздыхала и вздрагивала живая постель. Безобразно взвизгивала в упоении хозяйка. Аромат светильников и духов давно смешались воедино. Лезли на ложе собаки, и леди Атра, смеясь, отталкивала острые морды. Любовники переворачивались в новую позицию…

Собственное наслаждение? Где-то оно тоже присутствовало. Тень его бесплотно витала в темных углах зала, плыла над черной дырой колодца. Подпускать ближе его было нельзя. Вор работал и Играл.

Леди Атра отпустила его незадолго до рассвета. Отпустила целого, даже оставив в неприкосновенности глаз. Оставила, отложила на потом. Ковыляя по ступенькам, вор думал, что ничто и никогда не заставит заниматься его такой гадостью, как любовь.