Текст книги "Жертва 2117"

14
Карл

– Ты знаешь еще что-то, кроме того, что Асад сейчас рассказал, Роза? – спросил Карл, когда Асад вышел помолиться и отдохнуть.

– Нет, ничего. Я впервые слышу бо́льшую часть истории.

– Я понял так, что ты пришла в управление полиции, потому что хочешь, чтобы мы помогли Асаду. Значит ли это, что ты возвращаешься к нам в отдел «Q»?

– По-твоему, у меня вид человека, который способен на это?

Взгляд Карла задержался на ее фигуре. Когда-то подтянутая и атлетически сложенная женщина стала пародией на саму себя. Вообще говоря, он был в шоке от бесформенной фигуры и вялых движений Розы. И прекрасно понимал, что за всем этим стоит.

– Ты хорошо выглядишь, – раздался сзади голос Гордона. – Конечно, ты на это способна, Роза.

Он что, уже пускает слюни только оттого, что она ему улыбнулась?

– Нам очень не хватало тебя и твоей головы, в меньшей степени твоих выкрутасов, Роза, но об этом вспоминать не стоит, – сказал Карл. – Чтобы разобраться в истории Асада, нам нужны люди, поэтому мы будем настаивать, чтобы ты вернулась. Выбор за тобой. Ты с нами или не с нами?

Неожиданно в коридоре раздался знакомый голос.

– Кто это с нами или не с нами? – В дверях появился Маркус Якобсен.

Он протянул руку Карлу и поздоровался с каждым, сияя улыбкой, которая предвещала хорошие новости.

– Как вы, верно, уже догадались, я совершаю обход отделов, чтобы всех вас лично поприветствовать. Это о тебе говорят, Роза?

Она с благоговением смотрела на него, забыв кивнуть. По непонятной причине у нее, похоже, была слабость к этому старику. Из-за его баса или больших рук? Кто поймет этих женщин!

Маркус наградил ее широкой улыбкой.

– Было бы хорошо для всех, если бы ты набралась сил и вернулась на работу. Я знаю, что тебе было тяжело все это время, так что, конечно, ты должна сначала все хорошенько обдумать.

Он повернулся к Карлу:

– Я начал обход с вашего отдела. Может быть, вы думаете, что я иду подряд с этажа на этаж, но это не так. Я сделал это намеренно, потому что считаю, что отдел «Q» проводит расследования эффективнее и успешнее всех других у нас в управлении полиции. Надеюсь, буду в состоянии не только поддержать вас, но и улучшить условия вашей работы. У меня есть небольшой подарок тебе, Карл, и Асаду, с которым ты работаешь в одной связке. – Маркус протянул Карлу две коробки.

Карл повертел их в руках. Это были суперсовременные часы, которые могут делать все что угодно. Черт, и как вообще обращаться с такой штуковиной? Он до сих пор не научился разбираться в кнопках телевизионного пульта, лежавшего на столике у кровати Моны. Может, прикажете почитать инструкцию? Он покачал головой. К черту, к черту, лучше он будет читать статью о правилах домашней уборки в Монголии. Хорошо, что у него есть Людвиг, который ему все объяснит, парнишка классно разбирается в таких вещах.

– Мм, спасибо, – сказал Карл. – Я думаю, что Асад уж точно будет очень доволен.

– В часы встроена система GPS, так что вы всегда сможете установить местонахождение друг друга. Ты мог бы, например, в точности определить место, где сейчас находится Асад?

– А эта система действительно точна?

Маркус Якобсен вопросительно посмотрел на Карла.

– Я спрашиваю, потому что сейчас он примерно в восьми метрах отсюда в своем, так сказать, кабинете, по другую сторону этого коридора.

Якобсен улыбнулся. Ларс Бьорн никогда не улыбался.

– Короче говоря, эти часы – высокая оценка вашего трудового вклада. И если у вас будут какие-то сложности, всегда обращайтесь ко мне, это вы должны знать.

Карл посмотрел на других и стал считать в голове секунды. Одна, две, три… На четвертой секунде заговорил Гордон.

– У меня есть проблема, – сказал он. – Мне постоянно звонит парень, который угрожает убить своих родителей и случайных прохожих на улице, когда дойдет до определенного числа в какой-то компьютерной игре. Я думаю, что он и в самом деле это сделает…

– Хорошо, что ты сказал!

– Он говорит по мобильнику, и у него одноразовые карты. Возможно, у него их много.

– Как долго это продолжается? – спросил Маркус.

– Несколько дней.

– С мобильными операторами связывались?

– Да. Парень говорит, к сожалению, только со мной и очень недолго. Он меняет карты мобильной связи и наверняка отключает мобильник, когда не разговаривает.

– И также наверняка у него захудалый старый телефон без GPS, – добавила Роза. – Так что всем нам надо очень много бегать, если мы хотим засечь его по передающим антеннам. И даже если удастся засечь, то не с точностью до десяти метров, как некоторым хотелось бы.

– Он говорит по-датски? – спросил Маркус, обращаясь к Гордону и полностью игнорируя завистливый взгляд Розы на коробки с часами.

– Да, и очень бегло, я сказал бы. Говорит как тинейджер или человек немного постарше.

– Почему ты так думаешь?

– Много модных словечек, но иногда проскальзывают выражения, характерные для людей более зрелых.

– Вот как?

– Однажды он сказал «умертвить» вместо «убить», «прикончить» или «шлепнуть».

– Гм. А как насчет местных особенностей?

– Как кто?

– Ну, можно предположить, например, что он говорит как те, кто живет в Рунгстеде или Гаммель-Хольте?

– Э-э-э, я бы не сказал. Но и не по-копенгагенски…

– И не так, как говорят на Фюне, или в Ютландии, или на Зеландии?

– Нет, в его речи нет признаков какого-то диалекта.

– Приготовься записать его в следующий раз, когда он будет звонить.

– Да-а… конечно, я так и делаю. Правда, записал всего один раз, и сказал он не так много.

– Не много – это тоже хорошо, Гордон.

Карл согласился. В полиции есть хорошие специалисты в области лингвистики и диалектов. Надо будет попробовать.

– В службу безопасности полиции обращались? – продолжил Маркус.

– Нет, пока не обращались. Но мы, конечно, собирались это сделать, – вмешался Карл.

– Почему этот парень звонит к вам, в отдел «Q», вы знаете?

– Нет, но я спрашивал его, – ответил Гордон.

На лице Маркуса обозначились лучики морщин вокруг глаз.

– Парень, конечно, читал про вас и знает, какие вы эффективные. Возможно, в действительности он хочет, чтобы его поймали до того, как будет слишком поздно.

Вау, удар прямо в точку, подумал Карл. Теперь уж Гордон не выпустит это дело из своих рук ни за какие коврижки.

Гордон почесал в затылке:

– А что еще мне надо делать, кроме как записывать разговоры?

– Обратиться в службу безопасности полиции, чтобы они тоже слушали эти разговоры.

Карл нахмурился. Какого черта, не хватало только, чтобы эти гиены прослушивали его телефон!

– Мы сами справимся, Маркус, – сказал он. – У нас свои методы для поимки идиотов.

Гордон хотел было возразить, но уловил блеск молний во взгляде Карла.

Карл сменил тему:

– У нас есть сейчас другое дело, Маркус, которое потребует много времени, несколько дней, а может быть, и больше.

И Маркус стал слушать Карла и Розу, которые по очереди пересказали то, что им поведал Асад.

Хотя начальник отдела убийств за свою профессиональную жизнь повидал немало, рассказ произвел на него гораздо более сильное впечатление, чем он ожидал.

– Боже милосердный! – сказал он и какое-то время сидел молча, переваривая услышанное. – Да, – сказал он наконец, глаза его блуждали. – Это, конечно, объясняет, кто такой Асад и почему Ларс Бьорн сделал все, чтобы дать ему другую биографию и работу, которая соответствовала бы его способностям. – Потом он обернулся к Карлу. – И он принял правильное решение, прислав его к тебе, Карл. Говорить о случайностях здесь не приходится.

– Покажи Маркусу газетные вырезки, Карл. Он будет знать, с чего все началось, – сказала Роза.

Карл пододвинул Маркусу пачку листков и показал фотографию женщины на верхней вырезке.

– Это Марва, жена Асада, а рядом стоит, конечно, одна из его дочерей.

Маркус вынул из нагрудного кармана очки для чтения.

– Фотография, как я вижу, сделана на Кипре несколько дней назад.

– Да, в Айя-Напе. Беженцы прибыли туда на лодке.

– А другие вырезки, о чем там говорится? – Он взял несколько штук и стал просматривать заголовки. – Вы их прочитали? – спросил он.

Карл покачал головой:

– Нет, я не успел. Но Роза всё прочитала, правда, Роза? – Он прищурился. – Она, понимаете, коллекционирует такие штуки.

По лицу Розы прошла тень. Вот черт. Неужели она способна еще смущаться из-за такой ерунды?

Девушка взяла самую нижнюю вырезку.

– Вот эта висела в моей спальне, там ее и увидел Асад. Это его практически парализовало.

Она сказала «в спальне»? Какого дьявола делал там Асад?

– Я сразу поняла, что случилось, – продолжила она. – Асад узнал утонувшую женщину. Она была для него кем-то вроде второй матери.

Все посмотрели на газетную вырезку. «Жертва 2117», – гласил заголовок.

– Что там написано?! – воскликнул Карл, а рядом, как громом пораженный, сидел Гордон с вытянутым от удивления лицом.

– Двадцать один семнадцать! – прошептал Гордон, собравшись с силами. – Это в точности тот номер, о котором говорил парень, что мне звонит. Когда он дойдет до него, то убьет отца и мать.

– Да, очевидно, парень читал эту статью… – после короткой паузы задумчиво сказал Маркус.

– Газеты всего мира вынесли этот заголовок на первую полосу, Маркус, – заметила Роза.

Тот наморщил лоб.

– Когда он начал звонить тебе, Гордон? До или после этих заголовков?

Гордон посмотрел на дату в газете.

– Точно после. Через день или, скорее, через два.

– А парень мог знать о связи между утонувшей женщиной и Асадом, ну и косвенным образом, с отделом «Q»?

– Нет, это невозможно! – сказала Роза. – Асад впервые увидел фотографию вчера, это я точно могу подтвердить. Но эта статья об ужасах, что творятся с беженцами, которые гибнут в лодках, каждого может задеть за живое. Поэтому я и повесила ее на стену, – объяснила она.

– Понятно. Но парень отреагировал на нее уж больно необычно, как мне кажется. Даже если мне захочется, я не отрублю матери голову только потому, что она кошмарный человек, – пробурчал Карл.

Начальник отдела убийств задумался.

– Хорошо, Гордон. Когда парень позвонит в следующий раз, сообщи ему, что знаешь про фотографию с жертвой номер двадцать один семнадцать. Скажи, что ты понимаешь его волнение, попробуй его разговорить.

Гордон с беспокойством посмотрел на него. Справится ли он с таким поручением?

– И еще, Гордон, – продолжил начальник отдела. – Сходи-ка и позови сюда Асада, или Заида аль-Асади, если он теперь предпочитает называть себя так. И мне кажется, не надо рассказывать ему про парня и это число. Сделаете это потом. У него и так уже достаточно проблем, верно, Карл?

Карл кивнул и вспомнил, как Асад появился у него в подвале больше десяти лет тому назад, назвал себя Хафезом эль-Асадом, сирийским мигрантом, в зеленых резиновых перчатках и с ведром для мытья пола. Но в действительности он был, значит, Заидом аль-Асади, спецназовцем, офицером со знанием многих языков, иракцем, почти идеально владеющим датским языком. О господи, каким же классным артистом он был.

Они обернулись к двери, в которую вошел Асад со своей кучерявой шевелюрой. Глаза его были усталыми, с лопнувшими сосудиками, он кратко поздоровался с Маркусом Якобсеном и поздравил его с новым назначением. Потом тяжело сел и выслушал Карла, который сообщил ему о том, что они уже рассказали начальнику. А теперь он может продолжить, если ему есть что сообщить.

Асад откашлялся и закрыл глаза, и, только когда Роза положила ему руку на плечо, он стал говорить:

– Ларс Бьорн все-таки не смог в тот день встретиться с братом в тюрьме, как планировал. Это произошло лишь за два дня до казни. И когда он увидел его сидящего с закованными за спиной руками и лицом, которое было невозможно узнать, то понял, что иракцы выкачали из него все силы.

Асад поднял глаза и посмотрел прямо на Карла.

– Переносица у него была сломана, один глаз изуродован. Повсюду на теле были видны ссадины и синяки. Ногти черные. Ларс был в шоке. Им не разрешили говорить по-датски, и поэтому он не мог сразу посвятить Йесса в свой план. Но почему-то им дали больше десяти минут, и охранники вдруг ушли, по-видимому, таким был приказ.

Ларс говорил, что Йесс почти никак не отреагировал, выслушав его план. В какой-то момент Ларс решил, что Йесс скорее умрет, чем согласится предать миссию ООН. Но он вдруг расплакался. Это был конченый человек.

– Вот этого я понять не могу, – сказал Карл. – В чем проблема? После того как его отпустили бы, он рассказал бы прессе, что действовал по принуждению.

– Он был солдат, Карл, и тебе его не понять. Он был бы опозорен, понимаешь? В его мире…

– Нет, ни хрена не понимаю.

– Он знал, что иракцы объявят его опровержение ложью. Скажут, что силой вырвали у него правду, вот и все. И этого уже не изменишь.

– Но он же согласился с планом, так что же произошло на самом деле?

Асад наклонился вперед, словно у него скрутило живот. И продолжил.

15
Асад

На следующий день солнце пекло нещадно. Был сущий ад, асфальт плавился, и все местные попрятались по домам. Такой жары Асад не помнил. Через две минуты, после того как они вышли из лобби гостиницы Ларса Бьорна, рубашки у обоих были насквозь мокрыми от пота.

Дорога в тюремный комплекс казалась бесконечной; старая бронемашина, которую нанял Ларс, превратилась в печку. Их видавший виды шофер, ливанский наемный солдат, с которым Ларс был давно знаком, тоже обливался потом; пот тек ручьями у него даже по бороде.

Шофер припарковался в десяти метрах от бетонной стены, которая окружала тюремный комплекс, рядом с воротами, где стояло несколько неулыбчивых солдат. Быстрый личный досмотр под громкие крики начальников вызвал у Асада приступ тошноты.

Два охранника провели их по проходу шириной в пять и длиной в двадцать метров от внешней до внутренней стены. Они вышли на открытую безлюдную площадь, которая с одной стороны была ограничена рядом примыкавших друг к другу бетонных зданий.

Откуда-то из глубины послышался крик какого-то заключенного «Аллах велик!», затем прозвучало несколько глухих ударов и наступила полная тишина.

Из-за жары воздух, казалось, плавился, а все стены вокруг площади вибрировали. Дышать было нечем.

Им приказали ждать и не двигаться, позади встали два солдата, у каждого на бедре висел автомат. Взгляд у них был настороженным и колючим. Хотя жара притупляла все чувства, не было никаких сомнений, что при любой неожиданности они мгновенно отреагируют.

Асад повернулся к Ларсу Бьорну; вид у того был жалкий, лицо опухшее, он часто дышал. В глазах Ларса сквозил неприкрытый страх.

Через десять минут несколько тюремщиков с обнаженным торсом притащили Йесса, брата Ларса, и бросили его на колени перед ними. Вслед за ними пришли двое мужчин в черных официальных костюмах, наверняка из тайной полиции Саддама, и, наконец, иракец в куртке из плотной ткани со здоровенной телекамерой в руках.

Тюремщики покинули площадь, люди в черном встали позади стоявшего на коленях Йесса, который с трудом держал голову, и несколько раз пнули его, пока он не поднял голову и не посмотрел прямо на своего брата. Взгляд у него был потерянным и полным отчаяния и страха. Невозможно было представить себе, что он сможет произнести признание, не обнаружив обмана.

Затем подошел оператор, который дал знак Ларсу Бьорну, чтобы тот встал между телекамерой и братом.

Асад отошел на несколько шагов и оказался ближе к солдатам, стоявшим сзади. Три больших шага, оценил он, не оглядываясь.

Перед ним лицом к камере стоял обливавшийся потом Ларс Бьорн. Он молчал и слегка покачивался из стороны в сторону. В мареве от жары над пыльной площадью, позади стоявшего на коленях Йесса Бьорна, не мигая замерли люди в черном. Солдаты прямо за Асадом были как роботы, готовые завершить представление по малейшему сигналу. Эту не самую приятную роль они выбрали добровольно.

«Ну давай же, Ларс, – сказал про себя Асад и тыльной стороной руки стер пот со лба. – Говори что надо, не подкачай».

После того как оператор дал знак Ларсу Бьорну, и до момента, как тот открыл рот, прошла, казалось, целая вечность. И когда тот наконец заговорил, стало складываться впечатление, будто он делает все по принуждению. Невнятные фразы на ломаном английском звучали механически. То, что должно было стать безупречным доказательством желания его брата совершить предательство по отношению к миссии ООН, во всех смыслах выглядело жалким спектаклем.

И тут Йесс показал всем, из какого он сделан материала. Это обессиленное существо подняло голову и посмотрело прямо в камеру.

– Мой брат говорит то, о чем мы договорились, – произнес он слабым голосом по-английски. – Вы видите, в каком он состоянии. На самом деле я действовал сам по себе. Я шпионил, это правда, и не нашел ничего, что могло бы оправдать миссию ООН.

Он сделал глубокий вдох.

– Меня приговорили к смертной казни. Но не потому, что я самовольно проникал в запрещенные места, а потому, что во время последней акции я чуть не убил охранника. Я вручаю себя в руки судьбы и прошу прощения у всех за то, что хотел совершить, и за то, что совершил.

Он остановился и выплюнул сгусток крови на песок перед собой. И только в этот момент до Асада дошло, каким был настоящий план Ларса Бьорна и почему он не посвятил его в этот план, а вместо этого подчеркнул, что Асад должен слушаться своих инстинктов. Именно сейчас надо было использовать их, он понял это в тот момент, когда кровь Йесса оказалась на песке.

После неожиданного признания Йесса оставалось только два пути. Либо приговор иракской судебной системы будет приведен в исполнение и Йесс будет повешен, либо наказание последует незамедлительно. В любом случае что-то должно было произойти. В этот момент старший из двух мужчин в черном жестко посмотрел на солдат за спиной Асада, и тот понял, что пришла пора действовать. Когда младший из офицеров тайной полиции распахнул пиджак и сунул правую руку в поисках оружия, Йесс, обнаружив запас скрытых сил, тут же вскочил и бросился на человека, стоявшего у него за спиной, и они упали на землю.

Асад немедленно сделал то же самое и бросился на ближайшего солдата, они тоже рухнули в пыль. Асад оказался сверху. За доли секунды он погрузил свой локоть в горло противника, схватил его автомат и выстрелил в пах второго солдата. Тем временем Йесс возился с офицером, который за несколько секунд до этого намеревался хладнокровно прострелить ему голову. Вместо этого он лежал теперь на земле, вращая глазами. Йесс жестко сдавил его шею и повернул голову, раздался хруст.

Второй офицер едва успел издать нечленораздельный крик о помощи, как Асад выпустил короткую очередь ему по ногам, и тот упал.

Менее всего можно было ждать сопротивления от оператора, который одним движением отбросил камеру и кинулся к Асаду, держа в руке нож и сверкая безумными глазами. Было ясно, что он привык использовать его против людей.

К этому моменту между Йессом и Асадом возник настоящий альянс. В руках у Йесса оказался пистолет офицера тайной полиции, он выстрелил в затылок оператору и спас Асада. Когда голова оператора коснулась земли, он был уже мертв.

Во время этой схватки Ларс Бьорн не сдвинулся ни на миллиметр с того места, где стоял, но внимательно следил за тем, что происходит вокруг.

– Идут с другой стороны, осторожно! – закричал он и показал на нескольких охранников, которые появились неизвестно откуда с автоматами в руках.

– Я вас прикрою! – крикнул Асад и отнял оружие у хрипевшего солдата, который держался за покалеченную шею. Потом поднял с земли видеокамеру и перекинул ремень через плечо.

Одним прыжком Йесс и Ларс Бьорн оказались рядом с раненым офицером и потащили его за собой как прикрытие. Позвучало несколько выстрелов со стороны внутренней стены. Асад ответил короткой очередью, сразившей одного из солдат.

Раздались выстрелы со стороны ворот.

– Там наш шофер! – крикнул Ларс. – Теперь твой черед, Асад, – скомандовал он.

Асад стрелял непрерывно, все время подсчитывая в голове количество оставшихся патронов. В нескольких шагах от него Йесс, по ноге которого текла кровь, держал перед собой раненого иракца в качестве щита. «Должно быть, большая шишка, если солдаты не стреляют в него», – подумал Асад.

Автоматная очередь откуда-то сверху вздыбила песок у ног Асада.

– Прячьтесь! – крикнул он братьям.

Братья, как и он, прижались к внутренней стене и стали пробираться вдоль нее, прикрываясь офицером.

Сколько человек положил Асад до того, как они вышли из ворот и встретились с шофером, стоявшим за бронемашиной и стрелявшим из своего дымящегося автомата, он узнал только позже.

Они помчались в облаке пыли, выжав акселератор до предела, по их бронированному автомобилю молотили пули.

Только когда тюрьма исчезла из поля зрения, они вытащили раненого офицера тайной полиции и положили его на землю.

– Перехвати ногу, чтобы не было кровотечения, – сказал Асад и бросил ему свой ремень. – И запомни, что мы спасли тебе жизнь!

Чувство, с которым они приехали в Альбу-Амер, где сменили машину, нельзя было назвать облегчением. Так много было убитых, и так много детей, потерявших отцов, будут теперь засыпать со слезами на глазах.

В тот же день Ларс Бьорн рассказал о случившемся ближайшему наблюдателю ООН, и сразу после этого он и Йесс исчезли. Они добирались до дома в течение месяца: сначала через Курдистан, а потом через Турцию.

Асад должен был выбираться из Ирака вместе с Йессом Бьорном и Ларсом Бьорном, но в последний момент позвонила его плачущая младшая дочь и сказала, что мама заболела и боится потерять третьего ребенка.

Асад замолчал, когда из кабинета Гордона донесся телефонный звонок.

– Наверняка тот парень, – сказал Гордон.

– Не забудь включить запись! – крикнул ему вслед Карл.

Маркус Якобсен посмотрел на Асада.

– Получается, что ты остался в Ираке? – спросил он.

Асад с мукой на лице произнес:

– Остался.

– И это имело для тебя тяжелые последствия?

– Да. К сожалению.

– Но не для братьев Бьорнов? Этого я не понимаю.

– Иракцы ни словом не обмолвились об этой истории, потому что боялись гнева Саддама. Они сообщили, что в тюрьме был бунт, вытащили во двор много безвинных людей и казнили их в наказание за этот бунт.

– Вот как… – Маркус вздохнул. – Тебе, наверное, нелегко было узнать об этом.

– Да, конечно. Я узнал об этом в тот же день, когда они меня поймали. В первом филиале все меня возненавидели.

Карл развернул перед ними газетные вырезки.

– Значит, ты уверен? Твоя вторая мать Лели из Сирии стала жертвой номер двадцать один семнадцать?

– Да! Но я не понимаю, каким образом она, моя жена и дочь оказались в одной и той же лодке с сирийскими беженцами.

– Они бежали из Сирии, это мы точно знаем.

– Да, но я-то думал, что моя семья осталась в Ираке.

– Лели и твоя жена были знакомы? – спросил Маркус.

– Да, мы побывали дома у Лели незадолго до рождения Роньи. И до начала гражданской войны в Сирии мы регулярно переписывались, Лели и я. Посылали друг другу фотографии, она была в курсе беременностей Марвы и называла себя нашей бабушкой, потому что у нее самой не было детей и внуков. Я не знаю, каким образом и почему они встретились с Марвой.

– Ты уверен, что на этих фотографиях твоя жена, Асад? Они ведь нечеткие, с плохим разрешением.

– А вот эта лучше, – сказала Роза и протянула вырезку с небольшой фотографией. – Из другой газеты. Матовое фото, другое разрешение.

– Этой фотографии я не видел. – Асад придвинулся поближе.

– Не видел?

Он покачал головой и наклонился, словно лаская заплаканное лицо жены своим взглядом.

– Нет, не видел, но это она! – сказал он. – А молодая женщина рядом с ней – одна из моих дочерей, в этом я абсолютно уверен.

Руки Асада дрожали от волнения, когда он нежно гладил лицо жены кончиками пальцев.

Он поднял руку, и она застыла в воздухе. Причиной был мужчина, стоявший рядом с ними.

– В чем дело, Асад? – спросила Роза.

Голос Асада дрогнул. Мужчину на этой фотографии было хорошо видно. Слишком хорошо. И он стоял рядом с самыми близкими ему людьми.

– Аллах, будь ко мне милосерден! – простонал Асад. – Этого человека я боюсь и ненавижу больше всех в этом мире.