Текст книги "Прогулка по Анталье сквозь века. Захватывающее путешествие по истории самого популярного города Турции"

Мавзолей Мехмета, который на самом деле не его

Если видите странное строение в виде конуса с треугольной шапочкой, можете не сомневаться – это чье-то захоронение, скорее всего, сельджукского периода.

Я могла бы и не рассказывать вам о таких, казалось бы, не сильно значимых архитектурных сооружениях, но, когда вы будете прогуливаться по городу, вы абсолютно точно его увидите, и у вас возникнет в голове вопрос: «А что это такое древнее, не указанное ни в одном туристическом путеводителе?»

Расположен этот мавзолей (на самом деле такие строения называются «тюрбе») рядом с мечетью Йивли. И хоть он носит название «тюрбе Мехмета Зинджиркырана», построил его наш удачливый бей для своего сына по имени Али.

Над дверью гробницы есть надпись, которая гласит: «Все, кроме Аллаха, тленно. Этот почетный купол построен по приказу Великого эмира, опекуна нуждающихся и улемов, воина религии, мира и государства Мехмета, сына Махмуда, сына Юнус-бея… Покойный и невинный Эмирзаде Али – да осветит Аллах его могилу – конец месяца Шабан в 679 году (декабрь 1377 года)».

Над дверью, на самом верху, можно увидеть торчащую из стены каменную ручку. Поговаривают, что раньше на ней болталась та самая цепь, натянутая между двумя бастионами и препятствующая входу в порт Антальи, которую наш «разрыватель цепи» смог преодолеть в процессе завоевания города.

Но цепь не сохранилась, как и прекрасные сельджукские плитки, которыми был выложен мавзолей, и 4 из 7 надписей на фронтонах окон внутри гробницы (там разные размышления о величии Аллаха).

В мавзолее находятся три саркофага – того самого Али, для которого он был построен, самого Мехмета, который пережил своего сына всего на год, и, скорее всего, дервиша ордена Мевлеви по имени Мустафа Эфенди.

По поводу захоронения Мустафы Эфенди зачем-то в одном мавзолее с Мехметом и его сыном мне вспомнились многочисленные надписи на древнеримских саркофагах в античном городе Олимпос (это недалеко от Антальи). Дело в том, что саркофаг был удовольствием не из дешевых, а быть в нем похороненным было весьма престижно. Поэтому иногда бедняки подсовывали своих умерших родственников в чужие саркофаги. В связи с чем на многих из них есть надписи, что если кто-то прикопает тут чужого, то должен будет заплатить … динаров богу Гефесту, треть из которых причитается тому, кто настучал родственникам умершего о незаконном подселении в его саркофаг. Ни к Анталье, ни к династии Текеогуллары эта история отношения не имеет, но оно само вырвалось – оставлю ее здесь.

Женская расщелина

В истории Антальи сохранилось не так уж много чего от периода Текеогуллары, потому что ребята постоянно воевали с киприотами, так что культуру-архитектуру им тут развивать было некогда.

Зато с тех времен до нас дошла байка про одну из расщелин в Анталье. Это место называют еще Султанская расщелина, или Женский каньон. Расположена она справа от исторического центра города, если стоять лицом к морю.

Говорят, что эта правящая династия была довольно сурова, поэтому, когда они вдруг уличали женщину в каком-то грехе, то завязывали ее в мешок вместе с кошкой и сбрасывали со скалы именно в этом месте. Непонятно, конечно, за что доставалось при этом бедному животному.

Но, помимо этой информации, есть еще легенда про одну конкретную девицу, закончившую свои молодые годы полетом в эту расщелину, со всеми подробностями случившегося.

Жил-был богатый купец, который торговал тканями. Жена его умерла рано, и осталась у него только дочь по имени Селинди. Выросла она невероятной красоткой, и когда в очередной раз купец отправился в дальнее плавание, то доверил приглядывать за своей половозрелой дочерью своему другу по имени Текфур. Тот клялся и божился присмотреть за девицей как за родной, но какими бы крепкими дружескими узами ни связывали его обязательства, любовь снесла ему крышу, и он начал добиваться взаимности.

Но Селинди отказала не в меру сексуально активному дядюшке. Пылкий любовник, не зная, куда деть свою энергию, выяснил, что у девушки есть возлюбленный по имени Нефелис, изловил его и пытал день за днем где-то в казематах своего замка. В конце концов девушка не выдержала и отдалась Текфуру, лишь бы только ее любимого отпустили.

Что произошло с Нефелисом, история умалчивает, а Селинди после той злополучной ночи больше не произнесла ни слова (остается только догадываться, что же такое там с ней делал Текфур, что она аж дар речи поте-ряла).

И вот возвращается из дальних странствий ее отец. Друг рвет рубаху на груди и клянется, что смотрел за девицей в оба глаза, но она все равно ускользнула ночью на гулянку и опорочила там честь своего родителя. Отец недолго думая завернул ее в ковер и сбросил с той самой злополучной скалы. Хорошо хоть без кошки.

Кстати, в наше время не советую отправляться туда ночью, если вы не ищете сомнительных приключений.

Османы убили Османа

Возвращаемся к фактам.

После Мехмета власть в бейлике Теке перешла к его сыну по имени Осман (не путать с Османом, основателем Османской империи). На тот момент Анталья была настолько неважным городом, что когда в эту сторону прискакал османский султан Мурад I и захватил Бейшехир, то завоевывать Анталью он даже не поехал. Ему сказали, что местный бей неадекватный, к османам настроен враждебно и пусть себе сидит со своими двумя оставшимися городами, не стоит на него тратить время.

Впервые Анталью для Османской империи завоевал султан Баязид I Молниеносный в конце XIV века. Тут нужно упомянуть, что к 1390 году Баязид захватил практически все территории Малой Азии, то есть, если посмотреть на карту Османской империи при этом султане, она будет практически соответствовать карте современной Турции.

Те самые монголы, от которых в начале этой части бежал Хамид с товарищами, добрались до Турции к концу нашей части. Во главе с Тамерланом они захватили абсолютно всю территорию нынешней Турции, кроме Константинополя. Во время битвы рядом с Анкарой Тамерлан пленил правившего тогда османами султана Баязида I. Существует миллион баек о том, как жестокий завоеватель издевался над султаном – таскал его везде за собой в клетке, использовал как подставку под ноги, заставлял его жен делать разные глупости. Было ли это на самом деле – неизвестно. Мы знаем только, что Баязид так и умер в плену.

И пока в Османской империи наступил какой-то непонятный период после пленения Баязида и его смерти, Анталью же туда-сюда пытались друг у друга отвоевать с переменным успехом то наш Осман, то другая династия из соседней провинции.

Но итог у всех этих попыток прикарманить себе средиземноморский курорт был один – пришел султан Мурад II, всем навалял, и Анталья стала частью Османской империи.

А Османа из династии Текеогуллары убили в 1423 году, во время попытки захватить Анталью в союзе с Караманидами. Такая вот превратность судьбы – османы убили Османа. На этом и закончила существование династия Текеогуллары. А мы добрались до самой большой части нашего повествования – до Османской империи.

Османы

Итак, мы добрались до самой большой части моей книги. Каждая из предыдущих частей была написана за одну ночь. Я просто закрываюсь в кабинете с огромной чашкой чая (турецким «бардачком» тут не обойдешься), кипой книг, чтобы не переврать исторические факты, и 15 годами изучения места, где я живу, хаотично разбросанными в моей голове, и собираю все это буквами в текст. Помните, как чертоги разума у Шерлока Холмса?

С османами так точно не получится. Во-первых, Османская империя просуществовала аж целых 500 лет. Во-вторых, так как исторически это гораздо ближе к нам, чем, например, времена Аттала II, то и информацией мы обладаем гораздо большей. К тому же информация здесь делится на два источника – турецкий и греческий, которые могут расходиться в показаниях. Поэтому, собрав в кулак волю, 33 буквы и объективность, я постаралась рассказать здесь всё, что показалось мне важным, об османском периоде в Анталье. Чтобы мне было удобнее писать, а вам читать – разбила его дополнительно на 6 отдельных частей: по векам от XV до ХХ.

Откуда взялись османы?

Помните сказку, когда у лисички избушка была ледяная, а у зайки лубяная. Попросилась она к нему пожить, да его в итоге и выгнала. И если в сказке все закончилось хорошо, добро победило и лисичку с позором изгнали, то жизнь – это вам не сказочки.

Во время монгольского нашествия в XIII веке тюрки, жившие по правую сторону от Каспийского моря, начали разбредаться кто куда, теснимые этими самыми монголами. Одно из таких племен, численностью в 500 шатров, выгнанное с кочевий в туркменских степях, двинулось на запад. Это было огузо-туркменское племя кайи под предводительством Эртогрула. Кто смотрел турецкий сериал «Возрождение: Эртогрул», уже в курсе, о чем речь.

Пришли эти ребята к сельджукскому султану, уже знакомому нам Аладдину Кейкубаду, и сказали: «Брат, нас там монголы обижают, мы с тобой одной крови, будь человеком – можно мы в твоей лубяной избушке поживем?» На что султан отдал племени кайя самый поганый кусок своих территорий – на границе с Византией, где постоянно было неспокойно и требовалась охрана.

Сына Эртогрула звали Осман. И вы уже понимаете, к чему идет, не так ли? На восток от своих владений Осман с товарищами сначала не совался – там были такие же весьма злобные тюркские племена, а на западе у него была доживающая свой век Византия. И вот Осман присоединял к своим владениям область за областью, сначала с западной стороны.

А после смерти приютившего их сельджукского султана Аладдина сказал: «Баста, карапузики, теперь мы независимый бейлик!», объявил себя султаном и начал завоевывать уже и земли с восточной стороны. Подданные Османа стали называть себя османскими турками или османами.

Примерно лет через 50 с момента, как маленькое племя кайя попросилось на задворки к сельджукам, никаких сельджуков больше не существовало, а последователи Османа разрастались и разрастались, с каждым годом захватывая новые земли, и через 200 лет с момента основания это уже было одно из мощнейших государств в истории.

Анталья окончательно присоединилась к Османской империи в 1397 году и стала отдельным регионом (санджаком), получившим название Теке.

XV век
Анталийская цепь в Ватикане

В 1453 году Мехмед II Завоеватель исполняет давнишнюю мечту всех государств, имевших отношение к Средиземному морю, – захватывает Константинополь. Европейцы в шоке – турки становятся серьезной угрозой абсолютно всему католическому миру. Но европейцам было уже не привыкать ломиться объединенной общей крестоносной идеей толпой на восток по указанию папы римского, поэтому и в этот раз эта мысль показалась достаточно хорошей.

Папа римский Сикс IV выбрал пять кардиналов и отправил их к европейским монархам уговаривать пойти совместно навалять зарвавшимся туркам. Не всем европейцам эта идея показалась такой уж удачной, но к Риму на этот раз присоединились враждующие с ним Неаполь и Венеция.

В антиосманскую коалицию с итальянцами вошел племенной союз туркменов Ак-Коюнлу, чье название переводится как «белобаранные» (были еще и чернобаранные). То есть мусульмане договорились воевать в компании с христианами против мусульман. Их предводитель Узун Хасан (Длинный Хасан) должен был атаковать османов на суше, пока итальянцы нападали со стороны моря.

Денег у папы было не особо много, да еще и служащие растратили казну, за что были посажены в тюрьму, но потраченного-то уже не вернешь. В итоге Ватикан с горем пополам наскреб по сусекам флоринов на пару десятков галер.

Данные разнятся, но считается, что всего отправилось около 85 галер и 15 транспортных кораблей. Около половины из них составляли венецианские – у них-то проблем с деньгами никогда не было, а остальные папские, неаполитанские, словенские и родосские.

Командовали этим объединенным антимусульманским флотом кардинал Оливьеро Карафа и венецианец Пьетро Мочениго.

Через пару лет после этого похода Пьетро Мочениго стал дожем (предводителем) Венеции и пытался вести мирные переговоры с султаном Османской империи, правда безуспешно. А еще через пару лет он умер от малярии.

Итальянцы сначала разграбили крепости поменьше – Силифке (Селевкию) и Девичью крепость (Корикос), а затем пришли в Анталью – один из крупнейших и богатейших портовых городов Малой Азии. Представляю, как венецианские купцы уже потирали ладошки, готовясь стать полновластными хозяевами такого важного порта.

Вход в порт Антальи охраняли две мощные башни, между которыми была натянута гигантская цепь. Десять отправленных вперед галер пушечным огнем разорвали цепь, закрывавшую вход в гавань, и бросили якорь перед городом.

Но захватить город итальянцам так и не удалось. Крепость была достаточно серьезной, а у них не было таких мощных стенобитных орудий, к тому же защитники замка сражались как львы, в связи с чем было принято решение не ввязываться в эту бесперспективную битву.

Но зато они разграбили абсолютно все, до чего смогли добраться, – склады, рынки и предместья. По словам историков того времени, добыча венецианцев была настолько богата, что им пришлось пригнать из Венеции 90 кораблей, чтобы погрузить на них все награбленное. Что они не смогли увезти, то подожгли: кварталы, где располагались магазины и плодородные сады.

В качестве главного сувенира из Антальи итальянцы утащили ту самую цепь, которая защищала проход в гавань. Ее преподнесли в подарок папе римскому, и она до сих пор, то есть уже более 550 лет, хранится в церкви Святого Петра в Ватикане.

Интересно, что в архивах Ватикана эта цепь значится как привезенная из Измира, что абсолютно неверно.

Очевидно, что-то пошло не так во время дележки в Анталье, потому что в процессе неаполитанцы поссорились с венецианцами и вернулись домой, а остальная часть флота продолжила свой маршрут, и следующей крупной точкой на карте их завоеваний стал Измир (Смирна). Его они и вовсе сожгли дотла, а в знак победы разместили на кораблях головы 215 турецких защитников.

Провернуть все это при живом Мехмеде Завоевателе европейцам удалось только потому, что султан был занят разборками с Ак-Коюнлу, вторгшимся в османские владения и захватившим Сивас и Кайсери.

Но наступила осень, погода на море испортилась, и союзный флот уплыл восвояси. Кстати, после этой военно-морской операции европейцы больше ничего подобного не повторяли, хотя папа всячески их подбивал. А хитрые торгаши-венецианцы уже в 1478 году снова заключили мир с Османской империей.

XVI век
Принц Коркут

Итак, Анталья входила в целый большой регион под названием Теке, часть Османской империи, управлять которым назначали, как правило, либо принцев, либо приближенных к султану, например, представителей довольно известного семейства Соколлу (они же Соколовичи).

Всех османских принцев назначали правителями в разные санджаки (регионы), где они могли тренировать свои управленческие навыки. Чем ближе регион был к Стамбулу, тем престижнее считалось это место, потому что принц мог первым успеть доскакать до столицы и занять трон в случае смерти правящего султана.

В начале XVI века наместником санджака Теке был назначен принц Коркут, сын Баязида II и внук Мехмета II Фатиха (который завоевал Стамбул). До этого назначения он 10 лет правил в Манисе, которая, кстати, была гораздо ближе к Стамбулу, но ему там не нравилось. Он просил аудиенции с отцом и постоянно ныл, что в Манисе отвратительный климат, провоцирующий разные болезни и буквально убивающий его. Принц просил, чтобы его перевели в Бергаму. Уж не знаю, чем бы ему это помогло, учитывая, что расстояние между этими городами всего 80 км. Правда, Бергама расположена еще немного ближе к Стамбулу.

В результате он не только не добился желаемого, но и был отправлен еще на 400 км дальше от столицы – в Анталью. Потом он будет снова проситься в Манису, но «а все, раньше надо было».

Любопытно, что Коркут даже успел побыть султаном Османской империи. Когда в 1481 году умер его дед Мехмет II, он оказался самым старшим из принцев, находящихся в Стамбуле, поэтому, пока не вернулся его папаша Бязид, он управлял империей аж целых 18 дней.

Согласно традиции, османских принцев в санджаки сопровождали их матери. Что-то мне подсказывает, что традиция эта была не на ровном месте придумана, ведь если принц уже настолько взрослый, что может управлять санджаком, то и матушка его не первой свежести майская роза и явно не сильно нужна правящему султану во дворце. Но это лишь мои домыслы.

Вместе с принцем из Манисы в Анталью переехала и его мать – Нигяр Хатун. Спустя год, в 1503 году, она умерла и была похоронена в мавзолее, расположенном неподалеку от мечети Йивли. Вы и сейчас можете найти это небольшое здание в форме шестигранника.

И если вы внимательно до этого читали мою книгу, то в части про сельджуков я уже упоминала принца Коркута и одно важное здание в Анталье, связанное с ним, – церковь, которую принц превратил в мечеть, известную в народе как «мечеть с обрезанным минаретом».

Памятник не тому Барбароссе

В порту Антальи стоит бронзовый бюст Хайреддина-паши Барбароссы – самого успешного османского адмирала всех времен.

Султан Сулейман I Великолепный пригласил этого невероятно удачливого пирата, много лет державшего в страхе все Средиземноморье, возглавить османский флот и не ошибся с выбором. Никогда ни до, ни после османы не были столь удачливы на море. Но мало кто знает, что история эта началась именно в Анталье.

Правильнее было бы установить здесь памятник куда менее известному, но не менее значимому брату Хайреддина – Оручу (в русском языке он фигурирует обычно под именем Арудж).

История эта началась на острове Лесбос, который в 1462 году захватили османы, после чего там осталось 200 янычар. Турчанок на острове не было, и солдаты с удовольствием женились на местных христианках.

Ислам разрешает мужчинам жениться на христианках и иудейках, а вот женщинам-мусульманкам выходить замуж за мужчин другой веры запрещено. Мужчинам-мусульманам запрещено жениться только на язычнице или неверующей женщине.

И вот один из этих турок по имени Якуп женился на гречанке, и у них родилось четверо сыновей – Исхак, Оруч, Хызыр и Ильяс. Все братья занимались торговлей и, конечно же, были связаны с морским делом – а чем еще заниматься, если ты живешь на острове прямо посередине всех торговых путей?

Однажды Оруч и Ильяс в плавании столкнулись с рыцарями с Родоса, в результате чего Ильяс был убит во время битвы, а Оруч попал в плен. Случилось это как раз в тот момент, когда наместником в Анталье был принц Коркут, который знал о проделках родосцев и периодически отправлял на остров своего человека, чтобы тот выкупал некоторых пленных мусульман. Так Оруч оказался в Анталье, где недолго думая снова нанялся на корабль, перевозивший товары между Антальей и Египтом.

Но судьба вновь и вновь сталкивала Оруча с неугомонными родосскими рыцарями, пока они не достали его настолько, что, в очередной раз пострадав по их вине – вынужденный сжечь свой корабль, лишь бы тот не достался родосцам, он пришел к Коркуту, тряс кулаком в сторону Родоса и заявил, что если тот даст ему корабли и людей, то от проклятых родосцев не останется и мокрого места.

Вообще-то между султаном и Баязидом II и родосцами был заключен договор о ненападении. Но исполнялся он с переменным успехом. То родосцы открывали консульство в Анталье и подписывали всякие там мирные договоры о том, чтобы друг друга не трогать, то захватывали пленников, потом обменивались этими пленниками и снова изображали мир-дружбу. В какой-то момент родосцам даже выдавали паспорта в Анталье, а это вам не ВНЖ в наше время получить, а настоящий серьезный документ.

Шехзаде Коркут, которому тоже изрядно надоели рыцари, постоянно портящие турецкие корабли и мешающие нормальной торговле, проникся доверием к Оручу и толкнул высокопарную речь в духе: «Мы живем на землях пиратов, в стародавние времена державших в страхе все Средиземное море. Так давай же покажем, что мы героические продолжатели их великих дел! Покажем этим трусливым европейцам турецкую смекалку и блеск наших ятаганов! Можешь взять любые корабли и людей, которых пожелаешь».

Весной 1510 года 18 пиратских кораблей, построенных по указанию Коркута, под чутким руководством озлобленного Оруча отошли от берегов Антальи. Молодой пират грабил и жег родосские фрегаты один за другим, отправляя добычу своему анталийскому покровителю.

После смерти Коркута Оруч поселился на острове Джерба, где небольшой пиратский флот вырос до невероятных размеров. Туда же прибыл чуть позже и его брат Хызыр, которого история узнает чуть позже под именем Хайреддин.

Когда сам Оруч отошел в мир иной, его огромную пиратскую флотилию унаследовал его брат – Хайреддин-паша Барбаросса – самый успешный османский адмирал всех времен.

Прозвище Барбаросса, что в переводе значит «красная борода», тоже перешло к Хайреддину по наследству от брата, потому что именно его так прозвали европейцы то ли за красную бороду, то ли трансформировав «баба Оруч», как называли его турки, что в переводе значит «папаша Оруч».

И если уж мы говорим о пиратах, то стоит упомянуть, что Анталья, Родос и Милет были в этот временной промежуток важнейшими рынками работорговли. Прогуливаясь по порту в Калеичи, можете себе представить, как с кораблей сгружают живой товар.

Например, в период с 27 марта 1560 года по 1 февраля 1561 года в Анталью было доставлено 1687 черных и 16 белых рабов, а также 297 черных и 17 белых рабынь. Торговали невольниками и христиане, и мусульмане.