Текст книги "Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства"

В § 854 Германского гражданского уложения говорится: «Владение вещью приобретается достижением фактической власти над вещью. § 854, 855, 856 и 857 говорят о том, что соглашения прежнего владельца с приобретателем вполне достаточно для приобретения владения вещью, если приобретатель в состоянии осуществить свою власть над вещью; если лицо осуществляет фактическое владение вещью в интересах другого лица в доме или на предприятии последнего, либо на основании иного правоотношения, когда оно должно следовать указаниям другого лица в отношении вещи, то владельцем является другое лицо; владение прекращается, если владелец откажется от фактической власти над вещью или иным образом лишится ее; временное препятствие к осуществлению власти над вещью не прекращает владения; владение переходит по наследству»[39]39
  http://www.twirpx.com/file/250517/


[Закрыть].

Из вышеприведенных норм следует, что владение в германском праве – это правовой институт, ибо, в частности, фактическое состояние, если бы оно не было правом, по наследству переходить не могло бы. Надо полагать, что с учетом законодательных норм конкретной страны можно сделать вывод, является ли владение в этой стране правом или оно является законодательным закреплением фактического состояния.

Французский Гражданский кодекс в ст. 2228–2235 говорит о том, что «владение есть обладание или пользование вещью либо правом, если эта вещь находится в наших руках или если это право осуществляется нами лично либо через посредство другого лица, у которого находится вещь или которое осуществляет право от нашего имени»[40]40
  ФГК. Титул ХХ. О давности и о владении (Закон № 75–596 от 09.07.1975).


[Закрыть].

Из этого понятия владения, к тому же рассматриваемого в титуле о давности владения, нельзя сказать, что владение – это право. В данном случае закон закрепляет юридически значимое фактическое состояние.

В Проекте изменений в Гражданский кодекс РФ 2010 года владение также следует квалифицировать как юридически значимое фактическое состояние, ибо оно является господством лица над вещью и не трансформируется в право, переходящее по наследству, как мы это видим в германском праве.

Проект изменений в Гражданский кодекс РФ 2010 года содержит следующие характеристики владения:

• владение представляет собой фактическое господство лица над объектом владения;

• владение сохраняется до тех пор, пока владелец имеет свободный доступ к объекту владения;

• в целях защиты владения нарушенное владение не считается утраченным, если лицо в установленном порядке воспользовалось защитой владения;

• владение может осуществляться на основании права на имущество, включающего в свой состав правомочие владения, приобретения владения объектом, если законом или соглашением не установлено иное;

• передача лицом, которому принадлежит имущественное право, включающее в свой состав правомочие владения, объекта владения другому лицу не прекращает данное право;

• если в отношении вещи возникло несколько имущественных прав, включающих в свой состав правомочие владения, владельцем считается тот из них, кто фактически обладает вещью, господствует над ней;

• факт владения недвижимой вещью не подлежит государственной регистрации;

• одновременное владение одним объектом несколькими лицами не допускается, если иное не предусмотрено законом[41]41
  http://www.consultant.ru/law/hotdocs/11059.html


[Закрыть].

Проект изменений в Гражданский кодекс РФ 2011 года[42]42
  http://www.rg.ru/2011/09/14/gk-izm-site-dok.html


[Закрыть] содержит сходные положения:

• владение означает фактическое господство лица над объектом владения (ст. 211) и сохраняется до тех пор, пока владелец имеет свободный доступ к объекту владения;

• в целях защиты владения нарушенное владение не считается утраченным, если лицо в установленном порядке воспользовалось защитой владения;

• владение может осуществляться на основании права на объект владения, включающего правомочие владения;

• приобретение права на объект владения не означает приобретения владения этим объектом, если законом не установлено иное;

• передача лицом, которому принадлежит право на объект владения, включающее правомочие владения, объекта владения другому лицу не означает прекращения этого права, если иное не предусмотрено законом или договором;

• если в отношении объекта владения существует несколько прав, включающих правомочие владения, владельцем считается лицо, осуществляющее фактическое господство над объектом владения;

• владение вещью не подлежит государственной регистрации;

• владение доступно любому лицу;

• владение одним объектом одновременно несколькими лицами не допускается, если иное не предусмотрено законом, договором или не вытекает из существа отношений между этими лицами.

Таким образом, проект законодательства о владении допускает ситуацию, что в отношении вещи существует несколько имущественных прав (например, одновременно сосуществуют право собственности, право залогодержателя и право арендатора), однако одновременное владение одним объектом возможно, только если это прямо предусмотрено законом.

Такая законодательная конструкция вновь указывает на то, что вещное право доверительной собственности не может возникнуть лишь в силу факта владения, право доверительной собственности для осуществления законного владения должно быть прямо предусмотрено ст. 216 ГК РФ (в проекте изменений в ГК РФ 2010 года – ст. 224 ГК РФ, в проекте изменений в ГК РФ 2011 года – ст. 223 ГК РФ).

Истоки конструкции владения и вещных прав, предложенной в проекте изменений Гражданского кодекса РФ, следует искать все-таки не в зарубежном праве. Выстроенная система вещных прав: владение как юридически значимый факт, право собственности как разновидность вещных прав – имеет источником своего происхождения труды русского правоведа дореволюционного времени К. П. Победоносцева.

Логический путь, предложенный в проекте Гражданского кодекса РФ – от фактического обладания – через категорию вещных (вотчинных) прав – к праву собственности, – виден в труде К. П. Победоносцева «Курс гражданского права. Первая часть»[43]43
  Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут, 2004.


[Закрыть]. Происхождение владения автор видит в естественном праве, в естественном положении вещей. Например, «отношения человека по имуществу отличаются в особенности свойством права; они составляют главное содержание права гражданского: к ним в особенности прилагается понятие о «моем» и «твоем». Отношения эти определяются самой жизнью и ее экономическими условиями: право (закон) стремится только сознать и обнять эти условия, обеспечить правилом свободное действие здравого экономического начала жизни»[44]44
  Там же. С. 80.


[Закрыть].

На естественное происхождение владения указывает такое высказывание: «Власть человека над вещью содержит в себе право»[45]45
  Там же. С. 82.


[Закрыть]. И далее: «…имея власть над вещью, я имею вещь приобретенную, я приобрел саму вещь; имея требование по поводу вещи, я имею только право на приобретение вещи. Первое есть осуществленное право на вещь, второе – осуществимое право на вещь»[46]46
  Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут, 2004. С. 83.


[Закрыть]. «Имея вещное право, человек обладает вещью, обладает имуществом, имеющим значение вещи»[47]47
  Там же.


[Закрыть].

Указав на естественно-правовой характер владения, К. П. Победоносцев переходит к вещным правам. «Право на вещь возбуждает всеобщую безусловную отрицательную обязанность относительно хозяина вещи – не делать ничего, что могло бы нарушить его право. Эта обязанность лежит на всяком, кто не сам хозяин… Отличительное свойство вещного права состоит в том, что в нем господство над имуществом, имеющим значение вещи… и при том господство непосредственное, так что хозяин простирает все действие своего права непосредственно своим лицам на самую вещь, без отношения к какому-либо другому лицу, и не через другое лицо, а сам собою»[48]48
  Там же. С. 187–189.


[Закрыть]. «Когда я ищу вотчинного права, я ищу своей вещи, добываю свою вещь, выручаю свою вещь (rem meam vindico, in rem ago, hane rem meam esse ajo)»[49]49
  Там же. С. 189.


[Закрыть].

На различия владения и вещного права автор указывает однозначно, что соответствует пониманию различия этих понятий в современном российском праве: «…слово “владение” употребляется у нас в самом пространном смысле, не только в обыкновенной речи, но и на языке официальных актов и даже в некоторых статьях Свода Законов. В этом пространном смысле можно, пожалуй, приложить это название и к праву наемщика, пользующегося имуществом по договору; но от употребления этого слова пользование наемщика или арендатора все-таки не становится вотчинным правом»[50]50
  Там же. С. 194.


[Закрыть].

И наконец, по тому пути, по которому изложены нормы о владении, вещных правах и праве собственности в проекте изменений Гражданского кодекса РФ, излагает свое видение этих правовых явлений великий русский правовед К. П. Победоносцев: «Право собственности есть полное, когда в пределах, законом установленных, владение, пользование и распоряжение соединяются с укреплением имущества в одном лице без всякого постороннего участия».

Автор еще раз указывает на фактический естественно-правовой характер предшествования владения вещным правам и праву собственности. «Что такое владение? Владение есть прежде всего содержание предмета в своей власти, с целью и намерением держать его на свое имя, за собой… Если посмотрим на владение с исторической стороны, то увидим, что оно обыкновенно предшествует собственности и служит ее заменой там, где понятие о собственности еще не утвердилось… Для примера обращусь к историческому обозрению русского права собственности. Первоначальный вид его есть владение, власть человека над землей, и основание этой власти заключается в свойстве человеческой природы; в законе природы, независимом от права… Но когда образуется понятие о праве собственности, владение составляет нераздельную часть его… В этом смысле право собственности есть владение, основанное на укреплении»[51]51
  Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут, 2004. С. 221–222.


[Закрыть].

Таким образом, раздел II «Вещное право» проекта изменений Гражданского кодекса РФ основан отчасти на положениях германского права, но в целом – на идеях дореволюционного русского правоведа К. П. Победоносцева.

Отсюда понятно, что на современном этапе развития и кодификации гражданского права в РФ говорить о внедрении в российское право «разделенной собственности» или «доверительной собственности» довольно трудно. Однако остаются два пути эффективного управления государственной собственностью без отчуждения государственных имуществ в частные руки (о чем говорилось в начале статьи).

1. Практическое внедрение в область управления государственным имуществом уже закрепленного российским законом права доверительного управления имуществом. Прообраз права доверительного управления также встречаем в работах К. П. Победоносцева. «Владение собственника, когда оно им не отделено и не уступлено по договору другому лицу как особое его право, не почитается прекратившемся в лице собственника, по случаю только временной его передачи собственником права управления (выделено нами. – З. Б.) имением по доверенности, ибо владение с целью распоряжения имением и в интересе другого собственника не есть, в смысле закона, владение, но одно лишь удержание, и притом не для себя, на которое потому и могут быть распространяемы определения закона о владении»[52]52
  Там же. С. 224.


[Закрыть].

В настоящее время доверительный управляющий, в отличие от дореволюционных времен, вполне может быть сочтен законным владельцем имущества, переданным ему в доверительное управление. Доверительный управляющий может пользоваться владельческой защитой на основании договора доверительного управления. Это положение может основываться и на нормах действующего Гражданского кодекса РФ, и на нормах проекта изменений Гражданского кодекса РФ, если таковой будет введен в действие. Доверительный управляющий будет основывать свою владельческую защиту на следующей норме проекта изменений: «Если в отношении вещи возникло несколько имущественных прав, включающих в свой состав правомочие владения, владельцем считается тот из них, кто осуществляет фактическое господство над объектом владения». И если имущество передано в доверительное управление (а без передачи имущества договор доверительного управления не считается заключенным), то единственным законным владельцем будет именно доверительный управляющий.

2. Внедрение в российское право доверительной собственности как вещного права с его императивным указанием в перечне вещных прав. В настоящее время перечень вещных прав ст. 216 ГК РФ не является исчерпывающим. Однако общепризнанным со времен римских глоссаторов является правило о том, что вещное право и его содержание должны быть закреплены в законе. В случае если доверительная собственность будет законодательно закреплена в ст. 216 ГК РФ (ст. 224 проекта изменений в ГК РФ 2010 года и ст. 223 проекта изменений в ГК РФ 2011 г.), то диспозитивная норма проекта изменений (о том, что одновременное владение одним объектом несколькими лицами не допускается, если иное не предусмотрено законом, договором или не вытекает из существа отношений между этими лицами, – ч. 2 ст. 210 проекта изменений в ГК РФ 2011 г.) будет основой для внедрения разделенной собственности, доверительной собственности на территории РФ. Диспозитивная оговорка проекта может дать начало законодательству о доверительной собственности в России.

В заключение размышлений о перспективах доверительной собственности в российском праве с позиций существующих проектов изменений в Гражданский кодекс РФ хотелось бы обратить внимание читателя на следующие обстоятельства. Во-первых, Россия имеет глубокие традиции разделенной собственности, как будет показано далее, и утверждение о том, что в российском праве не существует традиций для законодательного закрепления доверительной собственности, это, как говорит академик У. Э. Батлер, – «non sequitur»[53]53
  Батлер У. Э. Доверительная собственность в России: «истории законодательства» // Кодекс-into. 2004. № 1–2. С. 113. Первоисточник: Butler W. E., Trust Ownership in Russia: Towards a Legislative History, The Parker School Journal of East European Law, vol. I (1994). С. 113.


[Закрыть]; равным образом приведенные источники показывают неправильность утверждения большинства российских цивилистов о «чуждости»[54]54
  Суханов Е. А. Общие положения о праве собственности. Глава 19 // Гражданское право. Т. II. 3-е изд. / под ред. Е. А. Суханова. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 35.


[Закрыть] для российского права «разделенной собственности».

Во-вторых, основываясь на положениях проекта изменений в Гражданский кодекс РФ, можно утверждать, что для правотворчества в области внедрения в систему российских вещных прав права доверительной собственности существуют две предпосылки:

• признание возможности существования в отношении одной вещи нескольких вещных прав (п. 3 ст. 209 проектов изменений);

• признание прав нескольких владельцев на одну вещь, если таковое будет предусмотрено специальным законом (п. 2 ст. 210 проектов изменений).

В настоящей монографии не дано картины всех возможных последствий внедрения trust’а в российское право, равно как и нет указания на необходимость его немедленного внедрения[55]55
  Например, М. В. Кротов довольно категоричен: «Позаимствованное у других стран понятие доверительной собственности не получило сколько-нибудь значительного применения в нашей стране… Конструкция доверительной собственности, как инородное тело, была отторгнута нашим законодателем…» (Гражданское право / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К.Толстого. 4-е изд. Т. 2. М., 2004. С. 680).


[Закрыть]. Однако в конструкции доверительного управления выявлены некоторые проблемы, которые указывают на высокую вероятность трансформации доверительного управления в конструкцию доверительной собственности. Предпринятый в исследовании исторический экскурс дает основания полагать, что появление нового вещного права, производного от права собственности, вполне возможно в частном обороте России. Внедрение в правосознание российского общества правового понятия и юридической защиты отношений особого доверия, равно как и самой модели trust, несомненно могло бы способствовать стабилизации экономических отношений в России, установлению возможности долгосрочных отношений по управлению инвестициями в России, особенно это касается инвестирования в российскую экономику частного капитала зарубежных лиц и компаний. Во-первых, таким инвесторам хорошо знакома модель trust как самостоятельная правовая конструкция, а во-вторых, особая охрана отношений особого доверия несомненно могла бы привлечь инвестиции на длительные сроки и обеспечить их эффективное коммерческое использование на легальной основе. Защита при помощи государства (государственных правоохранительных органов) отношений особого доверия могла бы способствовать гуманизации имущественных отношений и, в частности, гуманизации процесса управления чужим имуществом.

В дореволюционной России имелись формы, сходные с доверительным управлением (причем возникли они именно в период зарождения в царской России капиталистических форм хозяйствования, что свидетельствует о сходстве экономических ситуаций 1860-х и 1990-х годов). При управлении дворянскими имениями, по свидетельству А. Гордона и К. Победоносцева, ощущался недостаток в конструкции, содержащей правила об общедозволительном режиме деятельности управляющего, ибо управляющий дореволюционного времени, действовавший на основании «верющего письма», всегда рисковал нарушить интересы хозяина: либо превысить свои полномочия из доверенности, либо упустить коммерческий шанс, благоприятный для преумножения имущества хозяина.

В России издавна существовала необходимость в расширении полномочий управляющего до пределов вещного права, т. е. правовой конструкции, в которой приоритетное значение имеет воздействие человека на вещь. Таким образом, модель доверительного управления имуществом, с учетом его особенностей в сфере предпринимательства – ответ на давний запрос российского общества. Дореволюционные авторы сравнивали российский договор доверенности с германской прокурой задолго до того, как обрели актуальность договор доверительного управления и его сравнение с trust, procura, agency и пр.

В настоящей работе предлагается следующее определение понятия доверительного управления имуществом в сфере предпринимательства: «Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства – это предпринимательская деятельность управляющего в интересах учредителя (выгодоприобретателя) на основе особого доверия, за вознаграждение».

Системность и комплексность понятия доверительного управления как деятельности в сфере предпринимательства дают возможность отождествить его с предпринимательской деятельностью. Специфика доверительного управления в сфере предпринимательства выражается в том, что деятельность управляющего направлена на извлечение прибыли.

Общее правовое понятие доверительного управления имуществом сформулировано в настоящей работе следующим образом: Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства – это обязательство, в силу которого собственник передает имущество на основе особого доверия лицу, которое обязуется осуществлять управление имуществом в интересах учредителя или указанного им лица, за вознаграждение. Характерными чертами этого обязательства являются вознаграждение и особое доверие, которые выступают как проявления неимущественного и имущественного интересов в определенном соотношении. Там, где высок удельный вес имущественных, материальных отношений, там менее значимо соблюдение отношений особого доверия. Там, где высок удельный вес личных доверительных отношений, там не столь важен интерес материальный. По такому принципу в Древнем Риме отграничивалась аналогичная доверительному управлению правовая форма mandatum (взаимные услуги римских граждан на основе личных доверительных отношений), от возмездного договора locatio-condictio operaris (найма личных услуг).

В настоящей работе определена природа правоотношения доверительного управления имуществом как правоотношения косвенного представительства интересов учредителя, совершаемого управляющим в пользу выгодоприобретателя (учредителя, третьего лица). При этом в цивилистической модели на первом плане – отношение косвенного представительства, которое, однако, в значительной степени утрачивает смысл в торговом обороте в пользу усиления законодательных акцентов на принципе самостоятельности предпринимательского статуса доверительного управляющего имуществом, действующего в пользу выгодоприобретателя. В торговом обороте доверительный управляющий, прежде всего – промиссар (сторона по договору в пользу третьего лица, корреспондирующая с промитентом), действующий в пользу учредителя или третьего лица (выгодоприобретателя).

В настоящей монографии предпринята попытка доказать следующую закономерность: практическая целесообразность применения доверительного управления имуществом юридических лиц (корпораций) возрастает прямо пропорционально степени автономии воли и имущественной обособленности юридического лица, а также степени концентрации капитала в корпорации, причем возрастает последовательно от управления имуществом товарищества до управления имуществом публичного акционерного общества.

Наличие у хозяйственных обществ специальных органов управления их деятельностью подтверждает, что у органов хозяйственных обществ автономия воли достаточно высока и полномочия таких органов могут быть переданы по договору управляющей компании. Доверительное управление имуществом хозяйственного общества – основанная на принципах юридического равенства гражданско-правовая взаимосвязь между хозяйственным обществом и доверительным управляющим (управляющей компанией), который на основе гражданско-правового договора доверительного управления имуществом исполняет полномочия органа юридического лица. Доверительное управление имуществом нецелесообразно применять в ходе управления имуществом полного товарищества. В случае когда один из товарищей становится доверительным управляющим, нарушается один из важнейших принципов: принцип равного личного участия товарищей в управлении и, кроме того, нарушаются положения закона о том, что товарищи решают вопросы управления по общему согласию или в случаях, предусмотренных учредительным договором, большинством голосов (ст. 71 ГК РФ). В последнем случае сохраняется возможность для употребления модели доверительного управления, но ее применение представляется нецелесообразным.

Доверительное управление денежными средствами (так называемый финансовый траст) более обоснованно опосредовать с помощью вещного права доверительной собственности. Деньги – это вещи, определенные родовыми признаками, и в торговом обороте факт перехода права собственности на деньги не требует никакого государственного удостоверения и равнозначен факту перехода права на осуществление права собственности, торговый оборот совершенно безразлично относится к внутренним отношениям между учредителем и управляющим денежными средствами, легитимирует всякого обладателя денежных средств как их законного владельца. Закономерность появления в законодательстве финансового траста подтверждает и процедура управления ценными бумагами на предъявителя. В соответствии со ст. 29 Закона РФ «О рынке ценных бумаг» осуществление прав по эмиссионным предъявительским ценным бумагам производится по предъявлении их владельцем либо его доверенным лицом, в то время как осуществление прав по именным документарным ценным бумагам производится после проверки совпадения имени владельца в сертификате с именем владельца в реестре. Доверенное лицо (как и доверительный управляющий) в случае с эмиссионными предъявительскими ценными бумагами выступает как самостоятельный участник гражданского оборота, а в случае с именными ценными бумагами – как косвенный представитель владельца ценных бумаг, имя которого необходимо специально устанавливать. Разница между этими двумя случаями управления ценными бумагами (предъявительскими и именными) юридически состоит в том, что в первом случае нет необходимости устанавливать имя владельца ценных бумаг (предъявительских), а во втором случае (именные ценные бумаги) это нужно (следовательно, принцип самостоятельности доверительного управляющего, действующего по общему правилу от своего имени, ставится под сомнение). Для предъявительских ценных бумаг, равно как и для денежных средств, теоретически более приемлема модель доверительной собственности.

Доверительная собственность – логическое продолжение и развитие правовой модели доверительного управления имуществом. В настоящей монографии это доказывается на основе тщательного анализа правовых аналогов доверительного управления и доверительной собственности в зарубежном, древнем и современном, российском дореволюционном праве, а также на основе анализа теоретической модели правоотношения доверительного управления имуществом.