Текст книги "Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства"

Для лица, обращающегося в суд справедливости, существовал ряд условий, которые по сей день являются принципами отправления правосудия в Соединеном Королевстве:

1) соблюдение правила «чистых рук»;

2) соблюдение правила о том, что «ищущий справедливости должен действовать справедливо»;

3) соблюдение правила о различии между просрочкой в предъявлении иска и молчаливым согласием.

Правило «чистых рук» применялось судом справедливости только в тех случаях, когда лицо, обратившееся в суд справедливости, вело себя добросовестно. Снисходительность, проявляемая судом справедливости к заявителю (истцу), могла быть применена только в том случае, если данное лицо не нарушало правило «чистых рук». Прецедент был создан в 1787 году в деле Dering v. Earl of Winchelsea. В этом деле мистер Деринг был назначен сборщиком таможенных платежей, и от него потребовали трех поручителей, ручавшихся за должное исполнение им своих обязанностей. Такими тремя поручителями стали его брат, сэр Эдвард Деринг, граф Винчелсиа и сэр Джон Роуз. Томас Деринг было обвинен в растрате 3883 фунтов стерлингов, и Корона получила судебное решение против Томаса Деринга о взыскании этой суммы. Сэр Эдвард Деринг потребовал возмещения от других поручителей. Однако граф Винчелсиа возразил против его иска на том основании, что брат Томаса Деринга, сэр Эдвард, вел себя неправильно, а именно: он поощрял своего брата к играм и другому недостойному поведению, хотя знал о том, что обычно фортуна неблагосклонна к брату в этих играх. Сэр Эдвард знал о нарушениях его братом инструкций Лорда-казначея о том, что общественные деньги следует хранить отдельно от личных. Указанные аргументы не были приняты во внимание судом, и мистер Деринг был признан единственным виновным лицом в растратах. Однако брат его не мог быть освобожден от своего ручательства. Ибо и он являлся лицом, причинившим убыток. Аналогия может быть найдена в том, что, если груз выброшен за борт для спасения судна, а владелец груза просверлил дыру в днище судна и тем самым повлек ситуацию с выбросом за борт, он не может требовать возмещения за утраченный груз. Так реализуется в праве справедливости доктрина «чистых рук».

В деле Duchess of Argyll v. Duke of Argyll (1967) эта доктрина реализовалась в отношении судебных предписаний (injunctions). Истица, которая была разведена с ответчиком, получила судебное предписание о воздержании ответчика от публикации статей об их жизни в браке. Это предписание встретило возражения в связи с тем, что истица вела в браке аморальный образ жизни, пока этот брак не прекратился. Судья Ангоуд Томас почитал, что публикации подрывают доверие к этой женщине в будущем, но не являются предательством доверительных отношений в прошлом. Он сказал: «Лицо, ищущее у права справедливости снисхождения к своей участи – и это снисхождение соответствует праву справедливости, которое ищет истец, – должно приходить с чистыми руками, но чистота требуется для того, что бы суд признал ее связанной с тем снисхождением, которого ищут».

Тот, кто ищет права справедливости, должен сам действовать справедливо.

Лицо, апеллирующее к праву справедливости, должно быть готово или даже может быть принуждено к тому, чтобы оно само действовало в рамках права справедливости, справедливым образом.

В деле Greenwood v. Bennett (1973) данное правило было применено к случаю, когда автомашина, которая была ранее украдена, была продана за 75 фунтов стерлингов добросовестному приобретателю, который произвел в отношении данной автомашины ремонт, обошедшийся добросовестному приобретателю в 226 фунтов стерлингов. Когда автомашина была найдена и возвращена собственнику, который впоследствии продал автомашину за 400 фунтов стерлингов, собственник был принужден выплатить добросовестному приобретателю стоимость ремонта – 226 фунтов стерлингов. Процессуальная особенность этого дела состоит в том, что, возвращая машину собственнику, суд графства ничего не упомянул о ремонте, чем совершил ошибку и, хотя добросовестный владелец не заявлял самостоятельного иска о возмещении ему суммы, потраченной на ремонт, апелляционный суд возвратил собственнику машину, обязав его выплатить добросовестному приобретателю стоимость ремонта.

Право справедливости имеет систему принципов, которые сохранили свое действие по сегодняшний день и влияют на принятие решений судами Великобритании, несмотря на то что две системы отправления правосудия Equity и Common Law были объединены в 1873–1875 годах.

Эти основополагающие принципы называются «maxims of Equity», и их число в различных работах варьируется. Например, в основополагающей работе по праву справедливости Дж. Н. Помероя принципов девять[242]242
  Pomeroy J. N. A Treatise on Equity Jurisprudence. L. 1905. Part second. Item 363. P. 155.


[Закрыть], в работе Х. П. В. Янга, К. Крофта, М. Л. Смит «О праве справедливости»[243]243
  Young H. P. W., Croft C., Smith M. L. On Equity. Sydney. Thomson Reuters (Professional) Australia Limited. 2009. P. 157–207.


[Закрыть], в работе Дж. И. Мартина «Современное право справедливости»[244]244
  Martin J. E. Modern Equity. L., Sweet & Maxwell. 2009. P. 29–34.


[Закрыть] принципов двенадцать, в работах Р. П. Мигер, Дж. Д. Хейдон, М. Дж. Лиминг «Право справедливости: Теория и средства защиты»[245]245
  Meagher R. P., Heidon J. D., Leeming M. J. Equity Doctrines and Remedies. Chatswood. Lexis Nexis Butterworths. 2002. P. 85–121.


[Закрыть] и М. Хейли «Право справедливости и доверительная собственность»[246]246
  Haley M. Equity& Trusts. L. Sweet & Maxwell. 2010. P. 3–8.


[Закрыть] принципов одиннадцать.

Традиционно в английской правовой литературе встречается упоминание, что основополагающих принципов права справедливости насчитывается двенадцать[247]247
  Martin J. E. Modern Equity. L., Sweet & Maxwell. 2009. P. 29–34.


[Закрыть].

Первый принцип. Equity will not suffer a wrong to be without a remedy. «Принцип, лежащий в основе этой максимы, состоит в том, что право справедливости вмешивается в отношение, чтобы защитить право, которое, по причине возможного некоего технического дефекта, не обеспечено принудительной силой закона. Не является достаточным для такого вмешательства факт, что ответчик может быть виновен в нарушении неких моральных обязанностей: право истца должно иметь правовое значение в смысле защиты его судом. Классическим примером является принудительная сила права, обеспечивающая отношения доверительной собственности. Бенефициарий не имеет по общему праву правового средства защиты, если доверительный собственник истребует имущество доверительной собственности для себя, поскольку доверительный собственник является титульным собственником, но он может обеспечить свои право принудительной силой государства по праву справедливости. Данная максима также отражена в спектре средств защиты права справедливости, которые могут быть предоставлены по праву справедливости в том случае, если поведение ответчика не признается правонарушением по общему праву. В сфере предписаний суда, например, истец может получить специальное предписание (quia timet), которое ограничивает угрозу правонарушения, хотя право на иск по закону у истца не возникает до тех пор, пока правонарушение не совершено».

Второй принцип. Equity follows the law. Очевидно, что право справедливости не может быть ни отделено от статутного права, ни отказаться следовать правилам общего права, которые сохранены для исключительных обстоятельств. Таким образом, интерес (или субъективное право) на земельный участок соответствует субъективному праву на земельный участок по закону. В сходных случаях специальное предписание по праву справедливости «ne exeat regno», применимое к долгам по праву справедливости, не будет издано, если не существует условий Закона о должниках 1896 г., позволяющего налагать арест в случае долгов по закону, или если эти условия удовлетворены. Вместе с тем право справедливости не отделено от правил общего права, если третье лицо не может добиться принудительного исполнения договора. В том случае, если правовой титул на землю принадлежит лицам совместно, субъективное право по праву справедливости следует за субъективным правом по закону, если не доказано противоположного намерения.

Третий принцип. He who seeks equity must do equity. Истец, который ищет снисхождения по праву справедливости, должен быть подготовлен к тому, что он должен действовать справедливо по отношению к ответчику. Лицо, которое обращается за судебным предписанием, не достигнет успеха, если оно неспособно или не желает выполнить свои будущие обязательства. Эта максима является также основой доктрины выбора.

Четвертый принцип. He who comes to equity must come with clean hands. Этот принцип близок по содержанию к предыдущему, имея в виду, что если предыдущий принцип принимает во внимание будущее поведение истца, то принцип «чистых рук» принимает во внимание предшествующее поведение истца. Так, право справедливости не даст своего снисхождения против санкций за нарушение соглашения, если вызывает вопросы вопиющий характер нарушения. Существует множество примеров в сфере средств защиты права справедливости: арендатор не может требовать реального исполнения «в натуре» по договору аренды, если он уже находится в стадии нарушения своих обязательств; также покупатель не может требовать снисхождений права справедливости, если он получил выгоды от неосведомленности продавца, которому не был дан надлежащий совет; также в случае выдачи судебного предписания в предоставлении снисхождения по праву справедливости будет отказано на том основании, что упречное поведение истца имеет некоторую связь с содержанием искомого предписания суда. Так, в деле Argyll (Duchess) v. Argyll (Duke) (1967) факт супружеской измены жены, приведший к бракоразводному процессу, не давал оснований жене для отказа ей в предписании, ограничивающем мужа в публикации конфиденциальных материалов. Не всякий случай несоблюдения правила «чистых рук» влечет отказ в иске, который не должен включать надежду на чье-либо ненадлежащее поведение. Если обе стороны имеют «нечистые руки», суд обязан принимать во внимание только «чистые руки» заявителя и не обязан соотносить ненадлежащее поведение обеих сторон.

Пятый принцип. Where the equities are equal the law prevails.

Шестой принцип. Where the equities are equal the first in time prevails.

Пятый и шестой принципы – это две связанные между собой максимы, имеющие дело с приоритетами конкурирующих интересов или субъективных прав. Они могут встречаться вместе в одном деле. Они обеспечивают основу для доктрины предупреждений. Так, приоритетное субъективное право по праву справедливости в отношении земли может быть защищено только в случае, если приобретатель был добросовестен и, приобретя правовой титул, не был извещен о наличии иных прав. Если добросовестный покупатель не был извещен о наличии иных прав, субъективные права признаются равными и правовой титул имеет приоритет. Если лицо было извещено о правах иных лиц, то субъективные права на вещь по праву справедливости не признаются равными. Если лицо не приобрело правовой титул первым по времени, то возникшее первым по времени субъективное право имеет приоритет, так как субъективные права признаются по мере их возникновения. Эти две максимы утратили некоторую свою важность с тех пор, как в 1925 году была введена система регистрации прав на землю и система регистрации титулов.

Седьмой принцип. Equity imputes an intention to fulfill an obligation. В случае если лицо обязано совершить какое-либо действие и совершило некоторое другое действие, которое может быть сочтено исполнением первого, все это будет учтено по праву справедливости. Это основа для доктрин исполнения и удовлетворения. Например, если должник оставляет легат кредитору (или сумму, равную по сумме этому долгу), то данное действие презюмируется как исполнение обязательства по погашению долга, если не доказана иная презумпция, и в этом последнем случае кредитор не может принять легат (завещательный отказ) и должен заявить иск о взыскании долга.

Восьмой принцип. Equity regards as done that which ought to be done. В том случае, если существует обязательство, предполагающее реальное исполнение и обеспеченное принудительной силой государства, право справедливости считает стороны как уже находящиеся в положении лиц, исполнивших это обязательство. Следовательно, по праву справедливости наличие предполагающего реальное исполнение и обеспеченного принудительной силой договора аренды создает обязательство аренды по праву справедливости. Это доктрина, выработанная в деле Walsh v. Lonsdale (1882). В сходном случае предполагающий реальное исполнение контракт продажи земли создает у покупателя субъективное право по праву справедливости, а продавец до завершения сделки сохраняет правовой титул на условиях конструктивного траста (constructive trust). Данная максима также основывается на доктрине преобразования и на правиле Howe v. Dartmouth (1802), затрагивающих обязанности продажи незаконных инвестиций. Данная максима была применена Тайным советом и Палатой лордов. В деле Att-Gen for Hong Kong v. Reid (1994) возник вопрос, будет ли доверенное лицо, получившее выгоду от своих действий, конструктивным доверительным собственником этой выгоды или оно будет просто лично подотчетно. Поскольку у доверенного лица существовала обязанность передать выгоду принципалу, было установлено, что имущество принадлежит принципалу по праву справедливости. Трудность в этом деле состояла в том, что обязательство уплатить деньги не является обязательством, предполагающим реальное исполнение (исполнение обязанности «в натуре»). В сходном случае, в деле Napier and Ettrick (Lord) v. Hunter (1993), суд счел, что обязанность застрахованного лица переложить убытки с причинителя вреда на страхователя была реально исполнимой (исполнимой «в натуре»), так что страхователь имел непосредственные имущественные права в форме преимущественного права на денежные средства.

Девятый принцип. Equity is equality. В случае когда два или более лиц имеют титульное право или субъективное право на одну и ту же вещь, действует правило права справедливости о равном разделении, если нет разумных оснований для иного деления (Rowe v. Prance (1999)). Право справедливости, следовательно, различает совместную собственность, где, согласно доктрине о пережившем, последний получает все. Это может контрастировать с долевой собственностью, где права каждой стороны переходят по наследству к наследникам умершего на момент его смерти. В отсутствие явно выраженной декларации о трасте или завещания, вступивших в законную силу, субъективное право на имущество принадлежит наследникам совместно; право справедливости презюмирует в этих случаях долевую собственность там, где закон считает лиц совместными собственниками: например, в случае собственности партнерства (Lake v. Craddock (1732)). Даже в том случае, когда субъективное право принадлежит лицам совместно, право справедливости склоняется в пользу разделения, означающего, что право справедливости готово считать действие или сделку актом разделения, посредством которого субъективное имущественное право превращается в долевую собственность, за исключением случая, если одно лицо переживает другого.

Десятый принцип. Equity looks to the intent rather than the form. Этот принцип не означает, что формальности могут быть игнорированы правом справедливости, но тем не менее право справедливости смотрит прежде на сущность, нежели на форму. Так, право справедливости может посчитать сделку залогом, даже если сделка описана не совсем как залог, если сущность отношений показывает, что имущество было передано в обеспечение. Сходным образом, доверительная собственность может быть создана, хотя слово «trust» не было использовано. Соглашение может быть сочтено ограничивающим соглашением, если негативные последствия заложены в сущности соглашения, и даже если они изложены в позитивной форме. Сторона соглашения может привести в действие это соглашение как договор согласно закону, даже если не было дано встречного удовлетворения, право справедливости считает данную сторону лицом, не получившим встречного удовлетворения, и не будет обязывать к реальному исполнению в его пользу.

Одиннадцатый принцип. Delay defeats equities. Право справедливости помогает внимательным, но не ленивым и беспечным. Это основа доктрины просрочек, согласно которой сторона, которая пропустила срок подачи иска, не может рассчитывать на снисхождение права справедливости. Эта доктрина нашла свое подтверждение в Законе о сроках 1980 года, предметом которого она является. Например, иски против доверительных собственников за нарушение условий доверительной собственности могут быть предъявлены в течение шести лет, и просрочка в пределах этого срока не лишит истца снисхождений по праву справедливости. Тем не менее там, где истец имеет законное право, например, на основании контракта, просрочка может воспрепятствовать реализации средств защиты по праву справедливости, таких как реальное исполнение (исполнение «в натуре»), даже если право является законом и его осуществление законом не запрещено. Промежуточные судебные предписания должны всегда быть сочтены надлежащими, но представляется, что просрочка не может воспрепятствовать и окончательному судебному предписанию, если существо иска не противоречит закону.

Молчаливое согласие, совершенное в нарушение обязанностей по праву справедливости, является препятствием для получения снисхождения, предоставляемого правом справедливости. Молчаливое согласие является препятствием для такого снисхождения и таких преимуществ, что сходно с применением принципа лишения права возражения, принципа лишения права ссылаться на определенные доказательства. Простой пропуск срока является случаем, на который распространяется законодательство об исковой давности, однако не все случаи снисхождений и преимуществ, предоставляемых правом справедливости, дают возможность не применять законодательство о сроке исковой давности. В отношении действий, нарушающих фидуциарные обязанности, таких как восстановление имущества, находящегося у доверительного собственника, и действий по признанию недействительными либо расторжению сделок, совершенных под ненадлежащим влиянием, не существует срока исковой давности, установленного законодательством. Пропуск срока означает пропуск промежутка времени, а молчаливое согласие есть подтверждение сделки, но не всегда эти два случая можно разделить. Незначительные доказательства молчаливого согласия могут быть усилены защитой позиции о пропуске срока, в то время как позиция о пропуске срока, которая основана на пропуске незначительного срока, может быть усилена действиями, свидетельствующими о молчаливом согласии. Судьи по-разному рассматривают соотношение пропуска срока и молчаливого согласия. Судья Блэк считает пропуск срока и молчаливое согласие идентичными. Лорд судья Эндрюс относится к молчаливому согласию как к элементу пропуска срока, действующему по принципу лишения права.

Достижение же целей права справедливости состоит в достижении истины при рассмотрении поведения спорящей стороны: было ли оно пропуском срока или молчаливым согласием.

Доктрина просрочек находит свое продолжение в применении к тем искам по праву справедливости, которые находятся за пределами действия Закона о сроках 1980 года, например, в отношении иска, запрещающего приобретать имущество доверительной собственности доверительными собственниками. Сходным образом, в исках о прекращении или изменении контрактов, доверительной собственности, иных отношений может быть отказано вследствие просрочки.

Двенадцатый принцип. Equity acts in personam. Право справедливости распространяет свое действие на ответчика лично. Личная природа этой юрисдикции иллюстрируется фактом, что нарушение исполнения судебного приказа, такого как реальное исполнение (исполнение «в натуре»), – это неуважение к суду, которое может караться тюремным заключением. При условии, что ответчик находится в сфере действия права справедливости (или может быть вне ее), нет возражений против рассмотрения дела, если имущество, которое является предметом спора, – вне этой юрисдикции. Так, в показательном деле Penn v. Lord Baltimore (1750) реальное исполнение (исполнение «в натуре») было применено судом к соглашению, связанному с земельными границами Пенсильвании и Мэриленда, при том что ответчик находился в этой стране.

Современная роль Equity в праве Соединенного Королевства состоит в следующем.

В 1976 году Дж. В. Кейтон и Л. А. Шеридан писали о некотором противостоянии между изобретателями судебной власти и демократическим законодательством. Авторы писали, что в начале ХХ века, когда парламент постепенно стал более репрезентативен, чем прежде, получила опору точка зрения, что избранные представители народа осуществляют политику. В том числе политику о том, каким должен быть закон, и судьи, которых можно назвать независимыми экспертами, не обязанными давать отчет никому и ни пред кем не ответственными, были ограничены в применении закона теми судебными прецедентами, которые были рассмотрены и разрешены их предшественниками.

Разделение права на законодательное и судебное не может считаться абсолютной дихотомией, что привело бы к абсурду. Тем не менее совершенно ясно, что в первой половине ХХ века, по сравнению с положением, существовавшим в XVII веке, большее число судей согласились бы с тем, что если право не совершенно, то парламент должен что-то с этим делать. Тем не менее правотворчество судебной власти никогда не приостанавливалось, и в сфере права справедливости значительное число новшеств было введено председателем Апелляционного суда.

Судебное решение, в том числе по вопросам права справедливости, должно соответствовать законодательству, которое устанавливает пределы юрисдикции права справедливости. Роль права справедливости в правотворчестве и правоприменении сохраняется еще и потому, что реальной проблемой правотворчества является все же не компетентность суда в правотворчестве, не представительность характера судебной власти или ее отсутствие, а необходимость удовлетворять требованиям справедливости в разрешении частных дел, с учетом соответствия решениям правовой системы в целом[248]248
  Keeton G. W., Sheridan L. A. Op. cit. P. 23.


[Закрыть].

Современные авторы называют право справедливости толкованием общего права[249]249
  Penner J. E. The Law of Trusts, Norfolk, 2005. P. 5.


[Закрыть]. О соотношении общего права и права справедливости они говорят, что такие изобретения права справедливости, как trust и фидуциарное право, не являются жизненно необходимыми для современной системы права. Если изъять их из системы права, то оставшаяся часть будет функционировать и без них. Однако эти составные части правовой системы Великобритании являются вполне жизненными и жизнеспособными, и если бы они были исключены или запрещены, это привело бы к правовой революции[250]250
  Ibid. Р. 6.


[Закрыть].

Судебная система, разделенная с момента создания судебной власти Лорда-канцлера до Законов о правосудии 1873–1875 гг., была в соответствии с этими законами институциально объединена. Был создан единый Высокий cуд, судьи которого должны были с этого времени применять нормы общего права и права справедливости, опираясь на прежние прецеденты. Если же нормы общего права и права справедливости входили в конфликт, приоритет имели нормы права справедливости. То, чем является право справедливости сегодня – это совокупность правил и принципов, которые произошли из правоприменения Суда Лорда-канцлера до 1875 года. Право справедливости, значительная часть которого регулирует trust и фидуциарные отношения и обязательства, развивается так же, как развивается общее право в отношении права контрактов и деликтов.

С 1875 года судьи применяют в равной степени общее право и право справедливости в одном и том же суде в одно и то же время. Остается открытым вопрос о том, в какой степени нормы и принципы общего права и права справедливости могут приведены к одному знаменателю, принципиальной совокупности правовых норм и могут ли общее право и право справедливости быть сплавлены в нечто единое. Во всяком случае, нужно иметь в виду, что для снисхождения к положению лица по праву справедливости это лицо должно следовать правилу «чистых рук», как это было прежде и как ранее уже упоминалось в настоящей статье. С другой стороны, лицо, которому отказало право справедливости в снисхождении к его положению на основании того, что поведение этого лица не отвечает «правилу чистых рук», – это лицо всегда имеет право рассчитывать на те же права, которые ему предоставляет общее право. Принимая решение по делу в настоящее время, судьи вовсе не обязаны основываться на том, какие исторические корни имеет та или иная норма. Однако отдельные правовые средства, которые в свое время предоставило право справедливости, применяются по усмотрению суда. И объяснение таких случаев порой основывается на тех разъяснениях и толкованиях, которые дал по подобному случаю Суд Лорда-канцлера. Таким образом, слияние норм общего права и права справедливости в области средств правовой защиты следует признать очевидным и перспективным процессом; однако в том, что касается титулов на имущество, в том числе доверительной собственности, разделения прав на вещь между разными лицами, то слияния общего права и права справедливости и титулов, основанных на различных системах правовых норм, не наблюдается[251]251
  Penner J. E. Op. cit. P. 5–9, 45–47.


[Закрыть].

Из всего вышесказанного следует, что хотя trust, как мы установили, появился в форме «use» ранее, чем появилось Equity, и следовательно, не было создано последним, современное право trust и других фидуциарных отношений и обязательств по-прежнему регулируется Equity, которое является по сей день жизнеспособной системой правил и принципов «естественной справедливости».

Итак, доверительная собственность зародилась в XII веке с целью обхода в интересах частных лиц некоторых запретов «положительного» права[252]252
  Parker D. B., Mellows A. R. The Modern Law of Trusts. L., 1983. P. 1–2.


[Закрыть] и приобрела ныне мировое значение благодаря своим конструктивным преимуществам.

Исчерпывающее определение права доверительной собственности, на наш взгляд, не дано до сих пор. Это очень дискуссионная тема[253]253
  Parker D. B., Mellows A. R. Op. cit. P. 4; Pettit Ph. H. Equity and the Law of Trusts. L., 1979. P. 17.


[Закрыть]. Данный факт свидетельствует, во-первых, о том, что доверительная собственность постоянно развивается. О живом и развивающемся явлении ничего нельзя сказать окончательно. Только мертвое и застывшее поддается власти конечных выводов и констатаций. Во-вторых, дискуссионность вопроса определения понятия доверительной собственности объясняется необыкновенным разнообразием ее видов и форм: express trust, resulting trust, implied trust, constructive trust, charitable trust, etc. Любое общее определение имеет силу лишь до тех пор, пока исследователь не обнаружит разновидность доверительной собственности, лишенную того признака, который есть у всех остальных ее видов. Признаки доверительной собственности очень непостоянны. Большинство определений (к ним относятся дефиниции Дж. В. Китона[254]254
  Keeton G. W. Op. cit. P. 2.


[Закрыть], Р. Л. Нарышкиной[255]255
  Нарышкина Р. Л. Указ. соч. С. 3.


[Закрыть], Дж. Мэйо[256]256
  J. Mayo in Re Scott: Parker D. B., Mellows A. R. Op. cit. P. 6.


[Закрыть], Андерхилла[257]257
  Keeton G. W. Op. cit. P. 2.


[Закрыть], Э. Дженкса[258]258
  Дженкс Э. Указ. соч. С. 318.


[Закрыть]) носят описательный характер. Наиболее логичным и обоснованным представляется определение Дж. В. Китона: «Доверительная собственность… это отношение, которое возникает там, где лицо, названное доверительным собственником, обязано содержать имущество, движимое или недвижимое… в пользу некоторых лиц (одним из которых может быть он сам и которые называются бенефициариями) или для некоторой другой цели, дозволенной законом, таким способом, чтобы возникала… выгода… для бенефициария или для других целей доверительной собственности»[259]259
  Keeton G. W. Op. cit. P. 1.


[Закрыть].

Заслуживает внимания определение, предложенное Американским институтом права: «Доверительная собственность… – это доверительное отношение по поводу имущества, которое обязывает лицо, владеющее этим имуществом… совершать сделки с ним в пользу другого лица и которое возникает в результате провозглашения намерения создать это доверительное отношение»[260]260
  Ibid. P. 3.


[Закрыть].

Для доверительной собственности в английском праве характерны следующие черты (элементы):

а) учредитель доверительной собственности (settlor);

б) намерение учредителя создать именно доверительную собственность (intention); оно может быть явным (express intention) или подразумеваемым (implied intention);

в) цель учреждения доверительной собственности (object), в том числе польза (benefit) или благополучие (welfare) бенефициария;

г) доверительный собственник (trustee);

д) содержание отношений между учредителем, доверительным собственником, бенефициарием, их взаимные права и обязанности;

е) имущество доверительной собственности (trust property, trust fund) или имущественное субъективное право, интерес, – то есть предмет доверительной собственности (subjest – matter);

ж) особое доверие (trust, confidence, reliance), оказанное учредителем доверительному собственнику при учреждении доверительной собственности и затем поддержанное бенефициарием.

Право справедливости (Equity) является правовой основой возникновения и защиты отношений доверительной собственности.

Перечисленные признаки не всегда присутствуют в доверительной собственности. Constructive trust может не иметь учредителя, поскольку возникает из закона. Charitable trust может не иметь конкретного лица – бенефициария. При смене, смерти или отстранении доверительного собственника некоторое время может не быть и его.

Определение доверительной собственности может быть только описательным по причине необычайной широты круга опосредуемых ею отношений. Наиболее адекватными представляются определения Дж. В. Китона[261]261
  См. выше: Sydenham A. Op. cit. P. 1.


[Закрыть] и Р. Л. Нарышкиной[262]262
  Нарышкина Р. Л. Указ. соч. С. 3.


[Закрыть].

Сущность доверительной собственности образуют те ее признаки, без которых она вообще перестает существовать. Обнаружить сущность этого правового института не так легко. А. Сидэнхэм указывает на уже достаточно широко известный признак расщепления (split)[263]263
  Sydenham A. Op. cit. P. 1.


[Закрыть] права собственности, который сопровождает учреждение классического trust’а. Доверительному собственнику принадлежит право управления имуществом, а бенефициарию – интерес, субъективное вещное право на имущество по праву справедливости, которое обычно выражается в получении дохода, но также и в праве виндицировать (to trace) вещь[264]264
  Право бенефициария является именно вещным. См.: Нарышкина Р. Л. Указ. соч. С. 17; Sydenham A. Op. cit. P. 84–94.


[Закрыть].

По поводу сущности доверительной собственности наиболее примечательной представляется позиция П. Леполля. Эту позицию излагает Дж. В. Китон: «Если сущностный элемент права доверительной собственности… объясним, то это нечто, что является общим для всех видов доверительной собственности… Сущность этого правового института… только в… вещи (res) и в предназначении этой вещи для некоторой цели»[265]265
  Keeton G. W. Op. cit. P. 3–4.


[Закрыть]. С этими утверждениями трудно не согласиться. Предмет доверительной собственности (имущество) и цель являются самыми постоянными признаками, без которых доверительная собственность не может существовать. Однако содержание этих элементов может изменяться.

Цель доверительной собственности указывается первоначальным собственником имущества в учредительном акте (settlement of trust). Предполагается, что цель будет неизменной. Однако может возникнуть ситуация, когда учредитель предназначил имущество для благотворительной цели и умер, а указанная им цель оказывается недостижимой. В этом случае доверительная собственность не прекращается, если суд применяет доктрину cy-pres. В переводе с французского (cy pres comme possible) это выражение означает «as near as possible» или «as close as possible» («как можно более близко»)[266]266
  Anderson R. A., Fox J., Twomey D. P. Business Law. Cincinnati, Ohio, USA, 1989. P. 1164.


[Закрыть].