Текст книги "Экософия духовной жизни будущего"

Разумеется, развитие катастрофичной системы в гармоничную не может происходить как бы «само-собой». Нет. Основным активным Творцом этой гармонии качественно нового уровня должен стать, очевидно, человек, трансформирующий себя в Бога=Человека=творца, в творческую индивидуальность высшего уровня типа Великих Учителей Человечества: Лао-цзы, Чжуан-цзы, Будды, Конфуция, Христа, Мухаммада, Гете, Маркса, Пушкина, Соловьева…

Думается, что, пойдя по этому пути, мы сможем увидеть решаемость наших проблем, а значит, и решить их единым комплексом, к тому же это их решение не только не требует больших расходов, но и высвобождает массу сил – средств – энергии человека – Природы, затрачиваемых ныне на всеобщую борьбу каждого со всеми, закодированную в структуре предметных средств, дифференцирующей – разъединяющей – противопоставляющей людей между собой и их – с природой. Иначе говоря, эта структура средств противоестественна, является проводником неявного, но очень мощного насилия людей над собой и Природой, что является реальной причиной рукотворной – антропогенной экокатастрофы. Проще говоря, современный, техно-цивилизационный человек с невероятным напряжением всех своих сил и сил Природы совершает то, что противоречит интересам его собственной жизни и тем более – Жизни Природы и что заложено отнюдь не в его изначально-всеобщей Природе, но лишь в структуре созданных им же предметных средств. Здесь уместен вывод Гегеля: резу-льтат (деятельности человека) есть функция не целей, но средств. Небольшое уточнение, определенным: предметным или гармоничным – образом структурированных.

Проще говоря, «ключ» к решению наших проблем, включая проблему пересотворения человеком себя в Бога=Человека=Творца – даже не столько в нем самом, сколько в структуре его средств. А самым универсальным из них является знание, которое изначально было живым, структурно подобным самой жизни, потом, начиная с эллинов, предметно-разъединяющим, а ныне вновь должно стать живым, животворяще-ноосферным. Для этой гармонизации предметно-научного знания в животворящее живое знание нужны относительно небольшие, в основном творческие усилия и средства. Экономия же должна быть гигантская.

Эта гармонизация предметного знания (науки) в живое практически легче осуществима и много экономнее – эффективнее – перспективнее, чем простое сохранение предметного насилия=обмана. Труднее понять здесь то, что для этого необходимо нечто более фундаментальное – смена логик: предметно-формальной логики (но также диалектики – гносеологии) живой, гармонизирующей логикой. Но смена логик – это не только внешний для человека, но и внутренний процесс творческого роста, творческого саморазвития, существенного повышения своего творческого потенциала, который к тому же не нуждается во внешних, материальных ресурсах, кроме как просто на поддержание существования. Именно это и требуется: повышение творческого потенциала до уровня Бога=Творца=Человека. И это можно сделать обычными, человеческими средствами, меняя логику – диалектику – эпистемологию – философию – науку – дидактику… гармонизируя их в Человечно-Творчески-живое, т. е. в средства, адекватные процессам самосовершенствования творческой личности и гармонизации ею своей системы эко-отношений, что и есть одновременно и процесс повышения творческого потенциала человека – общества – человечества и творчества им системы экообщения (отношений)=культуры, или Творчества Жизни – высшей сферы творчества.

На этом основании может быть понято, что выведение нами категории Творчества из предметной деятельности – это ложный путь в понимании творчества, ибо ориентирует творческого человека на «предметизацию», предметное расщепление жизни, сведение ее к уже неживым, потребляемым предметам, к атомизации=умерщвлению жизни, превращению биосферы в техно=некросферу.

При понимании же тождества структур жизни=человека=знания=логики=творчества и при соответствующей гармонизации их начинает интуитивно осмысливаться естественность Творчества=Жизни=Человека. И тогда предметность творчества, в частности, предметность науки есть их очень сильные самоограничения, подлежащие снятию в процессе общей гармонизации философии – логики – науки – творчества…

Творчество не предметно, а релятивно, есть продуцирование не предметов (как средств потребления – власти), но отношений гармонично-гармонизирующего общения, и лишь через них – также и новых форм Жизни и ее технических подобий. Творчество также и целостно – в смысле: есть созидание гармонично-живых целостностей как систем общения с ними и внутренних систем общения между подсистемами творимых систем.

Необычайно значима для повышения творческого потенциала, а значит, и продуктивности творчества развитие способности самоотождествления творческой личностью себя со своим творением. Высший уровень развития этой способности – взятие на себя нравственной ответственности за сохранение – развитие всей системы жизни=культуры. В принципе это близко, если не тождественно, процессу «обожения», приближения к Богу как Творцу Жизни. Даже частичное приближение к этому высокому идеалу (и снятие ложных идолов-фетишей предметной деятельности) есть также и приближение к решению задачи самосотворения человеком себя в некое подобие Бога=Творца=Человека (если не решение этой нравственно=этико=эстетико=логически=дидактической проблемы).

Движением к этому решению является также и своеобразное «прочтение», а точнее, уподобление человеком структуры своих качеств и иных творческих личностей структуре священных, в частности, библейских текстов. Специфика творческого их освоения заключается в отождествлении себя уже не столько с творениями (хотя поначалу именно с ними), сколько с Творцом; Высший уровень такого самосозидания – доработка религиозных текс-тов путем их обогащения опытом иных – остальных религиозных культур мира. Ведь этот гармоничный синтез религиозных, художественных культур и культур в целом (особенно включая науку) назрел, стал жесткой эко-необходимостью.

Соответственно, общее живое понятие, или образ – символ Творчества=Жизни=Культуры лучше – продуктивнее выводить из религии и искусства, чем из науки, предметной деятельности, субъект – объектных отношений и т. п. По контрасту, вопреки структуре последних Творчество=Жизни=Культуры есть субъект – субъектное гармоничное общение. Творческая личность делает – понимает иное (тем более – творимое) не как свое «второе Я», а наоборот, себя – как нечто, отождествляемое с творимым, а его – как самопроизрастающееся, даже самозарождающееся и саморазвивающееся – с моей помощью. В этом смысле творец и творение – это двойная – бинарная, экосистема, не сводимая к моносистеме, которая полагается как модель – основание – цель системного подхода.

При таком доосмыслении Творчества=Жизни=Культуры они теряют свою загадочность=таинственность=мистичность. Таковы они с позиций обычных диалектики=логики=философии… С позиций Живой логики, Экософии и Жизнь, и Культура, и Творчество, да еще в связках: Жизнь=Культура=Творчество и Творчество=Культура=Жизнь становятся близко-родственными, естественными, доступными дружественно-осмысливающему их творческому Разуму, который видит в них самого себя, а себя – в них.

Итак, самое существенное в образе Бого=Человека=Творца – это Гармония, гармоничное взаимоотождествление. В этом смысле наше будущее, если ему быть, будет сотворено нами, нашими общими усилиями, если мы, люди, сможем сгармонизировать всю нашу, ныне дисгармоничную жизнь, нашу катастрофогенную цивилизацию, начиная, естественно, с самих себя, а себя – с гармонизации наших логики – философии – системы знания, системы предметных средств в целом. Поэтому Бог=Человек=Демиург – это прежде всего Великий Гармонизатор, которому противостоят аналитичность наших философии – логики – науки… Вывод отнюдь не бесспорный. Но дающий шанс на спасение и даже переход на новый уровень, в новое качество эколичностно-творческого прогресса.

Борьба с позиций экологии культуры. Предполагается, что принцип не-противоречивости делает излишним определение данного понятия. Считается также, что поскольку Б. есть основное понятие диалектики, с которой у формальной логики четкое размежевание, то необходимость к.-л. внимания Б. отпадает тем более. А провозглашаемая живой логикой необходимость перехода от непротиворечивости=безразличия к гармонии (см. соотв. глоссу в данном томе энциклопедии) тем более как будто уменьшает необходимость в понятии Б. Однако Б. в форме противоречия все-таки наличествует в формальной логике и изменение общего ее контекста, превращение ее в значимый момент метаформальной логики меняет отношение и к понятиям противоречия=борьбы. Тем более, что есть такой тезис: «Жизнь – это борьба». А живая логика, исходящая из Жизни и ее утверждающая, – как она должна относиться к принципу организации Жизни=Живого знания, посредством чего? – Не борьбы, а гармонии, так что же тогда остается на долю Б.? Что должно остаться от нее после ее снятия гармонией?

Общий вывод можно сделать по контрасту с гегелевым определением гармонии через противоречие (=Б.); снятие, переворачивание этого их соотнесения дает вывод: Б. есть частный момент гармонии Жизни: они как бы «меняются местами» – функция всеобщности переходит от Б. к гармонии, и наоборот. И тогда вывод: Б. есть способ – средство утверждения – поддержания гармонии, перехода от одного уровня гармонии – к другому; Б. есть отношение более высокого уровня гармонии к предшествующему? Или и здесь лучше говорить о «гармонии старого и нового» (Ю. Шесталов)? И тогда Б. есть способ гармонизации устаревшего? И тогда: Жизнь – это гармония, а Б. есть движение к ней, возникающее в результате постоянной непроизвольной дисгармонизации Жизни. Но главное в этой проблемной сфере – глубже сткрыто и может быть понято лишь в более широком контексте формальной логики=диалектики=гносеологии, которые осуществляют общее, тройное скрытое насилие над творческими устремлениями человека. Это насилие побуждает его к Б. за сохранение – развитие своего творческого потенциала, мощным препятствием чему является указанное «трио», и особенно – формальная логика в силу ее ориентации (и ориентирования ею человека) на устойчивость=неизменность=«равность человека самому себе» – прежнему – неизменному – неизменяемому – неразвивающемуся – нетворческому. Очевидно, такая ориентация=установка=интенция должна быть снята. Но вот как?

Внутренним переключением на творческое саморазвитие, на Б. с самим собой – прежним, но еще важнее: на Б. за переключение себя на творчество себя=самосовершенствование себя как творческой индивидуальности. Именно этот «фронт Б.» становится основным «плацдармом» в нашей общей Б. за сохранение – развитие – созидание Жизни. В аналогичном «ключе» меняется смысл Б. и в сфере межличностных отношений, которые также трансформируются в общение сотворцов соборного типа. Это – «Б.» за Человека=Творца в («маленьком») нетворческом человеке, включая рацио-личность.

Конечно же, это – Б. в качественно ином, экософском смысле. И именно этот смысл важен и нужен Живой, в т. ч. и метаформальной, логике. Это – Б. за переосмысление психо-личностных оснований логики, за трансформацию стабильности – устойчивости – постоянства (т. е. всего комплекса личностных свойств как оснований формальной логики) в их творческие аналоги: стабильность=устойчивость=постоянство творческого саморазвития, а значит, и постоянного выхода за пределы своего предшествующего Я, за стабильность как вторую необходимую сторону необычайно динамичного Творчества=Жизни.

В целом это – Б. за переход формальной логики на уровень метаформальной живой логики самосозидания Человека=Творца, что=Творчеству им Жизни=Культуры. А соотношение оснований метаформальной логики и метадиалектики в рамках Живой логики Творчества основано на соотнесении устойчивости и динамики Творчества Жизни=Культуры.

Ю. А. Агешин

Буддизм (сокр. – Б.). «Характерной особенностью Б. является его этико-практич. направленность. С самого начала Б. выступил не только против особого значения внешн. форм религ. жизни и прежде всего ритуализма, но и против абстрактно-догматич. исканий, свойственных, в частности брахманистско-ведийской традиции, и выдвинул в качестве центр. проблемы – проблему бытия личности…

В основе Б. лежит утверждение принципа личности, неотделимой от окружающего мира, и признания бытия своеобразного психологич. процесса, в к-рый оказывается вовлеченным и мир. Результатом этого является отсутствие в Б. противоположности субъекта и объекта, духа и материи, смешение индивидуального и космического, психологического и онтологического и одновременно подчеркивание особых потенциальных сил, таящихся в целостности этого духовно-материального бытия. Творч. началом, конечной причиной бытия оказывается психич. активность человека… Это волевые решения «Я», понимаемого как некая духовно-телесная целостность… личность как нравств. – психологич. реальность… В Б. нет надобности в боге как творце, спасителе, т. е. вообще как безусловно верховном существе, трансцендентном той общности; из этого вытекает также отсутствие в Б. дуализма божественного и небожественного, бога и мира…

Б. рассматривает все связи, в т. ч. и социальные, как зло и глубоко асоциален по своей природе…» (здесь и ниже сокр. даны по тексту цит. издания. – ред.) [425, c. 63]. Точнее: Б. асоциален по отношению к предметно=опосредствованной форме социума, т. е. он асоциетален, но не настроен против социума вообще.

«Б. оказал существ. влияние на все стороны жизни принявших его стран. Распространение Б. способствовало созданию тех синкретич. культурных комплексов, совокупность к-рых образует т. н. буддийскую культуру (архитектура, скульптура, живопись, лит-ра, буддийская образованность» [425, c. 64].

В репрезентуемой этим изданием концепции Б. выступает как «выражение жизни» и активно-самоотверженное «утверждение жизни» вообще, иной жизни, – что характерно для женского психосоциокосма. Б., конечно же, альтернативен и по отношению к западному типу организации социума и вполне может быть осмыслен как очень значимый момент – если не основание тезиса в необходимом синтезе, или интеграции социальной Востока и Запада Евразией-Россией.

Буддизм как творческий потенциал женщины

Особенностью нашей трактовки содержания этногенеза человечества как важнейшего аспекта его эволюции является опора на экософию, понимаемую как до-, вне-, пост– и мета-философскую экологическую мудрость, наиболее полным выражением которой… выступает буддизм [459, с. 3]. Сам же буддизм, с нашей точки зрения, является феноменом духовной эволюции человечества, адекватватным женскому психосоциокосму=типу творчества. Основой подобного отождествления выступает экософски понимаемое универсальное качество мироздания, присущее его субъектам, характеризуемое как достигнутая степень зрелости их потенций к творчеству, когда эти субъекты ощущают себя женским началом, ожидающим востребования своих генетически заложенных творческих функций.

Оценивая с экософски-социокультурологических позиций характер и этапность эволюции человечества, убеждаемся, что она имеет своим продолжением после полного завершения инволюционной декодировки программы этногенеза на изначально-фундаментальном уровне, связанном с оформлением так называемого «детского» психосоциокосма=типа творчества, формирование в течение второй его восходящей полуфазы – женского психосоциокосма с соответствующим социокультурным проявлением в форме женского типа творческой индивидуальности. В его основе – фундаментальное свойство творения, как присущая всему живому функция, заданная природным универсумом (ибо универсальный механизм природного творения – это и есть ноуменальный Акт порождения нового, новой Жизни, что и составляет суть феномена женского начала в мироздании в целом). Именно в этом смысле можно расценивать и возникновение феномена буддизма как формы духовности, раскрывшей на социокультурном срезе человеческой эволюции значение, необходимость сердечной, матерински-женской ориентации всего человеческого социума, как непременного условия его прогресса.

И если в языческом психокосме, присущем изначально-детскому типу творческой индивидуальности, созидающей себя в пределах творящей его Природы при ее решающей, ведущей роли, человек как дитя Природы и сама Природа, ассоциирующаяся с каждой человеческой матерью и родительницей всех человеческих матерей и вообще всего живого, уже образовали генетически цельный модуль Жизни, непрерывно в силу закономерностей своего саморазвития воспроизводящий род человеческий на Земле, то с возникновением женского психосоциокосма как закономерного результата предшествующего этапа природного творения и соответственно – эволюции человечества, экологично чистое, природное женское начало Жизни обретает еще более выраженный самодовлеющий характер в само-понимании себя человечеством. В этом смысле завершается переход от одного уровня фундаментальности сознания человечества Земли – изначально-детского типа, к другому (второму) ее уровню, – называемому нами «женским» психосоциокосмом. В этой связи он, как и первый тип психосоциокосма, выступает естественным основанием прогрессивного эволюционирования человечества и, соответственно, – неотъемлемой, совокупной составляющей построения прогноза (модели) духовно-творческой индивидуальности гуманистичного экогармоничного общества будущего.

Итак, женский психосоциокосм=тип творчества, полнообъемно выраженный духов-ностью буддизма, видится тем эффективным инструментом самосовершенствования индивидуальности любого типа, который способен наполнить ее такими универсальными свойствами – качествами как экологичность и гуманизм, подготавливая тем самым условия для включения в этот процесс самообновления, реализуемый каждым посредством выхода на устойчивый контакт с ноосферой Земли (что связано с преодолением гносеологических ограничений на основе смены одностороннего типа мышления на интегральный), содержащей все необходимое для прогресса человека интуитивно живое знание.

В экософско-социокультурологическом понимании буддизма женская душа может существовать как бы вне женской личности, «растворенная» в ином существе: в Природе, матери, ребенке, любимом… Для женщины, в т. ч. и как творческой личности, такое «бытие вне себя», в ином, даже качественно ином – нормальное состояние… Но это также великие свойства и творчества вообще: невозможно что-то сотворить, не «отдаваясь» творимому, не вкладывая в него свою душу [459, с. 4].

С этих позиций женский психосоциокосм=тип творчества представляется как особое утверждение – продолжение «Я» природы, не являющееся в то же время и самой природой [459, с. 4]. Это позволяет женщине, как репрезентанту этого типа психосоциокосма=типа творчества (это замечание связано с пониманием того факта, что он далеко не всегда свойственен любой женщине), равно как и другим репрезентантам женского психосоциокосма=типа творчества (в т. ч.: народам и отдельным индивидуальностям, наделенным им или усвоившим его), и прежде всего людям, исповедующим буддизм, определять суть своего поведения акцентом на позитивное творчество – творчество Жизни Человеком. Именно к нему-то скорее предрасположена женщина, чем мужчина, или тот тип человека-творца, который объединяет в своем личностном «Я» – Жизнь, «Я» – ребенок, «Я» – женщина, и мужское «Я» тоже, но при снятии эго-ограничений последнего, т. е. претензий на исключительность в форме превосходства (а не на уникальность как половозрастное качество). В этом смысле, это новое «Я» творческой индивидуальности выступает результатом экогармоничного синтеза лучших качеств всех участвующих в нем «Я» (субъектов творчества) и, как следствие этого, в свою очередь несет в себе повышение общего творчески-личностного начала всех остальных творчески-личностных потенций. Поэтому, женский психосоциокосм=тип творчества можно считать не столько уникальным свойством самой женщины (к тому же, к сожалению, не любой), сколько универсальной творческой потенцией, овладевая которой в форме духовности буддизма, любой человек вступает на целительный путь творческой самореализации в самосовершенствовании.

Таким образом, буддизм выступает и как исторически сложившаяся социокультурная форма одухотворения человека, и как необходимое основание экосинтеза этносоцио-культур, нового типа эко-межличностных отношений – отношений экогармоничного взаимоутверждения – творчества синтезирующихся типов творческих индивидуальностей. Он необходим как био(психо)социальный инструмент развития человечества, также требующий включения в процесс экогармоничного синтеза всех форм духовности народов мира, – и для выполнения своей фундаментальной регулятивной функции – побуждения к эко-творчеству, и посредством этого снятия и их, и своих собственных ограничений.

В этой связи, очевидно, что буддизм, как социокультурная форма особого – женского психосоциокосма, обладая свойством особого творческого био(психо)магнетизма, способствующим вовлечению в созидательный процесс репрезентантов всех половозрастных групп населения Земли и типов творческих индивидуальностей, обеспечивает в результате происходящего на этой основе эко-гармоничного этносинтеза условия и для порождения творческой индивидуальности высшего ноосферного – духовно-творческого типа, и для самообогащения, открывающего путь к повышению творческих потенций и их развития всеми репрезентантами самого женского психосоциокосма.

Д. В. Ляхова, К. И. Шилин

Будущая русская модель экогармонизации системы «наука – образование» как вектор-ориентир самосовершенствования японской творческой индивидуальности.

В Японии система «наука-образование» организована по двум несовместимым между собой моделям-стандартам: восточному и западному (=американскому). Сначала у маленьких японцев развивают их творческие, художественные способности, а затем их калечат, канализируют их развитие по западным: предметно=анти-экологичным и скрыто-бесчеловечным стандартам. В соответствии с ними же организуется и наука, в особенности естествознание, техническое и экономическое знание, которое ведет скорее к понижению творческого потенциала, чем к его развитию. Экогармонизация предметного научного и учебного знания в живое снимает это противоречие, делает всю систему «образование-наука» системой развития творческих способностей японцев, что может вывести их на качественно новый уровень личностно-творческого прогресса. Вся эта система становится подобной той, которая существует в Японии лишь в отношении раннего детского возраста.

В России имеется серьезный экспериментальный опыт (профессор В. И. Козлачков [210]) по «сжатию» предметно-разрозненных знаний в образно-художественные, что сильно сокращает общий объем знаний. Но главное – изменяет их структуру и функцию, что в свою очередь ведет к повышению уровня профессионализма, повышения творческого потенциала на два – четыре порядка и т. п.

Однако чтобы построить стратегию выхода Японии на качественно новый уровень одного, даже массового эксперимента (каковым является продолжающийся эксперимент В. И. Козлачкова в России и в Белоруссии) – недостаточно. Необходимо решить двойную задачу, или проблему двух уровней:

1) построить японский вариант экософии и Живой логики;

2) создать два качественно новых (для Японии) типа образов:

а) мужской эко-творческой индивидуальности будущего;

б) синтезирующей творческой индивидуальности четырехмерного типа.

Для этого необходимо показать непригодность существующих философии, формальной логики и связанной с нею теории познания для решения этих, качественно новых для Японии проблем (см. соотв. глоссу в данном томе энциклопедии). Решать их, естественно, следует, прежде всего, при опоре на живые реалии японской национальной культуры, ассимилируя опыт мировой культуры, т. е. сохраняя, развивая образный строй японского опыта, а не разрушая его (как это делает американская и западная в целом цивилизация своими наукой, философией, логикой, культурологией, эпистемологией…).

Будущее западной гуманитарной науки, или ее нормативный прогноз. Общепринято, что гуманитарная наука Запада, в т. ч. культурология и социология (равно как и западническая наука в целом), – в состоянии кризиса, перелома в своем развитии, поиска новой парадигмы, новых идей, интегрирующих разные свои сферы в некое новое, непременно живое единство, а также себя как такую целостность – с другими науками и сферами культуры: философией, логикой, другими культурами. Этот кризис – системно-всеобщий. Таким же, системно-всеобщим должен быть и выход, а значит, и стратегия=теория этого выхода. Некоторые их предпосылки в социологии уже имеются. Но они в основном двух типов: 1) критического и 2) внешне-предметного (агрессивно=потребительского). Они не выходят за пределы западной предметно=деятельностной, потребительски=мужской=социетальной парадигмы, в принципе себя исчерпавшей.

Выход может быть найден, по-видимому, лишь на основе, в контексте экогармоничного синтеза культур Востока – Запада – Евразии (=России). Рацио=западная гуманитарная наука вообще и социология в частности тоже должна участвовать в этом глобальном процессе, но при снижении уровня претензий, при снятии ее установки на всеобщность. В принципе нормативный прогноз гуманитарной науки вообще, культурологии-социологии в частности, техно-экофобной цивилизации в целом – это экология культуры, экосоциология и социум творчества Жизни=Культуры.

Здесь же попытаемся конкретизировать этот прогноз путем обобщения уже сделанного гуманитарной наукой Запада, гл. обр. западной социологией, но при непременной смене ею своих оснований – смысла – установок – целей – ценностей и логик, т. е. при развитии ею себя путем выведения=выхода на качественно новый уровень, как бы это ни было трудно. Но трудности эти – творческие, они дают – при их разрешении – и огромное творческое удовлетворение.

Но тогда встает комплекс проблем о новом соотнесении социокультурных традиций разных (Восток – Запад – Евразия) типов, но также и о новом типе взаимодействия и внутри западной культуры, между такими ее сферами, как религия – искусство – естествознание – обществоведение, что выражается, в частности, в многообразии социологических теорий – концепций – идей. Что делать с ними? «Возможно ли сведение этих концепций, теорий, подходов в единую парадигму (метапарадигму), обеспечивающую целостность социологического познания и знания?» [184, с. 370], или, гораздо важнее: целостность Жизни: Природы – общества – человека и его культуры? «Стремление социологов определить предмет своей науки свидетельствует о существующей эпистемологической неопределенности» [184, с. 370], проблемности самого характера – сути – оснований социального и вообще рацио=научного знания, «теоретико-методологически социология… не завершена: ее развитие не привело к созданию сколько-нибудь общепринятой (фундаментальной) теоретической системы» [184, с. 371], «растет пропасть между исследованием и методологией» [184, с. 372]. Остро ощущается необходимость создания общесоциологической теории, но возможно, и шире – нового уровня ее [184, с. 373, 377 и др.]. «В этой ситуации выручает опыт и достижения прежде всего тех стран и народов, которые находятся в точке роста на линии фронтального прорыва человечества в будущее» [184, с. 378].

Где этот прорыв? На Западе? Востоке? В Евразии? Или прорыв – в их синтезе? – Без сомнений. При условии сознательного придания ему экогармоничного характера. Но тогда: посредством какой логики=методологии=философии? – Экологии культуры=Экософии!!! и живой логики…

Будущее науки России=мира. «Армии, потерпевшие поражение, хорошо учатся». Россия и ее наука потерпели данное поражение, а вместе со всем миром терпят еще и третье: в войне против Природы. Все это дает мощный стимул для выхода на качественно новый уровень, для смены общей стратегии развития российской науки, России и мира в целом.

Этот новый уровень науки создается на основе ее синтеза с искусством и религией, в соответствии с российской традицией, начатой В. С. Соловьевым, назовем этот новый уровень Живым знанием (см. соотв. глоссу в данном томе энциклопедии). К тому же у него появилось и еще одно фундаментальное основание – теория физического вакуума (Г. И. Шипов, А. Е. Акимов и др.) с весьма перспективными прикладными следствиями. Оба эти основания ведут к выводу о реальной возможности выхода российской науки и России на уровень, существенно превосходящий современный мировой уровень.

Причем для реализации этой Программы нужны прежде всего интеллектуально-творческие усилия и организационные решения (при тех же затратах), которые дают огромный, трудно исчислимый практический эффект.

Эффект этот достигается благодаря открытию больших (даже огромных) резервов в: 1) человеке (в развитии его творческого потенциала); 2) Природе (вакуум как источник энергии, торсионные поля как средство информации…); 3) в характере их общения: смена противоречия гармонией как всеобщим способом организации их общения уже Бого-Человеком=Творцом.

Особенно значим здесъ гармоничный синтез гуманитарно-художественного и естествознания в знание гармонично-органичное, или Живое. Оно призвано гармонизировать: 1) структуру качеств Человека=Творца; 2) систему общения с Природою; 3) эволюцию самой Природы – уже Человеком.

Все эти задачи – функции предполагают также снятие тех, подчас неявных ограничений, которые закодированы во всех структурах: общества – экономики – техники – знания.

Особенно значима роль знания, в т. ч. и научного. Оно есть как бы «мостик» в процессе перехода от катастрофичного к гармоничному способу организации общего прогресса. Живое знание может, а значит, и должно начать общий процесс гармонизации всей действительности, в т. ч. и политики. Но политики – в последнюю очередь. Ибо Живое знание как постнаука и сверхнаука есть осознанно строимое подобие всей системы «Человек – Биосфера», а значит, оно обладает самоорганизацией, саморегулированием, которому должно придать качественно новый уровень. А именно: Живое знание, осознанно отождествляемое со структурой творческой индивидуальности, также осознанно отождествляющей свои творчески=жизненные интересы с интересами всей системы «Человек – Биосфера». Тогда и только тогда Человек – Творец такого уровня сможет решить все те сложнейшие проблемы, которые по своему уровню и масштабу существенно превосходят творческие возможности современного человека.