Текст книги "Чеченцы"

К 50-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне издается «Книга Памяти», которая должна увековечить память обо всех воинах Советской Армии, павших в боях за независимость нашей Родины. С этой целью Международной ассоциацией фондов мира была разработана программа «Память народная», одной из задач которой являлась публикация поименных списков военнослужащих, погибших или пропавших без вести в боях, умерших в госпиталях и концлагерях. Важным аспектом программы стала консолидация общества в стремлении найти и назвать поименно героев, в течение полувека считавшихся пропавшими без вести. Должны были выйти в свет 760 томов по всем регионам России, а также по бывшим республикам СССР⁷⁰.

В результате подготовки Книг Памяти в общей сложности по России было дополнительно выявлено около 4 млн. погибших, более 400 тыс. без вести пропавших. Установлено также, что около 35 тыс. россиян, считавшихся погибшими, к счастью, оказались живы. Все это результат кропотливой работы членов рабочих групп по созданию поименных Книг Памяти⁷¹. Этот новый, создаваемый усилиями историков, архивистов, администраторов и представителей общественности уникальный источник имеет большое значение для возрождения в значительной мере сегодня патриотических традиций, для осознания живой связи между различными народами нашей страны⁷². «Книга Памяти», содержащая фамилии воевавших и погибших в ходе войны, краткие данные обо всех воинах, наглядно и убедительно свидетельствует о всенародном характере Великой отечественной войны, братском порыве наших граждан, в едином порыве выступивших на борьбу с фашизмом.

Примечания

¹ Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. Новейшие справочные издания.-М., 2010.-С. 110–111.

² Книга Памяти. Российская Федерация, Кабардино-Балкарская Республика. Кн.1.: г. Нальчик, Чегемский р-н / Сост. Х.Х. Гатаов и др. – Нальчик, 1995. – С.8.

³ Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. Новейшие справочные издания. – М., 2010. – С. 111–112.

⁴ Безугольный А.Ю. Народы Кавказа в Вооруженных Силах СССР в годы Великой Отечественной войны. Дис. …канд. ист. наук. – Ставрополь, 2004. – С. 35, 36, 38.

⁵ Безугольный А.Ю. «Горцев в армию не призывать и никуда не отправлять…» (мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны) // Вестник Евразии. – М., 2003. – № 3 (22). – С. 128–129.

⁶ Абазатов М.А. Чечено-Ингушская АССР в Великой Отечественной войне Советского Союза. – Грозный, 1973. – С. 6.

⁷ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дис.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 101.

⁸ Безугольный А.Ю. «Горцев в армию не призывать и никуда не отправлять…» (мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны) // Вестник Евразии. – М., 2003. – № 3 (22). – С. 129, 134.

⁹ Курбанова Л.У. Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дис. …канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. -С. 137–140.

¹⁰ Безугольный А.Ю. Народы Кавказа в Вооруженных Силах СССР в годы Великой Отечественной войны. Дис. …канд. ист. наук. – Ставрополь, 2004. – С. 64–65.

¹¹ Безугольный А.Ю. «Горцев в армию не призывать и никуда не отправлять…» (мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны) // Вестник Евразии. – М., 2003. – № 3 (22). – С. 134.

¹² Безугольный А.Ю. «Горцев в армию не призывать и никуда не отправлять…» (мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны) // Вестник Евразии. – М., 2003. – № 3 (22). – С. 131.

¹³ Безугольный А.Ю. «Горцев в армию не призывать и никуда не отправлять…» (мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны) // Вестник Евразии. – М., 2003. – № 3 (22). – С. 131.

¹⁴ С Безугольный А.Ю. Народы Кавказа в Вооруженных Силах СССР в годы Великой Отечественной войны. Дис. …канд. ист. наук. – Ставрополь, 2004. – С. 81–82.

¹⁵ Ошаев X. Брест – орешек огненный: художественно-документальная повесть. – Грозный, 1990. – С. 11.

¹⁶ Лорсанов М. У каждого ветерана своя война // Грозненский рабочий. – Грозный, 2010.-№ 17 (21205).-С.З.

¹⁷ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дне.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 173.

¹⁸ Сулейманова Д. «Морской волк» // Вести республики. – Грозный, 2010. – № 81–82 (1265).-С.З.

¹⁹ Идрисова У. «Мы об этом, друзья, забывать не должны…» // Вести республики. – Грозный, 2010. – № 80 (1263). – С. 7.

²⁰ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дне.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 174

²¹ Хамзатов X. «…Приближали, как могли» // Вести республики. – Грозный, 2010. – № 81–82.-С.З

²² Курбанова Л.У. Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дис. …канд. ист. наук. – Нальчик, 2004.-С. 177–178.

²³ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дис.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 176.

²⁴ Ибрагимова 3. Чеченская история. Политика, экономика, культура. Втор. Пол. XIX в. – М., 2002.-С. 18.

²⁵ Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дис. …канд. ист. наук.-М., 2005.-С. 56

²⁶ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дис.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 178.

²⁷ С чувством долга. Сборник документов. – Грозный, 1985. – С. 3, 34, 39.

²⁸ Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дис. …канд. ист. наук.-М., 2005.-С.96.

²⁹ Письма с фронта и тыла. – Грозный, 1975. – С. 8.

³⁰ Тревор-Ропер X. Застольные беседы Гитлера, 1941–1944 гг. – М., 2004. – С. 93.

³¹ Дюков А.Р. Истребительная политика нацистов на территории: направления и исследования // Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: опыт изучения и преподавания. Материалы межвузовской научной конференции, посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. 17 мая 2005 г. – М… 2005. – С. 320–322.

³² Марченко Г.В. «Неизвестная» война: чеченцы и ингуши в 1941–1944 гг. // Актуальные вопросы истории Великой Отечественной войны: Материалы 15 Всероссийской заочной научной конференции / Научи, ред. С.Н. Полторак. – СПб., 1999. – С. 31–33.

³³ ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп.2. Д. 64. Л.67.

³⁴ Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дне. …канд. ист. наук. – М., 2005. -СМ.

³⁵ Ковалев Б.Н. Коллаборационизм в России в 1941–1945 гг.: типы и формы. – Великий Новгород, 2009. – С. 36.

³⁶ Курбанова Л.У Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дне.…канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 136.

³⁷ Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дне. …канд. ист. наук.-М., 2005.-С. 87.

³⁸ Курбанова Л.У. Роль женщин Чечено-Ингушетии в преобразовании общества и защите Родины в Великой Отечественной войне. Дне. …канд. ист. наук. – Нальчик, 2004. – С. 132. Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дне. …канд. ист. наук. – М., 2005. – С. 61–62, 129–130.

³⁹ Ибрагиова З.Х. Царское прошлое чеченцев: власть и общество. – М., 2009. Власть и общество. – М., 2009. – С. 219.

⁴⁰ Ибрагиова З.Х. Царское прошлое чеченцев: власть и общество. – М., 2009. Власть и общество. – М., 2009. – С.223.

⁴¹ Ибрагиова З.Х. Царское прошлое чеченцев: власть и общество. – М., 2009. Власть и общество. – М., 2009. – С.245.

⁴² Василенко Т.В. Исторический опыт Советского государства по формированию патриотического и интернационального сознания советского народа в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северо-Кавказского региона. Дне. …канд. ист. наук. – М., 2005. -С.60–61.

⁴³ Пыхалов И.В. За что Сталин выселял народы? – М., 2010. – С.296.

⁴⁴ РГВА. Ф. 25896. Оп.9. Д. 276. – Л.5 об., 6.

⁴⁵ РГВА. Ф. 25896. Оп.9. Д. 284. – Л. 2; Д. 276. – Л. 5 об.

⁴⁶ РГВА. Ф. 25896. Оп.9. Д. 350. – Л.31.

⁴⁷ Безугольный А.Ю. Народы Кавказа в Вооруженных Силах СССР в годы Великой Отечественной войны. Дне. …канд. ист. наук. – Ставрополь, 2004. – С.63.

⁴⁸ РГВА. Ф. 9478. Оп.1. Д. 137. – Л.9,11.

⁴⁹ Кринко С. Документы по истории Северного Кавказа в годы войны и возможности их использования исследователями // Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: опыт изучения и преподавания. Материалы межвузовской Научной конференции, посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. 17 мая 2005 г. – М., 2005. – С. 53–55.

⁵⁰ Сабанчиев Х-М. А. Балкарцы: выселение и возвращение. – Нальчик, 2008. Балкарцы. С.5.

⁵¹ Большая энциклопедия: В 62 томах. Т.58. – М., 2006. – С. 262.

⁵² РГВИА. Ф. 1058. ОП.2.Т.1. Д.139.-Л.1.

⁵³ Ошаев X. Брест – орешек огненный: художественно-документальная повесть. – Грозный, 1990.-С. 12

⁵⁴ Пыхалов И.В. Северный Кавказ. Причины депортации 1943-45 гг. // Молодая гвардия. – М., 2002. – № 10. – С.98.

⁵⁵ Пыхалов И.В. Как выселяли чеченцев // Молодая гвардия. – М., 2003. – № 1–2..стал. Как выселяли. – С. 137.

⁵⁶ Музаев М. Н. Предисловие // Память. 1941–1945 гг. – Нальчик, 2010. – С.5

⁵⁷ Ингушетия. Ингушетия в Великой Отечественной войне. – Р н/Д., 2005. – С. 14.

⁵⁸ Что стало с арх. Что стало с архивами Чеченской Республики (интервью В.А. Еремченко)? // Отечественные архивы. – М… 1995. – № 3. – С.23

⁵⁹ Музаев М. Н. Предисловие // Память. 1941–1945 гг. – Нальчик, 2010. – С. 6, 8.

⁶⁰ Память. 1941-Память. 1941–1945 гг. – Нальчик, 2010 – С. 710–712.

⁶¹ Гапураев Т. «Память 1941–1945 гг.» // Вести Республики. № 86. 7 мая 2010. – С.2.

⁶² Ингушетия в Великой Отечественной войне. – Р и/ Д., 2005. – С. 10, 13–14, 20, 70.

⁶³ Книга Памяти. Российская Федерация. Кабардино-Балкарская Республика. Кн.1.: г. Нальчик, Чегемский р-н / Сост. Х.Х. Гатаов и др. – Нальчик, 1995. – С. 13–15.

⁶⁴ Книга Памяти. Республика Северная Осетия. Т. 1. Книга Памяти Республики Северная Осетия. В 3-х томах. Т.1. – Владикавказ, 1994. – С. 1–2.

⁶⁵ Книга Памяти Республика Адыгея. Т.1. Книга Памяти: Т.1. Республика Адыгея: г. Майкоп, Гиагинский и Кошехабльский районы. В 2-х томах. – Майкоп, 1994. – С. 11–12.

⁶⁶ Книга Памяти: Т.1. Республика Адыгея: г. Майкоп, Гиагинский и Кошехабльский районы. В 2-х томах. – Майкоп, 1994. – С. 1323.

⁶⁷ Книга Памяти Республики Дагестан. Т. 1. Книга Памяти. Республика Дагестан. Назовем поименно. Т.1. – Махачкала, 1996. – С.37.

⁶⁸ Всероссийская Книга Памяти: 1941–1945 гг Обзорный том. – 2-е изд. – М., 2005. – С..320.

⁶⁹ Всероссийская Книга Памяти: 1941–1945 гг Обзорный том. – 2-е изд. – М., 2005. – С.30.

⁷⁰ Чернин. Автомат. Чернин Э.А. Автоматизированный банк данных «Книга Памяти» //Отечественные архивы. – М., 1995. – № 3. – С. 100.

⁷¹ Всероссийская Книга Памяти: 1941–1945 гг. Обзорный том. – 2-е изд. – М., 2005. – С.320.

⁷² Гаврилов Л.М. Всероссийская Книга Памяти. 1941 – 1945 гг. Обзорный том // Отечественные архивы. – М., 1996. – № 3. – С. 162.

Роль геостратегического значения Кавказа для России в XIX столетии

На страницах великой нетленной книги под названием «История России» запечатлелось множество сюжетов, отражающих жизнь огромной страны на протяжении столетий. Эти удивительные повествования проникнуты настоящим пафосом и глубоким драматизмом; наполнены разнообразными историческими персонажами, проявивших себя в делах государственного служения, в ратных подвигах, на ниве просвещения и культуры. И время той России оборвалось с падением монархии в 1917 году. Быстро затем выяснилось, что в тот судьбоносный год рухнула не только коронованная власть; распалась связь времен, ушел в небытие уникальный социокультурный феномен, имя которому – Россия. Гибель исторической России на взлете индустриального развития, на пике культурного цветения до сих пор завораживает внимание, удивляет и потрясает, заставляет людей снова и снова всматриваться в ушедшую даль; искать там, за историческим горизонтом, разгадку причин грандиозной трагедии, которая очень много определяет и сегодня.

Писатель Иван Бунин через два года после революции, в апреле 1919 года, произнес горькие, пророческие слова: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье». В советской России, в царстве «серпа и молота» дозволено было изображать монархическую Россию лишь в густо – черных тонах. Насаждаемая «цветовая гамма» так прижилась, так «вошла в плоть и кровь» нескольких поколений соотечественников, что после падения социализма все еще продолжала господствовать в душах людей. Россия, конечно же, не была неким мифическим конфетно-бисквитным царством. Это был огромный и сложный социальный организм, где большое и малое, передовое и отсталое, великое и ничтожное, богатое и нищее соседствовали и сосуществовали. Это была действительно «цветущая сложность». Здесь каждый эпизод из необозримой череды их достоин отдельного внимания, требует особой палитры. Но не только. Помимо исторического знания, вкуса и ответственности – всего того, что можно назвать «инструментальным мастерством», необходима еще и любовь к истории страны, родного края, искреннее уважение к делам своих предков¹.

Россия, добиваясь признания в Европе, смогла завоевать его, наращивая могущество, основанное на единстве, достигнутом между европейским наследием Руси и ее азиатским предназначением, проистекающим из территориальной непрерывности континента. Н. Алексееву удалось сформулировать властно-политическое измерение «русской идеи». Он считал, что: «…вся наша история и есть, прежде всего, борьба с Азией, приспособление к Азии и ассимиляция Азии». Далее он писал: «Государство наше родилось в процессе суровой долголетней борьбы с азиатскими кочевниками, которые были сначала победителями, а потом постепенно стали побежденными. Государство наше, выросшее в этой борьбе, типично имело характер военного общества, построенного как большая армия по принципу суровой тягловой службы»².

В 1864 г., завершив военные операции на Северном Кавказе, российские власти направили часть войск в Среднюю Азию, начав новую фазу в продвижении империи на Восток³. В 1880 г. командующим русскими войсками назначили генерала М.Д. Скобелева, непримиримого сторонника наступательной тактики в Средней Азии. Ему приписывают слова: «Дайте мне сто тысяч верблюдов, и я завоюю Индию». Однако были и те, кто скептически относились к пользе для России Средней Азии и призывали, пока не поздно, «Бросить этот заколдованный край». К середине 70-х гг. XIX в. большая часть территории Средней Азии прочно вошла в сферу геостратегических интересов России. Британский премьер-министр РА. Солсбери примирительно заявил в парламенте, что в Азии достаточно места и для русских и для англичан.

Присоединение Средней Азии получило широкий отклик в российском обществе и повлияло им на осознание им особой роли России в качестве евразийской державы. Царившие тогда настроения, пожалуй, лучше всех сумел передать в январе 1881 г. в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевский. Он признался, что почти два века русские стесняются своих симпатий к Востоку из-за боязни, что Европа сочтет их азиатами. Ф.М. Достоевский усматривал в Азии возможный «наш исход» в будущем как духовный, так и «цивилизаторский», ибо там «наши богатства» и там «у нас океан». По мнению писателя, двигаться в этом направлении было необходимо: «Англии бояться – никуда не ходить». К началу XX в. Российская империя по размеру территории – 22,2 млн. кв. км. – занимала второе место в мире, уступая лишь Британской империи (31,9 млн. кв. км.). По численности населения – 185,2 млн. человек – Россия была третьей после Британской империи и Китая⁴. Кавказ по величине составлял лишь 48 часть Российской империи, по площади был почти равен Франции. Население Кавказа насчитывало 7–8 млн., из них русских было 2,5 млн. человек⁵.

Без сомнения, расширяясь, России предстояло столкнуться с другими империями, которые заставили бы ее остановиться. Но помимо этого ее останавливали и естественные границы, например, тихоокеанское побережье и Северный Ледовитый океан. На протяжении почти трех веков великие европейские державы «мирились» с ростом могущества Российской империи и с процессом ее расширения. Но по окончании этого процесса они заставили ее принимать в расчет «равновесие сил». Без сомнения, империя принесла России огромные материальные выгоды, значительное расширение территории, рост населения, экономические ресурсы, тем более важные, что с конца XIX века быстрые темпы индустриализации требовали все больше сырья – все это давало большой государственный доход, ускоряло темпы развития производства и потребления. Мощный индустриальный рывок позволил ввести Россию в круг великих держав и даже занять там ведущие позиции⁶.

Осмыслению роли империй в мире уже в XIX столетии уделялось много внимания. Очень точную константу империи сформулировал Н. Бердяев: «Лишь свободные граждане могут быть опорой империи. Большое количество бесправных, гонимых и всячески озлобляемых, представляет опасность». Иными словами, империя немыслима без правового сознания, немыслима при националистическом пафосе. Разумеется, имперская идея не есть нечто универсальное, не есть панацея, помогающая «здоровому» становлению человечества, иначе такая империя была бы создана раз и навсегда⁷. Российская империя хотя и подчинялась тем же законам государственно-правового развития, что и другие мировые империи, но, в то же время, имела свои индивидуальные особенности. А.М. Горчаков доносил до мира: «Политика нашего августейшего государя имеет национальный характер, она ни в коем случае не является эгоистичной, и, ставя интересы своих народов на первое место, его величество не допускает мысли о том, что этими интересами может быть оправдано нарушение прав других. В настоящее время Россию часто упрекают в излишней подозрительности и в не проходящем синдроме «осажденной крепости». Наверное, такая точка зрения имеет право на существование, но надо учитывать и факт трагической истории Российского государства»⁸.

Сложная диалектика федеративного и имперского, присущая властным отношениям в современной России и унаследованная ею из богатого исторического опыта противоборства, выражаясь словами А.Н. Радищева «вольности и деспотизма», часто воспринимается сегодня общественным сознанием односторонне и прямолинейно. Для определенных сил внутри страны характерно «жонглирование» понятием «имперская политика» как орудием политической борьбы, своего рода жупелом с приданием этому понятию исключительно негативного оттенка и с апелляцией к «проклятому советскому прошлому» как к «империи зла». На концептуальном, понятийном уровне ответ дает нам современный философ и политолог М.В. Ильин: «Настала, видимо, пора освободить это достойное слово (империя) от чисто пейоративного употребления, восстановить в отечественной традиции политическое понятие империи, питающееся как фактически автохтонной идеей царства – государства; так и более непосредственно связывающую нашу культуру с латинским источником – идеей империи в ее исходном вергилиевском смысле установления «обычаев мира» с помощью «милости и силы». Термин «империя» в таком его понимании оказывается коррелированным с отечественным понятием «держава»»⁹. Чтобы понять многообразие значений и нюансов слова «империя», необходимо проследить его эволюцию на протяжении тысячелетия. Понятие «империя» происходит от латинского слова «imperium», которое точнее всего переводится как «законная власть». Слово «император» в его первичном римском смысле переводится как «успешный полководец». И хотя даже в римские времена это слово должно было обозначать монарха, оно всегда сохраняло совершенно недвусмысленный военный оттенок¹⁰.

В последнее время в современной западной и отечественной историографии активно развивается «новая история империй». В отличие от «старой», где основное внимание уделялось понятию империализма и милитаризма, в центре исследования нового направления находится взаимодействие национального и имперского. Приоритетными стали такие темы, как история элит, административное управление окраинами, взаимоотношения центра и периферии. Повышенное внимание к этим сюжетам во многом объясняется самим феноменом империй, объединявших в течение длительного времени огромные территории, населённые различными по своей культуре народами ¹¹.

Одним из главных символов Российской империи было ее знамя, в истории которого отражается как в зеркале и история всей великой державы. В 1742 году было дано первое официальное подробное описание

Государственного знамени Российской империи. На полотнище знамени положено было размещать изображение герба Российской империи: двуглавого орла и гербов территорий, входящих в ее состав. Гербы территорий России, размещенные на государственном знамени 1742 года, соответствовали титулу императрицы Елизаветы Петровны. В центре полотнища был изображен двуглавый орел с Московским гербом. Вокруг центрального изображения по периметру полотнища своеобразную кайму составил тридцать один герб царств, княжеств и областей в овальных щитках, в том числе и указаны на нижней кайме – Черкасские и Горские земли. Успехи внешней политики во втор. пол. XVIII – первой трети XIX столетия привели к значительному увеличению территории Российского государства. За этими территориальными изменениями следовало и изменение титула российских правителей. При Павле I было вставлено в титул: «Государь Иверских, Карталинския, Грузинския и Кабардинския земли». В соответствии с титулом к коронации императора Николая I, происходившей 22 августа 1826 года, государственное знамя было «исправлено»: на каждой стороне полотнища некоторые гербы закрасили и вместо них поместили гербы территорий, вновь вошедших в состав Российского государства¹².

Завоевание Кавказа произошло постепенно, по частям – восточный Кавказ был «замирен» в 1859, а западный в 1864 гг. По мере покорения кавказских народов и присоединения к России занимаемых ими территорий, здесь развивались и государственные учреждения. Еще до полного присоединения Кавказа было образовано кавказское наместничество. Для решения вопросов, превышавших власть наместника, в 1842 году был образован Кавказский комитет, в качестве органа верховного управления¹³.

Особенно тяжелым для горцев был период адаптации к новым условиям жизни и новой власти. Полковник генерального Штаба Романовский отмечал, что в начале Кавказской войны все население Кавказа, за исключением Грузии и некоторых народов в Предкавказье, т. е. более 4/5 жителей Кавказа, враждебно встретило русские войска¹⁴. В ходе многолетней, затяжной войны местное население понесло значительные потери. Все это не могло не сказаться на отношении народа к установившимся после войны органам управления в регионе. Современные исследователи вполне отдают себе отчет в том, что у нас «строилась империя, а не рай на земле». Вошедшие в состав России народы подвергались различным видам притеснений и эксплуатации, страдали от административного произвола и т. д. В то же время историками отмечается удивительная пластичность восточных славян вообще, их способность к вживанию в чужие этносы, приводившая порой к ассимиляции не русскими, а русских. Так было и на Кавказе¹⁵.

Важнейшей функцией империи в процессе расширения ее территории, включения в свой состав инокультурных компонентов является поиск оптимального режима их интеграции в общеимперский организм. Правительство стремилось сохранить здесь существовавшие до вхождения в состав России местные законы, учреждения, культуру. Как правило, избирался адаптивный способ управления территориями, осторожное и гибкое сочетание сохраняемых традиционных для автохтонного населения норм и порядка жизнедеятельности сложившейся системы отношений с военизированной и жесткой административной системой¹⁶. В широком плане адаптационные процессы, как действие и как состояние, охватывают едва ли не все социальные группы населения и многие сферы жизнедеятельности. Устойчивое развитие регионов в немалой степени зависит от качества, масштабов и глубины восприятия людьми ценностей и новшеств, привносимых модернизацией их традиционной жизни. Отсутствие концептуального понимания и надежной правовой основы адаптационных процессов, как свидетельствует история Императорской России, создавало искушение использовать насилие для создания и применения адаптационных механизмов. Навязанные сверху реформы в основном сопровождались болезненной ломкой традиционного образа жизни, психологическим напряжением, а, в конечном счете, серьезными потерями в деле консолидации общества и снижения отрицательных последствий социальной дифференциации¹⁷.

Существует множество проблемных аспектов при вхождении новой группы людей в уже сложившееся сообщество. В любой теории противоречий существуют традиционные утверждения о «поляризации». Йохан Галтунг, основатель и первый директор Стокгольмского института исследований проблем мира, так характеризует данную проблему: «Конкретным выражением поляризации, конечно, является формирование союзов и блоков. Как группа реагирует на нового партнера? Отрицательно, если присоединятся сразу многие, нужно время, чтобы приспособиться к новым членам и новым условиям сосуществования»¹⁸. Адаптация к новым социокультурным условиям требует определенной гибкости, известного отказа от ряда традиционных представлений и норм. Это – необходимое условие эффективной совместной деятельности представителей разных культур. Одновременно с этим надо понимать, что модернизированность внешне наблюдаемого поведения, адаптированность к нормам нового сообщества и требованиям другого этнокультурного окружения ничуть не означают отказ от традиционных ценностей, традиционных представлений– эстетических, духовных, религиозных, социальных, психологических. Интеграция характеризуется идентификацией, как со старой, так и с новой культурами. Для достижения интеграции требуется взаимное приспособление. Эта стратегия требует от интегрирующейся общины адаптации к основным ценностям доминирующего общества¹⁹.

Империя– это сложносоставное государство, в котором метрополия, так или иначе, отличается от периферии, а отношения между ними задаются метрополией и воспринимаются периферией как оправданное или неоправданное неравенство, субординация и эксплуатация. В ходе исследований выяснилось, что эти вопросы – одни из ключевых в изучении империй. Ментальное, смысловое значение империи порождается не только военно-политической экспансией, являющейся ее обоснованием и катализатором в аспекте реально-политическом, но и «имперской идеей» – продуктом мифологического сознания. Этнокультурные мифы начинают строить черты концепта, иногда они принимают рациональную оболочку, утрачивая самодостаточность и, все отчетливее соединяются с историей, в качестве ее первоначала. Мессианская ориентация, универсализм представлений о судьбе русского народа и государства предполагают именно имперский способ достижения цели– совершенного миропорядка. Из глубин общественного сознания рождается представление о неизбежности имперского пути России, об естественно – историческом характере возрастания ее пространств и народов. Н.А. Бердяев, например, писал о том, что «мессианская идея, заложенная в сердце русского народа, была плодом страдальческой судьбы русского народа, его взысканий Града Грядущего»²⁰.

Однако в Европе о России складывалось прямо противоположное мнение, зачастую редко подкрепленное весомыми доводами, но полное необъяснимого страха перед могущественной, постоянно расширяющейся и «непонятной» страной, отличной от всего мира и живущей только по своим правилам. В конце 1903 года на Западе появилась статья Дайси с мрачными взглядами на состояние России. По мнению публициста «…русские остаются нецивилизованным народом с варварской моралью. Неспособность русских к учению приводит к тому, что представители образованных народов набираются почти исключительно из евреев. Ведя постоянные завоевания, Россия не прививает покоряемым племенам высокие культурные идеалы, потому что сама воплощает бескультурье: моральная тьма русского правления непрерывно распространяется по всему земному шару»²¹. Генералу де Кастельбажаку, возглавлявшему посольство Франции в Санкт-Петербурге и считавшемуся знатоком России у себя на родине, принадлежат следующие слова: «…Россия чужда всякой логике. В самом деле, нет логики в этой империи – ни в народе, ни в дворянстве, ни в правительстве, ни даже у самого государя; нельзя о них судить по нравственным нормам нашей западной цивилизации… Будущее этого 60-миллионного народа, энергичного и смышленого, невежественного и легкомысленного, приверженного фанатизму и суеверию, лишенного моральных принципов, представляется мне пугающим как для него самого, так и для Европы» (1853 г.)²².

Русские болезненно относились к тому, что Европа смотрела на них свысока и считала лишь «полуцивилизованным» народом. Лорд Керзон, например, утверждал, что завоевание Россией Средней Азии было «завоеванием одних восточных народов другими». По мнению Д. Дивен «наиболее радикальной реакцией россиян на пренебрежительное отношение европейцев была гордость своими полуазиатскими корнями и татарской наследственностью, а также осознанием «отдельности» от европейской цивилизации». Российское государство, безусловно, стало гораздо богаче и сильнее в результате если не всех, то большинства своих территориальных приобретений. Без этих завоеваний оно не стало бы великой державой²³.