Текст книги "Принц Домино"

Секрет Майи

Лиска всё больше чувствовала в себе лисью хитрость: изобретательность в отчаянных условиях. Она молчала до самого дня рождения, но улучила момент накануне утром, когда сестра отца пришла сделать племяннице красивую прическу.

Десятого мая тоже праздник – день рождения наследного принца! Лиска собиралась на площадь вместе со всеми славить королевский род. Жанжар уехал с помощниками ещё на рассвете, отвёз цветы в башню, потом вернулся, снова загрузил тележки праздничными букетами и уехал торговать на площадь.

Нарядная, как садовая клумба, Маня Курций-Флокси с гордостью продемонстрировала племяннице новую шляпку. Букетики к ней сделаны из шёлка и никогда не вянут, но выглядят и пахнут как настоящие!

– Я не хочу заплетать волосы! – капризничала Лиска. – Оставь распущенные!

– Но чем тогда ты в праздник отличаешься от будней? – укорила молодая тётушка. – Давай я заплету то-о-оненькую косичку по кругу, как веночек? Украсим её цветами, а почти всё останется свободным, если тебе нравится.

– Давай!

Мадам Курций-Флокси обожала делать причёски и макияж подругам. Втайне она считала, что её призвание не только помогать брату-садовнику и мужу-молочнику, что главного успеха она добьётся, открыв собственный салон красоты. Такой, как в Шёлковом крыле, только поменьше.

– Какая ты красавица, Майка, – залюбовалась Маня отражением племянницы. Девочка терпеливо стояла перед огромным зеркалом, дожидаясь завершения шедевра.

– От Майки слышу! – засмеялась Лиска. Она хотела обернуться, но тётушка держала кончики косичек.

– Не вертись!

– Мань, почему меня назвали в честь тебя, а не в честь мамы?

– Жанжар так захотел, – затаённо вздохнула сестра садовника. – Я думала, ты будешь Майя-Лилия в честь нас обеих, но ему слишком трудно произносить Лилькино имя постоянно. Вот так и вышло… И всё равно ты – Лиска. Это одно из сокращений Лилии. Правда берет своё… Прорастает даже сквозь камень!

– Ага, – многозначительно подтвердила Лиска. – Но ты ведь меня очень любишь, да?

– Люблю, конечно, – тётушка приколола последнюю заколку и поцеловала племянницу в макушку.

– Нет, ОЧЕНЬ? – настаивала Лиска.

– О-бо-жаю! Смотри, красиво? Какие возьмём цветочки? Белые флоксы или розовые?

– Какие хочешь. Лучше и те, и те. Мань, сделай мне большой подарок!

– Какой?

– Секрет! Ты обещай, что сделаешь!

– А вдруг я не сумею? – засомневалась старшая Майя.

– Сумеешь! Только ты и сумеешь! Потому что ты самая лучшая тётушка во всём Домино!

– Ах ты подлиза! Ладно, обещаю.

– Ты точно обещаешь? Поклянись!

– Ооох, что за вредина? – застонала Маня. – Ну хорошо, клянусь коровой!

– Неет, – засмеялась Лиска. – Ты же не Курций! Дядя всегда так говорит! Мань, я серьёзно! Поклянись жизнью!

– Твоей?

– Да хоть моей!

– Что ты задумала? – тётушка уловила подвох и нахмурилась. Лиска послала ей невинный серебристый взгляд через зеркало.

– Просто желание. Нетрудное. Но очень важное. Я завтра именинница или нет?

– Нет, ты капризная коза! – развеселилась Маня. – Но я сделаю то, что ты попросишь. Потому что очень люблю капризных коз! У них молочко вкусное!

– Отлично, – Лиска прицельно прищурилась, как она умела. – Тогда расскажи мне правду о моём рождении. Вернее, где вы меня взяли?

– Да кто тебе сказал такую глупость? – возмутилась Маня, но руки её дрогнули. Цветы посыпались на пол. Лиска помогла их собрать.

– Давай обойдёмся без полиции и проверки крови, – серьёзно попросила она тетушку. – Я знаю – и точка. Но расскажи, как это получилось?

– Ох, деточка… Я знала, вот знала, что тайна когда-нибудь всплывёт! – Маня сокрушалась, качаясь, как сосна под ветром. – Но я надеялась, не раньше твоего совершеннолетия…

– Мань, поздно думать, как могло быть! Рассказывай!

– Жанжар тоже знает? – глухо спросила тётушка.

Лиска удивлённо пожала плечами:

– Я с папой ни о чём не говорила. А он не знал?

– Нет. Ох, как ты меня напугала, Майка! Тогда моё условие: я расскажу тебе всю правду, но ты молчи. Ради отца!

Лиска кивнула.

– Мне кажется, мне всё приснилось, – пожаловалась Маня, когда они сели на веранде, где никто не мог помешать беседе. – Та жуткая ночь… Но ты мне обещала!

– Да-да! Рассказывай! – Лиска держалась лучше тётушки, но и её захлёстывало волнение. Сейчас она узнает тайну…

* * *

– Это было после весенней ярмарки. Жанжар тогда продал все зимние цветы, выращенные в теплицах, набрал ещё больше заказов и сам заказал все новые сорта… Он всё шутил, что, если будет девочка, придётся назвать Снежинкой в память о таком успехе! Но мы с Лилей не понимали этот юмор: как можно весеннюю девочку назвать Снежинкой?! Все знают, что…

– Май – лучший месяц в году! Да-да, я поняла, – подхватила Лиска. – Прости, молчу. Что дальше?

– И он уехал за рассадой. Заодно хотел заглянуть в Замок Грифона, в Хрустальный ряд, заказать новые теплицы, пока он богач. Путешествие заняло больше двух дней. Жанжар к ночи не вернулся, у Лили как раз начались роды.

– Какое это было число?

– Девятое. Вечер девятого, – Маня шмыгнула носом и провела ладонью по глазам. – Мы были как сёстры и тогда жили вместе в этом доме. Как началось, я помогала Лиле… Всё прошло хорошо! Родилась девочка…

Пока я завернула племянницу в пеленку, Лиля попросила воды и всё слабела… Я думала, она покормит дочку, но ей становилось всё хуже, хуже… Она не могла и руку поднять, чтобы взять дитя. Это зовут родовой слабостью. Странная хворь, у которой нет причин в теле, всё дело в настроении… Вместе с ребёнком я побежала звать лекаря, но даже до замка не дошла.

В саду совсем никого не было. Уже стемнело. Я побоялась бросить Лилю так надолго, вернулась к ней… А уже поздно. Она лежала белая-белая, очень красивая. И не дышала.

Тут девочка ровно что-то почувствовала, стала кричать, плакать, я понесла её в Молочный ряд. Лиле уже не поможешь, а малышку надо кормить…

Тогда я познакомилась с Курцием. Все лавки уже закрылись, я стучала во все двери, и он открыл. Сказал, что маленьким нельзя коровье молоко, надо козье, ушёл искать… А девочка затихла, пока я её несла. Я радовалась, думала, спит малышка, стала её будить. И поняла, что она очень странно дышит, нехорошо как-то. Пробовала я её привести в чувство, и согреть, и воздуху дать побольше, но ничего не помогло. Племянница на меня только раз взглянула, и всё…

Тут Курций вернулся с молоком. А я сижу реву… Рассказала ему, в чём дело, он-то думал, это моя малышка. Я убивалась больше, чем по своей. Ведь брат вернётся, что я ему скажу? Что не уберегла? Любимая жена – такое горе, но, знать, судьба такая. Роды-то хорошо прошли! А дочка? Дочка могла его утешить, отец жил бы ради неё, а что теперь?

И тогда Курций мне сказал… есть такой человек, Торговец Детьми. Если кому-то очень нужен ребёнок или, не дай Господь, не нужен – зовут его. Он помогает.

Ни он, ни я не знали, где искать этого Торговца и сколько это может стоить… Но Курций слышал, будто Торговец всегда рядом, когда в нём есть нужда. Мы вышли за врата. Уж я не знаю, что Михась наплёл стражникам, чтобы нас пропустили, я не слышала. Но мы пошли куда глаза глядят. Ночь, степь. Я племянницу так и не могла из рук выпустить, несу её… куда? Не знаю.

Смотрим – сколько звёзд высыпало… как будто все семена на грядках взошли. Миха говорит: «Наверное, позвать надо». Тут видим – фонарь светит. Едет большой фургон и не холстом затянут, как обычная повозка, а толстым узорным ковром. Такая круглая колымага, и правит ею мужчина в большой шляпе. Лицо закрыто, мы его не разглядели: фонари низко, мне глаза слепит, а слёзы так и текут…

«Что, – говорит, – ребёночка потеряли? Или свой – лишний?» Миха с ним разговаривал. Сказал, нам очень нужна девочка. Желательно, чтоб светленькая, на мать похожа. Тот говорит: «Вам повезло, есть девочка. Хорошенькая, как цветочек. А эту мне отдайте».

Я не хотела отдавать, думала схоронить племянницу в саду, чтобы там розы росли, а он не знаю, куда денет, нехорошо это… Торговец посмотрел на меня и говорит: «Зачем тебе чужой ребёнок, да еще мёртвый? Вы с мужем ещё столько родите!.. Бери девчонку и радуйся, что я сегодня добрый, денег не надо».

Я ошалела, откуда он всё знает? Даже забыла, что мужа у меня нет. Всякий бы подумал, что мы семья и девочка наша. Михась ему точно ничего не говорил, он потом тоже удивлялся! Я поменяла девочек, и мы вернулись в Молочный ряд тебя кормить. На вратах никто ничего не понял, уходили мы – стража думала, ребёнок спит, и так же вернулись.

Курций велел мне молчать до смерти! Если подмена не всплывёт, никогда ни за что не признаваться. Только он знал, что ты не Флокси. Он и кормилицу тебе помог найти. С тех пор мы вместе… – Маня замолчала, мысленно блуждая в лабиринте той майской ночи. К реальности её вернула Лиска.

– Откуда дядя Миха знал, что делать, если нужен ребёнок?

– Понимаешь, в Молочном ряду ведь и кормилиц нанимают. Они всякие такие истории друг дружке пересказывают. Правда – не правда, но слухи ходят… И рано утром объявили, что в башне родился наследник. Курций сказал, что ты будешь счастливая, потому что в один день с принцем…

– А папа что сказал, когда приехал?

Маня вздохнула.

– Я так боялась, что Жанжар вернётся рано, но его ещё целый день не было. Мы успели похоронить Лилию, и на следующее утро в доме было полно людей. Все и радовались, и плакали, и брат попал сразу в водоворот, не успевал опомниться от новостей. Уехал на два дня, а столько всего случилось! Родилась дочь, умерла жена, в башне новый наследный принц, я выхожу замуж…

Он всё смотрел на тебя и ничего не говорил. Потом постоял за домом на могиле Лилии, сказал, какой сорт лилий там нужно посадить. И мы поспорили из-за имени. Брат всё решил по-своему, я только радовалась, что у него ещё есть силы спорить. Жанжар думал, ты родилась этой ночью, а не прошлой, и сказал, что будем праздновать твой день рождения одиннадцатого, чтобы это был только твой день, новый, без траура…

– Он нас ждёт, – напомнила Лиска и взяла тётю за руку.

– Давно ждёт, – упавшим голосом подтвердила Маня. – Только иди сама. Как я могу смотреть людям в глаза, когда я знаю, что ты знаешь… Я не могу!

– Вы всё сделали правильно! – твёрдо сказала приёмная племянница. – Думаешь, у Торговца мне было бы лучше? Да он вообще неизвестно куда мог меня продать! Даже вообще не в Домино! Не плачь, Мань, ты моя самая любимая тётечка! – Лиска горячо обняла жену молочника и прошептала ей на ухо: – Папа ничего не узнает!.. Уж точно, не от меня! И ты стой насмерть, даже не думай ему рассказывать! Пока можно молчать, молчим! Дядя Миха правильно сказал. И тебе, что ни говори, так повезло с ним!

– Майя! – укоризненно всхлипнула мадам Курций-Флокси. – О чём ты!..

– Настоящая Майя-Цветана умерла! – отрезала тайная сестра принца. – Я Лиска. Не мучайся, всё получилось хорошо. Что, лучше, чтобы папа остался и без жены, и без ребёнка, спился и умер с горя? Идём на площадь! У всех сегодня праздник…

* * *

Около полуночи, после всех торжеств, гостей и фейерверков, именинники в подвале обсуждали новости. Секрет Майи не приблизил их к разгадке, а ещё больше отдалил её. Как получилось, что девочка нашлась в руках Торговца Детьми – что за ужасная профессия? – объяснить можно. Её украли! Но почему в ночь на десятое мая она УЖЕ была в фургоне, если наследник в башне родился утром десятого?

– Получается, родители ничего не знают о том, что ты здесь, – напряжённо соображал Котёнок. – Майя принесла тебя обратно в башню случайно… Она точно не врёт?

– Нет, я уверена! – заступилась за тётю Лиска. – Она, когда рассказывала мне, снова пережила ту ночь. Мой папа ничего не знает, но твои родители…

– Наши! – поправил принц, сжав руку сестры.

– Не знаю, Котик, – Лиска болезненно сморщилась. – Что-то тут не то. Я уже думала… Не обижайся, вдруг ты – тоже?..

– Что «тоже»? – не понял принц.

– Родился не десятого числа… и не в башне…

– Ну да, мне няня говорила, что я родился ночью и не в башне. Накануне мама с папой уехали, а вернулись… уже со мной, – Котик захлопал глазами. Сестра молча сочувственно смотрела на него.

– Да ерунда! – решительно отмахнулся принц. – Ты ведь принцесса, а живёшь не в королевской семье! Тебя украли. Может быть, потому что мама родила не в башне, а где-то…

– Где? И почему они уехали в самый день родов? – подозрительно прищурилась Лиска. – Чтоб не было свидетелей?

– Не знаю, – растерялся Котик. – Их выманили чем-то. Это был заговор. Может, поэтому все надо мной так и трясутся, что я остался один…

– Раньше ты думал по-другому.

– Я думал, но теперь… Понимаешь, родители всегда ведут себя странно. Не так, как бабушка, дедушка и все родственники. Я чувствовал, они что-то скрывают…

– Знаешь, Маня и дядя Миха всю мою жизнь хранили свой секрет, а мы с папой ничего не чувствовали! Я о другом… Котёнок, какой у нас процент «звериной» крови?

– За восемьдесят.

– Но так бывает, только если оба родителя… Принц Лан не бестиар.

– С чего ты взяла? – надулся Котик. – Он охотник!

– Он – Елан, лесной человек. Сам спроси! В Тихом крыле лучшие лесники – сильвары!

– А хоть бы и сильвар! Зато весь род башни Снов…

– Ты же мне сам читал, – терпеливо напомнила Лиска. – Если смесь только в последнем поколении, родовой крови будет больше пятидесяти процентов, но не восемьдесят. Максимум – шестьдесят пять.

Принц недовольно цокнул языком и нахмурился:

– Сестрёнка, ты опять права. Но королевская ячейка врать не будет! Как же?..

– Мало ли бестиарских родов в Домино? В Замке Грифонов правят исключительно Орлы и Львы, в Стае – Волки, на Острове – Гуси, а ещё Рой! И в других крыльях их немало. Мы же все родственники!

Лиска впервые сказала о королевских семьях «мы». Но близнецов слишком увлекла новая тайна, чтобы отмечать мелочи.

– Кто так разбрасывается своими детьми? – не верил Котик. – Ясно, украсть могли двоих! Но столько лет прошло… почему нас не ищут?

– Не знаю. Может, наших родителей убили?

– Думаешь, этот Торговец…

– Нет, думаю, дворцовый заговор. Кто-то занял трон, а от наследников избавился, отдал Торговцу. Он хотел продать нас в разные семьи, но всё так запуталось из-за Мани…

– Борьба за трон? В Домино?! Не смеши, сестрёнка! Где у нас такой заговор, ради которого убивают? Это ведь было десять лет назад!

– Одиннадцать!

– Не важно, ведь не сто! Как не заметить переворот? Это уж такая сенсация… «Королевский листок» мимо не пролетел бы! Я каждый день учу историю и ничего такого…

– Значит, они хранят секрет лучше, чем Маня! Мы и её бы никогда не раскололи, если бы не наш Филин.

– Да, Филька молодец… – Котёнок задумчиво почесал голову. – Я снова за тебя боюсь. Ещё больше, чем раньше! Слушай, Лисичка, мы должны сидеть тихо, как наши соседи-мыши! Остался всего год до коронации. Став совершеннолетним, я наконец объявлю всем, что ты моя сестра, и потребую расследования! И ещё много чего…

– Нельзя! Так все узнают, что ты неведомо кто, а не наследник!

– Плевать! По крови я принц и буду коронован! Кто возразит? – когда Котик говорил так, с металлом в голосе, Лиска всегда улыбалась его горячности. «Мой принц из башни», – думала она. Но сейчас порывисто обняла брата, желая его спрятать от всего мира.

– Нельзя, Котёнок! Я не верю, что это несчастный случай, а не заговор, что я… мы… в общем, не верю! У нас есть могущественный враг, и мы не знаем кто! Не хватало, чтобы он догадался, что ты всё знаешь!

– Слушай, можно спросить у Алегора! – осенило принца. – Это наш предсказатель. Он что-то посоветует!

– Нет! Даже не думай рассказать кому-то! – зашипела Лиска.

– Я так спрошу, он даже не поймет, о чём я, – заверил Котик. – Не бойся!

– Береги себя! – Лиска ещё раз крепко обняла тайного брата и убежала. Котик смотрел с крыльца, как мелькает её платье в тёмном саду. Хорошо, что в империи Домино безопасно… И всё-таки случается такое!..

Встреча на канате

Ещё через год, восьмого мая, на рассвете Котёнок сидел на смотровой площадке башни. Рядом стоял наблюдатель, ниже по стене ходила рассветная стража, но принцу никто не мешал. Теперь Котик и Лиска считали, что родились девятого числа, и канун совершеннолетия – день настолько особенный, что Котик не мог заснуть. Его грызла тревога.

«Королевская дюжина» – законное совершеннолетие! На этот день рождения наследника ждёт особый подарок: предложение коронации. Можно принять корону, а можно отказаться в пользу младших. Есть седьмые принцессы, дочки Фелиции, правда, они ещё маленькие и родители не хотят, чтобы они правили. Но в день совершеннолетия младшая девчонка сама решит.

В конце концов, можно отдать корону любым родственникам… или взять время подумать. У него есть традиционные полгода на решение.

Белый принц Юрис, говорят, думал дольше всех в истории – ровно полгода, и всё-таки согласился на коронацию. Теперь жалеет. Сейчас ему восемнадцать. Полгода назад у него родилась сестричка, и придётся ещё очень долго ждать, чтобы спихнуть корону ей.

Котёнок помнил, как горячо обсуждали в башне тот «Королевский листок», где сообщалось о рождении белой принцессы. Мысли о предстоящем выборе носились где-то по задворкам его внимания. Всерьёз Котёнок всегда знал, что коронация нужна ему, чтобы решить множество дел, которые он не мог сделать раньше.

Последнее предсказание Алегора: «Ближе к совершеннолетию ваше высочество будет балансировать на канате. Нужна большая ловкость, чтобы не сорваться!» – пока не сбылось. Котёнок думал, речь о его решении насчёт короны, и не слишком интересовался этим. Спросить конкретнее о своей тайне принц не мог.

Он рассеянно наблюдал, как по равнине – Внутреннему Имперскому квадрату (так называлась территория внутри стен замка) – медленно ползли два разноцветных жучка: фургоны странствующего театра или цирка. Отсюда не видать…

– Можно бинокль? Пожалуйста! – Котёнок оглянулся к стражнику.

– Извольте, ваше высочество!

При сорокакратном увеличении афиши ещё не прочитаешь, но масть лошадей и картинки на фургонах виделись ясно. Похоже, театр. Но с танцами и акробатами. Зверинца точно нет, но следом за фургонами бежали две светлые лошадки, верховые. Значит, будут трюки на лошадях. Наверное, и фокусы! Такие представления самые лучшие – когда не знаешь, чего ждать!

Котик отдал бинокль и мигом помчался по винтовой лестнице вниз. Постоянный запрет выходить на площадь накануне совершеннолетия волновал его очень мало. Фургоны остановились на внутренних холмах, далеко от торговых рядов, на зелёной лужайке. Там лучшее место, чтобы устроить представление, это все знают!

* * *

Котёнок бежал через луга и холмы. На площади ему не встретились попутчики. Видно, никто из местных детей ещё не знает о приезде артистов. Ещё бы! Не у каждого есть такой обзор, как с башни! Да и рано ещё для представления. Наверняка мальчишки, разносчики новостей и газет, уже клеят афиши на площади, но родители не всякого отпустят праздно шататься вокруг театральных фургонов.

Котик думал поближе рассмотреть их. На фургонах всегда нарисованы самые главные герои представления и чем они знамениты. Но то, что принц увидел, когда достиг стоянки театра, стало для него сюрпризом почище любой летающей лошади или драмы в десяти действиях.

На ровной лужайке между холмами стоял один из фургонов. Возле него два парня дрались на шпагах – не по-настоящему, отрабатывая трюки, как на уроке. Какая-то тётушка следила за варевом на костре. Судя по знакомому терпкому дымку, готовила травяной чай от кашля. Таким часто поила принца Зинаида. Видно, кто-то простудился в дороге.

На другом краю лужайки стояли две тяжёлые расписные тумбы в человеческий рост. Между ними был туго натянут стальной канат. Внутри опор прятался механизм, позволяющий натянуть трос, как струну. По канату спиной к Котёнку шла девочка в тёмной кофточке и пёстрой юбке, сшитой из цветных ромбов. С распущенными светло-пепельными волосами. В одной руке она держала огромный лёгкий бубен. Балансировала им, как веером, и встряхивала в такт своим шагам. Она не просто шла, а танцевала. Но другой музыки, кроме тихого звона и эха бубна, сейчас не было. Не дойдя до соседней тумбы, девочка развернулась на носочке, чуть присела в реверансе и пошла обратно.

– Ты уже здесь?! – изумился Котёнок. – Когда успела?.. Не знал, что ты так умеешь! Здорово! А что ты так оделась? Будешь выступать с ними? Или хочешь вообще сбежать из дома?

– Ты меня с кем-то путаешь, да? – весело спросила сверху юная артистка.

– Лиска, хватит шутить! Слезай! – рассердился Котёнок.

Девочка звонко рассмеялась. Так же, как сделала бы на выступлении. Взмахнула руками, раскачалась на канате вверх-вниз, подпрыгнула и… только что стояла, уже сидит, изящно балансируя на проволоке боком, качает ножкой в балетной туфельке. Ударила в бубен и кувыркнулась, держась за трос. Легко соскочила на землю. Бубен болтался на руке, привязанный за петлю. Она забросила его на тумбу и подошла к Котёнку.

– Мы правда так похожи с твоей подружкой? – недоверчиво прищурилась, склонив голову набок. Ну, Лиска!

Но принц всё яснее, с ужасом, смешанным с изумлением, убеждался, что это чужая девочка. Совсем не Лиска!

У акробатки такие же волосы, как у его сестры, может, чуть более пепельные, но на концах они подстрижены неровно, лесенкой, и кажутся пышнее. У неё точно такое же лицо, только ещё худее, с более острыми треугольными скулами, подкрашенными румянами. Губы и брови той же формы, но ярче из-за краски.

Котёнок много раз видел, как принцесса Арина наводит красоту перед зеркалом, и не понимал, зачем это признанной красавице. Бабушка-королева тогда объяснила, что человек так стремится к красоте и творчеству, спорит с природой, делая её лучше, и проявляет это даже в цвете собственных ресниц.

Ресницы у знакомой незнакомки тоже выглядели иначе, чем у Лиски, – казались чернее и длиннее. И главное, она была сантиметров на десять выше Котика и Лиски, это уж не обман, он видел её туфельки без каблуков. Но глаза!.. Глаза точно такие же.

– Кто ты? – принцу словно дунул в лицо ледяной горный ветер Холодного крыла.

– Злата, – непринуждённо улыбнулась она. – Но все зовут меня Среброглазкой. Так и в афише пишут. Потому что только у меня такие глаза, видишь?

– Поверь, ты ошибаешься, – медленно покачал головой Котик. Глянул, где всходит солнце, и повернулся так, чтобы она могла хорошо его рассмотреть. Злата-Среброглазка медленно обошла вокруг него, остановилась напротив, глядя прямо в зрачки. Её лицо мгновенно стало таким же тревожно-удивлённым. Котёнок словно видел себя в зеркале.

– Кто ты? – точно так же спросила она, как гость минутой раньше.

– Шестой принц башни Снов. Меня зовут Котёнок… м-м, Константин.

– А почему ты… – она не знала, как сказать. Глотнула и начала заново: – Я везде искала похожих на себя. Присматривалась к людям во всех местах, где мы выступали. И никого не видела такого. Ты говоришь, что есть ещё? Кто эта Лиска?

– Моя сестра. Тебе сколько лет?

– Послезавтра – двенадцать.

– Ей тоже.

– Мы в самом деле так похожи? – не верила артистка.

– Ужасно! Сама увидишь! Я познакомлю вас! – заверил Котёнок.

– Значит, она принцесса? А я не знала, что…

– Молчи! – сообразил тайный брат. – Никто не знает! Лиска живёт не в башне… как и ты. Твои родители артисты?

Злата слегка пожала плечами, не зная простого ответа:

– Я приёмная дочь директора этого театра. На самом деле я дитя дороги. Меня нашли на обочине. И в пелёнках не было никакой записки, но в кармашке на одеяльце лежал один золотой. Потому меня и назвали Златой.

– Так ты найдёныш! – обрадовался Котик.

– Точно.

– Приёмный отец не пытался узнать, кто тебя потерял?

– Зачем? – скептически скривила губы Злата. Получилась горькая усмешка. – По откупу ясно, что меня подбросили нарочно и обратно не хотят.

– Но золотой – немалый откуп! Ты случайно не проверяла свою кровь?

– Не проверяла, – пренебрежительно ответила Среброглазка. – Нас пару раз задерживала полиция, не здесь, за границей, но обошлось. Я и так знаю, что кто-то из родителей был благородной крови.

– Откуда знаешь? – удивился принц.

– Чувствую! – засмеялась она. – Мне это часто говорят. Дворянский гонор сразу виден! Да и зачем ещё выбрасывать ребёнка, если нет сложностей с гербами? Деньги-то были!

– А у тебя… прости, я не просто так спрашиваю, на том, в чём тебя нашли, были какие-нибудь метки?

Среброглазка задумалась и больше не иронизировала о своём происхождении.

– Нет. Пеленки и рубашка самые простые. Никаких примет. Будто…

– …нарочно, – подсказал Котик. – Ты никогда не думала, может, тебя украли?

– В это всем хочется верить! – усмехнулась артистка. – У нас так много пьес о похищенных детках, которые после тысячи приключений находят свою семью! Я с детства в них играю, но уже не верю.

– А зря, – Котёнок сосредоточенно прикидывал, как скоро сможет добыть две чистые карты крови. – Нам нужно встретиться втроём! Ты будешь здесь весь день?

– Весь день, – эхом отозвалась Злата. – Но я буду работать… Приходите после вечернего представления туда, – она махнула рукой за ближайший холм. – Там главная стоянка. И там мы будем ужинать. Найдёшь меня… ты ведь найдёшь?

– Найду! – Котёнок сжал её руку. Среброглазка знакомо улыбнулась. И всё-таки она не Лиска! Смотрела на него будто из другой жизни.

– Смешной ты, принц… Ты правда думаешь…

– А что ты сама думаешь о нашем сходстве? – перебил он.

– Я не…

– Златка! – окликнул её взрослый мужчина с порога фургона. – Что ты стоишь бездельничаешь? Скоро представление! Беги к матушке, помоги проверить костюмы!

– Иду! – отмахнулась она. И вернула Котёнку заговорщицкое рукопожатие. – Приходи вечером! Последнее представление будет на площади при фонарях, когда уже стемнеет.

– Удачи, Среброглазка! – пожелал Котик. – До вечера!

* * *

Лиска отказывалась верить, что они с неизвестной девчонкой так похожи.

– О, я ревную! Скажи ещё, что мы – одно лицо!

– Лица у вас разные, – серьёзно ответил брат. – Но вы точно похожи больше, чем мы с тобой. А это что-то значит!

Дочка садовника с трудом переварила новость и перестала ехидничать.

– Тогда скажи, чем мы особенно отличаемся?

– Она вот так повыше ростом, – Котёнок показал уровень рукой, – и умеет ходить по канату.

– Подумаешь! – фыркнула Лисичка. Но больше всего на свете ей сейчас хотелось увидеть незнакомую артистку.

Ждать долго ни у кого терпения не хватило, и после завтрака Маня отпустила Курчат и Лиску на дневное представление. Котёнок не спрашивал разрешения, просто сбежал, оставив учителю записку.

На площади собралась огромная толпа. Но детей пропускали вперёд, и тайные брат и сестра отлично видели Среброглазку. Она играла несколько ролей. Танцевала на канате под музыку, прыгала в огненное кольцо и перелетала из рук в руки тех самых двух артистов, которые утром дрались на шпагах. Один – в чёрном костюме с блёстками, а другой – в белом.

В конце они высоко подняли её каждый за одну ногу. Среброглазка стояла на их ладонях и жонглировала тремя факелами. Парни пронесли её по кругу, наверное, вечером это смотрелось особенно эффектно. Потом, отдав огненные палки, артистка встала на руки, и каждый держал её за одну руку.

Юная артистка оказалась звездой труппы. Кроме цирковых трюков, Среброглазка играла на маленькой штуке со струнами, похожей на мандолину, пела, танцевала с веером и играла в спектакле принцессу, которую похитили разбойники и сами об этом очень пожалели. Два парня играли: «чёрный» – атамана разбойников, а «белый» – принца.

Публика хохотала, а Котик и Лиска всё теснее прижимались друг к дружке, словно во время грозы. Они впервые рискнули появиться на людях вместе и надеялись только на то, что зрители смотрят на сцену, а не по сторонам. В такой озорной роли сходство Златы и Лиски виделось особенно сильно. Манина племянница жутко боялась, что двоюродные братья что-то заметят. Да и Котёнок рядом…

Но Курчата веселились вовсю, ничего не подозревая.

В конце представления фокусник с цилиндром, толстая дама с учёной собачкой и Среброглазка с бубном обходили публику, собирая деньги. Принц бросил в цилиндр золотой за всех. Злата обходила другой край площади. Курчата, особенно старший, то есть Миха-младший, очень сожалели об этом, а тайные брат и сестра считали, что им повезло.

Когда занавес закрылся, Среброглазка послала публике воздушный поцелуй и юркнула в фургон. Он тронулся с места, переезжая ближе к Шерстяному ряду. Злата тут же появилась на крыше. Стояла там, размахивая ярким флагом, который вращался у неё, как мельница, привлекала новую публику и сообщала приёмному отцу, который правил фургоном, куда им ехать.

Курчата ныли, что у них ещё есть деньги на второе представление, и хотели увидеть всё на бис, но Лиска строго отправила двоюродных обратно в Молочный ряд помогать дядюшке в лавке.

А сама не вернулась в сад. Вместе с Котёнком они посмотрели ещё одно представление и удивились, насколько оно отличается от первого. Половина трюков, все песни, танцы, пьеса были другими. Наверное, на большой ярмарке можно ходить за фургоном весь день, и у театра хватит программы, чтобы радовать постоянных зрителей. Только два номера повторялись всегда – танец Среброглазки на канате, хотя она каждый раз исполняла его по-новому, и разные трюки с учёной собачкой и попугаем. Они очень смешно передразнивали друг друга, это можно было смотреть бесконечно.

Увы, Котёнок мог только прогулять уроки. Попустить королевский обед равносильно тому, чтобы подписать себе домашний арест на весь вечер. И это ещё особое снисхождение, как к скорому имениннику. Они с Лиской нехотя расстались, договорившись вырваться из дома на вечернее представление.

* * *

Котик ждал сестру возле садовой двери башни, но Лиска всё не приходила. Уже темнело. Кажется, на вечернее представление они не успеют…

Наконец дочка садовника прибежала к крыльцу.

– Куда ты пропала? – зашипел Котёнок. – Я волновался!

– Папа не отпускал, – буркнула она. – Ему так уж срочно понадобилось сортировать луковицы тюльпанов и гладиолусов!

– Идём, мы опоздаем!

– Нам всё равно нужно дождаться, пока все разойдутся, – устало вздохнула Лиска. – Не беги! Пойдём потихоньку…

Они шли вместе через полупустую вечернюю площадь и сумеречные холмы. Надеялись увидеть огни и услышать издали музыку и смех зрителей, но равнина Внутреннего Квадрата казалась вымершей. Брат и сестра уже с тревогой оглядывались, думая, что идут не в ту сторону. Они взобрались на ближайший холм и огляделись.

– Может, уже закончилось? – неуверенно спросил сам себя Котик. – Нам туда!

– Уверен?

– Я был здесь утром! Злата сказала, стоянка за тем холмом.

Они прошли ровную репетиционную поляну, на которой встретились Котик и Среброглазка.

– Ты карточки взял? – напомнила Лиска.