Текст книги "Новые расследования в школе"

Жан-Филипп Арру-Виньо
Новые расследования в школе

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».

Sur la piste de la salamandre

© Éditions Gallimard Jeunesse, 1995

P. P. Cul-Vert et le mystère du Loch Ness

© Éditions Gallimard Jeunesse, 1998

Le club des Inventeurs

© Éditions Gallimard Jeunesse, 2000

© Éditions Gallimard Jeunesse, 2013

© Перевод, оформление, издание на русском языке ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2024

В поисках золотой саламандры

1. Последний день школы

Шёл последний учебный день, я заканчивала седьмой класс, и мне хотелось выть от тоски.

Терпеть не могу конец года! Конечно, это глупо, ведь я так ждала каникул. И вот они совсем рядом, а я бы всё отдала за то, чтобы отмотать учебный год обратно к началу.

Родители мне всё время говорят:

– Матильда! Ты сама не знаешь, чего хочешь!

И они, конечно, правы.

Но летние каникулы – это как новогодние подарки, о которых долго мечтал. Сначала каждое утро проходишь мимо витрины магазина, сгораешь от нетерпения, а потом, когда обнаруживаешь свою мечту под ёлкой, не знаешь, что с ней делать, и вот она уже лежит в дальнем углу шкафа или ящика с игрушками…

Наша старая добрая школа Шатобриана была уже наполовину пуста. Группки растерянных учеников слонялись по чересчур просторному двору. Учебники мы сдали, и школьные рюкзаки болтались за спинами, как сдутые воздушные шарики. Мрачная картина… Так и хочется вернуться в класс и написать какую-нибудь контрольную!

Тут я заметила Реми – под большим каштаном, в компании интернатских ребят. Он двинулся ко мне, небрежно жонглируя футбольным мячом.

– Здоров, Матильда, – сказал он и перекинул жвачку из-за одной щеки за другую. – Ты Пэ-Пэ не видела?

Реми Фарамон живёт в общежитии при школе. Он напускает на себя крутой вид: шнурки на кроссовках развязаны, джинсы все в дырках… А потом как шмыгнёт носом, как утрёт его рукавом рубашки – и сразу хочется протянуть ему платок и вообще как-нибудь о нём позаботиться. На педсовете в конце года (я присутствовала на нём как представитель нашего класса) мне пришлось побороться, чтобы Реми перевели в восьмой.

– Удивительный ты субъект, Фарамон, – заметил тогда Пэ-Пэ со свойственной ему добротой. – Я бы даже сказал, уникальный. Насколько мне известно, ты – первый неандерталец, который собирается сдавать экзамены на получение аттестата!

Что до самого Пэ-Пэ, то он гений. По крайней мере, лично он в этом совершенно уверен. С тех пор как ему исполнилось два года, он копит на собственную статую, которая будет стоять посреди школьного двора. Статуя в полный рост, как памятник Наполеону: рука покоится где-то в области печёнки, а внизу подпись: «Пьер-Поль Луи де Жанвье, почтивший своим неслыханным умом школьные скамьи сего скромного учреждения».

– Странно, – протянул Реми, когда я отрицательно качнула головой. – Я его уже три дня не видел. Даже в столовую не спускается, а это уж совсем на него не похоже.

– Я думала, вы с ним ночуете в одной спальне.

Реми фыркнул.

– Пэ-Пэ – в одной спальне с простыми смертными? Как же! Он так загордился из-за своих итоговых оценок, что его аж раздуло… И представь себе, добился, чтобы ему выделили отдельную комнату. Неделю назад перебрался туда со всеми вещами и теперь живёт в Морге.

Моргом интернатники называют школьный лазарет, маленькую комнатку с кроватью и умывальником рядом с кабинетом школьной медсестры мадам де Сталь.

– Может, он заболел? – предположила я, сама не слишком веря в эту версию.

– Ага, как же! Воспалением наглости и пороком нахальства! Просто забыл про нас с тобой, вот и всё.

В эту секунду прозвенел звонок – было восемь, и начинался первый урок последнего школьного дня.

– Эй, жених и невеста, вы на урок идёте? – крикнул кто-то. – Или так и будете обниматься?

– Филибер, – заорал в ответ Реми. – Ещё одно слово, и я тебе так вмажу, что подводная маска на лицо не налезет!

Мы переглянулись. Обоим одновременно пришла в голову одна и та же мысль.

– Может, навестим его по-быстрому?

С восьми до девяти у нас математика с месье Пиньо. Учителям в последний день работать хотелось не больше, чем нам – учиться, и я прекрасно знала, из чего будет состоять утренняя половина учебного дня: игра в слова, кроссворды, а потом ещё немного игры в слова… Картина не менялась уже примерно неделю, и я чувствовала, что скоро не выдержу и лопну от скуки. К тому же классного журнала уже несколько дней не было видно, так что никто не заметит, если мы прогуляем.

Реми огляделся по сторонам: двор постепенно пустел, и надсмотрщики[1]1
  Во французских школах к классам бывают приставлены воспитатели-надсмотрщики, которые следят за порядком на переменах и за тем, чтобы в интернате после отбоя никто не шумел и не бегал по школе. (Здесь и далее, кроме оговорённых случаев, – примеч. пер.)


[Закрыть] тоже уже разошлись.

– Почему бы и не навестить? – проговорил он и потёр руки, мстительно прищурившись. – Дежавю стянул мой суперножик с восемью лезвиями. Я с удовольствием попрошу его, чтобы вернул ценную вещь, – очень вежливо, разумеется…

Ура, мы снова соберёмся все вместе – при этой мысли настроение моё сразу улучшилось. Мы втроём пережили за этот год такие приключения, после которых предстоящие каникулы казались просто скукой смертной[2]2
  См. книгу «Расследования в школе».


[Закрыть]. Надо воспользоваться моментом, пока мы ещё здесь. Завтра всё закончится, и тоска продлится до самого сентября.

Ну, то есть я так думала… Как же сильно я ошибалась!

2. Изобретение Пэ-Пэ

Лазарет мадам де Сталь находится под самой крышей. Чтобы туда попасть, нужно было пройти по решётчатой галерее на втором этаже, толкнуть маленькую дверцу и подняться по старенькой шаткой лестнице, пропахшей эфиром и мазью от ушибов.

И как вообще Пьер-Поль может жить, когда вокруг так воняет лекарствами?

– Да тут всё ясно! – отозвался Реми. – Он готовится к тем временам, когда его гениальный мозг будет храниться в банке с формалином в музее естественных наук.

Вообще-то я не слишком впечатлительная, но запах медпункта всякий раз вызывает у меня неприятные воспоминания о зубоврачебном кресле и ветрянке.

К счастью, мадам де Сталь на месте не было, и мы быстренько на цыпочках пересекли кабинет и подошли к двери с матовым стеклом, за которой располагалась комната-изолятор – тот самый Морг, где Пьер-Поль устроил себе штаб.

– Ничего не чувствуешь? – спросила я, принюхиваясь.

– Как же не чувствую, лекарствами несёт.

– Да я не про это! Похоже, что-то горит…

– А, правда. Кажется, это из комнаты Пэ-Пэ.

Мы толкнули дверь и застыли на пороге, поражённые увиденным.

Комната была наполнена едким чёрным дымом, он лез в глаза и не давал толком разглядеть, что там вообще происходит. В углу стояла маленькая газовая горелка, и на ней что-то ужаривалось до состояния угольков. Жилую комнату это помещение напоминало весьма отдалённо – больше было похоже на склад, куда натащили кучу немыслимых предметов: парашютную ткань, спиральные пружины, непарные ботинки, альпинистские ледорубы, банки сардин в масле и миллион других вещей, ещё более удивительных…

Посреди всего этого, завернувшись в нечто вроде мешка, подпрыгивал и приглушённо стонал чей-то тёмный силуэт со шлемом космонавта на голове.

Мы выключили горелку, настежь распахнули окно и только тут узнали наконец Пьер-Поля.

– Господи, Пэ-Пэ, что ты творишь? – воскликнул Реми. – Решил нарядиться страсбургской колбаской?

Колбаска в ответ несколько раз сдавленно охнула, Пьер-Поль рухнул на кровать и стал извиваться подобно дождевому червю. Иллюминатор шлема постепенно запотевал, и за туманным стеклом с ужасом округлялись глаза, похожие на двух золотых рыбок в банке с мутной водой.

– Реми, скорее! Он задыхается!

Реми схватил чайную ложечку и её обратным концом поотковыривал кнопки, которыми иллюминатор крепился к шлему. Бедняга Пэ-Пэ был на свободе.

– Спасибо вам, друзья, – произнёс он, тяжело отдуваясь. – Если бы не вы, я бы погиб.

Тут мы с Реми не выдержали и расхохотались. У Пьер-Поля был такой гордый вид: на голове – шлем с откинутым забралом, а всё тело до самого подбородка закутано в спальный мешок. Мы помогли ему выбраться и обнаружили, что под мешком наш друг одет в пижаму. Со шлемом вышло сложнее: Реми тянул его изо всех сил, чуть шею Пьер-Полю не свернул, но защитный головной убор держался так прочно, будто его привинтили.

– Я вижу только один выход, – заявил Реми. – Пилить.

Пэ-Пэ вздрогнул от ужаса.

– Но ведь это нормальное физическое явление, – забормотал он. – Видимо, просто голова под давлением раздулась.

Реми на это заметил:

– Вообще-то за то время, что ты провёл в шлеме, твой гениальный мозг стал, наверное, похож на вакуумную упаковку телячьей печёнки… Какая потеря для человечества!

– Может, объяснишь, зачем ты всё это на себя нацепил? – предложила я.

– Вы ничего не смыслите в науке – и вряд ли меня поймёте, – сердито проворчал Пэ-Пэ. – Кто-нибудь, подайте мне, пожалуйста, очки! Спасибо… Боюсь, с вашими средними умственными способностями не постичь того, что вы сейчас услышите, но если коротко, то я проводил тестирование опытного образца.

– Опытного образца?

– Это был первый в мире тотальный спальный мешок. Моё личное изобретение, которое я планирую запатентовать.

– Ну, судя по всему, патентовать пока ещё рановато, – заметила я.

– Согласен… Пока что имеются кое-какие мелкие недоработки, но я их очень скоро отрегулирую, и вы сможете гордиться тем, что ассистировали при первых испытаниях изобретения, которое произведёт настоящую революцию в сфере походного инвентаря.

– Сфера походного инвентаря трепещет в предвкушении! – пошутил Реми.

– Да, – скромно кивнул Пэ-Пэ. – Иногда масштаб моей гениальности пугает меня самого… Вообще-то идея довольно проста. Но на продумывание деталей ушло немало времени и сил. Всем вам хорошо известны минусы классического спального мешка: голова вечно остаётся снаружи, она открыта холоду, сырости и укусам насекомых, не говоря уже о бесчисленной лесной живности, которая так и норовит воспользоваться ночной тишиной и проскользнуть в мешок через малейшую оставленную щель…

Голос Пэ-Пэ странно гудел под шлемом. Примерно таким же тоном месье Пиньо читает нам лекции на тему синусов и косинусов.

– И что же? – спросила я, поёжившись при упоминании мелких ползучих существ.

– А то: нужно нарастить спальный мешок, приделав к нему закрытый мотоциклетный шлем, соединить детали с помощью молнии, и тогда тело окажется герметично закрыто и защищено, как в настоящем скафандре.

– Блестяще! – прокомментировал Реми. – И вот этот самый скафандр ты примерял в тот момент, когда по счастливой случайности сюда пришли мы?

– Я поставил разогреть баночку квашеной капусты. А пока она разогревалась, решил испытать опытный образец. И тут нá тебе: молнию заклинило! Без вас я мог бы пасть трагической жертвой науки и геройски возложить жизнь на её алтарь.

Я просто ушам своим не поверила! Квашеная капуста в восемь часов утра?!

– Да, что-то проголодался, – объяснил Пэ-Пэ. – К тому же надо было проверить надёжность газовой горелки.

– Ничего не понимаю, Пьер-Поль, – сказала я, обводя глазами нагромождение вещей в комнате. – А это всё зачем? И вообще, с каких пор ты увлекаешься походами?

– Это строжайшая тайна, – ответил Пэ-Пэ и прижал палец к губам. – Пока я ничего не могу вам сказать, хоть режьте.

Что в Пэ-Пэ ужаснее всего, так это его страсть к тайнам. Говорят, девочки любят секретничать, но куда мне до Пьер-Поля!

– Хорошо, что у тебя шлем на голове, – сказал Реми, как будто прочитал мои мысли. – Я бы тебе сейчас хорошенько врезал, чтобы отучить проводить эксперименты тайком от нас.

– Не забывай, что без нас ты бы погиб в жутких мучениях, – напомнила я. – Мог бы хоть спасибо сказать.

– И к тому же, – добавил Реми, – если кто-нибудь расскажет мадам де Сталь о твоих кулинарных экспериментах в Морге… Не думаю, что она будет рада, когда ты пригласишь её отобедать разогретой капусткой.

Пэ-Пэ обхватил голову руками и погрузился в глубокие раздумья. Из-за шлема можно было подумать, будто он держит в руках огромную тыкву, как в фильмах про Хеллоуин.

– Ладно, – наконец решился он. – Ладно… Сдаюсь под натиском уговоров… Вот только место тут не самое надёжное. Мадам де Сталь может появиться в любую секунду.

Он встал, выглянул в приоткрытую дверь и, успокоенный, вернулся обратно.

– Пока всё тихо… Мне понадобится некоторое время, чтобы привести комнату в порядок. Давайте встретимся завтра ровно в полдень в кафе у школы. А до тех пор попрошу вас соблюдать максимальную секретность относительно того, что вы здесь видели и слышали. Думаю, не стоит и упоминать, что речь идёт о сверхконспиративной встрече! Будьте предельно осторожны и не опаздывайте… Для большей согласованности давайте сверим часы. Мои идут с безупречной швейцарской точностью, и на них сейчас восемь часов сорок девять минут.

Мы приняли его странные условия. Любовь Пэ-Пэ к таинственности – это ещё полбеды: куда хуже его страсть к театральным эффектам. Но мне так не терпелось узнать, о чём всё-таки идёт речь, что я решила ему не перечить.

– И последнее: я, конечно же, приду в маскировке. Действовать в открытую слишком рискованно. А чтобы вы меня узнали, в руке у меня будет цветок в горшке. Вопросов нет?

Реми задумчиво покачал головой.

– Пэ-Пэ, – проговорил он. – Мне иногда не верится, что ты существуешь на самом деле.

– Знаю, старик, знаю. Бывают дни, когда я сам поражаюсь тому, как могла подобная интеллектуальная мощь сконцентрироваться в одном хрупком теле… Но ты привыкнешь, вот увидишь.

С этими словами Пьер-Поль вытолкал нас за дверь.

3. Секретное свидание

Вообще-то для сверхсекретного свидания место можно было подобрать и получше.

«Синий попугай» – маленькое старомодное кафе, выходящее террасой на улицу, где расположена наша школа. Это сюда по средам после уроков Реми приходит играть в настольный футбол с Филибером и другими интернатниками.

В тот день терраса была занавешена шторами лимонного цвета, мы заказали по клубничному коктейлю и расположились за столиком, из-за которого было удобно смотреть на часы, висящие над прилавком.

– Без пяти, – мрачно заметил Реми. – Классно он нас провёл. Вот увидишь, он не придёт.

Реми всегда такой – чуть что, сразу падает духом. Лично у меня никак не шли из головы странные вещи, которыми была завалена комната Пэ-Пэ, и его таинственный вид. Я поймала себя на том, что всё утро не свожу глаз со стрелки наручных часов и с приближением назначенного времени встречи сердце у меня стучит громче и громче. Обычно идеи, рождающиеся в запутанных извилинах мозга Пэ-Пэ, приводят к катастрофам, я это прекрасно знала, но всё равно сейчас мне нестерпимо хотелось поскорее стать на несколько минут старше.

Ровно в полдень дверь кафе распахнулась, и на пороге появился тип, похожий на бойскаута, в шортах и военных ботинках. Он сгибался под тяжестью огромного растения в кадке и с опаской оглядывался.

– Пэ-Пэ! – закричал Реми, придвигаясь ко мне, чтобы освободить место на скамейке. – Что это ты на себя нацепил?

– Это моя старая скаутская форма, – объяснил Пэ-Пэ, понизив голос. – Немного жмёт в подмышках. Но как вы меня узнали?

– По-моему, на свете нет ни одного другого скаута, который носил бы на голове мотоциклетный шлем и таскал с собой двухметровый папоротник!

– Ничего другого не нашлось, – сказал Пэ-Пэ. – Пришлось одолжить растение у мадам де Сталь.

– А шлем-то? – спросила я, еле сдерживая смех.

– Так и не смог снять, – признался Пэ-Пэ. – Но зато какой камуфляж, а? Да и вообще, умение приспособиться к обстоятельствам всегда было отличительной чертой великих умов человечества.

– По крайней мере, незамеченным твоё умение приспособиться точно не осталось, – ухмыльнулся Реми.

С появлением Пьер-Поля все разговоры в кафе действительно умолкли, и посетители в недоумении поглядывали в нашу сторону.

– Для месье – газировку с трубочкой? – насмешливо поинтересовался официант у Пэ-Пэ. – А для растения – воду с газом или без?

Мы дождались, пока официант отойдёт подальше, и набросились на Пэ-Пэ с вопросами.

– Терпение, друзья мои, терпение, – проговорил он, пытаясь просунуть трубочку под шлем. – Газетные ларьки открываются только через полчаса. До их открытия вы ничего не узнаете.

Наконец он победил трубочку и разом втянул в себя чуть ли не полбутылки газировки.

Его кривляние начинало всерьёз действовать мне на нервы. Я собралась было ему об этом сказать, но тут он выдернул трубочку изо рта и снова заговорил:

– Воспользуемся минутами ожидания, чтобы кое-что обсудить. Скажите мне, каковы ваши планы на каникулы?

– Каковы мои планы? – переспросил Реми, пожимая плечами. – Мать, как обычно, на мели, так что…

– Я уезжаю только в августе, – сказала я. – Поедем на Луару, как всегда.

– Превосходно! – воскликнул Пэ-Пэ. – Просто превосходно!

Лично я не видела ничего превосходного в том, чтобы до августа проторчать дома, лёжа в постели или сидя в одиночестве перед телевизором: грызть ногти и смотреть с утра до вечера дурацкие телепередачи. Пэ-Пэ что, всё-таки сошёл с ума?

– Это идеально совпадает с моими собственными планами! – объяснил он. – Если подытожить сказанное вами, в ближайшее время вы оба свободны как птицы, правильно?

– Слушай, Пэ-Пэ, – раздражённо одёрнул его Реми. – Может, хватит уже нас мариновать?

– Ещё несколько секунд терпения, – сказал Пэ-Пэ, поднимаясь со стула. – Вот сейчас я куплю газету, и можете оба с благоговением целовать мне ноги.

– Матильда, – проговорил Реми, глядя, как удаляется в направлении газетного ларька пухленькая фигура Пьер-Поля. – Он, похоже, всё-таки двинулся. Ему пора не форму скаута носить, а смирительную рубашку.

Честно говоря, я уже и сама начинала сомневаться в нормальности Пэ-Пэ.

– Математикой перезанимался? – предположила я. – Мозг прогнулся под тяжестью квадрата гипотенузы… А может, это всё из-за шлема? Сосуды в голове пережало?

Мы на мгновенье притихли. Конечно, Пэ-Пэ – один из самых невыносимых людей, которых я знаю, но всё-таки печально было наблюдать, как совсем ещё юный человек, полный планов и надежд, у тебя на глазах лишается разума… Говорят, когда приближается лето и наступают жаркие дни, самые обычные люди вроде нас с вами могут вдруг съехать с катушек: они начинают безо всякой видимой причины поджигать деревья в лесу или нарезать детей ломтиками, чтобы изжарить их в оливковом масле…

Неужели нечто подобное случилось и с Пэ-Пэ?? Я невольно отшатнулась, когда он вернулся и уселся обратно на своё место, победоносно размахивая в воздухе купленной газетой.

4. Охота за сокровищами

– Друзья мои, – торжественно начал Пэ-Пэ. – Наконец настал тот час, когда вы обо всём узнаете. Для начала примите тот факт, что перед вами сидит не Пьер-Поль Луи де Жанвье, звезда седьмого «Б», а будущий победитель величайшей охоты за сокровищами, когда-либо проводимой на территории Франции!

Он выдержал паузу, оценивая эффект, который произвели его слова.

– Впрочем, не будем забегать вперёд. Хотя наш дорогой Фарамон и не питает особой страсти к чтению, вы, несомненно, знаете газету «Депеша», на которую уже не первый год подписана моя многоуважаемая сестра Роз-Лиз де Жанвье. В прошлое воскресенье я заглянул к ней в гости и по стечению обстоятельств, которое правильнее будет назвать счастливым совпадением, наткнулся там вот на эту статью.

Он достал из кармана листок бумаги, сложенный вчетверо, и протянул нам.

– Понятное дело, я мог бы пересказать вам содержание статьи в той краткой и блистательной форме, к которой у меня есть особый талант, но, думаю, вам будет лучше самостоятельно ознакомиться с данным текстом.

– Будем очень тебе признательны, Пэ-Пэ.

– Не хочу тебя оскорблять, мой бедный Фарамон, но я часто спрашиваю себя: как же так вышло, что в результате двадцати столетий существования культуры на свет появилась такая фаршеобразная субстанция, как твой мозг?

Реми открыл было рот, чтобы ответить, но разве есть в мире человек, способный переговорить Пьер-Поля Дежавю? Проглотив вертящийся на языке грубый ответ, Реми погрузился в чтение статьи.

Все – на поиски золотой саламандры!

Этим летом наша газета организует для своих читателей охоту за сокровищами. «Золотая саламандра», работа великого скульптора Роберто Болоньезе, спрятана где-то во Франции. О начале охоты вы узнаете из выпуска от 6 июля, в котором будет опубликована первая подсказка – впрочем, разгадать её смогут лишь самые эрудированные. Охотники за сокровищами отправятся в путешествие по прекрасным регионам Франции, и по пути им будут встречаться новые подсказки, которые в конечном итоге приведут к сокровищу, и – кто знает? – возможно, именно вы станете обладателем «Золотой саламандры», уникального и поистине бесценного произведения искусства.

– Ну? – промолвил Пэ-Пэ, обводя нас взглядом героя-победителя. – Что скажете?

– Классно, – согласился Реми. – Я думал, что охотники за сокровищами бывают только в книжках… Но… Какое сегодня число?

– 6 июля, вот какое! Понимаете теперь, почему я заставил вас дожидаться открытия газетных ларьков?!

– Пэ-Пэ, – сказала я. – Честно говоря, я думала, что ты затеваешь какую-то ерунду. То есть все эти вещи у тебя в комнате…

– Моё походное снаряжение: всё самое необходимое для успешной охоты за сокровищами!

– Ясно. Но, буду откровенной, я не очень понимаю, каким образом это касается нас с Реми.

– Что значит «каким образом»? Вы же отправляетесь на поиски вместе со мной! Не скрою, у меня было намерение действовать в одиночку, но ваше провидческое вмешательство в ход эксперимента заставило меня пересмотреть планы. В конце концов, ведь девчонка всегда может пригодиться – например, пришить пуговицу, а Фарамон уже доказал, что при необходимости способен донести что-нибудь тяжёлое.

– А, то есть мы тебе нужны в качестве слуг? – возмутилась я. – Вот спасибо, дорогой Пэ-Пэ!

– Даже Стэнли[3]3
  Генри Мортон Стэнли – знаменитый путешественник и журналист, исследователь Африки.


[Закрыть] нанимал аборигенов, когда направлялся в неизведанное сердце Африки! И потом, это ведь такая честь для вас – посредственных личностей – разделить мою славу!

– Ты, Пэ-Пэ, совсем обалдел?! – возмутился Реми. – Я не намерен работать твоим носильщиком. И к тому же как мы, интересно знать, доберёмся до цели? Тут сказано, что сокровище спрятано где-то во Франции. Довольно размытое указание места!

– Я всё продумал, – заявил Пьер-Поль. – Мы с Реми возьмём напрокат мотороллеры, а ты, Матильда, поедешь на своей мобилетке[4]4
  Mobilette – французская марка мопедов.


[Закрыть]. Немного денег на карманные расходы, палатка, мой тотальный спальный мешок, несколько банок с консервами, вот мы и готовы! «Золотая саламандра», наша встреча неминуема!

– Звучит заманчиво, – протянула я и добавила с нескрываемой грустью: – Вот только родители меня ни за что не отпустят.

Энтузиазм Пьер-Поля, конечно, немедленно передался и мне. Охота за сокровищами… Поездка на любимой мобилетке через всю Францию… Приключение… Опасность… Бесценная награда в виде «Золотой саламандры»… Но я уже слышала голос родителей, всегда таких рассудительных и благоразумных: «Чтобы девочка, одна, без взрослых, отправилась в компании двух мальчиков таскаться по дорогам Франции? Даже не думай!»

Вообще-то это ужасно несправедливо: ведь девочки куда серьёзнее и взрослее, чем мальчики, но им всегда всё можно, а нам – ничего, и это только потому, что мы девочки! Я не завидую, нет! Но вот предложите-ка ребятам из нашего класса попробовать надеть юбки и нацепить на голову дурацкие разноцветные заколки – тогда и посмотрим, какие они любители приключений!

– Ты как хочешь, – произнёс Реми после долгой паузы. – Но я решил твёрдо: без Матильды никуда не поеду. Едем все втроём – или не едем совсем.

Я даже рот раскрыла от изумления, когда услышала от него такое. Это было так мило со стороны Реми, что я приняла реше-ние: пускай мне понадобится заново развязать Столетнюю войну[5]5
  Война между Англией и Францией, которая длилась с 1337 по 1453 год.


[Закрыть], но мои родители просто обязаны сказать «да»!

– Я ценю твой рыцарский пыл, старик Фарамон, – произнёс Пэ-Пэ. – Но, думаю, такая жертва не понадобится. Ты же знаешь Матильду: немного притворных слёз и женских хитростей, «ну пожалуйста, дорогой папочка!» – и дело в шляпе!

Вот бы слова Пэ-Пэ оказались правдой! Обычно мне и в самом деле легко удаётся выкручиваться из сложных ситуаций. В школе меня вечно подсылают к учителям, чтобы попросить перенести срок сдачи задания или сократить меру тяжести наказания. Пэ-Пэ называет это женскими хитростями, а я – дипломатией. Если хорошенько постараться, я сумела бы продать лысому человеку бигуди. Вот только убедить в чём-нибудь родителей – это посложнее, чем договориться с целой армией лысых…

– Ну а теперь, – сказал Пэ-Пэ, – второстепенные проблемы в сторону, и давайте перейдём к сути вопроса.

Он развернул на столе сегодняшнюю «Депешу». На второй странице была размещена фотография грузного мужчины с мешками под глазами и окладистой бородой, который держал в руках статуэтку дракона. На голове у дракона была корона, а из пасти извергалось пламя.

– Смотрите: Роберто Болоньезе и «Золотая саламандра»! – воскликнул Реми. – Представляю, как все попадают, когда увидят эту штуковину на телевизоре у нас в гостиной!

– И не мечтай, – одёрнул его Пэ-Пэ. – Трофей экспедиции по праву принадлежит её руководителю. Статья первая Устава общества искателей приключений и охотников за сокровищами, чьим основателем, президентом и единственным членом я являюсь.

– Вместо того чтобы ссориться и спорить, лучше помогите мне разгадать подсказку! – перебила я Пьер-Поля.

В качестве первого ключа в газете напечатали какую-то китайскую головоломку. Вот как звучал её текст:

 
          Чтоб знать, где поиск свой начать,
          Холм Цезаря найди сперва.
          Студёною порою там
 

Цветут Луары берега.

– Ну и что это за бред? – спросила я.

Пэ-Пэ задумчиво покачал головой.

– Понятия не имею. Задачка почти такая же непробиваемая, как мои герметичные водонепроницаемые суперчасы.

– Да ты поэт, Пэ-Пэ, – усмехнулся Реми.

Несколько секунд мы сидели молча, снова и снова перечитывая текст загадки.

– Прошу меня простить, – пробормотал наконец Пэ-Пэ. – Я ни слова не понимаю.

– Кажется, я знаю, – медленно произнесла я.

Пэ-Пэ недоверчиво на меня покосился.

– Да, – повторила я. – Мне всё ясно. Нужно бежать к месье Корусанту. Без него нам не обойтись.