Текст книги "Новые расследования в школе"

15. Комната ядов

Дорогой месье Корусант,

я пишу вам из зáмка Блуа, куда мы прибыли вчера. К несчастью, хороших новостей у меня для вас нет. Похоже, поиски сокровищ для нас завершились. Мы глупейшим образом потеряли целый день и теперь, видимо, прощаемся с «Золотой саламандрой»…

Но расскажу всё по порядку.

Итак, позавчера утром мы стали собираться в Блуа. Четвёртая подсказка, обнаруженная нами в Кло-Люсе, оказалась совсем несложной. Стояла замечательная погода, и после тревожной ночи в подземном туннеле жизнь представлялась нам прекрасным приключением.

Наскоро умывшись и плотно позавтракав, около одиннадцати часов мы выехали из Амбуаза. Времени у нас было предостаточно: вы же знаете, что между Амбуазом и Блуа расстояние не больше тридцати километров. Моторы весело тарахтели, Реми беззаботно крутил педали, в воздухе пахло тёплой травой и боярышником. Мы как минимум на день опережали человека из поезда, и лично мне так и хотелось сделать остановку, чтобы поваляться на солнышке на берегу Луары, полюбоваться песчаными островками и зелёными бухточками, мимо которых мы проезжали.

И вдруг – катастрофа: мотороллер Пьер-Поля закашлялся и через несколько секунд, прощально икнув, заглох. Заново завести его никак не получалось.

Реми немного разбирается в механике, но в данном случае проблема выходила за пределы его компетенции. Пришлось нам толкать «Веспу» до ближайшей деревни – в нескольких километрах от того места, где мы остановились. Пока мы туда добрались, настало обеденное время, и единственная здешняя автомастерская оказалась закрыта на перерыв.

Нам пришлось ждать целых три часа, прежде чем наконец-то пришёл механик и осмотрел «Веспу».

– Ничего не понимаю, – сказал он, вытирая о штаны руки, перепачканные машинным маслом. – Мотор забит какой-то липкой кашей: придётся всё разбирать, чтобы её оттуда вычистить. Приходите завтра утром, будет готово.

– Это диверсия конкурентов, – объявил Реми. – Наверняка человек из поезда кинул в бак с бензином несколько кубиков сахара, и поэтому теперь мотор Пэ-Пэ производит карамель!

Ну и подлость! Терпеть не могу нечестных игроков! Поймать бы этого типа… Я вообще-то не злая, но, честное слово, я бы его хорошенько накормила сахаром!

– Это я во всём виноват, – вдруг застонал Пьер-Поль, который до этого момента был на удивление молчалив. – Конкуренты тут ни при чём: я сам изобрёл и приготовил особую смесь – топливо для ракет – и хотел её протестировать.

Мне показалось, что Реми сейчас на месте его прибьёт.

– Особую смесь? Да я тебя заставлю его выпить, это твоё топливо для ракет! Ты вообще понимаешь, сколько времени мы потеряли из-за твоих фокусов?

Впрочем, нам ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Ночевать пришлось в городском кемпинге. Его атаковали комары и немцы в автофургоне, которые всю ночь болтали.

С утра Реми был сердит и мрачен.

Ровно в десять мы стояли у дверей мастерской.

– Ну вот, всё работает, – объявил механик. – Но с мотором придётся обращаться бережно, иначе я ничего не гарантирую.

Мы поехали дальше, на этот раз очень медленно. Время от времени «Веспа» фыркала и отплёвывалась облаками чёрного дыма, и от этого было как-то не по себе.

К счастью, до Блуа мы всё-таки добрались без остановок.

Вид у Пэ-Пэ был такой несчастный, что я сказала:

– Ничего, мы всё равно опережаем противника. При удачном раскладе Кло-Люсе до сих пор закрыт на ремонт, и тогда весьма вероятно, что человек с поезда пока не добыл четвёртой подсказки.

В кои-то веки смысл послания был вполне прозрачен: очередной ключ охоты за сокровищами находился где-то в зáмке Блуа.

Зáмок оказался большим величественным зданием с квадратной площадью посередине, на которую из дома вела парадная лестница с балкончиками.

По счастью, в этот зáмок пускали бесплатно. Следуя указаниям послания, мы отправились на поиски комнаты ядов. Так называется спальня, в которой жила Мария Медичи, жена Генриха IV. Стены помещения были обиты деревом, сообразно моде тех времён. Королева, если верить нашему экскурсоводу, распорядилась о том, чтобы за деревянными панелями разместили секретный шкаф, и в нём она хранила маленькие флакончики с ядом, которые были нужны, ясное дело, для того, чтобы избавляться от неудобных врагов.

Я обожаю, когда на истории нам рассказывают про такие вещи. Но сейчас мне предстояло впервые увидеть это своими глазами. Оставалось только найти педаль, которая открывает тайник, и тогда перед нами предстало бы вещественное доказательство коварства королевы. От одной только мысли о том, что она могла подсыпать яду в куриный бульон Генриху IV, меня кидало в дрожь.

К несчастью, в комнату набилось слишком много народу и мы не могли немедленно приступить к поискам. К тому же, отыскав педаль, мы рисковали нечаянно дать подсказку конкурентам, которые, возможно, тоже находились где-то здесь. Пэ-Пэ с видом знатока истории погрузился в чтение путеводителя, а мы с Реми тем временем любовались живописными полотнами на стенах.

– Смотри, – сказал он, давясь от смеха. – Это прямо Пэ-Пэ, скажи?

На портрете был изображён господин XVI века, в мантии, отороченной мехом горностая, и в чулках, которые морщинились на коленках. За исключением этих деталей, человек на портрете в самом деле был вылитый Пьер-Поль.

– Ладислас-Адемар де Жанвье, мой знатный предок, – гордо сообщил нам Пэ-Пэ. – Вид у него такой хитрый – ну прямо точь-в-точь моя сестра Роз-Лиз.

Мы чуть не рухнули на пол от смеха: представили себе Пэ-Пэ в доспехах, верхом на старой кляче и потрясающего мечом, который он еле удерживает в обеих руках, – от этого на душе сразу как-то посветлело.

– Вот откуда у меня такие блестящие успехи в истории, – объяснил Пэ-Пэ. – Вам, простолюдинам, этого не понять. А для нас история Франции – это просто, знаете ли, дела семейные.

Пэ-Пэ любит похвастаться знатностью своего рода. Мои предки были простыми ткачами, но они, по крайней мере, никого никогда не отравляли.

– Ну, раз ты тут у себя дома, Пэ-Пэ, за дело! – напомнил Реми. – Надо скорее найти эту секретную педаль.

Зал постепенно опустел, и наконец можно было приступить к поискам. Мы тщательно простукали деревянные панели. Наконец Реми издал радостный крик: педаль обнаружилась в зазоре между двух листов дерева, где её было почти невозможно разглядеть.

– Предоставлю эту честь тебе, – галантно кивнул он в мою сторону.

– Осторожно, – предупредил Пэ-Пэ. – Механизм, возможно, с ловушкой.

Я пожала плечами, как будто мне совсем не страшно. Но сердце у меня просто чуть наружу не выскочило, когда я надавила на педаль.

Раздался щелчок, за ним – лёгкий скрип, и через мгновенье одна из деревянных панелей отодвинулась, обнаружив за собой шкафчик со множеством крошечных отделений. Это и был тайник ядов.

– Надо будет в интернате устроить себе такую кладовку для еды! – пробормотал Пэ-Пэ.

Едва дыша от изумления, мы приблизились к шкафчику. Внимательно заглянули во все отделения тайника, но ничего не нашли. Кто-то явно побывал здесь до нас и унёс пятую подсказку.

– Нас обошли! – воскликнул Реми. – Видимо, человек из поезда тоже пробрался вчера в Кло-Люсе и сразу примчался сюда.

Мы ещё раз тщательнейшим образом обследовали тайник, но только перепачкались в вековой пыли – вот и всё. Пятая подсказка была похищена.

– Эх ты, Пэ-Пэ, всё из-за твоего ракетного топлива! – бросил Реми.

– Подождите, – вдруг вмешалась я. – Кажется, тут что-то есть.

В петле дверцы шкафа застрял обрывок бумаги. Я вытащила его оттуда и обнаружила на обрывке изображение саламандры и два слова: «Nutrisco et».

Больше от пятой подсказки ничего не осталось. Основную часть послания унёс с собой наш нечестный соперник.

Вот и всё. Теперь, месье Корусант, вы в курсе наших печальных новостей.

Я заканчиваю письмо, сидя у палатки в свете фонарика. Мы тут нашли симпатичное место для лагеря, в нескольких километрах от Блуа, но настроение всё равно безнадёжно испорчено. Без последней подсказки саламандры нам не найти.

Боевой дух покинул нашу команду. Так обидно! Такой долгий путь проделан – и всё напрасно. Что за «Nutrisco et»? Тут только вы смогли бы нам помочь… Но, когда это письмо до вас дойдёт, приключение будет окончено и мы вернёмся домой с пустыми руками.

Теперь мне остаётся только одно: воспользоваться последними деньками путешествия, чтобы подготовить доклад, который вы поручили мне сделать. Честно говоря, утешение довольно слабое.

В общем…

Надеюсь, что вы, в отличие от нас, проводите каникулы хорошо и с пользой.

Матильда Блондан

16. Каникулы на ферме

Сквозь сон я почувствовала, как кто-то кусает меня за ногу.

Я открыла один глаз и завизжала: в палатку просунула голову корова и преспокойно жевала мой спальный мешок. Она мельком глянула на меня, не переставая с глупым видом шевелить челюстями. А потом развернулась и неспешно зашагала прочь.

Я с трудом выбралась из палатки. Солнце стояло уже высоко и резало глаза. Интересно, который был час?

– Завтрак через пять минут, – объявил Пэ-Пэ, опуская на землю тяжёлую корзину.

Яичница, жареные сосиски, домашняя ветчина, тартинки и прочая вкуснотища, любезно предоставленная нашими хозяевами.

– А Реми? – спросила я, зевая.

– Ушёл на рыбалку. За этим пучком деревьев есть какая-то несчастная лужа.

Накануне мы поставили палатку посреди поля, рядом с хорошеньким фермерским домиком с синими ставнями. Мысль о том, чтобы опять ночевать в муниципальном кемпинге, приводила меня в ужас. Терпеть не могу дома на колёсах, туристов в шортах и раскладные столики.

– К счастью, у меня ещё остались кое-какие запасы, которыми можно дополнить этот скудный перекус, – сказал Пэ-Пэ, довольно потирая руки. – Например, баночка скумбрии в белом вине…

– Поразительно, как ты можешь в такой ситуации есть! Лично мне вообще ничего не хочется.

События вчерашнего дня напрочь лишили меня аппетита: поломка «Веспы», шкафчик с ядами, пустые ячейки, из которых наш нечестный соперник выкрал записку… Мы были так близки к цели, что я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью о поражении. Но что же мы могли поделать без очередной подсказки? Где искать дальше? Как ни крути, приходилось признать: приключение закончилось. Нам ничего не оставалось, как вернуться домой – поверженными и разбитыми. Я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться от досады.

– Есть один крошечный шанс, – сказал Пэ-Пэ. – Обрывок бумажки плюс моя исключительная эрудиция. В конце концов, смогли же учёные расшифровать египетские иероглифы с помощью одного-единственного булыжника[11]11
  Пьер-Поль имеет в виду знаменитый Розеттский камень, найденный в 1799 году в Египте, на трёх гранях которого был трижды выбит один и тот же текст, но в одном случае – на древнегреческом языке, а в двух других – на древнеегипетском: скорописью и иероглифами. Лингвисты XVIII века были хорошо знакомы с древнегреческой письменностью и, сопоставляя тексты, получили ключи для расшифровки египетских иероглифов.


[Закрыть]. А чем мы хуже?

С этими словами он яростно вгрызся в тост, жирно намазанный мёдом.

Тем временем к нам присоединился Реми, ужасно мрачный и злой.

– Эти деревенские рыбы – беспроглядные недоумки, – пожаловался он и швырнул удочку в траву. – Я два часа размахивал у них перед носом дождевым червём… Знаете, что я вам скажу? Я сыт по горло природой, пикниками и коровьими какашками. Мне хочется вдохнуть выхлопных газов и съесть нормальный гамбургер!

– Может, поставить палатку на парковке перед супермаркетом? – предложила я.

Настроение в нашем отряде было хуже некуда. Я взяла зубную щётку и полотенце и пошла умыться во дворе фермы. Вода из колонки текла потрясающе холодная, у меня даже мысли немного пришли в порядок. Пэ-Пэ был прав: крошечный шанс у нас всё-таки оставался. Честно говоря, я в это не очень-то верила, но, раз уж нам выпал денёк неожиданных каникул, надо провести его с удовольствием. С момента отъезда из дома мы только и делали, что куда-то неслись. Стоит немного отдохнуть, и настроение тут же улучшится.

В отличие от Реми, я обожаю деревню. Мне бы так хотелось разводить лошадей в каком-нибудь тихом местечке. Чтобы у меня был дом, полный кошек и собак, и чтобы можно было дни напролёт скакать по полям в гордом одиночестве, без этих двух ворчливых домоседов, которые только и делают, что ссорятся.

Когда я вернулась, Пэ-Пэ заперся в палатке с путеводителем месье Корусанта.

– «Nutrisco et…», «Nutrisco et…» – повторял он. – Ну же, Пьер-Поль, смелее! Неужели два несчастных латинских слова остановят гиганта мысли?!

Когда Пэ-Пэ говорит о себе в третьем лице, как Юлий Цезарь, мне хочется его придушить. Реми уехал в город под предлогом того, что нужно срочно опустить в почтовый ящик письмо месье Корусанту. А я мирно отдыхала, в моём распоряжении был целый длинный день.

За неимением важных дел я пошла бродить по полям. Довольно долго просидела на берегу пруда, наблюдая за утиным семейством, игравшим в камышах. Вернувшись с прогулки, помогла фермерше накормить кроликов. Весной самки принесли крольчат, и очаровательные малыши копошились в клетках и высовывали через решётку крошечные розовые носы. С фермерской кухни пахло сливовым пирогом. Потом я ещё помогала хозяйке лущить горох, который она собрала в огороде. Это была добрая женщина с крупными ногами, крепкими руками и с собранными в пучок волосами. Мне нравилось ей помогать, это напомнило те каникулы, когда моя бабушка ещё была жива и мы с ней вдвоём готовили обед на дровяной печи.

– Тебе надо побольше есть, дочка, – повторяла фермерша. – Тощая, как цыплёнок. Если не поправишься, никогда не найдёшь себе мужа.

Эта проблема беспокоила меня сейчас меньше всего. Когда я наконец вернулась к палатке, Пьер-Поль крепко спал, и путеводитель месье Корусанта лежал в раскрытом виде у него на животе.

– Молодец! – воскликнула я, расталкивая его. – Вижу тяжелейшую работу мозга!

– Эй, внешность обманчива, – забормотал он в ответ. – На самом деле я вовсе не спал. Это древний метод тибетской медитации, во время которой…

– Древний метод переваривания колбасы, знаю! Ты храпел, как сурок!

Он мрачно потёр сонные глаза.

– Я сдаюсь, Матильда… – признался он. – С позором сдаюсь. Я прочитал путеводитель вдоль и поперёк, но там ничего нет. Я обесчещен, уничтожен, разбит. И вижу из этого лишь один выход.

– Какой?

– Заколоться консервным ножом!

Вид у него был настолько несчастный, что я не выдержала и расхохоталась.

Я собиралась было ему ответить, но тут послышались звуки клаксона и вслед за ними – рокот моей доброй мобилетки.

По двору фермы катил Реми и радостно гудел в рожок. Но он был не один: позади него на мопеде восседал месье Корусант в велосипедном шлеме дяди Фирмена.

17. Нежданный гость

– Сейчас я вам всё объясню, – начал Реми.

Мы сидели вокруг жарко пылающего костра и не сводили глаз с нежданного гостя. Пэ-Пэ превзошёл самого себя: в сумерках над огнём поднимался сладостный запах жарящихся сосисок, а внизу, закопанная в угли, запекалась картошка.

– Де Жанвье, вы настоящий кулинар, – воскликнул месье Корусант. – Я не ужинал при луне с тех пор, как ездил на раскопки в Месопотамию уж и не вспомню сколько лет назад.

– Это удивительное совпадение, – приступил к объяснениям Реми. – Итак, сегодня утром я приехал в Блуа, надеясь немного поиграть в пинбол. Ничто не успокаивает нервы лучше, чем эта игра. Нашёл в одном баре пинбол-автомат и за час спустил там все карманные деньги. Ни одной монеты не осталось. Вышел на улицу злой, на взводе, прямо убить кого-нибудь хотелось. И тут – на тебе! Метрах в двухстах от себя я вижу угадайте кого? Человека из поезда, в берете и с развевающимся на ветру шарфом!

Он сделал паузу, наслаждаясь эффектом, который произвели на нас его слова.

– У меня от волнения аж в глазах потемнело… Тут он такой ныряет в такси, я заскакиваю на мобилет и бросаюсь за ним. На этот раз ему от меня не уйти!

– Браво, Фарамон! – воскликнул месье Корусант. – Меня всегда восхищал ваш боевой дух!

– Ну, просто это был наш последний шанс, – объяснил Реми, раскрасневшись от комплимента учителя. – Хорошо ещё, что у меня был Матильдин мопед, на велосипеде я бы, конечно, его ни за что не догнал. Короче говоря, едем мы по дороге, и тут такси останавливается на привокзальной площади. Человек из поезда выходит, и, пока он разбирается, куда идти, я паркую мобилет и потихоньку следую за ним до железнодорожной кассы. Там я слышу, что он покупает билет второго класса до Азе-ле-Ридо.

– Потрясающе, – воскликнул Пэ-Пэ. – Но ты уверен, что он тебя не заметил?

– Скажешь тоже! Я достаточно смотрю детективных сериалов, чтобы знать, как себя вести в таких ситуациях… Я шёл за ним прямо вплотную. В общем, не знаю, кто он, этот человек из поезда, но запах, скажу я вам, он распространяет вокруг себя тот ещё!

– Запах? – удивился Пэ-Пэ. – Любопытно.

– В общем, дальше я не знал, что делать. Денег на билет у меня не было. С другой стороны, не мог же я позволить ему убежать. Оставался один выход: забраться в поезд зайцем и надеяться, что контролёров не будет. Вот это-то я и собирался сделать, но тут, выйдя на перрон, столкнулся нос к носу с месье Корусантом…

– Я, в свою очередь, тоже должен кое-что объяснить, – перебил Реми учитель. – Когда сегодня утром я получил от вас открытку, мне нестерпимо захотелось к вам присоединиться. Я вскочил в первый же поезд, идущий до Блуа, надеясь, что ещё застану вас там. В конце концов, очерк на тему римских монет может несколько дней подождать… Но боюсь, что я только всё испортил: без меня вы, Фарамон, возможно, не потеряли бы из виду человека из поезда.

– Да мы его запросто найдём, – сказала я. – Азе-ле-Ридо вряд ли такой уж огромный город.

Я вкратце изложила месье Корусанту события предыдущих дней: как мы нашли тайник в комнате ядов, как оттуда исчезла пятая подсказка, как нам достался только обрывок бумажки с двумя латинскими словами, над которыми с тех пор ломает голову Пьер-Поль.

– «Nutrisco et…», говорите? – повторил месье Корусант. – Действительно, информации не так уж и много. Дайте-ка мне подумать… Что-то мне это напоминает, что-то из старых студенческих дней. К несчастью, память у меня уже не так сильна, как прежде.

Сидя у огня со скрещёнными ногами и с салфеткой, обвязанной вокруг шеи, месье Корусант больше напоминал охотника, который выслеживает тигра, чем старого преподавателя истории и географии. Он был одет в шорты, высокие носки, тяжёлые ботинки с металлическими пряжками, и я гадала, не захватил ли он с собой сачок для ловли бабочек.

Внезапно учитель стукнул себя по лбу:

– «Nutrisco et extinguo!» «Им я питаюсь и его же тушу!» Как же я сразу не сообразил? Ведь это девиз саламандры!

Мы недоумённо смотрели на месье Корусанта.

– Ну конечно! – продолжал он. – Саламандра – это вымышленное животное, полуящерица-полудракон, который якобы обитает в огне. Отсюда и этот девиз: «Им я питаюсь и его же тушу». Франциск I сделал саламандру своим символом. Если вы заглянете в путеводитель, который я вам дал, то узнаете о том, что в зáмке Азе-ле-Ридо есть зал, который называется комнатой Франциска I, в котором над очагом находится восхитительное изображение саламандры! Вот там-то и следует искать последний элемент пазла.

– Да здравствует месье Корусант! – закричал Реми. – Подсказка разгадана!

Он вскочил на ноги и потащил меня в бешеной пляске вокруг костра под умилённым взглядом учителя.

18. Подвиги месье Корусанта

Признаюсь, в тот вечер я еле уснула. Небо было усыпано звёздами, ночь стояла ясная. По всей деревне там и тут лаяли собаки, будто переговаривались друг с другом, и что-то шуршало в траве рядом с палаткой – казалось, совсем рядом с нами бродят дикие звери.

Может, это просто воображение у меня разыгралось? Мы были близки к цели нашего путешествия, и я впала в то странное состояние, которое бывает накануне контрольной: когда сгораешь от нетерпения и одновременно ужасно волнуешься. Потом я наконец уснула, и мне снилась саламандра: она прогуливалась вокруг нашей палатки, тихонько похрапывая и разбрасывая вокруг себя искры. Всё кончилось тем, что она просунула голову внутрь палатки, и тогда я наконец не выдержала, закричала и проснулась.

Утро только-только начиналось. У Пьер-Поля за очками не видно было глаз. Он тоже плохо спал.

– Не надо было мне брать добавку картошки, – пробормотал он. – Меня всю ночь тошнило. К тому же Реми во сне всё время пинал меня и выл, что я человек из поезда. Ну почему мир так жесток?

Мы присоединились к месье Корусанту на ферме и как следует там позавтракали. Учитель ночевал в нормальной спальне на втором этаже дома и разработал для нас план на день.

– Вот Блуа, – сказал он, расстилая на столе карту. – После завтрака двигаем в направлении Азе-ле-Ридо. Расстояние: семьдесят пять километров. Расчётное время в пути: три часа.

– Три часа? По-вашему, я что, гонщик Тур-де-Франс? – возмутился Реми. – Велик Филибера – это всего лишь старая железяка, которая…

– Я всё уладил, мой юный друг, – заверил его месье Корусант. – Хозяева фермы любезно предоставляют в наше распоряжение своё моторное средство. Вам не придётся крутить педали. Успех операции зависит от скорости, поэтому все вещи мы оставим здесь. Не забывайте: соперник обгоняет нас на целые сутки.

Аккуратно причёсанный и в очках, месье Корусант был похож на генерала.

– Вот на чём мы поедем, – гордо объявил он, когда мы вышли во двор. – Матильда, вы поедете со мной.

– Вот на этом? – воскликнула я, не веря собственным глазам. – Но ведь на этом ездили, кажется, во времена Первой мировой войны!

Хозяева фермы выкатили из сарая старый военный мотоцикл с коляской, покрытый пылью и паутиной.

– Да будет вам известно, моя дорогая, что в двадцать лет я пересёк пустыню Сахару на машине вроде этой. Вот увидите, я и до сих пор неплохо держусь в седле.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Попрощавшись с хозяевами, я забралась в мотоциклетную коляску и почувствовала себя примерно так же, как чувствует человек, залезающий в гроб на колёсиках.

Месье Корусант выжал газ, отпустил тормоз, и мы зигзагом рванули вперёд, едва не влетев в сливовое дерево и чудом объехав курицу, неосмотрительно выбежавшую на дорогу.

– Руль туговат! – крикнул месье Корусант, перекрывая рёв мотора. – Но не беспокойтесь, у меня всё под контролем!

Мы так надымили, что я еле разглядела позади нас «Веспу» Пьер-Поля с Реми, который сидел у него за спиной.

В мотоциклетных очках и с ремешками от шлема, развевающимися на ветру, месье Корусант был похож на гонщика, нацелившегося побить мировой рекорд. Я же вцепилась в ручку коляски, и мне казалось, что меня вот-вот расплющит. Мы беззаботно перескакивали через белые полоски на дороге, опасно выворачивали влево и только успевали заметить, как другие машины, будто по волшебству, расступаются перед нами, когда месье Корусант яростно жмёт на резиновую грушу, служившую ему клаксоном.

Когда мы прибыли в Азе-ле-Ридо, я едва держалась на ногах. Поездка меня совершенно разбила – ощущение было такое, будто я провела всё утро в барабане стиральной машины. Впрочем, спасибо, что я хотя бы жива осталась.

– Признаюсь вам честно, – сказал месье Корусант, бешено мигая глазами под всклокоченными волосами, – я слепой, как крот. Если бы не это неудобство, мы могли бы ехать ещё быстрее. Надо мне и в самом деле как-нибудь решиться и получить права на вождение мотоцикла.

– У вас что же, ещё и прав нет?

– Ну а зачем они, в сущности, нужны? Мотоциклы – простейшая техника, в которой для меня нет никаких секретов.

Всё-таки месье Корусант – удивительный персонаж. Разве могли мы предположить, глядя на него в классе, что наш учитель истории и географии водит мотоциклы без водительских прав и в молодости пересекал пустыню?

– Так-так, надо оценить обстановку, – сказал он, обводя глазами скопление автомобилей на стоянке. – Боюсь, время для поисков выбрано не самое удачное. Слишком много народу. Стоит немного пересмотреть наши планы.

– Вы глаголете истину, о мой достопочтенный учитель, – выкрикнул подхалим Пэ-Пэ. – Зáмок наверняка переполнен. Я бы предложил подождать более удачного момента.

– А человек из поезда? – вмешался Реми. – Что же, мы опять дадим ему нас обойти?

– Вы правы. Займём позицию в этом очаровательном кафе: отсюда, сидя за стаканом чего-нибудь прохладительного, можно будет наблюдать за всеми подозрительными личностями, которые приходят и уходят из зáмка. Терпение, Фарамон, – секрет всех великих побед… Дождёмся вечера, чтобы спокойно обследовать территорию. Тем более что после этой гонки меня мучает жажда. Как вы смотрите на бутылочку домашнего лимонада?

Месье Корусант, безусловно, был прав. Я не представляла себе, как мы станем искать саламандру в такой толпе. Что же до человека из поезда, то мы его обязательно заметим, если он будет входить в зáмок.

Мы решили слегка притормозить и подождать. Правда, терпение не входит в число моих сильных качеств, но ради саламандры я готова была и потерпеть. И стоило нам так гнать и рисковать жизнью по дороге сюда…