Текст книги "На обочине мироздания"

– Все еще висит в небе, – заметила Мари, указав раскрытой ладонью на красное пятно воздушного змея, бескрылая птица раскачивалась в незримых человеческому глазу потоках ветра, петля от хвоста тянулась к развернутым зонтам.

– Сразу пойдешь на поиски Венсана или побудешь со мной на пляже? – поинтересовалась Исабель, когда громоздкий внедорожник за ее спиной бесшумно тронулся с места и оставил юных дам в одиночестве посреди прекрасной лиственной аллеи.

– Боюсь, бросить тебя сейчас будет слишком подозрительным, – усмехнулась справедливо Мари, в своих открытых туфельках на коротком каблуке зашагав по залитой светом в зеленом спектре дороге. – И хочу посмотреть на тебя, когда ты снова поймаешь волну, – добавила девушка, взглянув на доску в руках подруги.

Распущенные струны светлых волос под элегантной шляпкой на голове Леклер вместе с лентой голубого банта казались исключительными, даже самодовольная Иглесиас заметила это и поспешила поделиться наблюдением с подругой, от чего на ее щеках без видимой причины проступили алые пятна. Должно быть, Мари даже сквозь мелодию листьев и доносящийся до них монотонный шепот волн представляла себе сцену их новой встречи с Венсаном.

Вскоре юные дамы вышли из тени прекрасной аллеи, где терпкий аромат листьев в удивительном сочетании смешивался со свежестью задувающего с моря ветра, туфельки Мари теперь повисли в ее тонких руках, а Исабель уже переоделась в плавательный костюм, попросив спутницу застегнуть сплошную молнию на ее спине. В таком виде они прошагали по теплому песку прямо к зонтам, к одному из которых тянулась нить от воздушного змея. Возвышались из объятий бирюзовых красок молчаливые айсберги мраморных скал.

– Неужели ты вновь решилась поймать волну? – сразу после слов приветствия произнесла знакомая подругам девушка в купальнике и солнцезащитных очках, что выглянула из-под тени зонта на звук приближающихся шагов.

– Теперь все будет иначе, сеньорита Исабель, мы не будем давать вам поблажек, – усмехнулся вдруг следом кудрявый мальчишка, в котором Мари с некоторой долей удивления признала Густаво Бальмонта, давнего и не слишком преуспевшего ухажера.

– Здравствуй, – сорвалось с уст Леклер, от чего мальчишка даже на мгновенье стеснительно опустил взгляд, хотя в следующий миг вернул прежнее расположение духа.

Густаво в гавайской рубашке на своем загорелом теле ответил легко и непринужденно:

– Поражаюсь вашей изобретательности в том, чтобы всяческими способами меня избегать, дорогая Мари.

– Прости меня за застенчивость, ты ведь не мог об этом не знать, – усмехнулась робко Леклер, пока ее подруга в плавательном костюме бросила доску на песок перед собой, словно бы в этом кокетливом жесте принимая вызов.

– Верно, – согласился мечтательно Густаво и нашел в себе силы подшутить над своими прежними выходками, чем искренне рассмешил Мари, она уже успела заметить, что на лбу его теперь красовался пластырь.

– У нас есть время до сиесты, чтобы я показала Густаво и его коллегам по клубу как правильно стоять на доске, – заявила с отчетливой долей иронии в голосе Иглесиас, тем самым прервав повисшую между Леклер и Бальмонтом недосказанность.

– Не думала, что ты разделяешь традицию островитян в дневном сне, – усмехнулась снова девушка в солнцезащитных очках на шезлонге, на ее коленях лежала какая-то книга с плетеной закладкой в середине.

– Я предпочту спрятаться от палящего солнца в тени, – объяснилась Исабель, соломенная шляпа лежала в ее руке вместе с сумкой.

Все четверо теперь обратили свой взор в сторону шелестящих монотонно своими тихими голосами волнам, вдали от берега в чистом небе проглядывались силуэты чаек, широкие окна и террасы университетского дворца за спинами героев выходили к полоске теплого синего моря.

– Дорогая Мари, а ты посмотришь за нами с пляжа? – поинтересовался Бальмонт, зная, что получасом позже сюда придут и другие члены спортивного клуба.

– Кажется, мне не стоит нарушать вашего с Исабель свиданья, – усмехнулась Леклер в шляпе и легком платье на своих хрупких плечах, длинная тень от нее стелилась на песок как-то отстраненно.

– Все верно она говорит, – поддержала шутку своей подруги Иглесиас и весело побежала навстречу волнам вместе с доской, оставив собеседников, она не остановилась, и когда теплые воды омыли ее ноги.

– Я буду первым! – несерьезно возразил Густаво, взглянув на Мари своими большими и темными как сама ночь глазами, мальчишка взял доску и устремился вслед за Исабель, что уже нырнула в воду, от чего косы ее темных волос стали влажными, а доска плавала рядом с ней.

– Только не расшиби свой лоб, – говорила с некоторой долей иронии и одновременно с этим учтивостью соперница в плавательном костюме, тонкие руки ее до локтей оставались закрыты тканью.

Беспечная Леклер с песчаной полоски берега наблюдала с интересом, как кудрявый Густаво в гавайской рубашке поспешил первым взобраться на доску и удержать равновесие, что, впрочем, получилось у него не слишком удачно. Вскоре фигуры обоих спортсменов поравнялись над рябью безмятежного моря, все наблюдая за вздымающимися вдали из-за лиственной аллеи фасадами колониального дворца, оставшимся на берегу дамам было трудно различить детали разговора своих друзей, однако по их жестам вскоре стало очевидным шутливое самодовольство Исабель.

– Они ведь хорошо смотрятся вместе, хотя Густаво был взволнован предстоящей встречей с тобой, – произнесла несерьезно знакомая еще по школьным временам девушка в солнцезащитных очках, книга в ее руках теперь была раскрыта на середине, хотя ее владелица предпочла более не выходить из тени широкого зонта над собой.

– Все это в прошлом: мы ведь не живем в сказке, где можно прождать ответа сколь угодно долго. Жизнь быстротечна и следует брать от нее лучшее, пока это еще возможно, – отозвалась Мари, стоя на песке в паре метров от берега, Густаво и Исабель отплыли чуть дальше, точно бы и не строили планов по возвращению на остров, предпочтя остаться наедине с прекрасным в эти минуты морем на целую вечность.

– С твоими словами трудно не согласиться. Порой бывает, что неопределенность страшит более не взаимности.

Вскоре оставшиеся на берегу зрители могли наблюдать, с какой легкостью Исабель, стоя на доске, седлает гребень невысокой волны под свист чаек вместе со своим спутником, которому это мероприятие и не кажется таким простым. Немногословная Леклер босыми ногами все стояла на теплом песке, открытие туфельки повисли в ее руках. Иглесиас с приятной усмешкой вновь вышла из маневра раньше Густаво, однако внезапно она словно на ровном месте без тени фальши свалилась с доски в объятья сливающимся с небом на горизонте океана.

Увиденная картина заставила застенчивую Мари в соломенной шляпе на мгновенье лишиться дара речи, а ее собеседницу даже отстраниться от чтения и выглянуть из-под тени зонта. Изумленный случившимся Густаво поспешил прыгнуть за спутницей следом, вот только всего через секунду Исабель сама без сторонней помощи вынырнула из воды рядом с доской и отдышалась тяжело, после чего усмехнулась ребячески, точно бы все это было лишь шуткой. Косы темных волос Иглесиас легли на ее плечи и застелили собою глаза, от чего ей пришлось изящно оправить их своею рукой, обнажив свой обольстительный взгляд перед кудрявым мальчишкой.

– Должно быть, для Исабель эта сцена показалась длиною в вечность, – с нескрываемым облегчением мысленно заключила Мари, наблюдая за фигурами все еще встревоженного Бальмонта и легкомысленной Иглесиас, находящимися в воде возле продолговатой доски последней.

– Все в порядке! – прокричала не сразу Исабель, помахав рукой, золотистый обод браслета все также висел на ее запястье.

Леклер невольно прочла по губам дорогой подруги еще несколько слов, адресованных только Густаво, бирюзовый глянец моря до самого горизонта, чья полоса между золотящейся в причудливом ритме рябью и голубым небом сделалась размытой. Поднявшийся ветер с моря пронесся своим незримым бархатом по горячему песку студенческого пляжа и, нежно взвив локоны белесых волос Мари, растормошил листья деревьев на длинной аллее. На мгновенье одинокая девушка в соломенной шляпке и с туфельками в руках даже испытала чувство подлинного благоговения перед этим вечным глянцем моря и синевой небес, вдыхая свежий и неподдающийся описанию аромат ласковой к островитянам стихии.

Глава 3

Горячий песок чистого пляжа вместе с прекрасной в своей мелодии лиственной аллеей остался позади, Мари после недолгого пребывания у берега возвратилась в университет, точно как и планировала это вместе с Исабель. Мозаика высоких окон на безликих фасадах общежитий по правую сторону от колониального дворца своим безжизненным видом только подчеркивала общую покинутость заведения в период каникул, хотя здесь, по заверению Иглесиас, все еще работали некоторые преподаватели.

– Вы так удачно приехали, что в вашем распоряжении теперь целый дворец, – с легкой усмешкой мысленно обратилась к Венсану девушка, идя по выложенной несколькими годами ранее брусчатке вдоль ухоженных лужаек.

Леклер все еще не знала, с каких слов ей следует завязать разговор с этим милым молодым человеком, однако все еще рассчитывала подобрать верную фразу уже при встрече или сказать о цели своего визита напрямую. Гостья словно в подтверждение своих размышлений завидела на парковке за зеленой изгородью узнаваемый двухместный автомобиль красного цвета, и возникшие перед глазами Мари воспоминания о вчерашнем вечере только упрочили ее желание найти Венсана среди безлюдных коридоров.

Стеклянный купол в лучах капризного солнца налился стерильным блеском, от чего интерьеры просторного холла, куда через двери парадного входа вошла Мари, преобразились, напоминая скорее античные залы славы, нежели учебное заведение в апартаментах колониального дворца. Леклер помнила, как ей приходилось бывать здесь раньше, когда ее папенька окончательно не решился отправить горячо любимую дочь на учебу за пределы архипелага маркиза Ламберта.

Через приоткрытые окна в помещения проникала свежесть ветра и шелест листьев вековых деревьев у фасада, шторы были собраны, а залы – пусты, от чего Мари, найдя себя в образе принцессы, опасалась потеряться среди бесконечных лестниц, поворотов, аудиторий и залитых светом дня коридоров. Гостья легкой походкой пробежала вверх по лестнице и по странному обстоятельству решила начать поиски сразу с третьего этажа, где выбрала один из длинных коридоров, протянувшихся через все здание вплоть до террасы у благородной аллеи. Наверное, в случае неудачи Леклер рассчитывала еще раз своим несколько надменным взглядом найти фигуры Исабель и Густаво среди синевы водного глянца вблизи песчаного берега.

Странным образом двери просторных аудиторий оказались открыты, хотя за все время пребывания во дворце гостья еще ни разу не встретила сотрудников университета или кого-либо еще кроме собственного отражения. Мари в легком платьице и соломенной шляпе после беглого осмотра заключила, что залы были пусты, как вдруг внезапно до нее по сводам коридоров донесся незамысловатый гитарный мотив, в котором порой угадывались характерные для здешнего радио помехи.

Приятная мелодия отозвалась в мыслях Леклер необычайным спокойствием, точно бы она уже неоднократно слышала ее где-то в полузабытом сне, от чего гостья храма наук неторопливо зашагала на звук.

– Рады снова приветствовать слушателей на главных скачках архипелага, в эту минуту наездники вместе со своими благородными скакунами проходят торжественно мимо трибун и уже направляются к старту, – после окончания музыкального мотива произнес диктор. – Приняты последние ставки, и до начала состязания остается еще несколько мгновений, а сейчас самое время упомянуть еще раз спонсора скачек…

Мари уже не слушала пустую болтовню в радиоэфире, когда подошла к открытым нараспашку арочным дверям залитой светом аудитории, где на сцене за округлыми рядами пустых письменных столов внезапно застала возле широкой доски фигуру Венсана, тот лишь с мелом в руках выписывал какую-то пространную формулу, вернее некий закон распределения.

Полный подлинной задумчивости мужчина сначала вовсе и не заметил появления гостьи, тень от чьего силуэта за его спиной падала на верхние ряды столов, винтажный радиоприемник стоял на подоконнике, завывая хриплым басом труб в перерыве перед началом скачек.

– Неужели поиски моей персоны оказались предпочтительнее отдыха на пляже? – поинтересовался, нисколько не оборачиваясь, Венсан в привычном наряде, широкая двухуровневая доска перед ним была полностью загромождена пространными записями одного уравнения.

– Верно, вы за мной следили? – удивленно вопросила Мари, прежде чем, наконец, собеседник бросил записи и вытер руки тряпкой, в широких окнах проглядывались лишь полосы леса и синева небес, утекающих у самого края прямо в объятья вечного моря.

– В этом нет необходимости.

– Вы довольно самонадеянны, – заметила без тени упрека Леклер и снизошла по невысоким ступеням к первым рядам, чтобы лучше разглядеть малопонятные записи, хотя она не исключала, что они служили лишь декорацией.

– Есть вещи, которые сложно объяснить понятным языком, и еще сложнее поверить в правдивость этих доводов, – заверил устало Сойер, белесые волосы его в один оттенок с волосами гостьи в свету дня налились чистым благородным сиянием.

– Вот уж не знаю, за кого вы себя выдаете, – усмехнулась задумчиво Мари, когда бросила изучать записи, ей так и не удалось найти ошибки или очевидного несоответствия в одной из строчек, однако она все еще не понимала смысла гротескного уравнения, где цифры присутствовали лишь в степенных коэффициентах.

– Остин Пауэрс под номером «13» придет к финишу первым с результатом в полторы минуты двенадцать секунд, а сразу за ним – Мрак Родригес на белом скакуне с отставанием в шесть секунд, – произнес пространный набор фраз Венсан и сказал многозначительно: – Мне продолжить?

– О чем это вы? – выпалила вдруг сразу Леклер, как вдруг всего через несколько мгновений расслышала одно из упомянутых юношей имен в радиоэфире, скачки еще не завершились, а диктор все увлеченно комментировал наблюдаемое им с трибун ипподрома действо.

– Боюсь, что это именно то, о чем вы сейчас подумали, – усмехнулся с отчетливой нотой усталости в голосе молодой человек и взгромоздил свое тело на стул перед грозного вида кафедрой.

Между присутствующими в аудитории вновь установилось молчание, прерываемое лишь короткими фразами диктора, собранные наполовину занавески на окнах отбрасывали на пол элегантные решетчатые тени, словно бы Мари и Венсану пришлось вместе быть запертыми в клетке.

– И первой с умопомрачительным результатом в 102 секунды прибыла лощадь под номером «13» вместе с Остином Пауэрсом, своим наездником из гордой Ирландии, а уже с шестисекундным отрывок к финишу примчался Марк Родригес, наш давний фаворит из Мексики, – говорил своим радостным голосом диктор, к полному удивлению девушки, в точности повторив слова Венсана.

– Это больше похоже на шутку, неужели вы заранее записали эту передачу? – обратилась к загадочному европейцу Мари, соломенная шляпка теперь лежала в ее тонких руках.

– Вы в любой момент можете лично в этом удостовериться, – сделал отчетливый намек на наличие смартфона в руках юной дамы мужчина. – Впрочем, многим проще списать подобного рода успех на везение, – добавил не сразу Венсан, в то время как спутница принялась перепроверять информацию в местной социальной сети.

– Здесь ничего не сказано об этих скачках, – самодовольно произнесла Мари, прекрасно зная, насколько серьезно островитяне были вовлечены в эти скачки, от чего порой страшно проигрывались на сомнительных ставках, ведь желанный выигрыш мог многим превышать годовую зарплату фермера на чайных плантациях или слуги в господском доме.

– Полагаю, прежде чем услышать это сообщение от диктора и сделать запись требуется более нескольких секунд, – возразил совершенно справедливо Венсан, как вдруг на экране перед глазами Мари появились сразу несколько новостных заголовков о результатах скачек, и все они в точности вторили словам Сойера.

– Дешевый трюк, – согласилась с легкой полуулыбкой на своих тонких губах Леклер, находя на подоле своего платья решетчатые тени занавесок.

Собеседник в безупречном наряде своим насмешливым взглядом вновь обратился к своим прежним записям на меловой доске и заключил коротко:

– Но действенный.

Винтажный радиоприемник на одном из подоконников снова сквозь легкую дымку помех зазвучал в такт приятной композиции на испанском языке, который так хорошо знала Мари, увлекшись им еще в детстве, когда она проводила долгие вечера вместе с дядей Хосе, доверенным дворецким семьи Леклеров.

– И вы заставите меня списать недавнее событие на обыкновенное везение? – спросила напрямую гостья, чем только раззадорила юношу и заставила его вновь выпрямиться в полный рост перед громоздкой кафедрой.

– Именно, но мы всегда можем проверить ее в местном казино, – заверил с отчетливой усмешкой в голосе Венсан.

– Меня туда пока не пустят.

– Знаю, поэтому могу предложить понаблюдать за тем, с какой легкостью мне за покерным столом удастся одурачить моряков в залах «Павлина», – предложил уже теперь как-то отстранено мужчина.

– Предлагаете прокатиться с вами обратно в город? – уточнила Леклер, странным образом она уже не чувствовала себя стесненно, словно бы знала собеседника целую жизнь или даже более жизни, от чего была готова поверить искренне каждому его слову или обещанию, пусть даже оно будет лживым.

– Кажется, у вас нет причин мне не доверять, – добавил рассудительно Венсан, сойдя со сцены и оказавшись на одном уровне с очаровательной гостьей.

– Я бы и не ушла с пляжа, если бы не желала найти с вами встречи, – призналась полушепотом Мари, стоя на удалении двух столов от мужчины.

– Для начала предлагаю вам выйти со мной на террасу: вид оттуда открывается, вне всякого сомнения, чудесный, – говорил Венсан, зная, что у Леклер уже не осталось и шанса на иной исход этой встречи.

– Хочу появиться там, только чтобы взглянуть на безмятежное море и мраморные скалы за аллеей, – сдалась с должным достоинством юная дама, все наблюдая за полными врожденного изящества движениями восходящего по лестнице в соседнем ряду юноши. Он миновал неторопливо последний рад письменных столов первым и успел подать свою ладонь Мари, словно чтобы только вновь ощутить холод ее прикосновений, гостья не стала отказывать ему в этом удовольствии, и вскоре они вдвоем под прощальное звучание радиоприемника вышли из аудитории в безлюдный коридор.

– Вы ведь не соврали, когда говорили про целый дворец для одного лишь вас, – заметила вдруг без явной причины Леклер.

– У меня нет причин для лжи.

Фигуры Венсана и Мари возникли на чистом мраморе продолговатой террасы, между стволами ухоженных деревьев и выстриженными лужайками были расставлены милые диваны и стулья, где студенты так любили проводить минуты перерывов. Крыло университетского дворца выходило к морю, от чего его восхитительный аромат и шум доносился даже до верхних этажей, в первые секунды нахождения на террасе даме даже показалось, словно бы она расслышала восхищенные голоса Исабель и Густаво.

– Мне все никак не надоедает появляться здесь, – признался вдруг Сойер, точно бы он провел на острове многим более положенного срока, точно бы он вердиктом высшей инстанции вселенской канцелярии был приговорен к вечному заточению на этом архипелаге.

Гости прошагали неторопливо и одновременно с этим несколько мечтательно к парапету, из-за которого им приоткрылся удивительно прекрасный вид на полоску чистого пляжа за благородной аллеей, утопающей в лучах ясного солнца, беспредельная синева небес вокруг которого сливалась с теплым морем, чьи волны с неописуемой нежностью все омывали берег. Опьяненная присутствием манерного юноши подле себя Леклер далеко не сразу отыскала среди игры полутеней размытые силуэты Исабель и Густаво, что стояли на досках в удалении от пляжа, должно быть, Венсан тоже их увидел, как и увидел красное пятно бескрылой птицы воздушного змея.

– Кто я для тебя? – сорвалось вдруг с уст Мари, поскольку она все размышляла над событиями вчерашнего вечера, когда навестила оставленную людьми обсерваторию, где нашла Сойера.

– Разве ты хочешь снова об этом узнать? – поинтересовался неясно мужчина и, завидев порозовевшие на бледной коже девушки пятна, имел неосторожность добавить вслух: – Позволь, я снова услышу твое робкое дыхание и найду твои губы на себе.

Гостья ничего не ответила, вместо чего вновь ощутила на себе вкус прикосновений Венсана и увидела его надменный и одновременно с этим такой обреченный взгляд так близко перед собой. Соломенная шляпа с ленточным бантом в цвет голубых глаз хозяйки невольно свалилась на пол, словно бы более не предостерегая Мари от последствий солнечного удара. Вся эта сцена, свидетелем которой стал лишь ветер, длилась совсем недолго, однако в искаженном восприятии дамы она заняла собою целую вечность, после которой мужчина отстранился неторопливо. Он не показался Леклер жадным или охваченным чувствами страстного желания, скорее напоминал уставшего путника, после долгих скитаний по пустыне набредшего на водоем.

***

Мари вместе со своим кавалером вышла из просторных залов безлюдной библиотеки, где среди падающих лучей света на полках возгорелись глянцевым блеском тысячи переплетов различных печатных изданий, локоны ее прямых волос еще были взъерошены, хотя она уже привела себя в порядок. Венсан поделился с ней еще некоторой информацией о себе, однако перед глазами Леклер застыли лишь монолитно книжные полки и упавшие перед ними книги, чьих раскрывшихся невольно страниц прикоснулся ветер, точно бы только его в тот миг интересовало их содержание.

Алый багрянец щек спал, и миловидное лицо дамы вновь украшали тонкие пятна невинных веснушек, гостья шла вслед за мужчиной, позабыв уже о песчаном пляже, как и об Исабель, которой сейчас, впрочем, тоже было не до нее.

– Неужели машину вам тоже представил университет? – спросила Мари, приняв заинтересованный вид, когда они вдвоем спускались по лестнице к проветриваемому холлу у главного входа, соломенная шляпа лежала в ее тонких руках.

– Едва ли, – усмехнулся полюбившейся ему наивностью юной дамы Венсан. – Пришлось погрузить ее на судно за неделю до перелета в Руан, пожалуй, это единственный мой каприз, который я притворил в жизнь.

В этот час на улице было необычайно жарко, чистое до головокружения небо высоко над островом казалось ненастоящим и будто нарисованным кистью терпеливого художника, даже тень деревьев в цветущем саду вовсе не служила гарантией, предостерегающей от солнечного удара, словно бы именно по этой причине между дорожек были разбиты бьющие брызгами ледяной воды фонтаны.

Наконец, Мари и Венсан достигли пустующей парковки и устроились привычно в салоне двухместного автомобиля, чья пестрая окраска разбавляла благородство дворцовых фасадов и прилегающих к ним угодьям. Они оставили университет и направились к Руану, минуя молчание скалистых врат над дорогой, в то время как задумчивая без явной причины Леклер все смотрела в окно, за которым проносились цветущие пышными красками теплых оттенков луга и дикие заросли мангровых деревьев.

Мари размышляла о многом, в основном ее волновали обстоятельства последних дней, однако главным вопросом для нее странным образом оставались те малопонятные записи на меловой доске, которые еще до ее появления сделал Сойер.

– Знаю, о чем ты сейчас хочешь меня спросить, дорогая Мари, – нарушил повисшую в автомобиле тишину Венсан, будто бы прочитав вероломно мысли своей очаровательной спутницы.

– Никак не могу к этому привыкнуть, – призналась Леклер, оправив изящно свои волосы, от которых словно веяло ароматом юности. – Даже боюсь, что ты посчитаешь меня совсем легкомысленной и глупой, но в этом нет моей вины, – после короткой паузы позволила себе добавить Мари, осознавая некоторую разницу в годах между собой и собеседником.

– Я уже не первый год решаю одну задачу, суть которой сводиться к осуществлению наиболее полного математического описания реальности, то есть всех вероятностных исходов событий для последующей записи их в определенный алгоритм, – поделился некоторыми сведениями Венсан.

Юноша знал, что его слова могут быть восприняты несерьезно, однако его недавние комментарии касаемо результатов скачек заставили Мари уверовать в обратное.

– Не думаю, что Дарсия когда-нибудь рассказывала тебе об этом, – признался вслух водитель, говоря о дочери Жозефины Лакруз де Морел и Гарсии, с которым накануне за чаепитием в губернаторском дворце Мари имела непринужденную беседу.

– И вы работаете над решением этой проблемы вместе?

– Работали, – как-то односложно и вместе с тем отстраненно отозвался Венсан, пока двигатель под продолговатым капотом перед ним ревел в блаженном ритме, и машина мчалась по раскаленному асфальту островных дорог.

– Значит, вы прибыли в Руан во многом именно по этой причине? – спросила напрямую Леклер, своей проницательностью допуская, что ее кавалер мог быть знаком с Дарсией ранее.

– Нет, – ответил откровенно Сойер. – Просто в какой-то момент все стало так запутанно, – добавил неясно мужчина в белой рубашке, ленточный галстук на нем теперь имел иной оттенок и фактуру, словно бы теперь состоял из зерен накрахмаленного хлопка или скорее даже из россыпи драгоценных камней без огранки.

– Сначала я посчитала, что вы, зная о моем скором визите, написали это с целью меня впечатлить, что вам в полной мере удалось: иначе вам бы не было смысла выходить за пределы тетрадных записей, – произнесла искренне и как-то глуповато Мари, чем вызвала добрую улыбку на лице Венсана.

– Я не имею возможности сохранять свои записи в целости, а в таком виде мне многим проще их запоминать, – объяснился Сойер, когда перед глазами героев предстали снова в привычной панораме дня улицы Руана, традиционная для островитян сиеста подошла к завершению, от чего столица оживала неторопливо ото сна: открывались лавки и кафе, выходили из тени горожане.

– Вы ведь не просто так посетили «Павлин» вчерашним вечером? – спросила с интересом Леклер, размытые силуэты грозных боевых судов под иностранным флагом застыли молчаливо среди рябеющего в вечерних лучах морского полотна бухты.

– Я пришел туда только ради встречи с вами, дорогая моя Мари, – признался снова обходительный к капризам спутницы Венсан.

Залы «Павлина» встретили посетителей узнаваемым джазовым мотивом и едким дымом сигарет, бармен и хозяин заведения в одном лице виртуозно играл на пианино, точно бы со вчерашнего дня здесь ничего и не изменилось.

– И сегодня вы без своей очаровательной подруги? – приветственно спросил капитан, вспомнив об Исабель Иглесиас, дочери почтенного мэра.

– Боюсь, что сегодня у госпожи Исабель более важные дела, – ответила Леклер, завидев издали, с каким восторгом в каждом движении старый бармен на сцене своими пальцами стучал по клавишам инструмента.

Моряки за карточным столом были слишком увлечены игрой, чтобы обратить внимание на появление гостей, и юная дама прошла вслед за своим кавалером, тот лишь приблизился к их столу, где в вежливой и одновременно с этим несколько высокомерной манере предложил им сыграть, если, конечно, они не бояться оставить в этом заведении все их сбережения.

– Мне кажется, вы излишне отчаянны для европейца, – возразил самонадеянному Венсану в насмешливом тоне тучный моряк в однотонной робе, должно быть, он был судомехаником.

– После ваших слов мне, например, кажется, что вы не столь отчаянны для моряка, – отозвался справедливо Сойер, чем вызывал легкую усмешку у всех троих за карточным столом и капитана за барной стойкой.

– А эта юная особа сядет вместе с вами? – обратился теперь к застенчивой Мари второй игрок с перевязанной рукой в локте, пепельница перед ним была полна окурков.

– Моя спутница желает лишь понаблюдать за действом, поэтому, пожалуйста, не откажите ей в удовольствии усесться за стол вместе с нами, пусть даже и без карт, – объяснился наиболее полно Венсан, капитан сквозь приглушенный музыкальный мотив с интересом наблюдал за сценой.

– Мадмуазель, вы этого, правда, хотите, или этот юноша держит вас в заложниках? – спросил у очаровательной посетительницы с соломенной шляпкой в руках судомеханик.

– Мне, равно как и вам, будет интересно понаблюдать за этим молодым человеком за карточным столом, – заверила Леклер, точно бы Сойер не был ей знаком так близко, после чего немногословный третий игрок учтиво приставил к столу еще один стул и для юной дамы.

– Если бы вы не были представительницей семьи Леклеров, уважаемой на островах архипелага, то я бы сказал, что присутствие женщины приводит к беде не только на корабле, но и за карточным столом, – сказал вслух моряк и оправил узел на перебинтованной руке, когда гости уселись за стол вместе со всеми.

– Но вы все же это сказали, – усмехнулся последнему комментарию Венсан, положив возле себя пачку смятых банкнот, вытащенных из бумажника мгновением ранее, Леклер лишь молчаливо наблюдала за сценой.

– Тебя эти суеверия не уберегли, Николя, – подшутил над своим коллегой с перебинтованной рукой судомеханик, обратившись к нему по имени.

– Быть может, мне следует попросту меньше пить местного рому в особенно знойные дни или избегать выходить из тени, как об этом говорил капитан, – согласился Николя, положив обозначенную гостем сумму на стол возле себя.

– Купил эти фишки у одного марокканца еще перед отплытием, чтобы чем-то занять себя вдали от дома, – вспомнил вдруг без причины третий игрок, сидевший напротив Венсана и Мари, он передал колоду карт европейцу в белой рубашке.

– Мне будет жаль оставлять наших моряков без премиальных за пребывание в порту от мэрии Руана, – признался самонадеянно Сойер, после чего виртуозно перетасовал карты и серией ловких движений одной рукой раздал их поочередно соперникам, а затем изящно расстелил в центре несколько карт достоинствами к верху.

Между игроками за покерным столом вновь повисло пронзительное молчание, прерываемое протяжным пением золотистого саксофона под аккомпанемент клавиш пианино, предусмотрительный Николя, оказавшись удивленным мастерством Венсана, даже с интересом взглянул на него, а потом на коллег, словно предлагая им сбросить карты.

– Верно, ваши товарищи слишком высокого мнения о себе, чтобы испугаться справедливо какого-то мальчишки, которого в «Павлине» они видят всего второй раз, – произнес вслух Венсан, обратившись точно к Николя, недоверчивый взгляд которого он сразу ощутил на себе, все остальные усмехнулись.