Текст книги "Блондинка из Претории"

Глава 14

Малко стремительно бежал через буш. Но вот он обернулся: луна освещала более темный участок дороги, и остановившиеся там машины можно было различить, хотя и довольно неопределенно. Малко почувствовал резкую боль: он не заметил ветви разросшегося колючего кустарника, которые обожгли ему лицо. Не останавливаясь, он приложил руку к ране на щеке, ощутив под рукой липкую кровь. Еще немного, и ветка угодила бы ему в глаз. В легких у него появилось чувство жжения. Он замедлил бег, прислушался и услышал позади себя шум погони. До этого момента его противники не выстрелили ни разу. Граница находилась, по крайней мере, в километре отсюда, но пост южноафриканской полиции все же был достаточно далеко, чтоб он мог добежать туда раньше преследователей.

Он понял, что у него только один выход: поднять тревогу. Разумеется, он тем самым обнаруживал себя. Но это был единственный шанс на спасение.

Крупный куст с острыми шипами преградил ему путь. Он мгновенно укрылся за его стволом, и ему стало спокойнее на душе. Затем он хладнокровно поднял руку и нажал на спусковой крючок браунинга. Раз, два, три. В направлении своих противников... В тишине ночи выстрелы прозвучали еще более оглушительно. Никто не ответил встречным огнем. Они не дали поймать себя в ловушку... Укрывшись за кустарником, Малко ждал реакции со стороны границы. Но и оттуда ни звука. Вглядевшись в окружающую тьму, он увидел на расстоянии примерно в сто метров приближающуюся к нему фигуру. Те, кто его преследовал, успели засечь его местонахождение. Теперь они отрежут ему путь к границе!

Широкими прыжками он бросился прямо по направлению к огням пограничного поста. Кровь струилась по его лицу. Полная луна и ясное небо не облегчали его задачи.

«Клак-клак-клак-клак-клак».

Автоматная очередь застигла его врасплох. Он инстинктивно бросился на землю. Стреляли из какой-то точки, расположенной между ним и границей... Им явно удался маневр с окружением Малко. Он приподнял голову, стремясь обнаружить своих противников. Тщетно. Они могли устроить засаду за колючим кустом или просто стреляли, лежа, как и он, на земле. Их не было видно. Все отличие состояло в том, что он-то должен был двигаться. Он начал терпеливо ползти. А со стороны южноафриканцев по-прежнему никакой реакции.

Он двинулся на четвереньках с осторожностью индейцев племени сиу, останавливаясь через каждые десять метров. До следующего куста с шипами... Он отполз от очередного куста, когда увидел перед собою медленно перемещающуюся фигуру: ползущего человека с автоматом в правой руке... И тот, в свою очередь, тоже его увидел. Малко нажал на спусковой крючок браунинга за какую-то долю секунды до своего преследователя. Очередь же из автомата ушла в небо. Незадачливый противник снова упал на землю.

Малко услышал выкрик справа, затем поспешные шаги. Он ринулся вперед и опустился на землю рядом с тем, кого он только что сразил. При виде неподвижного тела Малко тотчас же понял, что тот мертв. Малко схватил его автомат, нашел полотняный мешок, полный обоим, и пополз дальше. Ему повезло. Место, которое он только что покинул, прошила автоматная очередь. Когда Малко решил встать, буквально рядом с его головой просвистела пуля. Он заметил несколько человек, которые теперь уже тоже не прятались, а напрямую преграждали ему доступ к границе. Со своей стороны, он выпустил автоматную очередь, чтобы обеспечить себе прикрытие, и продолжил свой путь от кустарника к кустарнику, параллельно границе.

«Пум-пум-пум-пум».

Он остановился, и его сердце бешено застучало. Прямо перед ним стреляли из тяжелого пулемета. Тут же ему вторил другой автомат с более звонким и прерывистым треском.

Съежившись под шероховатым стволом, Малко прислушался. На этот раз он отчетливо услышал шум мотора! Снова послышались выстрелы, потом два человека пробежали в направлении дороги, метрах в двадцати от него. Спустя полминуты отчетливо вырисовался силуэт автомобиля. Малко хотел было подать сигнал, когда позади него сухо прозвучал повелительный голос:

– Laat val jou pistool![10]10
  Брось пистолет! (африкаанс)


[Закрыть]

Малко обернулся и разглядел в полумраке солдата в полотняной шляпе, наставившего на него автоматическую винтовку.

– Я поймал одного! – крикнул на африкаанс тот, кто держал под прицелом Малко.

Малко встал во весь рост, подняв руки в воздух. Какая же это была бы безобразнейшая штука быть убитым своими же друзьями! Появился «рейнджровер», подпрыгивая на ухабах буша, в сопровождении нескольких солдат – чернокожих и белых. На Малко наставили электрический фонарик, и один из солдат не удержался от восклицания:

– My maagtig! Dil is in blanke![11]11
  Ну и ну! Так это ж белый! (африкаанс)


[Закрыть]

– Я – друг, – тотчас же сказал Малко по-английски. – Работаю вместе с майором Карлом ван Хаахом.

Его окружили. Видно, южноафриканцы никак не могли прийти в себя от мысли, что встретили белого посреди пустыни. Малко заметил темный ствол пулемета, установленного на «рейнджровере». Офицер предложил ему сесть на переднем сиденье машины.

– С вами никого больше нет?

– Нет.

– Хорошо. Мы отвезем вас к себе.

«Рейнджровер» тронулся с места и остановился вскоре рядом с тем, кого сразил Малко. Южноафриканский офицер склонился над трупом, обыскал карманы и снова сел в машину.

– АНК, – объявил он лаконично.

Спустя десять секунд они катили на всей скорости по бушу, не зажигая фары. Малко изредка вздрагивал, по его лицу по-прежнему струилась кровь. Офицер, молодой усач, спросил его:

– Какая нелегкая вас сюда занесла?

– Меня заманили в ловушку, – объяснил Малко. – Я работаю с вашими людьми в Габороне. Моя машина сломалась.

– Ладно, ладно, все это будет проверено, – пробурчал офицер.

Чашки горячего чая следовали одна за другой. Малко, с лейкопластырем на лице, перевязанный, обогретый, размышлял о том, что ему до сих пор не доводилось бывать в столь уютном месте, как этот небольшой пост южноафриканской полиции с его составленными пирамидой автоматическими винтовками, допотопным ручным телефоном, старенькой административной меблировкой. Лейтенант Врейбург, тот самый, что спас его, не переставая теребил свои белесоватые пышные усы, вне себя от возбуждения, что оказался причастным к столь конфиденциальному делу. Проверка длилась недолго. Карл ван Хаах охарактеризовал Малко как полноправного сотрудника южноафриканских спецслужб... Сейчас он находился в пути, ехал за Малко.

Врейбург подошел к нему, держа в руке какую-то служебную записку.

– Вам повезло! – произнес он. – Только из-за этого вас отправились искать.

Малко с трудом разобрал текст записки, написанной по-голландски. В ней отмечались тайные маршруты через границу вокруг Габороне в обоих направлениях и рекомендовалось полицейским быть начеку.

– Когда мы услышали перестрелку, то решили, что какие-то неконтролируемые элементы натолкнулись на ботсванскую полицию. Это и послужило нам основанием разведать дело... В противном случае наши действия означали бы нарушение границы, а эти негры весьма щепетильны в подобных принципиальных вопросах... Они стреляли в нас, хоть и поверху, и я решил прочесать окрестности.

– А тот, кого я убил?

– Член АНК. У него были новехонькими и форма, и оружие. Всего же там находилось до дюжины членов АНК. Мы видели машины с удиравшими в Габороне.

«Рейнджровер» песочного цвета остановился у полицейского поста. Майор Карл ван Хаах стремительно вошел в помещение; его по стойке «смирно» приветствовал лейтенант. Ван Хаах, как всегда, был одет с иголочки. Он с особой теплотой пожал руку Малко. Затем южноафриканские офицеры оживленно беседовали на африкаанс. Наконец майор повернулся к Малко и сказал:

– Идемте, мы уезжаем.

Малко очутился в «рейнджровере» ван Хааха. Тот положил на сиденье рядом с собой автомат. Они пересекли границу без всякого контроля. Через километр Малко попросил остановиться около жалких остатков «сьерры». Единственного ощутимого свидетельства ловко организованной засады. В буше снова ничто не нарушало безмолвия.

– Мерзавцы! – прошептал ван Хаах. – Они все это здорово устроили.

– Что же мы теперь предпримем? – спросил Малко. – У нас нет больше никакой возможности получить необходимые сведения.

– Как только я высажу вас у отеля, я пошлю телекс в НСБ,[12]12
  Национальный совет безопасности.


[Закрыть] – сказал майор. – Пусть Претория пришлет вам подкрепление. И еще скажу пару слов этим ботсванцам: они просто начхали на меня, заверив, что Ванда не имела ничего общего с террористами.

– Пусть они помогут нам разыскать се, – произнес Малко. – Это все, что нам нужно. Лиль, Гродно (если он в Габороне), Ванда чувствуют себя здесь, как рыба в воде. Надо прочесать Габороне, прочесать дом за домом, чтоб их отыскать.

Вот и снова они потеряли след. И на этот раз у них не было больше ничего. Ни одной нити.

Спустя десять минут они приехали в «Габороне Сан».

Было уже довольно поздно, когда Малко проснулся.

Одиннадцать часов утра. Зазвонил телефон. Это был Карл ван Хаах.

– Вам лучше?

– Да, – произнес Малко. – Какие новости?

– Новости не блестящие. Мои ботсванские осведомители рассыпаются в извинениях, клянясь, что они ничего не знали о подпольных структурах АНК.

– Они лгут.

– Разумеется, но я не могу этого доказать. Претория пришлет нам значительную подмогу. Происшедшее весьма задело их за живое.

– Нам нужны сведения, а не бронетанковая дивизия, – заметил Малко.

Он принял душ, быстро собрался и, прежде чем выйти из комнаты, долго любовался фотографией с общим видом своего замка в Лицене, с которой никогда не расставался. И еще: он пригласил туда Ферди... Порою Малко задумывался: а сможет ли он когда-нибудь по-настоящему попользоваться своим замком. Один только Элко Хризантем, его метрдотель и телохранитель, жил там постоянно вместе со старой кухаркой Ильзе и ее мужем – мастерами приготовлять горячий шоколад и венские пирожные. Иногда ждала его там и Александра, и они в сладострастии проводили в замке дни и ночи напролет между двумя его очередными заданиями... Долгое время Малко думал, что этому наступит когда-нибудь конец.

Но это был самообман: замок был бездонной бочкой.

Там всегда надо было что-то делать! Каким далеким казалось все это под жгучим небом Африки! Жара буквально давила ему на плечи, когда он вышел в сад, как в декорированное пространство вестерна. Лейкопластырь на щеке придавал ему вид проходимца. Он расположился у плавательного бассейна. В данный момент ему нечем было заняться.

И именно в этот момент, должно быть, хоронили Ферди. Малко вновь представил большие глаза Ванды, подобные глазам лани. Даже он сам чуть на этом не попался. Такой парень, как Ферди, сам пошел навстречу смерти. Ванда была расчетливой, переполненной ненавистью женщиной-убийцей. Хищный зверь, который в силу своей красоты становился особенно опасным. Ее лицо, искаженное бешенством, когда она укусила его в автомашине, показало ее подлинную натуру. На горле у Малко еще остались отметины ее зубов.

День казался бесконечным. Трижды звонил Карл ван Хаах. Дело по-прежнему стояло на «мертвой точке». Малко уже было собрался идти обедать в одиночку, когда позади него прозвучал возглас:

– Добрый вечер!

Он обернулся. Это была прелестная рыжеволосая блондинка, с которой он познакомился у плавательного бассейна. В руке она держала пачку каких-то досье.

– Добрый вечер, Кэрол, – ответил он на приветствие.

Она рассмеялась.

– Вы помните мое имя?

Джинсы плотно облегали ее выпяченные формы, а блузка с широким вырезом, одетая прямо на обнаженное тело, не оставляла сомнений в соблазнительности ее тела. Слегка покачивая бедрами, она смотрела на Малко с веселой усмешкой.

– Я всегда помню имена очаровательных женщин, – сказал Малко. – И даже не осмеливаюсь вас спросить, не свободны ли вы, чтоб со мною поужинать. Должно быть, за вами выстроился длинный хвост обожателей протяженностью с целый километр...

– А никакого хвоста нет и в помине: я уже говорила вам, что здесь мужчины предпочитают негритянок... Я как раз собиралась съесть сэндвич в своей комнате.

– Ну что ж, я тоже, – произнес Малко. – В таком случае я даю вам десять минут на переодевание. Мы сможем поужинать в ночном клубе.

Она состроила недовольную гримасу.

– Только не здесь. Здесь я и так провожу все двадцать четыре часа в сутки. Но мне известно одно подходящее местечко на Каунда-роуд. Пока, до скорого.

Она почти бегом устремилась в коридор, и Малко решил пойти побрызгаться туалетной водой... Воистину, он нуждался в том, чтоб проветриться.

Когда он вернулся, Кэрол уже ждала его, сидя в кресле. Он испытал шок. Кэрол в буквальном смысле слова преобразилась: рыжие волосы, собранные в изящный шиньон, и особенно какое-то странное сверхоблегающее платье из искусственной шкуры пантеры, инкрустированное стразами, талия, затянутая огромным черным поясом. Не столь уж броский туалет, но Кэрол выглядела в нем просто ошеломляюще. Она вышла первой. Пояс приподнимал ткань платья, еще более соблазнительно подчеркивая линии ее прелестнейшей фигуры. При всем том красные лодочки-башмачки казались почти что скромными...

– Поехали в «Могамбо», – сказала Кэрол.

В машине Малко смог удостовериться, что она надушилась. В «Могамбо» была искусственно созданная африканская обстановка – со шкурами зверей, с мебелью, у которой ножки имели вид слоновьих ног, а свет был как-то смягчен. Кэрол уселась за столик со вздохом облегчения.

– Вот уже несколько месяцев я не была в таком цивилизованном местечке! Этот «Габороне Сан» надоел мне до чертиков.

– Вы знаете помощницу крупье Луизу? – спросил Малко, охваченный внезапным вдохновением.

– Да, разумеется. С виду. Она ни с кем не разговаривает, исключая своего сутенера. Управляющего игорным залом Марчелло Дентс.

Малко утаил свою заинтересованность. Кэрол наблюдала за ним.

– Что с вами стряслось? – спросила она. – Кажется, в последнюю ночь вы вернулись окровавленным. Все в отеле говорят, что вы состоите в южноафриканском «доме с привидениями». Это правда?

– Наполовину, – ответил Малко.

Кэрол пожала плечами.

– Мне на это наплевать, политикой я не интересуюсь. А что если заказать вина?

Он повиновался. Думая о Марчелло. Быть может, удача протягивала ему свою руку.

Глава 15

Небо было божественно звездным, с Южным Крестом, низко нависшим над горизонтом. В южном полушарии созвездия казались более яркими, чем в северном.

Малко добрался до автостоянки при «Могамбо», мучимый навязчивой идеей, которая буквально терзала его на протяжении всего ужина: Марчелло, управляющий игорным залом. Единственный человек, который мог привести его к Ванде, Он работал до двух часов ночи. Значит, у Малко было достаточно времени. Шедшая перед ним Кэрол что-то весело напевала. Она, должно быть, одна опорожнила пару бутылок капского вина. Малко догнал ее и взял за руку. Воздух благоухал благодаря аккуратно возделанным цветочным клумбам. Так они сделали несколько шагов – рука в руке – к его машине, новой «сьерре», белой на этот раз и опять-таки нанятой у Бюдже еще днем.

– Это очень романтично, – заметила смеясь Кэрол, – можно сказать: двое возлюбленных. Не хватает только затяжного кинопоцелуя...

Малко повернул ее лицом к себе; Кэрол тотчас же прильнула к нему и с жадностью начала целовать, вытанцовывая языком какой-то сумасшедший танец. У нее были тугие полные груди, и, когда он начал их ласкать, она даже взбрыкнула, словно пронзенная электрическим разрядом.

Они продолжали любовную игру, опершись о машину, как бы обследуя друг друга. Кэрол попробовала остановиться.

– Это чистое безумие! – жарким шепотом проговорила она. – Ведь сюда могут прийти.

Малко приподнял юбку Кэрол и ласково гладил внутреннюю сторону ее ляжек, медленно приближаясь к заветному месту. Он начал касаться обтянутой нейлоновыми трусиками выпуклости и почувствовал, что молодая женщина дрожит всем телом от возбуждения. Его собственная плоть была так напряжена, что даже ему самому причиняла боль. Вот так он и массировал Кэрол, мягко, нежно, а затем проник и туда, куда так отчаянно стремился. Кэрол как-то странно всхлипнула, но не отстранилась.

Малко продолжал мягко ласкать ее, медленными круговыми движениями, что еще больше ее возбуждало. Внезапно пальцы Кэрол сомкнулись на его плоти и тут же начали ласкать ее в бешеном ритме, словно призывая его быстрее с нею соединиться.

Это было слишком глупо: прекращая свою любовную игру, Малко стал снимать с нее трусики. Кэрол слегка противилась этому, но ему не составило никакого труда спустить маленький нейлоновый треугольничек до ее лодыжек. Чтобы не упасть, стреноженная таким образом молодая женщина вынуждена была приподнять одну из своих красных лодочек и избавиться от нее. А ее нейлоновые трусики так и остались висеть белым комочком на ее левой лодыжке.

Малко оставалось лишь подтолкнуть ее назад, прижав спиной к капоту автомобиля. Он склонился, и его плоть отыскала разверстое чрево, в которое мгновенно и глубоко погрузилась.

Пылая от счастья и страсти, Кэрол стремительно прильнула к нему своим тазом, оперлась обутой в лодочку ножкой о бампер машины, а затем вытянула другую ножку почти вертикально в какой-то акробатической позиции, вовсю открыв свое чрево. Задетый за живое этой необычайной позой, Малко устремился в него изо всех сил. И тут Кэрол принялась дрожать, постанывать, беспрерывно и как-то странно всхлипывая, что прекратилось лишь тогда, когда они слились воедино. Ножка, поднятая к небу, опустилась, опершись о спину Малко, и молодая женщина вздохнула:

– Это было приятно, но без удобств...

Они выпрямились. В тот самый момент, когда Кэрол натягивала трусики, откуда-то из мрака появился какой-то негр и открыл им дверцу. Малко оставалось только дать ему пять пула. В добавление к зрелищу.

Кэрол чуть не лопнула от смеха. Едва усевшись в машину, она склонилась к нему и начала вновь приводить его в надлежащее состояние. Судя по всему, вечер для нее еще не кончился. Она совсем уж было завершила свое занятие, когда они въехали в ворота «Габороне Сан». Прежде чем последовать за Кэрол, Малко незаметно взял крупнокалиберный браунинг, спрятанный им под сиденье машины.

Как только они вошли в комнату, она обвилась вокруг Малко, и ее пальцы обнаружили пистолет, заткнутый за пояс. Она прикинула его вес на руке, и ее зеленые глаза засверкали еще сильнее.

– Значит, вы именно такой, как о вас говорят, – тихо сказала она.

Малко не ответил, бросил оружие на кровать и обнял ее, ласково поглаживая через платье. Когда он добрался до ее грудей, она начала постанывать все сильнее и сильнее. Он хотел снять с нее платье, но она его остановила:

– Не надо, я предпочитаю оставаться в платье; это еще больше возбуждает.

Она столкнула его на кровать и устроилась на коленях у его ног, охватив плоть Малко своим ртом. Один из ее пальцев прокрался дальше – в ласке особенно дерзкой, буравящей, что наградило его новым приливом удовольствия. Он продолжал разминать ей груди, и от этих движений посыпался дождик из стразовых блестков; он довольно грубо ласкал ссеки се грудей, судорожно сжимая пальцами нежную плоть молодой женщины. С открытым ртом, обезумевшими от страсти глазами Кэрол постанывала от удовольствия. По радио звучала африканская фольклорная музыка, весьма чувственная и ритмическая.

С задранным до бедер пантеровым платьем Кэрол улеглась на Малко и вонзила его в свое разверстое чрево. Потом, вытянув и сплетя над головой руки, она стала изгибать свой таз то вправо, то влево, словно вытанцовывая на пронизывающей ее плоти своего рода эротическую салсу.

Когда она ощутила, что Малко на пределе, движения ее бедер стали круговыми, почти винтообразными вплоть до того момента, когда она медленно упала на него со своим обычным всхлипыванием, почувствовав, что он весь излился в ее чрево. Как кобра, уставшая извиваться перед своим заклинателем...

Комната напоминала сценку в «Казино де Пари», усеянная стразовыми блестками, которые попали и на кожу Кэрол и Малко. В самые неожиданные места... Прикосновениями языка молодая рыжеволосая женщина слизывала с плоти Малко те блестки, которые еще там остались. Потом она засунула в свое чрево утомленную плоть Малко и сказала ему:

– Дай я это сделаю.

Лежа на спине, он повиновался. С закрытыми глазами, выпрямив бюст и подбоченясь, Кэрол начала заниматься невидимой и ошеломляющей гимнастикой. Ритмически сжимая мускулы своего чрева вокруг плоти Малко, которому она помогла попасть в это самое чрево, она создавала у своего любовника такое впечатление, будто десятки миниатюрных пальчиков массировали его, разжигали, укрепляли. По мере того, как кровь приливала к его плоти, ласки таинственных мускулов становились более тягучими, более упорными.

Перед такой гимнастикой не могла устоять никакая усталость.

– Где ты этому научилась? – спросил Малко.

– Йога, – ответила Кэрол. – Подожди, ты еще и не такое узнаешь.

Йога решительно вела ко всему.

Она приподнялась, полагая, что Малко достаточно окреп. Затем неожиданно выпрямилась, соединившимися ногами вытянулась вверх, к потолку. А потом медленно стала отводить ноги за голову до тех пор, пока ее колени, теперь касавшиеся друг друга, не дотянулись до постели. Ее прелестнейшим образом чрезмерно поднятые ляжки предлагали Малко все, о чем только может мечтать мужчина.

– Займись теперь со мной любовью! – сказала Кэрол. – Займись так, как ты хочешь делать это сам.

Она даже не дышала тяжелее, чем обычно, приняв такую акробатическую позицию, которая еще больше воспламеняла желание Малко.

Сначала он возвратился в ее чрево, открыв его медленно и глубоко. Теперь Кэрол задыхалась, постанывала. Через какое-то время он оставил это чрево и добрался до соседнего отверстия. Кэрол и не стремилась отстраниться. Она только резко вздрогнула, когда он туда погрузился. Малко подумал, что поранил ее, и спросил:

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

– Нет! – произнесла она хрипло. – Продолжай. Сделай мне больно. Возьми меня.

Он повиновался, по крайней мере, последнему из ее приказании... Так он брал женщину впервые. Изогнутая в акробатической позе, Кэрол стойко выдерживала его натиск. Поскольку это его увлекало, она вскрикивала каждый раз, когда он раскрывал ее еще больше. До того момента, когда он в буквальном смысле слова взорвался и когда части тела заняли нормальное положение, медленно, как открывающаяся головка цветка.

Малко оставался погруженным в нее, думая о роскошном крупе Александры. Когда та по-настоящему наслаждалась, она испускала крики, да так, что, по мнению престарелой кухарки Ильзе, они ускоряли готовку соусов и майонеза... Кэрол откинула свои рыжие волосы, спустившиеся ей на лицо и сцепившиеся от бурного дыхания.

– Я рада, что ты не растратил все это с какой-нибудь ботсванкой, – произнесла она. – Уже давно я так здорово не наслаждалась. Здесь для развлечения у меня есть лишь йога и магнитофон «Акай»...

Малко незаметно взглянул на свои «сейко-кварц». Полвторого.

– Спасибо. Кстати, тебе что-нибудь известно об этом Марчелло?

Она как-то странно взглянула на него:

– Да. Это мерзавец. Сводник, сутенер. Он заставляет отдавать себе часть заработанных денег всех этих проституточек, которые шныряют в казино. В противном случае – дает от ворот поворот. К примеру, мне он предложил провести несколько приятных уик-эндов в Гейм парке, если я соглашусь переспать с одним из его ботсванских приятелей...

– А политикой он интересуется?

– Плюет на это, я так полагаю.

Она потянулась, встала и улыбнулась ему.

– Думаю, что пойду теперь спать. Божественно.

Подобрав свое платье, она надела его на себя с тем, что осталось от стразовых блесток, скатав в комок и сунув в сумочку свои трусики.

– Когда ты захочешь, найдешь меня в регистратуре, – произнесла она. – Ты всегда будешь желанным гостем.

Малко вошел в игорный зал примерно в два часа ночи. Над брюками из альпака на нем была надета летняя куртка с короткими рукавами, что позволяло скрыть браунинг, засунутый за пояс. В зале было еще много народу. Он обнаружил управляющего стоящим около кассы. Брюнет, худощавый, с изможденным лицом, тонкие усики по-мальтийски, настоящий «сухарь». Помощницу крупье никто не замещал.

Проходя мимо Марчелло, Малко слегка кивнул ему головой, и лицо у управляющего расплылось в улыбке торгаша.

– Повезло вам сегодня вечером? – подобострастно спросил он по-английски.

– Нормально, – ответил Малко. – Не так уж плохо.

Они поговорили о каких-то банальных вещах, а затем Марчелло посмотрел на свои часы – огромный хронометр из золота.

– Ну что ж, пора закрывать.

– У вас не найдется минутки, чтоб выпить со мной по рюмочке?

– Разумеется. Почему бы и нет?!

– Я найду вас в баре.

Управляющий игорным залом состроил гримасу:

– Мне не очень-то нравится здесь. К тому же, я знаю одно более симпатичное местечко на Нотвейн-роуд. Потом отвезу вас в отель. Я найду вас через пять минут в вестибюле.

Ожидая итальянца, Малко с трудом отбился от последовательных приставаний пылающих страстью проституток. Итальянец наконец появился. Крепко выругавшись, он разогнал назойливых шлюх.

– К счастью, я говорю на цвана, – заметил он. – Они едва понимают по-английски.

Он пошел впереди Малко к своей машине – черному «ягуару», необычному в этом жарком климате. В тот момент, когда Дентс уже взялся за руль, Малко повернулся к нему:

– Подождите, я хотел бы спокойно с вами потолковать.

Итальянец удивленно посмотрел на него.

– О чем это?

– О вашей подружке Луизе. Или Ванде, если хотите...

Внезапно глаза итальянца стали столь же выразительны, как оружейные стволы.

– Кто вы? – спросил он сухо. – Я ни с кем не обсуждаю свою частную жизнь.

– Я – друг двух южноафриканцев, которых убили в последние дни, – сказал Малко. – И ваша служащая Луиза попыталась убить меня вчера вечером. С той поры она исчезла. Вы ничего не знаете об этом?

И без того изможденное лицо итальянца, казалось, еще больше сузилось.

– Нет, я... в самом деле... Полиция побывала у меня, они мне сказали, что Луиза оказалась замешанной в вооруженном нападении. Я не смог ничем им помочь. Впрочем, – добавил Дентс более твердым тоном, – мне ничего неизвестно.

– Луиза – ваша любовница, – проговорил Малко. – Вы должны знать о ней кое-что.

Марчелло нервно повернулся к Малко.

– Послушайте, – произнес он, – я не хочу, чтобы ко мне приставали со всем этим...

Итальянец внезапно остановился. Малко, сохраняя полное хладнокровие, только что вынул свой браунинг и приставил его ствол к уху управляющего игорным залом. Указательным пальцем он взвел курок, и в стоявшей в «ягуаре» тишине весьма отчетливо прозвучало короткое «клик».

– Господин Дентс, – начал Малко, – если вы откажетесь мне помочь, я буду считать вас сообщником Луизы и соответственно буду с вами обращаться...

– Что вы хотите этим сказать? – пролепетал насмерть перепуганный итальянец.

– Я мог бы пойти в полицию и поговорить там о вашем ремесле как сводника и сутенера, – произнес Малко, – но мне на это наплевать. Только учтите, что если вы тотчас же и вразумительно не ответите на мои вопросы, я спущу курок и разнесу вам голову. Вы находитесь в нескольких миллиметрах от вечности, господин Дентс...

Итальянец молчал, как рыба, его кадык вытанцовывал «йо-йо» вдоль гортани. До них слабо доносился шум от разборки между двумя проститутками, разгоревшейся у входа в «Габороне Сан». Малко еще больше приблизил свой браунинг к уху итальянца.

– Я говорю об этом вполне серьезно, господин Дентс.

Марчелло Дентс глянул на Малко глазами, полными ужаса, и неуверенно спросил:

– Что же именно вы хотите знать?

– Вы знали, что Луиза – активистка АНК?

– Да, – чуть ли не шепотом, тяжело дыша, ответил итальянец.

– Вы сотрудничали с ней?

– Нет. Но однажды, в начале нашей связи, она стала исчезать несколько вечеров подряд. Я счел, что она меня обманывает. Тогда я выследил ее. Вплоть до квартала Бонтленг. Она это заметила, и мы поссорились. Тогда она призналась, что ходит к каким-то активистам-неграм, готовящим революцию в Южной Африке. Это была их штаб-квартира. С той поры я никогда больше не задавал ей никаких вопросов...

– Она бывала там после вашей ссоры?

– По-моему, бывала.

– Вы сказали об этом полиции?

– Нет.

– Как вы считаете, сейчас она там?

– Я не знаю...

– Ладно. Поехали туда.

Итальянец чуть не подскочил на сиденье.

– Сейчас?

– Сейчас, – сказал Малко. – В ваших же интересах отыскать это место...

Итальянец было запротестовал, а затем все же завел мотор. Малко по-прежнему держал пистолет направленным на него. Скрывая возбуждение. Быть может, он наконец напал на правильный след! Они поехали по Нейрере Драйв, а затем итальянец свернул на Каунда-роуд.

– Вам знакома девица, именующая себя Гретой Манштейн? – спросил Малко. – Немка, которая побывала здесь некоторое время тому назад...

– Грета Манштейн? Такая брюнетка, худенькая, красивая? Я видел ее в отеле вместе с Луизой. Я думал, что она из клиенток.

В данном вопросе он проявлял достаточную искренность. Он свернул направо, на узкую безымянную улочку, и углубился в бедняцкий квартал. Они доехали до грунтовой аллеи, где «ягуар» начало трясти.

– Мы на месте, – проговорил итальянец, и голос ему изменил.

Малко заметил слева продолговатое серое здание с крышей из гофрированного железа посреди жалкого садика. Они проехали еще несколько метров, и итальянец был вынужден повернуть назад, поскольку дальнейший путь заводил в тупик. Фары «ягуара» осветили надпись «Бука Клоз».

В тот момент, когда они вновь проезжали мимо здания, зажегся прожектор, охватив машину пучком света! Итальянец выругался и резко увеличил скорость, преследуемый этим пучком.

Малко обернулся, когда прожектор уже погас. Это подтверждало слова итальянца. Видимо, была обнаружена тайная явочная квартира убийц Йоханны и Ферди.

Необходимы были самые срочные меры.

– Отвезите меня в «Габороне Сан», – произнес Малко, – и никому не говорите об этой нашей прогулке.

Итальянец не ответил, судорожно вцепившись в руль. Он был белый, как полотно.

Гудрун Тиндорф со зрачками, расширившимися от страха, с «береттой» в руке, одетая в ночную рубашку, наблюдала за дверью, через которую Ванда несколько минут назад отправилась за новостями. Немка, в то время не спавшая, слышала, как на Бука Клоз заезжала автомашина. Автомобиль в этом месте и в этот час был сигналом опасности. Гудрун Тиндорф прибыла накануне вечером из Южной Африки после поистине кошмарного путешествия, и ее нервы были на пределе. До того места, где она сейчас находилась, доносились разговоры, которые вели между собой негры под навесом. Проснулся, должно быть, и Джозеф Гродно.

Ванда возвратилась. К тому моменту Гудрун Тиндорф переоделась в джинсы и блузку.

– Они узнали машину моего сутенера, – сказала Ванда с вымученной улыбкой. – Он, должно быть, ищет меня.