Текст книги "На службе у Ее Величества Смерти. Орден Харона"

Глава третья
Добежать до Темзы

При виде двух бросившихся за ней мужчин Элизабет овладела паника. Ее ноги задрожали. Времени на размышления не было, она свернула в ближайший темный переулок.

Ни о чем не думая, девушка просто бежала, сворачивая то вправо, то влево на каждом перекрестке. Если она начинала размышлять, перед глазами всплывала сцена с повалившимся на землю Уордом.

Элизабет все-таки обернулась и увидела, что преследователи находились в паре десятков метров от нее: один размахивал ножом, а второй револьвером. Девушка вздрогнула от одного только вида направленного в ее сторону оружия. Убийцы нагоняли ее и кричали:

– Стой! Бежать некуда!

Казалось, ничто не в силах их остановить. Элизабет петляла снова и снова, надеясь найти оживленную улицу, чтобы от нее отстали, но просто потерялась в лабиринте портовых доков. Все вымощенные мокрой брусчаткой улочки, вдоль которых тянулись лишь огромные складские помещения из красного кирпича, в темноте казались похожими друг на друга. Даже фонарей здесь не было. Свернув на очередном перекрестке в надежде сбить со следа преследователей, Элизабет осознала, что она уже там пробегала. В висках стучало, грудь разрывало от прерывистого дыхания, но звуки шагов гнавшихся за ней мужчин неумолимо приближались.

Вдруг она заметила в одном из складских помещений разбитое окно, блестевшее в свете поднявшейся луны. Элизабет собралась с последними силами, чтобы забраться внутрь. Она прыгнула и приземлилась на пол. Стук каблуков по каменному пыльному полу звонко отозвался по всему зданию. Девушка оказалась в пустом помещении, где было всего лишь несколько ящиков и целая орава крыс, которые, напуганные ее внезапным появлением, с писком разбежались в разные стороны, прячась в трещинах стен.

Элизабет попыталась восстановить дыхание. Прийти в себя. Но тут же снаружи раздались шаги преследователей – они неслись во весь опор. Девушка закрыла глаза и взмолилась про себя, чтобы те пробежали дальше и не заметили ее. Но для этого надо сидеть тихо как мышь.

«Ну же, Элизабет! Не волнуйся, не плачь! Тебе нужно просто дождаться, пока они уйдут, а потом…»

Но у нее не было времени продумать план действий. Шаги снаружи затихли. Ее преследователи тоже заметили разбитое окно. Они остановились. Осмотрелись. Но больше не слышали, как она убегает. Они поняли, что девушка спряталась.

Здесь.

Из разбитого окна показалась голова в кожаной кепке.

– Она тут! – воскликнул мужчина.

Сидевшая на корточках Элизабет резко вскочила и со всех ног помчалась к двери в другом конце склада. К счастью, дверь оказалась заперта лишь на крючок: в мгновение ока она открыла ее, выскользнула на улицу и побежала вперед. Задыхаясь, Элизабет заметила танцующие в темноте блики – Темза.

С берега было видно едва освещенную баржу, поднимавшуюся по реке. У Элизабет зажглась искра надежды, вместе с крупными каплями начинавшегося дождя к ней вернулись силы. Если удастся добраться до набережной, там точно будут грузчики или моряки, они ей помогут, возможно, там даже встретятся патрулирующие окрестности полицейские. Недолго думая, девушка помчалась прямо к реке: она знала, что двое мужчин по-прежнему за ней гонятся.

Набережная приближалась, характерный запах Темзы уже ударил ей в нос. Элизабет неслась что есть мочи, отсчитывая каждый метр, отделявший ее от реки, где она наконец-то будет в безопасности. По крайней мере, она на это надеялась.

Мужчины бежали всего в нескольких метрах позади. Каждый раз, когда их ноги шлепали по лужам, брызги долетали до Элизабет, к тому же она слышала их дыхание, будто они пыхтели прямо у нее за спиной.

Осталось лишь несколько метров. Несколько метров – и Элизабет спасена.

Добежав до набережной, она заметила на противоположном берегу чей-то силуэт в каске – патрульный.

– На помощь! – закричала девушка, услышав позади шаги преследователей.

Но стоявший слишком далеко полицейский, казалось, ее не замечал. Элизабет крикнула снова.

Еще пара шагов. Пара шагов – и она точно спасена. Двое по-прежнему бежали за ней в темноте. Вдохнув как можно глубже, собравшись с последними силами, Элизабет завопила:

– На помощь!

Три метра до конца переулка.

Полицейский услышал ее и поднес свисток к губам. До Элизабет донесся пронзительный свист, отозвавшийся по всей округе.

Еще метр – и всё.

В ответ раздался переливчатый звук нескольких свистков. Другие полицейские были рядом, она спасена, это точно. Служитель порядка уже бежал к ближайшему мосту, чтобы переправиться через реку и помочь ей. Вокруг Элизабет свист звучал всё громче.

Девушка выбежала к реке. Промокшая, изнуренная, со слезами на глазах, в ужасе, но полная надежды, что теперь, когда она добралась до Темзы, а полицейские заметили ее, всё наладится. Прямо над Элизабет на стене склада висел фонарь, отчетливо высветивший из темноты ее силуэт. Она хотела броситься к мосту, к полицейскому, как вдруг услышала за спиной хриплый голос:

– Сколько шума. На этот раз я тебя разглядел, малышка. Убрать свидетелей.

Раздался оглушительный выстрел – и стало больно. Девушку ранили прямо в спину, ноги ее остановились и подкосились, словно испорченный механизм. Элизабет медленно выдохнула, но вдохнуть больше не получалось. Она почувствовала во рту металлический привкус крови. Мало-помалу глаза застилала пелена. Полицейский постепенно растворился вдали, свистки угасали один за другим.

Наконец всё утихло, и наступила ночь. Теплое тело Элизабет Блэк качнулось вперед и упало в Темзу.

Глава четвертая
По ту сторону

Говорят, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами.

Это не совсем так.

Просто внезапно обнаруживается, что последняя страница книги уже перевернута и ты больше никогда не увидишься с ее персонажами. Но ты уже по ним скучаешь. Тебе бы очень хотелось к ним вернуться, но это невозможно потому, что всё кончено навсегда. Вот что ощущаешь, когда смерть берет верх над жизнью. Появляется время на сожаления, на размышления о том, как остальные воспримут твое исчезновение, – и вот ты уже рыдаешь от боли, которую они испытают.

Элизабет мгновенно вспомнила о родителях – они где-то там, далеко. Как они узнают о ее смерти? Что подумают? Она горько пожалела о своем уходе и всё бы отдала, чтобы снова оказаться дома и их обнять. Увидеть папин бакалейный магазинчик. Вдохнуть запах свежевыстиранных маминых платьев.

Девушка не могла ни говорить, ни двигаться. Ей казалось, что она парит в воздухе. Там, внизу, Лондон продолжал жить своей жизнью. Без нее. Она была не в силах что-либо изменить, и ей почудилось, что ее просто заперли в жутком кошмаре.

Элизабет отчетливо увидела тело с выпученными глазами и открытым ртом. Оно плыло по серой реке. Судно речной полиции направилось в его сторону. Полицейские на борту вооружились шестами с крюками на конце. Как только судно подплыло к трупу, они зацепились крюком за длинное пальто девушки и безо всяких сожалений порвали его, когда затаскивали тело на борт.

Рыжие волосы прилипли к бледным щекам, в глазах застыл ужас, это порванное пальто… Элизабет едва узнала собственное тело. С ужасом она наблюдала за сценой, но ей не удавалось выдавить из себя ни звука. Она даже не слышала, что говорили полицейские вокруг нее… точнее, вокруг того, кем Элизабет когда-то была.

Дождь всё еще моросил, смывая кровь с лица жертвы. Внимательно осмотрев тело при свете висевшего фонаря, один из офицеров нагнулся над ним и закрыл глаза.

Элизабет хотела крикнуть им, что всё еще видит и слышит их. Что она не умерла. Но ничего не произошло – ей оставалось лишь беспомощно смотреть этот жуткий спектакль.

Девушка потеряла счет времени. Судно поднялось по Темзе и причалило к набережной. Ее тело положили на носилки и погрузили в повозку. Один полицейский с такими же рыжими, как у нее, волосами и другой, куривший трубку, взяли на себя обязанность перевезти тело по улицам города.

Вокруг них судачили люди, но Элизабет их не понимала. Они говорили то ли слишком быстро, то ли слишком медленно – она уже ни в чем не чувствовала себя уверенной. На самом деле Элизабет даже не сознавала, слышит ли их вообще. Однако она видела, как шевелятся их губы, пока повозка катилась по лондонским улицам, где, несмотря на ее смерть, жизнь продолжалась. Толпа зевак ничего не знала о трагическом происшествии, да и им было на это плевать. Они веселились, пили и разговаривали, как будто для того, чтобы напомнить Элизабет о жестокости жизни: ведь мир не остановился. Даже без нее. А для всех этих людей Элизабет Блэк была никем. Она никогда для них не существовала.

Медленно проехав вперед, повозка остановилась перед широким зданием с решетками на окнах. Двое полицейских пронесли тело на носилках по холодным желтым коридорам, наполненным людьми в мрачной одежде.

Они остановились в каком-то помещении, сняли тело Элизабет с носилок и положили на длинный стол. Ее личные вещи сложили в мешочек, который полицейские забрали с собой, оставив ее наедине с мужчиной в костюме, чья лысина блестела будто отполированная.

Тот наклонился над телом, убрал волосы с лица мертвой девушки и осторожно расправил их на столе, будто хотел просушить, затем приоткрыл веки, чтобы проверить зрачки. Наконец он что-то записал в тетради, лежавшей на безупречно убранном столе. Мужчина осмотрел труп, перевернул его. Он внимательно обследовал спину в том месте, где одежда была разорвана и испачкана в крови. Затем, с помощью длинных щипцов, извлек пулю и принялся снова что-то долго писать. В конце концов мужчина погасил одну за другой свечи и вышел, оставив Элизабет в холодном темном помещении.

Она попыталась закричать, но снова не вышло. Она испытывала отвращение к этому мужчине, бесцеремонно прикасавшемуся к ее телу, ужасаясь, что он ее не слышал. К смерти добавилось унижение. Журналистка наблюдала за каждым движением, улавливала малейший жест, пытаясь выразить словами, пусть мысленно, то странное и неприятное, что с ней происходило. Но Элизабет – юная, неопытная девушка – задыхалась от гнева и страха.

Внезапно всё исчезло. Мгновение спустя Элизабет снова была внутри тела. Она очутилась где-то посреди каменистой равнины, где свистел ледяной ветер – девушка чувствовала, как ее пронизывает холод, прямо сквозь дырку в пальто на спине.

Как только она сделала шаг, то закричала от боли: острые камни впивались в ступни. На ней не было обуви. Элизабет позвала на помощь, но в ответ услышала лишь завывания ветра. И шепот, похожий на ее собственный голос. Поднялся густой туман – он окутал девушку, скрывая горизонт. Ей стало ужасно холодно.

И вдруг до нее издалека донеслось журчание реки. Элизабет некуда было идти. Поэтому она решила двигаться на этот звук. Сколько времени она шагала? Девушка и понятия не имела. Неожиданно перед ней появился берег широкой реки: ее спокойные воды плескались у израненных ног Элизабет. Странно, но ей показалось, что она достигла цели, наконец-то добралась до места, где ей следовало находиться.

Тело ее замерло. Элизабет не могла оторвать взгляда от реки. Но ей удавалось думать. В голове сменялись тревожные вопросы. Где-то там, вдалеке, она заметила других людей – они тоже выходили из тумана и останавливались у воды. Среди них мужчины, женщины, дети. Десятки. А сколько их еще в тумане? На некоторых из них надеты яркие, цветные одежды, на других – строгие мундиры. Кто-то был голым. Вот старик в халате с серыми, пустыми глазами прошел, шаркая ногами, мимо Элизабет. Чуть дальше шагал военный с густой бородой и пробитым черепом, чеканя шаг, как в строю. И никто не видел Элизабет. Все замерли, не произнося ни слова, словно загипнотизированные широкой серой рекой. Этих людей можно было принять за застывшие на берегу статуи.

Что-то коснулось Элизабет.

Она не могла сдвинуться с места. Как и все остальные, девушка молча смотрела на реку и если бы только была способна, то задрожала бы от страха. Она слышала, как что-то двигается за ее спиной. Чье-то болезненное дыхание. Нечеловеческое. И вдруг это холодное дыхание коснулось ее шеи.

Что-то дотронулось до спины, и Элизабет показалось, будто всё ее тело горит изнутри. Перед глазами пронеслись какие-то странные видения.

Лагуна, город вдалеке. Белые облака медленно плывут по лазурно-голубому небу, а корабли из стародавних времен приближаются к городу, подняв на ветру паруса. Элизабет слышала, как потрескивает дерево, как кричат моряки, скрипят снасти.

Церковь. Элизабет замерла рядом с органом: его звуки едва заглушают вздымающиеся к сводам рыдания. У алтаря стоит гроб, окруженный свечами, а все скамьи в церкви – пустые. Но рыдания становятся всё громче и громче.

Видения из глубины веков следовали одно за другим.

Огромное оливковое дерево посреди пшеничного поля. В тени его могучих ветвей укрылись три едва одетых человека. Они прислонились к стволу. Один из них нервно зашептал и широко открыл глаза. Встал на ноги, глаза его округлились еще больше. Вдруг он заметил Элизабет и в ужасе закричал.

Казалось, время бежало так быстро, что сама природа умирала и перерождалась каждое мгновение.

Древний каменный храм на вершине горы рухнул. Когда обвалилась крыша, на руинах появилась старуха с длинными седыми косами. Она восседала среди всего этого хаоса на выбеленной штормами каменной скамье. Вокруг нее лежали бесчисленные подношения – до Элизабет доносился их запах.

Горящий посреди ночи замок где-то на холмах. Всадники скачут во весь опор; кажется, некоторые что-то кричат Элизабет. Вооруженные люди спасаются бегством. Пламя добралось уже до самой высокой башни. Девушка заметила чью-то неподвижную тень там, наверху, среди огня.

И вдруг пейзажи и здания исчезли, а в паре сантиметров от лица Элизабет оказалась изогнутая металлическая пластина – за ней раздавалось ледяное хриплое дыхание, то самое, что почувствовала девушка ранее. Пластина склонилась над ней, и девушка поняла, что это грубая маска. Существо в маске изучало Элизабет. Ей отчетливо послышался звон монет.

Видение растворилось в черном облаке – и всё исчезло.

Когда Элизабет пришла в себя, то оказалась в Лондоне. Было светло, дождь прекратился. Она парила над зеленым парком. Тут девушка поняла, что парк – это кладбище. Четверо мужчин в черном шли уверенным шагом и несли гроб в сопровождении пятого – тот торжественно размахивал кадилом.

Элизабет в ужасе замерла: здесь были ее родители. Отец и мать держали друг друга под руки. Она тут же заметила их покрасневшие от слез щеки, опухшие глаза. Они с трудом передвигали ноги, не отрывая взгляда от гроба. Процессия медленно проследовала по аллеям кладбища и остановилась перед свежевыкопанной могилой.

Человек во главе похоронного шествия произнес речь. Элизабет не поняла, что он говорил. Он покачал кадилом, перекрестил воздух и сделал шаг назад, чтобы мужчины могли медленно на веревках спустить гроб в яму.

Ей так хотелось крикнуть им, что она здесь, что она их видит, пусть и не слышит. Ей так хотелось обнять и успокоить родителей, но Элизабет ничего не могла сделать – оставалось лишь молча наблюдать за происходящим до конца.

Ее отец, а потом и мать с трудом бросили по горсти земли и несколько цветов на гроб, а потом неподвижно стояли, всхлипывая, в то время как мужчины взялись за лопаты, чтобы закопать могилу. Священник пожал руки родителям Элизабет, прошептал несколько слов, понимая, что это не утихомирит боль утраты, и удалился.

Ее родители постояли какое-то время у последнего пристанища дочери. Они поцеловали деревянный крест с ее именем, водруженный на могиле до установки мраморного памятника, а потом неохотно покинули кладбище. Сердце Элизабет разрывалось на части. Мысли ее путались. Она просто смотрела вслед родителям, пока те не исчезли из виду.

На землю медленно опускались сумерки. Элизабет всё еще была здесь, прямо над собственной могилой. Так вот что значит умереть? Должны ли мы сопровождать тело, в котором провели всю жизнь, пока оно полностью не исчезнет? Она даже не пыталась очнуться от этого оцепенения. Пусть время идет, лишь бы прекратились мучения.

Уже настала глухая ночь, когда Элизабет заметила какое-то движение. У входа на кладбище зашевелилась чья-то тень – мужчина в широком плаще с фонарем в руках. Он прошел через ворота и углубился в кладбищенские аллеи, рассматривая надгробья одно за другим.

Человек в плаще шел медленно, при свете фонаря вчитываясь то здесь, то там в надписи на памятниках, и, кажется, даже рассмеялся у входа в чей-то склеп. Элизабет наблюдала за ним: он добрался до места, которое ей пришлось признать своей могилой. И тут случилось кое-что удивительное: ей показалось, будто она парит всё ниже и ниже, земля притягивала ее, словно на нее снова действовала гравитация.

Мужчина присел у могилы на корточки и осветил фонарем деревянный крест, когда Элизабет уже практически стояла ногами на земле. В пляшущем свете незнакомец прочитал шепотом надпись, и девушка четко расслышала, как он произнес:

Элизабет Блэк

1867–1887

Глава пятая
Возвращенные

– А-а-ах-х-х!

Элизабет почувствовала, как воздух наполнил ее легкие, открыла глаза – всё ее тело дрожало, а мышцы были натянуты, как скрипичные струны. Девушка застучала руками и ногами по стенкам и потолку, пытаясь выбраться.

Где она? Элизабет понятия не имела. Ей казалось, будто она только что очнулась после жуткого кошмара и не в своей постели. Она почувствовала запах только что срубленной древесины. Вокруг – непроглядная, беспросветная темнота. Вдруг ей в нос ударил сильный запах земли. Девушка принялась царапать деревянные стенки вокруг себя. В тесном ящике, где она проснулась, было негде развернуться. Придя в ужас от мысли, что ее здесь заперли, Элизабет начала стучать, царапать и кричать. Изо всех сил.

После нескольких мгновений паники страх и боль в мышцах лишили ее сил. Она собралась с мыслями, пытаясь проанализировать ситуацию.

Ее похоронили заживо.

– На помощь! На помощь! Кто-нибудь меня слышит? – закричала Элизабет, что есть духу колотя по крышке гроба.

До нее донесся глухой стук, но она не поняла, что это было. Девушка забарабанила еще громче.

– Умоляю! Прошу вас, я еще жива!

На этот раз стук прозвучал четче, а затем послышались низкий мужской голос и какой-то странный скрежет. Элизабет поняла, что кто-то орудует лопатой над ее подземной тюрьмой. Она улыбнулась, но боязнь замкнутого пространства взяла верх – девушка снова заколотила по крышке и закричала как можно громче:

– Поторопитесь там! Я задыхаюсь!

– Можете сами попробовать копать, если думаете, что это так легко, – ответил голос снаружи.

Но Элизабет задыхалась. Надо выбираться отсюда как можно быстрее.

– Умоляю! Помогите, скорее! – взмолилась она, прислушиваясь к ударам лопаты.

Наконец до Элизабет донесся глухой стук о крышку гроба. Мужчина продолжил копать. Вдруг к ней вернулись воспоминания – или это все-таки был кошмар? Через какое-то время шум лопаты утих, Элизабет почувствовала, что ее мучения подходят к концу, – тревога совсем рассеялась, когда незнакомец громко сказал:

– Осторожно, я открываю.

Последовал продолжительный треск, гвозди поддались один за другим. Внезапно Элизабет ослепил свет фонаря. Она наконец вдохнула полной грудью. Над головой простиралось мирное ночное небо.

Чья-то рука схватила ее и помогла подняться. Элизабет ощутила ужасную боль во всем теле, тупую и глубокую, приглушенную до этого приступом паники. Ей казалось, что все конечности одеревенели и вот-вот треснут при малейшем движении. Стараясь не шевелиться, Элизабет пыталась привыкнуть к свету, постепенно открывая глаза. Она обратилась к стоящему перед ней силуэту:

– Я искренне благодарна вам, мистер. Не знаю, как вы догадались, что меня похоронили заживо. Я… я должна рассказать всё родителям, умоляю вас, отведите меня к ближайшему телеграфу, мне нужно срочно их предупредить! – взволнованно проговорила Элизабет, пытаясь забыть обо всем, что пришлось пережить.

Нужно действовать. Немедленно.

– Боюсь, это невозможно, – серьезно ответил ей мужчина.

Элизабет изумленно вытаращила глаза. Только сейчас она заметила яму, где ее закопали, оторванную гробовую крышку, деревянную лесенку, приставленную к краю могилы, и лопату, торчащую из кучи сырой земли.

Незнакомец тоже постепенно приобрел черты по мере того, как глаза Элизабет привыкли к слабому свету фонаря. На вид ему было лет сорок, одет в типичный темный костюм. Но в остальном его наряд сильно отличался от обыкновенной одежды горожан: широкое черное пальто со свисающими рукавами и капюшоном скорее напоминало плащ, пышные складки которого скреплялись на плече серебряной застежкой. Угловатое лицо венчала шапка густых каштановых с легкой проседью волос, обрамлявших длинными прядями скулы.

От него сильно пахло одеколоном. Слишком сильно. Смешавшись с запахом сырой земли, этот аромат ударил Элизабет в голову. Девушке казалось, что запахи давят на нее со всех сторон. Может, ее чувства обострились после того, как она воскресла? Она не знала, но сейчас были дела поважнее.

– Послушайте, мистер, я вам действительно благодарна, – твердо заявила девушка, – но я должна предупредить родных. Я уверена, моя семья непременно вас как-нибудь вознаградит!

– Увы, – печально продолжил ее собеседник, – боюсь, что всё гораздо сложнее, чем вы предполагаете.

– Это еще почему? – удивилась смущенная Элизабет.

– Да вечно одно и то же, – вздохнул он. – Итак, если позволите, постараюсь объяснить вам всё покороче. У нас будет еще много времени об этом потолковать.

Элизабет попыталась медленно выпрямиться, стараясь не беспокоить ноющие суставы. Девушка не скрывала злости на этого подозрительного человека. С демонстративным недовольством на лице она сухо ответила:

– Говорите.

Тот снова взялся за лопату и черенком постучал по стоявшему позади Элизабет деревянному кресту.

– Вы не сможете вернуться к родным, потому что вы мертвы, – спокойно произнес он, будто сообщая какую-то банальность. – Здесь ясно написано: «Элизабет Блэк, 1867–1887».

– Но я жива! – воскликнула Элизабет, пошевелив болевшей рукой. – Вы же сами видите! Бред!

– Вы двигаетесь, говорите и дышите – вот что я вижу, – признался он. – Скажем так, смерть устроена несколько иначе, чем вы себе представляли.

– Вы спятили! – возмутилась она.

– Подождите всего секунду и сами увидите, что я прав.

Незнакомец достал из кармана лист бумаги, аккуратно сложенный вчетверо, и прочитал:

– «Имя: Элизабет Блэк. Дата смерти: 19 июля 1887. Причина смерти: Убита из огнестрельного оружия». Всё верно, не так ли?

– Да! Нет! – растерявшись, ответила Элизабет. – Ранена! Посмотрите на меня!

– Вы думаете, что я ошибаюсь? – сказал он, улыбнувшись. – Хорошо, тогда знакомо ли вам следующее: ощущение, будто вы вышли из собственного тела? Туманные пустоши? Широкая река? Люди вокруг? Огонь внутри, видения? Маска? А? – спросил он, опершись на лопату. – Я ошибаюсь или всё же я точно знаю, через что вы недавно прошли?

Элизабет стояла как вкопанная. Мужчина описал то, что видела только она одна, словно это было нечто самое обыкновенное. Девушка вопросительно на него посмотрела:

– Кто вы? Откуда вам всё это известно?

– Наверное, с этого стоило начать, вы правы. Доктор Дункан Тёрнер. К вашим услугам, – произнес он и отвесил поклон. – А что же касается того, почему мне известно всё, что вы видели, так это потому, что и я тоже мертв. Однако не хотели бы вы обсудить все детали в другом месте, нежели в собственном гробу?

Элизабет вспомнила, что до сих пор стоит на дне своей могилы. Она опустила глаза и заметила на себе черное платье – в таких обычно хоронят покойников.

Тёрнер ловко перевернул лопату и протянул ей черенок, чтобы девушка могла взяться за него и выбраться по лесенке. Она осторожно ухватилась за лопату и обернулась, чтобы взглянуть на опустевший гроб, – странная сцена. Это был ее гроб.

Пока Элизабет, с трудом держась на ногах, отряхивала платье, Тёрнер небрежно взялся за лопату. Он забросал землей пустую могилу с озадачивающей легкостью, а затем с улыбкой сказал:

– А теперь уходим, пока нас не застали за раскапыванием покойников!

Элизабет перечитала еще раз собственную эпитафию и поторопилась вслед за доктором, хотя всё ее тело превратилось в сплошную боль.

Они подошли к воротам кладбища, где их ожидал скромный экипаж, запряженный одной уставшей лошадью, бившей копытом брусчатку.

В этот час улицы пустовали, а заведения вокруг, в основном похоронные бюро, были, естественно, закрыты. Элизабет и Тёрнер заметили лишь одно освещенное окно на последнем этаже какого-то здания, и ничего больше. Через несколько мгновений они услышали, как жалобно заскулила собака. Звуки цоканья копыт, наполнявшие улицы города днем, рассеялись с наступлением ночи.

Тёрнер открыл дверцу экипажа: внутри, на потертом сиденье, лежала большая кожаная сумка. Он достал из нее флакончик с надписью «Эликсир доктора Тёрнера», буханку хлеба, ветчину, фляжку и нож.

– Флакончик поможет от rigor mortis.

– Что за rigor mortis?

– Трупное окоченение. По этой причине у вас так болят суставы. Выпейте флакончик до дна. Закусите хлебом и ветчиной. Вы ведь голодны, не так ли? Ешьте медленно. – Элизабет взглянула на него с благодарностью. – Вам также нужна вода, поэтому выпейте флягу до дна, пока мы не добрались до места.

– И куда же вы меня везете?

На губах Тёрнера промелькнула улыбка.

– На задание, мисс Блэк! Приходите в себя. У вас под ногами стоит чемодан, где вы найдете во что переодеться. Мне надо, чтобы сегодня вечером вы притворились моей слабой и больной племянницей. Вы прекрасно справитесь с этой ролью… Кроме того, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

Элизабет ничего не понимала и молчала.

Не сказав ни слова, Тёрнер помог ей забраться в экипаж и, прежде чем закрыть за ней дверцу, торжественно произнес:

– Добро пожаловать к Возвращенным в Орден Харона!