Книга: Когда все возможно - Элизабет Страут

Небольшой городок Эмгаш, любовно характеризуемый самой писательницей как "захудалый" и "жалкий", встречает нас хлебом-солью, чтобы поведать о своих жителях - таких же невзрачных и унылых. Некой Люси Бартон, родившейся и повзрослевшей тут, повезло однажды вырваться из этой трясины - теперь она живёт в Нью-Йорке, пишет книги о себе, и её имя стало нарицательным. Ещё бы, бедная Люси в своё время пережила тако-о-о-ое, что теперь в своих книгах пишет тако-о-о-ое... Иными словами, рябь пошла среди заскучавшего населения.

Я смиренно принялась ждать авторских разъяснений, какое же несчастье когда-то оказалось для героини Люси страшным, заведомо подозревая гадости, но получила депрессивные душевные излияния не столько от неё, сколько от её брата, её знакомой, знакомой знакомой, матери знакомой знакомой... Вскоре я их перестала считать. Вопрос, что на страницах делают все эти люди, связанные с той самой именитой Люси лишь шапочно, затирался только гадостями, о которых они вспоминали. Пока одни когда-то насиловали детей, а другие заставляли их собирать отбросы, третьи извращенцы и сейчас подглядывают в замочную скважину за посторонними женщинами и носят дамскую одежду. На их фоне ревность мужа к тёще, плевание в джем неугодным и простая унылая тоска по утраченным молодости, счастью и прочим атрибутам смотрелись цветочками - правда, без запаха и красоты.

Непонятен мне посыл написанного. Герои порефлексировали, поплакались на страшное прошлое, бессмысленное настоящее и безрадостное будущее и разошлись, оставшись при своём. Но жалости не вызвали, скорее облегчение, что исчезли в своём захолустном Эмгаше вместе с возродившей их когда-то Э.Страут.

Короче, все вело к одному, а получилось иначе, в голове у нас одна картинка, а в действительности другая. Но это ж разные истории, а значит полемика с мыслью высказанной ранее в предыдущем романе, вперед Джулиана Барнса, который ее подхватил: «У каждого из нас есть всего одна история».

Мы считаем так, а у других свое мнение и видение ситуации. Игра оптикой Страут удается просто блестяще. Та же Люси Бартон, исповедавшаяся нам в предыдущей книге, совершенно по другому выглядит в глазах ее земляков и родственников. За счет различия точек зрения, восприятий и трактовок перед нами предстает более сложный, разносторонний характер.

Оптимистическая книга о приятии своей жизни и обретении цельности («Меня зовут Люси Бартон») в «Когда все возможно» сменяется рассказом о еле заметных поначалу доминантах существования. Они и делают возможным то, а не иное, они же объясняют в итоге, что в человеческой судьбе возможно все. Наличие боли лучше, чем ее отсутствие, боль не только тянет вниз, она возвышает, становится показателем не отмершей еще человечности. За разладом с матерью скрывается глубокая к ней привязанность, за странным союзом травмированных людей глубокая гармония и т.д.

Не все рассказы в сборнике (тут все-таки приходится поспорить с авторским определением «роман») равнозначны по ценности. На каждый написан уверенной рукой мастера. Я бы даже сказал, что мастерства в «Когда все возможно» даже с избытком, Страут по старому совету Сары Пейн, зажав зубы, тащит некоторые истории вперед, потому что сами они движутся плоховато («Вдребезги», «Гостиница B&B»). Жизнь простых людей, «отбросов» («Элвиса Пресли любят только отбросы»), неожиданно оказывается сложной, имеющей свою, до того неведомую нам подоплеку.

Страут вытаскивает то, мимо чего мы проходим, отделываясь очередным ярлычком наружу. Самое интересное, как и в предыдущей книге составляют детали, оттенки, полутона. Ради них вернешься к тексту еще не раз, в то время как основные коллизии (семейное насилие, ошибки, заблуждения и неверно принятые решения) видятся уже многократно обкатанными и затертыми до дыр. Сюжет наконец отойдет на второй план и останется то что для себя отметила Толстуха Пэтти: «Лучше всех меня понимает книга».