Текст книги "Присоединение Грузии к России"

Глава седьмая. От Кучук-Кайнарджи до трактата 1783 года

I

Мы не будем следить за тем, как Ираклий боролся с внешними и внутренними затруднениями после ухода русских войск. Пока энергия и силы его не ослабевали и ему удалось благополучно избежать многих грозивших ему опасностей.

Так, Керим-хан, векиль (т. е. наместник) Персии, обеспокоенный покровительством, какое, по-видимому, оказывала Россия Ираклию, прибыл с персидским войском в Тавриз. Понятное дело, царь был этим обеспокоен. С большим искусством удалось ему успокоить Керима. Послы Ираклия внушили последнему, что победы над турками – самое угодное для персиян дело и свидетельствуют о преданности грузин. Удовлетворившись этим объяснением, Керим-хан вернулся назад, и царь избавился от его нашествия[84]84
  Оман Херхеулидзе, под 1772 г.


[Закрыть].

Вот еще любопытный образчик восточной дипломатии. Турки не переставали тревожить Грузию, производя набеги вместе с лезгинами из Ахалцихского пашалыка.

Ираклий отвечал тем же, и Сулейман-паша находил для себя выгодным жаловаться в Константинополь на грузинского царя, так как ему присылали для борьбы с последним деньги. Мы уже знаем, как с давних пор поступки грузинских царей давали повод к недоразумениям между Турцией и Персией. Так было и теперь. Керим-хану написали: «По трактатам мы с вами поддерживаем мир. Однако вы спустили с привязи одного льва, т. е. валия гурджистанского, и он непрерывно опустошает наши владения. Прекратите это…» Керим-хан не имел над Ираклием никакой власти и в свое время был рад, что не встретил с его стороны помех, однако он не мог удержаться от того, чтобы не подразнить турок, и заявил Ираклию свое удовольствие за такую его «службу».

«Для меня великая честь, – сказал он, – что Ираклий довел султана до необходимости жаловаться мне. Владыка Персии обязан почтить такого человека». И он послал валию письмо с подарками.

Ираклий же уладил недоразумения с турками, отправив посольство в Константинополь[85]85
  Historie moderne, II, livr. 2, p. 223.


[Закрыть].

Счастливой мерой было учреждение в 1773 г. очередного ополчения, мориге[86]86
  У Бурнашова, в обрусевшем виде, «мурыга». «С сей мурыгой» царевич Леон очистил почти всю землю от наглых грабежей горцев. Бурнашов. «Картина Грузии» и т. д. изд. 1896 г., с. 6. Книжка Бурнашова написана в конце XVIII в.


[Закрыть], в рядах которого несли службу в местах, указанных царем, все, без различия сословий и национальностей, за исключением горожан и ремесленников. Сам царь и царевичи подавали пример прочим. Душой дела сверх Ираклия был сын его, Леван, со смертью которого в 1781 г. все дело постепенно расстроилось.

Тогда же оборудованы были серебряные рудники в Ахтале. Ираклий нуждался постоянно в деньгах, «не имея, по выражению одного современника, других сокровищ, кроме собственной доблести»[87]87
  Оман Херхеулидзе. Жизнь царя Ираклия.


[Закрыть].

II

Но продолжали существовать условия, побуждавшие Грузию к союзу с Россией, продолжались и попытки Ираклия в этом направлении. Неудачные вначале, попытки эти привели наконец к желанной цели – к грузино-русскому трактату 24 июля 1783 г.

Во время пребывания русского корпуса в Грузии она находилась силой вещей под покровительством России. Однако отношение это не получило определенной юридической формы, что не мешало соседям Грузии и самим грузинам считать, что она находится в защите и покровительстве российском. Владетели грузинские неоднократно напоминают в грамотах о своем изданном подданстве русскому престолу[88]88
  Грамоты, № 151. Письмо Ираклия Панину. «Предки мои еще перед сим предали себя и владение свое блаженные памяти великим государям Российским в подданство и покровительство…» Вообще в грамотах XVIII и XVII ст. нередко говорится о традиционном покровительстве, оказываемом Россией Грузии, во всяком случае, об давнишней «службе» грузинских царей. Даже ренегат Константин III пишет Петру в 1724 г.: «Государю известно, какими ревностными и верными служителями были наш отец и дед, что российские государи оказывали им милости и обнадеживания» etc. Переписка грузинских царей с российскими государями, с. 169; ср. ib. 172, 166. Конечно, в основе этой традиции лежать действительные факты грузинско-русских сношений и политические потребности страны, но затем на известную часть грузинского общества имели влияние и ультраправославные взгляды на Россию как на Третий Рим и т. п. В замечательной грамоте царя Имеретинского Александра 1732 г. императрице Анне Иоанновне читаем: «Как в прежнее время совершилось преобразование Древнего Рима в новый Рим, который есть Византия, и Кесарь был заменен другим Кесарем, таким же образом за наши грехи кончилось и это государство, и власть перешла к новому царству и кесарству, заменившему Константинополь, которое и есть Белая Россия великого севера, святого города Москвы» и т. д. (Ib. 193). Ср.: Дьяконов. «Власть московских государей». С. 63. Очевидно, такая теория имела бы больше успеха в XVI в. или в конце XIX. Для Бирона это пища неудобоваримая.


[Закрыть], они так верили в надвигающееся исполнение старинной мечты их предков, что легко смешивали возможное с действительным. Однако они отлично понимали ценность и необходимость формальной гаранты, недаром так жаждали «внесения в трактат». И вот еще во время пребывания русских войск в Грузии, накануне получения письма об их отзыве Ираклий посылает Императрице письменное представление об условиях, на каких он желал бы поступить под покровительство России. С этой целью он отправляет ко двору сына своего, Левана, и брата – католикоса Антония. Он совершенно ясно выражает свое желание: он просит «удостоить нас ныне таким покровительством, дабы всем, как доброжелателям нашим, так и неприятелям, видно было, что я нахожусь точным подданным российского государства и мое царство присовокуплено к Российской империи»[89]89
  Грамоты, № 144. Не забудем, что номинальное подданство Грузии начинается еще с конца XVI века. При Феодоре Иоанновиче было прибавлено к титулу московских царей: «Государь Иверския земли и грузинских царей».


[Закрыть]. А на каких основаниях должно произойти это «присовокупление», это подробно излагается в Ираклиевом проекте условий[90]90
  Ib., № 143.


[Закрыть].

Условия, предложенные им, совершенно подтверждают высказанную уже выше мысль, что грузины, ища подданства у России, переносили mutatis mutandis на свое отношение к православному сюзерену те формы, в которых обнаруживалась исторически сложившаяся зависимость Грузии от Персии. Сам Ираклий, в молодости бывший несколько лет вассалом Надир-шаха, знал по опыту эти формы.

Иначе не могло и быть: раз неясному и расплывчатому «покровительству» и оборотной его стороне – «подданству» надо было придать отчетливые очертания, то откуда их взять, как не из знакомой всем действительности? Юридическое творчество и находчивость, да еще в таком вопросе, как соединение государств, не могли иметь места там, где раны измеряли ячменными зернами и оплачивали по счету зерен, и где цари собственноручно водили воинов в атаку.

Свое отношение к шаху Надиру и отношение к России сам Ираклий сближает, когда, разъясняя одно недоразумение с генералом Сухотиным, пишет ему: «Если персидскому государю справедливо и верностью служил, кольми паче столь долженствую служить православному государю»[91]91
  Грамоты, с. 487.


[Закрыть].

Взамен покровительства и помощи Ираклий обязуется прислать к В. двору в качестве заложников одного из сыновей своих, а также нескольких князей и дворян. Население уплачивает в казну Империи по 70 коп. со двора. Присылается ежегодно по 14 наилучших лошадей. Взамен известного количества невольников и вьюков наилучшего вина, что взималось некогда мусульманами, Ираклий берется привозить ежегодно 2000 ведер в Кизляр. Наконец, когда утвердится спокойствие в Грузии, Ираклий будет представлять солдат с такого числа дворов, с какого числа душ они набираются в Империи. Заложники, дань деньгами, вином, наборы воинов – все это с небольшими видоизменениями взято из политического опыта Грузии. Упоминается также о дани шелком – обычном прежде в Персии платежном средстве[92]92
  Какую роль играл сбор шелком в доходах Персии, об этом много сообщает Олеарий.


[Закрыть].

С другой стороны, в словах Ираклия звучит надежда на исполнение заветной национальной идеи. Присылка регулярных войск для защиты Грузии и для военных действий против турок даст наконец возможность вернуть отторгнутую турками Ахалцихскую область – Ираклий просит, чтобы ближайшей же весною было повелено приступить к ее завоеванию. Это старая грузинская земля, там говорят по-грузински и много христиан. Участь же других, не грузинских земель, завоеванных совместно русским и грузинским оружием, будет зависеть от государыни.

Мы видим, что каждое слово Ираклиева «представления» опирается на плачевную историю Грузии и на ее чаяния, не задавленные еще окончательно.

Содержание этого «представления» – прямой источник договора 1783 г.

Но когда Ираклий предлагал свои условия и отправлял послов в Россию, вопрос об отозвании русских войск из Закавказья был решен и уже окончательно разочаровались в грузинской экспедиции и в грузинах. Поэтому, продержали послов целый год в Астрахани, а затем ответили на их «докучные» просьбы отрицательно. 8 февраля 1773 г. Панин писал Ираклию, что посланное ко двору представление о заключении формального союза между Россией и Грузией признано несвоевременным и что Львов, поверенный в делах в Грузии, отзывается обратно[93]93
  Грамоты, № 167.


[Закрыть]. А в следующем, 1774 г., за несколько месяцев до заключения трактата в Кучук-Кайнарджи, прислана Ираклию грамота Императрицы Екатерины, в которой приводится мысль, что теперь военная помощь и вообще открытое покровительство Грузии едва ли будут последней выгодны; да и из опыта экспедиции, видно, что при тамошних несогласиях и неудобствах содержание войска в Грузии оказывалось бесполезным. Вообще же заявляется полное доброжелательство грузинскому народу и особенно милостивое отношение к Ираклию. Поэтому, обращаясь к более целесообразным средствам оказания помощи, Императрица твердо намерена «при будущем заключении с Портою мира формально взять от нее обещание о безопасности и безвредности грузинского народа, а на себя точное всего того наблюдение»[94]94
  Ib, № 179. 31 декабря 1773 г. Вручено царевичу Леону 5 февр. 1774 г. (в С.-Петербурге).


[Закрыть].

Что письмо Панина не совсем еще искоренило в Ираклии надежду на удачный исход посольства, видно из того, что во вступлении к договору, заключенному летом 1773 г., отчасти по внушению представителя России между Ираклием и Соломоном Имеретинским заявляется о их «всеусерднейшем желании находиться в подданнстве всепресветлейшей государыни нашей, императрицы Е.А.» и т. д.[95]95
  Ib., № 170. Грузинский текст во II томе, № 72. По возвращении из их неудавшейся миссии католикоса Антония и царевича Леона Ираклий еще раз просил о рассмотрении его просьбы. См. «Представление от царя Ираклия имп. Екатерине II». 24 авг. 1774 г. т. II, № 75.


[Закрыть] Вторым пунктом этого договора решено действовать совместно против всех врагов России и христианства.

Само собою разумеется, что горькая для Ираклия пилюля отказа вызолачивалась, как следует, золотом утешительных, милостивых слов. Отказ сколько-нибудь резкий, суровый был бы слишком грубой ошибкой, какой нельзя было ожидать не только от вельмож Екатерины, но и от московских политиков[96]96
  Вообще же тон писаний петербургских дипломатических канцелярий – величественно снисходительный, как подобает великой Империи, сносящейся с маленьким народом, нуждающимся в ее помощи. Иногда встречаются фразы, которых можно бы было и избежать, но, во-первых, грузинские просьбы могли причинять порой действительно «докуку великую»; во-вторых, едва ли этот тон слишком задевал грузин в их положении и при их взгляде на Россию как на источник всяческой истины.


[Закрыть].

Такое безразличное отношение к грузинскому вопросу продолжалось еще некоторое время и стоит в связи с восточными делами России вообще. На правом фланге наступательного движения к двум морям внимание ее было поглощено Крымом и Кубанью, в Закавказье интересы России и Турции не сталкивались после трактата в Кучук-Кайнарджи, персидская же политика была выжидательная. В Персии пока было спокойно, Керим-хана признавали в большей ее части, но он не был так силен, чтобы беспокоить соседку. Зато боялись, что излишнее вмешательство России в дела Дагестана и Закавказья может вызвать усиление в Персии центральной власти и брожение, опасное для России. Итак, чтобы не нарушить благоприятное для нее усыпление Персии, в 1776 году был очищен Дербент, куда ген. Медем ввел было гарнизон без прямых на то полномочий по приглашению дербентского Фетали-хана. Занятие Дербента отдавало экспромтом, вслед за экспедицией с карательной целью в Дагестан[97]97
  Поводом для этой экспедиции было убийство проф. Гмелина.


[Закрыть].

Одновременно с таким решением вопроса о Дербенте решен был на основании Высочайшей воли и другой, неожиданно возникший вопрос.

Дело в том, что, узнав о походе Медема, царь Ираклий прислал просить генерала, чтобы он приблизился к Грузии со стороны Дербента и предпринял бы завоевание смежных стран. Но план этот нимало не согласовался с политическими расчетами России, и в рескрипте Медему предписывается бесповоротно отказать Ираклию в такой просьбе[98]98
  Бутков. Материалы, т. II, гл. 73.


[Закрыть].

Для того чтобы грузино-русское сближение приняло более отчетливую, осязательную форму, не достаточно было исторического тяготения с одной стороны и платонических благожеланий – с другой. Нужно было, чтобы навстречу грузинским исканиям, вытекавшим из первейших нужд страны и династии, шли не менее практические виды и расчеты русского правительства. Всякий раз, когда с двух сторон велась линия практической политики, точка пересечения двух линий давала осязательные, практические результаты. Иначе грузино-русские отношения не вступали в деловой фазис. При этом не важно, что побуждения одной и другой стороны взаимно не гармонировали. Важно было, чтобы каждая страна шла к определенной практической цели, исход же совокупных действий решался не пожеланиями и ожиданиями, а наличностью обстоятельств и соотношением могущества. Это достаточно подтверждается изложенными эпизодами грузино-русских отношений и дальнейшим ходом событий.

III

1

Прошло немного времени, и внимание России снова обратилось на Грузию, снова сказалась во всей полноте выгода для России тех симпатий, какими она пользовалась по ту сторону Кавказского хребта. Пышно расцветшие теперь замыслы на Персию снова указывали на Грузию как на одну из пружин азиатской политики России.

После давно ожидавшейся смерти престарелого Керим-хана (он умер в Ширазе в начале 1779 г.) наступившая в Персии анархия дала русскому правительству повод возобновить попытку Петра Великого – воспользовавшись смутным временем в Персии, стать твердой ногой на южном побережье Каспийского моря. Петровские планы относительно восточной торговли, устройства коммерческого порта на Каспийском море и т. д. нашли в князе Потемкине продолжателя, способного из политической идеи сделать фантастический замысел и меру, по существу, дельную, практическую, обставить самыми причудливыми арабесками. Мы не будем говорить о проекте постройки города Мелиссополя (т. е. пчелиного), куда должны были стекаться купцы из Тибета, Кашемира, Индии, а также и более близких стран; чувствуется, что проект этот вышел из той же лаборатории, что и проекты городов в южнорусских степях – с шелковыми фабриками, консерваториями, базиликами, пропилеями и чуть не акрополем[99]99
  Ср.: Дитятин. Устр. и управл. городов России. Т. I. С. 376.


[Закрыть].

Но люди с такими планами имели власть и для выполнения их могли приводить в движение полки на суше и корабли на морях.

Заранее предвидя неизбежную после смерти Керим-хана анархию, русское правительство еще до его смерти стало с лихорадочной поспешностью подготовлять морскую экспедицию, а летом 1781 г. эскадра графа Войновича уже бросила якорь в Астраханском заливе. Затем, рассматривая берег как res nullius и войдя в роль primi occupantis, Войнович, не шутя, приступил к основанию «Мелиссополя», но, увы, пчелы, которых он там искал, вместо меда познакомили его со своим жалом.

Владетель Астрабата, Ага-Магомет-хан Каджарский, со временем основатель нынешней династии шахов, а пока один из претендентов, покинувший Шираз сейчас же после смерти Керима, чтобы из родового владения своего начать «поиски», вероломный Ага-Магомет-хан хитростью заманил в ловушку все начальство русской эскадры, велев схватить беззащитных офицеров во время идиллической пирушки и наложить колодки на их ноги.

Эта выходка Ага-Магомет-хана не прошла ему даром, но основать колонию в Астрабатском заливе не удалось.

При наличности нескольких претендентов на иранский престол правительству русскому предстояла возможность, взвешивая шансы соперников, обещать свою поддержку тому, кто за это может больше дать.

Ласкался было к России и Ага-Магомет-хан, но пока дела его шли не блестяще и ему лишь напомнили о «дерзновенном поступке его с российскими офицерами». Сын Керима, Абдул Фетихан, молил о помощи, обещая всю Персию отдать под покровительство России, но он скоро умер на руках Али-Мурат-хана, овладевшего Ширазом и ставшего на время самым видным из претендентов.

2

Сказанного достаточно, чтобы понять, что пришло опять время персидской политики, и нужно было пользоваться всеми благоприятными обстоятельствами. При таких условиях нетрудно было догадаться о выгоде союза с Грузией: благодаря ему Россия имела бы твердую точку опоры по соседству с театром, на котором она собиралась действовать в широком масштабе.

Раз союз с Грузией был подсказан русскому правительству его видами на Персию, было очень легко осуществить это дело, так как в Грузии для такого союза почва была всегда готова.

Попытки Ираклия завести сношения и испросить помощь у императора Иосифа I не привели ни к чему, и понятно, что когда через немецкого искателя приключений, доктора Рейнегса, Потемкин сделал ему надлежащий намек, Ираклию оставалось лишь повторить заявленные им десять лет назад условия.

В свою очередь, весной 1783 г. Потемкин прислал свой проект трактата, который в значительной части совпадал с условиями Ираклия[100]100
  Ровно за десять лет об условиях этих Панин говорил: «Странные и совсем и не по времени учиненные предложения». Грамоты etc., с. 400.


[Закрыть].

Таким образом, 24 июля 1783 г. был подписан в Георгиевске русскими и грузинскими полномочными знаменитый трактат[101]101
  П.С.З. № 15, 835. Уполномоченными со стороны России был генерал-поручик П. Потемкин, со стороны Грузии – «генерал от левой руки» князь Иоанн Константинович Багратион-Мухранский и князь Гарсеван Чавчавадзе. Последний носил придворное звание мандатуртъу-хуцеси, что неверно переводилось русским «генерал-адъютант». Что касается выражения «генерал от левой руки» (точный перевод sardare de Gauche в Mémoires inédits, relatifs è l’histoire gèorg. P. 1833), то это, если не ошибаюсь, означает, что Мухранскому принадлежало обыкновенно начальство над левым крылом, или, точнее, войска, сражавшиеся под его знаменем, занимали левое крыло.


[Закрыть], к рассмотрению которого мы и перейдем.

Глава восьмая. Грузино-русский трактат 1783 года

I

1

Предмет договора 1783 г. есть, как говорится в именном указе Сенату, «признание царем карталинским и кахетинским Ираклием Вторым над собою Верховной власти и покровительства Российских императоров».

Издавна, гласит вступление к трактату, «Всероссийская Империя по единоверию с грузинскими народами служила защитою, помощью и убежищем тем народам» и их владетелям. Покровительство царям грузинским произвело ту зависимость их от Самодержцев Российских, которая «наипаче» обнаруживается из самого императорского титула.

Ныне же заключается дружественный договор, посредством которого царь Грузинский «ознаменил бы торжественным и точным образом обязательства свои» по отношению к Империи, а с другой стороны, и Е.И.В. также «могла бы ознаменить бы торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной ее десницы даруются» народам и владетелям Карталино-Кахетинского царства.

Признаваемая таким образом над Грузией власть императоров очевидно исключает «подданство» какой-нибудь иной державе. Поэтому в первой же статье трактата Ираклий «торжественно навсегда отрицается от всякого вассальства или, под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы; и сим объявляет перед лицом всего света, что не признает над собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства Е.И.В.» и ее преемников.

Этим Ираклий заявляет подданство своему сюзерену – Императрице; далее следует обещание верности и готовности способствовать пользе Империи во всяком случае, где это «будет потребовано» (ib. арт. 1). Со своей стороны, Е.И.В. «равномерно обещает и обнадеживает императорским своим словом за себя и преемников своих, что милость и покровительство их от Светлейших царей Карталинских и Кахетинских никогда отъемлемы не будут. В доказательство чего, Е.В. дает Императорское свое ручательство на сохранение целости настоящих владений Е.С. Царя Ираклия Теймуразовича, предполагая распространить таковое ручательство и на такие владения, кои в течение времени и по обстоятельствам приобретены и прочным образом за ним утверждены будут». (Ib., арт. 2.)

Гарантия целости и неприкосновенности грузинской территории и есть именно то, ради чего Ираклий налагает на себя ряд обязательств по отношению к России. Обязательства эти лишают его свободы действий, ограничивают полноту его прав как государя Грузии, и этому ограничению, вернее, тем ограничениям, которые указаны в договоре, соответствует ряд притязаний, вытекающих для императорского правительства из верховенства России над Грузией, признанного Ираклием на основании трактата.

Преимущественное значение имеют именно те статьи трактата, которые определяют, что может требовать Россия от Грузии (и, значит, к чему последняя обязана) и что Грузия вправе ожидать от России (что, следовательно, последняя обязана дать ей).

В этом соответствии взаимных прав и обязанностей и проявляется договорный характер связи между Грузией и Россией по трактату 1783 г., хотя по характеру своему это и есть так называемый foedus non aequum, т. е. неравный союз. Но последнее обозначение свидетельствует лишь о политических условиях, поведших к заключению договора, и о соотношении могущества сторон, само же договорное начало и правовая природа договора нимало от этого не страдают.

2

Отныне грузинские цари, вступая по наследственному династическому праву на престол Карталинии и Кахетии, тотчас же извещают об этом русское правительство и испрашивают через посланников своих Высочайшее «подтверждение» на царство с инвеститурой. При получении инвеститурных знаков[102]102
  Именно: грамоты, знамена с гербом Всероссийской империи, имеющим внутри себя герб царства Карталинского и Кахетинского, сабли, повелительный жезл и мантию или епанчу горностаевую (арт. 3-й).


[Закрыть] царь в присутствии российского резидента приносит «присягу на верность и усердие к Российской Империи и на признание верховной власти и покровительство Всероссийских императоров».

Какое значение имеет в данном случае императорская инвеститура? Равносильна ли она султанскому фирману, который de jure необходим при восшествии на престол египетских хедивов и князей болгарских?

Или возьмем пример более близкий. Цари-мусульмане получали власть над Грузией на основании шахских указов; присылались и подарки, имевшие значение инвеститурных знаков. С точки зрения грузинской – национальной и христианской – Багратиды имели власть «Божьей милостью». Но с точки зрения персидской, а также грузин ренегатов вступление на престол обусловливалось в таких случаях шахским фирманом. Поэтому они были царями «милостью счастливого шаха»[103]103
  Впрочем, в грамотах оба источника власти, Бог и шах, упоминаются иногда одновременно.


[Закрыть].

Какое же значение имела инвеститура русских императоров по трактату 1783 г.? Она ничего не имела общего с инвеститурой шахской. Цари «вступают наследственно на царство их», а затем немедленно озабочиваются испрошением императорской инвеституры. Последней обусловливается не власть царя в Грузии, а лишь право на «преимущества и выгоды», даруемые царям Карталинии и Кахетии разбираемым трактатом.

Таким же условием является и присяга, приносимая царем. Иначе говоря, царь восходит на престол и приводит к присяге своих подданных независимо от инвеституры, но претендовать на помощь и покровительство России он может лишь после получения инвеституры и принесения присяги по форме, установленной трактатом.

Какие же обязанности вытекают для царя из признания над собой верховенства Империи?

Прежде всего – и в этом заключается ограничение полновластия Ираклия – он отказывается от свободы внешних сношений, которые отныне могут совершаться только по предварительному соглашению с пограничным начальством и с резидентом.

Далее, Ираклий обязуется способствовать пользе Империи при всяком требовании. Но это общее постановление артикул 1 получает ближайшее разъяснение в артикуле 7, по которому царь обещает «быть всегда готовым на службу Е.В. с войсками своими».

Что же обещано царям за признание верховенства, отказ от самостоятельной внешней политики и готовность «служить»? Гарантия и полная неприкосновенность территории; обеспечение и в будущем престола за династией Багратионов; невмешательство в сферу внутреннего управления Грузии. Затем, как прямое последствие отказа от внешних сношений и тесного единения Грузии с Империей, статьей 6 установляется, что мир с Портой Оттоманской, или Персией, или иной державой, заключаемый Россией, распространяется и на Грузию. Но артикул этот надо понимать шире – из всего трактата ясно, что в международных делах владения Ираклия будут считаться входящими в состав Империи. Конечно, главное значение имели отношения Грузии к Турции и Персии; в 1783 г. Россия взялась быть для Грузии стеной и оплотом против мусульман.

Таковы обязательства сторон по трактату 1783 г.; таковы его существенные черты, более подробного рассмотрения трактат этот не заслуживает, так как в самых главных своих частях оказался сочетанием слов и желаний, не увидевших своего осуществления. Скажем лишь, что все прочие многочисленные определения трактата естественно вытекают из взаимной связи и близости, какая создавалась между Империей и Грузией трактатом 1783 г.[104]104
  Грузинский текст трактата и сепаратных артикулов напечатан у Цагарели, т. II, № 76, с. 99–110. Отличительную черту грузинской редакции составляет более полный титул царя. Здесь он титулуется: «наследственный государь и владетель Ираклий Второй, Божьей милостью и благоволением Е.И.В. царь Карталинский, царь Кахетинский, наследственный владетель Самцхе-Саатабагский, владетельный князь Казахский, Борчалинский, Шамшадильский, Какский, Шакийский, Ширванский, владетель и повелитель Ганджи и Эривани». См. тамже ратификацию Ираклия от 24 янв. 1784 г., скрепленную князьями Давидом Орбелиани и Кайхосро Чолокаевым.


[Закрыть]