Текст книги "Присоединение Грузии к России"

V

Неожиданное очищение занятых ханств и уход из персидских владений и Грузии русских войск (их уже не было там летом 1797 г.) произвели на персиян впечатление одержанной ими победы. Ага-Магомет-хан решил, что надо ковать железо, пока оно горячо, и всюду оповестил как о своих успехах в Хорасане (где он тогда находился)[125]125
  Хорасан (провинция эта ныне граничит с нашей Закаспийской областью и с Афганистаном) и его столица, священный город Мешед, за все время, что Персия не имела шаха, т. е. с 1747 г., находилась в обладании внука Надира, слепого Шах-Роха. Керим-хан не трогал его, и только каджарский объединитель Персии вновь распространил свою власть на этот край.


[Закрыть], так и об отступлении русских войск; отступление это прямо приписывалось их трусливости. Ираклию он прислал фирман с требованием подчиниться, в противном же случае грозил мщением; и только вмешательство русских офицеров спасло шахского посланца от ярости народной толпы[126]126
  Бутков. Т. II, с. 426. См. грузинский перевод этого фирмана у Цагарели, т. II, № 117. Начинается он словами: «Повеление нашего величества таково: высочайший вали Грузии Эрекле-хан!» и т. д. Между прочим, по мнению шаха, призвание русских издавна заключалось в торговле сукном и кумачом, а никак не в воинских подвигах (!). «Как только эти русские узнали, что наши счастливые знамена двинулись сюда, они тотчас же вернулись в свою скверную землю». Далее говорится о высоком положении, которое принадлежит Ираклию в Иране, и что «по отношению к тебе в сердце нашем ничего не было, кроме милости и добра. А то, что тогда случилось (разорение Тифлиса), – от тебя произошло», и т. д. В конце приглашение «стать на путь службы» и явиться за получением милостей лично или прислать одного из сыновей. В противном случае пусть не пеняет.


[Закрыть].

Трудно сказать, что постигло бы Грузию, опять оставшуюся лицом к лицу с пылавшим злобой Ага-Магомет-ханом, если бы кинжал убийцы не пресек 4 июня 1797 г. нить жизни этого нужного Ирану человека, причинившего столько зла при осуществлении «исторических задач» Персии.

Теперь бросим самый беглый взгляд на то, как русский протекторат сберегал Грузию от Турции и Дагестана.

Уже на следующий год после заключения трактата полномочный министр России при турецком дворе, Булгаков, делал представление относительно непричинения беспокойств Грузии и Имеретии. Об Имеретии он не обязан был и не имел права делать представлений (по трактату 1783 г. и Кучук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 г.); Карталинию же и Кахетию эти представления не могли уберечь, так как русский протекторат угрожал соседнему, ахалцихскому паше потерей его владения (которое с помощью русских предполагал завоевать Ираклий). Поэтому, как мы, впрочем, уже говорили, только с уходом русских войск, т. е. в 1787 г., когда Ираклий возобновил с ним союз, паша этот перестал его беспокоить. Поэтому же, как это ни странно, но во время второй турецкой войны, несмотря на то что, строго говоря, и Грузия, как зависящее от Империи государство, находилась в войне с Турцией последняя не предпринимала ничего враждебного по отношению к Ираклию. Словом, во время мира с Турцией русский протекторат не уберегал Грузию, а во время войны он оказался излишним! Разгадка заключается в самостоятельной политике Сулеймана, паши Ахалцихского; сначала он боялся притязаний Ираклия на Саатабаго, а теперь не прочь был стать под покровом России и через посредство грузинского царя самостоятельным владетелем.

Точно также и Омар-хана Аварского неоднократно убеждали с Линии не вторгаться в Грузию, иногда угрожая ему, иногда даже посылая поощрительные подарки деньгами, но не этими средствами воздействия он удерживался от вторжений, а «жалованьем», которое Ираклий был вынужден ему платить со времени памятного набега в 1785 г.[127]127
  При заключении Ясского мирного трактата с Турцией (29 декабря 1791 г.) русские уполномоченные добивались того, чтобы Порта взяла на себя обязательство отвечать за грабежи, чинимые лезгинами в Грузии. Добиться этого, однако, они не добились. Но на этот раз грузины были «внесены» в трактат. Именно в ст. V постановлено: «…блистательная Порта обещает подтвердить вновь издаваемым фирманом данный прежде, чтоб Ахалцихский губернатор, пограничные начальники и прочие отныне ни тайно, ни явно, ни под каким видом не оскорбляли и не беспокоили земель и жителей, владеемых царем Карталинским, о чем и отправить… со строжайшим прощением и подтверждением указы». П.С. З, № 17, 008. См. благодарственное письмо Ираклия во II томе «Грамот» Цагарели, № 83.


[Закрыть]

Было бы, однако, ошибочно думать, что Россия когда-нибудь забывала о существовании трактата 1783 г. Протекторат ее мало приносил пользы Грузии, но Россия, естественно, не уступила бы его другим…

В манифесте 7 сентября 1787 г. об объявлении войны Оттоманской Порте вторжение в область сюзеренных прав над Грузией выставляется как один из поводов войны. Трактат о подданстве, заключенный Ираклием, не был противен обязательствам России в отношении Порты. «Тогда же Порта, известна будучи о Нашем трактате, не оспаривала оного; но где не имела право в дело вмешиваться, для нее постороннее, тут не оставила действовать коварно». Именно она склоняла лезгин нападать на грузинские земли, разорять их, забирать в плен христиан[128]128
  Впрочем, как замечено было в Государственном совете в 1801 г., императрица Екатерина «в случаях нередких покушений горцев на пределы наши иногда до крайности доводила настояния свои у Порты; хищничества же лезгин и турков в Грузии большею частью оставляемы были без всякого внимания». Архив Государств. совета, т. III, ч. 2-я, с. 1203, прим.


[Закрыть]. Кроме того, через Ахалцихского пашу она предлагала Ираклию признать над собою власть султана[129]129
  П.С.З. № 16, 567.


[Закрыть].

Приведенных фактов достаточно, чтобы составить суждение о том, насколько успешно осуществляла Россия свой протекторат над Грузией, насколько обстоятельства позволяли «сильной деснице» Империи отвращать вражеские удары от «присовокупленного» к ней царства Грузинского. Надо удивляться не тому, что порой являлась у грузин мысль о политической сделке с Персией или Турцией, а тому, как вера в Россию не иссякла окончательно. Но велика была эта вера, руководящие элементы тяготели к России, потому что слишком много шагов было уже сделано по этому пути, и считали невозможным доверять ни Персии, ни Турции. Невнимание же Европы достаточно объясняется тревогами Французской революции.

Была, впрочем, минута, уже перед самой смертью Ираклия, когда кн. Гарсеван Чавчавадзе ребром поставил вопрос в Петербурге: именно, он заявил, что если трактат сохраняет силу, то пусть будет прислано подкрепление, в противном случае Ираклию необходимо возобновлять союзы с персидскими ханами и Дагестаном[130]130
  См. представление Гарсевана Чавчавадзе имп. Павлу 31 дек. 1797 г. Цагарели. Т II, Грузинск. тексты, № 126. «Представление» это написано под впечатлением неизбежно надвигавшейся кончины Ираклия. Действительно, уже через 12 дней, вся Грузия, как один человек, оплакивала смерть царя-патриота.
  Между прочим, читаем в этом «представлении» следующее: «Угодно ли тебе, самодержавный и великий государь, соблюдать трактат в его первоначальной силе и угодно ли, согласно вытекающим из трактата обязательствам, оказать царю моему, находящемуся в стесненном положении, обещанную помощь? Или по каким-нибудь причинам это пока неисполнимо? Великий Государь, удостой вывести меня из неизвестности, дай Всемилостивейший ответ на ожидания всей Грузии, чтобы Его Высочество царь, государь мой, и народ его, пребывающие до сих пор, как и я, в неизвестности, соблюдением трактата и клятвой в верности В.В. не были бы доведены до полного уничтожения».
  Размеры очерка не позволяют нам останавливаться на подробностях. Отметим лишь следующую просьбу грузинского полномочного: пусть прикажут пограничным начальникам не препятствовать найму на грузинскую службу черкесов. В первую половину царствования Ираклия он неоднократно и успешно пользовался услугами кабардинских владетелей, издавна дружественных Грузии. Позже русское правительство ставило помехи этому (примеры можно найти в «Мат.» Буткова). В заключение кн. Чавчавадзе просит из внимания к последним дням престарелого царя, уже лежащего на смертном одре, из внимания к его скорбным тревогам за отечество ободрить царя, наследника, весь народ изъявлением монаршего благоволения и помощью, по трактату. «Прикажи мне теперь же ехать туда и уверить царя, возлюбленного государя моего, в твоем к нему доброжелательстве, все равно, застану ли я его в живых или вместе с другими буду оплакивать его» (с. 143–146).


[Закрыть].

Глава десятая. Накануне присоединения

I

В 1796 г. скончалась Екатерина, в 1797 г. убит Ага-Магомет-хан, в 1798 г., 11 января, не стало Ираклия. Как сложатся отношения между новыми государями?

Георгий XII вступил на престол Карталинии и Кахетии и привел к присяге население тотчас же после смерти Ираклия. Он стал царем Грузии по наследственному праву и для того, чтобы пользоваться поддержкой России, должен был по трактату 1783 г. получить императорскую инвеституру[131]131
  В апреле 1798 г. кн. Чавчавадзе формально известил Коллегию иностр. дел о вступлении на престол Георгия. Цагарели. Т. II, № 132. Он прибавляет, что царь не прислал пока собственноручного извещения, так как обстоятельства не оставляли ему времени. Еще раньше о намерении Георгия прислать просьбу об утверждении на престоле писала имп. Павлу вдова Ираклия, царица Дария. См. письмо ее 10 марта 1798 г. (ib. № 130).


[Закрыть].

Летом 1798 г. обстоятельства принимали такой оборота и впечатления русского покровительства были таковы, что Георгий видел себя принужденным ответить на фирман нового шаха Фетали посылкой к нему своего тестя, князя Цицианова, и готов был искать покровительства Турции; но оба посланца вернулись обратно – кн. Цицианов, потому что узнал о неудачах Бабахана (это другое имя шаха), отправленного же в Турцию вернули из Ахалциха, потому что приехавший из Петербурга царевич Давид привез оттуда добрые вести[132]132
  Бутков. Материалы. Т. II, с. 445–446. Впрочем, еще 30 июня 1798 г. Георгий писал имп. Павлу, что признает его «своим августейшим монархом и государем», что надеется на его покровительство, согласно трактату, что как он сам не будет оставлен Императором, так и сын его Давид и т. д. Георгий говорит, что, когда он по законному праву наследства получил престол и стал царем, то он писал об этом на Линию. Цагарели. Т. II, Грузин. тексты, № 135.


[Закрыть].

Вслед за тем Георгий получил в ответ на собственное письмо Государю Высочайшее поздравление со вступлением на престол, при чем прибавлено было, что от него ожидается формальное ходатайство об утверждении, предусмотренное арт. 3-м трактата[133]133
  Ср. предыдущее примечание. «Формальное» ходатайство противополагается приведенному там письму Георгия от 30 июня. Ср. также письмо неизвестного из Петербурга к царю Гергию, ib. № 137. Вообще не остается сомнений, что Георгий энергично искал покровительства имп. Павла, который наконец с большим вниманием отнесся к грузинским делам.


[Закрыть].

В ноябре того же года Георгий отправил в Петербург с соответствующим прошением кн. Авалова и возобновил полномочия кн. Гарсевана Чавчавадзе в качестве министра при Имп. дворе. Помимо собственного утверждения, Георгий добивался признания сына своего Давида наследником по себе[134]134
  См. грамоту Георгия кн. Чавчавадзе 11 окт. 1798 г. у Цагарели. Т. II, № 138. Одновременно царь пишет кн. Безбородке о положении вещей и замечает: «Уже второе столетие, как все наше уповавание – Российский В. Двор, и мы избегаем вступать в сделку с названными соседями (т. е. персиянами и турками), во 1-х, из-за христианства, в 2-х, будучи связаны присягой перед В. престолом. Мы, находясь в таком положении, никогда не имели при В. Дворе заступника и ходатая. Блаженной памяти отец наш имел великое упование на кн. Потемкина, но он нас обманывал, думая только о возвеличении своего имени, а для других ничего не делал». Георгий надеется, что Безбородко будет радеть как следует о грузинах (ib., № 141). Прошение Георгия в двух пунктах, об утверждении его на престол и о признании наследником Давида, ib., № 143.


[Закрыть]. 18 апреля 1799 г. Высочайшей грамотой утвержден Георгий на царстве, Давид же – наследником, с ссылкой на ст. 3 трактата[135]135
  Акты Кавк. археограф, комиссии, т. II, с. 1147. Копия с утвердительной Е.И.В. грамоты царю Грузинскому Георгию от 28 апр. 1799 г.


[Закрыть].

В ноябре 1799 г. доставлены в Тифлис инвеститурные знаки, и Георгий принес присягу на верность Императору. Итак, отношения Грузии и России в конце 1799 г. определяются всецело началами трактата 1783 года[136]136
  Из представления царя Георгия имп. Павлу, посланного одновременно с просьбой об инвеституре в октябре 1798 г., ясно видно, что вначале Георгий отнюдь не думал о чьем бы то ни было вмешательстве в дела управления; напротив, он категорически желал, чтоб русские начальники ни с кем, кроме царя, не имели дела, чтоб он мог сноситься непосредственно с Двором через своего министра, минуя пограничное начальство, во избежание волокиты (при этом он ссылается на случившееся в 1795 г.). Георгий прямо просил такого протектората, который бы навсегда избавил его от необходимости искать помощи и покровительства в другом месте, и т. д. Цагарели. Т. II, № 144. Печальный опыт принес пользу, но несколько просветленное понимание этих людей позже не могло противостоять force majeure.


[Закрыть].

Но обратим внимание на следующее: царь Грузинский просил об утверждении – и Император утвердил наследником по Георгию сына его Давида.

В трактате ничего не говорится о наследниках, напротив, ясно следует из него, что вопрос о замещении престола есть вопрос внутренней жизни Грузии, который решается независимо от сюзерена, словом, это вопрос грузинского престолонаследия, а не усмотрения Императора. И если теперь Георгий просит об утверждении наследником по нему Давида, то едва ли он считал такое утверждение необходимым юридическим условием для вступления на престол[137]137
  Целый ряд выражений в цитированных выше грузинских грамотах не оставляет сомнений на этот счет.


[Закрыть], ведь сам же он стал царем, не ожидая, не испрашивая императорского разрешения. Смысл просьбы его не этот – он желал обеспечить своему сыну, как Высочайше предназначенному на царство наследнику, политическуюподдержку русской власти.

А о такой поддержке надо было заботиться, так как, на беду Грузии, позже, в самый решительный момент, не было одного мнения на тот счет, кто законный наследник Георгия: сын его, Давид, или брат, Юлон? Права последнего основывались на завещании царя Ираклия, сила и даже подлинность которого оспаривались.

Нам нет нужды входить здесь в рассмотрение вопросов грузинского престолонаследия. Нам нужно было отметить, что подтверждением прав Давида как наследника Император не создавалему этих прав – этого он не мог, так как, по трактату, не имел на то власти, а брал лишь на себя перед царем обязанность оказать содействие сыну его при будущем вступлении на престол.

Но император Павел, давая такое утверждение, очевидно, и не думал о том, насколько это вяжется с трактатом, на который сам же он ссылается.

Как бы то ни было, трактат теперь в полной силе, и ввиду серьезных опасностей русскому влиянию в Закавказье со стороны Персии отчасти и Турции правительство русское решается действовать энергичнее и, беря за отправную точку свою связь с Грузией, прочнее обосноваться по ту сторону хребта.

Одновременно с утвердительной грамотой царю Георгию последовало наконец назначение министра в Грузию, ему же поручены и персидские сношения.

Инструкция, данная этому чиновнику из Государственной коллегии иностранных дел, показывает, как ревниво относится теперь Россия к неоспоримости своего влияния в Грузии. «Легко случиться может, – читаем там, – что вдовствующая царица, имея сыновей-братьев владеющего царя… вступит в какие-либо сплетни, столь в тех краях свойственные, к предосуждению е. в. и видам нашим». Поэтому «надлежит вам бдительное смотрение иметь за поступками царицы… и людей, ей приверженных…». Конечно, «по превратности тамошних владельцев и двоякости, часто их руководствующей», необходимо следить и за поступками самого царя, «дабы никогда не могло им ничто учинено быть вопреки интересов Высочайшего двора»[138]138
  Акты, т. I, с. 93–95. Инструкция, данная по именному Е.И.В. указу из Государственной коллегии иностранных дел министру в Грузии с. с. Ковалонскому, 16 апр. 1799 года.


[Закрыть].

От такого надзора один шаг до вмешательства; пусть прибудут войска для защиты Грузии; неусыпный надзор и вооруженная сила обеспечат исполнение всякой воли. А страна, истерзанная веками несчастий, находившаяся с 1783 г. под гнетом постоянной опасности, не может и не хочет говорить о себе так громко, чтобы остановить властное решение Империи.

Теперь события развиваются с силой урагана; эта связь царства и Империи, веками томительных, бесплодных сношений, дошла до десятилетий покровительства, приносившего несчастья, и, наконец, в несколько месяцев маховое колесо истории довело дело до разрушительного конца, не пощадив хрупких запоздавших желаний грузинского народа.

Но рушилось то, чему при данных условиях уже не было места на этой земле, зато суждено было водвориться порядку там, где самая мысль о нем давно утратилась.

II

Прежде чем окончательно присоединять царство грузинское, простимся с грузино-персидскими отношениями. Племянник и наследник Ага-Магомета, Баба-хан или, торжественнее, Фетали-шах, далек был от мысли уступить Грузию России. Но и ему пришлось бороться из-за престола с соперниками, и он пока не имел возможности силой оспаривать у России Закавказье[139]139
  Фетали-шах короновался в Тегеране весной 1798 г. Ср. О. v. Schlechta-Wssehrd. Fethali Schah nnd seine Thronrivalen. Sitzungsberichte der K. Akademie der Wissenschaften (phil. hist. Classe) Wien XLV, B. 1864.


[Закрыть]. Под угрозой его нашествия Грузия находилась, однако, довольно долго[140]140
  См. письмо Г. Чавчавадзе к кн. Безбородко от 8 января 1799 г. о домогательствах преемника Ага-Магомет-хана (Цагарели. Т. II, Груз. тексты, № 150, вторая тирада). Подробнее ib., № 154. Выдержки из письма царевича Давида Георгиевича, представленные князем Г. Чавчавадзе в Ин. коллегию. В благодарственном (за утвердительную грамоту) письме царя Георгия императору Павлу прямо заявляется, что в случае неоказания помощи или ее запоздания персияне «и сына у нас возьмут (т. е. заложником) и ко многому другому обяжут, и тогда мы уже совсем удалены будем от связи с Вами». Ib., № 174. Опубликованные проф. Цагарели документы ярко освещают это странное, но трагическое положение Грузии между сюзереном, не оказывающим действительной помощи, и толпой врагов, сделке с которыми мешает долг верности по отношению к тому же сюзерену.


[Закрыть]; и на Кавказской линии принимались деятельные меры к тому, чтобы в случае вторжения ввести в Грузию для ее защиты достаточное количество войск.

Приезд в Тифлис русского резидента окончательно открыл глаза Персии на судьбу Грузии. Император Павел отозвал свои войска из Закавказья, действовал, по-видимому, миролюбиво, но с таким миролюбием не мирилась присылка резидента в Тифлис. Персидская оценка грузино-русских отношений с большой выпуклостью выражена в письме к резиденту визиря Фетали-шаха, Хаджи-Ибрагим-хана, видного государственного человека Персии того времени[141]141
  Он много содействовал торжеству Каджарской династии над зендами, но скоро после восшествия на престол Фетали-шаха был умерщвлен – опасались его чрезмерного влияния и связей с ханами. Ср.: Watson. A history of Persia, p. 129.


[Закрыть]. «Дело сие (т. е. приезд резидента), – пишет он, – сверх чаяния, ибо как свет солнца изливается на землю, так равномерно всем известна истина, что с самого того времени, как весь земной шар разделился на четыре части, Грузия, Кахетия и Тифлис заключались в Иранском государстве…» Жители обязаны были повиновением и службой по шахским указам, а под властью России не находились, «кроме того случая, когда царь Ираклий, князь над князьями, современник блаженные памяти самодержавного государя Ага Магомет хана, вздумал, отторгнувшись от власти всегдашних владетелей своих, идти неприятельской против Персии стезею». Но он за это получил возмездие. Теперь нам говорят о миролюбии русского монарха. Зачем же желает он «уничтожить запечатленные веками права и преимущества»? Какую силу могут иметь обязательства царя Ираклия? Персидский дипломат так поясняет свою мысль: «Например, если бы один из народов, в пределах Российского государства состоящих, предался самопроизвольно персидскому владению, учинил с ним трактат и другие условия, то сильны ли таковые сделки?» Правда, при царе Ираклии не было в Персии верховного обладателя, но и «во время сих, так сказать, двух дней» Грузия не могла отложиться от Персии. Теперь, благодарение Богу, перед престолом шаха склонили выи все ханы, и «того не предусматривается, чтобы чрез тысячи лет принадлежавшее владение отдать другому». В заключение иранский канцлер приглашает уважать взаимные права и границы, «не прерывая цепи тишины и дружбы, дабы область Тифлисская не была паки попрана ногами коней и удачных воинов наших…». Впрочем, лучше, «чтобы дверь обоюдного дружества всегда была открыта»[142]142
  Перевод письма от визиря властвующего в Персии Баба-хана, Хаджи-Ибрагим-хана, к министру всемилостивейшего, великого всероссийского кесаря, П.И. Коваленскому. Акты, т. I, с. 96–97.


[Закрыть].

Мы знаем уже, что Вахтанг отказался от подданства Персии, затем более десяти лет господствовали в Грузии турки, пока не были вытеснены оттуда Надир-шахом.

После смерти Надира не было ни одного настолько признанного в Персии властителя, чтобы можно было говорить о его власти в Грузии[143]143
  Изложенная в тексте персидская точка зрения, но без иранской колоритности красок проглядывает и у редактора материалов под заглавием «Сношения Петра Великого с армянским народом», г. Эзова. См. его забавное рассуждение о трактате 1783 г. (с. XCII и ХСIII).


[Закрыть].

Как возвысился и усилился Ираклий, пользуясь персидскими смутами, об этом мы достаточно говорили, это общее место во всех сочинениях, посвященных истории Персии того времени. В течение последнего полустолетия Грузия не знает зависимости от Персии. Заключая трактат с Россией, Ираклий делал по отношению к Персии политическирискованный шаг (как это объяснено выше), но никакого права Персии на Грузию он не нарушал, так как это право давно испарилось да и в дни его действительности с ним не мирилось христианское правосознание грузин. Спор мог быть решен силой, но в борьбе с Ираклием Ага-Магомед-хан проигралего, несмотря на внешнюю победу: действительно, он не добился признания своих прав со стороны Ираклия и, не будучи в состоянии утвердиться в стране, торопливо вернулся восвояси.

Фетали-шах возобновил свои притязания, и мы видели, как его канцлер их формулировал. Ему пришлось спорить уже с русским оружием, и Гюлистанский мир через 15 лет, решил вопрос опять-таки не в его пользу.

Но приведенная нота показывает, как судорожно Персия противилась утверждению России в Закавказье и как упорно она защищала, очевидно, несостоятельную мысль о своем «праве» на Грузию.

Была, впрочем, и среди грузин небольшая группа лиц, готовых признать права Баба-хана, так как они считали возможным с помощью Персии сохранить за Грузией известную самостоятельность. Главный выразитель этого течения, царевич Александр, сын Ираклия, открыто перешел на сторону Персии и был ее орудием в войнах с Россией; он умер на чужбине и никогда не примирился с уничтожением самостоятельности Грузии. Большинству же, верному вековой традиции – сближения с Россией, суждено было окончательно и навсегда освободиться от всякого влияния Персии, прежде многостороннего и веками длившегося. Так начали изменяться коренным образом условия жизни грузин.

Глава одиннадцатая. Присоединение Грузии к Империи

I

Теперь близится день присоединения Грузии. Манифест 18 января 1801 г. объявит об этом всем и каждому, и Грузия станет частью России.

Мы показали, как в 1799 г. с получением инвеституры и принесением присяги царь Георгий становится в такое же отношение к Империи, в каком был Ираклий, т. е. Грузии дается «пред лицом всего света» гарантия целости и неприкосновенности, а также обеспечивается престол за национальной династией под условием службы и верности.

Мы должны рассмотреть, как совершился этот переход от двустороннего договорного отношения, в котором Грузия и Россия находились еще в 1799 г. и в 1800 г., к положению, созданному манифестом 18 января 1801 г., т. е. к «присоединению Царства Грузинского на вечные времена под Державу» Империи.

1

Для юридической оценки присоединения Грузии к России, а также для оценки взгляда, выраженного в императорских манифестах и затем усвоенного всеми, относительно добровольного присоединения Грузии, необходимо отыскать и рассмотреть в отдельности звенья той цепи, которая начинается договорными отношениями 1799–1800 гг. (по силе обновленная тогда трактата 1783 г.) и кончается инкорпорацией Грузии, т. е. распространением на нее территориального верховенства России, ее власти во всей полноте проявлений и во всей необъятности ее компетенции.

Переход от первого положения ко второму мог бы быть юридически безупречным, корректным; тогда бы мы имели действительно непрерывную цепь юридических отношений, из которых каждое последующее заимствует свою правомерность от предыдущего, им освящается и, в свою очередь, дает юридическую основу новому отношению. И если бы даже в конце концов мы пришли к чему-нибудь вовсе отличному от начального положения, тем не менее не оставалось бы места для юридической критики: все было бы как следует, безукоризненно с точки зрения права.

Для того чтобы – с юридической точки зрения – можно было говорить о добровольном присоединении Грузии к России, необходимо, чтобы акту инкорпорации предшествовало обоюдное согласное волеизъявление заинтересованных сторон.

2

Инкорпорация есть акт, посредством которая власть государства распространяется на так или иначе присоединяемую к нему область. Инкорпорации могут предшествовать различные события и правоотношения, создающие власть государства над присоединяемой территорией. В одном случае это может быть завоевание, в другом – добровольная уступка, в третьем – купля-продажа и т. д.

Но когда речь идет о добровольном присоединении, то этот (всегда односторонний) акт инкорпорации должен следовать за другим актом (или актами), в котором обнаруживалось бы соглашениеотносительно утраты самостоятельности с одной стороны и принятии в подданство – с другой.

Словом, утрата государством независимости и инкорпорация действительно возможны путем добровольным, но для этого требуется формально выраженное согласие воль. И не только утрата самостоятельности, но всякое вообще изменение, теснее сжимающее два государства в одно целое, должно происходить путем двустороннего соглашения.

Ирландский парламент был жалким подобием представительного учреждения, но юридически он был органом Ирландии, и окончательное объединение ее с Англией, несмотря на темные политические средства, примененные в этой цели британским правительством, с юридической точки зрения безупречно. Именно – было постановлено обоюдно, что «с 1 января 1801 г. королевства Великобритания и Ирландия соединяются навсегда в одно королевство, под названием Соединенного королевства Великобритании и Ирландии». Постановлено было также относительно единства престолонаследия (как было и до того) и единства парламентского представительства; Ирландия получила в нем свою долю. Она лишилась своей привилегии добровольно.

Но Ирландия не была самостоятельным государством; возьмем примеры более похожие на наш случай. В 1798 г., за два года до присоединения Грузии, добровольно вошли в состав Французской республики вольный город Мюльгаузен (ныне в Эльзасе) и Женевская республика. Инкорпорации предшествовали в данном случае договоры об объединении.

3

Повторяем: если добиваются полного присоединения, слияния, то, во всяком случае, необходимо должен предшествовать инкорпорации акт отречения от своих прав монарха (если речь идет о монархии) и вообще должно быть изъявлено предварительное согласие на инкорпорацию со стороны тех, кто имеет право и обязан выражать волю государства.

За 5 лет до присоединения Грузии вошла в состав России Курляндия. До того она находилась в ленной связи с королевством Польским. С уничтожением самостоятельности Речи Посполитой связь эта, естественно, прекращалась, и Курляндия вернулась в первобытное состояние, т. е. вольна была избрать себе нового сюзерена или иначе распорядиться своей судьбой. Курляндия поступила в полную, безусловную зависимость Империи, вошла непосредственно в состав ее владений. Для того чтобы оформить надлежащим образом это присоединение, нужен был ряд юридических актов, которые все и состоялись.

Чтобы осуществить «безусловное подтверждение» (unbedingte Subjection) Курляндии скипетру России, созван был чрезвычайный сейм. Манифестом 18 марта 1796 г. сейм «торжественно и навсегда отрекся от польского верховного ленного начальства». Затем другим манифестомот того же числа депутаты «признали за благо и полезно» вовсе «отменить существовавшее поныне княжеское правление, дабы отныне быть беспосредственно и прямо присоединенными к Империи Российской».

Но, кроме сейма, Курляндия имела и герцога. Последний «приступает» к торжественному акту сейма и сам просит Екатерину II принять в подданство Курляндию. Поэтому он «разрешает и освобождаетвсех и каждого из жителей» Курляндии от учиненной ему присяги и «повергает к стопам августейшей монархини Российской империи» торжественное отречениеот всех своих «государских преимуществ и княжеских прав».

В ответ на эти акты Императрица заявляет о своей уверенности в том, что желание, заявленное сеймом и его уполномоченными перед Ее Величеством относительно присоединения, чистосердечно, и она торжественно удовлетворяеттак заявленному желанию.

В результате манифесту Екатерины II о присоединении к Империи княжеств Курляндского и Семигальского предшествуют: а) акт отречения герцога Курляндского Петра от принадлежащих ему прав владетельного герцога; b) манифест рыцарства и земства Курляндии об отречении от прежней связи с Польшей; с) акт тех же рыцарства и земства о подтверждении их Е.И.В.[144]144
  См. эти акты в П.С.З. № 17, 319.


[Закрыть]

Мы видим, что воля, изъявленная Курляндией, и ответное волеизъявление Императрицы совпадают по своему предмету. Согласие воль выражено здесь не в трактате – оно явствует из сопоставления актов.

Но если ищется подданство не безусловное, а условное, то подавно требуется формальное согласие насчет условий соединения. Различие культур, эпох и местностей не имеет здесь значения. Различие это отразится в содержании и форме статей соглашения, но само соглашение остается необходимой предпосылкой.

Посмотрим же, какими путями совершился переход от договорной связи Грузии с Россией к прекращению политического бытия и к инкорпорации.