Текст книги "Избранные труды"

Нарицательным стало имя римского императора Нерона, сына Домиция Агенобарба и Агриппины-младшей, правившего в 54–68 гг. н. э. Император прославился невиданной жестокостью. Даже Сенека, философ и искусный актер, воспитывая Нерона, так и не смог привить императору добродетели. Властитель, проводя реформы, добиваясь могущества государства, не остановился перед убийством сводного брата и матери, вынудил к самоубийству Сенеку. В конце концов правление Нерона стало неотделимо от казней – апофеоза жестокости. Страшный пожар Рима повлек за собой казни невинных людей. Раскрыв заговор Пизона, император стал после этого выдумывать мнимые заговоры, чтобы истребить наиболее популярных сенаторов и опасных конкурентов. Поощрялись доносы. Склонность к злодеяниям как способу правления сочеталась у Нерона с любовью к поэзии и другим искусствам.

Последующая история также демонстрировала немало примеров эффективного индивидуального, а также локального и группового террора, как и его современного прекращения. Так, описывая нравы средневековья, Н. Макиавелли пишет, что герцог Романский, завоевав Романью, отдал ее в управление наместнику, который быстро в ней навел порядок жесткими методами, доведя народ до крайности. Тогда герцог, «зная, что минувшие строгости все-таки настроили против него народ, решил обелить себя и расположить к себе подданных, показав, что если и были жестокости, то в них повинен не он, а его суровый наместник. И вот однажды утром на площади в Чезане по его приказу положили разрубленное пополам тело мессира Рамиро де Орко рядом с колодой и окровавленным мечом. Свирепость этого зрелища одновременно удовлетворила и ошеломила народ»[400]400
  Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 22.


[Закрыть]. Очевидно, умный герцог понял: мало умертвить одного человека – для достижения нужного эффекта надо сделать этот факт всеобщим достоянием.

Другой пример, теперь уже группового и локального террора, следует из практики сицилийца Агафокла, ставшего властителем Сиракуз простым способом: «он созвал однажды утром народ и сенат Сиракуз, якобы для решения дел, касающихся республики; и когда все собрались, то солдаты его по условному знаку перебили всех сенаторов и богатейших людей из народа. После такой расправы Агафокл стал властвовать, не встречая ни малейшего сопротивления со стороны граждан»[401]401
  Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 22.


[Закрыть]. Естественно – все были просто в ужасе от такого властителя.

Таких примеров множество. Тот же Н. Макиавелли живописует террористический акт Олеверотти из Фермо, который заманил в свой дом на угощение всех именитых жителей города: «Не успели они, однако, сесть, как из засады выскочили солдаты и перебили всех, кто там находился. После этой резни Оливеротто верхом промчался через город и осадил во дворце высший магистрат; тот из страха повиновался и учредил новое правление, а Оливеротто провозгласил властителем города. Истребив всех, кто по недовольству мог ему повредить, Оливеротто укрепил свою власть новым военным и гражданским устройством и с той поры не только пребывал в безопасности внутри Ферме, но и стал грозой всех соседей»[402]402
  Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 22.


[Закрыть].

Исследуя вопросы террора в политике, Н. Макиавелли рассуждал вполне иезуитски, всегда делая некоторые необходимые оговорки. Например, он писал: «Жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное назвать хорошим, – когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно… с божьей и людской помощью удержать власть; действуя вторым – невозможно. Отсюда следует, что тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение… Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше»[403]403
  Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 26–29.


[Закрыть]. То есть, вообще-то, террор – это плохо, но уж если его применять, то разово, а прекращать его надо постепенно.

В XIII–XIII вв., на фоне борьбы Рима с королевскими династиями Европы, религиозные авторитеты католической церкви обосновали правомочность убийства монархов подданными – монархомахи. К XVI в. идеи монархомахии становятся необычайно актуальными. Были убиты противники воинствующего католицизма Вильгельм Оранский (1584), Генрих III (1589) и Генрих IV (1610).

Историки терроризма обязательно упоминают так называемый «пороховой заговор» Гая Фокса (1605). Капитан английской армии Гай Фокс возглавил заговор против парламента и короля Якова I. Предполагалось взорвать здание парламента, в котором должен был присутствовать король. Заговор преследовал цели реставрации католичества.

Террор со стороны властителей постепенно приводил к тому, что тяга к террору возникала и в низах, у той самой массы, которую пытались, вслед за элитой, застращать властители. Правда, путь этот не был простым. Любопытно проследить, как пришла к террору Великая французская революция – фактически это была первая действительно массовая экспериментальная историческая площадка для социальной диктатуры и связанного с ней террора. Парадоксально, но путь этот начался с принятия якобинской конституции 1793 г. – по всеобщему мнению, одной из самых демократических конституций Нового времени. Проникнутая идеями Ж.-Ж. Руссо и вполне искренним стремлением к широкой политической свободе, как она рисовалась тогда буржуазным демократам, конституция 1793 г. представляла собой большой шаг вперед по сравнению с предшествовавшей ей цензовой конституцией 1791 г.

Новая Декларация прав человека и гражданина, написанная М. Робеспьером, провозглашала «целью всеобщее счастье». Она объявляла «естественными и неотъемлемыми правами человека» свободу, равенство, безопасность и собственность.

Однако в ней была одна небольшая зацепка: «право на сопротивление угнетению», право на восстание, «когда правительство нарушает права народа». Значение таких положений хорошо осознавалось и творцами, и современниками конституции. «Такие статьи пишутся или вычеркиваются острием шпаги», – воскликнул при обсуждении конституции депутат Конвента Мерсье. И когда тот же Мерсье, отвергая проект одной из статей, обращаясь к Собранию, спросил: «Разве вы заключили договор с победой?», – то ему ответили (по одной версии – Робеспьер, по другой – Базир): «Нет, но мы заключили договор со смертью!»[404]404
  Манфред A. З. Великая французская революция. М., 1983. С. 146.


[Закрыть].

Сказанное не заставило долго ждать своего воплощения. Вначале был переизбран состав Комитета общественного спасения, во главе которого встал М. Робеспьер. Затем события развивались стремительно: «16 июля в Лионе жирондистами и роялистами был казнен вождь лионских якобинцев, защитник санкюлотов и бедноты Шалье. Перед смертью он сказал: «Я доволен, что умираю, ибо гибну за свободу». Жирондистская контрреволюция встала на путь террора. Якобинское правительство ответило на контрреволюционный террор революционным террором, предоставив Комитету общественного спасения право ареста подозрительных лиц[405]405
  По декрету «О подозрительных» объявлялись подозрительными и подлежащими аресту лица, «своим поведением или связями, речами или сочинениями проявившие себя как сторонники тирании», дворяне, находившиеся в родстве или связях с эмигрантами и не доказавшие своей преданности республике, смещенные со своих постов государственные служащие и т. п.


[Закрыть], декретировав смертную казнь за спекуляцию, скупку и сокрытие предметов потребления; предав королеву Марию-Антуанетту суду революционного трибунала, реорганизовав его, упростив и ускорив судопроизводство. После этого об одобренной народом на плебисците конституции трудно было даже думать. Ничего не поделаешь: требования террора и всеобщего максимума остались популярными среди санкюлотов и после поражения «бешеных». Эти требования тогда находили большую поддержку в парижских секциях…

4-5 сентября в Париже произошли крупные волнения санкюлотов. Рабочие, ремесленники Сент-Антуанского предместья, городская беднота вышли на улицу с оружием в руках. Их главными требованиями были всеобщий максимум, террор, помощь бедноте… 5 сентября Шометт во главе делегации санкюлотов представил Конвенту требования народа. Конвент принял главные из них. Он постановил в соответствии с волей парижского народа «поставить террор в порядок дня». Это означало обрушить всю силу репрессий против врагов революции, «внушить ужас всем заговорщикам», как этого требовали делегаты парижских секций»[406]406
  Манфред А. З. Указ. соч. С. 154–155.


[Закрыть].

Естественно, что под это была подведена определенная идейно-риторическая база. М. Робеспьер, упразднив обычную законность как неспособную защитить революцию, утверждал: «Если в мирное время народному правительству присуща добродетель, то в революцию народному правительству присущи одновременно добродетель и террор: добродетель, без которой террор губителен, и террор, без которого добродетель бессильна. Террор есть не что иное, как правосудие, быстрое, суровое, непреклонное; он, таким образом, есть порождение добродетели»[407]407
  Vellay С. Discours et Rapports de Robespierre. Paris, 1908. P. 332.


[Закрыть].

Необходимость террора обосновал и О. Сен-Жюст в докладе Конвенту 10 октября 1793 г.: «Если бы заговоры не вносили смуту в нашу державу, если бы родина не становилась тысячу раз жертвой снисходительности законов, было бы приятно управлять на основании принципов мира и естественной справедливости, но эти принципы приложишь лишь к друзьям свободы: у народа и его врагов не может быть ничего общего, кроме меча. Там, где нельзя управлять на основе справедливости, надо применять железо: нужно подавить тиранов…»[408]408
  Манфред А. З. Указ. соч. С. 156.


[Закрыть].

Среди многих психологических факторов, объясняющих такой экстремизм якобинцев, многие исследователи отмечают их возраст[409]409
  Только Марат встретил революцию в зрелом возрасте – ему было 46 лет. В 1789 г., когда началась революция, Робеспьеру был 31 год, Дантону – 30, Демулену – 29, Бабефу – 26, Сен-Жюсту – 22 года.


[Закрыть].

В июле 1793 г. французская аристократка Шарлотта де Корде заколола кинжалом члена Конвента, председателя Якобинского клуба Жана Поля Марата. Причиной послужил кровавый террор, развязанный якобинцами после падения жирондистов.

Якобинский террор, как известно, завершился печально для его инициаторов: революция стала стремительно «пожирать своих детей», активно истреблявших друг друга в ходе самими же начатого, но повернутого друг против друга террора, а им на смену, в итоге, пришел император Наполеон Бонапарт.

Так, в частности, после победы термидорианского переворота «наступила кровавая расправа с побежденными. Со свирепой яростью термидорианская буржуазия мстила плебейству Парижа за часы испытанного ею страха. Гильотина работала без отказа»[410]410
  Манфред А. З. Указ. соч. С. 202.


[Закрыть]. Спираль насилия раскручивалась очень быстро: «…террор, который термидорианцы лицемерно осуждали, не только не ослаб, но стал еще сильнее; он был обращен теперь против революционеров-якобинцев, преследуемых как «охвостье» Робеспьера. Улица перешла во власть «мюскаденов» – «золотой молодежи» – сынков спекулянтов и контрреволюционеров. Банды «мюскаденов», вооруженные дубинками, избивали санкюлотов, терроризировали население плебейских кварталов Парижа»[411]411
  Манфред А. З. Указ. соч. С. 198.


[Закрыть].

Оценивая роль террора в крушении якобинской революции, К. Маркс связывал логическую цепочку из действий властителей (абсолютной монархии, феодальной аристократии) и масс: «Господство террора во Франции могло… послужить лишь тому, чтобы ударами своего страшного молота стереть сразу, как по волшебству, все феодальные руины с лица Франции. Буржуазия, с ее трусливой осмотрительностью, не справилась бы с такой работой в течение десятилетий. Кровавые действия народа, следовательно, лишь расчистили ей путь»[412]412
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 299.


[Закрыть].

Независимо от субъективных намерений якобинских вождей, от чувств, воодушевлявших народ, все героические усилия оказались направленными на сокрушение врагов буржуазии. Однако дело не только в этом. Террор стал последним («плебейским») инструментом масс в борьбе против властителей. «Весь французский терроризм был ничем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством». Специально подчеркнем: кроме излюбленной «классовой сути», К. Маркс оценивает роль террора как крайнего инструмента политической борьбы. Опираясь на опыт французской революции, К. Маркс относился к террору романтически позитивно. Так, осенью 1848 г. он писал: учитывая «каннибализм контрреволюции», есть «только одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только одно средство – революционный терроризм»[413]413
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 5. С. 494.


[Закрыть].

Если убийство Марата Шарлоттой де Корде вряд ли можно назвать актом терроризма, зато террором, очевидно, можно назвать покушение на Наполеона Бонапарта вскоре после облечения его императорскими полномочиями. Заговор был организован Жаком Кадудалем, активистом контрреволюционной и консервативной «Вандеи», и приведен в исполнение с помощью «адской машины», начиненной безумным количеством пороха. Бомба должна была взорваться на мостках, под которыми проезжала карета Бонапарта. Однако поскольку дело было в начале XIX в., когда не существовало дистанционных взрывателей, примитивная бомба сработала не совсем вовремя. Несколько человек из охраны Наполеона были покалечены, но сам император Франции остался жив и невредим. Кадудаля удалось схватить на месте, но сколько-нибудь подробных сведений о его сообщниках выжать из него не удалось, поэтому его тихонько прикончили.

Не исключено, что этот первый настоящий теракт был совершен как ответ на дерзкую казнь наполеоновскими «коммандос» герцога Энгиенского. Дело было так. После казни короля Франции Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты якобинцами большая часть французского дворянства стала питать к революционерам практически чувства кровной мести. Бонапарт почувствовал угрозу для своего воцарения во Франции со стороны Бурбонов – родственников казненного короля. Наполеон послал отряд своих гвардейцев в Саксонию. где проживал один из возможных наследников казненного короля – молодой эмигрант герцог Энгиенский. Его дерзко арестовали, вывезли к глухому обрыву и расстреляли. Этот поступок заставил содрогнуться многие монархические семьи Европы[414]414
  См.: Шестаков В. Террор – мировая война. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. С. 26–27.


[Закрыть].

В исторической области Франции Ванде (на северо-западе страны) антинаполеоновские настроения среди дворянства оказались наиболее сильны, не в последнюю очередь из-за сохраняющихся культурно-языковых различий с «парижской чернью». Кроме того, играли роль и английские деньги, с помощью которых были щедро «подкормлены» многие лидеры антибонапартистского движения. По мысли знаменитого историка Тарле, англичане не всегда предпочитали воевать чужими руками, пусть и за свои деньги. В данном случае они, видимо, сумели даже купить террористов… Как бы то ни было, «Вандея» была заодно с французским белым движением.

Но именно громкость этого покушения и его устрашающее воздействие, возможно, спасли жизнь многим другим французским аристократам, нашедшим приют в соседних с Францией странах. Наполеон, всегда отменно храбрый на поле боя, вдруг понял, что беспредел с его стороны порождает ответный беспредел в отношении его собственной персоны… Так террор впервые принес зримые результаты, причем не для якобинцев и не для их наследника – Наполеона, а для тех, кто изначально страшился «якобинского террора» и бежал от него – для французской аристократии в эмиграции[415]415
  См.: Шестаков В. Террор – мировая война. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. С. 28.


[Закрыть].

Систематические террористические акции начинаются во второй половине XIX столетия. Уже тогда террористическое течение разделилось на несколько вполне отчетливых рукавов. Радикальные националистические группировки – армяне, ирландцы, македонцы, сербы – пользовались террористическими методами в борьбе за национальную автономию или независимость. Затем, в 90-е гг. XIX столетия, анархисты повели «пропаганду делом» во Франции, Италии, Испании и Соединенных Штатах.

Италия в первой половине XIX в. находилась под властью Австрии и жаждала обретения независимости. Так называемые карбонарии (в переводе с итальянского – «угольщики») занимались самым настоящим террором: нападали на полицейские участки, грабили банки (во имя победы итальянской национальной революции, разумеется) и похищали людей ради выкупа или политических уступок. При этом вождь итальянского освободительного движения Гарибальди отсиживался в Англии, где не без успеха собирал деньги для своей террористической деятельности против Австро-Венгерской империи. Надо полагать, что англичане рассчитывали подточить силы своего континентального противника (Австрии) руками простых итальянских «камикадзе»… В конечном счете Италия отделилась от Австрийской империи.

Первоначально терроризм носил характер индивидуальной активности и осуществлялся приверженцами революционных идей. К первым терактам чаще всего относят убийство писателя А. Коцебу (1819) в Германии и убийство герцога Беррийского (1820, акт, направленный на пресечение династии Бурбонов). В первом случае террористический акт должен был «освободить» Европу от политического диктата Российской империи, во втором – проложить дорогу республиканскому режиму во Франции.

Постнаполеоновская эпоха сменилась революционным подъемом 1830-1840-х гг. В этот период получили развитие национализм, анархизм, социализм, приверженцы радикальных проявлений которых обращались к насильственным действиям. К основным направлениям терроризма в XIX в. относятся терроризм анархистов и националистический терроризм.

Отдельные политические убийства в Италии и Франции вызывали большой общественный резонанс, хотя и не являлись частью какой-то общей стратегии. Что касается терроризма в Испании и Соединенных Штатах, то он обладал своей спецификой, поскольку пользовался поддержкой определенных групп населения.

Так, в Соединенных Штатах идеи терроризма взяли на вооружение представители рабочего движения «Молли Магуайрес», а впоследствии и Западный профсоюз шахтеров. В Испании терроризм был оружием как крестьянских, так и рабочих движений. При всех различиях в деталях и политической конкретике, у этих выступлений имелось нечто общее: они были связаны с ростом демократии, с одной стороны, и национализма – с другой. Тяготы существовали, против которых выступали эти люди, присутствовали и раньше: меньшинства подвергались угнетению, авторитаризм был правилом, не знавшим исключений. Но с распространением идей просвещения и ростом национализма социальные условия, которые прежде не вызывали протеста, стали казаться чудовищными. Однако вооруженный протест получал шанс на успех только в том случае, если верхи изъявляли согласие играть по новым правилам, что, прежде всего, исключало расправу с инакомыслящими. Террористические группировки могли одержать победу только над таким правительством, которое отвергало террористические методы. Такой вот парадокс вставал перед тогдашними террористами, а методы старых авторитарных режимов, отметаясь многими правительствами, брались на вооружение новыми тоталитарными государствами.

На этом фоне достижения ирландских террористов выглядят гораздо скромнее, хотя огонь насилия, то угасая, то вспыхивая вновь, напоминал о себе многие десятилетия. Первая такая вспышка случилась в 1791 г. как результат активности объединенных ирландцев и массового недовольства среди крестьян.

Мало на свете таких внутренних конфликтов, о которых было бы написано больше, чем о противостоянии между католиками и протестантами в Ирландии. Из-за своей многолетней истории это противостояние заслуживает тщательного разбора. К тому же международные террористические организации, ярким представителем которых является ВИРА, обладают широкими возможностями для влияния на мировую политическую ситуацию.

Чтобы найти первопричины конфликта ВИРА и Лондона, необходимо совершить краткий экскурс в историю. (Английская интервенция в Ирландию датируется 1169 г.) Непосредственно колонизация Северной Ирландии началась в 1609 г. Переселялись на «Ольстерскую плантацию» преимущественно шотландцы. К 1692 г. в Ольстере, протестантском уголке на католическом острове, была образована администрация. В последующем был осуществлен ряд «принудительных актов», чтобы защитить права поселенцев. К 1703 г. всего 5 % земли в Ольстере оставалось в руках ирландцев (а всего в Ирландии – 14 %). Тем самым был легализован раздел между протестантским и католическим населением.

Экономическая реальность вскоре сломала этот раздел. В ходе индустриализации, сопровождавшейся существенными миграциями населения, протестанты и католики оказались плечом к плечу в сельских районах, где они конкурировали между собой за рабочие места и жилье. В 1835 г. произошли первые серьезные столкновения между двумя религиозными коммунами, несмотря на то, что лица разных вероисповеданий в практической жизни все более перемешивались. Надвигавшейся гражданской войны – из-за того, что протестанты выступали за самоуправление, а католики за независимость – удалось избежать благодаря началу Первой мировой войны.

Две проблемы занимали Великобританию после окончания Первой мировой войны: противодействующие требования самоуправления и требование независимости. Борьбе за независимость было придано второе дыхание после грубого подавления пасхального восстания 1916 г. Лондон, опасавшийся удара немцев в свое мягкое ирландское подбрюшье (это оправдывает действия центральной власти), отреагировал на волнения в графстве Кистоун-Коп тем, что повесил их зачинщиков и интернировал тысячи участников. Разумеется, это усилило борьбу ирландцев за независимость.

Тактика открытого вооруженного противостояния 60-х гг. XIX в. потерпела сокрушительное поражение. Активность так называемых «динамитчиков» в 70-х и 80-х гг. запомнилась такой громкой акцией, как массовые убийства в Феникс-парке. Затем наступило затишье на несколько десятилетий, с новыми вспышками в 1919–1921 гг., перед Второй мировой войной и затем уже в 70-х гг. XX в.

Анархизм далеко не всегда сводился к насилию. Но в XIX в. отождествление анархизма с терроризмом стало общим местом, фактически сам термин «анархист» был равнозначен термину «террорист». Почти все государства Европы и Америки пострадали от террористических действий анархистов. Наиболее мощные движения анархистов существовали в католических странах Южной Европы (Италия, Испания, Франция) и в России, где идеология анархизма распространилась в русской революционной среде, а также среди поляков, украинцев, евреев, латышей. Анархический терроризм стал привилегией представителей различных маргинальных слоев общества, не нашедших своего места в политической жизни[416]416
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 6.


[Закрыть].

Анархотерроризм активизировался в 1880–1914 гг. Террор анархистов, рассматривавшийся как «пропаганда действием», разделился на две ветви: покушение на монархов и членов королевских семей, президентов и премьер-министров (продолжение традиции экстремистов середины века, практиковавшихся на Луи Филиппе, Наполеоне III и других коронованных особах), а также бессистемный террор под лозунгом: «Никто не свободен от вины», жертвами которого становились посетители ресторанов, церквей и т. п. В Германии дважды предприняты покушения на императора Вильгельма. Первое покушение произошло 11 мая 1878 г., во время прогулки императора в парке: Гедель стрелял в Вильгельма с близкого расстояния, но промахнулся. 2 июня 1878 г. доктор Нобилинг ранил императора выстрелом из охотничьего ружья. Последний случай дал повод ввести в Германии так называемый «исключительный закон», ограничивший деятельность социалистов. Было совершено также покушение на Бисмарка[417]417
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 105.


[Закрыть].

Во Франции анархотеррор активизировался в 1880-х гг. Происходили многочисленные взрывы на улицах, в кафе, парламенте. Анархистом Казерио в 1894 г. был убит президент Франции Франсуа Сади Карно. В 1892 г. Ф. К. Равашоль провел взрывы в домах председателя суда Бенда, прокурора Бюло, взорвал военную казарму. О. Вайан взорвал ручную бомбу в Национальном собрании. 19 января 1896 г. Э. Анри организовал взрыв в кафе «Терминус» (1 человек убит, 20 ранены); после этой диверсии анархисты в течение полугода в разных концах Франции провели серию взрывов[418]418
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 106.


[Закрыть].

Австрия также дала всплеск террора в 1880-х гг. В 1898 г. была убита императрица Австро-Венгрии Элизабет. Характерная черта терроризма в Австрии – национальная подоплека покушений. В южнославянских землях Австрии – активизация в первую Балканскую войну[419]419
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 106.


[Закрыть].

Терроризм анархистов получил наибольшее развитие в Испании, где к террору прибегали как рабочие профсоюзы (Иберийская федерация анархистов и др.), так и крестьяне. Анархисты провозгласили «Программу осуществления немедленного действия». Наибольшее количество покушений приходилось на Мадрид и Барселону. Были совершены покушения на Альфонса XII (25 октября 1878 г., 30 декабря 1879 г.). Пики террора в Испании приходятся на 1890 г., 1904–1909 гг… 1914–1918 гг. и послевоенный период. В начале 1890-х гг. – покушение на генерала Кампоса, взрыв в театре в Барселоне (20 человек убиты и 50 ранены). В 1896 г. – взрыв во время религиозной процессии (убиты 11 человек). В 1897 г. был убит премьер-министр Антонио Кановас. В 1906 г. – взрыв во время свадьбы короля (26 человек убиты и 100 ранены), в 1909 г. Буэнавентура Дуррути (ИФА) убивает архиепископа Сарагосского. Многочисленные диверсии анархисты проводят во время гражданской войны[420]420
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 106.


[Закрыть].

Из Испании в начале XX в. анархотерроризм распространяется на латиноамериканский континент (Аргентина, Симон Радовицкий убил начальника полиции Буэнос-Айреса). В Италии в 1900 г. был убит король Умберто I. В Португалии 1 февраля 1908 г. на площади Террейру-ду-Пасу были убиты король Карлуш I и наследник престола. В Лондоне в предвоенные годы действовали анархоуголовные группировки выходцев из Польши и Латвии, в Париже – банда Бонно[421]421
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 106–107.


[Закрыть].

В США террористами осуществлен взрыв в Чикаго на Хеймаркетсквер; братья Макнамара в 1910 г. взрывают бомбу в помещении «Лос-Анджелес Таймс»; в 1905 г. был убит губернатор Айдахо Ф. Стейнберг, ответственность за преступление взяла организация «Индустриальные рабочие мира»; в США также произошло несколько покушений на президентов[422]422
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 107.


[Закрыть].

Еще 14 апреля 1865 г. в театре Форда во время спектакля был убит Авраам Линкольн. Заговорщики, согласно разработанному плану, должны были убить: Льюис Пейн и Дэвид Хэральд – госсекретаря Уильяма Стюарда, Джордж Ацерот – вице-президента Эндрю Джонстона, Джон Бут – президента Линкольна. Джон Уилкс Бут был театральным актером, считал, что Линкольн повинен в развязывании гражданской войны. В 21 ч 30 мин. Бут, воспользовавшись отсутствием охраны, вошел в ложу президента и со словами «Смерть тиранам!» выстрелил в Линкольна. Президент был ранен в голову и утром следующего дня скончался. Бут, сломавший ногу во время бегства, и Хэральд скрылись, но были обнаружены спустя 11 дней на табачной ферме. Бут застрелился, чтобы не быть схваченным полицией, Хэральд сдался. Пейн, проникший вечером в дом госсекретаря, нанес последнему удар ножом, который не повлек серьезных последствий. Все участвовавшие в заговоре были арестованы и повешены, еще трое человек, косвенно причастных к покушениям (среди них – доктор, оказавший помощь Буту), приговорены к различным срокам заключения[423]423
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 388.


[Закрыть].

2 июня 1881 г. Чарльзом Гито был ранен президент США Джеймс Гарфилд. Гарфилд умер спустя 11 недель в госпитале, в результате заражения крови. Гито был приговорен к смерти, хотя высказывались сомнения относительно его вменяемости[424]424
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 388.


[Закрыть].

Президент США Уильям Мак-Кинли подвергся покушению 6 сентября 1901 г., находясь в Буффало. Мак-Кинли, увидев чем-то расстроенного человека, подошел к нему, чтобы как-то приободрить. В ответ получил два выстрела из револьвера. Президент умер спустя 2 недели. Убийца – Леон Жолгош, польский анархист, был казнен на электрическом стуле 29 октября 1901 г.[425]425
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 388.


[Закрыть]

Националистический терроризм в Европе имел место на территории Великобритании (Ирландия), Турции (Македония, Армения), Австро-Венгрии (Босния, Галиция), Сербия (Косово) национал-революционными организациями. Активизировался в конце XIX – начале XX в. Террористы боролись за суверенитет своих исторических территорий.

Так, организация «Млада Босна» возникла среди сербов, недовольных аннексией Боснии Австрией. Название заимствовано у мадзинистской «Молодой Италии». Как организация МБ группировалась вокруг издававшейся в Сараево газеты «Омладина». Лидер и идеолог МБ – Гачинович Владимир (1890–1917). Омладинцы испытывали влияние анархистов, социалистов, русских эсеров, итальянских и других экстремистов. В борьбе за освобождение ведущую роль отдавали образованным, политически активным слоям. Милош Пьянич писал: «Народ ничего не сможет сделать без вождя. Эту роль должна взять на себя интеллигенция и, прежде всего, студенческая молодежь»[426]426
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 227.


[Закрыть]. Движение было сербско-националистическим. В среде младобоснийцев господствовала теория двух этапов борьбы: сперва национальное, затем социальное освобождение. Вопрос будущего государственного устройства был разработан слабо. При вступлении в МБ новый член давал клятву до конца жизни быть верным организации. Группы «непосредственных действий» переняли структуру карбонатских вент. Группы делились на тройки, пятерки, семерки, члены которых знали только своих товарищей. Младобоснийцы предпринимали покушения на представителей Австрии. Наиболее известное покушение: убийство 28 июня 1914 г. эрцгерцога Австрии Франца Фердинанда, ставшее формальным поводом для начала Первой мировой войны[427]427
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 227–228.


[Закрыть].

Наиболее активными были организации македонцев и армян в Турции и ирландские террористы в Великобритании, что было связано как с острыми национальными, так и обострившимися в период революционного кризиса начала XX в. социально-политическими конфликтами. На территории континентальных европейских стран терроризм носил менее активный характер и осуществлялся преимущественно террористами-одиночками и незначительными группами[428]428
  См.: Жаринов К. В. Терроризм и террористы: Исторический справочник / Под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999. С. 6.


[Закрыть].

В 90-х гг. XIX столетия заявили о себе и армянские террористы, выступавшие против турецких угнетателей. Но попытки сопротивления были быстро и безжалостно сокрушены, поскольку армянам противостоял режим куда менее терпимый и разборчивый в средствах, чем британская политическая машина, с которой сражались ирландцы. Новые вылазки террористов-армян имели место в 1918 г. и привели к уничтожению ряда турецких государственных чиновников, замешанных в массовом уничтожении армян в годы Первой мировой войны. В те годы, когда армянские террористы только начинали свою борьбу против турок, возникла еще одна антитурецкая сепаратистская организация. Называлась она ВМОРО («Внутренняя македоно-одринская революционная организация»), состояла из македонцев и руководил ею Дамиан Груев. Она была основана в ноябре 1893 г. в Ресене Дамианом Груевым, Готце Делчевым, Яном Санданским. ВМОРО провозгласила лозунг: «Македония для македонцев», приняв программу, ориентирующую движение на борьбу за независимую Македонию и создание равноправных балканских государств.