Текст книги "Четверо детей и чудище"

– А мне по барабану, – сказала она Элис, взяла мои цветные карандаши – без спросу – и стала рисовать для Моди картинки.

– Нарисуй бизьянку! – попросила Моди.

И Шлёпа, к восторгу младшей сестренки, довольно похоже изобразила псаммиада.

– Не очень удачно получилось. Слишком толстая, и из головы какие-то штуки торчат, – сказала Элис.

– А твоего мнения никто не спрашивал, – окрысилась Шлёпа и стала чиркать свой рисунок коричневым карандашом, пока грифель не сломался.

– Шлёпа! Это мой карандаш, – сказала я.

Она состроила мне рожу, а когда Элис отвернулась, взяла и сломала еще и зеленый с синим.

– Вот ты свинюга! Отдай. Я тебе не разрешала их брать, – я выхватила у нее коробку с карандашами.

– Эй, потише, – сказал папа, входя в комнату. – Розалинда, что с тобой? Не хочешь карандашами делиться?

– Не хочу, это мои карандаши, – уперлась я, понимая, что со стороны выгляжу как капризная трехлетка. – Она их все переломала, сам посмотри. – А теперь я еще и ябеда, совсем плохо.

– Не нужны мне твои дурацкие карандаши, – сказала Шлёпа. – Пошли, Моди, поиграем в твоих мишек. У них будет пластилиновый пикник. Нам все равно рисовать надоело, правда?

Шлёпа устроила для Моди затейливый медвежий пикник. Робби – вот предатель! – помогал лепить пластилиновую еду. Я заточила все карандаши, чтобы были острые-преострые, и раскрасила пару картинок в «Пяти детях».

Работала я очень медленно и аккуратно, даже растушевывала как полагается. Для шерстки псаммиада подобрала идеальный оттенок коричневого, а маленькие стебельки раскрасила бледно-розовым. Сирила и Роберта одела в твид, а у Антеи и Джейн на передниках нарисовала узоры. Мне больше всего нравилась Антея, потому что она самая старшая и голова у нее варит. Хотела бы я с ней подружиться. Жалко, что она ненастоящая.

После ужина плюшевые медведи распоясались. Сначала, со Шлёпиной подачи, непослушные звери стали рычать на Моди, а потом – швыряться пластилиновыми корзиночками с джемом.

– Уймись, Шлёпа! Ты весь ковер пластилином заляпала! – рассердилась Элис. – И не надо Моди тормошить на ночь глядя.

Моди визжала от смеха, но чересчур уж пронзительно, на грани крика.

– Тихо, успокойся, малышка Моди. – Папа присел рядом с ней на корточки. – По-моему, мы все на взводе, потому что целый день дома сидим. Может, прогуляемся перед сном? Давайте сходим в парк, уток покормим.

– Нет! Нет, в Шоцки лес, кормить бизьянку, – потребовала Моди.

– К этому треклятому лесу мы больше близко не подойдем, – непреклонно заявила Элис. – Вы так безответственно себя повели вчера, я вас в лес не пущу.

Моди посмотрела на нее изумленно – и разразилась слезами.

– Нет-нет, Моди, ты себя хорошо вела, – Элис подхватила ее на руки.

Моди зарыдала еще громче и забилась в истерике.

– Ну что ты, Моди, не плачь, солнышко. Иди к папульке на ручки. Вот так!

Моди выгнула спину, завопила во весь голос и стала брыкаться.

– Она сама не своя. Переутомилась. Все эта глупая шумная игра виновата. Давай я ее спать уложу, – сказала Элис.

– Не хочу спать, не хочу – хочу в лес гулять! – заголосила Моди.

– Слыхали? Может, надо сделать как она просит? Она так раскочегарилась, теперь в жизни не уснет, – выпалила Шлёпа. – Хочешь пойти в Оксшоттский лес, а, Моди?

– Да! – Моди тут же успокоилась.

– Ну вот! – обрадовалась Шлёпа.

– Да, но потакать ей мы не будем. Еще подумает, что криком всегда можно добиться своего. Хватит нам на семью и одной избалованной девчонки, – Элис была тверда.

– Ну пжалуста, пап-пап, – Моди прижалась к отцу. – Гулять в лес.

– Ладно, пойдем в лес – только туда и сразу назад, и чур не разбредаться. А вы, ребята, дайте слово, что никуда не сбежите. – Папа все-таки не устоял перед ее мольбами.

– Молодчина, Моди! – сказала Шлёпа, когда мы вышли из дома. – Как раз есть время до заката на еще одно желание. Чур я буду желать.

– Так ты же вчера желала. Сегодня моя очередь, – напомнила я.

– Кто сказал, что надо по очереди? И вообще, вчерашнее желание для всех было. Мы же все стали богатыми и знаменитыми, а? А сейчас я хочу желание только для себя. Пожелаю, чтобы папа прислал мне супердлинную эсэмэску, сохраню ее, и она даже после заката в телефоне останется.

– Да исчезнет она, – сказала я.

– А вот и нет. Тоже мне всезнайка. Чтоб ты сама исчезла, – огрызнулась Шлёпа.

– Заткнись. Чтоб ты исчезла, свинюга злобная.

– «Свинюга злобная»! Получше ничего придумать не смогла? Ты прям как эти придурочные из твоей тупой сказочки, – Шлёпа презрительно ухмыльнулась.

Мы переругивались всю дорогу до леса. Робби бежал впереди и болтал со своим львом, а папа и Элис держали Моди за руки и через каждые пару шагов подтягивали ее вверх.

– Моди летает! – радостно визжала она.

– Ага, у мамы руки сейчас отвалятся! – сказала Элис. – Лучше вернемся, пока не стемнело.

– Ну пожалуйста, мам! Давай до песчаной ямы дойдем. Моди хочет чуточку в песке поиграть – скажи, Моди?

– Да, да, да! – сказала Моди.

– Кто твоя любимая сестра, а? – спрашивала Шлёпа, танцуя вокруг нее и корча забавные рожи. – Шлёп-Шлёпа?

– Шлёп-Шлёпа! Шлёп-Шлёпа! – кричала Моди и хохотала.

– Слыхала? – Шлёпа махнула головой в мою сторону. Она подхватила Моди и перебросила ее на закорки, подкидывая вверх-вниз.

– Осторожно, Шлёпа! Вдруг споткнешься, – заволновалась Элис. – А ну поставь ее на землю!

– Ей так нравится, правда, Моди? Она меня любит. Обожает меня! – Шлёпа распрыгалась, забыв, что Моди возвышается над ней. Малышка ударилась о ветку и заплакала.

– Я что тебе сказала! Какая же ты балда! – закричала Элис. Она подбежала, забрала Моди и стала ее укачивать.

– Шлёпа, у тебя совсем мозгов нет, ты могла ее без глаза оставить! – воскликнул папа, забыв все свои правила.

– Я не нарочно. Я не заметила это дурацкое дерево. Ты как, Моди, не ушиблась? – виновато спросила Шлёпа.

С Моди все было в порядке. Только крошечная царапинка на лбу от сучка. Даже кровь не пошла. Но она перепугалась и, как любой трехлетний ребенок, не упустила возможности привлечь к себе внимание. Всю дорогу через лес она громко ревела. Когда Элис предложила вернуться домой, она заревела еще отчаяннее.

Шлёпа с кислой миной плелась рядом со мной и Робби.

– А Моди-то тебя разлюбила, – заметил Робби.

– Захлопни варежку, Тарзан. Тебя, убогого, вообще никто на свете не любит, – не осталась в долгу Шлёпа.

– Не смей ему гадости говорить! Не слушай ее, Робби, это неправда. Ты же знаешь, как мама нас любит, и папа тоже, – сказала я.

– Нет, папа не любит. Он любил меня, когда думал, что я умею по деревьям лазить, а теперь совсем не любит, – уныло ответил Робби.

– Неправда, – не отступалась я.

– Не любит, не любит, – ухмыльнулась Шлёпа.

Мы пререкались до самой песчаной ямы. Когда наконец добрались, папа с Элис уселись чуть поодаль. Моди требовала Шлёп-Шлёпу, но Элис ее не пускала:

– Нет, малыш, посиди с мамой и папой, родная. Зачем тебе со старшими играть – только поранишься. Давай мама с тобой в песочке поиграет. – Она стала ковыряться в песке, очень осторожно, чтобы не испортить маникюр.

– Мам, она со мной хочет играть, – хмуро сказала Шлёпа. – Ты глухая, что ли?

– Не смей так с матерью разговаривать! – возмутился папа.

– Нечего мне указывать. Ты мне не отец, – отрезала Шлёпа.

Моди тоже копалась в песке – и кое-что нашла. Похоже было на сжатую в кулак лапу.

– Шлёпа! – выразительно сказала я.

– Ой, да умолкни ты, – сказала Шлёпа, неверно истолковав мою интонацию. – Достала уже. Куда бы деться от этой дурацкой новой семьи! Вот бы назад отмотать, чтобы мама с твоим папашей не познакомились.

На поверхности показался весь псаммиад целиком, он стремительно раздувался. Шлёпа увидела его и ахнула.

– Нет, это не то желание! – воскликнула она, но было слишком поздно.

Псаммиад превратился в шар, запыхтел – и быстро сдулся. Потом тут же зарылся обратно в песок, не сказав ни слова. Мы все тоже онемели и обалдело смотрели друг на друга – Шлёпа, Робби и я.

– Не сработало ведь, да? – с надеждой спросила Шлёпа.

Мы оглянулись. Элис все так же сидела у ямы – но куда подевался папа? И Моди! Она таяла на наших глазах, маленькая девочка-призрак на коленях у Элис. Ее рот округлился в беззвучном крике. Она беспомощно подняла прозрачную ручку – и испарилась без следа.

– Моди! – завопила Шлёпа и бросилась к Элис в надежде вернуть Моди.

– Где она? Где Дэвид? Что происходит? – заволновалась Элис.

Она вскочила и начала истерично звать их.

– Я не хотела, чтобы они исчезли! – Шлёпа была совершенно белая от ужаса.

– Ты пожелала, чтобы папа с Элис не познакомились, вот он и исчез – а Моди теперь вообще не родилась, – сказала я и расплакалась.

– Я этого не хотела! Пожалуйста, псаммиадик, верни все как было! Верни Моди!

– И папу! – сказал Робби. – Я его все равно люблю, даже если он меня не очень.

– Моди! Дэвид! Где вы? Вернитесь! Хватит в прятки играть – уже темнеет! – кричала Элис, носясь как сумасшедшая вокруг ямы.

– Темнеет! – повторила я за ней и посмотрела на небо.

Я увидела розовые лучи заходящего солнца над верхушками деревьев. Потом на прогалину вдруг выбежал папа, вид у него был ошарашенный. А на коленях у Элис снова запрыгала Моди.

Мы с Робби обняли папу, а Шлёпа обняла Моди. Потом мы обняли малышку. Шлёпа папу обнимать не стала, но все же участливо спросила, как он себя чувствует.

– Вроде нормально. Я как будто сон видел наяву, такой странный сон… – сказал папа, ошалело мотая головой.

– Что за глупые игры?! Зачем вы спрятались? – допытывалась Элис. – Я чуть с ума не сошла! Куда ты подевал Моди?

– Никуда я ее не девал, – сказал папа.

– Но она вдруг испарилась! Сидела у меня на коленях, а потом раз – и исчезла. – Элис крепко прижала Моди к себе.

– Моди чпок! – сказала Моди, хлопая глазами.

Шлёпа вдруг разразилась слезами. Мы все изумленно уставились на нее.

– Не плачь, Шлёп-Шлёпа. Моди вернулась, – сказала Моди, героически улыбаясь.

Шлёпа опустила голову и закрыла глаза руками. На обратном пути она не проронила ни слова. Я пыталась ее разговорить, когда мы ложились спать, но она забралась с головой под одеяло и не отвечала.

Глава 7

Все утро Шлёпа каждые пять минут хватала Моди и принималась душить ее в объятьях.

– Не надо ее так тискать, Шлёпа, она же маленькая, – цыкнула на нее Элис. – У тебя слишком грубые игры. Хочешь поиграть с сестрой – лучше сядь и почитай ей сказку.

– Книжки – скукота, – сказала Шлёпа. – Мы хотим в медведей играть, скажи, Моди? – Она наклонилась к ней и зарычала.

Моди подпрыгнула с перепугу. Не захлопала в ладоши и не захихикала, как обычно, а отпрянула, и верхняя губка у нее задрожала. Видно, малышка устала после вчерашнего фокуса с исчезновением.

– Ну вот! До слез ее довела, – огорчилась Элис. – Я что тебе сказала – почитай ей книжку!

– А я сказала – не буду, – отрезала Шлёпа и повернулась к ней спиной.

Элис посмотрела на меня:

– Тогда ты почитай, Розалинда, будь умницей, а я пока белье разберу.

Непростая ситуация – но Моди смотрела на меня с мольбой и твердила:

– Сказку, сказку, сказку!

– Ну ладно, – я беспокойно глянула на Шлёпу.

Моли пристроилась рядышком, и я взяла «Тигра, который пришел выпить чаю». Моди хихикала и нараспев декламировала со мной хором – она почти всю книжку знала наизусть.

– Вот видишь, Шлёпа. Что я говорила! Моди так любит, когда ей читают! Спасибо большое, Розалинда, – сказала Элис.

Шлёпа стала читать вместе с нами, эдаким манерным голосом – меня передразнивала.

– Шлёпа! – прикрикнула на нее Элис.

– А я читаю! Почему мне нельзя, а ей можно? А, ну да, я забыла, Розалинда ж у нас святая и непогрешимая! – процедила Шлёпа, усаживаясь рядом со мной и Моди.

Я, смущаясь, стала читать дальше. Шлёпа продолжала бубнить, отставая на такт.

– Шлёпа, если сию секунду не прекратишь, отправишься в свою комнату, – мрачно пригрозила Элис, запихивая белье в машинку. Судя по ее лицу, она с радостью бы и Шлёпу туда засунула.

– Элис доиграется. В следующий раз Шлёпа пожелает, чтоб она тоже исчезла, – шепнул мне Робби.

Но у Шлёпы слух что надо.

– А ну заглохни, Тарзан. Я не хотела, чтоб Моди исчезала, – зашипела она. – Лучше не нарывайся. А не то сам исчезнешь, вместе со своей сестрой-подлипалой.

– Достала уже, Шлёпа! Тебя совесть мучает из-за того, что ты Моди ухайдокала, но это не значит, что надо на нас срываться, – вскипела я.

– Ничего я ее не ухайдокивала! Не смей так говорить! Я же не нарочно. Вот же ты ботанка тупая!

– Это еще кто из нас тупая! Я у псаммиада под носом желаний не загадывала. – Все-таки она вывела меня из себя.

– Заткнись! – Шлёпа толкнула меня.

– Сама заткнись! – огрызнулась я.

– Не смей мою сестру толкать! – заступился за меня Робби.

Моди испугалась и захныкала.

– Эй, из-за чего сыр-бор? – В кухню влетел папа. – Вы чего накуксились? Чем сегодня займемся? Может, прошвырнемся по Лондону? Айда на электричку – поглазеем на достопримечательности, а потом можно по магазинам.

Он думал, мы завопим от восторга. Не могли же мы ему сказать, что позавчера разъезжали по Лондону на лимузине и сами были достопримечательностями.

– Спасибо, конечно, пап, – дипломатично начала я. – Только на это небось кучу денег надо?

– Ерунда. Если хотите – поехали, – сказал папа.

– Ну вообще-то мы бы хотели опять на пикник. – Я выдержала паузу. – Чтоб поближе к дому. В Оксшоттском лесу.

– Нет, – сказал папа. – Только не это.

– Ни за что, – поддержала его Элис. – У меня от этого леса мурашки по коже. Сначала вы все заблудились, а потом еще и Моди, бедная крошка, испарилась.

– Ну не надолго же, – сказала Шлёпа.

– Даем честное слово, что больше не потеряемся, – сказала я.

– Честное-пречестное, – сказала Шлёпа.

– Железное, – сказал Робби.

– Нет! – Папа был категоричен. – Это не обсуждается.

Как бы не так! Шлёпа подхватила Моди и зашептала ей на ухо. У Моди, как мы уже убедились, есть задатки актрисы, и свои реплики она подает точно по сигналу.

– Хочу в Шоцки лес, – заявила она. – Пап-пап, пжалуста. Мам-мам, пжалуста. Хочу в Шоцки лес в песочек, играть с бизьянкой. Хочу бизьянку!

– Обезьянку? – спросила Элис. – Тебе эта обезьянка прямо покоя не дает. В Оксшоттском лесу нет обезьян, детка. Может, ты в зоопарк хочешь?

– Бизьянка в лесу! – сказала Моди.

– Это мы игру такую придумали. Что в песке обезьянка живет, – объяснила я. – Ей очень нравится играть в обезьянку, да, Моди?

– Хватит с нас игр в этом треклятом лесу, – не сдавался папа. – Пойдем в зоопарк, посмотришь там на настоящих обезьян, Моди. Хочешь посмотреть на смешных обезьянок, а? – Папа, почесываясь, орангутангом заскакал по кухне. (Вот же срамота!) Он хотел рассмешить Моди, но она взяла и разревелась.

– Хочу свою бизьянку, хочу в Шоцки лес, – рыдала она.

– Ради всего святого, – не выдержала Элис. – Хватит дурака валять, Дэвид. Ты ее пугаешь. Ладно, Моди, пойдем в лес.

– Но если вы трое пойдете с нами, обещайте сидеть на виду и не теряться, – потребовал папа. – Дайте слово, что будете паиньками.

– Клянемся, – сказала я.

– Обожаю клясться, – сказала Шлёпа.

– Клянусь, пап, – сказал Робби – а потом, когда мы помогали Элис собирать провизию для очередного роскошного пикника, отвел меня в сторонку: – Роз, а клятвы же нельзя нарушать, да?

– Нельзя, но ты не переживай. Мы не потеряемся и будем паиньками – и сдержим слово. Ага?

– Значит, не будем желание загадывать?

– Конечно, будем. Но я все продумала, и на этот раз мы не влипнем, – прошептала я.

Мы взяли с собой куриные грудки с салатом из морковки, миндаля и помидоров, ломти хлеба с отрубями, вишневый торт со сливками, мягкий белый сыр с черным виноградом и солеными крекерами, по персику на каждого и еще маленькие белые шоколадки. Элис положила бутылку розового лимонада для нас – такого же, как мы пили в лимузине! – и бутылку розового вина для них с папой.

И мы отправились в Оксшоттский лес. Робби прихватил обезьян из своего зверинца. В одной руке он нес гориллу, в другой – шимпанзе, и в лесу они у него стали скакать по кустам и папоротнику – будто бы по высоченным деревьям в джунглях.

Время от времени Робби задирал голову и с тоской смотрел на настоящие деревья. Папа тоже печалился, но мужественно молчал. Шлёпа бережно вела Моди за руку и пела ей песню собственного сочинения на мотив «Всюду розы эти, веночки и букеты».

 
Идем мы к обезьянке,
Идем мы к обезьянке,
В песочке, в песочке!
Желанье загадать!
 

С едой мы расправились со страшной скоростью – очень уж было невтерпеж загадать желание.

– Жуйте как следует! Так и несварение недолго заработать, – сказал папа. Сам он смаковал все вкусности, а вот вина сделал всего пару глотков. Элис же к вину и вовсе не притронулась. Убрав мусор и посуду, они не легли, как бывало, подремать на солнышке, а сели, вытянувшись в струнку, и давай на нас глазеть. Малышку Элис от себя не отпускала, хоть та и извивалась червячком.

– Чего это они? – пробормотала Шлёпа. – А как же спать завалиться в обнимку?

– За нами следят. Может, скоро устанут, – шепнула я в ответ.

Прошло еще полчаса, но родители и не думали уставать. Моди ерзала, хныкала, не хотела сказку и отказалась играть с папой в «этот пальчик в лес пошел». Она не отрывала взгляда от нас и от ямы с песком и заунывно бубнила: «Бизьянка!» Но мы были на виду. Выкопай мы на глазах у папы с Элис псаммиада, Элис как пить дать начнет голосить, а папа поймает его, запихнет в пикниковую сумку и сдаст в Лондонский зоопарк или еще куда…

Я знала, что делать, когда появится псаммиад. Главное – сразу спрятать его от папы с Элис.

– Спать они не лягут, боятся, как бы мы опять не сбежали. Надо незаметно вырыть псаммиада, – прошептала я Шлёпе и Робби. – Если сядем рядом к ним спиной, то им будет не видно, что мы тут делаем.

Мы встали и не спеша, с самым невозмутимым видом зашли в песок.

– Вы куда собрались? – тут же спросил папа.

– Да просто в песке поиграть, пап, – ответила я.

– В моих зверей играем – как будто тут нехоженые земли, – сказал Робби.

Папа скривился. Он явно считал, что мы уже взрослые для таких игр.

– И я! И я! – Моди вырывалась из объятий Элис. – Бизьянка, бизьянка!

– Вот, смотри, смешная обезьянка, – и Робби показал Моди пластмассовую гориллу.

Элис неохотно отпустила ее. Моди примчалась и уселась в песке на корточки. Она посмотрела на гориллу и скорчила недовольную рожицу:

– Нет! Бизьянка!

– Знаю, Моди. Мы вот как раз ее ищем, – сказала я вполголоса. – Давайте все копать.

Мы стали ковыряться в песке, повернувшись спиной к папе и Элис.

– Это и есть знаменитая игра в обезьянку? – спросила Элис.

– Помочь вам копать? – предложил папа.

– Да не надо, пап. Вроде и дурацкая игра, но Моди она очень нравится – да, пуся? – Я посмотрела на нее.

– Бизьянка где? – спросила Моди.

– Здесь! – зашипел Робби, неожиданно откопав знакомую лапку.

Моди радостно взвизгнула.

– Что случилось? Почему Моди кричит? – насторожилась Элис.

– Расскажи папульке. – Папа поднялся, собираясь подойти к нам.

– Уважаемый псаммиад, вы меня слышите? У нас ЧП! Можно сейчас половину желания загадать? Чтобы папа с Элис никогда не замечали волшебства, вообще-вообще! Прошу, скорей, а то папа вас увидит, – затараторила я.

Лапа дернулась. Песок, зашевелился, вздыбился, и показался псаммиад, круглый, как мяч.

– Это еще что? – сказал папа, но его голос быстро стих.

Псаммиад выскочил из песка, но папа даже глазом не моргнул. Он потер глаза.

– На секунду мне показалось, что из песка какая-то ужасная мохнатая тварь лезет, – пробормотал папа. – Наверное, обман зрения.

– «Ужасная мохнатая тварь!» – оскорбленно повторил псаммиад. Он шумно возмущался – но папа его не слышал.

– Ну, играйте, ребята, – сказал папа и вернулся к Элис.

– Бизьянка! – сказала Моди, радостно протянув к псаммиаду руки.

– Она чистая? Сухая? – беспокойно спросил псаммиад.

– Практически. – Я наспех вытерла Моди своей футболкой.

– Значит, теперь мама с Дэйвом тебя не видят и не слышат? – обрадовалась Шлёпа. – Зашибись!

– Вот еще! Я хоть и самое миролюбивое из волшебных существ, но могу разозлиться, если ко мне не проявляют должного уважения, а если нападают – кусаюсь так, что мало не покажется, – псаммиад обнажил острые зубы.

– Милый псаммиад, Шлёпа не хотела вас оскорбить, – сказала я, сердито зыркнув на нее. – Она не хотела, чтобы вы зашиблись, это просто слово такое, она имела в виду: вы замечательно поработали. Вы и правда так вовремя мое желание исполнили!

– Да, осуществить желание из положения вверх ногами, головой в песчаном ложе – в самом деле весьма непросто. Но мне это удалось, – довольно сказал псаммиад. – На этом все?

– Нет-нет! Мы хотели еще одно желание! – взмолилась Шлёпа.

– Чтобы папа с Элис ничего не замечали – это только половина желания была. Немножко нагло, конечно, но мы надеялись на вторую половину тоже. Если вы будете так добры и любезны, – добавила я.

– Бизьянка очень добрая. – Моди обхватила псаммиада ручонками и энергично обняла.

Чудище нервно поежилось, зашевелило глазами-стебельками и опасливо похлопало Моди по спине.

– Добрая, добрая-предобрая обезьянка – в смысле псаммиад, можно нам, пожалуйста, опять стать богатыми и знаменитыми? Пожалуйста! – попросила Шлёпа.

– Нет, – отрезал псаммиад.

– Но я же сказала «пожалуйста» – два раза, я очень вежливо попросила, – заныла Шлёпа.

– Спорный вопрос, – сказал псаммиад. – Но исполнить это желание не в моей власти, даже если б я и захотел.

– Но почему? В прошлый же раз получилось!

– Именно. Нельзя дважды просить одно и то же. Это утомляет и меня, и вас, – сказал псаммиад.

– Значит, я больше никогда не смогу лазить по деревьям? – скорбно спросил Робби.

– Ты мог бы научиться чему-нибудь другому, – сказал псаммиад. – Впрочем, сегодня все равно не твоя очередь желать. – Он бочком прошаркал ко мне. – Скажешь вторую половину своего желания, Розалинда?

– Ой, да, спасибо! – Я сделала глубокий вдох. – Хочу, чтобы мы встретились с теми ребятами из книжки – с Антеей, Джейн, Робертом и Сирилом.

– Прекрасно, – сказал псаммиад и начал раздуваться.

– Хочешь, чтобы мы в книжку попали? – спросила Шлёпа. – Они же ненастоящие, эти дети. Ничего не выйдет.

– Псаммиад тоже из книжки, а он настоящий. Может, и выйдет, – сказала я.

Псаммиад тем временем становился все круглее.

– Могла б тогда поинтересней книгу выбрать, – буркнула Шлёпа. – Чтоб там были вампиры, и чудовища, и пришельцы.

– Зато в этой тоже есть мальчик Роберт! – сказал Робби. – Он хороший, Роз?

– Он там великаном становится, а в другой книжке про этих ребят Роберт носит под курткой волшебного феникса. Он тебе точно понравится, – пообещала я. А псаммиад все раздувался и раздувался. – Ой, вы поосторожнее! Не лопните! – встревожилась я.

Но тут псаммиад так резко выдохнул, что аж перекувырнулся, и вдруг – ой-ёй! – мы тоже полетели вверх тормашками, болтая ногами в воздухе, а вокруг стало темно. Я закричала, попыталась дотянуться до Робби и Моди – уж Шлёпа-то сумеет сама о себе позаботиться. И тут мы снова очутились на ярком солнце, и перед нами была яма с песком – только другая. Куда больше нашей, и там и сям – груды бурого гравия. По краю карьера росли фиолетовые и желтые цветы, а в стенах виднелись маленькие норки береговых ласточек.

– Ого! Да это же карьер из книжки! – сказала я.

Я резко обернулась – на меня глазели четверо как будто знакомых ребят. Высокий парень в твидовом пиджаке, мальчик поменьше в матросском костюмчике и две девчонки в мягких шляпках и передниках.

– Это Антея, и Джейн, и Роберт, и Сирил! Это правда они! – воскликнула я. – Только я хотела, чтобы они в наше время перенеслись, мы ведь обещали папе не уходить из песка.

– Такие чудны́е! – хихикнула Шлёпа.

Она крепко держала Моди, а я вцепилась в рукав Робсовой футболки – мы все были живы-здоровы, и то хорошо.

– Хотелось бы заметить, что чудны́е как раз вы, – сказал Сирил. Он оглядел Шлёпу с головы до ног: – Очень необычный мальчик. – Он перевел взгляд на меня: – А ты еще страннее – почему у тебя волосы длинные?

– Да мы не мальчики! – сказала я.

– А я мальчик! – выступил Робби.

– Откуда вы знаете, как нас зовут? – спросила Антея.

– Ну… я про вас в книжке читала, – замялась я.

– В книжке! – пискнула Антея. – Мы что же это, знамениты?

– Уж точно не знаменитее меня. И не богаче. Я на арене «О2» пела, – сказала Шлёпа, выпятив подбородок.

Ребята озадаченно хлопали глазами.

– Это такой очень большой… вроде как мюзик-холл, – объяснила я.

– Ух ты, я всегда мечтал в мюзик-холле побывать, но папа нам не разрешает, – понурился Роберт.

– Ты Роберт? Я тоже, – обрадовался Робби. Он с интересом разглядывал тезкину матроску. – У тебя там золотой феникс, да?

– Какой еще феникс? Нет, нету – но мне бы страсть как хотелось, – сказал Роберт.

– Феникс только в следующей книжке появится. – Я дернула Робби за рукав. – Интересно, в какую главу «Пяти детей и чудища» мы попали?

– Так их же четверо – детей, – удивилась Шлёпа.

– Наш маленький братишка дома спит, – сказала Антея. Она наклонилась к Моди и улыбнулась ей: – Здравствуй! Моему братику столько же, сколько тебе. Как тебя зовут?

– Моди, – сказала Моди.

– Может, вы с Ягненком поиграете? – Антея посмотрела на меня. – Мы его так зовем, потому что…

– …первое слово у него было «бэ-э»! – подхватила я.

– Вот чудеса! – сказала Антея. Она покосилась на карьер. – Это, несомненно, волшебство – стало быть, без псаммиада не обошлось, верно?

– Замолчи, Пантера! – одернул ее Сирил. – Не рассказывай им!

– Да знаем мы про псаммиада. Чур он наш, это я его нашла, – сказала Шлёпа.

– Может, вы про него и знаете, но это, совершенно определенно, наш псаммиад. Мы все каникулы каждый день ходим на карьер, а вас здесь видим первый раз, – насторожился Роберт.

– Мы не здешние. Мы из далекого будущего, – сказала я. – Через сто с лишним лет псаммиад живет в песчаной яме в Оксшоттском лесу, и я пожелала с вами встретиться, потому что читала про вас.

– В этой книге все-все про нас есть? – удивился Роберт. – И про то, как я стал великаном и напугал мальчишку-булочника?

– Ух ты, я бы очень хотел стать великаном и всех пугать! – с завистью сказал Робс. – Может, в следующий раз это и загадаю!

– А ты читала про то, как мы стали прекрасны, как майское утро? У меня были голубые глаза и длинные рыжие волосы. – Джейн мечтательно провела рукой по своим квелым темно-русым кудряшкам.

– Бездарнейшее желание, – сказал Сирил. – Мне больше всего понравилось, когда наш дом превратился в осажденный замок и мы поливали врагов водой.

– Круто, – одобрила Шлёпа. – Может, я тоже такое загадаю. А разве не кипящим маслом поливать надо? Вода для слабаков.

– Девчонка из тебя тоже странноватая, – заметил Сирил.

– Сирил! Давай-ка полюбезнее, – сказала Антея. Она посмотрела на меня: – Значит, ты правда пожелала с нами встретиться?

– Ага, мне всегда казалось, что мы могли бы… могли бы подружиться. – Я покраснела, чувствуя себя последней дурой.

– Как замечательно! Ну конечно же, мы будем друзьями, – сказала Антея. – Давайте все пойдем к нам и выпьем чаю. Тебя как зовут?

– Розалинда. Это мой брат Робби, с Моди вы уже познакомились, а это моя сводная сестра Саманта, но мы зовем ее Шлёпой, – представила всех я.

– Сводная сестра, как у Золушки? – спросила Джейн.

– Ага, я злобная ехидна и страхолюдина. – Шлёпа скорчила жуткую рожу.

Джейн отшатнулась – решила, что Шлёпа это всерьез.

– Она просто дурака валяет, – поспешно сказала я. – Ее мама вышла замуж за моего папу.

– Непруха, – подтвердила этот факт Шлёпа.

– Значит, твоя мама умерла, Розалинда? – сочувственно спросила Антея.

– Нет-нет, с мамой все хорошо. Ну, сейчас уже хорошо, но, когда они только развелись, она ужасно грустила, – сказала я.

Четверо ребят захлопали глазами, как будто я сказала что-то неприличное.

– Бедняжка! – Антея погладила меня по руке.

– Но теперь все отлично. Мама в летней школе при Открытом университете, и…

– Твоя мама учится в университете? – переспросила Антея. – Должно быть, она необычайно умна.

– Да не особо. Просто ей захотелось перемен. Надеется, что с дипломом сможет другую работу найти. Ей до чертиков надоело в банке работать, – объяснила я.

– Твоя мама служит в банке? – недоверчиво спросила Джейн. – Вот здорово! Верно, она уйму денег домой приносит. Нам тоже однажды привалило денег, целая гора золотых монет, но их нельзя было истратить – такое разочарование! Уж очень нам хотелось стать богачами. Вы, должно быть, богаты, ведь в банках столько денег.

– Угомонись, Джейн! – зашипел на нее Сирил. – Разумеется, они из очень бедной семьи, раз их матери приходится работать.

– В наше время все по-другому, – сконфуженно сказала я. – Совсем другая жизнь. Женщины работают потому, что сами хотят.

– А кто же за домом смотрит? У вас, наверно, много слуг? – спросила Антея.

– Слуги теперь редко у кого есть. Ну, моей маме Бриджет помогает убираться, но она только раз в неделю приходит, – сказала Шлёпа.

– Мы все помогаем по дому, – сказала я. – Папа вот пылесосит.

– Что-что он делает? – переспросила Джейн.

– Он… пыль с ковра собирает такой специальной машинкой.

– Как это – папа? – изумленно спросил Роберт. Он посмотрел на моего Робби. – Что же, в будущем мужчины тоже уборкой занимаются?

– Ага. Я вот посудомойку загружаю.

Они непонимающе уставились на него.

– Это такая штуковина, она сама тарелки моет, – сказала я.

– Вот здорово! – восхитилась Джейн. – Как замечательно, что у вас есть все эти машины! Но больше всего мне нравится, что мальчики у вас по дому помогают. Может, попросим псаммиада, чтобы он переместил нас в ваше время?

– Если только не надо будет целый день прибирать! – вставил Роберт.

– Но пока что вы наши гости, так что милости прошу к нам домой, – Антея взяла меня за руку.

Антея, Джейн и мы с Моди пошли вверх по тропинке. Сирил с Робертом полезли из карьера напрямик. Робби припустил было за ними, но, пару раз съехав вниз, в конце концов догнал нас на тропке. Шлёпа тоже полезла по склону и выбралась раньше Сирила с Робертом. И конечно, стала хвастаться напропалую. Антея ничего не сказала, но посмотрела на меня. Мы обе закатили глаза и ухмыльнулись. Так и знала, что мы с ней подружимся!

Путь до их дома был неблизкий, дорога шла в гору, через заросли кустарника. Мне пришлось взять Моди на руки.

– А вам разрешают одним гулять, или папа отругает, когда вернетесь? – спросил Робби, отряхивая гравий с футболки.

– Да отца почти не бывает дома, вечно в разъездах, – сказал Роберт. – Но он нам разрешает куда хочешь ходить, правда, Сирил?

– Только под моим присмотром, – важно сообщил Сирил. Но потом по-дружески протянул руку Робби. – Айда к нам, приятель. В мужскую компанию.

Робби аж покраснел – так был доволен, что его приняли, хотя у него и не вышло забраться по склону. Мы прошли через фруктовый сад, сорвали себе по яблоку и умяли их на ходу, а потом очутились в большом цветочном саду, где чудесно пахло белым жасмином. Антея с Джейн отломили несколько веточек и приладили их к шляпкам так, что вышло похоже на ленты.