Автор книги: А. Антопольский
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
§ 3. Особые обязанности и особая ответственность пользователей свободы слова
Вполне естественно, что действие права народов знать (напомним, что анализируемая нами свобода слова является базовой составляющей этого права), не могло быть безграничным и абсолютным. В упоминавшемся Международном пакте о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.) мировое сообщество закрепило значимую правовую позицию на сей счет: пользование подобного рода правом налагает особые обязанности и особую ответственность. В соответствии с этим, пользование подобного рода правом может быть сопряжено с определенного рода ограничениями, которые, в свою очередь, должны отвечать следующим обязательным условиям – они должны быть установлены законом и являться необходимыми:
а) для уважения прав и репутации других лиц;
b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.
Европейская Конвенция также закрепила (часть 2 статьи 10) принципиально важную правовую позицию о том, что осуществление информационных свобод, во-первых, налагает особые обязанности и ответственность, а, во-вторых, «может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
Обратим внимание на тот факт, что наличие в Европейской Конвенции принципиальной возможности ограничения свободы выражения мнения не может толковаться расширительно. «Формальности, условия, ограничения или санкции», как это сказано в ее тексте, могут устанавливаться исключительно в целях, указанных в самой Европейской конвенции 1950 г. (в первую очередь для обеспечения публичных, общественных интересов, в том числе «права народа знать»).
При этом, согласно наработанным ЕСПЧ судебно-правовым позициям, в ходе оценки той или иной информации в качестве представляющей публичный, общественный интерес, необходимо исходить из результатов анализа обстоятельств каждого рассматриваемого им дела.
В частности, применительно к проблеме защиты частной жизни, ЕСПЧ, опираясь на рассмотренные им французские и германские кейсы, выделил ряд факторов, помогающих определить, представляет ли конкретная публикация, раскрывающая элементы частной жизни, общественный интерес. Для данного контекста релевантными были признаны два фактора: важность вопроса для общественности и характер раскрываемой информации[51]51
См.: Кудерк (Couderc) и компания «Ашетт Филипакки Ассосье» (Hachette Filipacchi Associés) против Франции [Большая Палата], 2015, жалоба № 40454/07, решение от 10 ноября 2015 г.; «Необходимо провести фундаментальное различие между сообщениями о фактах, способных внести свой вклад в дискуссию в демократическом обществе, т. е. касающихся, например, политиков при исполнении своих официальных обязанностей, и предоставлением сведений о частной жизни человека, который не осуществляет такие функции». Фон Ганновер (Von Hannover) против Германии (№ 2) [Большая Палата], 2012.
[Закрыть].
Таким образом, в каждом конкретном случае должна соблюдаться пропорция: свобода выражения мнения (в том числе и на ее первой стадии – получение информации из внешних источников) может быть ограничена исключительно в степени, необходимой для охраны и защиты публичных, общественных интересов.
Анализ реального воплощения в жизни нормативно-правовых установлений ЕСПЧ лучше всего осуществлять на примере конкретных его решений. В настоящее время ЕСПЧ пока еще не наработал достаточного количества кейсов, связанных с реализацией свободы выражения вообще и, в частности, свободы слова в онлайновой среде[52]52
Специалисты отмечали, по состоянию на осень 2017 г., наличие только двух постановлений ЕСПЧ на эту тему, и оба по жалобам против Турции. Первое – «Ахмет Йылдырим против Турции» было вынесено в 2012 г., – речь там шла о сопутствующей блокировке сайтов, не нарушающих закон. Второе дело – «Дженгиз и другие против Турции» 2016 г. Речь в нем шла об ограничении доступа к YouTube из-за нескольких нелегальных материалов. ЕСПЧ определил, что недопустимо блокировать популярный сервис, где есть в том числе уникальные материалы, которые больше нигде нельзя найти, из-за того, что там появился какой-то отдельный, пусть даже незаконный, контент. Суд признал незаконной практику таких тотальных блокировок См. об этом: Гайнутдинов Д. Перекос в пользу цензуры, Электронный ресурс – Режим доступа: https://www.svoboda.org/a/28750947.html?ltflags=mailer (дата обращения: 06.12. 2020).
[Закрыть]. Поэтому, сначала предметом нашего анализа будут в основном его «классические прецеденты» (так называемые leading cases), вытекающие из принципиальных правовых позиций офлайновой практики реализации свободы слова. Но, которые, по нашему мнению, будут значимы и в будущем. А именно при рассмотрении жалоб, вытекающих из онлайновых практик и отражающие феномен так называемых «новых прав», призванных обогащать прецедентное право ЕСПЧ и побуждать Большую Палату ЕСПЧ открывать все новые грани толкования Конвенции[53]53
См. об этом: Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека, № 1(2015); Европейская конвенция: новые «старые» права. М.: Статут, 2015. С. 608.
[Закрыть].
В качестве первого примера из разряда офлайновых leading cases можно сослаться на ставшее в своем сегменте европейской судебной практики неким «каноном» дело Hand Yside v. The United Kingdom от 7 декабря 1976 г.[54]54
См.: Путеводитель по Европейской Конвенции о защите прав человека, Совет Европы, 1994. С. 64.
[Закрыть]. Именно оно впервые определило правовую позицию ЕСПЧ по поводу того, что считать «ограничением свободы самовыражения, необходимым в демократическом обществе», применительно к распространению такой информации, которую можно определить в качестве «горячей» или «особо чувствительной». Суть данной позиции в том, что нормы ст. 10 Конвенции, в трактовке ЕСПЧ, призваны защищать распространение не только положительных или нейтральных идей и информации, но и информации шокирующей, в чем-то оскорбительной или вызывающей беспокойство со стороны государства или какой-либо части общества.
26 февраля 2002 г. ЕСПЧ вынес еще одно решение в этом смысловом ряду, на сей раз по жалобе против Австрии (Dichand v. Austria)[55]55
Решение Европейского Суда по правам человека от 26 февраля 2002 г., бывшая третья секция по делу Dichand v. Austria, заявка № 29271/95; Электронный ресурс – Режим доступа: http://www.echr.coe.int (дата обращения: 02.12. 2020).
[Закрыть]. Его фабула касалась выдачи австрийскими судами распоряжения опровергнуть и не повторять некоторые критические утверждения, опубликованные в издании Neue Kronen Zeitung. В этих утверждениях содержалась жесткая критика политических взглядов известного в Австрии юриста и политика (г-н Г.), активно выступавшего в ряде судебных процессов на стороне одной из конкурирующих национальных медиагрупп.
ЕСПЧ не согласился с позицией австрийских судов по данному делу. Согласно его правовой позиции, оспариваемые в рамках данного дела утверждения представляют собой оценочные суждения, имеющие достоверную фактическую основу и представляющие собой комментарий по вопросу, вызывающему общественный интерес. В этой связи ЕСПЧ признал опубликованную в издании Neue Kronen Zeitung, критику г-на Г. допустимой, поскольку она относилась к нему как к политику, находящемуся в положении, когда его деловая и политическая деятельность частично совпали.
Признав, что критика в данном случае действительно осуществлена посредством сильных и полемически заостренных выражений, далее, ЕСПЧ сослался на уже выработанную им по делу Hand Yside v. The United Kingdom от 7 декабря 1976 г. правовую позицию, согласно которой ст. 10 Европейской Конвенции при определенных условиях (прежде всего, наличие общественного интереса) защищает информацию и идеи, которые раздражают, шокируют или беспокоят.
В итоге ЕСПЧ единогласно пришел к заключению, что в данном случае вмешательство австрийских властей нарушило ст. 10 Конвенции, поскольку оно не было необходимым в демократическом обществе. Такого рода вмешательство публичных властей в реализацию свободы выражения, с точки зрения правовых позиций ЕСПЧ, должно приниматься во внимание и оправдываться только в случаях наличия не простой, обычной необходимости, а именно острой необходимости.
В 1979 г. выражение «необходимы в демократическом обществе» получило дополнительное уточнение применительно к формальностям и ограничениям, действующим именно в отношении свободы печатного слова.
Тогда в решении по делу ««Санди таймс» против Соединенного Королевства» (26 апреля 1979 г.)[56]56
Электронный ресурс – Режим доступа: http://mmdc.ru/praktika_evropejskogo_suda/praktika_po_st10_evropejskoj_konvencii/europ_practice89/ (дата обращения: 04. 11. 2020).
[Закрыть] ЕСПЧ отметил, что, хотя слово «необходимо» в смысле п. 2 ст.10 не является синонимом слова «незаменимо», оно в то же время не обладает гибкостью выражения «допустимо», «обычно», целесообразно», «разумно» или «желательно», и что оно подразумевает именно существование «неотложной социальной потребности».
Кроме этого, необходим учет оценки эффективности применяемых властями мер для достижения указанных в части 2 статьи 10 Европейской Конвенции целей. А именно – обеспечения охраны национальной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, предотвращения беспорядков и преступлений, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.
Кроме того, ЕСПЧ в решении по делу ««Санди таймс» против Соединенного Королевства» отметил, что из выражения «предусмотрено законом» вытекают следующие два требования. Во-первых, право должно быть в адекватной мере доступным: граждане должны иметь соответствующую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю. Во-вторых, норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение.
Еще в одном прецедентном деле «Лингенс против Австрии»[57]57
Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. Т. 1 / председатель редакционной коллегии, – доктор юридических наук, профессор В. А. Туманов. М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 524–532.
[Закрыть] по поводу оценки действий австрийского журналиста, позволившего себе резкие оценки поведения канцлера Австрии в венском журнале «Профиль» и осужденного национальным судом за диффамацию, ЕСПЧ решительно встал на сторону журналиста. Несмотря на то, что правительство Австрии утверждало, что наказание было необходимо для защиты репутации канцлера, ЕСПЧ в своем решении заявил, что «пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию».
Нет сомнения, что часть 2 статьи 10 позволяет защищать репутацию каждого, то есть ее нормы распространяются и на политиков, даже когда они выступают не в личном качестве; но в таких случаях противовесом подобной защиты выступает интерес общества к открытой, публичной дискуссии. В целом ЕСПЧ в ряде своих решений последовательно, твердо и настойчиво подчеркивает «особую роль» прессы в правовом государстве, которую подчас высокопарно, но в целом справедливо именуют доктриной миссии прессы. Для того чтобы эта высокая миссия была бы для прессы выполнимой, она должна быть наделена определенным функционалом, включающим в себя расширенные привилегии и особые гарантии[58]58
См., например: Рекомендация Комитета министров N R (2000) 7 государствам-членам Совета Европы относительно права журналистов не раскрывать свои источники информации (принята Комитетом министров 8 марта 2000 г. на 701-ом заседании представителей министров), Электронный ресурс – Режим доступа: http://base.garant.ru/2562863/#ixzz5TTHGXmYh (дата обращения: 02.11. 2020).
[Закрыть], жизненно необходимые для выполнения двойной роли СМИ – «поставщика информации и общественного стража».
В этой связи Суд не поддержал позицию судей второй инстанции города Вены, состоящей в том, что задачей прессы является всего лишь распространение информации, толкование которой следует оставить главным образом читателю.
Избранная ЕСПЧ в деле «Лингенс против Австрии» формула миссии прессы звучит следующим образом: «Хотя пресса и не должна преступать границы, установленные inter alia для «защиты репутации других лиц», тем не менее, на нее возложена миссия по распространению информации и идей по политическим вопросам, а также по другим проблемам, представляющим общественный интерес. Если на прессе лежит задача распространять такую информацию и идеи, то общественность, со своей стороны, имеет право получать их».
Эта же мысль получила дополнительную аргументацию в решении по делу «Кастеллс против Испании» (1992)[59]59
Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. Т. 1 / председатель редакционной коллегии – доктор юридических наук, профессор В. А. Туманов. М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 743–755.
[Закрыть]. В нем ЕСПЧ подчеркнул: «Нельзя забывать наиважнейшую роль прессы в государстве, руководствующемся принципом господства права (…) Свобода прессы дает общественности непревзойденный инструмент, позволяющий ей знакомиться и получать представление об идеях и позициях своих политических лидеров. Кроме того, она позволяет политикам размышлять и высказывать свою точку зрения по вопросам, заботящим общественное мнение; таким образом, все получают возможность принять участие в свободной политической дискуссии, которая находится в самом центре концепции демократического общества».
Онлайн пространство продуцирует невиданные ранее технические возможности для поиска и распространения информации и знаний. И, одновременно, ставит новые вопросы и рождает новые проблемы по содержанию и формам особых обязанностей и особой ответственности пользователей свободы слова в цифровой онлайн среде.
Как мы уже отмечали, формирование корпуса онлайновых кейсов практики ЕСПЧ по статье 10 Европейской Конвенции вообще и, в частности, по поводу наработки критериев легитимности возможных ограничений доступа к информации в режиме онлайн, в историческом смысле только начинается. При этом, небезынтересно привлечь научное и практическое внимание к тому факту, что уже на этой стартовой стадии безусловно очень перспективного для развития соответствующей практики ЕСПЧ направления, наши отечественные кейсы, что называется, нашли свое достойное место.
В частности, летом-осенью 2017 г. в ЕСПЧ были коммуницированы шесть жалоб на блокировки медийных и иных электронных ресурсов в Рунете[60]60
См.: Корня А. ЕСПЧ всерьез заинтересовался делом о массовой блокировке сайтов в России // Ведомости. 2017. 10 сент.
[Закрыть]. Эту шестерку составили жалоба директора российской Ассоциации интернет-издателей Владимира Харитонова и еще пять достаточно сходных с ней по своему основному предмету (внесудебная блокировка сайтов российскими властями) жалоб со стороны владельцев отечественных сайтов.
В. Харитонов пытался обжаловать в российских судах некоторые позиции ФЗ-№ 139 от 28 июля 2012 г.[61]61
Электронный ресурс – Режим доступа: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_133282/ (дата обращения:12.12.2020).
[Закрыть], получившего известность в Рунете под именем «О черном списке интернет-сайтов», нормы которого допускали так называемую сопутствующую блокировку сайтов.
Суть такой блокировки в том, что под нее подпадают не только интернет-страницы с запрещенной информацией, но и оказавшиеся с ними на одном IP-адресе. Из-за этого сайт Харитонова «Новости электронного книгоиздания» в 2012 г. был заблокирован на три месяца заодно с сайтом, на котором обнаружили пропаганду наркотиков. Харитонов прошел все отечественные форматы судебного обжалования такого рода нарушений его информационных прав вплоть до Конституционного Суда РФ, который летом 2014 г. отказался рассматривать его жалобу.
В отказном Определении КС РФ от 17 июля 2014 г. № 1759[62]62
Электронный ресурс – Режим доступа: https://legalacts.ru/doc/opredelenie-konstitutsionnogo-suda-rf-ot-17072014-n-1759-o-ob/ (дата обращения: 18.12.2020).
[Закрыть] по этому поводу сказано так: «Что же касается владельцев сайтов, не содержащих запрещенной к распространению в Российской Федерации информации, но доступ к которым оказался ограничен в связи с включением в реестр сетевого адреса, то их права на распространение информации по существу оказываются затронуты не решением о включении сетевого адреса в Единый реестр и принятыми в связи с этим мерами, а ненадлежащими действиями (бездействием) обслуживающего их провайдера хостинга. Соответственно, защита их права на распространение информации должна осуществляться, прежде всего, в рамках правоотношений с обслуживающим их провайдером хостинга».
Иными словами, судьи Конституционного Суда РФ, к сожалению, не увидели того, что в данном кейсе, наряду с безусловно наличествующими там частноправовыми отношениями владельца сайта с обслуживающим его провайдером хостинга, содержатся гораздо более социально значимые публично-правовые аспекты защиты права каждого на распространение информации, закрепленного частью 4 статьи 29 Конституции России, любым законным способом, в том числе и с помощью сайта.
Еще римский юрист Ульпиан утверждал, что именно в «интересе заложено разделение публичного и частного права, и связано это с тем, что публичное право содержит нормы, охраняющие интересы государства и определяющие его правовой статус и статус его органов; определяющие государственный строй, компетенцию учреждений, должностных лиц, а частное право относится к пользе отдельных лиц»[63]63
Юстиниан. Дигесты Юстиниана. Том 1. Книга I–IV, D. 1.1.1.2, М.: Статут, 2008. С. 584.
[Закрыть].
Ситуации переплетения публичных и частных интересов в современных, постоянно усложняющихся по своему содержанию социально-информационных, да и многих других, общественных отношениях отнюдь не редки, и вычленять в них именно публичную составляющую, публичный интерес, определенный Ю. А. Тихомировым как «признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит гарантией ее существования и развития»[64]64
См.: Тихомиров Ю. А. Публичное право. Учебник для юридических факультетов и вузов. М.: Издательство Бек, 1995. С. 496.
[Закрыть], является важнейшей составляющей их надлежащей судебно-правовой оценки.
Как известно, Конституция России допускает, среди прочих, ограничение права каждого на распространение информации любым законным способом, только федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, часть 3).
Указанные права и свободы Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно квалифицировал как такие, правовые ограничения которых возможны только при наличии достаточно определенных условий. В частности, эти ограничения должны соответствовать требованиям справедливости, являться адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц; не должны иметь обратной силы и не затрагивать само существо конституционного права.
Причем, в процессе осуществления ограничения такого рода прав и свобод, государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только строго обусловленные конституционно одобряемыми целями меры, чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации. Ограничительная норма закона должна быть формально определенной, четкой, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.
Исходя из этих правовых позиций В. Харитонов в качестве жертвы сопутствующей или неизбирательной блокировки услуг хостинга обратился с жалобой в ЕСПЧ, считая, что такая блокировка нарушила его конституционное право (ст. 29 Конституции РФ) на свободу поиска, получения, передачи, производства и распространения информации на территории Российской Федерации. В своей жалобе в ЕСПЧ В. Харитонов указал, что решение заблокировать доступ к сайту нарушителя путем внесения в черный список IP-адреса имело непропорциональный побочный эффект блокировки доступа к его веб-сайту. Тем самым эта мера российских публичных властей нарушила его права в соответствии со ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Также Харитонов подчеркнул, что он, как директор российской Ассоциации интернет-издателей, использовал свой сайт для публикации актуальных новостей электронного книгоиздания, которые теряли свою ценность в случае задержки публикации даже на короткий период. К моменту блокировки его сайт действовал уже четыре года, был проиндексирован поисковыми системами и имел постоянную аудиторию. Переход на другую платформу привел бы к сокращению количества читателей и значительным затратам времени и ресурсов, а также ограничил бы доступ к архиву его публикаций.
Кроме того, отметил он, российское законодательство не обеспечивает отсутствия таких ситуаций в будущем, а практика неизбирательной блокировки в пространстве Рунета носит массовый характер. В частности, как это было обнародовано в ходе рассмотрения дела в ЕСПЧ, по состоянию на октябрь 2017 г. в России было заблокировано более 3,9 млн сайтов, не содержащих нелегального контента, но имеющих общий IP-адрес с другими пользователями.
Также заявитель ссылался на то, что положения российского законодательства не предоставляют никакой защиты владельцам сайтов, имеющих тот же IP-адрес, что и сайты с незаконным контентом и не обязывают Роскомнадзор оценивать влияние своего блокирующего решения на такие сайты.
Важно отметить, что к участию в рассмотрении этой жалобы ЕСПЧ допустил в качестве третьих лиц несколько известных в мире правозащитных организаций, специализирующихся на защите прав граждан именно в онлайн пространстве. Среди них российская РосКомСвобода, Article 19, Access Now, Фонд электронных рубежей (EFF) и Европейский институт информационного общества.
В данном случае эти организации использовали возможности, предоставляемые правовым институтом официального участия в рассмотрении судебного спора третьей стороны в качестве так называемого amicus curiae. Данный институт известен человечеству еще со времен римского преторского права и в переводе с латыни означает «друзья суда», которые представляют суду информацию в форме amicus brief по вопросам права, вызывающим у суда интерес[65]65
См. об этом: Монахов В. Страсбург как новая точка опоры в деле защиты российской свободы массовой информации // Законодательство и практика масс-медиа. 2006. № 2.
[Закрыть].
Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Владимир Харитонов против России»[66]66
Электронный ресурс – Режим доступа: >HUDOC – European Court of Human Rights (coe.int). Подробнее об этом деле см.: Нагорная М. ЕСПЧ присудил 10 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда за блокировку сайта, 03 июля 2020 г. Электронный ресурс – Режим доступа: https://www.advgazeta.ru/novosti/espch-prisudil-10-tys-evro-v-kachestve-kompensatsii-moralnogo-vreda-za-blokirovku-sayta/; Афанасьева А., Шестоперов Д. ЕСПЧ отменил блокировки // Коммерсантъ. 23.06.2020. https://www.kommersant.ru/doc/4390465.
[Закрыть] состоялось 23 июня 2020 г. Публикация его текста была предварена следующим кратким изложением фабулы и сути решения:
– сайт заявителя был заблокирован в результате приказа национального регулятора связи – Роскомнадзора о блокировке другого сайта с тем же IP-адресом;
– массовое блокирование доступа ко всему общему веб-сайту является крайней мерой, сравнимой с запретом газеты или телевизионной станции. Способ реализации приказа о блокировке, имеющий практический эффект расширения его сферы действия на другие электронные ресурсы, так же размещенные на общем веб-сайте и, таким образом, далеко выходящий за рамки незаконного контента, первоначально предназначенного для целей блокировки присвоено национальному регулятору связи (Роскомнадзору);
– отсутствие законодательного требования о проведении оценки воздействия и потенциальных побочных эффектов блокирующей меры до ее осуществления;
– данное блокирование не было санкционированно судом или другим независимым квазисудебным органом;
– отсутствие положения об уведомлении третьих лиц о решении блокировать данный общий веб-сайт и отсутствии доступа третьих лиц к решению о блокировании;
– неспособность национальных судов провести проверку в соответствии с Конвенцией, взвешивая различные интересы, поставленные на карту;
– неспособность национальных судов рассмотреть существо жалобы или рассмотреть законность или соразмерность последствий постановления о блокировании».
Представляется, что с учетом всех обстоятельств постановления ЕСПЧ по делу В. Харитонова против России (жалоба № 10795/14), а также по аффилированным с ним своим «блокировочным» содержанием делам ООО «Флавус», ООО «Медиафокус» и Гарри Каспаров против России (жалобы № 12468/15, 23489/15 и 19074/16),[67]67
Постановления по всем этим четырем жалобам ЕСПЧ вынес в один день – 23 июня 2020 г. Электронный ресурс – Режим доступа: Практика ЕСПЧ, Статья № 10 Европейской Конвенции 23.06.2020 (дата обращения: 18.12.2020).
[Закрыть] имеют реальные шансы доктринально обрести качества, достаточно близкие так называемым пилотным постановлениям, в смысле действующей с 2011 г. редакции Регламента Европейского суда (статья 61 «Процедура пилотного постановления»).
Таким образом, российские онлайновые кейсы имеют реальный шанс в недалекой перспективе значимо и серьезно участвовать в формировании соответствующих стандартов и алгоритмов их разрешения не только в европейском, но и в мировом онлайн-пространстве. Ведь, как мы знаем, это пространство практически трансгранично и всепланетно.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
