Текст книги "Каменная Мессалина"

Глава 51
В которой на помощь красавице приходит рыцарь

Стриптизеру пришлось звонить несколько минут. Когда входная дверь, наконец, отворилась, перед ним предстала дама, облаченная в черное. Ее руки дрожали, набухший бутон молочных желез исполнял мелодию качаемой ветром люстры: позвякивало колье. Никогда раньше Моника не казалась Кролику столь обольстительной, равно как и столь взволнованной.

– Спаси меня! Я погибла! – женщина словно задыхалась.

Парень замешкался. Он явился для серьезного разговора и не был готов к такому приему.

– Спасти? Может, ты сначала меня впустишь?

Не дожидаясь ответа, Стриптизер захлопнул дверь и двинулся по анфиладе комнат. Моника семенила за ним.

– Н-да! У тебя тут банк! – Кролик замер посреди салона.

Дверь в кабинет мужа была открыта. Был виден стол, сейф с китайским божком. Рядом лежали деньги. Моника тоже остановилась. Несколько мгновений показались ей вечностью. Глядя в профиль на удивленное лицо любовника, женщина подумала, что он ей, в общем-то, ничем не обязан. Стриптизер может собрать с пола доллары и просто уйти.

– У меня отобрали квартиру! – заскулила она. – Фирма разорена, муж в бегах! Это злой рок!

– В бегах? – Кролик повернулся к ней лицом. – Да вы клоны!

– Вы? – из-за волнения Моника не сразу поняла, о ком речь.

– Ты и Анжела! – пояснил Стриптизер.

Женщина застонала. Волосы зашуршали в унисон шелесту платья.

– Час назад приехала. Жаловалась на бедность и вешалась на шею. Пришлось помочь, – гость говорил равнодушно, он игнорировал дыхание стихий.

Моника опустила веки: перед глазами стояла Красная стерва. Сознание объявило видению войну: силилось изгнать его, удалить из памяти.

– Мерзавец!

– Заявления она не написала. Это все твои сказки, – Стриптизер вдруг сделался серьезным. – Кстати, Анжела упоминала о каких-то деньгах. Ты, типа, ее ограбила…

Моника не знала, что делать. Кролик – ее мужчина. Он должен ее спасти! Неужели нахал приехал по просьбе соперницы?

– Помоги мне! – прошептала она.

– Анжела говорила про какого-то лысого. Он, вроде, охранник твоего мужа. Деньги искал и ее допрашивал.

Цербер! Стало ясно: пропавшие триста тысяч не дают ему покоя. Начальник охраны может в любой момент снова явиться к ней!

– Господи! – пискнула Моника.

– Чего-то не то, – протянул Стриптизер, – если украла ты, то почему их ищет охрана?

– Он меня шантажировал! Я погибла!

– Погибла? – повеса ухмыльнулся. – Мне тебя очень жаль!

Сквозь полуобморок, Моника пыталась понять, что ему нужно.

Отнести триста тысяч Анжеле? Но зачем? Или Кролик трусит и хочет соскочить с темы? Тогда он просто может взять деньги и смыться, оставив ее ни с чем…

– Нет! – женщина бросилась ему на грудь, – Спаси меня! Уедем вместе!

– Помоги! – она не давала Стриптизеру опомниться. – Эти триста тысяч у меня. Мы будем богаты!

Моника замолчала: она поняла, что речь идет о чем-то большем, чем просто о бегстве.

От такого предложения Кролик даже опешил. Он взял Монику за плечи – его руки сжимали что-то женственное, ранимое и страстное. Казалось, дама в брильянтах вот-вот потеряет сознание.

– Богаты? Так ты больше не разорена?

– Остались драгоценности, машина, доллары, но у меня отобрали квартиру, мне негде жить. Если я не уеду, меня арестуют!

У Стриптизера участилось дыхание.

– Нужно выйди из дома! – взвизгнула Моника, – За квартирой следят!

– Охрана? И сколько их? – Кролик улыбнулся и игриво лизнул женщине щеку, собрав языком остатки утренней пудры.

– Тьфу! На тебе пыльца! – он чихнул и, выпрямившись во весь рост, посмотрел Монике в глаза. – Так что, бежим вместе, а деньги пополам?

– Да, – прошептала она, – Нам нужно выйти из дома. Я знаю адвоката, он нам поможет.

Стриптизер прошагал в кабинет, опустился на колено и принялся собирать пачки в охапку. Оставшись в комнате одна, Моника глядела в пустоту. Мелькнула мысль: а может полететь заграницу и помириться с Ботаником? Влюбленный мальчик ей все бы простил.

– Вот так! – Кролик вернулся в салон и швырнул деньги на журнальный столик, – У тебя есть сумка?

Женщина растерянно наблюдала за тем, как, выпадая из его ладоней, зеленые купюры образуют горку. Одна попала на раскрытый альбом и закрыла лицо Люцифера. Монике померещилось, что это лицо Ботаника.

– Нет!

– Повторяю: сумка! – любовник повысил голос.

Его перебили звонки. Они раздавались из кресла – Моника уронила туда “Айфон” после разговора с Блондином. По ком звонит колокол? Женщина долго не решалась взять трубку.

– Кто это? – нервно спросил Стриптизер.

Побледнев, Моника нагнулась за телефоном.

Глава 52
В которой рыцарей становится двое

– Моника! – из телефона послышался голос Адвоката. – Что случилось? Весь день мне звонишь!

Перед глазами все плыло: напряженное лицо Кролика, деньги на столе, колонна с Фрейдо-Платоном. Женщина попыталась собраться с силами.

– Меня ограбили, хотели арестовать! Муж разорен! – она закричала так, что Стриптизер вздрогнул.

– Где ты? В участке? Дома? – Адвокат говорил твердо и громко, даже Кролик мог хорошо его слышать.

– Дома! – визжала Моника, – У меня отобрали квартиру! Муж за границей!

– Кто отобрал? Ладно, не отвечай. Приеду – расскажешь. Из дома не высовывайся. Буду у тебя через час! Поняла? Через час! – собеседник повесил трубку.

Женщина стояла, сжимая в руке “Айфон”. Она спасена? Интуиция подсказывала, что что-то обязательно пойдет не так.

– Так! – буркнул Кролик.

Отодвинув занавеску, он вглядывался в окно.

– Где люди лысого? Вижу одного. С этим справлюсь. Повторяю, у тебя есть сумка для денег?

Женщина вдруг представила, как Стриптизер дерется с охраной, как его валят на асфальт, бьют ногами по голове… Затем в квартиру врывается Цербер.

– Нет! – она бросилась к любовнику. – Прошу тебя! Не надо! Через час приедет мой друг! Он нам поможет!

– Нам? – ухмыльнулся Кролик. – Он поможет тебе! Мне, не уйти, а то у тебя от спасителей отбоя нет?

Моника растерянно смотрела ему в лицо: что я наделала, господи! Стриптизер погладил ее по плечу, затем коснулся пальцами растрепанных кудрей.

– Не уходи! Останься! Мне страшно! – женщина глотала слова.

– Подождать, когда приедет друг? Я вам буду только мешать.

– Умоляю! – Монику едва было слышно – в глазах потемнело, колени стали сгибаться.

– Похоже, тебе надо лечь, – Стриптизер обвил руками ее талию. – Забыл, где тут у вас спальня?

Кролик взял даму на руки, огляделся и, найдя нужную дверь, понес на кровать. Сквозь полуобморок Моника ощущала биение его сердца.

– Ой! Как в церкви! – Стриптизер оценил обилие свечей на трюмо.

– Спаси меня! – шептала женщина.

Склонившись над постелью, парень разжал руки. Моника почувствовала спиной мягкий матрас, ее ладони коснулись простыни.

– Спаси!

Кролик глядел на обморочную светскую львицу. Волосы рассыпались по подушкам. Лебединая шея, треугольный разрез на груди. Ноги согнулись – были видны подвязки. Свесившимися с ветви питонами они тянулись к чулкам – пасти застежек впились в шелковую сеточку.

– Хорошо, я останусь! – парень выпрямился во весь рост.

Подняв веки, Моника увидела, как из-под потолка бабочкой опускается носок. К плафону люстры взмывает второй и падает на постель. Стриптизер раздевался. Это действие он превращал в спектакль. Черный обтягивающий джемпер соскользнул с богатырского торса. После короткого танца с бедер сползли джинсы. Молодой аполлон предстал пред умирающей нимфой, облаченный лишь в белые трусы-боксеры.

– Не надо, он скоро приедет! – прошептала Моника.

– Это его проблемы! – Кролик прыгнул в постель.

– Прошу тебя, нет!

– Да!

Моника не успела вскрикнуть – губы Кролика высосали возглас из ее уст. Огромные ладони легли ей на грудь, на разрез декольте. Смешиваясь с ароматом свечей, в легкие проникал запах мужчины.

– Да! – закричал самец.

Это был вопль несущегося по джунглям Тарзана, крик Самсона, разрывающего пасть льву. Стриптизер развел руки – раздался треск ткани. Грудь Моники вырвалась на свободу.

Кролик накрыл ее собой, как волна накрывает мол. Отступая, вода уносит снасти, сети, бочки с селедкой. Упершись коленами в матрас, Стриптизер скользнул назад, держа в зубах край разорванного платья.

Моника закрыла глаза. Ужас прошедшего утра, слабый шепот надежды, пробуждающаяся похоть – в голове все перепуталось.

Нос Кролика вошел в ложбину между холмами. Женщина ласкала его щеки, играла с гладкими кудрями. Желание становилось сильнее – оно позволяло забыть недавнюю тревогу.

– Да! – волна нахлынула вновь.

Взяв Монику за бока, Кролик встал на колени. Женщина держала любовника за плечи – ее спина оторвалась от постели.

Посреди кровати, словно в конвульсиях, билось тело мужчины. По его приспущенным боксерам стелились бедра дамы, покрытые обрывками платья. Как светловатый пестик темной лилии торс Моники восставал из лепестков черного бархата. Огромные капли грудей дрожали. Женщина тянула руки к небу, сжимая подушку. Она скакала, сдавливая коленями бока жеребца.

– Да! – Кролик тяжело дышал.

Моника перешла на галоп, отбросила подушку и схватилась за грудь партнера.

Утренние кошмары, волнение последних часов – страсть смыла все. Быть может, страхи ушли лишь на время, чтобы вернуться, когда минет прилив экстаза? Моника не задавала глупых вопросов. Перед глазами мелькали огненные гривы коней и мраморное лицо Люцифера в обрамлении вьющихся локонов.

Предвещало ли видение что-то недоброе? Возможно, именно так подсознание выражало сомнение в счастливом исходе. Оно не ошиблось: там, на наволочке подушки, небрежно брошенной на трюмо, уже тлел огонь.

Глава 53
В которой ад вторгается в спальню

Одним концом подушка касалась постели, другим – трюмо, на котором стояли зажженные свечи. Когда Кролик нечаянно двинул рукой, подушка сместилась и накрыла восковые башенки – теплящиеся фитильки сразу же расцвели алыми бутонами. Моника невольно вспомнила язычки пламени, лизавшие позавчерашним вечером обивку кресла на вилле.

Поскольку Стриптизер смотрел на партнершу, он не замечал того, что происходило в полуметре от его головы. Повесу не насторожил запах гари – Кролик привык к нему из-за свечей. Странный звук он приписал некоей пустяковой аварии, вроде разрыва чулок. И хотя шум казался слишком сильным, властвующая над телом похоть приказывала не отвлекаться.

Подпрыгивая на его бедрах лицом к трюмо, Моника видела все. Пламя усилилось, копоть оседала на зеркале.

– Нет! – женщина попыталась предупредить о страшном.

Увы, страстный призыв там, где все дышит страстью, не смог достичь цели. Она кричала, шевелила напомаженными губами, но разве не так проявляется восторг? Кролик лишь улыбнулся. Моника потянулась к огню, но любовник не позволил ей сдвинуться с места.

– Та-а-а-м! – завопила женщина.

Резкий крик удивил Стриптизера – он описал рукой полукруг. Пальцы уткнулись в наволочку. Подушка упала.

Если поджечь лист бумаги и бросить на пол, он истлеет, почти не причинив ущерба – лишь потемнеют ворсинки ковра. Горящая подушка повредит вещи чуточку сильнее. Но если над огнем окажется матрас…

Моника надеялась, что истребив всю доступную пищу, дар Прометея успокоится. Хотелось встать, убедится, что пламя погасло, однако руки Кролика возвращали ее обратно. Женщина орала, но слова застывали во рту, а нечленораздельный визг воспринимался партнером как спутник экстаза.

Было ясно: огонь не затихает – подлизывает матрас снизу, пробивается к поролону. Красные язычки играют с краешком простыни. Занялся тюк с грязным бельем, брошенный у самой кровати – натуральный шелк прекрасно горит, особенно, если на него побрызгать дезодорантом.

– Пусти-и-и! – женщина попыталась выпрямиться.

– Нет! – завопил Стриптизер.

Он вцепился ей в спину, царапая ногтями кожу. Монике казалось, будто ее пашут; груди дрожали – толи от паники, толи от похоти. Наконец, Кролик схватил подругу за бока и резко потянул на себя. Непокорная плоть качнулась – огромные белые чаши чокнулись.

– Нет! – Моника вырвалась из объятий.

Смесь экстаза и ужаса придавала ее лицу вид потекшей восковой маски. Вот она: переродившийся женщиной Валтасар, узревший страшные знаки, вавилонская блудница за секунду до краха.

Кролик вскрикнул и вздрогнул, словно по телу прошел разряд тока – жар опалил ему ногу. Крик слился с громовым треском – постель заполыхала.

Любовники метались по задымленной комнате. Моника бросилась к выходу, но, запутавшись в простыне, чуть не упала – Кролик во время поймал ее за локоть, и сам, теряя равновесие, схватился за занавеску. Балка карниза сорвалась с креплений и медленно – так казалось Монике – поползла вниз. Пару мгновений женщина стояла, полусогнувшись, с растрепанными волосами, в обрывках платья на талии, сосредоточив взгляд на падающей шторе – губы дрожали, на груди клацали звенья колье. Наконец, занавеска накрыла постель, и огонь сразу притих. Только со стороны трюмо, где упала подушка, были видны языки пламени.

– В ванную! – проорал Кролик и потянул Монику за руку.

Женщина заметила, что штора на кровати темнеет. Несколько коричневых пятен растут в диаметре, сливаются в одно. Пятясь, она отступила в салон. Будучи не в силах отвернуться, Моника увидела, как над постелью возник столп огня. Запылал абажур, обои. Пламя лизало дверцу платяного шкафа. На стеллаже полыхали книги. Дым щипал глаза.

– Сделай что-нибудь! – завизжала она.

– Прячь деньги!

На журнальном столике горкой лежали пачки – островок спасения посреди шторма! Моника бросилась к ним. Предчувствие подсказывало: при первом прикосновении туфли островок погрузится на дно.

– Моника! – вскрикнул Кролик.

Он упал перед ней на колени и схватил за талию. Женщина посмотрела вниз – на бедрах пылали лоскутки шелка.

– Нет! – она запрыгала, переминаясь с ноги на ногу, как балерина, у которой загорелась пачка.

Огонь еще не обжег кожу – только пугал. Стриптизер сорвал с нее обрывки платья, швырнул их на пол и принялся топтать голыми ногами.

Нужно куда-то положить деньги! Женщина растерянно оглядела салон: сервант, экран на стене – на лакированной поверхности играли огненные блики. В багровых отблесках скалился Фрейдо-Платон. Вход в спальню напоминал огромный камин – сквозь дым была видна пылающая постель. Пламя пока не вырвалось наружу, хотя дверь была настежь открыта. Положение еще можно было спасти – стоило лишь захлопнуть створку, оставив пекло без кислорода.

– Черт, дым! Нужно открыть лоджию! – Кролик ринулся к балкону.

Как зачарованная, Моника продолжала смотреть на огонь. Дверной косяк уже покрылся копотью. Она понимала: вот-вот случится страшное.

Стриптизер с силой распахнул балконную дверь. Несмотря на холодный ветер в спину, женщина почувствовала, что жар из спальни становится сильнее. Доменная печь показала нутро.

– Деньги горят! – Кролик пытался перекричать треск пожара.

Моника не сразу догадалась, что здесь нет переносного смысла.

Она повернулась к столику. На раскрытом альбоме догорал лоскуток шелка от ее платья. По склонам горки из денежных пачек бежали алые языки.

– Нет! – женщина попыталась выхватить из огня несколько купюр.

Руки не слушались. Хотелось чем-то накрыть бушующую стихию, чтобы погасить пламя, но было неясно, чем. Шажок вправо, шажок влево. В поле зрения не попало ни одного куска ткани. Моника схватилась ладонями за виски.

На помощь явился любовник. Он понимал, что бумага горит без жара, и смело сунул руки в костер. Горка распалась, и часть денег упала на альбом. Женщина успела заметить, что с пожелтевшей страницы на нее глядит юный дьявол. На изуродованном гримасой лице читалась то ли ненависть, то ли физическая боль. Через мгновение мраморный лик потемнел и обратился в пепел.

Давясь дымом, Моника скакала посреди салона. Она хватала со столика уцелевшие пачки и прижимала к груди. Пачки то и дело падали на пол – женщине приходилось снова за ними нагибаться. Кролик пытался помочь, но она вырвала деньги у него из рук.

– Брось их, сгоришь! – крик любовника слился с сиреной.

Дребезжащий звук заглушил шум пламени. Несмотря на испуг, Моника вспомнила сирену на вилле. Сигнализация!

Она оглянулась в сторону спальни – казалось, из самого пекла, на нее идет лысый человек в деловом костюме.

– Цербер! Ведь по тревоге могут явиться люди из отдела безопасности!

Моника еще крепче прижала деньги к груди.

Вновь повеяло холодом – в помещение ворвался порыв свежего ветра. Огонь сразу стал сильнее, словно сам ад дохнул жаром. В салоне заполыхало все.

Глава 54
В которой Кролик совершает подвиги

В ту самую минуту, когда Мымра сдавала вахту полноватому студенту, со второго этажа раздался непонятный шум, похожий на дребезжание дрели. Консьержи принялись испуганно озираться по сторонам – им почудилось, будто включилась пожарная сигнализация. Версия о пожаре, сколь бы странной она не казалась, получала все новые подтверждения: пахнуло гарью, послышались испуганные крики. Наконец, взору Студента и Мымры предстало нечто.

По ступенькам, тяжело дыша, бежала вниз взлохмаченная женщина. Из одежды на ней был темный пояс и чулки на подвязках. Создавалась впечатление, что незнакомка выскочила на лестницу прямиком из постели любовника. На шее сверкало дорогое колье – это была состоятельная госпожа. К полной груди она прижимала пачки зеленоватых купюр. Одна из них упала на ступеньки. Было видно, что бумага местами обгорела.

– Вы? – студент узнал Монику.

Женщина не ответила. Все ее внимание поглощала дубовая дверь, преграждавшая путь на крыльцо.

Когда Моника поравнялась с ошеломленными наблюдателями, сигнализация внезапно умолкла, и они услышали всхлипы. Женщина вздыхала каждые три шага, точно заводной механизм, издающий звуки после нескольких поворотов шестеренки. На ее коже виднелись частички сажи. Глаза были выпучены, причем настолько, что, несмотря на инфернальную ауру, исходящую от мимолетного видения, студент сразу вспомнил песню про кошкин дом.

– Кошка выскочила, глазки выпучила… – произнес про себя полноватый юноша.

Добежав до двери, Моника принялась пинать ее ногой, затем догадалась потянуть за ручку и, выронив еще несколько купюр, исчезла на улице.

Студент растерянно посмотрел на Мымру и заметил, что с ее лица исчезла недоуменная гримаса, а на губах стала различима робкая улыбка.

Оказавшись на крыльце, Моника ошалело замотала головой, словно кого-то выискивала в веренице прохожих. Наконец увидела свою “Ауди”, бросилась к машине и принялась трясти ручку дверцы. Пачки посыпались на асфальт. Дверца не открывалась. Швырнув деньги на капот, женщина поспешно подобрала с земли то, что упало, и снова схватилась за ручку.

Прохожим было трудно пройти мимо обнаженной дамы с распущенными волосами.

– Чего это с ней? – изумился какой-то мужик в грязной куртке.

– С жиру бесится! – ответил его спутник – румяный толстяк.

Зеваки замедлили ход, затем и вовсе остановились. Они с удивлением смотрели на напряженное лицо незнакомки, на качающуюся грудь, на алмазное колье.

– А это что за Тарзан? – буркнул первый.

Одетый в белые боксеры, из парадного вальяжно вышел Кролик – в ладони поблескивала связка ключей. Без одежды он чувствовал себя как рыба в воде. Стриптизер подошел к Монике.

– Мне пора, – спокойно сказал Кролик, – решай, ты со мной?

Не отпуская ручку, женщина всхлипнула.

– Ты, типа, к пожарным так выйдешь?

– Я не могу! – запищала она. – Это злой рок!

– Пошли, – Стриптизер схватил ее за плечо, – я соберу деньги.

Моника повернулась к Кролику и сквозь слезы увидела зевак.

Их было много – уже человек пятнадцать. Нагнувшись к капоту, Стриптизер принялся собирать пачки в охапку. Женщина стояла рядом – неподвижная, с моргающими ресницами – как утром, когда раздевалась под присмотром Жабы.

Толпа росла. Взгляды прохожих бегали между задымленными окнами второго этажа и двумя обнаженными телами.

– Какова, однако… – разинул рот очкастый пенсионер.

– Во сиськи! – гаркнул подросток.

– Пожалели бы, ироды! Холодно ей чай! – протянула сердобольная старушка.

– Ничего, и так зажрались уже. На цацки-то гляньте, да на машину! – затараторила какая-то полная баба.

Собрав деньги, Стриптизер поднял глаза на толпу и сразу заметил, что люди смотрят на него уже иначе. С лиц исчезло удивление, лбы нахмурились.

– Стоять! Не с места!

Все оглянулись. Со стороны тротуара к машине подбежал коротко стриженый парень в черном плаще. Он вытащил из-за пазухи пистолет и навел на Кролика. И Моника, и Стриптизер узнали подчиненного Цербера.

– Деньги на капот! Руки за голову! Живо! – скомандовал охранник.

По толпе пошел гул, кто-то заохал. Прикрывая руками соски, Моника умоляюще смотрела на Кролика. Тот выпрямился во весь рост, неловко улыбнулся и, продолжая прижимать к груди пачки, повернулся к парню с пистолетом.

– Оглох, что ли?! – рявкнул охранник.

Между ним и Стриптизером и было от силы два метра – слишком много для рукопашной, но слишком мало, чтобы промахнуться.

– Я жду! – отчеканил сотрудник Цербера.

Кролик начал медленно наклоняться, словно желая положить деньги на капот, и украдкой оглянулся на зевак, как если бы ждал от них поддержки. Толпа зароптала.

– Господи, убивают! – взвизгнула полная баба.

Держа Стриптизера на прицеле, охранник на мгновение повернул голову к ней. Кролик понял: второго шанса не будет. Он рванулся вперед и, используя ключи как кастет, что было мочи, ударил его по лбу… Парень качнулся, сделал пару неуклюжих шагов, точно пьяный, и, выронив оружие, упал на асфальт.

Толпа ахнула. Моника истошно заорала. Все глядели на тело в черном плаще. Охранник беззвучно двигал губами, словно молясь. Вокруг валялись пачки с деньгами. Одна из них порвалась, и несколько купюр зеленели в мутной глади дорожной лужи.

– Граждане, все в порядке! Не задерживаемся, проходим мимо, – замахал руками Кролик.

Его не слушали. Кто-то нагнулся и поднял с земли грязную зеленоватую бумажку.

– Черт, доллары!

– Полицию надо вызвать!

Стриптизер нервно озирался по сторонам – ситуация выходила из-под контроля. Алчность грозила перевесить страх. Пара боевитых мужиков перетаптывалась с ноги на ногу, не сводя глаз с кучки пачек рядом с раненным охранником. Моника уже никого не интересовала.

Все решил порыв ветра – он подхватил купюры и погнал по асфальту. Несколько человек сразу упали на четвереньки. Кто-то свистнул. Кролик нагнулся за деньгами, как из-за багажника “Дуди”.выскочил бритый парень в спортивном костюме и ударил его коленом по лицу. Стриптизер повалился в лужу. Толпа устремилась к машине.

Вокруг царили буря и натиск. К поднебесью, подобно душам павших, поднимались крики. Стоны раненых оглашали округу.

Придя в себя, Кролик бросился в гущу боя. Он искал парня в спортивном костюме, точно Александр Невский предводителя шведов. Тщетно: схлопотав кулаком в затылок от молодого кавказца, бритый выкатился из линии баталии и, полусогнутый, потерявшим оснастку парусником дрейфовал на расстоянии от основных событий.

Бой увлек Стриптизера. Он вытаскивал из толпы случайного противника и награждал его ударом в челюсть: наземь рухнул толстяк в потертых джинсах, согнулся пополам бойкий коренастый мужик. Кролик вовремя остановил кулак у перекошенного лица полной бабы. Та побежала прочь, жалостно голося: “Убили!"

Наконец, чуть не обронив ключи, он пробился туда, где лежали купюры, и схватил две пачки: по одной в каждую руку.

– Менты! – раздался надрывный возглас.

Трубным гласом над равниной Армагеддона клич летел над толпой – кое-кто принялся оглядываться по сторонам.

– Менты! – раскатистый бас вторил первому воплю.

Повтор усилил мощь волшебного слова: ярость превращалась в страх, несколько человек бросилось наутек. Драка начала распадаться.

Кролику стало ясно: новых трофеев не светит. Он ловко вышел из боя, схватил Монику за руку и потащил через улицу, к своей развалюхе. Всю драку женщина так и простояла не шелохнувшись.

Ну вот и машина! Спаситель распахнул дверцу. Женщина нагнулась, чтобы не удариться о потолок, и внезапно почувствовала, что кто-то хватает ее за шею, словно хочет задушить. Моника увидела подростка, того самого, что кричал про сиськи.

– Пошел, щенок! – прошипел Кролик.

Обидчик полетел на асфальт.

Преодолевая дрожь, женщина села в салон. Обежав свою развалюху, Стриптизер плюхнулся в водительское кресло и нажал на педаль. Машина унеслась со страшного места. Посмотрев в зеркало, Моника поняла, что на ней нет колье.