Текст книги "Каменная Мессалина"

Глава 24
В которой читатель узнает о нашей героине еще одну подробность

За полтора года до описываемых событий, когда страсти по Скульптору уже поутихли, а о банкротстве еще не было речи, когда любовников стало столько, что их имена было трудно удержать в голове, в отношениях между Моникой и Анной произошла любопытнейшая перемена. Случилось это так.

Под Новый год наиболее важные сотрудники Фирмы вышли в отпуск и, спасаясь от морозов, упорхнули поближе к экватору, в Таиланд. За главного в лавке остался Ботаник – тогда у него еще не было романа с женою босса.

Новогоднюю неделю в Паттайе Моника с мужем и Анна со своим Цербером проводили вместе. Цербер досаждал Монике тем, что совсем на нее не смотрел. Кокетка умела различать наигранное равнодушие и понимала, что безразличие главного охранника искреннее. Она замыслила месть.

Стояло знойное утро. Пляж был наполовину пуст. Моника сидела у шезлонга, поглотившего нелепую плоть супруга. Рядом стояло плетеное кресло с телом Геракла, увенчанным лысой головой Цербера. Небезучастного наблюдателя близость масс при резком различии форм повергала в уныние – превосходство начальника охраны над мужем было тотальным.

Мужчины вели беседу о чем-то денежном и важном. Женщинам стало скучно. Взявшись за руки, Анна с Моникой встали.

Песок запечатлел хронику их скитаний – подруги гуляли по пляжу, ловя похотливые взоры мужчин и ухмылки женщин. На Монике был белый купальник, на Анне – желтый. Они шли по кругу, всякий раз возвращаясь туда, где сидели мужья.

К полудню они сделали семь кругов. Нагреваясь, крупицы полупрозрачного кварца все сильнее обжигали кожу. Почувствовав боль, Моника и Анна укрылись в тени, под пальмой.

– Ах! – захныкала Моника. – Я, кажется, сгорела. Дорогая, ты не могла бы намазать мне спинку?

– Да! – ответила Анна.

Моника опустилась на колени и коснулась пальцами лба. Лучи солнца понуждали веки сомкнуться. С шумом прибоя криками чаек долетали обрывки фраз, нелепое “Das ist fantastisch”. Это хихикала стайка молодых немцев.

– Да-да, капельку! – пояснила Моника.

Сев позади подруги, Анна принялась за работу. Она возделывала ее спину с усердием пахаря со старинных фресок, следя за тем, чтобы ни одна пядь потемневшей кожи не осталась без внимания. Ход ее рук был цикличным: начиная движение у затылка, ладони Анны опускались на лопатки, скользили ниже и соединялись у копчика, дабы снова подняться к шее. Окончание каждого цикла Моника отмечала глубоким вздохом.

Немцы – свидетели сцены – оказались в роли закулисного хора. Их стало больше, голоса сделались звонче. Внимание юношей пленяли главные актрисы.

Первая глядела в бирюзовое небо, словно молясь незримому богу любви. Вторая ублажала наперсницу – красоту земную она ценила выше небесной.

– Да! Теперь грудь… – прошептала Моника.

По движению коротких теней на песке можно было понять, что женщины сели лицом к лицу. Они были недвижны, точно изваяния в храме. Две пары губы застыли на расстоянии поцелуя.

Существует милейшая загадка: как слепой может объяснить, что ему нужен кот? В ответ слепому часто предлагают помяукать. Так стоит ли удивляться, что Анна принялась намазывать Монике грудь, хотя та могла это сделать сама?

Жена Цербера откупорила тюбик. Влажные ладони коснулись лона подруги.

– Дорогая? – Моника посылала шутливые сигналы бедствия.

Они остались без ответа – Анна достигла нирваны. Блаженное состояние, когда грудные клетки пульсируют в унисон, позволяет увидеть в прикосновении пальцев, гораздо больше, чем трение кожи. Женщин не волновало присутствие многочисленных зрителей, раскрывших от удивления рты. Ваза – узор, образуемый их профилями – служила образцом непостоянства. Она то расширялась, то росла ввысь.

– Какого черта? – прогремел глас Цербера.

Взгляд воина, панфиловца, идущего на вражеский танк, смутил не только дам, но и похотливых тевтонов. Морщинистая ладонь легла Анне на запястье. Моника вздрогнула.

Когда она пришла в себя, подруги уже не было рядом. Начальник охраны вел ее за руку, как провинившегося ребенка. Нервно пересмеиваясь, немцы расходились.

Моника осталась одна. Она встала и, не обращая внимания на зевак, в три прыжка очутилась у шезлонга мужа. Шалунья чмокнула его в губы.

Холодным натурам юг вреден. Не прошло и двух дней, как обе пары бежали из под Тропика Рака домой.

Снежным январским утром, сразу после возвращения – когда муж Моники и Цербер погрузились в работу, дабы привести в порядок запущенные за время отпуска дела – в спальне у нашей героини раздался звонок. Шоколадная от загара, она лежала в постели, похожей на огромное пирожное. Среди подушек Моника нащупала темную плитку “Айфона”. Звонила Анна.

– Ах, дорогая! Ты зовешь меня на чашечку кофе?

На встречу Моника явилась в полдень. Квартира Цербера напоминала интерьер старинного замка. Помимо хозяев в апартаментах жил дух средневековых застенков.

Пряча ухмылку за наигранным умилением, Моника приветствовала подругу. Анна выглядела пугающе: растрепанные волосы, мутные очи, обрамленные шипами лиловых ресниц. Благодаря полупрозрачному халату, она напоминала какое-то бестелесное создание.

Прикосновение Бога оживило Адама. Близость призрака сковывала волю – Моника плыла по течению. Просторная прихожая, темные двери… Кухня в готическом стиле.

Бледная длань протянула ей чашу с гранатовым чаем – его густые пары напоминали фимиам.

– Ах, ты так загорела!

– Ну что ты…

Пальцы Анны, длинные как у карикатурного вампира, разломили плитку шоколада. Темные ломтики, похожие на миниатюрные надгробья, плавились из-за близости горячих пиал, наполненных жидкостью цвета крови.

В манерах Анны ощущалась какая-то странная услужливость.

– Ах, конечно! Сейчас будет кофе.

Из тумана возникли две белые чашечки костяного фарфора.

– Мне нравится быть загорелой, – продолжила Анна. – А тебе идет бледность.

Она разомкнула губы, обнажая язык, длинный и тонкий, и кокетливо облизала кофейную пенку. В ее облике было нечто змеиное. Возможно, библейский змей-искуситель поделился с супругой Цербера частичкой магии?

Нечаянно глаза женщин встретились. Моника беспомощно заморгала.

– Ах! – в ушах звенел голос Анны.

Подружка глубоко вздохнула. Моника поймала себя на мысли, что дышит с ней в унисон. В какой-то момент та остановила дыхание и надула щеки – на лице читалась совсем уж нелепая решимость. Наконец, она опустила веки и как-то неестественно чихнула.

Поток воздуха, порожденный чихом, ворвался в кофейные чашки. Темные брызги разлетелись по кухне, испачкали Монике пиджак.

– Ужас! – воскликнула Анна.

Ее возглас оставлял впечатление плохой актерской игры. Ее ногти, ядовито-яркие, очутились у Моники на груди. Подушечки пальцев прижимали салфетку к пятнышкам, оставленным каплями кофе.

– Прости, я все исправлю, – лепетала Анна; разрез ее халата то расширялся, то делался уже. Неожиданно супруга Цербера оказалась на коленях, обвив руками Монике талию.

Моника пыталась сопротивляться. Она понимала: затевается что-то безумное. Все должно быть не так! Ее взгляд бегал по стенам, лишь бы не видеть назойливых губ Анны.

– Прошу, не надо, – шептала Моника.

Форштевнем потерявшего руль корабля ее подбородок рыскал по сторонам.

Вдруг голос Анны сделался звонким. Она вскочила с колен и схватила свою гостью за запястье.

– Тебе нужно переодеться. Пойдем в спальню, у меня есть чистая одежда!

Перед глазами промелькнули волосы жены Цербера, черные как монгольский бунчук – подружка развернулась и потянула Монику за руку. Словно зачарованная, она встала. Вот стрельчатая арка – выход из кухни. За ней начинался коридор с фонарями под старину. Семь испуганных шагов – женщины очутились на пороге спальни.

Анна дернула за кованое кольцо на ручке двери. Взору открылся просторный готический зал. Огромный одр в багровых тонах символизировал грех. Моника подошла к нему, подобно сомнамбуле. Самые обычные вещи почему-то начали выглядеть по-иному. Массивная ваза в углу походила на ступу. Серой змеею по одеялу растянулся шарф.

Анна снова взяла подругу за талию. Ее руки, шоколадные от загара, тоже походили на змей: выползая из рукавов халата, терлись о жакет Моники, расстегивали пуговицы. Расстегнув последнюю, заскользили по кружевному белью. Трение пробуждало желание. Моника вновь опустила веки.

Как-то незаметно Анна развязала кушак и избавилась от халата – полупрозрачный шелк стек на пол, тут же сделавшись сценой для пьяного танца ступней. Пиджак Моники, ее юбка упали на ковер. Не помня себя, она смотрела в потолок. По коже позли багровые губы хозяйки готической спальни. Раскрываясь, они обнажали белые резцы.

– Нет!

Из-под ног уходила земля. Женщины сели на багровую постель. На ложе Цербера тоже взошла измена.

Лесбийский роман протекал без обычных стеснений: ни муж Моники, ни Цербер, ни о чем не подозревали. Пошли безумные свидания. Тон задавала Анна. Ее грязные фантазии заразили и Монику. Подружки постоянно бегали в гости друг к другу. Когда они входили в подъезд дома с лепниной, Моника, глядя на Мымру, начинала хихикать.

– Что с тобой? – недоумевала Анна.

Через пару месяцев страсти поутихли, и женщины стали видеться реже. Анна заявила, что необходимо принять меры предосторожности: Цербер установил в квартире скрытые камеры. Оказывается, он опасался краж.

– И у нас тоже? – удивилась Моника.

Новым местом их встреч стала квартирка покойного дяди. Именно тогда Анна вошла с Моникой в долю и стала платить за съем. Моника часто ловила себя на мысли, что не знает ни одного ее поклонника.

Глава 25
В которой Моника толкает невинную душу на путь преступления

Когда Моника спустилась в парадное, дабы помчаться на свидание с Ребенком, она обнаружила, что консьержка вышла. Женщина оглядела ее стол: старомодный телефон, китайская ваза. Мымра залезла туда как джин? Было бы неплохо запечатать ее внутри на пару сотен лет.

Ухмыльнувшись, Моника подошла ближе. Из верхнего выдвижного ящика стола торчал ключ. Утром консьержка засовывала туда личные вещи, а перед уходом складывала их в сумочку. Моника робко потянула за ручку – ящик бесшумно открылся. В нем оказался потертый кошелек и старый мобильный телефон. Женщина похвалила себя за любопытство. Она оглянулась по сторонам, убедилась, что вокруг никого нет, и осторожно взяла темную трубку.

Защитного пароля не было, и Моника просмотрела список звонков. Из списка явствовало, что шантажистка ведет скучнейшую личную жизнь.

“Так тебе и надо!” – подумала она.

Ее внимание привлек последний разговор – он состоялся меньше часа назад, когда Моника входила в подъезд, а Мымра воровато повесила трубку.

– Шпионить, так до конца! – женщина открыла ридикюль, извлекла “Айфон” и набрала номер, на который звонила консьержка.

Послышались долгие гудки, но трубку никто не поднял. Порывшись в базе данных, она выяснила, что с того же телефона Мымре звонили прошлым вечером.

– Узнать бы, по какому поводу, – пробормотала Моника.

Она вернула мобильник на место и вышла из парадного. Сев в машину, женщина долго не могла сосредоточиться, продолжая размышлять о странном звонке. Наконец, она повернула ключ зажигания и помчалась на встречу со своим юным шпионом.

Через четверть часа ее авто остановилось у кафе. Из “Ауди”.выплыла облаченная в белое дама и, отстукивая каблуками такт, напоминающий лошадиный цокот, направилась к стоящим на улице столикам. Моника услышала свист и восклицания: “ни фига себе”, “ух ты”.

Неприятные звуки издавали мальчишки – Ребенок явился на встречу с парой одноклассников. Женщина вальяжно подошла к их удивленной стайке.

– Спасибо, у меня деловая встреча. Увидимся завтра, – протараторил Ребенок, и стало ясно, что он просто желал похвастаться перед друзьями.

Отроки упорхнули, оставив своего спутника с Моникой наедине. Один взгляд – и юное сознание было подчинено воле богини. Во всяком случае, Монике хотелось в это верить. Опустившись на стул, она закинула ногу на ногу. Поля шляпки отбрасывали на глаза тень. Тонкие губы таинственно улыбались.

– Вы, вы… хотели о чем-то спросить? – начал Ребенок; от волнения он заикался.

Моника долго не отвечала, демонстрируя ему профиль, затем повернулась анфас.

– Ах, – защебетала она, – мне нужно собрать данные на одного человека.

– Это легко, – юноша преодолел застенчивость, – посмотрите профиль в социальной сети. Часто люди пишут в нескольких. Там иногда указывают почту.

– Но я же не могу зайти к ней в аккаунт! – женщина незаметно подвела собеседника к сути проблемы.

– Это несложно, пароли можно взломать.

– Ах, но это не совсем честно! – плутовка изобразила невинность.

Парень покраснел.

– Впрочем, – зашептала Моника, – я не знаю. Мне кажется, она за мной следит…

– Извините, это женщина?

– Да.

Моника описала Анжелу. Ответ Ребенка приятно ее удивил.

– Работает в художественном ателье? Они же наши клиенты!

Женщина вздрогнула – она гораздо ближе к цели, чем казалось!

Взяв себя в руки, она повела разговор так, чтобы собеседник сам поведал ей все, что знал о Красной стерве. Оказывается, он чинит им технику уже год. Оказывается, они недавно сделали крупный заказ. Оказывается…

– Подожди, им же нечем платить, – перебила Моника.

– В смысле? – Ребенок даже не понял, о чем речь.

Конечно, платежи шли через хозяина магазина, поэтому всех деталей он знать не мог, однако, по его мнению, положение салона было прочным.

Моника нахмурилась. Салон, действительно, был разорен, о чем недвусмысленно сказал Скульптор. Конечно, последней каплей могла оказаться та кража, но если это и так, то откуда о банкротстве узнала Анна? Чертовщина какая-то!

Женщина глубоко вздохнула и взяла юношу за запястье. Тот покраснел. Она ощутила бешеное биение его пульса.

– Скажи мне, – спросила Моника, заглядывая Ребенку в глаза и нежно прижимая к столу его руку, – я могу на тебя положиться?

– Да, – ответил он, – что я должен сделать?

– Скорее всего, эта женщина совершила кражу. Возможно, ее пытаются подставить. Эта история угрожает мне и моему мужу. Я не могу пойти в полицию.

– Я понял.

Разговор продолжался еще минут пять. Ребенок обещал провести изыскания и выслать результаты. Сегодня ему не нужно работать. Он постарается представить полный отчет ровно к шести часам.

Моника нагнулась к нежданному спасителю и одарила его нежным сестриным поцелуем. Раскрасневшись, юноша даже не заметил, как она попрощалась, и пришел в себя, только когда женщина садилась в машину. Он долго провожал ее авто растерянным взглядом.

Лениво крутя баранку, Моника ехала на свидание с Кроликом, ожидавшим ее в оговоренном месте.

Богатырскую фигуру с рюкзаком на плече женщина заметила метров за сто. На Стриптизере были джинсы, спортивная куртка и вязаная шапка, скрывавшая шевелюру. Еще он мог похвастаться темными очками. По мнению самого Кролика, он сливался с окружением.

Выйдя из машины, Моника подвергла любовника критике.

– А шапку зачем? Тебя в ней за версту засекут. Лучше бы бандану нацепил.

Стриптизер исправился – бандана лежала у него в рюкзаке.

– Ладно! Тебе нужно укрыться. Вот ключ от нашей маленькой квартиры, ты ее знаешь.

Речь шла об апартаментах покойного дяди.

– Можешь там переспать… Тьфу ты! Я имею в виду “провести ночь”, – строго сказала женщина.

Кролик наивно улыбнулся.

– Спать будешь один! И чтобы было все чисто. И только на ночь. К утру, чтобы духу твоего там не было!

Повеса опешил.

– Встречаемся завтра на этом же месте в двенадцать. На следующую ночь я что-нибудь придумаю.

Кролик хотел поцеловать подругу в знак благодарности, но та напомнила ему о конспирации. Обменявшись колкостями, любовники расстались.

Сев в авто, Моника долго не заводила мотор. Пароли от сейфов, кража у Скульптора… Теперь к двум историям добавилась третья. Действительно, как Анна узнала о банкротстве? Помог бы кто развязать этот клубок. А еще нужно решить, что делать с Кроликом…

Порывшись в записной книжке, женщина нашла адрес старого университетского друга.

– Да! У него теперь свой офис! Нужно поздравить с новосельем.

Моника нажала на педаль газа. Через десять минут ее “Ауди” остановилась у ухоженного старинного здания. Женщина поднялась по ступенькам крыльца и потянула за холодную латунную ручку.

Глава 26
В которой Моника предпринимает мозговой штурм

Адвокат считал себя Наполеоном. Моника об этом знала, ибо еще до замужества имела возможность изучить его внутренний мир. Миновав порог, она шагала по коридору, устланному ковровой дорожкой, и с любопытством рассматривала интерьер офиса. Посетителей не было. Слева располагалась ниша с небольшой колонной – на ней стоял мраморный бюст Бонапарта, глядевший вдаль с отрешенностью Сфинкса. Двери комнат ассистентов были распахнуты: повсюду виднелись Наполеоны меньшего ранга. В силу дисбаланса предложения и спроса они не гнушались черной работы – служили пресс-папье, охраняли подсвечники, защищали контору от злых духов, вознамерившихся проникнуть в помещение через окно.

Дойдя до двери в самом конце коридора, Моника остановилась и стала прислушиваться: а вдруг Адвокат принимает клиентов? В этот момент она оглянулась и увидела самого страшного Бонапарта – он ловил взгляды выходящих из офиса посетителей, точно Христос над церковными вратами.

За дверью было тихо. Женщина потянула за ручку.

– Почему без стука? Кто вы? Ты? Какими судьбами! – Адвокат вскочил из-за стола и, расплываясь в улыбке, бросился ей навстречу.

Моника чмокнула его в лоб.

– Садись! Чем обязан?

Женщина села на стул. Она начала не сразу.

– Скажи, есть ли возможность выяснить, является ли человек банкротом? Ой! Я имею в виду юридическое лицо.

– В общем да, можно навести справки. Тебя интересует кто-то конкретный?

Моника назвала салон Скульптора. Адвокат хитро прищурился.

– Нужно проверить. Хотя… я слежу за постановлениями арбитражных судов. Вроде нет. Иначе бы запомнил, уж больно тип выдающийся. Кстати, хотел заказать ему Наполеона.

Женщина нервно улыбнулась.

– Он обанкротился совсем недавно, – пояснила она.

– Процедура часто занимает месяцы. О судебном решении я бы узнал.

– Может, на салон только подали в суд?

– Если иск подали недавно, то я мог что-то пропустить. Но, повторяю, за день не банкротят. Можно успеть взять в долг, договориться.

Отвечая, Адвокат напряженно жестикулировал. Его лоснящаяся кожа пучилась парафиновой маской. Губы то и дело надувались. Безусловно, они получали дополнительные очки в графе “солидность”.

Слушая его болтовню, Моника пыталась сориентироваться в ситуации. Итак, откуда Анна узнала о банкротстве? Она говорила о каких-то слухах.

– А что говорят слухи?

– Слухи часто говорят неправду. Но в данном случае они молчат. О банкротстве салона мне неизвестно.

– Могу ли я быть с тобой откровенной? – женщина взглянула на старого приятеля с неподдельным испугом.

– Да, конечно.

– Можешь обещать, что то, что я скажу, останется между нами?

Адвокат пообещал. Моника уставилась ему в глаза.

– Вчера вечером их ограбили, украли много денег наличными. Хозяин салона считает, что все кончено.

– Если его ограбили, то и неудивительно, только зачем ты спрашивала о банкротстве? – Адвокат погладил пальцами маленького Бонапарта на рабочем столе.

– Человек, который рассказал о банкротстве, не мог знать об ограблении, – Моника подумала об Анне.

– Перед тем как выдумывать теории, проверь факты: либо слух высосан из пальца, либо этот человек обо всем знал.

Женщина замолчала, не зная как подступиться к главной теме – проблемам Кролика. Ее собеседник посмотрел куда-то вдаль и, оторвавшись от кресла, прошагал к книжному шкафу.

– Впрочем, есть вещь и пострашнее, – заметила Моника.

– Это еще что?

– Обернись, я хочу тебя видеть.

Воцарилось безмолвие. Было слышно лишь тиканье настенных часов.

– Один мой знакомый… – начала женщина.

Не сообщая сведений, могущих бросить на нее тень, она поведала историю о Красной леди, о Кролике и о разговоре, подслушанном в ресторане. Моника подчеркнула, что в вечер ограбления Кролик был с Анжелой. Нужно выяснить, не объявили ли его в розыск, пояснила она.

– Уголовное право – не моя область, – нахмурился Адвокат, – однако, если у твоего знакомого проблемы, могу порекомендовать специалиста, – порывшись в ящике стола, он протянул Монике визитку. – Скажи, что ты от меня.

– Ладно, позвоню специалисту, – ответила женщина, пряча карточку в карман. – А что ты думаешь по поводу ограбления?

– Похоже на то, что украла эта, как ее? Анжела!

Моника понимающе кивнула.

– Вопрос в мотиве. Весьма логичным выглядит обогащение. Но в таком случае сразу после кражи Анжеле следовало смыться. Ясно, что этот Кролик на первом же допросе ее заложит. Думать, что будет иначе, может лишь полная дура. По твоему описанию, на дуру она не похожа.

Логические упражнения увлекли юриста. Открывая рот, он обретал крылья.

– Идем дальше. Скорее всего, украденные деньги имеют отношение к криминалу. Если так, то в полицию обращаться не станут. Вполне вероятно, Анжела об этом знает. Тогда, спрашивается, для кого это представление с Кроликом? Запутать бандитов? Уверяю, у них Кролик расколется еще быстрее.

Услышав про криминал, Моника поперхнулась. Личность Скульптора настолько не вязалась ни с чем незаконным, что она не желала воспринимать сказанное всерьез.

– Сменим мотив, – продолжил Адвокат. – Допустим, речь идет о мести. Не знаю, зачем Анжеле мстить, но так выходит более складно: она жаждет увидеть страдания Скульптора, поэтому не бежит. А история с Кроликом позволяет выиграть время. Если она одержима, то безопасность сейчас для нее не главное.

– Странно, – возразила Моника, – если она разорит Скульптора, кто будет ее содержать?

– Не знаю. Надеется на украденное.

Или у нее есть другой, более состоятельный ухажер.

Мысль о наличии у Анжелы нового кавалера подействовала на Монику так же, как рассказ о гелиоцентрической системе на средневекового схоласта. Желание спасти мировоззрение от краха породило растерянную реплику: “Этого не может быть!”

– Еще как может! – засмеялся Адвокат. – Видимо, ты плохо знаешь женщин!

Юрист выдержал многозначительную паузу и перешел к новой версии. Он говорил еще долго – временами вставал, наливал в стакан воду, деловито поглаживал стол. Моника внимала ему сначала с интересом, затем из вежливости. Наконец, сославшись на неотложные дела, она откланялась. Уходя, женщина щелкнула Наполеона в коридоре по носу.